Текст книги "Первая скрипка для злого доктора (СИ)"
Автор книги: Анна Варшевская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)
Глава 19
– Гематолог – это же… это же кровь, – у меня ноги подгибаются. – Это ведь.…
Не могу заставить себя выговорить слово, которое первым приходит в голову.
– Поэтому я и буду рад, если ошибся, – Антон о чём-то напряжённо размышляет. – У мальчика крайне хреновые показатели. Экспресс-анализ даёт не всю информацию. Нужно сдать кровь на тромбоциты, на… так, ладно.
– Антон, – выговариваю с усилием, – в городе нет гематолога. Я даже не уверена, что он есть в столице региона… Помню, совсем недавно был какой-то шум на эту тему… Уж детских-то точно нет. И.… они живут очень бедно… В смысле, Вова с бабушкой.
– Да, я знаю, – он сжимает зубы.
А потом, словно решившись на что-то, достаёт мобильный. Ищет контакт и подносит телефон к уху.
– Дмитрий, – говорит после паузы негромко. – Привет. Это Антон Сердцев.
Громкий голос в трубке слышен даже мне.
– Ах ты!.. – доносится жуткий мат, такой, что я округляю глаза, а Антон растерянно смотрит на экран, словно проверяя, тому ли человеку позвонил. – Ты какого… исчез?! – снова мат.
– Э-э-э-э, Дим.… – мужчина пытается прервать поток. – Дим, погоди! Я потом всё объясню, я по делу! Это срочно!
После паузы неизвестный мне Дмитрий снижает тон. Мужчины быстро о чём-то переговариваются, завершают разговор, и Антон смотрит на меня.
– Так, значит, Алён, дело такое. Мальчика возьмут в гематологию на обследование. Под моё слово. Но… его надо туда отвезти.
– Самолёт, – думаю, покусывая губы. – Его бабушке нельзя точно. Как ей сказать?! Она же умрёт на месте! Он у неё один… Чёрт, и этот фестиваль ещё.…
– Ждать конца фестиваля времени нет, – Антон качает головой. – Мы ей не скажем. Ты сейчас едешь с ним к нему домой и говоришь ей… как там её зовут? Варвара Андреевна?
– Ты запомнил, – качаю головой удивлённо.
– Говоришь ей, – продолжает Антон, – что парня… выбрали участвовать в конкурсе. В столице. Что такая возможность бывает редко. Что дорогу ему оплатят.
– Она знает, что я не могу бросить здесь всё, – смотрю на него во все глаза. – Все знают… про оркестр, про фестиваль…
– Скажешь, что с ним поедет твой жених, – решительно говорит мужчина. – Я отвезу мальчика и вернусь. Неделю его там продержат, может, больше. Потом заберу. Единственное, ему придётся тяжело. Там все с родителями… не то отделение, куда дети попадают в одиночку.
– Я поговорю с ним, – закусываю губу, вспомнив, каким упрямым может быть мой ученик. – Он сильный. Справится.
– Ну, тогда… – Антон быстро меня обнимает, прижимая к себе, – езжайте. Сейчас. И пусть вещи соберёт. Всё будет в порядке!
– Спасибо, – шепчу, обхватывая его за талию.
– Я тебя люблю, – отвечает он мне, отпускает, подталкивая. – Беги! Мне пора! Надо найти главврача, договариваться, что буду отсутствовать какое-то время.
– Антон Сергеевич! – громыхает вдруг голос в коридоре.
– Похоже, искать никого не придётся, – кардиолог хмурится, глядя на подходящего к нам Павла Юрьевича.
– Антон Сергеевич, у меня к вам разговор, – главный смотрит на Антона, потом на меня. – По поводу вашего увольнения с предыдущего места работы.
Чувствую, как мужчина рядом со мной каменеет.
– Хорошо, – кивает ровно. – Я готов ответить на все вопросы, если нужно.
Павел Юрьевич бросает взгляд на меня, но я с вызовом смотрю на него.
– Я в курсе ситуации, – говорю твёрдо, придвигаясь поближе к Антону.
– Ясно, – главный вдруг усмехается, улыбается мне. – Не смотрите на меня, как на врага народа, Алёна. И не думайте, что я собираюсь верить непонятным слухам и избавляться от отличного специалиста.
– А…. раз уж мы всё равно тут все в курсе, можно спросить, откуда взялись слухи? – уточняю, прищурившись.
