Текст книги "Научиться не тонуть (ЛП)"

Автор книги: Анна Шинода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Глава 42:
Тепло

ТОГДА: Возраст Шестнадцать

 В январе ветер был таким холодным, что от него у меня слезились глаза. Мама и я бежали от входа в магазин MegaMarket к нашей машине. Женщина пересекала парковку, идя прямо против ветра. Когда он прошла, я услышала плач и обернулась. Маленький ребенок в ее руках, закутанный как можно лучше в поношенную куртку женщины. Ребенок был без шапки, без куртки, без одеяльца.

  Помогая маме загружать все в багажник машины, я смотрела, как они перешли дорогу и зашли в приют для бездомных Loving Hearts.

  Даже когда она исчезла, я все еще была с ней. Я видела ее, когда закрывала глаза. Я слышала ее ребенка в каждом треске нашего пола. И я чувствовала холодный ветер, сидя в моей комнате, когда вязала зеленое одеяльце, которое я думала сделать для себя.

  Когда я закончила одеяльце, я нашла вебсайт, где были шапки для детей и образцы ботиночек, и я смогла сделать целый набор. Я вынула остатки пряжи и связала маленького панду.

  Я направилась в Loving Hearts. Перед дверью я остановилась. Что если им не нужны одеяльца? Что если они знали, что Люк Товин мой брат, и что он был вором, и им бы не хотелось связываться с моей семьей? Я сказала себе перестать. Глупо бояться сделать пожертвование. Холодный ветер окатил меня. Пришло время зайти.

  Зазвонил звоночек, когда я толкнула дверь.

  «Могу ли я вам помочь?» Тепло сказала женщина Маминого возраста, когда она выглянула из-за своего компьютера.

  «Привет. Хм. Я сделала это,» сказала я, вынув одеяльце, шапку, ботиночки и панду из сумки. «Пару недель назад я увидела женщину на парковке на другой стороне улицы. У нее был ребенок, но не было одеяльца. И я увидела, как она зашла сюда.»

  «Это восхитительно!» Воскликнула женщина, пробежавшись пальцами по стежкам. «Меня зовут Пегги. Как тебя зовут?»

  «Клэр,» сказала я, радуясь тому, что мы лишь обменялись именами. «Эта женщина с ребенком здесь?»

  «Да, она здесь. И здесь много таких же женщин,» сказал Пегги. «Хочешь осмотреться?»

  Пока мы ходили по приюту, она объясняла, что Loving Hearts был временным приютом для женщин с детьми, где они могли спать и есть, пока матери искали работу, копили деньги и, в конечном счете, переезжали в их собственное жилье. Обход закончился в гостиной. Пегги кивнула на женщину, держащую ребенка, на диване.

  «Это для вас.» Я протянула ей мои подарки.

  Ее глаза заслезились, когда она укутала своего ребенка в одеяльце. «Спасибо тебе огромное,» прошептала она. «Амелия выглядит очень красиво в нем.»

  Я чувствовала себя лучше, чем когда плавала. Лучше, чем когда получала 100 баллов за тест. Лучше, чем когда возвращался домой Люк. Лучше, чем когда Мама говорила, что гордится мной.

  Я хотела сохранить это чувство лишь для себя одной. Я не хотела делиться им с кем-то. Я не хотела, чтобы Скелет разрушил и это.

Глава 43:
Вилка

СЕЙЧАС

 День до Дня Благодарения, и я стою на кухне с Мамой, катая тесто и думая о моих заявках о поступлении в колледж, последняя была написана и отправлена вчера. Заявки в Университет Лос Анджелеса и Университет Беркли были отправлены первыми. Затем, неделю назад я подала заявку в школу мечты Дреи, Pepperdine, и еще в одну школу из ее списка, Long Beach State. Может, мы окажемся в одной школе. Ох. А Мама и Папа убедились в том, что я подала заявку в местный дерьмовый колледж, в который они хотели чтобы я пошла. Насколько им известно, это единственная заявка, которую я отправила. Папа слепо подписал каждый бланк, который я ему выдала. А теперь осталось ждать. Заявления о принятии или об отказе должны будут появиться на пороге моего дома где-то в марте или апреле.

