Текст книги "Невеста фараона (СИ)"

Автор книги: Анна Трефц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Мельтешащие огоньки поблекли, зажегся привычный желтый свет. Официантка, бармен и все посетители зааплодировали. Я оглянулась. Все эти незнакомые мне люди улыбались искренне и по-доброму, желая нам с Сашей счастья. Я тоже им всем улыбнулась. И попробовала напиток. Точно алкоголь. Легкий, с клубничным вкусом, и еще чем-то… кислинка и мята.

– Вкусно, – я взяла ложку, но мое запястье тут же перехватили пальцы Романова.

– Ты не выложишь фотку в нет? – он даже не спрашивал. Обвинял.

– Э?

Я судорожно перерывала память Даши. Демоны Дуата! Она каждый свой чих выкладывала в соцсети. Чтобы она пропустила такое событие, как предложение встречаться! Надо же было так сглупить! А Романов уже успел обидеться, предположив:

– Ты не хочешь, чтобы все о нас знали? Или чтобы знал кто-то конкретный?!

Изида заступница! Казалось бы, со времен Ахмеса, который орал на меня, что я боюсь раскрыть нашу любовь перед двором отца прошло три с половиной тысячи лет. И ничего не изменилось! Мужчины – это диагноз!

Я не стала спорить. Вытащила из кармана телефон.

– Дай мне, я сам сниму, – потребовал он таким тоном, словно мы на суде кебнета(судебный орган в Древнем Египте), и он только что уличил меня в измене.

Я отдала ему аппарат. Пусть делает что хочет. Из нас двоих, в конце концов, он тут режиссер.

– Нужен поцелуй.

– Ты уверен? Это все увидят. Даже наложница Олеся!

– Даша, она мне не наложница. Может быть, она и хотела бы ей стать. Только я своего согласия не давал. Можешь ты это понять раз и навсегда?!

Он злился? Тогда почему позволял Олесе висеть на своем плече? Все это необъяснимо. Во всяком случае, сейчас.

– Давай снимем селфи и уже съедим это чертово пирожное, – похоже, мой романтический герой растерял остатки терпения.

– Но я…

Его рука притянула меня к его губам:

– Да я с ума схожу от желания, чтобы все узнали, что ты моя!

– Но… – Чего?!

– Заткнись ты уже, ради бога! А я твой!

Он слишком хорошо целуется, чтобы ему противостоять. Невозможно хорошо!

Через много, очень много вселенных он меня отпустил.

– Теперь улыбнись в камеру…

Не знаю, может быть, я и улыбнулась. Собачье дерьмо! Кто из нас тут раб? Пока что я делала все, что он приказывал.

– Отлично! Теперь все о нас знают, – он вернул мне телефон. И улыбнулся, – Тут очень вкусные пирожные. Ты попробуй.

***

– Серьезно, Даша! Ты и Романов? Месяц назад ты на крови клялась, что убьешь его! – Вика тащила меня вверх по лестнице.

Утром Саша забрал меня из дома и довез на машине до института. По дороге мы смеялись, целовались на светофорах, и снова смеялись. Что сказать? С ним было весело, интересно и волнительно так, что иногда дышать становилось трудно. Даша просто дура, если все время отвергала такого замечательного парня. Но на парковке перед институтом мне стало неловко.

– Может быть пойдем по одиночке?

– Еще чего! – Он схватил меня за руку, – Тебе перед Пашкой жмет, или что?

– Ничего меня не жмет!

– Тогда в чем дело?

Я и сама не знала. Опасалась всех и всего. Мало ли у этого Романова тут наложниц? Или девиц, желающих занять это место? Зачем мне проблемы?

– Я хочу, чтобы все убедились, что ты моя.

– Я не твоя!

Он притянул меня к себе и поцеловал в губы, а потом прошептал:

– Моя, Даша!

И мы дошли до главного входа в обнимку. А внутри на нас накинулась Вика. Она ураганом оттеснила меня от Романова и поволокла вверх по лестнице.

– Ты видела пост? – дурацкий вопрос, чтобы выиграть время. Конечно, она видела. Все видели. Романов постарался, чтобы известие дошло даже до заучек с библиотечного факультета. Пост с нашим поцелуем, пирожным сердечком и коктейлем с фейерверком увидели абсолютно все. Еще и с надписью «Мы сказали друг другу «Да!». Не отвертишься.

