Текст книги "Научиться не тонуть (ЛП)"

Автор книги: Анна Шинода

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Анна Шинода

Научиться Не Тонуть

 Если не можете избавиться от скелета в шкафу – заставьте его танцевать.

– Джордж Бернард Шоу

Благодарность

 Я не смогла бы сама зайти так далеко в написании истории Клэр. Так много людей, которых я хочу поблагодарить за их поддержку и понимание.

  Начну с моего лучшего друга и мужа Майка, который не только снабдил меня подбадривание и поддержкой, но и был хорошим помощником в мозговом штурме и в критике.

  Кэтлин Длухи, которая поверила не только в мою книгу, но и в мою способность улучшить ее, которая дала мне важные советы, чтобы сделать все лучше, чем я могла себе представить.

  Замечательный агент Дженни Дунхем, которая нашла идеальное издательство и идеального редактора.

  Ким Турриси, Лин Оливер и все из SCBWI.

  Джейн О’Нилл и Ванесса Лесдон. Подбадривание. Поддержка. Советы. Тихое место для писания. Самая лучшая группа критиков. Нет слов, чтобы выразить мою благодарность вам.

  Кейт Хантер. Незаменимая. Я скучаю по тебе.

  Все мои друзья и моя семья, которые поддерживали меня или помогли мне с деталями, или делились со мной своими историями, особенно: Отис, Абба и Джоджо, Трейси Натан, Тони Купстид, Марк Уейкфилд, Лиза Линг и Пол Сонг, Пэм и Крис Зем, Джордан Берлиант, Майкл Грин, Райан Демарти, Джонатан Шварц, Карен Эллисон, Денни Хейс, Лора Эллиот, Лора Вилландре, Кимм Брайттон, Пол Кричтон, Кэти Хершбергер, Ди Андерсон, Бобби Ким, Джордж Хандлеби, Брюс Томсон, Джим Дигби, Дейв и Линси, Брэд и Элиза, Честер и Талинда, Джо и Хайди, Роб и Эрика, Мириам, Лорел, Бланка, Донна, Муто, Джейсон, мои родители, Джефф, Билл, Темми, Зита,  Джордж и остальные члены моей семьи.

  Миссис Смит, за то, что научила всему, что мне нужно было знать для вязания, и еще многому другому о сострадании и безответной любви. Ты самая лучшая, почетная бабушка.

  Мои два любимых учителя по творческому писанию: Майк Бухта, который поддерживал все вещи, написанные мной в средней и старшей школе, и Джоанн Роклин, которая давала мне уроки, вернувшие меня к тому, что я всегда любила делать.

  Сью и Кэролин, которые помогали мне справиться с моими собственными скелетами.

  Эдвин Уширо, за картину которую он нарисовал, вдохновившись Клэр.

  И также спасибо всем людям из Atheneum, которые помогли мне превратить мою рукопись в полноценную книгу.

  И спасибо вам. Спасибо, что прочитали. Вы замечательные, и я рада, что я смогла поделиться этим с вами.

***

 ТОГДА: Возраст Одиннадцать

Окно передней двери было разбито.

  Я могла видеть чистые, зазубренные края, которые держались на раме.

  Я медленно слезла с моего велосипеда. Подкатив его к дереву рядом с домом, я заметила мои побледневшие руки, впившиеся в руль. Я прислонила велосипед к стволу дерева, не отводя взгляда от окна.

  Я подошла ближе, затем еще ближе. Мои ботинки измельчали траву на земле на мелкие кусочки. Рассматривая осколки, которые торчали из рамы, я замерла всего на пару секунд, прежде чем повернула дверную ручку и зашла вовнутрь.

  Капли на линолеуме были круглыми. В шестом классе на уроке рисования я пыталась вновь и вновь нарисовать идеальный̆ круг. У меня не получалось этого сделать без циркуля, прицепленного к моему карандашу, пронизывающего мою бумагу в середине. Мои круги, нарисованные от руки, были всегда волнистыми, неровными. Я думала, что невозможно нарисовать идеальный круг без циркуля. Но здесь, прям напротив меня, был идеальный круг, ярко-красные капельки. Мама всегда говорила, что у нас жидкая кровь. Вот как я поняла, что это был кто-то из нас.