  «Хорошо поработала, Клэр,» сказала Мама, потрогав тесто пальцами. «Я впечатлена.»

  Я улыбнулась, повернувшись и поклонившись в благодарность.

  Передняя дверь внезапно распахнулась. Моя мама и я обе повернулись к двери и вытаращили глаза.

  Это был Люк.

  Его глаза были впалыми. Он был худым, грязным. Мои ноздри начали жечь, когда он приблизился к нам.

  Я замерла, мои пальцы схватились за край стола. Почему он здесь? Ему нельзя здесь находиться. В голове так внезапно всплыла одна мысль, что у меня закружилась голова.

  Я должна была позвонить в полицию.

  «Мам! Птенчик!» Позвал Люк. «Я вернулась домой. Как и обещал. Я всю дорогу ловил попутку, чтобы вернуться прям ко Дню Благодарения.»

  Мама положила деревянную ложку, которую она использовала для заполнения пирога начинкой. Она отошла от стола и заключила Люка в свои объятия. Как могла она обнимать его?

  «Ловил попутку? Всю дорогу из Теннесси?» Это был мой голос? Это был мой голос, отвечающий ему. Задающий ему вопрос. Пытающийся казаться нормальным.

  «Да, это был единственный способ добраться досюда,» сказал Люк. «Я уеду после Дня Благодарения, потому что мне надо возвращаться к моей девушке Честити. Она замечательная. Она очень заботится обо мне. Я хотел приехать с ней, но у нее есть маленькая девочка, и мы не смогли бы ловить попутку с ней, понимаешь. Но теперь я здесь. Как и обещал.» Люк почесал лицо, протер нос, почесал руки.

  «Люк, ты наверно вымотался. Почему бы тебе не принять освежающий душ?  В ванной чистые полотенца, я найду какую-нибудь твою старую одежду, чтобы ты переоделся.» Мама отступила, ее лицо непроизвольно сморщилось от его запаха. Она натянула улыбку, чтобы спрятать это. «Ты как раз успеешь к ужину.»

  «Ладно,» сказал он, направившись в ванную.

  Когда дверь закрылась, Мама и я посмотрели друг на друга.

  «Сядь, прежде чем упадешь и ушибешься.» Мама поставила ступ позади меня. Плюх. Я села.

  «Нам надо позвонить,» сказала я. Я не двинулась в сторону телефона. Мама не двинулась в сторону телефона.

  «Мы позвоним, Клэр. После того, как он вымоется и съест что-нибудь. Тебе не стоит об этом беспокоиться. Я позабочусь об этом.»

  Я не могла не обращать внимание на то, что Люк дома. Я не могла претворяться, что мы устроим душевный ужин в честь возвращения моего брата. Я не буду рисковать моей жизнью.

  Я глубоко вздохнула, и медленно выдохнула. Я понимала, что Люка арестуют, когда сюда прибудет полиция. Я должна сделать то, что правильней для меня.

  Я взяла телефон и начала набирать номер следователя, который я запомнила.

  «Что ты делаешь?» Спросила Мама резко, вырвав телефон из моей руки. «Сегодня день до Дня Благодарения. Ты действительно хочешь отправить своего брата за решетку прям перед праздником?»

  Я уставилась на нее.

  «Но нам надо позвонить,» сказала я.

  «Тебе не стоит об этом беспокоиться. Я же сказала тебе, я позабочусь об этом. И точка. Ты поняла меня?»

  Я кивнула. Она не позволит мне позвонить. Она скорей раздолбает все телефоны кувалдой.

  Но Мама позаботится об этом. Она сделает это. Она позвонит после того, как она вымоется и поест. Или она спрячет его здесь до Дня Благодарения так, чтобы у нее был идеальный праздник. Потом она позвонит. Она сделает то, что мы должны сделать по закону. Она не сделает выбор в пользу него, разгуливающего на свободе, а меня, сидящей в тюрьме, ведь так? Она выберет меня. Она должна выбрать меня. Я не сделала ничего плохого.