– С чего бы, Даша?! Ты забыла какой Романов гнойный тип?

– Он вроде как изменился.

Вика смерила меня взглядом, которым на меня смотрел мой учитель, господин Панеб в сумрачный день, и произнесла практически его тоном:

– Такие не меняются! Он подонок, Даша.

– Сейчас он мой парень! – я высвободила свою руку и нажала на нее взглядом, – Оскорбляя его, ты обижаешь меня!

– Да пожалуйста! – Вика дернула плечом, и ее синие глаза вспыхнули холодными искрами, – Захочешь поплакаться, приходи!

С этим она развернулась на каблуках и решительно двинулась от меня вверх по лестнице.

– Не одобрила меня, да? – Романов и не думал смущаться. Обнял, притянул к себе, еще и в щеку чмокнул.

Какие-то первокурсницы, проходившие мимо, тихонько взвыли. Отлично, плюс парочка врагов в мою копилку. Что ты делаешь со мной, Саша!

На второй перемене я все-таки наткнулась на наложницу Олесю. Наверное, они с подружками следили за мной, потому что, выйдя из туалетной кабинки, я оказалась в их плотном окружении.

– Добилась своего? – Олеся картинно уперла руки в боки, а ножку выставила вперед. Ее глаза хотели метать молнии. Но у них не получалось. Поэтому они просто покраснели от натуги.

– Можно и так сказать, – я пожала плечами. Ее претензии справедливы. Союз с Романовым мне выгоден. Так что да, я ничуть не сожалею, что у нас все так неплохо сложилось. Преданный мужчина – лучший подарок для женщины к любому празднику.

– Ты дура или как, Измайлова? – она сделала еще один шаг ко мне. Вокруг собрались ее подружки и изо всех сил изображали на лицах свирепую решительность. Прямо маджои, только низкие, белые и без павианов. Одним словом, наложница Олеся чувствовала свое превосходство. И вот кто из нас тут дура?

Я сунула руку в карман брюк. Там у меня было уже все заготовлено. Но я все-таки хотела прояснить, как тут говорят, несколько моментов.

– Что ты хочешь сказать?

– Сашка и ты? Серьезно?

Она обвела подруг взглядом усталого комика. И те тут же зафыркали и захихикали.

– Почему бы и нет? Ты ведь видела пост. Он настоял его снять и выложить.

– И как ты думаешь, почему?

– Почему?

Повисла пауза. Похоже о сложных схемах сердечных размышлений Романова никто из нас доподлинно не знал. Мы дружной толпой уперлись в тупик.

Слишком много почему для небольшого пространства, в котором собралось с десяток разгневанных девиц. Мой папа часто приговаривал «бойся женского дома, куда не заходит мужчина». Он был прав. Обиженная девчонка хуже пустынной собаки. Она злая и мстительная. Сейчас лицо Олеси приблизилось, из ее прищуренных глаз сквозила холодная ненависть:

– Он использует тебя, дурочка! А потом выкинет на помойку.

– Как тебя?

Это было слишком. И я бы такого не сказала, но Даша во мне в одно мгновение одержала верх. Случилось то, что случилось. Мне осталось лишь развести руками. Зато наложница Олеся подобралась, сжала кулаки и, взвизгнув что-то похожее на «Сука, ты нарвалась!», попыталась вцепиться мне ногтями в щеки. Я увернулась, резко выдернула руки из карманов и потрясла пальцами перед ее физиономией.

Еще вчера я поняла, что, выставив на всеобщее обозрение наш поцелуй и признание Романова, я поставила себя на первую линию сражения. И теперь я должна подготовиться к последствиям. Не знаю, насколько готов Романов. Но мне медлить нельзя. Одна Олеся чего стоит. По мне так она очень серьезная соперница. Поэтому вечером я зашла в ближайшую аптеку и купила все необходимые ингредиенты, чтобы приготовить зелье уязвимости. А потом до рассвета я творила магию на огне.

Зелье, которым я обрызгала своих соперниц, тут же сработало. Девчонки застыли как парализованные. Олеся, на которую попала большая часть магических капель, превратилась в статую, пялящую на меня немигающими белесыми глазницами. Жуткое зрелище. А чего вы хотели? Уксусная кислота и настойка мандрагоры – это вам не шутки.

