Текст книги "Травница (СИ)"
Автор книги: Анна Йоль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
Я кивнула головой и поверила ему.
* * *
– Девонька, мне бы чего от боли в коленах…
– Настойка из кленовых листков весьма хороша.
– А ещё что?
– Ну, мазь из цветков каштана, мазь из золотого уса, отвар корня подсолнуха и настойка из берёзовых почек!
– А как ты делаешь мазь из золотого уса? – Пытливо интересуется пожилая женщина-альт.
Я неуверенно оглянулась на очередь за ней – все недовольно сверлили её спину злобными взглядами, но никто спорить не начинал, уж больно крепкой и боевой выглядела женщина. Таких покупателей за три месяца проведенный в Столице Речного Края у меня было немало. И от этого навевала такая странная сладко-горькая ностальгия по Лесной Долине… Тива, Укко, Вайкей и Ярима – сладость, Змеиное семейство – горечь. Почти год прошел, а мне кажется, что все десять лет.
Недели три назад я набралась смелости и написала им письмо. Было странно и неловко вновь извиняться и писать, что со мной всё хорошо. Интересно – ждут ли они от меня весточки? Как жаль, что я не узнаю этого, ведь обратного адреса я не оставила – из предостережения, что письмо попадет не в те руки.
С Хеллпеем мы всё ещё вместе и даже живем в одном доме. Я, конечно, ради приличия сопротивлялась и настаивала на своем личном жилище, но альт клятвенно заверил меня, что у меня будет своя «неприкосновенная» комната. Она и была, но в ней я провела всего несколько часов первого дня и испугавшись одиночества – пошкрябала в дверь Хеллпея. С ним я спала без кошмаров…
Теперь та комната – это склад моих склянок, трав и отваров. Находясь в ней я чувствовала себя ведьмой или чаровницей способной на «великие дела»: спасти деревню, отравить короля, участвовать в заговоре.
Хеллпей вёл себя, как настоящий и очень ревнивый муж, и он несколько раз предлагал мне «узаконить» отношения, но я не спешила. Мне почему-то было страшно, хоть альт не «настаивал», а предлагал между прочем, будничным тоном: за завтраком, прогулкой, простой беседой…
Каждый. Божий. День! Наверное он хочет взять меня измором…
Ещё Хеллпей, как надсмотрщик следил, чтобы я не пила «Ромашковый чай». Для меня, надобность в нём отпала тогда, когда чувства Хеллпея затмили все остальные переживания. Но об этом я не скажу ему никогда – еще загордиться.
– … вот так она и делается. – Закончив объяснять, я улыбнулась покупательнице. – Так, что будете брать?
Сейчас возьмёт совершенное другое! «Люди» не меняются.
– Мне, пожалуйста, всё что вы перечислили ранее. – Деловито сказала альт, доставая увесистый кошелёк.
– Конечно! – Бодро отозвалась я.
День обещал быть хорошим.
* * *
Столица напоминала плед сшитый из разных лоскутков. Ты можешь зайти в тусклый и гулкий район торговцев рыбой или мяса, а через пару шагов выйти в ухоженную цветочную алею. Сотни альтов, людей, гномов – спешили по своим делам, ругались, бездельничали. Столица была интересной и живописной, но мне не нравилась – я чувствовала себя той странной и незаметной иголкой в стоге сена.
– Лена, не отставай! – Воскликнул Хеллпей, беря меня крепче за руку и протискиваясь в толпе. Вот он чувствовал себя просто отлично, как рыба в воде, а я без него лишний раз выйти в город боюсь. Это ему тоже очень импонирует.
К тому же я откровенно завидовала ему – альт каждые несколько метров здоровался с кем-то, махал рукой и приветливо улыбался, а я познакомилась лишь с несколькими его пациентами, знакомыми, давними друзьями и братом. Из-за последнего мы сейчас усиленно пробирались через столпотворение – нас пригласили «посидеть в приятном месте». Овелиус – высокий, статный, с хищными глазами… Нет смысла описывать ибо они с Хеллпеей – «два из ларца одинаковы с лица», а единственным отличием были синие глаза. Я когда первый раз их увидела вместе, просто вдребезги растерялась и промолчала весь вечер, из-за чего меня продолжают подкалывать и назвать «скромницей». После этой встречи, я ещё неделю продолжала выпытывать у Хеллпея не близнецы ли они. Но нет, Овелиус на два года старше и немного ниже.