  Она протянула мне стакан воды.

  «Выпей,» сказала она мне. «Ты бледна как приведение.»

  Я медленно глотнула воды и посмотрела на стену.

  «Может, ты можешь мне помочь,» сказала она, в этот раз мягко, «и поставить тесто для пирога в печь.»

  Я кивнула.

  «Помнишь, как делать верхушку в виде решетки после того, как добавила начинку?»

  Я вновь кивнула, сплющивая пальцами тесто.

  «Теперь мне надо отнести эту одежду твоему брату. Я ведь могу тебе доверять?» Спросила она.

  Я кивнула. Она вышла из комнаты.

  Люк был в ванной. Мама была на чердаке. Теперь я могла позвонить. Я должна была позвонить. Я посмотрела на телефон. Но мои руки не могли взять его.

  Возьми его! Возьми этот чертов телефон и набери номер. Полиция арестует и тебя, если ты не позвонишь.

  Мои руки не слушались. После всего, что сделал Люк. После всего, он все еще был дорог мне.

  Вместо этого, мои руки, на автопилоте, подготовили основу обоих пирогов, залили начинку и теперь делали полоски для решетчатого верха.

  Люк и Мама присоединились ко мне на кухне, когда Питер зашел через заднюю дверь. «Питер, подойди и поздоровайся со своим братом,» позвала Мама. И Питер замер, в полушаге, уставившись на Люка. «И не поднимайся в свою комнату. Мне надо, чтобы ты накрыл на стол.»

  «Я сделаю это, Мам,» сказал Люк, его огромные зрачки были окутаны кровеносными сосудами, красными и набухшими.

  «Что если вы накроете на стол все вместе. Ужин будет готов через пять минут.» Мама закрыла печь, положила рукавицы на стол. Она улыбнулась нам троим. Питер посмотрел на меня, и я знала, о чем он думал – как могла она вести себя так, будто Люк лишь вернулся домой после рабочего дня, а не был несколько месяцев в бегстве?

  Может, она лишь прикидывалась. Просто вела себя нормально для Люка. Претворялась.

  «Пойду помою посуду к ужину,» заявила она, покинув комнату.

  Питер и я взглянули на телефон. Он покачал головой и плюхнулся на стул.

  Я бросила мои пироги, вымыла руки и вынула тарелки из шкафчика. Повернулась и увидела, как Люк стаскивал Питера со стула.

  «Поднимись и помоги,» сказал Люк, держа Питера за подмышки.

  «Ладно, отпусти, я встал.» Питер отбился от рук Люка. «Отвали.»

  «Нет, ты отвали, маленький говнюк. Имей хоть немного уважения к своей матери и помоги нам накрыть на стол, как тебя и попросили.» Питер взглянул на него, так что Люк приблизился к его лицу. «Не заставляй меня повторить это.»

  «Перестаньте. Просто перестаньте,» сказала я. Посмотрела на Питера. Посмотрела на телефон. Протянула Люку тарелки и потянулась к шкафчику за стаканами.

  «Не понимаю, почему ты всегда заступаешься за него, Клэр. Позвони,» сказал Питер тихо мне на ухо, пока забирал стаканы у меня из рук, прежде чем поставить их на стол.

  «Что это было?» Люк отошел от стола.

  «Ничего,» сказали Питер и я хором.

  «Люк, не мог бы ты достать вилки и ложки? Не думаю, что нам понадобятся сегодня ножи,» сказала я. Большие пузыри начали пробиваться поверх тушенки, разбрызгивая бульон по плите. Я помешала и выключила огонь. Потом взяла миску с салатом и повернулась, собираясь поставить миску на стол, но он столкнулся со мной. Салат взлетел в воздух, упал на пол. Миска разбилась на миллион осколков, прям на мои голые ноги.

  «Черт.» Питер отскочил от меня, вытянув свою футболку, покрытую соусом.