Я прошла к раковине, вымыла руки и, только дойдя до двери, щелкнула пальцами.

– Сука! – взвыла Олеся и съехала на пол.

Туда же обрушились и ее подружки.

Глава 17. Даша.

На лекциях по зарубежной литературе я никак не могла понять разницу между мелодрамой и трагедией. А тут прямо попой ощутила, как моя жизнь резко перепрыгнула из одного жанра в другой. Все, теперь никакой мелодрамы. По тому, как мать царская прижала ладошку к красиво очерченному ротику, как налились свинцом глаза приближенных к ней царедворцев, включая моего доброго дядюшку Птахмеса, я очень хорошо поняла, что по уши вляпалась в трагедию. А может быть даже и в эпос. Юный царь Небмаатра зарубежную литературу в нашем институте не изучал, поэтому, ничуть не испугавшись маячивших перед нами неприглядных перспектив, взял меня за руку и потащил к своему трону. Никто ни из взрослых, ни из невест не проронил ни слова. Но я кожей ощущала, как с каждой секундой приобретаю новых смертельных врагов. Перед глазами промелькнуло живое личико малышки Тии, которая, наверное, уже поклялась себе убить коварную соперницу в ближайшие дни. Однако сопротивляться царю я не смела. Это я тоже скорее чувствовала, чем понимала. Он затащил меня под навес, самолично толкнул за свой трон и, только убедившись, что остальные подвинулись и разместили меня с комфортом, плюхнулся на свое привилегированное место. После чего протянул руку с моей стороны вверх. Я окончательно растерялась. Типа «дай пять»? В закромах памяти Танеферт ни словечка не было, что нужно делать в такой ситуации. Повисла нехорошая пауза. На меня не смотрели прямо, но косились с неодобрением. Ну что мне сделать? Сесть на шпагат?

– Великая Изида, мать заступница! – пробасили откуда-то снизу.

Я опустила глаза и чуть не подпрыгнула от удивления. Рядом со мной стоял темнокожий карлик, ростом доходящий мне до бедра.

В огромном парике он походил на сильно увеличенного болванчика – фигурку, которая все время головой качает. У отца в конторе его автосервиса такая стоит. Какая-то пластиковая гаитянка, что ли. Карлик безцеремонно схватил мою ладонь и вложил ее в руку царя. А тот притянул ее к груди. Я похолодела несмотря на жару.

«Теперь я точно в эпосе!»

Судя по заострившемуся лицу матери царя в данный момент она как раз перебирала все возможные варианты ужасных казней и никак не могла остановиться на подходящей по случаю. И чего она так переживает? В моем отряде в летнем лагере «Совенок» половина мальчишек признались мне в любви. И что? Никому из родителей не пришла светлая мысль в голову повесить меня на сосне. Это же дети! Для них влюбленность – игра. В конце концов, они же тут не всерьез считают, что мы поженились с малолетним царем! Глупость какая-то. Взрослые же люди, хоть и древние до безобразия.

Следующие два часа я проникалась сочувствием к царю-мальчишке, который должен был сидеть на жаре и смотреть довольно однообразные выступления своих невест. В конце концов он заснул, потому что выпустил мою руку и безвольно прислонился к ней потным лбом. Я старалась не шевелиться, чтобы не потревожить его сон.

– Юная нахалка, – прошипел снизу мой новый знакомый.

Я опустила глаза. Он то ли обвинял, то ли восхищался, – не понятно. Ухмылялся пухлыми губами и сверкал желтым глазом. Одним, второй надежно закрывала лихо-косая челка огромного парика. В левой ноздре поблескивало тонкое золотое колечко.

– Ты кто? – шепотом поинтересовалась я.

– Сразу видно не местная, – он хмыкнул и, вздернув подбородок, процедил с такой гордостью, что стало понятно, он тут далеко не последний человек, – Амонемусхет, личный помощник и советник царя Небмаатра, да будет он жив, здрав и невредим.

– О! – я округлила глаза, выражая свое восхищение и удивление. И слегка склонила голову.

– Ты хоть представляешь, какую ты кашу заварила?