  Я могла выйти обратно. Подождать у соседей, пока не буду уверена, что папа вернулся с работы. Он привык к крови. Он привык к трупам.

  Но я не вышла. Не знаю почему, но я пошла по следам капелек.

  Они были лучшим следом, чем хлебные крошки. Кровь испачкает пол, испачкает ковер. Она не может быть съедена птицами. Мы всегда сможем идти по ее следам.

  Внезапный звук спора и противный запах – запах тела и алкоголя – остановили меня на мгновение. Возможно, мне стоило уйти тогда.

  Любопытство придало мне храбрости. Я завернула за угол.

Глава 1:
Семейный Скелет 

СЕЙЧАС

 Скелеты не любят оставаться в шкафах.

  Многие семьи стараются спрятать их подальше, погребенные под улыбками и выставленными семейными фотографиями. Но наш семейный Скелет вплотную преследует меня своими длинными, изящными шагами.

  Мне кажется, люди в моем городе думают, что имеют достаточно ясное представление о Скелете. Их слухи преследовали меня большую часть семнадцати лет моей жизни, крадясь за мной так же близко, как и за ним: тюрьма, тюрьма, тюрьма. Стыд, стыд, стыд.

  Они не видят его таким, каким вижу его я. Его зрачки расширяются и сужаются. Его фальшивые губы переходят от улыбок к хмурости, от серьезности к удивлению. Он как минимум шесть футов ростом, и, когда его кости разогреты, он может забить в баскетболе, не отрывая мысков от пола. Он достаточно талантлив.

  Когда он хочет расслабиться, он слоняется в шелковой обкуренной куртке с кубанской сигарой и пьет бренди из теплого бокала. Возможно у него проблема с алкоголем, но я не хочу быть высокомерной.

  Я думаю Мама, Папа, Питер и Люк ясно видят Скелета. Ведь после всего, они моя семья. Хотя я не могу быть уверенной, поскольку Мама и Папа редко о нем говорят, и Питер покидает комнату, как только он появляется.

Скелет – постоянное напоминание о преступлениях, которые совершил мой брат Люк. Я привыкла к насмешкам Скелета, его долговязым тычущим пальцам, хрусту костей, когда он наматывает круги по комнате. Я привыкла к его напоминаниям, что он всегда будет частью моей жизненной истории. Он всегда будет здесь, чтобы  напомнить, что каждое действие ведет к своим реакциям, что каждое преступление имеет свои последствия.

  И чем дольше он тут вертится, тем ниже моя репутация.

  Скелет не всегда существовал – наш семейный фотоальбом показывает мне, какова была реальность до того, как он начал появляться. Но я была еще слишком юна тогда, чтобы сохранить эти воспоминания, воспоминания времен до Скелета. Моя реальность, мои воспоминания как кусочки головоломки, которые никогда не составят полную картинку.

И я ничем не могу помочь, только думать о том, что, может, если Скелет уйдет, мы вновь станем идеалом.

Глава 2:
Как Выглядит Идеал 

ТОГДА: Возраст Два и Четыре

Наш семейный фотоальбом всегда лежал в гостиной на нижней полке квадратного, темно деревянного, кофейного столика, доступный всем для просмотра в любое время. Когда смотрела я, то всегда открывала на одной и той же станице – на фотографиях, которые передавали мне воспоминания, которых у меня не было, воспоминания о том, как выглядит идеал.

  На фотографиях мне два года, и мои детские кудряшки торчат испод краев розовой солнечной шляпы. Под моими ногам теплый песок. Мама сидит рядом со мной в голубом купальнике и пучеглазых солнечных очках, с ярко желтой лопатой и ведром между нами. Я смотрю на воду, с восхищением наблюдая за Папой; Люком, четырнадцати лет; и Питером, шести лет – все плавают – мои ладони сложены вместе в хлопке. Под фотографией моя Мама написала круглым подчерком: «Клэр не терпится пойти  в воду к братьям».

  Следующая фотография была сьемка в действии Папы, держащего меня в озере, обе руки брызгаются, капли воды застыли в воздух, мои глаза закрыты, а рот открыт от удивления. Люк улыбается, обнимая Питера рукой, которая защищает их обоих от брызг.