– Это неважно, – отмахивается Павел Юрьевич. – Пойдёмте, Антон Сергеевич?
– Да, – Антон кидает взгляд на меня. – Езжай с Вовой. Я позвоню, хорошо?
– Ладно, – киваю и, проследив за мужчинами взглядом, иду к регистратуре.
– Вов, – обращаюсь к мальчику, который тут же встаёт, – мне сейчас придётся учить тебя очень плохим вещам. Как врать бабушке.
– Этому меня учить не нужно, – ухмыляется мальчик.
– Да уж, действительно, чего это я, – усмехаюсь и качаю головой. – Ну тогда, значит, мы обсудим, как будем врать ей вместе.
Врать Варваре Андреевне нам приходится долго. Бабушка у Вовы – товарищ подозрительный. Но вроде бы всё-таки удаётся её убедить.
– И что, прямо совсем ничего платить не надо за это будет? – в конце концов, видимо, уже сдавшись, уточняет в последний раз.
– Нет, Варвара Андреевна, – уверенно качаю головой. – Дорогу, самое дорогое, оплачивают организаторы конкурса молодых талантливых исполнителей. А питание им там предоставят, их же поселят в гостинице. Простой, почти как общежитие, – добавляю быстро. – И еда, конечно, не то чтобы прямо такая уж разнообразная, но…
– Ох, господи, вот уж из-за этого-то не переживайте, – бабушка строго смотрит на Вову, появившегося в комнате. – Будешь есть, что дают! Не до капризов!
– Когда я капризничал? – возмущается ребёнок.
– Никогда, – пожилая женщина смягчается, кивает одобрительно, – я тобой очень горжусь!
У меня к горлу поднимается комок.
Господи, пожалуйста, пусть всё это будет ошибкой!
Возношу короткую, но горячую молитву куда-то туда, вверх, и стараюсь не выдать выражением лица, насколько мне не по себе.
– Ладно, ты иди, собирайся, – бабушка отправляет мальчика к себе. – Да концертный костюм не забудь!
А сама смотрит на меня.
– Алёна Михайловна, скажите мне честно.… – начинает негромко, и мне хочется закрыть глаза от ужаса.
Неужели догадалась?!
– … вы ведь…. сами заплатили что-то за этот конкурс?
До меня даже не сразу доходит вопрос. И только потом накатывает облегчение. Не догадалась, слава богу!
– Варвара Андреевна, я даю вам честное слово, что не платила за Вову, – смотрю ей прямо в глаза. Я ведь не вру. Действительно ни за что не платила. – Но так же честно могу сказать, если понадобится отдать какие-то деньги – я это сделаю! – заканчиваю уверенно.
– Спасибо, – пожилая женщина протягивает руку, кладёт на мои, сжатые на коленях. – Спасибо вам.
– Не благодарите, – качаю головой. – Главное, чтобы всё прошло… хорошо.
По скрипучей лестнице на первый этаж я спускаюсь еле-еле. Чувствую себя совершенно измочаленной. Антон скинул мне сообщение, что у него всё в порядке, его отпустили на два дня, и он даже уже купил билеты – я успела сфотографировать Вовины документы и скинуть ему. Так что завтра рано утром они уедут, а на следующий день он вернётся, даже успеет до начала фестиваля.
А дальше.… дальше нам останется только ждать.
Конечно, мы не встречаемся в этот вечер, как планировали. Антон собирается, да и мне не до того. Но я ещё затемно еду провожать их в аэропорт, чтобы поддержать Вову.
– Да вы не переживайте, Алён Михална, – мальчик изо всех сил храбрится. – Всё путём будет! Жалко только, что выступления я наши пропущу… фестивальные.
– Вов, ты главное поправляйся, – на секунду прижимаю мальчишку к себе покрепче и сразу отпускаю. – Этих фестивалей в твоей жизни будет ещё – не сосчитаешь! И фестивали, и конкурсы, и всё будет! Только выздоравливай! И звони мне, слышишь? В любое время! Не стесняйся, не думай, что помешаешь – звони даже ночью, если будет не по себе или захочется поговорить! Понял? Пообещай, что будешь звонить! – строгий «учительский» тон даётся мне с трудом.
Лишь бы не зареветь сейчас, лишь бы удержаться….
– Обещаю, – Вова улыбается, поправляет на плечах рюкзачок.