– Что я такого сделала?

– Пф! – он искривил пухлые губы в презрительной усмешке, – Только не надо строить из себя невинность. Танцевала ты как бордельная девка.

– Что?! – я аж подпрыгнула от негодования, – Да это же детские танцы!

– То-то и оно, – Амонемусхет закрыл глаза, со значением втянул в себя воздух, потом снова сверкнул на меня желтым лукавым взглядом, – Только бордельная девка знает, как понравиться клиенту. Перед одним задницей крутит, перед другим сиськами трясет, а перед третьим изображает перепуганную курицу, да так натурально крыльями машет, что хочется из нее суп сварить.

– Вообще-то это называется клиентоориентированность. И она считается залогом успеха любого начинания.

Он отодвинул челку и хлопнул на меня двумя глазами. Потом пробормотал, впрочем, так, чтобы и я услышала:

– А ты не так проста, как хотелось бы. Уже придумала, что мне подарить?

– А я должна осыпать тебя подарками?

– Если хочешь благосклонности юного царя, да будет он жив, здрав и невредим. Я его любимый советник.

– Мне кажется, уже нет, – хмыкнула я, – К тому же я без тебя добилась царской благосклонности.

– Вот нахалка!

Мы помолчали. Каждый, думал о своем. Лично я сожалела, что не припасла подарка для личного помощника царя. Хотя откуда мне было знать еще утром, что нас сведет судьба? Да и что ему дарить? У него ведь наверняка все есть?

– Ладно, – неожиданно согласился он, – Заключим союз.

– С чего бы мне тебе верить?

– Есть другие варианты?

– Есть. Не заключать с тобой союз. Осмотреться и подумать.

– Хм…

Мою лодыжку пронзила такая боль, что я охнула, колено мое подкосилось и я в миг оказалась лицом на уровне с черной, злобно ухмыляющейся физиономией.

– А так? – прошипел мне в лицо карлик.

– Не убедил!

Ничего себе у них тут интриги. Спасибо, хоть не сразу нож в спину. Я потерла ушибленное место, по которому мой потенциальный союзник съездил, чем? Вот же свинья, у него золотые сандалии. Как оказалось при случае обувь тут превращается в оружие. Надо запомнить. Я опасливо покосилась на увесистые браслеты окружавших меня вельмож. На некоторых из них я разглядела небольшие шипы. А они тут не так просты, как кажутся издалека! Угораздило же меня попасть в клубок змей. Я выпрямилась, специально глянув свысока на карлика. Ну да, его при дворе не просто уважают. Карликам в этом мире поклоняются. Потому что считают их воплощением бога Бэса на земле. Ну, просто потому что они на него похожи. Он тоже карлик. На этом, пожалуй, сходство и заканчивается. Потому что бог Бэс – хранитель дома, защитник семьи, выполняющий желания – в общем что-то среднее между домовым и Дедом Морозом. И он, разумеется, самый любимый в народе бог. А вот карлики, которые на него похожи… я думаю мало кто из людей вырастит добрым и благодетельным, если от рождения ему все поклоняются, приносят дары и даже не думают заниматься его воспитанием. Кто же решится воспитывать бога! В общем, вырастают они вот примерно такими как этот Амонемусхет, – злобными, циничными и самолюбивыми.

Удовлетворившись тем, что наказал меня за непослушание, этот мелкий гаденыш переглянулся с матерью царской и отвесил ей еле заметный, но чрезвычайно значимый поклон. Та растянула губки в улыбке и тоже благосклонно кивнула. Понятное дело, она видела всю сцену и осталась довольна. Значит, я ей точно не нравлюсь. Жаль. Мы могли бы подружиться. А воевать с матерью царской мне совсем не хотелось. Но вот карлику я отомстить просто обязана. Иначе зачем я прошла школу Сашки Романова? Не спускать обидчикам, вот мой девиз. Поэтому я аккуратно поддела пальцем одну из тысяч тонких косичек, составляющих парик карлика, и зацепила ее за выступ на спинке трона. Опасливо оглянулась, не заметил ли кто. Конечно, заметил. Я поймала взгляд молодого аристократа, стоящего по другую сторону от компашки матери царя. Он ухмыльнулся и подмигнул. Что ж, кажется, я обрела союзника. Не этого, в золотых сандалиях и с дурным характером, а настоящего.