  Была и фотография Люка и Питера, которые стояли на коленях у большого песочного замка – «Произведение искусства!» – Питер, заполняющий ров водой из желтого ведра. Присев рядом с Люком, я тяну его за руку одной ладошкой, показывая другой на надвигающуюся воду.

Последняя была групповой фотографией Мамы и Папы, стоящих на коленях позади нас, я щурюсь и улыбаюсь между моими братьями. С озером, как фон, закат солнца на наших лицах оставляет наши длинные тени на песке. Мама написала: «Никто из нас не хотел, чтобы этот день заканчивался!»

  Эта семья, вместе и счастливая, не желающая, чтобы этот день заканчивался – та, которую я знаю только по этим фотографиям.

  Два года спустя Люк ушел.

  Мое первое настоящее воспоминание было ночным кошмаром. Ночным кошмаром во всех красках. Ледяной синий воздух.

  Там был дом – прям как наш, даже с нашими клумбами с желтыми цветами. Все было так тихо, даже холодильник не гудел. Я шла по залам, чувствуя ковер, шуршащий под моими ногами, когда я позвала своих родителей, Питера и Люка.

  Звук бы поглощен стенами.

Я посмотрела наверх, на мамины фотографии. Мои голые ноги ударились обо что-то твердое и холодное. Питер. Застывший. Застывший с открытыми веками, без глазных яблок.

Я пробежалась по дому. Нашла Маму, затем Папу. Все застывшие. Все без глазных яблок. Когда я закрыла лицо ладонями, моя кожа была твердой и холодной. Мои пальцы нашли дырки, где когда-то были мои глаза.  Я перестала двигаться, мои ноги примерзли к ковру. Где был Люк? Я ждала его, чтобы он пришел спасти нас.

  Он не пришел.

  Бабушка Товин остановилась у нас, когда мне приснился этот кошмар. У меня практически не осталось других воспоминаний о ней, с тех пор как она умерла, когда мне было пять. В ту ночь она разбудила меня и обняла. Мои руки скомкали край ее ночной рубашки и не отпускали. Бабушка вынула из кармана ее любимые читки – те, что с красным бисером – и сказала мне, что, когда у нее бывают плохие сны, она молится. И, читая с ней Аве Марию, я пальцами натирала каждую бисеринку. Когда мы закончили, я все еще боялась, и она разрешила проспать остаток ночи с ней на раскладном диване. Мне не нужна была Бабушка – или Мама, или Папа, или Питер. Мне нужен был Люк, но Люк ушел.

  На следующее утро Бабушка объяснила Папе, что я, наверняка, каким-то образом, посмотрела один из страшных ужастиков. Да и эти сладости перед сном привели к ночным кошмарам. Когда Скелет услышал это, он согнулся в смехе, придерживая свои ребра так, чтобы те не отвалились. Затем, высмеявшись, он гордо показал на себя. Бабушка проигнорировала Скелета и повесила ее любимые читки у меня в комнате. Она сказала мне, что, если у меня будет еще один кошмар и ее не будет рядом, я могу взять их и молится, и это защитит меня. Но это не сработало. Ночные кошмары продолжались. А Люк все не приходил спасти меня.

Глава 3:
Перебита

СЕЙЧАС

 «Когда ты рубишь чеснок, убедись, что он действительно мелко нарезан,» сказала моя Мама, передавая мне разделочную доску.

  Я вынула нож из верхнего выдвижного ящика. «Что на ужин?»

  «Курица и рис с брокколи. После того как закончишь с чесноком, нарежь полголовки лука.»

  «Звучит классно.» Я секунду понаблюдала за Мамой. Сосредоточившись на рисе, она медленно перемешивала его в кастрюле, чтобы равномерно покрыть каждую крупинку оливковым маслом. Лоб гладкий. Плечи расправлены и расслаблены. Подходящий момент, чтобы спросить.

  «Я видела маму Дреи сегодня в школе. Она подробнее рассказала мне об их поездке этим летом – той, в которой они поедут по колледжам.» Я начала спокойно, сдирая сухую кожуху с чеснока. «Две недели, шесть университетов. Все в Калифорнии и Орегоне. Они и меня пригласили.»

  «Ох, Клер, я так не думаю.» Она так быстро ответила, будто и не слышала, о чем я спросила.