  «Ты ее только что толкнул?» Спросил Люк, его голос был громок и зол.

  «Нет. Я – Мы лишь столкнулись.» Питер остановился на полпути в ванную, взглянув на свою футболку, потом поднял взгляд. Взглянув в прошлое, пытаясь восстановить последовательность событий.

  Я стояла не двигаясь в осколках стекла, мои глаза были опущены на кусочку, застрявшие в моих ногах. Смотря на сочащиеся красные капельки.

  Разбитое стекло, разбитая кость, разбитое доверие, разбитый дом, разбитая семья, разбитое сердце, разбито, разбито, разбито, разбито.

  Скелет положил свои руки мне на плечо, прогнув позвоночник вперед, печально облокотившись. Он не мог больше. Он тоже уже натерпелся.

  Каждая мышца напряглась, напряглась. Мое сердце, мои легкие. Я не могла дышать.

  Хныканье. Первым вышло медленное хныканье. Я не могла больше это терпеть. Не могла больше терпеть кровь, разбитое стекло, разбитые кости. Я не могла больше терпеть бессонные ночи, и борьбу, и шепот. Я не могла больше плакать.

  Питер повернулся, он увидел мои ноги, увидел кровь. «Вот черт.»

  Люк подбежал ко мне, пять вилок в руке.

  «Ты в порядке, Птенчик? Ты в порядке?» Но Люк не ждал ответа. «Ты, говнюк. Ты, чертов мелкий говнюк!» Люк направился к Питеру широкими шагами. Он оставил мне стоять в стекле.

  Питер засмеялся. Это был непроизвольный смех с намеком на икоту от страха.

  «Это была случайность! Я ее не увидел.» Его лицевые мышцы забились в судороге, когда он попытался успокоиться, попытался улыбнуться. «Посмотри. Клэр нужна помощь. Принеси ей пластырей. Я уберу стекло.»

  «Я предупреждал тебя, чтобы ты перестал трогать Клэр. Ты сломал ей руку. Я говорил тебе больше никогда не поднимать на нее руку. Помнишь?» Люк приближался к Питеру. «Знаешь, кто ты? Ты чертов лузер и сволочь. Выплескивать все свое говно на девушку, которая на четыре года младше тебя.»

  Люк кинул все вилки на пол. Все кроме одной. Его кисть с силой сжала ее. Питер сделал шаг назад. Его лицо залилось краской.

  «Перестань, Люк. Не расстраивайся. Прости. Ладно? Клэр, прости меня.» Питер посмотрел на меня. Нет, Питер! Не отводи взгляд от Люка.

  Вилка вошла в руку Питера. Люк воткнул ее с силой, пробивая ее через мясо.

  Тушенка кипела и шипела, стекло хрустело по моими ногами. Я шла? Я приблизилась, чтобы посмотреть на руку Питера. Мне было интересно. Я не ужаснулась? Я не закричала. Я не выбежала из дома за помощью и спасением. Тихо, интригующе. Я вытерла слезы, чтобы увидеть вилку, точащую из руки Питера, вверх в воздух, будто это был кусок стейка. Струилась яркая кровь. В воздухе пахло итальянским соусом и жаренным. Это был приятный запах; он никак не был связан с тем, что я видела. С этим запахом за столом должна была сидеть семья, смеясь, передавая блюда, разговаривая. Не вилка, торчащая из руки моего брата, и девочка, склонившая голову, наклоняющаяся все ниже и ниже, как ученный, а не сестра.

  «Что здесь происходит?» Закричала Мама, когда она ворвалась в комнату.

  «Мам.» Люк был спокоен? Говорил с ней, будто все было в порядке, все было нормально. «Это была случайность. Ошибка. Он ударил Клэр. Он ударил Клэр, а потом вилка, которая была у меня… выскользнула.»

  На полу были кровавые следы ног. Мои. Глаза Питера были широко распахнуты и полны боли, слезы наполняли его нижние веки. Он смотрел сквозь меня, сквозь Люка, сквозь стены, и сквозь небо над домом. Мама переводила взгляд с одного из нас на другого. Будто она пыталась решить, на чьей стороне она будет.