Где-то через месяц знакомства и еженедельных встреч, я поняла что они в тоже время совершенно разные. Это было сложно понять и перестать удивляться. Но меня понимала и была со мной солидарна Линни – невеста Овелиуса. Невысокая девушка-человек с каштановыми волосами, яркими голубыми глазами и всегда красными щёчками. Она защищала меня от напора альтов и поддерживала мою теорию о разлученных близнецах.
Посиделки наши всегда шумными и веселыми. Впрочем из-за этого – мне иногда нравилась столица.
* * *
– Вы пойдете на праздник Новой Весны? – Потягивая темное пиво спросил Овелиус у Хеллпея.
– Скорее всего, а что? Будет интересно?
– Да, намечено «праздничное шествие». – Синеглазый альт не скрывал своего снисхождения к намеченному празднеству.
– А так всё как обычно? – Хеллпей усмехается и разминает шею.
– Да.
– Тогда мы точно пойдем. – Заверяет желтоглазый, а я уже не в силах молчать.
– Ты не хочешь у меня спросить? – В моей голосе полно притворной любезности.
– Нет. – Хеллпей пожимает плечами. – Там будет много еды, так что ты всё равно захочешь.
Я пораженно уставилась на него, а Овелиус раздается громогласным смехом.
– Твоя тоже прожорливая? – Задорно вопрошает второй альт и вытянувшись через стол, хлопает Хеллпея по плечу. – Все женщины-люди такие?
– Твоей до Лены – далеко! – Важно отвечает желтоглазый.
– Ну конечно! – Овелиус отодвигает свой бокал и подвигается ближе. Его стул неприятно скрежет об пол. – Вот бык будет – моя Линни всего съест.
– А моя ещё добавки попросит. – По-ребячески отвечает Хеллпей, а я закатываю глаза.
– А моя десерт!
Им по четырнадцать?
– Лена, первые сорок лет детства для мужчины самые сложные. – Устало отвечает Линни, качая головой. – Ничего с ними не сделаешь.
– Я вижу… – Я еще раз посмотрела на «взрослых мужчин» и подвинулась ближе к шатенке.
– Плюс Хеллпей наконец «дорвался».
Я вопросительно смотрю на Линни, а в её голубых глазах проноситься озорные искры.
– Раньше, когда мы сидели только втроем, Овелиус всегда мной хвастался и вот у Хеллпея появился повод.
Я улыбаюсь, а в груди разливается приятно тепло. Ведь правда, каждую нашу встречу Хеллпей постоянно нахваливал меня от Лена такая красивая по утрам до Лена может проглотить коня. Иногда это раздражало, а иногда наоборот умиляло. Ах эти мужчины.
Но моей союзнице Линне «доставалось» не меньше. Её мужчина с каждым разом находит причины выделиться всё более забавными. «Линна храпит, как вепрь! Всех чудищ от меня отпугивает! Люблю её», «Линна – мастерица! Было у меня две рубахи с дырками, а теперь ни одной! Рубахи! Люблю её», «А Линна в постели и подробности от которых покраснел даже Хеллпей». Он тоже хотел вставить свои пять копеек, но мой безумный взгляд и увесистый удар локтем заставил его передумать. Дома я бушевала и взяла клятву с него не выходить за рамки. Клятву на крови…
Линна же сидела с лицом-кирпичом и мило улыбалась.
– Я привыкну к этому? – С надеждой спрашиваю я у голубоглазой, когда за «кадром» слышу: «А Лена из Лесной Долины!»
– Возможно. – Девушка вымученно улыбается, когда Овелиус отвечает: «А моя тоже ненормальная!». – Зато не скучно!
– Ага…О!
– Что?
– На счет той настойки для волос!
– Точно, смогла приготовить? – Заинтересованно спрашивает Линни, а я нагибаюсь и заговорчески шепчу ей итоги моего эксперимента.
Всё же хорошо, что мы познакомились – теперь есть с кем обсуждать чисто женские штучки. А то с Хеллпеем – это бесполезно обсуждать. Конечно забавно, когда на моё: «Смотри какую маску для волос я придумала!», он делает такое растерянное лицо, но через секунду пытается поддержать мой восторг, не понимая, что такое «маска для волос». Потом он начинает заверять меня, что краше меня нет никого и никакие «странные вещи» мне не нужны. Знал бы он, сколько труда я вкладываю, чтобы оставаться холёной…
Наше оживленное перешептывание и хихиканье привлекают внимание мужчин.
– Чей-то вы секретничаете? – Спрашивает Овелиус.
