Текст книги "Невеста фараона (СИ)"

Автор книги: Анна Трефц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

До дворца матери царской я с комфортом доехала в носилках. Да не быстро, да жарко. Но зато не своими ногами, а на транспортном средстве аж в четыре человеческие силы. И да, вместо трусов на носильщиках опять были незабудки. Позади топали воины из моей охраны в количестве десяти человек. Я стала значимой персоной. Настоящая ИО губера важного региона. Только мигалки на тачке не хватает. Не удержавшись, я высунула из-под балдахина руку с опахалом на короткой ручке, которой пользовалась как веером и покрутив им, издала что-то похожее на сигнал сирены:

– Иу-иу-иу!

Ни мои носильщики, ни моя охрана никак не отреагировали. Что обидно. Если я сойду с ума, они даже не заметят. Хотя может им без разницы кому служить: госпоже или чокнутой госпоже.

Зато на подходе к садам женского дома меня узрел царь и побежал к моим носилкам примерно с тем же «иу-иу». Что сказать, муж и жена одна сатана. Он с разбегу запрыгнул в носилки, тут же обнял и пристроился рядом. Потом вспомнил об этикете, взял за руку и, заглянув в глаза, поприветствовал:

– Доброе утро, моя супруга!

– Доброе утро великий царь, да будешь ты жив, здрав и невредим.

Я посмотрела в его глаза, светившиеся радостью и доверием. На его по-детски пухлые губы и трогательные ямочки на костяшках пальцев. Во всем остальном из него постарались сделать копию взрослого: парик, белая длинная рубаха, золотые украшения. Как он бегает во всем этом тяжеленном статусном прикиде?

– Ты задумалась, сестра! Страшишься встречи с матушкой? Обещаю, я защищу тебя от всех, даже от нее!

Я невольно улыбнулась. Какой же он прекрасный ребенок. Пока еще чистый и непосредственный. Останется ли он таким к своему совершеннолетию, когда ему передадут трон? Вряд ли. Власть и вседозволенность развращают. И все же, я хотела верить, что этот добрый и веселый мальчик будет просыпаться во взрослом царе время от времени, заставляя его совершать хорошие и смелые поступки.

А еще я вдруг нашла ответ на вопрос, как должна поступить. Я взяла его ручку и проговорила, заглядывая в большие темно-карие глазищи:

– Послушай меня, Хеви. Ты ведь царь. Боги наделили тебя не только своей силой, но и своей мудростью. И потому я хочу поговорить с тобой как взрослый человек с равным. Я уверена, ты меня поймешь…

Через полчаса я вошла в малый зал дворца Мутемуйи. Мизансцена повторилась: меня усадили за низкий столик напротив такого же, за которым сидела мать царская. За ней стояло с два десятка вельмож разной степени старости. Из молодых только карлик Аменомусхет и Джи-Джи, но он всем своим видом демонстрировал непричастность. Очевидно, ждал момента, чтобы перекинуться в мой лагерь.

Нам подали воду в высоких бокалах из тонкого почти прозрачного камня. В воде плавали лепестки роз. Мефит я взяла с собой, она мирно дремала в сумке на поясе, а потому я решилась и сделала глоток. И заслужила одобрительные возгласы придворных. Что им мое доверие? Знают ли они о том, что во дворце назрел заговор? Мутемуйя растянула губы в напряженной улыбке. Она что-то заготовила, зуб даю.

– Возлюбленная сестра, – она тоже сделала жадный глоток из своего бокала. Походу она здорово нервничала.

Повисла пауза. Я сделала вид, что анализирую произнесенное приветствие. В общем, постаралась придать лицу умное выражение. Она оценила. Старцы вроде тоже. Мать царя поставила бокал на столик и продолжила в том же возвышенном тоне:

– Я обещала тебе дать совет в выборе мужа. И мне кажется, я нашла для тебя идеального кандидата. Он со всех сторон хорош: у него влиятельная семья, он умен, обучен, богат, силен, искушен и, что немаловажно, молод. А еще привлекателен. Как тебе?

Я улыбнулась:

– Звучит очень неплохо, матушка царя, да будете вы с сыном живы, здравы и невредимы.

– Неплохо, – Мутемуйя фыркнула и неожиданно мне подмигнула. А потом хлопнула в ладоши.

