Текст книги "Драконье право (СИ)"

Автор книги: Анна Орлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Глава 8
Сумасшедший день

Если ты думаешь, что справедливость победила, попробуй убедить в этом побеждённых.

Стас Янковский

Сны – материя тонкая, они слишком похожи на туманную дымку, которая тает с первым солнечным лучом. Но иногда видения сгущаются, обретают плоть, мало чем отличаясь от действительности. Как будто есть две жизни: с той стороны двери и с этой…

Во сне я была иррационально и безгранично счастлива. Бродить по берегу моря рука об руку с Виком, увязая по щиколотку в теплом песке, и болтать о пустяках. Легкий ветерок обдувал разгоряченное лицо, волны ластились к ногам. Потрясающая реалистичность и красочность: можно лакомиться фруктами, ощущать соль на губах, прикосновения…

Когда картинка стала таять, распадаться, как пазл, Вик вдруг схватил меня за руку.

– Будь осторожна, сегодня тебя ждет большая опасность! – торопливо предупредил он, встревожено заглядывая в глаза.

Спросить, что он подразумевал, я не успела, окончательно проснувшись.

На всю квартиру пахло кофе и булочками с корицей, безоблачное небо обещало чудесный день, но сбросить неясное ощущение дискомфорта не получалось.

Вик – мой давнишний «виртуальный» знакомый. Понятия не имею, существует ли он в реальности, но в мой сон он приходит с завидной регулярностью – примерно раз в месяц последние семь лет. Видения вовсе не были эротическими, как можно было бы предположить. Скорее наши отношения напоминали дружеские, если так можно назвать беседы о сокровенном с порождением моего воображения.

Первое время я удивлялась, а потом и всерьез забеспокоилась о своем здоровье. Ни снотворное, ни магия не помогали – Вик снова и снова приходил, как ни в чем ни бывало. Медицина никаких физических и психических отклонений не выявила, обнаружились лишь слабые следы неопасной для меня волшбы.

Постепенно я привыкла к этим свиданиям в сновидениях и даже стала их ждать.

Встречи с Виком обычно приносили мне бодрость и какое-то тихое умиротворение, но этим утром его предупреждение беспокоило, как слишком тесная одежда.

Я не склонна к паникерству, но о мелких текущих неприятностях Вик еще ни разу не заговаривал.

Но какая опасность могла подстерегать меня на дежурстве в консультации? Или следовало уйти пораньше, чтобы вернуться домой до темноты?

Пожалуй, так и сделаю! И не пойду пешком, лучше вызову такси.

Конечно, дежурный адвокат вообще довольно уязвим: сидит в одиночестве, вход отдельный, так что до соседних офисов или прохожих в случае чего не докричишься…

Впрочем, глупости. За столько лет работы мне еще ни разу не доводилось звать на помощь, хотя у нас бывает разный контингент, и иногда очень жаль, что адвокату не положено табельное оружие. К нам приходят и наркоманы, и психи, и просто неуравновешенные личности…

Надо сказать, что мои способности к магии ограничиваются умением немного гадать. К рунам я обращаюсь только в экстраординарных ситуациях вроде нынешней.

Выпавшая перевернутая руна альгиз, не сулила мне ничего хорошего [31]31
  В перевернутом виде альгиз при гадании означает «уязвимость, поражение, неприятные последствия»


[Закрыть]. Вторая руна – совет, что лучше предпринять. Иса издевательски рекомендовала сохранять спокойствие и не торопить события. Огромное спасибо! Совет в стиле «пригните голову, наденьте каску».

Обнадеженная таким напутствием, я раздраженно убрала руны обратно в мешочек и наконец отправилась на работу.

Слова Вика не шли из головы, так что я очень обрадовалась, когда в офис заглянула Альбина. Как наша заведующая, она вынуждена выполнять весьма неблагодарную роль: улаживать конфликты, составлять график дежурств и все такое.

В этот раз Альбина, видимо, застряла у меня надолго, так как коллеги оставили огромную занятость. Тут следует пояснить, что в конце месяца каждый из нас пишет на бумажке те дни, в которые ему нельзя ставить дежурства (неважно, по личным причинам или из-за загруженности в суде).