– Да, ничего! – Его женщина невинно хлопает глазками, но её быстрый взгляд на меня не был не замечен. – Лена же травница! Вот и дала мне один рецепт… Хороший такой…
– Отличный! – Вторю ей я, стараясь подавить улыбку.
– Что за рецепт? – Овелиус подозрительно сощурился.
– От головы и болтливого языка! – Отрезает его пассия.
– Хеллпей? – Синеглазый альт недовольно смерил взглядом свою невесту.
– Что?
– Твоя женщина плохо влияет на мою.
– Она у меня такая! – С гордостью отвечает Альт.
* * *
– Посмотрите! Вот! Это же трещинка!
– Никакая это не трещинка! Это рисунок!
– Да, какой это рисунок! ТРЕ-ЩИН-КА!
– Девушка, вы торговца со стажем надурить пытаетесь?
– А вы гениальную травницу? – Нет, ну это я погорячилась, но чего не сделаешь ради скидки? Особенно, когда ты молодая и взбалмошная девушка и тебе ОЧЕНЬ нужны эти красивые синие чашечки и чайник. Зачем? Неважно…
– Девушка, это лучшее от мастеров Лесной Долины, а вы мне предлагаете два золотых! – Низенький и пузатый торговец-гном всё никак не хотел уступать.
– Вот-вот. А я из Лесной Долины и говорю, что этому цена – два золотых! – Бью козырем его карты. – У меня и грамота есть!
– Оно и видно… – Бурчит гном.
– Что?!
– Девушка… – Устало тянет торговец, протирая платком лоб. – Пять золотых и спаси вашу душу Пери.
– Два золотых и пять Серебрянников! И я в Рииг верую. – Я подняла руку и потрясла амулетом.
– Вам же жадничать нельзя! – Возмутился пузатенький, а глаза прям на выкат сделал.
– Но скидки сбивать – никто не запрещает. – Буднично отвечаю я.
– Ски…что?!
– Лена? – Низкий и любимый голос скользнул по коже и вызвал мурашки.
Хеллпей, высокий, сильный и мужественный, шёл ко мне, улыбаясь словно довольный кот. Я подмигнула ему, стараясь чтобы моя «Всё ещё пищащая от восторга внутренняя Лена» не показалась.
– Что происходит? – Подойдя, просил альт. Он смотрел на меня своими золотыми глазами и нежно погладил по щеке.
– Я хотела эти чашечки, а уважаемый торговец – не уступает. – Елейно протянула я и надула губы.
Хеллпей на это представления только усмехнулся, он то знал, что когда торгуюсь – превращаюсь в леденящую душу женщину. Никаких уступок.
– Эти? – Альт скептически посмотрел на посуду, а потом на меня. Я похлопала ресничками. – Сколько?
– Пять золотых! – Сварливо ответил гном. – И не серебряником меньше!
– Хорошо. – Хеллпей ловко выгрузил монеты. Торговец просиял и очень быстро запаковал набор и отпустил нас с миром.
Альт обнял меня за талию и повел в сторону «ресторана».
– Ты у меня, конечно, золотой мужчина, но все испортил. – Раздосадовано сказала я.
– Почему? – Со смехом отозвался альт и поцеловал меня в висок.
– Вся суть не в том, чтобы купить эту посуду, а купить ДЕШЕВЛЕ! – Я развела руками для большей красочности. – Каково было бы удовольствие, купи я его за два золотых!
– А сколько он стоил изначально? – Спросил Хеллпей. Ну вот прям в корень зрит.
– Пятнадцать, но какая разница?!
Альт засмеялся в голос и прижал меня сильнее к себе.
– Ах, какую же замечательную женщину я себе выхватил! – С нежностью протяну он. – Ты извини, что задержался.
– Ничего страшного, как ты мог заметить, я нашла чем себя заняться. – Ответила я и привстав на носочки, чмокнула альта в губы.
Хеллпей попытался притянуть меня для более «глубокого» поцелуя, но я решила его поддразнить.
Вырвавшись из его рук, я показала ему язык и игриво проговорила:
– Я приличная и на людях такими вещами не занимаюсь!
– Вот так?! – Удивленно воскликнул альт, подыгрывая мне.
– Иначе вам, молодой человек, придётся на мне жениться!
– О-о-о, так я с радостью! – Ответил он и начал наступать на меня, как волк на красную шапочку.
Я хлопнула Хеллпея по груди и юркнула в трактир. Мы с альтом сошлись на том, что обычно не меняем свои вкусы и если нам что-то нравится. Но сегодня утром мне захотелось чего-то новенького и Хеллпей предложил посидеть в одном «неплохом» месте.