– Алён, давай, любимая, – Антон отвлекает меня, обнимает, шепчет на ухо. – Не плачь, всё будет хорошо! Иди!
Стиснув зубы, улыбаюсь, машу им рукой, выхожу из здания аэропорта – и только тогда из глаз брызжут слёзы. Дотерпела….
Поглаживаю футляр со скрипкой, которую Вова отдал мне на хранение – не в столицу же её тащить с собой.
Ну ничего. Вдох, выдох, расправляю плечи.
– Всё будет в порядке! – слежу за взлетевшим в воздух самолётом.
Мне бы поехать во дворец. Репетиции оркестра сегодня нет, но нужно проверить партитуры, и поговорить с работниками сцены, и…
Но сил сейчас нет. Поэтому я еду в музей. И, закрывшись в архиве, достаю так пока и не расшифрованное письмо.
«Мой дорогой, бесценный друг…»
Кому она писала? Проглядываю письмо до конца, но обращения по имени нигде не нахожу. А это может быть и мужчина, и женщина… для того времени привычное обращение.
Цепляюсь глазами за ровные строчки, выписанные убористым почерком буквы. Погода, семейные дела... Дохожу до первого протёртого сгиба, вглядываюсь в написанное, и у меня перехватывает дыхание.
«…печальное, горькое известие. Наша младшая девочка, крепкий, сильный ребёнок, не пережила тяжёлого путешествия…»
Краткое сообщение, что все лекарства оказались бессильны. Ребёнка отпели в местной церкви, и она покоится теперь под небольшой плитой с высеченным на ней ангелом.
А дальше – снова новости… О том, как устроен дом, насколько она довольна бытом и житьём в городе…
Дочитав до конца, откидываюсь на спинку стула и глубоко задумываюсь. Да, в то время это воспринималось по-другому. Горе, конечно, но… привычное. Почти обыденное. Вспоминаю переписку композитора с его многолетней поклонницей. Она тоже вскользь сообщала в письмах, что у дочери её умер новорождённый сын, а за год до этого двухлетняя дочка – и тут же спокойно продолжает разговор о рукописях и расписании концертов, которые она хочет посетить.
Вот только я никогда раньше не слышала, что родители композитора оставили здесь могилу одного из своих детей! Вообще такой информации не было!
А это значит… это значит, что они могли приезжать сюда и потом, позже! Возвращаться в город время от времени! Это же полностью переворачивает известные нам факты!
Сосредоточившись, переписываю текст письма от начала до конца, фотографирую оригинал, и в этот же день, дома, перепечатав всё в файл, отправляю своему научному руководителю по электронке. Сопровождаю своими мыслями и идеей попробовать найти то надгробие с ангелом, о котором упоминается в письме.
А ещё позже, почти ночью, мне звонит Антон.
– Как вы?! – хватаю телефон, отвечаю чуть не с первого гудка.
– Всё хорошо, Алён, – слышу усталое. – Вова в отделении под присмотром моего бывшего однокурсника. Завтра с утра начнутся обследования, ну и дальше тоже. Дима будет держать меня в курсе.
– А ты как? – спрашиваю, помедлив.
– Ты знаешь.… неплохо, – Антон слегка усмехается. – Ты была права, кстати.
– В чём конкретно? – невольно улыбаюсь.
– В том, что настоящие друзья ни за что бы не отвернулись, – говорит негромко.
– Я рада, – отвечаю тепло. – И я соскучилась по тебе, – добавляю тише.
– Я тоже по тебе соскучился, любимая. Завтра рано утром прилечу, – мужчина явно с трудом сдерживает зевок.
– Ложись спать, – усмехаюсь в трубку. – Завтра увидимся!
Завтра у меня, правда, репетиция оркестра допоздна… Но это неважно. Всё равно, уверена, Антон будет ждать у входа. И от этого делается тепло на душе.
А на следующий день у служебного входа во дворец, куда я подхожу ко времени, вижу целую непонятно откуда взявшуюся делегацию.
– Что происходит? – бормочу себе под нос, пробираясь сквозь возбуждённо переговаривающихся людей.
– Вот она! – раздаётся откуда-то голос.
– Молчи, – рядом со мной, словно из-под земли, вырастает Иосиф Давидович.
Старый скрипач говорит тихо, практически мне на ухо.
– Молчи, всё будет в порядке!