Заведующей приходится как-то совмещать пожелания каждого из нас, что временами доставляет немало сложностей. В среднем, у нас получается по пять дежурств в месяц на каждого. То есть при неблагоприятном стечении обстоятельств адвокат может работать всего неделю в месяц (что, несомненно, сказывается на уровне доходов). В общем, весьма своеобразная система, но мы привыкли.

Пока Альбина корпела над графиком, я принимала граждан, жаждущих адвокатских услуг.

Моему терпению с клиентами удивляются даже коллеги. Я спокойно объясняю по пятому кругу, пока не увижу, что меня действительно поняли, расписываю на бумажке план действий по пунктам и список необходимых документов. Привыкнув общаться с клиентами, я ловлю себя в попытке разжевать собеседнику свою точку зрения даже в повседневной жизни. Ничего не поделаешь, профессиональная привычка.

Очередного заглянувшего ко мне клиента пришлось передать с рук в руки Альбине, поскольку его вопрос касался дорожно-транспортного происшествия. Примерно восемьдесят процентов гражданских дел – банальные разводы, алименты, жилищные вопросы или наследство. Так что ответы по этим вопросам уже затвержены до автоматизма.

Но, как уже упоминалось, в автомобилях я ничего не понимаю и подобными вопросами не занимаюсь. В принципе, четкой специализации у нас нет, однако разбираться абсолютно во всем невозможно. К примеру, Альбина берется за ДТП, но ничего не смыслит в трудовых спорах.

Так что Альбина во второй комнате принимала неожиданного клиента, а я скучала в приемной, попивая гадкий растворимый кофе.

Едва не заставив меня подавиться от неожиданности, в консультацию ворвался мужчина лет сорока со странным бегающим взглядом и дерганными движениями.

Проработав годик-другой на приеме, учишься с первых минут различать посетителей, которые злоупотребляют алкоголем, принимают наркотики или страдают психическими заболеваниями. Разумеется, точный диагноз я не поставлю, но это и не требуется.

– Здравствуйте. Что вы хотели?

Клиент затравленно осмотрелся, потом метнулся за кресло и осторожно оттуда выглянул.

М-да, похоже, совершенно неадекватен. Может быть, Вик именно о нем предупреждал?

Честно говоря, всегда страшновато сталкиваться с подобными личностями, хотя они частенько к нам наведываются.

Во-первых, некоторым просто необходимо куда-нибудь на кого-нибудь жаловаться. Не знаю, хобби это или особое заболевание.

А во-вторых, для многих адвокат – это что-то среднее между советчиком и исповедником. Я не вправе разглашать подробности бесед с клиентами, о чем временами сильно жалею. Например, однажды вполне нормальная с виду орчанка безмятежно сообщила, что планирует убить соседку, для чего уже подготовила топор. Дескать, наглая соседка осмеливается спорить по поводу пользования общим коридором!

В таких случаях невольно вспоминается тема моего дипломного проекта «Бытовые убийства». Можно только диву даваться, насколько мелкие проблемы толкают на преступление!

Тем временем посетитель, видимо, убедившись, что здесь его никто не собирается обижать, выбрался из-за кресла, достал из-за пазухи потрепанную папку и торжественно выложил ее передо мной.

В ней содержалась целая пачка документов, начиная от потертого военного билета и заканчивая какими-то странными рецептами. Признаюсь честно, нависающий надо мной клиент несколько нервировал. На вопросы он не реагировал, только что-то невнятное бормотал о несправедливости.

От явных психов здравомыслящему человеку всегда не по себе. Невозможно предугадать их реакцию, предсказать поведение. Мало ли что померещится больному посетителю?! Вдруг он решит, что я намерена его убить, ограбить или примет за какого-нибудь давнего врага…

– Извините, ничем не могу вам помочь! – как можно тверже произнесла я, и, аккуратно сложив документы в папку, протянула ее мужчине.

– Как это – не можете?! – вдруг прорезалась у него связная речь. – Они меня пять лет держали на стационаре! Кто за это ответит?

И вытащил из кармана еще одну засаленную бумажку – справку из психоневрологического диспансера, подтверждающую, что означенный гражданин действительно пять лет находился на принудительном лечении. Следовательно, передо мной не просто ненормальный, а по-настоящему буйный.

Поскольку больницы переполнены, на длительную госпитализацию направляют только в крайних случаях. С остальными психами приходится как-то сосуществовать их несчастным родственникам.

«Ну и какого йотуна его оттуда выпустили?» – тоскливо подумала я, снова и снова повторяя, что данный вопрос не в моей компетенции.