Здесь было мило, но немного вычурно. Жёлтый, зеленый и оранжевый – вырви глаз комбинация, а если к ним приложить кружево и странные висюльки? Ладно, один раз можно, чтобы Хеллпея не огорчать.
– Как тебе? – Спросил альт, беря меня за руку и ведя к дальнему столику.
– Хорошо. – Ответила я, всё пытаясь понять, что это свисает с потолка – нитки?
– Не ври. – Аль усмехнулся, галантно отодвигая мне стул. – Снаружи лучше, чем внутри.
– Не правда! – Попыталась переубедить я. – Вот симпатичные салфеточки за столиком и свечка.
Мы оба посмотрели на эту искалеченную свечку, которая почти просила «убить её» и тихонько рассмеялись.
– Я попрошу зажечь её для тебя!
– Ты знаешь, как меня порадовать. – Я улыбнулась своей самой дерзкой улыбкой.
Наше веселье прервала тучная женщина, которая поинтересовалась, что мы изволим отведать. Хеллпей быстро выбрал еду и вновь обратил всё свое внимание на меня. Но я отметила, что женщина, прежде чем уйти, как-то быстро зыркнула на меня, а потом красноречиво посмотрела на альта.
– Что завтра? – Спрашивает он.
– А что завтра? – Осторожно переспрашиваю я, а в голове быстро перекручиваю не забыла ли я чего. В нашей с Хеллпеем паре – он тот, кто помнит все «даты», события и праздники. А я та, кто периодически отхватывает за забывчивость.
– Опять ты… – Устало сказал мужчина и грустно посмотрел на меня.
– Нет. – Глаза мои забегали. – Я помню.
Хеллпей скептически поднял бровь и откинулся на стул: «Давай, я слушаю».
– Завтра очень важный день. – Как можно более уверенно проговорила я.
– Вот как? – На лице Хеллпея ни один мускул не пошевелился. Чёрт.
– Да… – Я замолчала на пару секунд, продумывая дальнейшие слова. – А ты подумал, что я забыла, дурачок?
– Я верю в лучшее. – Нарочито ровно ответили мне.
– Ну вот. – Я радостно хлопнула в ладоши. – А ты, что завтра делаешь?
– Всё зависит от тебя. – Он пожал плечами, пресекая мою попытку догадаться.
– М-м-м-м…
– Так, что завтра?
Мы не моргая смотрели друг на друга и в тоге я сдалась.
– Рииг тебя подери, Хеллпей! Не знаю! – Пробурчала я, капитулируя. – Триста дней со дня первого поцелуя?
Альт явно пытался сохранить серьёзность, но не выдержал и засмеялся.
– Праздник «Новой Весны». – Ответили мне, а я выдала возмущенный возглас. – Извини, но мне так нравится тебя поддразнивать – ничего не могу с собой сделать.
– Ну – ну. – Я сложила руки на груди. – Теперь бойся темных переулков, альт.
– О, Роани! – Хеллплей прикрыл ладонями рот в притворном испуге. – Неужели…изнасилуешь меня?
– Нет, тогда мне придется жениться на тебе.
– Чёрт, а я так надеялся. – Хеллпей цокнул языком.
– Я предвижу твои ловушки, альт.
– Ничего-ничего, заснёшь ты как-то, а проснёшься уже в речке, когда нас будут женить.
– Ты церемонию хочешь? – В ужасе осведомилась я. – Как у Рэмхи и Митры?
– Ну, не совсем такую…
– И с ладоней есть?
– А вот это – обязательно! – Ответил он и так гаденько улыбнулся.
Открыв рот, я в шоке уставилась на него.
– Тебе понравится, Лена!
– С этими условиями женись на Одуванчике. – Я вернула альту улыбку.
– Лена, помни про подвал!
– Лучше подвал, чем еда с ладоней! – Я сложила руки в крест. – Нет. Нет. Нет.
– Ну-ну. – Самодовольно протянул жёлтоглазый.
– И вообще, что за узурпаторство?
– А?
– Я вот в Рииг верю!
– А-а-а. – Хеллпей в раздумьях потёр подбородок. – Я накидаю золотых монет в кровать для первой брачной ночи, пойдёт?
Я хотела возмутиться, но смогла только рассмеяться.
– Согласна только на золотую кровать!
– Ладно. – И Хеллпей ЗАДУМАЛСЯ!!
– Я шучу!
– Да? А я уже прикидывал, сколько мне придётся работать, чтобы жениться на тебе.
– Много! – Заверила я, замечая, что к нашему столику уже несут еду. Но другая «официантка» – молоденькая шатенка.