Спустя долгих два часа невесты, наконец, закончились. Мы все по эту сторону трона выдохнули с облегчением. Царь проснулся и потребовал, чтобы его любимая супруга, то есть я, сопроводила его во дворец. Похоже, парень смекнул, что его новоприобретенную живую игрушку надо охранять от посягательств его же подданных. А потому и не думал отпускать меня от себя. Схватил за руку и потащил за собой вопреки не только церемониалу, но и этикету.

Нам объявили, что мы должны спуститься вниз, где нас ждут носилки, повозки, – транспорт в общем.

– Ты идешь со мной, – заявил царь и с такой силой вцепился в мой локоть, что я зажмурилась.

– Я никуда не исчезну, великий царь, – вот же мелкий засранец. Теперь у меня и на руке синяки останутся. Ничего себе сходила ко двору!

Процессия начала выстраиваться. Впереди, разумеется, должен был идти царь, за ним мать царская, а потом уже все вельможи согласно степеням и рангам. Я в эту демонстрацию не вписывалась, как женщина в шубе в движение активистов защиты животных. Но царю никто не смел перечить. Поэтому мы встали впереди всех, держась за руки. Сбоку послышалась возня, крики смешки окружающих. Ну да, моя маленькая месть удалась, и Амонемусхет оставил свой внушительный парик на спинке царского трона. А теперь раздраженный и лысый пытался его снова водрузить на голову. Я усмехнулась и подмигнула ему. А пусть знает, что нельзя исподтишка бить дев по лодыжке.

– Твоей невесте надо переодеться, дорогой, – заявила венценосная матушка, смерив меня недобрым взглядом.

А я и забыла, что на мне даже не платье, а какие-то недобриджи и довольно фривольный топ.

Царь расплылся в радостной улыбке и заявил:

– А мне нравится!

– И это замечательно, – растянула губки в улыбке мамаша Мутемуйя, – Но внизу ваши поданные. Плохо если они увидят будущую богиню Хатхор в неподобающем виде.

– Да, великий царь, – тут же подобострастно запел, заглянув с другой стороны, карлик, который до меня, видимо, занимал место главного развлечения царя, и теперь крошил зубы от ревности, – Ваша невеста вас догонит.

– Вот еще! – мальчишка отпустил меня и демонстративно уселся назад на трон, – Мы подождем.

После чего, не обращая внимание на поджатые губы матери и откровенно расстроенный вид Амонемусхета, улыбнулся мне и сказал без всяких церемониалов:

– Не бойся, я тебя дождусь!

После чего сдвинул брови и, грозно оглядев свою свиту, громко заявил:

– И пусть только кто попробует тебя обидеть! Все слышали?!

Придворные сочли долгом отвесить поклоны. А мамаша закусила губу с такой силой, что сама вздрогнула от боли. И чего она так нервничает? Надо бы с ней попытаться подружиться. И объяснить, что для беспокойства нет причин. Во-первых, я не претендую на место жены ее малолетнего сына. Это уж чересчур. Могу исполнять при дворе роль няньки-аниматора. Это меня вполне устроит. Во-вторых, я не собираюсь лезть во власть. Пусть расслабится.

– Откуда ты взялась Танеферт?

Меня нагнал тот самый молодой вельможа. И я вдруг поняла, что видела его где-то. Но вот где? Почему лицо мне его смутно знакомо?

– Не узнала меня? Я Джахутимесу, сын твоего дяди Птахмеса. И твой брат.

– О! – ну, да, в памяти Танеферт болтался какой-то мелкий зануда, с которым ей приходилось время от времени играть. В основном, когда вся семья собиралась вместе на праздники. Еще она помнила, как они с Ахмесом несколько раз мутузили друг друга. Но Ахмес был старше моего кузена на год и во всем его превосходил: и в силе, и в умении драться. Зато Джахутимесу всегда выезжал на нытье и жаловался, что Ахмес напал на него исподтишка. Обычные мальчишеские разборки. Танеферт недолюбливала двоюродного братика. Хотя сейчас я видела, что вырос он в высокого и заметного юношу. Симпатичного даже. А уж как упакованного. Одежда из пышного летящего льна, золотые украшения, умеренной пышности парик, – сразу видно сын визиря царского, третьего человека в государстве, между прочим.