Больных лучше не слушать и не спорить с ними.

А клиент, брызжа слюной, требовал наказать врачей, которые привязывали к койке совершенно нормального человека.

В конце концов, привлеченная шумом в приемной, из второй комнаты выглянула Альбина с телефоном в руках. Видимо, посетитель решил, что она уже вызывает скорую, поскольку тут же улепетнул, едва успев прихватить свои бумаги.

Ее клиент также наконец ушел, так что можно было выпить еще чашку кофе и заесть стресс шоколадкой.

Мы обсудили различных случаи с психами – от смешных до страшных – которые встречались в нелегкой адвокатской работе. Постепенно лихорадочное напряжение отступало, сменяясь сонливостью, от которой не помогало даже кофе.

Заодно мы пожаловались друг другу на драгоценных родственников. Моя шестнадцатилетняя сестренка Тони умудрилась влюбиться в двадцатипятилетнего мужчину, роман с которым совершенно не одобряли родители, но Тони было на это решительно наплевать. Она сбегала на свидания прямо со школы, и оставалось только читать ей нотации по вечерам и грозиться заявить в милицию. Учитывая, что возлюбленный происходил из весьма приличной семьи и планировал карьеру дипломата, угроза была нешуточной, но Тони и это не останавливало. Альбине также было, о чем порассказать – дочь-подросток совсем отбилась от рук…

В общем, мы проболтали почти час, а потом Альбина решила немного прогуляться, внезапно вспомнив, что ей нужно зайти в ближайший магазинчик, а я осталась сидеть в приемной, борясь с желанием положить голову на руки и немного поспать…

Разумеется, сделать это мне не дали.

Явился очередной возмущенный гражданин, на этот раз гоблин средних лет.

– Вот, полюбуйтесь, что они со мной сделали! – рявкнул он, подбегая ко мне и швыряя на стол кипу фотографий.

Я вгляделась (тихо жалея, что Альбина так не вовремя вышла) и поперхнулась. Осторожно раздвинула пальцем снимки и убедилась, что на всех них изображено одно и то же: снятый в разных ракурсах половой член. Что-то показалось мне странным, но внимательно рассматривать фотографии не было ни малейшего желания.

– И что с того? – поинтересовалась я, стараясь сохранять хладнокровие.

День, начавшийся с чересчур реального сна, постепенно становился полноценным кошмаром.

– Да вы что, не видите?! – выкрикнул гоблин. – Он же меня изувечил! Вы смотрите, смотрите на фотографии. Или хотите, я вам так покажу?!

Разумеется, подобное… хм, зрелище вряд ли меня чем-то шокировало бы. Однако стоит представить, как в кабинет заходит Альбина, в то время, как клиент стоит напротив меня с расстегнутой ширинкой… Наша заведующая, в общем-то, женщина неплохая, но слишком любит потрепать языком. Представляю, во что превратится эта история в ее изложении, а потом «устное народное творчество» вообще все перековеркает. Чего доброго, я приобрету славу адвоката, который обслуживает клиентов во всех смыслах. Надо ли говорить, что подобная перспектива мне не улыбалась?!

– Не нужно! – побольше льда в голос и смотреть ему прямо в глаза. – Лучше заберите это, – я кивнула на рассыпанные фотографии, – и объясните своими словами.

Выяснилось, что посетитель работал на заводе и что-то не поделил со своим начальником. «Я всегда готов отстаивать правду и справедливость!» – гордо заявил клиент, что в переводе на нормальный язык означало, что он частенько кляузничал. Однажды ситуация накалилась настолько, что они учинили драку.

Кто прав, кто виноват, приехавшая милиция определить затруднилась и возбудила уголовные дела в отношении обоих буянов. Тем более, что повреждения у них были равной степени тяжести: начальнику пришлось сращивать поломанные ребра, а моему клиенту… ампутировали одно яичко.