Двери зала отворились. И мы все пронаблюдали, как к нам вышел… о да, кто бы сомневался, прекраснейший из прекрасных живущих на этом свете мужиков. Великолепный Ахмес собственной персоной. Я с трудом сдержала смех, который терзал меня изнутри и готов был вырваться настоящим истерическим хохотом. До того он выглядел нелепо в пышных придворных одеждах, в огромном парике, с густо подведенными глазами и сильно-розовыми барби-румянами. Не щеки, а попка младенца. Ахмес протопал на середину зала и церемонно поклонился матери царской. Меня он не удостоил вниманием. Ну еще бы! Я же тут, по его мнению, вообще статистка.

– Ахмес, сын Птахшепсеса, урожденный в городе Инбу-Хенж, – отрекламировала моего бывшего Мутемуйя.

Только теперь он посмотрел на меня. Пристально, со значением. Вот же идиот! Он не знает, что вчера я слышала его разговор с Тамит. И мне известно больше, чем он думает.

Я растянула губы в улыбке и слегка склонила голову в намеке на благосклонность. И продолжала смотреть на него, не отрываясь. Он тоже улыбнулся. А в глазах его отразились лучи солнца. Да он обрадовался, гад.

– Как я понимаю, вы давно знакомы, – обрадовался в этом зале не только Ахмес. У Мутемуйи словно гора с плеч свалилась. И голос полегчал, и даже щеки порозовели. Только взгляд все еще выдавал напряженность. Дело-то не закончено.

Она посмотрела на меня, и мне пришлось оторваться от своего бывшего или теперь еще и будущего парня. Пора было держать ответ. Ох, как же мне стало страшно! Хуже, чем на вступительных экзаменах по актерскому мастерству. Тогда мне нужно было только басню прочесть. Крылов-то Иван Андреевич, поди и не догадывается, что написал не просто забавные и поучительные стишки, а настрочил приговоры многим несбывшимся надеждам будущих абитуриентов театральных ВУЗов.

– Стрекоза и муравей! – я запнулась и смущенно оглядела аудиторию.

Потрясенные слушатели одновременно хлопнули подведенными глазами. А мелкий Аменомусхет икнул, дернувшись всем тельцем. Вот тебе еще один урок шутовства. Не благодари. Ну, что поделать, вырвалось. Это все от стресса. Два с лишним года прошло со вступительных экзаменов, а у меня, как только что-то нервное на публике, в голове одна «Стрекоза и Муравей». Я сжала кулаки. Надо продолжить, не уронив себя. Поэтому я аккуратно вдохнула, в полной тишине выдохнула и произнесла, как и намеревалась. С достоинством. Ну, во всяком случае я старалась:

– Великая мать царская, я благодарна вам за совет…

Я сделала паузу, как учил Станиславский. Долгую. Я внимательно посмотрела в глаза Мутемуйе, чем напрягла ее до крайности, потом перевела взгляд на визиря Птахмеса, слегка склонила голову, потом внимательно оглядела Ахемеса, представляя себя заводчиком, выбирающим племенного жеребца на выставке. Что сказать, экстерьер хороший, но вот по сути явная выбраковка. Он выпятил грудь, немного побренчав ожерельем. Первым не выдержал Амонемусхет и топнул ножкой.

– Так ты согласна взять в мужья достойного Ахмеса? – вопросила Мутемуйя.

Не такой уж он и достойный. Я вздохнула и покорно опустила глазки:

– Нет, великая мать царская.

Позади Мутемуйи недовольно зашептались старцы. Я не стала их распалять до откровенных заявлений, а потому вздернула подбородок и твердо заявила:

– Я выбрала более достойного для себя супруга. Я хотела бы стать женой прекрасного Джахутимесу, сына Визиря Птахмеса. Думаю, септ Инбу-Хенж под его мудрым и умелым управлением еще более расцветет и преуспеет.

«Чва».

С этим звуком абсолютно все присутствующие уронили свои челюсти. Включая Ахмеса и означенного прекрасного Джахутимесу. И я могла их понять. Наверняка большая часть старцев прекрасно знали о том, что назревает заговор. Возможно, кое-кто догадывался, что именно Джи-Джи его и затевал. А я только что предложила не только устранить повод для заговора, убравшись в провинцию, но и утащить с собой лидера заговорщиков. И на долгие годы обеспечить царю и его придворным спокойствие и процветание. Никто из тех напыщенных мажоров, с которыми я успела пообщаться, на настоящие действия не способен. Я удивлена, что и разнеженный Джи-Джи замутил такое безобразие. Не иначе как мозги вскипели под огромным париком. Я чувствовала, что вот-вот и у меня вскипят. Прямо сейчас. Жара стояла невозможная. По спине теплой струйкой сочилось масло, собираясь в районе копчика и впитываясь в платье. Вот же гадость пахучая. Пахла я розой и немного мятой. Нежно, освежающе, но до чего же липко.