– Но зато, какая цель!
– Почему ты так хочешь жениться?
Ответить альт не успел, так как на стол громко поставили кувшин с морсом.
– Ой, а вот ваши кушанья! – Громко, весело и запальчиво объявила темноволосая девушка. Она движением головы откинула свои кудри и лучезарно улыбнулась.
– Спасибо. – Растерянно поблагодарила я, но не удостоилась и взгляда. Опять что ли? Я скоро мешок на альта одену!
– Вот это вкусненько, а вот матушка старалась для вас. – Щебетала шатенка, чуть ли не в притык подходя к альту. Я закатила глаза. – Что-то ещё?
– Лена, что-то ещё? – Смотря только на меня, спросил Хеллпей.
Я отрицательно покрутила головой.
– Мы с ЖЕНОЙ больше ничего не хотим. – Отрезал альт, смотря на меня дотягиваясь своей ладонью до моей.
Девушка вся сникла, плечи опустила и буркнув «Понятно», начала уходить. Но кто сама злая? Я!
– Девушка! – Позвала я «официантку» и та неохотно обернулась. – Зажгите нам свечку! Мы тут отмечаем.
Мне кивнули и ещё более понуро пошли дальше.
– И что же мы отмечаем? – Лукаво спросил Хеллпей, поглаживая мою ладонь.
– Триста дней с первого поцелуя. – Я подождала пока он улыбнется. – И помолвку.
Он замолчал. Надолго.
– Ты настолько удивлен?
– Да. – Выдавил он.
– Понятненько… – Я откусила кусочек морковной запеканки – она таяла на языке. А Хеллпей всё никак не мог собраться.
– Ешь быстрее. – Вымолвил он.
– С чего это?
– Мы должны выбрать тебе кольцо! – Он лучезарно улыбнулся.
– Я хочу с красным камнем!
– Конечно. – Он взъерошил свои каштановые волосы. – И подвала не потребовалось, да?
Я рассмеялась и отрезала себе ещё запеканки.
* * *
Я брела вдоль дорожки усыпанной красными листьями. Лес, тот самый в котором я очнулась: холодный, тёмны и багряный, как запекшаяся кровь. Но во мне не было страха, а только странное спокойствие и умиротворение. Тишина и только шелест под моими босыми ступнями. Всё осталось прежним, но а что со мной? Вокруг дурные знаки, а мне…хорошо.
Прохладный ветер вызывает во мне мурашки. Он подбрасывает листья в верх и кружит их в неизвестном танце, вихре. Красиво и я любуюсь этим как заколдованная. Безмятежность накатывает на меня, мои веки опускаются. Ветер ласкает кожу, а мягкие ладони касаются ключиц. Мне не нужно открывать глаза, чтобы узнать её. Рииг.
– Давно мы не встречались… – Говорит она, а её голос нежный и ласковый.
Улыбка – мой ответ, мне хочется только слушать и молчать.
– Твой желтоглазый альт… – Богиня гримасничает. – Весёлый такой и любит тебя.
Я смущенно пожимаю плечами.
– Я же говорила не боятся золотых огней. – Она медленно ведет своей ладонью от ключиц по шее и к щеке. – Извини…
Её голос спокойный и грустный.
– Такая у неё судьба. – Шепчет ветёр, а листья ему вторят.
Я не понимающе смотрю на синеглазую.
– У тебя всё будет хорошо. – Рииг ласково гладит меня по щеке.
И я не сомневаюсь.
Но только жаль, что я никогда не вспомню этот сон.
* * *
– С тобой всё в порядке? Можем вернуться.
– Нет, я просто задумалась.
Хеллпей недоверчиво осматривает меня, но вопросов больше не задаёт. Он берёт меня за руку и ведёт сквозь толпу, заслоняя от толчков.
Я солгала ему.
Мне откровенно не хорошо с самого утра. Голова раскалывается с того момента, как я открыла глаза, а сердце колотиться не переставая. Но самое тяжкое из всего этого – удушающие чувство тревоги. У меня дрожали руки, мурашки бегали по коже и я ждала что вот-вот случится «ужасное». Но амулет был холоден, птички пели, а Хеллпей был всё таким же любимым. Отлично и никаких «подарков судьбы»…
Мы маневрировали среди веселых людей, пьяных и бранчливых гномов, довольных и лукавых альтов. Любая столица оживленная, но сегодня было наводнение, потоп, словно всё люди хлынули на главные улицы. Болтовня, россказни, ссоры, шутки и песни слышались о то всюду. От красок пестрило в глазах, а от ароматов от надушенных дам свербило в носу.