С тех пор прошло два года, а дело так и увязло, поскольку следователь никак не мог решить, кто же из двоих обвиняемый, а кто потерпевший…

– Вы только представьте, что я натерпелся! – утирал скупую мужскую слезу гоблин. – Мне больно ходить в туалет, а с женщинами…

– Благодарю, подробности мне не нужны, – остановила я прочувствованный рассказ. – В данном случае вам следует обратиться в прокуратуру с жалобой на действия следователя. Я сейчас запишу вам адрес и телефон…

И быстренько накарябала на бумажке обещанные контактные данные, а потом решительно выставила его вон (пока не вернулась Альбина!). Даже визитку не дала – незачем родной прокуратуре знать, кто им подкинул такую подлянку. Пусть гоблин трясет своим пострадавшим органом перед каким-нибудь помощником прокурора, может, дождется чисто мужского сочувствия… Или вызова наряда, который заберет жалобщика за хулиганство в общественном месте.

Вскоре возвратилась Альбина и принялась демонстрировать свои приобретения. Я охотно подхватила обсуждение сравнительных достоинств и недостатков помад и блесков. Такие пустячные темы всегда успокаивают, и заодно помогают нам, женщинам, чувствовать себя почти сестрами. Ведь мужчинам неведомы все эти ухищрения и им не понять, как можно радоваться приятному оттенку краски для волос (или неудачной стрижке подруги).

Я искренне надеялась, что отмеренный на этот день запас неприятностей исчерпан…

Мы допивали очередную порцию кофе (любопытно, что я буду делать ночью?!), когда в дверь постучали. Вздохнув, я поднялась и перебралась в приемную, притворив дверь в смежную комнату.

Работать совершенно не хотелось, но никуда не денешься. Крикнув «войдите!», я уселась поудобнее и приняла чрезвычайно деловой вид.

Дверь рывком распахнулась, впуская моего бывшего клиента, господина Теренова, в сопровождении двоих дюжих мужчин, похожих на волкодавов.

Сердце тревожно ёкнуло: господин Теренов явно пришел не для того, чтобы принести извинения за некрасивый инцидент в суде. Надо сказать, что о проигрыше его дела я нисколько не сожалела, хотя и сделала все от меня зависящее, чтобы защитить интересы клиента.

Господин Теренов навис над моим столом, скрестив руки на груди. Он чувствовал себя хозяином положения и наслаждался этим ощущением. Похоже, меня ждет еще один безобразный скандал и требование вернуть гонорар. Но от вида верных мордоворотов неприятно тянуло под ложечкой…

Иногда быть слабой женщиной не так уж хорошо!

– Пожалуйста, покиньте помещение. – Произнесла я, стараясь держаться уверенно.

Клиент сыто прищурился, глядя на меня с мерзкой усмешкой.

– Кинуть меня решила, да? – прошипел он. – Я тебе покажу, сука! Парни, начинайте!

Он повелительно кивнул своим псам. Откровенно говоря, в голове билась одна мысль: спрятаться под стол. И плевать, насколько глупо я буду выглядеть! Входную дверь блокировали нападающие, окно высоко…

Но странное оцепенение мешало действовать.

Вцепившись пальцами в край стола, я невольно сжалась, ожидая удара. Такие до смерти забить могут! Но что делать?! Ужас опутал мысли клейкой паутиной.

Видимо, господин Теренов приказал для начала меня попугать. Удара не последовало, вместо этого они начали крушить кабинет. На пол полетели книги, письменный прибор, ваза.

Несколько мгновений – и в комнате будто прошелся ураган. Оцепенев, я смотрела на разгромленную приемную. Насилие всегда ошеломляет, заставляет теряться, и рассудок тонет в животном страхе за свою жизнь.

«Хорошо, что мобильный в ящике!» – мелькнула неуместная мысль.

– Что, не нравится? – довольно ощерился господин Теренов, явно искренне наслаждаясь происходящим. Наверное, он из тех, кто в школе находил беспомощную жертву и изощренно над ней издевался. Некоторые чувствуют себя сильными, только третируя слабых… – Парни…

И я поняла, что вот сейчас меня будут бить.

С перепугу я нашла единственный выход.

– Альбина, закрой дверь! – крикнула я, сама поразившись, насколько тонко звучал мой голос и как пересохло в горле.

Спустя мгновение щелкнул замок. Наверное, Альбина давно прислушивалась к странной возне и шуму в приемной. Надеюсь, она догадается позвонить в милицию?!

Сообразив, что я была не одна, разъяренный господин Теренов подскочил ко мне и наотмашь ударил по щеке.

Я инстинктивно отшатнулась, но он тут же вцепился в мои волосы и дернул, заставляя подняться.

– Ах ты, отродье Локи! На помощь звать вздумала? – прошипел он.