Мутемуя тем временем, судя по напряженному выражению лица, пыталась осмыслить замену. Ее собственного ума не хватало, чтобы понять, насколько ценное предложение я выдвинула. А визирь Птахмес принялся ей что-то нашептывать, видимо отговаривая. Потому что она уже спустя минуту сдвинула брови и зыркнула на меня с подозрением. Джи-Джи стоял с закрытыми глазами. Прощался со свободой. Я не удержалась и зыркнула на Ахмеса. У того лицо превратилось в маску. Он смотрел перед собой, словно его разум вышел из комнаты и гуляет по саду, оставив нам бренное тело. Даже глаза как-то остекленели. Ох, ну да, изображает, что я разбила ему сердце.

Тут двери раскрылись и в низком поклоне вошел какой-то служащий в огромном парике, белом льне и золоте. Наверное, секретарь.

Мутемуйя теперь скосила на него подозрительный взгляд. Даже интересно, чего ей такое нашептывает мой дядюшка, если она совсем мозгами двинулась. Уже и секретаря подозревает.

– Великий царь Небмаатра желает видеть матушку, госпожу Танеферт, визиря и советников прямо сейчас.

Потом он полетел вперед головой, потому что великий царь, вбегая в зал и топоча золотыми сандалиями, толкнул его в пятую точку. Я с трудом сдержала смешок, проследив, как несчастный врезался париком в спину Ахмеса и вся эта композиция на секунду замерла, создав живую скульптуру кентавра. А царь подбежал вовсе не к матушке, а ко мне. И тут же схватил за руку. Я испугалась. А что, если он передумал?

– Матушка, я одобряю выбор госпожи Танеферт. И желаю, чтобы почтенный Джи-Джи согласился на ее предложение.

«Чва».

Только что восстановленные на свои позиции челюсти снова одновременно упали. А на Ахмеса смотреть было жалко. Даже розовые румяны не скрыли, как он побледнел. И губу закусил. Видимо, еще рассчитывал что-то изменить. А теперь, слово царя – закон. Мутемуйя же, наконец, поняла, что ей не придется уговаривать своего капризного сына отказаться от любимой игрушки. И просияла. На ее лице теперь было написано «Господи, да как скажешь!». Визирь Птахмес тоже это понял. А потому прекратил нашептывать и разогнулся с весьма недовольным видом. Неужели он одобрял заговор своего сыночка? Я-то думала он просто за него боялся.

– И еще кое-что… – Хеви посмотрел на меня смеющимися глазами и дернул за руку, – Сама им скажи.

А потом он сдвинул брови и добавил:

– Я это все уже одобрил.

Общество потрясенно замерло. Ну а что? Да, я тоже плела дворцовый заговор. Только не против царя, а вместе с царем. Это ведь не одно и то же.

– Я и правда выросла вместе с достойным Ахмесом. И знаю, как он мечтает отправиться в путешествие на юг. Путешествие за пороги Реки его всегда манили и он желал прославиться, добыв в лесах Куша не только новые знания, но и богатые дары для царя, да будет он жив, здрав и невредим.

Мутемуйя с сотоварищами удивленно посмотрели на Ахмеса, который до этого момента, видимо, никак не выражал своего желания отправиться в долгое и трудное приключение. Тот снес второй удар стоически и, растянув побелевшие губы в улыбке, церемонно поклонился матери царской. О его столкновении с секретарем напоминало огромное жирное пятно во весь зад. Но это его ничуть не смущало. На меня он даже не взглянул. А мне стало обидно. Вот же гад! Я тут интригую, рушу ему жизнь. А он даже не оценил. Камень перченый… Ну да, хотела сказать хренов, но хрен тут пока не является пейоративом. А вот перец вполне себе.(Пейоратив – слово, несущее негативную оценку).

– Да будет так, – тут же согласилась Мутемуйя.