А дальше… у меня под ногами разверзается ад. Словно в каком-то дурном сне, вижу возмущающихся людей, которые обвиняют меня вообще не пойми в чём!
«Моральный облик»… «Это такие учителя теперь учат наших детей»… «Как она может быть второй скрипкой в оркестре, за какие-такие заслуги»…
Все звуки как сквозь вату, я даже толком не вижу лиц людей. Только одно – ехидное и довольное – выплывает сквозь толпу. Аврора. А рядом с ней… как же её… та девушка, которую я видела в больнице у Антона. Александра? Кажется, так её зовут.
Две змеи нашли друг друга.
– Что здесь происходит?! – громыхает на весь холл гневный голос дирижера. – Что за базар вы здесь устроили?!
Один из людей выходит вперёд. Я смутно узнаю отца своей бывшей ученицы, девочку отчислили в прошлом году за прогулы и неуспеваемость.
– Мы требуем разобраться, почему в городском оркестре, можно сказать, основном коллективе, представляющем лицо города на международном фестивале, играет человек, который….
О, господи. Закрываю глаза, не в силах видеть и слышать всё это. Ещё бы уши заткнуть.
– Интересно, на основании чего вы сделали такие выводы? – звучит совсем рядом со мной голос, который я совершенно не ожидала услышать.
Открываю глаза и ошарашенно смотрю на… Жанну Вадимовну!
– Ах, видимо, потому, что ваша дочь жаловалась, что такие-сякие плохие учителя заставляют её заниматься, а она «не в ресурсе»? Напомните-ка мне, какие оценки у Дианы за прошлый год? Хотя не нужно, я и сама скажу, благо, как завуч, отлично помню – у девочки все тройки, кроме биологии, по которой каким-то чудом выставлена четвёрка.
Жанна Вадимовна прищуривается, глядя на мужчину, и тот, слегка смешавшись, делает шаг назад.
– О, знакомые всё лица, – продолжает завуч насмешливо. – Вижу и ещё нескольких родителей, у чьих детей проблемы не только в музыкальной, но и в общеобразовательной школе.
– Алёна! – растолкав людей, вперёд пробирается Антон.
Подбегает ко мне, обнимает за талию.
– Ты как?
– Всё хорошо, – выговариваю с трудом, потому что у меня язык во рту не ворочается.
Мужчина разворачивается и так смотрит на Аврору, что та как будто слегка бледнеет и, отступив назад, сливается с толпой. Александра уже вообще куда-то испарилась.
– А что вы скажете об этом?! – выкрикивает кто-то из толпы. – Предложение на весь город! Хорошо хоть, ничем на сцене не занялись! А ведь полный зал детей!
– Да вы, господа хорошие, совсем таки ошалели! – язвительно вступает Иосиф Давидович. – Я, конечно, понимаю, что в нашей деревне любителей в чужом белье покопаться всегда был целый вагон. Но берега-то не путайте! Молодой человек своей девушке предложение сделал!
– Та девушка со всеми подряд из оркестра гуляет! – возмущённое от кого-то.
– Кто сказал? – старый скрипач прищуривается. – Выйди и покажись, раз такой информированный. Свечку держал?
– Если речь обо мне, – вдруг говорит сбоку Влад, которого я даже не заметила, – то вы ошибаетесь. Мы с Алёной в хороших отношениях, не более того.
Замечаю рядом с Владом довольную Эльку, которая держит его за руку и подмигивает мне.
Это всё уже настолько начинает напоминать дурную комедию-водевиль, что даже сами участники понимают, что происходит какая-то ерунда! Люди потихоньку начинают расходиться – во всяком случае, заметно, что толпа редеет.
– Так, дамы и господа, – Павел Петрович крутит в руках дирижёрскую палочку и мрачно переводит взгляд с одного музыканта на другого. – У нас что, репетиция отменилась внезапно? Или, может, оркестровая яма провалилась в преисподнюю? Почему все не на местах?!
– Иди, – Антон подталкивает меня вперёд. – Я тебя дождусь. И.… разберусь тут кое с кем!
– Только никого не прибей, – пытаюсь шутить дрожащими губами.
– За этим я прослежу, Алёна, – Жанна Вадимовна царственно мне кивает. – Иди, милая, репетируй!
Мир точно сошёл с ума!
Глава 20
Антон
– Так, ну, значит, смотри, – Дмитрий быстро проглядывает бумаги, – парню мы всё сделаем в ближайшее время. Клиническая картина так себе, но шансы всегда есть, сам знаешь.