  Мы услышали сирену. Сирену полиции. Мама позвонила. Она должна была.

  «Это была случайность.» Лицо Люка побледнело. Разве он не должен был начать плакать и кричать? «Вы же не хотите, чтобы я отправился в тюрьму из-за случайности. Скажи ей, Клэр. Скажи ей, что это была случайность.» Люк улыбнулся мне. Он улыбнулся мне?

  Мой голос сел.

  «Скажи ей, Клэр!» Настаивал Люк. Теперь он был зол. Он был зол на меня?

  Вилка была в руке Питера. Питер, камень, скала. Питер закрыл оба глаза, но слезы все равно текли. Никто не вытаскивал вилку.

  «Знаете что, пошли вы все!» Огрызнулся Люк. «Вы меня не любите. Вот почему я такой.» Люк выбежал через заднюю дверь. Выбежал, когда сирены стали громче.

Позже тем же вечером, пока Мама заканчивала яблочные пироги, Папа постелил мне в комнате Питера на нижней кровати. Мне было страшно оставаться одной. Я взяла мою подушку, мое одеяло, мой телефон. Надеясь, что я смогу обмануть мой разум, чтобы то подумал, что я в безопасности, и позволил мне глубоко уснуть, без снов, без кошмаров, лишь бесконечное ничего. Это маловероятно, но, если Питер будет рядом, может, это возможно?

  Я не знала, почему нас всех не арестовали за то, что мы не позвонили в полицию, когда появился Люк. Оказалось, что Миссис Бречетт была тем, кто увидел Люка, была тем, кто позвонил. Мама не звонила. Он не выбрала меня.

  Когда следователь приехал в больницу, он спросил меня, почему я не позвонила. Я сказала единственную причину, которую я смогла придумать, что моя Мама сказала, что она позаботится об этом. Моих родителей увели. Единственное, что я знала, что они сказали, это «Нет, мы не будем писать заявление. И Питер также не будет писать заявление.»

  Питер забрался на верхнюю кровать.

  «Тебе удобно там внизу?» Спросил он.

  «Конечно,» сказала я.

  «Как ноги?»

  Я вздрогнула. Всего шесть стежков: четыре на правой ноге, два на левой. Бесконечное число порезов, слишком маленьких, чтобы зашить. «Болят. Наверно, также, как и твоя рука.»

  «Ха.»

  «Думаешь, они нашли его? Думаешь, он вернулся в тюрьму?»

  Питер замолчал на мгновение.

  «Нет. Он всегда в первую очередь звонит Маме. Мы бы уже знали.»

  И он замолчал.

  «Питер?»

  «Да.»

  «Он ведь уже не вернется сегодня вечером, верно? Ни на День Благодарения?»

  «Нет. Он не будет рисковать, чтобы его не поймали. Просто ложись спать и не волнуйся об этом.»

  «Я не волнуюсь,» соврала я.

  «Думаю, это логично, ведь он всегда так добр к тебе, маленький Птенчик.» Голос Питера стал резким. Я не хотела, чтобы разговор пошел в этом направлении. Разверни его, Клэр.

  «Иногда он и к тебе добр. Как тогда, когда он играл в мяч с тобой.»

  «Он сломал мне нос мячом, когда мне было десять.»

  «Но разве ты его не пропустил?»

  «Никто не кидает мяч так сильно, когда он играет в мяч.»

  Ладно, хороший аргумент.

  «Да ладно, Клэр. Не забывай все остальные случаи, когда он причинял нам вред. Он всегда что-то брал.» Всегда? «Он украл мою камеру в прошлый раз, когда он вышел.» Правда. «Он выписывал себе чеки из Папиной чековой книжки.» Правда. «Он украл наши свиные копилки. Кто крадет у маленьких детей?» Правда. «И, ты знаешь, он сделал из тебя соучастника своей кражи.» Правда, правда, правда, правда. Он крал. Он крал, потому что ему нужны были деньги. Наркоманам нужны деньги. Но это не то, чтоб он действительно вредил людям.