Всё было таким не реальным и туманом бродило в моей голове и только горячая ладонь Хеллпея была моим поводырем. Почему я не послушалась его? Почему заставила идти на этот парад? Одним словом – дура. Но когда я хотела отказаться – горло сдавило и я смогла лишь улыбнуться.
Хеллпей поднял руку и кому-то помахал. Сквозь пелену перед глазами, я увидела Овелиуса и Линни – они обнимались и ворковали. На секунду мне показалось, что это мы с Хеллпеем… Надеюсь мы смотримся с ним так же хорошо и влюбленно.
– Вы задержались! – Бодро отозвался Овелиус. – В простынях запутались?
Линни что-то шикнула ему и пнула локтём, тот, конечно, не шелохнулся.
– А ты все о постелях? – Ответил мой альт и хлопнул брата по плечу. – И как ты с ним справляешься Линни?
– Так же, как Лена с тобой. – Шатенка пожала плечами. – Привет.
– Привет. – Я вымученно улыбнулась и моё состояние вызвало удивление у друзей.
– Мы не надолго – Лена приболела. – Пояснил Хеллпей не выпуская моей руки.
– Так чего дома не остались? – Задал резонный вопрос Овелиус.
– Да нужно было… – Мой альт тяжело вздохнул и обеспокоенно посмотрел на меня.
Тут раздалась барабанная дробь и звон колокольчиков. Народ хлынул ближе к главной улице и Хеллпею пришлось встать сзади, чтобы меня не придавили или не затоптали.
Галдёж начал усиливаться вместе с моей головной болью, левый висок горел и пульсировал. Мне становилось всё хуже.
На главную улицу медленно вплыли милые девчушки в разноцветных платьица. Они широко улыбались, раскидывая лепесточки из своих плетеных корзинок. За ними неспешно шли девушки постарше и крутили красивые яркие ленты. Я попыталась сосредоточить взгляд на одной из них, но у меня только сильнее потемнело в глазах и я закрыла их.
Я глубоко вздохнула, в груди запекло.
– Хеллпей? – Мой голос был тише шёпота, но он услышал.
– Что такое?
Я подняла голову и посмотрела на небо. Большие сахарные облака плавно плыли по небосводу. Всё со мной понятно.
– Я люблю тебя. – Глаза защипало.
– И я тебя. – В голосе Хеллпея была тревога.
Мои губы расплылись в улыбке, а альт повернул меня к себе лицом. Он побледнел.
– Всё, мы идем домой. – Мой мужчина схватил меня за руку и начал пробиваться сквозь радостных людей. Они злились, ворчали и шикали на нас.
Кто-то толкнул меня и мой амулет, который всегда предупреждал меня об опасности, но который сегодня смолчал – сорвался с руки.
Всё стихло, только стук моего сердца. Я медленно оседала на землю, зная что происходит.
Хеллпей успел подхватить и прижать к себе.
– Лена?! – Он кричал убирая волосы с моего лица. – Лена?!
Он тряс меня и сжимал всё крепче.
К счастью через секунду я не слышала то, с каким отчаянием он звал меня и молил очнуться.
* * *
С вами случали такое, что вы долго и упорно противитесь и не принимаете что-то? К примеру, переезд, смена климата или новая банка из-под газировки? Вам тошно от этого и вы проходите через все пять стадий принятия неизбежного:
– Отрицание. Нет-нет, через неделю всё опять будет по прежнему!
– Гнев. Ненавижу эту упаковку! Её же не удобно держать в руках! Эй ты! Прохожий! Я тебя тоже ненавижу.
– Торг. Дорогая компания, я готов вас простить, если вы вернете прежний дизайн. Я даже буду рекомендовать её друзьям. Пожалуйста.
– Депрессия. Жизнь уже не та, она изменилась, стала хуже и сложнее. Газировка не радует и в ней больше нет смысла. Пойду выпью какао и поплачу.
– Принятие. Ну нет, не такая уж и плохая банка. Миленькая и симпатичная.
И в тот момент когда вы наконец начинаете наслаждаться, ваша новая изменённая жизнь вам нравится, случается это – жизнь опять сбивает вас с ног преподнося новые сюрпризы. С вами такое случалось? Со мной вот да.
* * *
Getting hard to break through the madness,
You're not here, it never makes sense.