– Знаю, – киваю, кидая взгляд через дверь в палату, где на кровати устраивается юный скрипач.
– Не переживай, присмотрим за ним, – бывший однокурсник, выбравший своим направлением онкологию, слегка хлопает меня по плечу. – Пойдём-ка, поговорим?
– У тебя время свободное есть? – усмехаюсь криво.
– Его у меня никогда нет, – хмыкает приятель, – но для тебя найдётся полчаса. Ты, друг мой, напрашиваешься на хороший хук в челюсть! Жаль, я хирург, руки беречь надо! Ты какого хрена исчез, ни слова никому не сказав, а?!
Пожимаю плечами, потому что ответить мне особо нечего.
Сам почему-то решил, что никто со мной общаться не будет.
А ведь Алёнка говорила мне.…
На губы невольно наползает усмешка. Моей скрипачке понравилась бы эта фраза, всё-таки учительские замашки у неё неистребимы.
– Так, давай, рассказывай, где был, чего делал? Откуда пацана взял? – Дима подталкивает меня в спину. – Пойдём, я хоть перекушу, а то хрен знает, когда следующее окно выдастся.
– Володя – скрипач, – говорю негромко первое, что приходит в голову. – Ученик моей невесты.
– Охренеть! – друг спотыкается, смотрит на меня круглыми глазами. – Вот так и не видься со старыми друзьями пару месяцев! Где невесту отхватил?! Да ещё и скрипачку?! Познакомишь?
– Иди ты, – отмахиваюсь беззлобно. – Где-где… на родине великого композитора…
– Не замечал за тобой любви к классике, – хохочет Дима. – Так, ладно, давай по порядку….
По порядку мой рассказ в коротком изложении занимает почти полчаса.
– Да уж… – тянет онколог, задумчиво качая головой. – Но ты, конечно, идиот, Сердцев! Можно подумать, нам всем не насрать, кто там у вас попечители в больнице?! У нас тут своих хватает! Нет чтоб к друзьям обратиться.
– Извини, – говорю искренне. – Мне, честно сказать… было как-то не до того.
Не хочу признаваться, что элементарно боялся увидеть, как от меня отворачиваются и друзья тоже….
– Ладно уж, – Дима машет рукой. – Но с невестой познакомь! И на свадьбу позови!
– Парня вылечи, – качаю головой. – Тогда и о свадьбе поговорим.
– Шантажист, – хмыкает онколог.
Но я-то знаю, что он и без моих просьб сделает всё возможное. Одна надежда, что это всё-таки не острый лейкоз, с которым прогноз будет крайне хреновым.
С Вовой я провожу оставшийся день до вечера. Парень, конечно, храбрится, но в такой ситуации и взрослый-то от страха помирать будет.
– Я вот что-то не подумал, – говорит мальчик, – скрипку Алёне Михалне оставил. А лучше бы с собой взял! Тренировался бы! А то поправлюсь, а программу всю забуду…
Треплю мальчишку по макушке, в глубине души восхищаясь его стойкостью.
– Я тебе принесу скрипку! – обещаю уверенно. – Тоже не подумал, а ведь и действительно. Закончится обследование, домой поедешь, наверное, ещё и на отчётном концерте сыграть сможешь!
– Правда? – Вова с надеждой смотрит на меня.
– Мы сделаем всё, чтобы у тебя получилось! – киваю, задумавшись, где бы мне быстро купить инструмент.
А может, там что-то особенное надо? Чёрт, и почему я этим никогда не интересовался?
В итоге решив, что для тренировки парню подойдёт любая скрипка, быстро выясняю, где ближайший музыкальный магазин, и даже успеваю смотаться туда до закрытия.
– Ого! – глаза у Вовы загораются, когда я показываю ему футляр.
– Но обещай, что будешь делать всё, что тебе говорят врачи, договорились? – строго смотрю на парня.
– Конечно! – он бережно достаёт инструмент, прикасается к струнам.
– Ладно, скрипач, – вздыхаю, кидаю взгляд на часы. – Мне пора. Завтра с утра самолёт. Помни, бабушке ни слова. И звони мне и Алёне, понял?
– Ага! – мальчик всё ещё погружён в рассматривание скрипки. – Спасибо вам!