  Я подумала о вилке, торчащей из руки Питера, и мне нужно было спросить, «Думаешь, он вредил другим людям? Я имею ввиду, физически?»

  «Я знаю, что он вредил другим людям. Воров не запирают за решеткой в тюрьме строгого режима на четыре года.»

  «Что?» Я села и ударилась головой об кровать надо мной. Никто не говорил мне, что Люк был в тюрьме строгого режима. Ох, Боже мой. Строгого режима?

  Может этим утром я бы подумала, что это не могло быть правдой. Но наблюдая за тем, как он ранил Питера… Это могло быть правдой.

  «Строгого режима, Клэр,» прыснул Питер. «Место для насильников, опасных убийц, опасных преступников. Именно там он и был.» Он замолчал, потом добавил, «Извини. Я думал, ты додумалась до этого.» Я вгляделась в темноту. Я не додумалась. Все говорили мне, маленькой слепой Клэр, что мой любимый брат был в тюрьме за кражу, ничего серьезного, ничего страшного.

  Мой желудок свернулся. Может, это было от обезболивающего. Скорей всего нет.

«Ты не знаешь, что он сделал, что его посадили туда?» Спросила я, даже если я была уверена, что не хотела этого знать.

  «Я не в курсе. Я просто рад, когда он за решеткой, а когда нет, то боюсь.» Его голос ослаб. «Мы можем перестать говорить об этом? Перестать говорить и лечь спать? Теперь он будет держать подальше от нас. Он не вернется, потому что полиция может следить за домом.»

  Хотела бы я, чтобы в комнате Питера не было окон, и был бы замок на двери. Но ничего этого не было.

  И я наконец поняла, чего я боялась.

  Я боялась Люка.

  Я боялась моего собственного брата.

  Ясность этой мысли удивила меня. Я боялась Люка. Я не когда не чувствовала себя в безопасности в моем собственном доме, в моей собственной комнате, в моей собственной кровати. Никогда. Из-за Люка. Это была самая ужасная правда, та, которую я никогда не хотела признавать.

  Я легла на спину, переводя взгляд с окна Питера на дверь Питера. В ожидании того, когда вломится Люк с ружьем в руке. С вилкой, с ножом. Мамиными дешевыми подсвечниками. Может даже у ее ангельских украшений были достаточно острые крылья. В голове сформулировался план побега. Я продолжала представлять его, пока не убедилась, что он действительно сработает. Постепенно это смешалось с моим полусном.

  Ледяной синий воздух.

  Ступеньки, ступеньки и еще ступеньки. Старые и раздробленные. Мои ноги жгли, каждый раз наступая на них. Высокие фигуры под тонкими черными плащами выросли из тени и начали приближаться ко мне. Я побежала наверх. Ступеньки заканчивались там, где была раньше дверь. Теперь там остались лишь петли. Серебренный металл, покрытый красной ржавчиной. Комната. Широкая и просторная без мебели. Маленькая девочка в углу. На полу, плачущая. Половицы скрипели. Я подбежала к ней, чтобы защитить ее. Мои руки подхватили ее. Но тени были теперь близко ко мне, окутывающие меня тишиной. Девочка не плакала. Она была мягкой, и невинной, и важной для меня. Она умерла. Пытаясь бежать, чтобы защитить себя, я споткнулась. Упала на колени, приземлилась на что-то острое. Мои ноги не слушались. Я не могла убежать от теней. Я закричала.

  «Клэр, Клэр, Клэр! Проснись, Клэр!» Лицо Питера. Комната Питера. Дверь Питера. Я была на полу, смотря на дверь Питера. Дрожащие и мелкие вздохи. Мои легкие были заполнены?

  «У тебя был кошмар.» Питер взял меня за руку. «Видишь. Ты теперь проснулась. Я здесь.» Он вытянулся и включил лампу на столе. Из моего правого колена шла кровь. Мое левое колено стало синим. Двухъярусная кровать была на другой стороне комнаты.