– И второе. Великий царь Небмаатра считает недопустимым, чтобы младшая жена его отца распоряжалась его женским домом. Он полагает, что лучше с этим справится его матушка. Добрая, заботливая и беспредельно мудрая.

Это я уже от себя добавила. Пусть ей будет приятно. Мать царская ожидаемо улыбнулась. Не уверена, что она очень уж хотела принимать на себя заботу о двух десятках малолетних жен своего сына, но логику данного требования трудно было отрицать.

– И еще, – я не закончила вообще-то, – Тамит следует отправить в дальний дворец к другим женам правогласного Менхеперура, да живет он в вечности и бесконечности. (Менхеперура – тронное имя царя, известного нам как ТотмесIV).

В рядах царедворцев послышались вдохи и недовольное бормотание. Наверное, тех, кто захаживал на ее откровенные вечеринки. Но царь Небмаатра топнул ножкой и крикнул:

– Я так повелеваю!

Все замолчали, а я все-таки покосилась на Ахмеса. Интересно же, как он отреагирует, что я разрушила его планы. И удивилась. Он смотрел на меня и улыбался. Так искренне, как будто я согласилась уехать с ним в Инбу-Хенд. Рад, что я спровадила его любовницу в дальний дворец? Странный парень. Я только плечом дернула.

В общем, я покинула собрание с чувством победителя. Всех же сделала! Отстояла право маленького царя на трон, забираю с собой главного возмутителя спокойствия Джи-Джи, наказала тех, кто плел интриги у меня за спиной. Пришлось, правда, пообещать Небмаатра, что буду приезжать к нему часто-часто. И играть с ним в мяч. И в другие игры. Но мне и самой очень не хочется с ним расставаться. И я буду по нему скучать. Так что встреча с ним мне только в радость. Пусть и придется каждый раз мотаться из Инбу-Хенж в столицу. И это 65 итеру, но какая разница!(В современном измерении это 650 км).

В повозке по дороге на завтрак я сказала Хеви, что между мужчиной и женщиной могут быть и другие отношения. Куда более свободные и прекрасные, чем брак по принуждению. Мы могли бы стать настоящими друзьями. И в итоге он со мой согласился, заявив, что понял «лучше дружить, чем владеть старой женой».

Теперь мы покинули с Хеви покои его матушки, оставив ту в глубоком раздумье. Ей предстоит совещаться со старцами, вырабатывать новую тактику поведения при дворе, в общем заниматься государственными делами.

– Ты обещала мне игру в мяч! – сверкнул глазами царь.

– Конечно, Хеви, буду рада.

В саду, примыкающему к дворцу Мутемуйи мы нашли всю его боевую компанию – мальчишки и девчонки уже поскидывали с себя тяжелое золото и громоздкие парики и теперь сверкали не только пятками, но и лысинами. Даже девчонки и никого это не волновало. Пройдет еще лет шесть прежде, чем они примутся прихорашиваться, чтобы показаться друг другу. А может быть я и не права. Дружба, взращенная на футбольном поле сделает проще весь этот придворный этикет…

– Госпожа Танеферт, – я почувствовала, как мое запястье сжали маленькие пальчики.

Опустив голову, вздрогнула. Тия. Эту подружу я опасалась. Ей не нравилось, что мы с ее женихом так сблизились. Но на этот раз, кажется, мои волнения оказались напрасными. Выглядела она расстроенно. Под париком у нее оказались свои небольшие кудряшки. И походила она на очень симпатичного мальчишку. С большими глазами олененка. Она вдруг всхлипнула и вытерла нос пальцем.

– Не реви, Тиа, – царь легонько пнул ее по коленке. Хорошо хоть сандалии свои золотые успел скинуть, а то поранил бы.

Тия метнула на него возмущенный взгляд, а он, показав ей язык, убежал к друзьям.

– Не переживай, – свободной рукой я погладила ее по мягким кудряшкам, – Мальчишки всегда такие дураки!

– Точно! – с энтузиазмом кивнула она, – Даже если он царь.

– Но он обязательно вырастит и станет… самым лучшим, – тут я покривила душой.

Многие же вырастают такими же дураками, какими были в детстве. Но зачем в девочке убивать веру в чудо. К тому же мне и самой бы очень не хотелось, чтобы малыш Нибмаатра вырос в какое-нибудь безобразие.