Tidal wave of tears are crashing,
No one here to save me drowning,
Cause baby, you're not here with me[4]4
Становится сложнеесправиться с сумасшествием,Ты не рядом, но это уже не имеет значения.Подступает огромная волна слёз,И никто не слышит меня,чтобы спасти меня, я тонуПотому что тебя нет рядом со мной, милый.Дами Им «Звук тишины»
[Закрыть]
Мне так хорошо… так приятно. Никакой суеты и переживаний. Но… кто я? Кем была, мои цели, моё счастье?
«Неважно» – раздаётся эхом.
Точно, к чему подобные хлопоты, когда на душе так спокойно, а телу так отрадно.
«Забудь» – ласково шепчут.
А мне и нечего помнить… Хотя… Это интересно, мои воспоминания полны счастья или горечи. Если первого, то почему бы и не вспомнить, а… Нет, наверное, я была полна грусти, раз оказалась в этой упоительной тишине. Плыть по течению – удел бесталанных.
Бип… Бип… Бип… Бип… Бип… Бип… Бип… Бип… Бип… Бип… Бип… Бип… Бип… Бип… Бип… Бип…
Что за ужасный звук? Он, как ток по оголённым нервам. Ему тут не место.
Бип…
Чужеродный.
Бип…
Болезненный.
Бип…
Невыносимый. Я хочу заткнуть уши, но не чувствую рук. Моё ватное тело плывёт по реке, а может по небу? Голова начитает болеть, почти закипает. Мне хочет вспомнить и прокричать, но что…
Кто я?
Поднимаю веки, но мрак окутывает меня ещё сильнее. Почему такая темнота? На секунду мне кажется, что я потеряла глаза, ослепла и обезображена навсегда. Но я вижу лёгкий, незаметный тлеющий огонёк.
Бесполезно. Моя надежда слабее его тепла…
Бип…
Опять этот звук. Господи, сколько можно? Дай, мне спокойной затихнуть, потонуть в этом безмолвии.
Л…
Еле слышное бормотание сменяет гнетущее гудение. Почему моё сердце отзывается болью?
Л…е…
Тяжкий вздох и всхлип, а я холодею, меня сковывает озноб. Горло саднит от сдерживаемых рыданий. Почему этот шёпот так важен, так знаком… Он знает кто я. Он помнит!
– Лена…
До меня пытаются достучаться, позвать, вернуть. Ко мне взывают с просьбой, мольбой.
– Лена, я прошу…
Господи, этот голос знаком мне, один из самых важных голосов… Но кто? Я отбрасываю свои оковы, сквозь слёзы и боль, я стремлюсь навстречу этому зову.
– Вернись…
Моё ватное тело борется с течением, мои руки наполненные свинцом не хотят шевелиться, я рычу, заставляя их.
– Нам так плохо…
Я вижу, как тлеющий огонёк вверху набирает силы, разжигается. Я стремлюсь добраться до него, ведь он отогреет меня, прогонит холод, когда я прильну к нему…
– Лена!
Воспоминания прорываются, через ледяную плотину забвения.
Последний рывок и я делаю глоток обжигающего воздуха. Мои лёгкие горят и я открываю глаза, но яркий свет ослепляет.
– Господи! Она очнулась! – Кричит знакомый голос. Он бывает нежным, бывает, звучит с укором. – Позовите врача!
Я хочу сказать многое, но в горле сухо и я боюсь, что мои связки треснут.
– Лена, Леночка, держись! – В таком любимом голосе слёзы.
Не плачь. Ведь я здесь, мама.
Я помню.
* * *
Я смотрела в белый потолок и чувствовала себя сумасшедшей.
Как такое могло произойти? Выходит, что всё это плод моего воображения?
Валарам, гномы, травничество, Одуванчик и… Хеллпей. Мой желтоглазый альт… Слёз уже не было, а глаза пекли от пролитых ранее. Врачи говорят, что у меня посттравматическое состояние и это нормально. НО, ЧТО ЗНАЧИТ НОРМАЛЬНО?
За сутки без сознания я успела выдумать целый мир? Прожить в нем почти год! А все беды и приключения – вымысел. Я смотрю на свою правую руку: синяки, царапины, но никакого ожога. Хах. Кто думал, что я буду мечтать увидеть его?
Рыдания обосновываются где-то в груди, но я держусь. Не хочу расстраивать маму.
Мама… прости меня, но я бы хотела вернуться, променять тебя на тот мир… Да, я худшая дочь на свете, но там, я наконец, обрела… К чёрту! Что я там обрела? Любовь? Да, конечно, десять раз. Сколько месяцев с Хеллпеем я там нафантазировала: три или четыре? Некоторые расстаются и через пять лет, а тут жалкие пару десятков дней.