  И пусть. "Я так не думаю"  не является полноценным «Нет».

  Я пробую еще раз.

  «Но мам.» Нож легко скользнул вдоль чеснока. Я остановилась, чтобы переместить пальцы подальше. «У меня тонна брошюр из разных школ. Я запуталась. Мне самой надо посмотреть, что там в действительности.»

  «А как же твоя летняя подработка и твои сбережения на колледж? Тебе не кажется, что это важнее?»

  Я знала, что она это скажет.

  «Я позвонила Люсилль Джордан и поговорила с ней. Она сказала, что если мы подберем подходящее время, то она даст мне две недели отпуска. А если я еще буду работать в дополнительные смены, то это вообще не повлияет на то, что я заработают за лето.»

  Мама посмотрела на мою разделочную доску. «Чеснок должен быть еще чуть мельче.» Потом, «И сколько это поездка будет стоить? Перевозка, еда, жилье?»

  «Миссис П сказала, что они еще работают над всеми деталями, но это не так уж и много будет стоить. Мне не надо беспокоиться о комнате в отеле, ведь нам нужна будет лишь дополнительная раскладушка для меня. И она поведет, так что мне лишь надо будет скинуться за газ.»

  Мама вытерла руки об кухонное полотенце. «Клэр, Медвежонок, я просто не вижу в этом смысла. Здесь совсем не далеко есть просто замечательные колледжи. Твои деньги будут сбережены, если ты останется жить дома. Получишь свой диплом в общественном колледже как Питер. А потом на последние два года присмотришься к университетам. Это умней, Клэр. Не трать свои тяжко заработанные деньги на поездку в поисках школ, которые мы не можем себе позволить.» Ее голос поднялся в конце, гранича со состраданием. Я нахмурилась. Это логично. С финансовой точки зрения лучше остаться дома и пойти в простой местный колледж. Я проглотила эту мысль и оставила ее ненадолго, пропустив ее через себя. Мне стало тошно. Практически сразу. Жить дома до двадцатилетия.

  Я не могу сделать этого.

  Мне надо отправиться в эту поездку. Мне надо уехать. Последняя попытка. Я задумалась на секунду, чтобы сформулировать мысль. Готова.

  Дзыыыыынь. 

Перебита.

  Мама протянула мне свою деревянную ложку. «Продолжай мешать рис – когда он станет золотистым, добавь куриный бульон.» Она подошла к телефону.

  Может, я могу спросить Папу. Может, он сможет убедить Маму. Да, точно. Это будет очередная убедительная лекция о замечательной хорошей школе всего в сорока пяти минутах от нас.

  «Да я возьму расходы на себя,»  сказала Мама.

  Это был Люк. Это должен быть он. Кто еще собирался позвонить?

  Белый рис уже пожелтел, местами даже уже позолотел. Стараясь не пролить, я вылила куриный бульон, когда голос моей Мамы вдруг просветлел, «Люк? Привет!»

  Я похлопала ее по плечу и тихо сказала, «Я хочу сказать привет.» Она кивнула. Потом обратила мое внимание на плиту. Одинокие пузыри тихо начали подниматься над рисом. Все уже кипело. Я всполошилась в последний момент и, уменьшив огонь, накрыла кастрюлю.

  «Пару дней назад? Это замечательно! Я подъеду, подберу тебя на двадцать седьмой улице.» Вернувшись к нарезке, я принялась за лук, улыбаясь. Звучит так, будто мы увидим Люка раньше, чем предполагалось.

  «Что ты имеешь ввиду?» Несмотря на мамин ровный тон, вены на ее лбу начали проглядывать. На мгновение я поймала ее взгляд. Она повернулась лицом к стене, будто бы это могло помешать мне услышать продолжение разговора. Претворившись, что я не слушаю, я принялась за лук, дав вырваться жгущему глаза запаху.

  «Люк, мне кажется, тебе лучше сразу направиться домой. Кто этот друг, у которого ты планируешь остаться?»

  Я все быстро нарезала и отступила, чтобы дать глазам отдохнуть.

  «Что за работа?»

  Все было готово для ужина. Желая остаться вблизи, я вымыла разделочную доску и нож, проторчав с сушкой дольше, чем требовалось, выхватывая как можно больше информации из разговора, который я подслушивала на кухне.