– Не за что, – приобнимаю его за плечи. – Я тебя быстро заберу. Оглянуться не успеешь.
Вова, улыбнувшись, кивает, а я всё-таки заставляю себя выйти из палаты.
Вечером звоню Алёнке. Соскучился по ней ужасно…. К счастью, уже сегодня увидимся.
Перелёт проходит нормально, и я предвкушаю, как, приняв душ и переодевшись, встречу свою скрипачку. Наверняка она уставшая будет после репетиции… Приготовить может что-то?
Но планы у меня резко меняются после телефонного звонка.
– Да, мам, – неохотно поднимаю трубку.
– Антон, тебе обязательно нужно прийти во дворец до репетиции! – голос матери звучит взволнованно. – Давай, сын, прямо сейчас!
– Что происходит? – хмурюсь недоумённо.
Неужели мать опять какую-то интригу затеяла.… Вот не надоедает же ей! Вроде всё уже сказал десять раз. Да и не может она не понимать, что лучше Алёны девушки не найти!
И это я не как влюблённый дурак говорю!
Хотя я и есть влюблённый дурак…
– Мам, – начинаю устало, – слушай. Ну хватит уже! Мы с Алёной любим друг друга, и тебе придётся это принять!
– Да любите вы друг друга сколько влезет! – неожиданно взрывается матушка. – Ты, сынок, учился бы вовремя язык придерживать! Особенно при бывших своих! Сам виноват – Аврору обидел, да ещё и меня перед ней подставил! И считал, что она всё это проглотит и просто в воздухе испарится?!
– Так, ты о чём, я не понял! – помотав головой, всё-таки иду к шкафу.
Похоже, я ошибся, и дело не в том, что мать мою невесту не переваривает.
– О том, что эта…. простигосподи… отомстить решила, – цедит матушка сквозь зубы.
– Кто решила? Кому отомстить?!
– Аврора Алёне, естественно!
– А ты откуда знаешь? – включив мобильный на громкую связь, судорожно натягиваю на себя одежду.
– Ох, господи, вот вырос же сынок! – язвительно отвечает мать. – Мозги на месте, а житейской смекалки – ноль на палочке! Антон, ты что, до сих пор не понял, куда вернулся?! Или забыл? У нас тут одна большая деревня! Все друг друга знают! И друг о друге тоже всё знают! Короче говоря, если хочешь успеть поддержать и защитить свою невесту, дуй во дворец!
И она отключается.
Вот же.… дерьмо!
Вызываю такси и несусь вниз по ступенькам, перепрыгивая две за раз.
И успеваю как раз к «представлению»!
Мне даже не сразу удаётся понять, что за скандал собирается учинить небольшая группа людей. Сначала-то кажется, что это толпа, но на деле… не так уж их и много. Особенно когда они начинают потихоньку рассасываться.
Мне очень не хочется отпускать бледную, как полотно, Алёну, но по взгляду дирижера, кинутому в нашу сторону, понимаю, что лучше сейчас её не задерживать. Да и отвлечётся она за работой быстрее.
– Молодой человек, – когда моя скрипачка уже уходит в сторону оркестровой ямы, а мать отходит поговорить с кем-то из сотрудников дворца, меня перехватывает Иосиф Давидович, – не закатывайте сцену. Лучше всего разобраться с этим по-тихому. Слухи и так пойдут, никуда от них не денешься. Но если прищучите главных скандалисток, всё потихоньку забудется. Тем более что скандалистки эти именно вас не поделили, – укоризненно качает головой, и мне становится немного стыдно.
– Разберусь, – киваю старому скрипачу.
– Антон, – ко мне направляется мама. – Я обещала Алёне, что прослежу, чтоб тут обошлось без драки.
– Те, кому я хотел бы надрать задницу, всё равно уже сбежали, – говорю грубо, но мать не поправляет, как это обычно бывало, только закатывает глаза.
– Давай-ка ты мне по порядку объяснишь, что случилось, а то я так и не понимаю, какого хрена тут произошло, – прошу её.
– Я уже сказала тебе, – она терпеливо, «по-учительски», качает головой. – Аврора заимела на Алёну зуб. Ты сам в этом виноват.
– Да, я уже понял, что всё из-за меня, – прерываю её с сарказмом в голосе. – Дальше!