– Ты нас всех удивила! – тут он неожиданно покраснел щеками и добавил слегка сконфуженно, – Меня так особенно!

– Только не говори, что тебя настолько впечатлили детские танцы!

– Нет конечно, хотя это было забавно. Если честно сам бы сплясал. Научишь?

Я пожала плечами. Мы перешли на бег по ступенькам. Ведь внизу нас ждал не кто-то, а царь и бог на земле, вообще-то.

– Я увидел, что ты способна покорить вершину, казавшуюся недосягаемой. Твой Ка так силен, что даже светится.

– Джаджа, не изображай из себя мага! – я назвала его так, как в детстве, – Ты понятия не имеешь как светятся Ка.

– Зря ты так! Твой я вижу! Как маяк в ночи.

Я замедлила шаг и посмотрела на него пристально. А он снова покраснел. Что он хочет этим сказать? Нет, я точно его где-то видела. Я, а не Танеферт. Но где?

– Да? И чем я свечусь?

– Добром, любовью, магией. Ты тянешь к себе, сестра!

– Ты был на вечере Тамит?

– Что?! Фу! – на его лице отобразились все оттенки брезгливости. Понятное дело, целомудренный парень. Значит точно был там. Я усмехнулась.

– Ладно, проехали! – я протянула ему руку, – Мне тут союзники нужны. Ты со мной?

– А как же иначе, – он пожал мои пальцы со значением. Мужчины так умеют.

Переодевшись в платье, я спустилась к ожидавшему меня царю.

Он подскочил с трона и, схватив меня за руку, потащил в начало процессии.

– Я ужасно проголодался, – сообщил он мне по дороге, – Ты что любишь есть?

– Хм… – пирожки бабушкины люблю, тушеное мясо с овощами, конфеты и клубничный зефир. Я остановилась на очевидном, – Пирожки.

– Сладкие?

– Конечно.

– И я! – обрадовался царь, – Устроим во дворце пир! Пирожковый пир! И танцы! Я познакомлю тебя с моим другом и еще с принцами из разных стран!

– Может и девчонок пригласим? Из невест? Я знаю одну очень симпатичную. Ее Тия зовут.

– Тия, – его пальчики дрогнули, – Ладно, если ты хочешь.

– И других, конечно.

– Договорились!

– Дорогой, – донеслось из-за спины, – Ты должен идти как мы тебя учили. Важно, растягивая шаг.

Мамаша продолжает нависать. Я не люблю женщин, которые используют своих детей. В нашем доме живет одна такая. Мы зовем ее «Яжмать Ася». Родила от начальника, заявила свои права. Он купил ей квартиру, машину, каждый месяц деньги переводит. А она на детской площадке жалуется, какой он гад, что не ушел из семьи к ней. И вроде бы мужик не прав, изменил жене и все такое. Но и к этой Асе сочувствия ноль. Ребенок ей нужен только чтобы манипулировать этим своим папиком, который теперь попал на всю жизнь. Сына своего Ася одевает в ЦУМе, водит во всякие бессмысленные кружки, типа «латынь для дошколят», но видно, что она им совершенно не интересуется. Он для нее возможность вытащить из его отца еще больше баблишка. И вот эта Мутемуйя такая же. Для нее сын – не ребенок, а царь и ее положение в обществе. Без него она была бы забытой младшей женой покойного правителя. А теперь, третируя восьмилетнего ребенка, заставляя его жить по-взрослому, жениться вот даже, она устраивает свою жизнь, совершенно не заботясь, каково ее сыну.

– Хочешь пробежаться до носилок? – я улыбнулась пацану.

– А можно?

– Нет, конечно. Но это ведь самое интересное, когда нельзя!

В его черных глазах зажглись искры.

– Ну что? На раз два, три?

Он кивнул, а потом вдруг сорвался с места и понеся под гору с такой прытью, что только его и видели!

– Эй! – я взвизгнула и припустила следом.

И спиной почувствовала, как волна ненависти из сотни высокопоставленных чиновников царства устремилась за нами, переходя из рыси в галоп.