– Я поступила дурно и осознаю это! – Тия не сводила с меня огромных глаз.

– Ты это о чем?

– Это я хотела тебя убить. И подослала банку с отравленным вареньем. А потом плакала всю ночь, потому что ты мне нравишься.

– Но тогда зачем ты хотела меня убить?

– Потому что ты забрала у меня Хеви.

Я вздохнула и присела рядом с ней, чтобы наши лица оказались на одном уровне.

– Милая, нельзя убивать всякий раз, когда тебе кто-то не нравится. Ты же губишь не только свою жертву. Ты губишь свою Ба. Разве ты не знаешь о суде Осара за горизонтом? Разве ты не боишься, что не будешь оправдана?

Тия зарыдала. Так горько, что мне захотелось ее обнять. Даже несмотря на то, что она меня едва не отправила на тот самый суд Осара за горизонт.

– Я знаю, – она всхлипнула, – Но отец сказал, что я должна стать супругой царской. И если я ею не стану, он отдаст меня младшей женой военного начальника Сененмута, и что он не станет ждать, пока мне исполнится восемнадцать. А он совсем старик…

Девочка залилась горькими слезами, и я ее все-таки обняла. А еще прижала к себе, баюкая. Я понимаю, что эпохи и государства здесь ни при чем. Законы пишут люди. В том числе и законы своей семьи. Тии не повезло, что она зависит от такого гадкого человека, каким является ее отец. Ведь он должен ее любить и защищать. Она всего лишь маленькая девочка. А он… Кому-то в этой компашке веселых детей возможно приходится еще тяжелее чем Хеви и даже Тии.

– Ты обязательно станешь супругой царской. Слышишь? Хеви ты нравишься. Просто не пытайся больше убивать его друзей. Ладно?

– Друзей? – она посмотрела на меня с непониманием, – Ты его друг?

– Да. А еще я хотела бы подружиться с тобой, Тия. Потому что ты замечательная.

Я рассказала ей, что скоро уеду в свой родной город. А потом мы обнялись.

– Танеферт, я обещаю тебе, что, когда стану супругой царской, я тебя не забуду. Честное слово, я буду покровителем тебе и твоим потомкам.

Пришлось щелкнуть эту задаваку по носу. И мы рассмеялись.

– Танеферт!

Мы обе вздрогнули и уставились на дорожку между розовыми кустами. По ней к нам стремительно приближался чрезвычайно взволнованный Джи-Джи. Ноздри раздуты, глаза горят черным возмущением. Нет, он не просто взволнован, он зол до чертиков. То есть до демонов по-местному.

– Или поиграй, – я аккуратно толкнула Тию в сторону кричащей и смеющейся детворы.

– Стоять! – взревел мой кузен.

Он не походил на себя обычного. Неужели так переживает поражение? Если да, то веселое меня ждет замужество. Ведь я ему не собираюсь уступать. Тия же не испугалась, а словно оцепенела. Замерла и потупилась. Я подпрыгнула с колен, инстинктивно заслонив собой ребенка.

– Прочь с дороги! – рявкнул на меня мой будущий муж и махнул рукой.

Мое тело взлетело в воздух и приземлилось в четырех локтях от Тии.

– Думала перехитрить меня, глупая ты девка!

Он смотрел на меня, и в его глазах полыхало красное пламя. Люди так не умеют! Он демон?

– Джи-Джи! Не надо при детях! Ты их пугаешь?

– Кого? – он посмотрел на замеревшую в шаге от него Тию так удивленно, словно только что ее заметил, а потом сгреб ее кудряшки в кулак и дернул на себя, – Эту?

Малышка жалобно пискнула. А я, испугавшись, подскочила на ноги и ринулась к ним. Но не успела. Мой кузен свободной рукой выхватил нож из-за пояса и занес его над девочкой.

– Стой, где стоишь, глупое чучело! – и голос у него изменился. Я таких интонаций доселе не слышала. Густые, словно черная патока. С хрипотцой, похожей на скрежет металла.

Я замерла в шаге, не зная, что предпринять. Краем глаза увидела, что мальчишки и девчонки, веселившиеся у кустов, тоже словно в оцепенении. Все, кроме царя. Хеви хлопал растерянными глазами, не понимая, что ему делать.

«Только не подходи», – молила его про себя. И кажется, он пока слушался.