  «Да, эта работа кажется хорошим предложением. Но Люк, ты не думаешь, что лучше сначала встретиться со своей семьей, не с этим так называемым другом, о котором ты ничего не знаешь?» Я хочу больше информации. Я хочу услышать голос Люка и узнать от него все подробности. Я осторожно похлопала Маму по плечу. Она отмахнулась от меня.

  Я сделала два шага по направлению к гостиной, когда она сказала, «Хорошо, когда мы тебя увидим?» Она вздохнула. Пауза. «Избегай неприятностей и приходи домой как можно раньше. Я люблю тебя.» Еще одна пауза. «Пока.»

  Прежде чем я подумала остановить ее, она повесила трубку.

«Клэр. Вернись на кухню.» Ее тон был резким. «Я не сказала, что ты закончила помогать мне с ужином. Ты думаешь, что эта посуда сама уберется?»

  Я поджала губы и вернулась. Я открыла дверцу посудомойки и вынула тарелки. Вены на ее лбу теперь пульсировали. Шанс убедить ее отпустить меня в поездку с Дреей потерян.

  Мама вытащила сковородку и хлопнула дверцей шкафа. Она должна быть рада. Выйти раньше и получить работу? Разве это не хорошо? Пусть даже если Люк не может прийти домой сейчас?

  Она была уже достаточно разозлена, и мне скорей всего стоило помолчать, но она говорила с Люком, а я нет.

  «Как Люк?» Спросила я.

  «Нормально.» Она бросила сковородку на плиту. Звон эхом заполнил комнату.

  «Он вышел раньше? Это хорошо, ведь так?»

  «Да.» Она включила конфорку на полную. Пламя вспыхнуло, поглощая сталь синими огнями.

  «Когда он будет дома?» Отважилась я спросить, собирая тарелки в стопку и убирая их.

  «Со временем.»

  Я устала от ее односложных ответов. «Что за работу он получил? Он сказал, когда перезвонит? Я хотела с ним поговорить.» Я надулась.

  «Ты не можешь получить все, что хочешь,» она практически наорала на меня. Оливковое масло, чеснок и лук упали на сковородку, шипя от жара. Я закрыла рот. Я начала загружать миски и чашки, стоящие в раковине, в посудомойку, гнев закипал во мне. Мама не могла даже ответить на пару моих вопросов. «Кстати говоря,» она продолжила, «ты никуда не поедешь с Дреей и ее мамой этим летом. И никаких «если», никаких «но». И даже не думай просить отца. Тема закрыта. Закончи с посудой и убирайся из моей кухни.»

  Моя Мама так и хлопала дверцами шкафа и шумела задвижными полками, пока готовила. Скорей один звонок от Люка улучшит Маме настроение, чем у меня получится переубедить ее отпустить меня в поездку. Я почувствовала, как мой гнев к Маме переключился на Люка. Он разозлил ее и разрушил все мои шансы.

  По пути из кухни я встретилась взглядом со Скелетом. Он поднял руку в приветствии. Всего лишь помахал, чтобы напомнить о своем присутствии. Он видел. Я проигнорировала его и направилась в свою комнату.

  Шум на кухне постепенно стих до полной тишины. Я знала, что курица в духовке, рис медленно кипит, брокколи варятся. И я также знала, что Мама сейчас в гостиной, стоит перед ее коллекцией рождественских украшений. Ручная работа ее отца, сделанная из стекла, серебра и кристаллов на открытом огне. Вытравленные и вырезанные маленькие детали. Дедушка использовал все свои навыки, которые он практиковал больше десяти лет, чтобы создать идеальные пять украшений как подарок для Бабушки в честь рождения моей Мамы. И когда родился Люк, Бабушка передала этот подарок Маме. Она хранила их в буковом книжном шкафу, чтобы год за годом восхищаться ими, представленными на изящном, миниатюрном, серебряном дереве. Прям над уровнем глаз, идеальная высота для Мамы, чтобы с легкостью снять любое украшение, тщательно осмотреть, прежде чем вновь повесить каждое сокровище. Она кажется безумной, когда делает это – тот ритуал, когда она выкладывает пять разных кусков материи, очиститель стекла и уксус, олово для полировки серебра, белые перчатки, как уголки ее губ немного поднимаются, а ее лоб морщится от сосредоточенности. Питер иногда облизывал свои пальцы и оставлял по одному отпечатку пальца на каждом украшении. А потом мы оба спорили на M&M’s, сколько времени у нее уйдет на их чистку.