Глава 18. Танеферт

Машина подъехала к большим серым воротам, Саша нажал на кнопку на маленькой коробочке, и они медленно поехали в сторону. В этом мире полно магии, или как тут говорят техники, но я никак не могу привыкнуть к бесконечным чудесам вокруг меня. На днях в гостиной нашей квартиры я обнаружила… ладно, я сдаюсь. В моей стране аналогов этому нет. Поэтому назову так, как это здесь называется – телевизор. В интернете тоже есть рилсы, и видосики, но чтобы вот так, на всю стену, чтобы можно было, тыкая в кнопки на пульте, переноситься из леса в пустыню, из лета в зиму, из прошлого в будущее… И только я смирилась, что надо променять телевизор на свидание с Романовым, вот опять. Теперь стены двигаются. Что дальше? Летающие дворцы?

Машина заехала во двор и остановилась перед домом. Странным как по мне. Не таким большим как дворец, по размерам, так скорее поместье аристократа средней руки. Представителя обедневшего рода. Но возможно, тут ценность строения измерялась не в размере. Во всяком случае дом этот отличался оригинальностью. Какой-то несуразный, словно собранный из разномастных стеклянных коробок, накрытых плоской крышей. Да-да-да, почти все стены дома были из прозрачного стекла. Где-то занавешенные плотными гардинами, а где-то и нет. И удивительно яркие для поздней московской осени солнечные лучи высвечивали внутренность дома золотистыми кляксами: высокий стол с табуретами на хромированных ножках в одной комнате, и мягкий белый диван с желтыми подушками и картиной на стене непонятного содержания в другой.

– Как тебе? – Саша раскинул руки в стороны.

Я пожала плечами. Что тут скажешь? Я не смогла бы тут жить, если он хочет знать мое мнение. Я привыкла к толстым стенам и маленьким окошкам под потолком. А вот так, у всех на виду… Ну, ладно, вокруг дома забор и высокие ели, но все равно. Мне было бы неуютно.

– Ты позвал меня в аквапарк, – я показательно потрясла рюкзаком с купальником и полотенцем.

Он опять покраснел. За три дня наших отношений я уже поняла, если он краснеет, жди сюрприза. То, что аквапарк отменяется, я уже поняла. Мог бы и не краснеть даже. Но щадить я его не стала. Пусть объяснится.

– Я подумал, что могу предложить тебе кое-что получше.

– И что же?

– Бассейн у меня дома, – он кивнул на стеклянные коробки.

– Ты тут живешь?! Кошмар!

– Не нравится?

– Саша, как такое может понравиться? Это как… как… – я поискала в памяти Даши что-то подходящее и, наконец, выдала, – Как на витрине! Романов потер переносицу, усмехнулся:

– Забавно! Мама тоже так возмущалась, когда папа показал ей проект. Они столько скандалили. Она даже пообещала с ним развестись.

– Но папа оказался истинным сыном Гора?(Гор – древнеегипетский бог, герой и воин)

– Чего?!

Демоны Дуата! Опять я прокололась. Люди давным-давно забыли наших богов.

– Не сдался, да? – Я кивнула на дом, – Он же его построил.

– Папа ведущих архитектор Москвы. У него своя строительная фирма. Он не привык пасовать перед некомпетентными заказчиками. В конце концов, маме дом понравился. Она сказала, что он построен из застывшего дневного света.

А в этом что-то есть. Я представила, как жить в доме, где стены из лучей самого бога Ра.

– Идем, – он потянул меня к двери.

– А где все?

В доме было светло, тепло и тихо. Так тихо, словно тут кроме нас никого не было. Странное чувство. В моем дворце в Инбу Хенж всегда толклось человек сто если не больше. А посетителей с утра до вечера набиралось в разы больше. Иногда в залах и коридорах люди прямо-таки толпились. В квартире Даши тоже всегда кто-то был: мама, бабушка, дедушка, дядя, а то и все вместе.

– Родители улетели в Сочи до понедельника. У нас целые выходные, если ты захочешь.

Я оглянулась. Ну да, опять стоит и светит красными щеками. Усмехнулась ему.

– Даже не думай, Романов, что я тут с тобой на двое суток останусь.

– Не говори гоп, – он тоже ухмыльнулся.

И вот что это значит?