  «Хочешь об этом поговорить?» Питер осмотрел мои колени.

  «Нет.» Я ненавидела то, что никто не понимал, насколько мои кошмары казались реальными. Зачем пытаться им объяснять? «Хотела бы я, чтобы уже было утро. Это так глупо. Мне семнадцать лет. Я не должна бояться темноты.» Я опустила взгляд. «И какого черта у меня из колена идет кровь?»

  Питер оглядел комнату. «Это.» Он показал на его коньки для хоккея, лежавшие на полу, лезвиями вверх. «Мне стоило здесь убраться, прежде чем ложиться спать. Прости меня. Я забыл.» Он закинул все в свой шкаф.

  «Я вернусь через пять секунд. Ничего, если ты останешься одна?»

  «Конечно. Я в порядке.» Но я не в порядке. Сосредоточившись на самых любимых атлетов Питера, я замерла на месте, где проснулась. Изучая лица Майкла Джордана, Уейна Гретцки, Лионеля Месси, Александра Овечкина и Коби Брайанта, я пыталась думать о чем-то другом, но не об одном из моих братьев, колющем другого вилкой и о моем кошмаре. Но я только и думала о моих братья, колющих друг друга вилкой, и о моем кошмаре.

  Питер вернулся с двумя стаканами воды. Пакетом льда. Пероксидом водорода и пластырями. Я глотнула воды и прислонила лед к одной из колен, пока он промывал другую.

  «Этот порез не страшный. Он выглядел хуже с кровью. Надо всего два пластыря,» сказал Питер. Я посмотрела на мою забинтованную ногу и на мои колени.

  «Может, в следующий раз я упаду и случайно сломаю себе запястье.» Я попыталась пошутить.

  Питер покачал головой, и выдавали «Ха.» Затем добавил, «Даже не шути об этой ерунде, Клэр.»

  Я пожала плечами.

  «Хочешь попробовать вновь заснуть?» спросил Питер. Ответ был нет. Я уже не хотела спать. Я посмотрела в окно. На часы. Светать начнет лишь через два часа. «Мы можем оставить свет включенным, ладно, Клэр?»

  Он облокотился о ножку стола, его веки начинали трепетать, когда он пытался держать их открытыми. Я не могла попросить его не заспать со мной.

  «Ладно,» сказала я. «Мне надо что-нибудь почитать. Что-нибудь хорошее, чтобы не думать о… всем.»

  «Спорт в картинках?» Предложил Питер. Я не увлекаюсь спортом, кроме тех раз, когда меня просят Чейз и Скай, чтобы они могли потренироваться. Я не понимаю спорт. Читать о спорте, это именно то, что мне нужно было сейчас.

  Вновь лежа на нижней кровати, я обмоталась одеялом. Питер положил свою подушку вниз рядом с кроватью.

  «Нет, Питер. Все в порядке. Тебе не надо делать этого.»

  «Я могу использовать свернутый свитер. Я буду спать спокойнее, зная, что у тебя есть что-то там на случай, если ты вновь упадешь.» Два кошмара за одну ночь. Я не потреплю этого.

Утром настольная лампа Питера все еще была включена. Спорт в картинках лежал на моей на груди. Все мое тело болело, но я дожила до рассвета без кошмаров.

  Размышляя над тем, где был Питер, я медленно вылезла из кровати, потянула руки, вставая, и прильнула к окну. Я отодвинула штору, позволяя серому свету облачного неба заполнить комнату. Положив одну руку на стекло, мои пальцы почувствовали сочившийся сквозь него холодный воздух. Сегодня мог пойти снег.

  Смотря на вид из окна Питера – наша передняя дорожка, которая вела к парковке, где стояли наши машины – я прошлась по воспоминаниям. По всем тем кусочкам паззла моего прошлого.

  Смотря на переднюю дорожку, я чувствовала, как сердце начинало сильно биться, когда я видела разбитое переднее окно, следы крови.

  Я позволила себе вспомнить. Я позволила себе проследовать по каплям и завернуть за угол.