Но почему мне так горько… Почему, Ри…
Нет. Нет. НЕТ.
И её не существует. Бред, мой больной вымысел, моя попытка убежать, распрощаться с жизнью.
– Лена?
– Что? – Резко отвечаю я, грубо выплёскивая свою боль на родного человека. Мне совестно, мне мерзко. Я смотрю на бледную маму, на её тёмные круги под глазами, искусанные губы. Она осунулась и похудела. – Прости меня.
Я раскаиваюсь, но продолжаю грубить ей. Что я за человек.
– Всё нормально. – Мама нежно мне улыбается. – Это пройдёт.
Да, но я не верю в это. И не хочу.
– Ты родилась в рубашке, Лена. – Тихонько говорит она. – Ты могла умереть, а отделалась лишь лёгкими травмами.
– Сломанная лопатка и берцовая кость – это легко? – Я горько улыбаюсь. – Я теперь прикована к постели на неизвестное время.
А потом инвалидное кресло, долгие месяцы реабилитации… Послать бы всё к черту.
– Ты могла остаться без ног. – Укоряет меня мать. – Или умереть.
– Ну и пусть. – Я поджимаю губы.
– Не говори так! – Она сердиться, сжимает руки в кулаки.
– Прости.
– Что с тобой?
– Мне просто очень больно…
– Рука или нога? Почему ты сразу не сказала! – Мама охает и бежит за врачом.
Дверь закрывается, и я остаюсь одна.
– Всё у меня болит. – Нет, слёзы все же остались. – В особенности сердце.
* * *
Понемногу, день за днём, я отхожу и от аварии, и от надуманного мира.
Мне сложно, но я стараюсь бороться и насдаваться. Огромное спасибо моим близким – они не оставляют меня одну. Каждый день кто-то да навещает меня: всевозможные родственники, мама, папа и Мика.
Последняя старается приходить через день и заваливать меня всевозможными слухами и сплетнями. В большинстве своём я просто с упоением её слушаю, но иногда улыбаюсь или подшучиваю.
Сегодня один из таких дней. Мика приходит после утреннего обхода, авторитарно, словно матрона, присаживается у моей постели и начинает излагать свой поток информации. Микины визиты для меня самые любимые: весёлые, расслабляющие, не обременяющие. В отличии от родителей, она умудряется протащить для меня различные гадости-вкусности, которые мне запретили.
– Вот. – Она достаёт пакетик, шуршание которого, как музыка. – Твои любимые чипсы с сыром.
– Благодарю, я вас люблю. – Шучу я и ловлю рукой упаковку. Точно. – Мисс?
– Что, сударыня? – В моей манере отвечает шатенка. – Чего ещё изволите?
– Мисс, прошу вас, отройте же мне этот чудный… – Хм. – Пакэ́т?
Мика заливается смехом, а я качаю головой. Скучала я по этим нашим дурачествам. Очень.
– Сударыня, а сами никак не одолеете?
– Мисс, я однорука. – Я киваю на свою загипсованную конечность, а шатенка картинно бьёт себя по лбу.
– Мои минус двадцать, извините. – Мика передаёт мне чипсы. – Ешь-ешь.
– Ты меня, как кабанчика на праздник откармливаешь. – Замечаю я. – Спасибо.
– Ну конечно. – Подруга хмурится и оглядывает меня. – На больничных супах и кашах ты стала, как кощей.
– Какой изысканный комплимент! – Я подмигиваю подруге, закидывая чипсину. – Умеешь подбодрить!
– Обращайтесь. – Мика кланяется сидя – это очень забавно, и я усмехаюсь. – Не переживай, откормлю тебя и пойдём тебе парня искать.
– И не жалко?
– Тебя?
– Парней.
На это Мика гримасничает и запихивает руку в пачку с чипсами, и забирает добрую половину.
– Я поняла намёк. – Я смиренно опускаю голову, и чипсы возвращаются ко мне.
– То-то же! – Мне грозят пальцем.
Потом мы болтаем и смеёмся напропалую, моё отвыкшее горло начинает саднить. Мы притихаем, только, когда сердитая медсестра, сдерживаясь, просит нас об этом.
– Не смеши меня! – Я молю Мику. – У меня же рука больная!
– А ты не дёргайся! – Отвечает она, высовывая язык. – Смейся душой, сердцем и глазами.
– После тебя, мне придётся гипс переделывать.
– Не говори глупостей. – Шатенка махает на меня рукой. – Ты вот мне скажи…