– Отпусти девочку, Джи-Джи, и мы поговорим, – как могла твердо произнесла я, – Тебе ведь нужна не она, а я!

Он словно обезумел. Удивленно посмотрел в личико Тии, потом перевел свои красные глаза на меня и усмехнулся:

– Точно, она мне не нужна. Но она прекрасный инструмент, чтобы наказать тебя за неповиновение!

Я даже крикнуть не успела, как он с размаху полоснул ножом по шее ребенка. Из раны веером брызнула кровь. Я подалась вперед, но натолкнулась на невидимую преграду. Твердый как стена воздух, как такое возможно? Наверное, я кричала, потому что долго не слышала, что говорит мой кузен. Небмаатра сделал два робких шага к нам и закрыл рот ладошками.

– Нравится? – наконец различила я голос Джи-Джи. Довольный, даже веселый.

– Ты демонский урод! – я все-таки прорвалась сквозь прозрачную стену и упала на колени рядом с бьющимся в конвульсиях ребенком.

Танеферт, маг, она должна знать, как лечить! Как сращивать раны! Чертова колдунья, неужели она ничего не умеет, кроме своих дурацких зелий? Глазами я уже ничего не могла видеть, слезы лились ручьями, горло терзали спазмы. Руками я старалась зажать рану на горле малышки, понимая, что все это бесполезно. Жизнь толчками покидала ее вместе с кровью, сочившейся сквозь мои пальцы. Нет, Ка Танеферт не знала ответ на вопрос, как залатать смертельную рану. Из глубины сада послышались взволнованные крики. Наверное, охрана поняла, что с детьми происходит нечто нехорошее. И теперь они спешили нам на помощь.

– Демонский! – Джи-Джи расхохотался, – Ты ничего не поняла, девчонка. Демоны – мои слуги.

– Если ты такой важный, вылечи ее.

– То, чего коснулся хаос, уже не поправить! – он сверкнул красными глазами.

Хаос? Что все это значит?

Мой спятивший кузен взмахнул руками и его нож оказался в моих руках. А платье мое напиталось кровью Тии. И руки были в ней по локоть. Великий Амон и прочие боги! Да я же больше него походила на убийцу!

– Магичка! – картинно вскрикнул Джи-Джи и указал на меня трясущимся пальцем, – Убила девочку! Совершила кровавый обряд приворота!

Чего?! Я покосилась на царя. Тот смотрел на меня полными ужаса глазами. Вот так просто?

– Зачем ты делаешь это, Джи-Джи? – я уже не знала, что и думать.

– Твой кузен нерешительный дурак. Вот почему мне так легко владеть его телом. Понравились мои поцелуи, крошка? От меня все девчонки, как у вас выражаются, тащатся! И Танеферт понравилось! Она твое тело чуть девственности не лишила.

– Да кто ты такой?

– Хаос, детка. Хаос, который вырвался на свободу! И теперь поиграет с этим миром в свое удовольствие.

Я сжала в руке нож и аккуратно положив на дорожку бездыханное тело Тии, вскочила на ноги. Хаос он или мой сбрендивший кузен, я должна его остановить. Чтобы он больше не убил никого. Вокруг полно детей! А этому гаду все равно, кого лишать жизни. И тут меня схватили за запястье сильные пальцы.

– Фриш! – я удивленно посмотрела на кукольное личико Ахмеса. С этими его подведенными глазками и розовыми щечками.

– А вот и наш жених-изменщик! Любовник почтенной Тамит!

Я попыталась выдернуть руку. Но он лишь крепче сжал пальцы вокруг моего запястья. И забормотал что-то, похожее на заговор:

– Изыди дух хаоса, вернись в предвечный океан, оставь тело Джахутимесу, забудь дорогу к нему, оставь наш мир, пусть скуют тебя цепи Маат, которые сработал Птах и благословил Осирис…

И что-то еще в том же духе. Джи-Джи заметно корежило, воздух вокруг нас поплыл, пошел волнами. Мне стало трудно дышать. А потом наступила тьма. И я парила в ней, в душной пустоте, не понимая, где верх, а где низ.

Глава 30. Танеферт.

Мне казалось, что болело все: руки, ноги, спина, живот и то, что внутри живота. Пожалуй, только с головой все в порядке. Я открыла глаза и снова зажмурилась – ан нет, голова тоже болела. Из глаз потекли слезы.