– Дальше, – мать вздыхает, – эта дурочка решила действовать единственным доступным ей способом. Распускать грязные сплетни. Ей не повезло… или, точнее, повезло нарваться на парочку чересчур активных родителей. Вот, знаешь, основная проблема сейчас в школах не в детях, я это как завуч говорю, – качает головой. – Основная проблема – в родителях! И в том, что они, чуть что, не разобравшись, начинают качать права! Мы же превратились не в учителей, а в тех, кто «оказывает образовательные услуги»! – возмущается громко.
– Мам, ты ушла от темы, – прошу её. – Я знаю, что школьное образование – это твоё больное место, но давай к делу!
– А что к делу-то, – она пожимает плечами. – Я тебе всё рассказала. Аврора пустила слухи, они дошли до нескольких родительских комитетов, те подняли бучу, заодно распустили сплетни дальше. А Алёна твоя… – мать снова вздыхает. – Такая же блаженная, как и ты, вот честное слово. Девочка до сих пор верит в людей. И даже не понимает, скольким она как кость в горле. Молодая, красивая, рано стала фактически второй по значимости в оркестре, дети её в музыкалке не просто любят, да ещё и на конкурсах побеждают… Вон, вы ребёнка ведь только что на конкурс отправили, так? Знаешь, сколько матерей возмутилось, чего это не их отпрыска?!
Закрываю глаза.
Какие же идиоты…
И не мы с Алёнкой. А те, кто вот так вот, не разобравшись, пришли требовать якобы «справедливости»… А то, что несчастный мальчик, с подозрением на острый лейкоз, лежит сейчас в больнице и ждёт диагноза… а заметила, что с ним что-то не так, за несколько недель только Алёна…
Это же так, ерунда.
– Антон? Ты что? – встревоженно уточняет мать, и я открываю глаза.
– Ничего, мам, – говорю устало. – Ничего. Всё в порядке…
– Ну, в общем, вот народ и собрался, – заканчивает матушка. – Всё припомнили. И предложение, которое ты сделал с бухты-барахты. И мужчин… Это же так приятно, обвинить кого-то в аморальном поведении. Сам сразу себя чувствуешь на высоте.
– Ты так говоришь, как будто Алёна каждый день мужчин меняла! – возмущаюсь вполголоса, оглядываясь.
– Да нет, конечно, – она отмахивается. – Но знаешь, как говорят… То ли он украл, то ли у него украли, но была там какая-то история.
– Ага, ложечки нашлись, а осадок остался, – киваю. – И что теперь делать?
– Ну…. – мама пожимает плечами. – Слухи не остановишь. Но ты можешь поговорить с Авророй. И с этой второй девицей, как там ее… Александрой? Ещё одной обиженкой. Они, оказывается, были шапочно знакомы в столице. Вот уж не думала, что мой сын настолько популярен, – шутит язвительно.
– Упаси меня господь от такой популярности, – качаю головой. – Ладно. Репетиция у них сегодня длинная. Поехал я.
– Куда? – прищуривается мать.
– К Авроре, – цежу сквозь зубы. – А ещё лучше… поговорю со всем её семейством. Я даже знаю, где их найти.
Каким-то чудом я запомнил, что Аврора при нашей последней нормальной встрече щебетала о сборе родственников и называла дату. Как раз сегодняшнюю. Поэтому, решив даже не брать такси – до этого ресторана тут пешком десять минут – решительно сбегаю вниз по ступеням дворца, к набережной.
Пока ещё не знаю, что именно и как я расскажу отцу Авроры. На секунду даже закрадывается мысль – я как школьник какой-то, родителям жаловаться побежал… Вот только Юрий Владимирович не просто её отец. Он всё-таки директор градообразующего предприятия. И авторитет у него в городе весомый.
И хотя я прекрасно понимаю, что всем подряд рот не заткнёшь, но сделать хоть что-то обязан.
В конце концов.… Алёна – моя невеста! Моя будущая жена! И я не собираюсь смотреть, как вокруг неё шепчутся и пересмеиваются! Я её лучше увезу отсюда!
Тут же усмехаюсь собственным мыслям, качаю головой, прибавляя шагу. Увезу, как же. Представляю, что мне заявят в ответ на это. Никуда она не уедет. Она любит этот город.
Дохожу до ресторана, стремительно прохожу внутрь и оглядываюсь. Вытаскивать человека из-за стола всё-таки не хочется, но я готов и на это пойти. К счастью, не требуется – вижу, что Юрий Владимирович стоит буквально в нескольких шагах от меня, разговаривая с каким-то мужчиной. Краем глаза замечаю Аврору, которая, увидев меня, бледнеет и торопливо, чуть не бегом направляется в мою сторону.