  Я знала, что она смотрит сейчас на все пять украшений, наблюдая за следами пыли и пятен. Она смотрит на свои часы, может, оглядывается через плече на кухню. Страх испортить ужин сдвинет ее с места. Но, если бы мы сейчас с Питером поспорили, я бы поставила десять M&M’s на то, что украшения будут сверкать к завтрашнему утру.

  Сидя на моей кровати, я смотрела на коллекцию брошюр колледжей на моем столе. Просто смешно, что Мама не отпускает меня в поездку. Она, наверно, думает, что, если оставить меня дома, я стану именно тем, кем она хочет: жить здесь и принадлежать этому чертовому местному колледжу или этой дыре Штата. Этому не бывать … Но также и не бывать поездке. Мама ни в коем случае не передумает. Если бы Люк не позвонил, может, я смогла бы ее убедить. Или если бы он позвони и сказал именно то, что Мама хотела услышать: «Меня выпустили раньше; Мне дали хорошую работу, и я буду снимать дом по другую сторону улицы так, чтоб вы всегда знали, что я делаю, и я встретил милую девушку католичку, с которой я поженюсь и создам семью.» ХА! Будто это когда-нибудь произойдет.

  Мой мобильный завибрировал в кармане. Сообщение от Дреи: «Все еще в силе?»

  «Как и планировали,» ответила я и кинула телефон на кровать. Если бы Мама сказала «Да» поездке, я бы не рисковала, не желая упустить этот шанс, и не сбегала бы сегодня вечером из дома. Теперь… забудь об этом. Я иду.

  Всего пять часов. Пять часов, до моего ухода. Я ненавижу этот дом, я ненавижу мою Маму, я ненавижу Люка, за то, что позвонил в неподходящий момент. Не в том месте, не в тот час. Люк всегда не в том месте, в не тот час. Мои пальцы стучали по моим коленям, маленькие шипы злой энергии. Даже смотря на мою рыбу, которая спокойно плавала кругами в моем аквариуме, я никак не успокаивалась.

  Чтобы успокоить мои руки, я взяла наполовину связанную шапку из моей прикроватной тумбочки и сжала моток мохеровой пряжи. Белоснежная, которая контрастировала бы с черными волосами Скай. Я обмотала пряж вокруг иглы и начала ряд стежков. Я закончу с ней сегодня, и останутся еще шапки Дреи и Омара. Это странно, вязать шапки, когда так жарко, спустя уже несколько месяцев со Дня Шапок. Я должна закончить их сейчас, чтобы с остатком пряжи я могла связать одеяла для детей из приюта, прежде чем температура опустится.

  Игла издавала тихий щелчок, когда стежок соскальзывал, что напомнило мне Бабушку, сидящую в кресле-качалке, когда Дедушка был не в настроении. Щелкая и качаясь – будто маленький островок спокойствия, который творил нечто прекрасное.

  Щелк. Щелк. Щелк. Я спустила последние стежки, потом подошла к моему книжному шкафу и вытащила журнал «Свяжи Большие Шапки», который я нашла на уличной распродаже, шаблоны которого, я уверенна, Дреи понравятся. И там был один, который бы понравился Люку.

Люк. Люк не скоро придёт домой. Разочарование тут же закружилось во мне, превосходя всю мою оставшуюся злость. Он же может хотя бы зайти в наш дом? Быстренько зайти? А потом уже начать работать?

  Я знала, что я была эгоистичной. Если бы Люк зашел домой, он бы потерял свое предложение. Ему двадцать девять лет. Ему нужно зарабатывать деньги. Нужно, чтобы все было расписано, как по расписанию, как постоянно  говорит мой отец.

Любая работа важна, и, возможно, с подходящей работой он будет держаться подальше от тюрьмы, Скелет уйдет, слухи прекратятся, и мои любимые воспоминания о Люке сольются с настоящим, создавая картинку, которую я смогу увидеть и понять. Это звучит невероятно, но я должна надеяться.

  С подходящей работой, в этот раз все может быть по-другому.