Бассейн в доме находился глубоко внизу. Отец Романова действительно известный архитектор? Кто же прячет гордость в подвал? Вода – это красота, жизнь и богатство. Ее не скрывают, а выставляют напоказ. Заключают в чаши из дорогого мрамора, обрамляют цветущими растениями в больших горшках и располагают так, чтобы в ней купались лучи солнечного света. Чтобы посетители наслаждались видом и завидовали.

А тут небольшая чаша локтей сорок в длину(около 20 м)под темными сводами. Стены, пол и потолок темно-синие.

– А так? – Саша включил подсветку, вода заискрилась разноцветными огоньками.

Красиво, но пугающе. Я поежилась. Он открыл боковую дверь:

– Это комната отдыха. Переоденься тут.

И закатив глаза, добавил:

– Я не собираюсь к тебе хм… приставать. Расслабься.

Уж лучше бы приставал, чем тащил в воду! Раздеваясь, я давила в себе желание выйти к Романову без купальника. В конце концов, пусть он лучше лишит Дашу девственности, чем жизни. То что я смогу пережить близость с мужчиной я не сомневалась, а вот смогу ли я пережить близость с водой?

Трясясь и от холода, и от нервного напряжения я вышла из комнаты отдыха. Романов ждал меня по пояс в воде. Я невольно залюбовалась его натренированным телом. Почти таким же как у Ахмеса. Он вытянул ко мне руки:

– Прыгай, Даша.

О, нет! Прыгай! Я попятилась назад.

– Ладно. Подойди ближе.

Я робко шагнула к нему, напомнив себе, что должна ему верить. Потому что пока он ничего плохого мне не сделал.

– Сядь на бортик и опусти ножки в воду.

Я заставила себя послушаться. Изида заступница! Ну, почему нельзя прожить без плаванья! Мои зубы выбивали барабанную дробь. Такую, как рыночный музыкант, привлекающий внимание к своей партнерше танцовщице.

– Закрой глаза.

– Если сдернешь меня в воду, я тебя прокляну, – предупредила я, уточнив, – И это не фигура речи.

Наложница Олеся постаралась, чтобы в институте все узнали о силе моего проклятия. Так что меня теперь побаивались, считая Романова камикадзе. Сам же он делал вид, что слухи о моих способностях сильно преувеличенны. Но в общем-то старался мне не перечить. На всякий случай.

– Не собираюсь я насильно стаскивать тебя в воду, ведьмочка, – он подошел и положил теплые ладони, на мои дрожащие колени.

А потом, раздвинув их, вдруг оказался так близко, что мне стало жарко. Так жарко, что прошиб озноб. Руки его медленно заскользили вверх, а дыхание согрело там, где бьется сердце. И я не выдержала.

– Видишь, как легко тебя заставить соскочить с бортика, – выдохнул он мне в ухо.

Мы точно сюда плавать пришли?

– Все еще боишься? – Я цеплялась за его плечи, а он крепко держал меня за талию.

Вместо ответа я лишь сильнее к нему прижалась. И плевать, что тело пошло вразнос. И трясется, и плавится одновременно.

– Давай все-таки поплаваем, – голос его низкий и хриплый. А жестокие руки отцепили меня от устойчивого тела и положили на зыбкую воду.

– Не бойся, закрой глаза.

Животом я чувствовала его ладони. И это немного успокаивало. Хотя и они слегка подрагивали. Кто из нас больше боится? Наверное, он не уверен, что я смогу. Лучше не думать об этом. Иначе точно пойду ко дну, как брошенный хопеш.

– Вспоминай, – голос его дрожал, срываясь – Руки, ноги, дыхание…

Мне ничего не осталось, как обратиться к Ка Даши. Он должен помнить. Даша хороша в брасе. Рука описывает полукруг, входит в воду, еще полукруг, поворот головы, глоток воздуха, поворот в обратном направлении, выдох в воду. Ноги работают от бедра, ритмично и быстро. Нырок, разворот под водой, толчок от бортика, и снова в том же ритме, полукруг над водой, выдох, полукруг под водой, вдох…

– А говорила, что у тебя блок.

И когда это Романов успел вылезти из воды и расположиться в кресле с бокалом чего-то там в руке. Ополовиненным.

– Ты плаваешь уже минут 20. Решил тебе не мешать.