– Ну вот, расквасилась ни с того, ни с сего!

Прозвучал совсем рядом знакомый голос.

– Подумаешь, врезалась в подушку безопасности. На вот, я тебе обезболивающее растворил.

– Дядя Гена? – я с трудом повернула голову и уставилась на родственника, который подошел к столу у стены, сграбастал ручищей с него стакан, с пузырящимся питьем, вернулся и протянул мне.

Я осторожно огляделась.

– Где я?

Он озадаченно крякнул, потом почесал затылок.

– Ничего себе тебя долбануло. Ты ж в нашей мастерской. Ты тут выросла, Дашунь.

Он кивнул на стакан:

– Выпей лекарство, полегчает.

Я с большим трудом приподнялась на локтях. Оказывается, я лежала на узком старом диванчике, в небольшой заваленной всяким хламом комнате, изрядно замызганной и воняющей всем сразу: машинным маслом, грязными рабочими комбинезонами, лапшой быстрого приготовления и пылью. Ну да, Ка Даши этот запашок и обстановочку тут же узнал и даже обрадовался.

– Как я сюда попала?

Я понюхала жидкость в стакане. Вроде бы чистое лекарство без примеси зелий. Мне такое в больнице давали. Попробовала на вкус. Дядя Гена, не сводил с меня глаз. Теперь еще и усмехнулся:

– Думаешь, отравлю, что ли?

Я пожала плечами. Что-то во всем этом мне не нравилось. И обстановка вроде знакомая… Во всяком случае Ка Даши тут ничего не смущает, хотя попади в этот откровенный сарай любая другая девица, подумала бы что ее похитил маньяк.

– Я была в машине Романова? Мы ехали на съемки.

– И попали в аварию. Забыла?

Нет, это я как раз отлично помню.

– В нас врезалась зеленая машина.

– Я видел. Как раз заворачивал к сервису. Сначала подумал, что какой-то дебил устроил разборки на дороге. Остановился, когда он в вашу машину врезался, хотел помочь. Монтировку взял и пошел усмирять хулигана. Смотрю, а в салоне ты лежишь. Подушка безопасности в крови, ты в отключке. Я тебя в охапку и сюда.

– А Саша? Ну, парень за рулем. С ним что?

– Так остался с тем нервным разбираться. Полицию вызвал. Надо же оформить все по правилам.

– С ним все в порядке?

– В что ему будет! Машину его в сервис нужно, бампер в хлам. Ну, это мы ему за день выправим. Даш, я не понимаю, чего тебя-то так угораздило нос подставить. Я твоим звонить не стал. Все же обошлось.

Нет, все это мне определенно не нравилось. И ощущение было такое, как будто я смотрю на свою жизнь из-под воды. И вижу все искаженным. Неправильным.

Я опустила голову, оглядела себя. Куртки на мне не было, из обуви сохранился один ботинок, а второй удивлял своим отсутствием. И надо все-таки позвонить Романову. Мы с ним, конечно, не друзья. Но я понятия не имею, как у него там с тем психом. Если он врезался в машину, может и драться полез, как только дядя Гена со мной и, главное, с монтировкой отошел на безопасное расстояние. Все-таки хорошо, что мы с тем придурком не встретились один на один. Правильно мама Дашина говорила, нельзя доверять незнакомцам. Да и моя тоже что-то такое ни раз мне повторяла. Только я ведь маленькая была.

– Где мой телефон?

Дядя усмехнулся:

– Молодежь. Это все, что тебя сейчас волнует?

– Нет, меня и куртка волнует. А в ней телефон.

– Хм… – дядя задумался, вспоминая, – Да вроде не было на тебе куртки. Как вытащил из машины, так и принес. Тут идти квартал.

– То-то я замерзла. Согреться не могу!

– Давай я тебе чай заварю.

Он снова пошел к заваленному всякими железками и проводами столу. А я вдруг поняла, что не так. Рабочий день уже начался, но в цеху, который за тонкой пластиковой стенкой, тишина. Это при том, что и папа, и дядя Гена постоянно хвалятся, как много желающих починить у них свои машины. Хоть в ночную смену выходи.