Нет уж. Уговаривать себя я не позволю.
– Юрий Владимирович, – достаточно громко окликаю директора завода.
– А-а-а-а… Антон, кажется? – мужчина оборачивается.
– Всё верно, Антон Сердцев, рад, что вы меня помните, – киваю ему. – Прошу прощения, что отвлекаю, но у меня крайне важный разговор. Я не займу у вас много времени. Можно?..
– Разумеется, – мужчина кивает своему собеседнику, делает шаг в мою сторону. – Может быть, присоединитесь к нам?
– Нет, спасибо, мне нужно вернуться во дворец, – качаю головой.
– Папа! – к нам наконец подлетает Аврора, нервно и умоляюще смотрит на меня. – Ну что же вы снова о работе и о работе? Мы же договаривались, сегодня отдыхаем! Антон, может быть в другой раз…
– Прости, но нет, – хмурюсь, глядя на неё. – И этого разговора не было бы, если б не твоя выходка.
– Молодой человек, в чём дело? – Юрий Владимирович переводит потяжелевший взгляд с дочери на меня.
– Антон! – вскрикивает Аврора, глядит уже со злостью.
– Может быть, мы выйдем на воздух? – говорю чуть потише.
– Дочь, иди за стол, – мужчина переводит взгляд на девушку, отказа его тон не подразумевает, и Аврора, помедлив, подчиняется, а он снова смотрит на меня. – Пойдём, подышим.
Вечером от озера тянет холодом, и я сдерживаю желание поёжиться, оказавшись на воздухе. Или это из-за тяжёлого взгляда, которым меня придавливает к месту?
– Юрий Владимирович, – начинаю медленно, – понимаю, это может выглядеть глупо.… Но о моей невесте пошли очень нехорошие слухи, – вижу, как он удивлённо поднимает брови, видимо, не ожидал услышать что-то подобное. – А сегодня перед репетицией во дворце разразился скандал. И, к сожалению, организатором травли Алёны стала ваша дочь.
– Та-ак.… – мужчина прищуривается. – Я жду подробности и доказательства. С чего такой вывод?
Кратко пересказываю произошедшее, добавляю к этому слова матери – её имя, как бы мне ни хотелось его не использовать, даёт вес тому, о чём я говорю. Всё-таки мама тоже не последний человек в городе.
– Понимаете, в чём дело, – заканчиваю свой рассказ, – если бы это были просто сплетни, я бы, может, и не стал ничего делать. В конце концов, поболтают – и перестанут, другой повод найдётся. Но.… скажу ещё кое-что. Возмущение части людей, насколько я понял, было вызвано ещё и тем, что Алёна продвигает на конкурсы своих «любимчиков». Недовольные родители могут пойти и дальше, начать писать жалобы…
– Кстати, – Юрий Владимирович хмурится, сердито смотрит на меня. – Я ведь слышал об этом. Буквально полчаса назад, моя сестра возмущалась, что они ничего не слышали о конкурсе. Почему не было объявления? Такие вещи должны освещаться заранее! Взяли одного-единственного мальчика, а ее внучку нет, а ведь девочка очень талантлива!
– Потому что никакого конкурса нет, – говорю устало.
– В каком смысле?
– Мальчик, о котором идёт речь.… Он сейчас не на конкурсе. Мы с Алёной соврали его бабушке и всем остальным.
– А где он? – растерянно смотрит на меня мужчина.
– В отделении гематологии московской больницы, – произношу раздельно, чтобы до него сразу дошёл смысл. – И я прошу вас сохранить это в тайне. Пока что. У его бабушки слабое сердце. А он – ее единственный внук. Они вдвоём остались.
Между нами повисает пауза, а потом Юрий Владимирович матерится вполголоса.
– Всё серьёзно? – смотрит на меня хмуро.
– Мы очень надеемся, что нет, – качаю головой. – Но…
– Я понял тебя, – он кивает. – Так… тогда так… – задумчиво потирает подбородок. – Сам понимаешь, сплетни мне никак не остановить. Тут вам придётся самим справляться. Авроре-то я мозги вправлю, но на этом всё.
– Я только об этом и хотел вас просить, – качаю головой.