От боли на глаза навернулись слезы, и я совершенно перестала соображать. Машинально схватив первое, что попалось под руку, стукнула обидчика по голове. Раз, второй… И откуда только силы взялись?! Как загнанная в угол крыса, я готова была драться до последнего, если придется, то царапаться или кусаться. Ярость волной смыла липкий страх.

Господин Теренов взвыл и отпустил меня. Бросив взгляд на свое «оружие», я истерически захихикала. Золотая надпись на увесистом томе гласила: «Уголовный кодекс Мидгарда, с комментариями и постатейными материалами». Символично, ничего не скажешь.

Мордовороты растерянно переглянулись. Похоже, с мозгами у них было туго, вся сила ушла в пудовые кулаки.

Немного оклемавшись, господин Теренов снова подступился ко мне.

– Да ты! Да я тебя! – побагровев, рявкнул он.

Я проворно укрылась за спинкой стула, прекрасно понимая, насколько это ненадежная защита.

Один из «псов» робко потянул его за рукав.

– Хозяин, нам это, линять пора. Щас менты нагрянут, вторая девка точно им стукнула!

Господин Теренов раздраженно отмахнулся… и нахмурился, осознав опасность.

«Мудрый Один, молю тебя, пусть они уйдут! Мудрый Один, молю тебя, пусть они уйдут!» – как заклинание, повторяла про себя я.

– Ладно, уходим! – наконец неохотно скомандовал господин Теренов, скривившись, как от стопки уксуса, и напоследок громко пригрозил: – А тебя я урою! Живьем закопаю…

Последовала длинная матерная тирада.

Наконец он, сплюнув, вышел. Мордовороты последовали за ним.

– Анна, они ушли? – требовательно спросила из-за двери Альбина.

Несколько мгновений я пыталась сообразить, о чем она спрашивает.

– Да… – выдохнула я. Потом откашлялась и повторила громче: – Да, ушли!

«Надо закрыть входную дверь! – обожгла мысль. – Чтобы они не могли вернуться!»

Сцепленные на спинке кресла пальцы удалось разжать с трудом. Я рванулась к двери, заперла защелку… И обессилено прислонилась спиной к холодному металлу.

Мысли никак не желали выстраиваться в порядок, суматошно бились в висках. Я прикрыла глаза, пытаясь немного успокоиться.

– Анна, ты в порядке? – раздался рядом встревоженный голос Альбины. – Я в РОВД позвонила, они сейчас наряд вышлют.

– Да, я в порядке. Сейчас только немного передохну… – Легче сказать, чем сделать. Колени начали ходить ходуном, руки сильно дрожали, веки поднимались лениво, как заедающие гаражные ворота.

Она сообразила: осторожно взяла меня под руку, помогла дойти до стула, потом сунула в руки стакан воды и заставила выпить какую-то таблетку.

«Действительно, кофеин мне сейчас совсем ни к чему!» – вяло шевельнулась мысль, и я вдруг расхохоталась, обхватив плечи руками, выплескивая пережитый ужас…

Из шокового состояния меня вывели крики на улице, звуки ударов, надсадный визг сирены…

В дверь вежливо постучали.

– Кто там? – опасливо спросила Альбина, не торопясь отпирать.

– Наряд вызывали? – с явным раздражением рявкнул мужчина.

Мы с Альбиной переглянулись. Потом она хлопнула себя по лбу и бросилась к дверному глазку. Через минуту приемную наводнили милиционеры, которые довольно емко (и исключительно нецензурно!) прокомментировали увиденное.

– Ох! Ни… себе! – выдохнул старший группы. Остальные поддержали его нестройными матерными комментариями. Видимо, вспомнив о нашем присутствии (и даже несколько смутившись), он уточнил: – Вы в порядке?

– Да! – подтвердила за нас обеих Альбина.

Он покосился на меня с явным сомнением. Представляю, как я выглядела: растрепанная, глаза перепуганные, косметика размазана. Извинившись, я отправилась во вторую комнату и принялась яростно приводить себя в порядок.

Влажные салфетки, косметичка, расческа… Наконец, на меня можно было взглянуть без содрогания.

Тем временем Альбина уже успела немного прибраться и обрисовать милиционерам ситуацию.

Оказывается, разломаны только подставки для бумаг и канцелярии, остальное просто разбросано.

Хм, надеюсь, Уголовный кодекс не пострадал? Под недоумевающими взглядами я внимательно изучила книгу: толстенный том оказался цел. Слава богам! Теперь это будет мой талисман, а для консультации я куплю другой экземпляр.

Нежно прижав книгу к груди, я вежливо попросила бравых милиционеров подвезти нас с Альбиной до райотдела. Конечно, можно вызвать такси, но почему бы не воспользоваться удобной возможностью?

В итоге до РОВД мы прокатились, что называется, с ветерком.

Нервное состояние постепенно отступило, сменившись каким-то ленивым оцепенением. То ли так и должно быть, то ли подействовала таблетка Альбины…

Но я уже почти спокойно размышляла о случившемся.

По всей видимости, господин Теренов нашел крайнюю и желал отыграться за свой проигрыш. Как же все-таки люди любят находить кого-то, кто виноват во всех их проблемах!

Почему-то клиенты первым делом чаще всего интересуются, каков процент успешно завершенных мною дел. Авторитетно (и несколько раздраженно, поскольку уже в сотый раз) поясняю: мы не ведем такого учета. Только профан в юриспруденции может делить дела на проигранные и выигранные. Поясню на примере. Исковые требования могут быть удовлетворены частично, то есть клиент получает часть желаемого или стороны пришли к компромиссу. Эти дела проиграны или все-таки выиграны? Интересный вопрос, правда?

Еще один классический пример – когда подзащитный не признает вину. Соответственно, я прошу об оправдательном приговоре, а прокурор – о пяти годах лишения свободы. В результате, подсудимый получает «осуждение с испытанием» (в просторечии – условный срок). Следовательно, от моего подзащитного требуется только регулярно отмечаться и не совершить за время испытания нового преступления, а в остальном он свободен, как птица. Вы полагаете, это выигрыш? Поверьте, клиент может быть уверен в обратном.

Так что никакой статистики мы не ведем.

И вообще, адвокат не может выигрывать все дела. На решение суда влияет множество факторов, начиная от поведения клиента и заканчивая, скажем так, личной заинтересованностью судьи. Даже в случае «договоренности» с судьей (проще говоря, взятки) нет никаких гарантий, что решение или приговор не будут отменены вышестоящим судом.

В общем, не верьте недобросовестной саморекламе. К сожалению, среди моих коллег также попадаются всякие…

Впрочем, среди клиентов тоже встречаются своеобразные личности, достаточно вспомнить сегодняшних посетителей!

Как оказалось, нам очень повезло: наряд как раз возвращался с вызова и был неподалеку, поэтому так быстро среагировал. Помощников господина Теренова задержали, хотя он сам успел скрыться.

Дальше началась муторная бюрократическая процедура: заявления, снятие побоев, разговор с начальником следствия… К счастью, все данные господина Теренова у меня сохранились.

Вся эта тягомотина меня основательно вымотала. По завершении всех формальностей я не стала возвращаться в консультацию. К счастью, на завтра запланированы только незначительные дела, которые не составит труда перенести.

Альбина усадила меня в такси и всю дорогу тормошила, задавала вопросы, что-то рассказывала, не давая вспоминать о произошедшем.

Наконец машина подъехала к моему дому.

– Ты точно дойдешь одна? – заботливо спросила Альбина.

Я только кивнула. Хотелось остаться одной, выплакаться от души, и чтобы вокруг суетился Нат и подсовывал мне что-нибудь вкусненькое…

Машинально забрав из почтового ящика свежие газеты, я пешком отправилась на свой этаж.

Сил хватало только переставлять ноги. Раз-два, левой-правой…

Воистину, прошедший день был совершенно сумасшедшим! Поскорее домой, в свою уютную раковину!

На звонок никто не отреагировал. Так, где мои ключи? В сумке царил кавардак. Наконец связка нашлась, замок глухо клацнул…

Квартира казалась подозрительно тихой и темной. Обычно Нат встречает меня на пороге, но на этот раз только тихий стон с кухни был мне ответом. Даже не разуваясь, я бросилась туда, хлопнула по выключателю и заморгала от яркого света.

Когда в глазах немного прояснилась, я узрела дивную картину: в раковине свернулся клубочком Нат. Он был бледен и тихо постанывал.

– Что случилось?! – встревожилась я.

– Я заболел! – умирающим голосом сообщил домовой, чуть повернув голову.

Занавес…