Я спустила ноги, села на диване, огляделась еще раз. С пристрастием. И прислушалась. Там за стеной большой ремонтный цех на пятнадцать подъемников. Рядом еще и две мойки. И во всех этих помещениях должно работать человек двадцать не меньше. И все они не писцы, для которых лучшая музыка – тишина. Нет, тут стучат железками о железки и еще очень громко ругаются, если ремонт идет не так, как задумано. А что у них сегодня? Выходной? Но сейчас середина недели. Что же случилось? И почему дядя Гена притащил меня сюда, а не вернул домой. Ведь он был на машине? Тогда почему тащил меня на руках по холоду, без куртки? Я с подозрением покосилась на стакан, который все еще сжимала в руке. Могу ли я доверять дяде Гене? Даша ему доверяла, а она знала его дольше, чем я. И все же… что-то в нем было странное. Чужое. Как и в Романове, когда он говорил со мной в машине. Сначала я подумала, придуривается, потому что хочет помириться. Тут помню, тут не помню – отличный ход в любых переговорах. Особенно если речь идет о любви. Но все же я помню кое-какие истории. Мы с Ахмесом искали записи о них в трех храмовых библиотеках. И нашли. В тех историях демоны вселялись в людей. Как известно магам, они приходят во сне, когда нам снятся кошмары. По большей части питаются нашими страхами и страданиями, а к утру убираются обратно в Дуат. Но иногда у такой твари получается ненадолго задержаться в теле, подвинув Ка его хозяина. Сильный и здоровый человек быстро вытолкнет пришельца. И запомнит, как с ним боролся. Но чем слабее хозяин тела, тем сильнее овладевает его сердцем демон, проникает в его Ка, погружает его в сон. Такой человек потом не помнит, что делал под влиянием демона.

Так вот рассказ Романова как раз походит на то, что демон завладел его телом, но ему удалось его изгнать. А недавнее поведение дяди Гены, который совсем не помнил, как заявился в нашу квартиру с Куколкой, говорило об обратном. И его нельзя осуждать. Романов чувствовал, что теряет себя, потому что целовал меня против воли. Это, конечно, обидно, но многое объясняет. А вот дядя Гена никакой опасности не чувствовал. Его устраивало все, что делал демон в его теле. Соблазнил хорошенькую девушку, к которой мой дядя и подойти-то не решался. Он у нас вообще с женщинами застенчивый. Не просто же так он до сих пор не женат.

Пока я размышляла на столе закипел чайник. Дядя Гена налил кипяток в чашку, сунул в него пакетик. Я внимательно следила, и все же, сердце заметалось по грудной клетке в предувствии беды. Это не страх, это была уверенность. Надо бежать. Немедленно. Потому что все это ненормально. Он протянул мне чашку.

– Выпей, согрейся, успокойся. Потом все решим.

– Решим? Что? И каким образом?

Я подняла голову, взяла чашку аккуратно за ручку, чтобы не обжечь пальцы и посмотрела в его глаза. И замерла. Сего-бурые глаза моего родственника потемнели и в них красиво отражались электрические лампочки. Завораживающее зрелище. Только вот это были не лампочки. В глазах моего дяди чернел космос, далекая тьма со множеством галактик. Он замер, поняв, что его раскрыли. Отступил на шаг, вроде испугавшись.

– Кто ты?!

Я заставила себя вспомнить, что я маг, а не студентка актерского факультета. И я могу запихнуть это существо обратно в Дуат, каким бы сильным демоном оно ни оказалось. Ну, теоретически. Практиковать не доводилось.

Он усмехнулся. Прямо как мой дядя Гена. Немного глуповато, немного иронично. А потом его глаза сверкнули красным. Он занервничал. Хороший знак. Если он не сможет сдерживаться, то вылетит из тела Дашиного родственника даже без моих усилий. У демонов в этом смысле как у человека за рулем, ослабишь внимание и все – авария. Так в научном трактате написано. Мы с Ахмесом откопали этот древней свиток в библиотеке храма Птаха. Мне было пятнадцать, ему чуть больше. Мы заучили заклятия призыва и возвращения демона в Дуат наизусть. И все представляли, как однажды сделаем это. Но так и не решились. Или один из нас все-таки рискнул. Тогда многое, что со мной случилось становится понятным. Но зачем, Ахмес? Зачем ты вызвал Демона? Очень хотелось его спросить. А еще лучше съездить пару раз палкой ему по спине. А еще лучше десять раз. Но Ахмеса рядом не было. Был только демон. И он уже успокоился. Прищурился. Процедил, сквозь зубы: