Текст книги "Драконье право (СИ)"

Автор книги: Анна Орлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Нат был просто счастлив, моментально напичкал меня вкусностями и принялся демонстрировать идеальный порядок, которого он добился во время моего отсутствия.

Подозреваю, что мое возвращение сведет его усилия на нет – при всей аккуратности я все же живой человек и не питаю пристрастия к стерильной чистоте. Однако я не прекословила, покорно проверяя состояние хозяйства. Хотя больше всего хотелось принять душ и завалиться в постель.

Нат также гордо вручил мне футболку, почему-то украшенную целым роем пчел, кружащимся вокруг цветка на груди. Любопытно, это намек? Спрашивать я не рискнула, изобразив должный восторг. Надо признать, это была действительно искусная работа…

Наконец со всеми текущими делами покончено, и я осуществила мечту об отдыхе, наплевав на ворчание домового, что спать днем неприлично. Напротив, неприлично спать ночью, будучи в обществе дракона!

Проснулась я уже ближе к вечеру и принялась обзванивать родных и друзей, а заодно просмотрела записи в ежедневнике. Следовало восстановить в памяти список дел и привыкать к мысли о работе.

Разумеется, в понедельник я встала с большим трудом. Организм, привыкший пробуждаться к девяти часам утра, а то и к одиннадцати, категорически возражал против ранней побудки. Глаза не открывались, голова ничего не соображала, а руки решительно не желали заниматься утренними сборами.

В общем, дежурство после отпуска приравнивалось к небольшому подвигу, и я его совершила.

Я сидела в консультации, тупо глядя на стену и размышляя над сакраментальным вопросом «есть ли жизнь после отпуска?» И в данный момент склонялась к отрицательному ответу. Теперь просвета в ближайшее время точно не ожидается, поэтому становится совсем тоскливо. А на улице август, и многие еще отдыхают…

Как бы то ни было, в этот жаркий день совершенно не хотелось работать, но пришлось. И в этом заключается одна из несправедливостей нашего мира. Почему все время нужно заставлять себя делать именно то, что делать категорически не хочется?

Впрочем, предаваться философским мыслям мне помешал первый клиент.

Разъяснив посетителю-гному тонкости наследственных прав в случае смерти его дедушки, я с трудом скрыла свою радость, когда он наконец собрался уходить. Гномы – это особая категория клиентов, и переносить их въедливость и дотошность непросто.

По счастью, в это время больше никто не приходил, иначе, боюсь, другие клиенты не дождались бы окончания этой бесконечной консультации.

Вторая клиентка в этот день оказалась не лучше – бабуля явно не дружила с головой. К сожалению, я не сразу это поняла (видимо, в отпуске непозволительно расслабилась и отвыкла от реалий адвокатской жизни).

Клиентка настойчиво требовала составить иск к одной «конторе магии», где ей обязались наложить нид [40]40
  В германо-скандинавской мифологии – проклятие.


[Закрыть], и не выполнили обещание. Ничего удивительного, ведь составление нида является уголовно-наказуемым деянием, и ни один нормальный маг не станет оказывать таких услуг посторонним. Большинство фирм и контор, которые якобы занимаются подобными делами, клиентов бессовестно дурят.

Естественно, договора об оказании услуг и чека об оплате у бабули не имелось. Интересно, когда клиенты наконец запомнят простую истину «без бумажки ты – букашка»? Видимо, никогда. А ведь без письменных доказательств в суде нечего делать.

Пришлось отказаться от сомнительного дела. Возможно, найдется недобросовестный юрист, который составит бабуле желаемое заявление, но я заниматься надувательством не желаю.

Разумеется, есть адвокаты, которые напишут что угодно, не объясняя клиенту всю призрачность его требований, но я предпочитаю давать реальные советы, а не выкачивать деньги. С трудом выдворив бабулю из кабинета (она упиралась и сыпала подробностями, как именно она просила проклясть ее несчастных соседей – в стиле «чтоб вытекли их глаза и усохли руки»), я смогла хоть немного передохнуть.

К сожалению, передышка оказалась недолгой, и в дверь снова постучали. На этот раз это была моя давнишняя клиентка, которой я перед отпуском составила заявление об обеспечении иска (чтобы муж не смог продать их квартиру до вынесения решения суда).

Притом из жалости к несчастной женщине я платы не потребовала.

Теперь же клиентка гневно излагала свои претензии: оказывается, кто-то из секретарей в суде ей сказал, что документы составлены неправильно и посоветовал ругаться с адвокатом.

С трудом сдержав нахлынувшее раздражение, я холодно сообщила, что готова переделать, но лишь при условии наличия соответствующего определения. По правилам, если судья полагает, что иск или другие документы составлены неверно, он выносит определение, где перечисляются все недостатки и устанавливается срок для их устранения.

Все остальное – всего лишь необоснованные рассуждения. Но почему-то секретарям суда граждане верят значительно больше, чем адвокатам…

Когда клиентка наконец вышла, я откинулась на спинку кресла и устало прикрыла глаза. Вот зарекалась же я заниматься благотворительностью, сколько же можно опять наступать на те же грабли?

В моей работе, как нигде, действует принцип «любое доброе дело – наказуемо». Пожалеешь кого-то, поможешь бесплатно – и в девяти случаях из десяти не дождешься даже банального «спасибо». Особо продвинутые умудряются еще и права качать: дескать, слишком долго я готовила обещанное ходатайство или где-то запятую пропустила.

Доброжелательность и вежливость являются непременными атрибутами адвокатской практики, но нельзя позволять залазить на голову.

То, что стоит денег, в глазах клиента всегда значительно ценнее…

Долго размышлять об аспектах неблагодарности мне не дали. У меня выдался на удивление урожайный день, ведь летом обычно посетителей немного.

На этот раз меня побеспокоила парочка, которая желала расторгнуть брак.

Я попросила копии паспортов, документов о браке и о рождении детей, если таковые имеются.

Пока муж и жена искали затребованные документы, я силилась вспомнить, почему они казались мне знакомыми. Надо думать, они приходили ко мне по какому-то необычному поводу, иначе попросту выветрились бы из памяти.

В конце концов нужные документы нашлись, и, заглянув в них, я мигом вспомнила, где и при каких обстоятельствах встречалась с этой парой.

Дело в том, что если кто-то из будущих супругов не достиг брачного возраста, закон требует, чтобы разрешение на брак предоставлялось решением суда. Так что я составляла им заявления о предоставлении права на брак. Теперь же молодые жаждали развестись, к этому времени уже имея полуторалетнюю кроху-дочку.

Вот мне при виде таких пар всегда интересно: куда же девается та сумасшедшая любовь, которая заставляет их забывать обо всем на свете? Неужели банально растворяется в неустроенном быте, в повседневных делах и заботах? Или нет никакой любви, есть лишь буйство либидо, ошибочно принимаемое за высокие чувства? Или она настолько хрупка, что ее так легко разрушить?

Но хоть изредка, все же встречаются по-настоящему гармоничные семейные пары, в которых супруги взаимно дополняют друг друга. Однако так бывает редко. Чаще молодые да ранние торопятся посчитать свои желания Большой Любовью, при этом напрочь забывая, что любовь и секс не идентичны.

Размышления о любви и браке не помешали мне записать данные для развода.

Можно попытаться отговорить супругов от столь решительного шага, но какой смысл? Как показывает практика, трещина в отношениях таких молодых пар рано или поздно становится бездонной пропастью. Супруги постарше уже способны на компромиссы, могут проявить терпение и смирение. Молодежь же в большинстве случаев предпочитает рубить с плеча.

После их ухода я просто тихонько сидела в кресле, закрыв глаза.

Воистину, тяжелее всего пережить первый рабочий день после отпуска…

Глава 12
Наследство привалило

Никогда не говорите, что знаете человека, если вы не делили с ним наследство.

Йоханн Лаватер

Почему-то с приходом осени все вокруг моментально становится унылым и мрачным. Яркие краски лета вспоминаются как сон, и кипящие страсти августа сменяются деловитой сентябрьской суетой.

К тому же после возвращения в Альвхейм на меня навалилась целая куча проблем, которые требовали внимания и живейшего участия.

Для начала выяснилось, что моя младшая сестренка выкинула новый фортель. Едва дождавшись совершеннолетия, она выскочила замуж за того самого поклонника, от общения с которым ее пытались оградить родители. Более того, теперь Тони со своим новоиспеченным мужем собиралась уехать из страны. Со дня на день ожидалось назначение в Хельхейм, и отныне моя взбалмошная сестренка должна везде сопровождать супруга…

Родители, мягко говоря, были в шоке, но Тони не желала слышать разумных доводов и веских аргументов.

Так что я разрывалась между родителями и сестрой, которая летала на крыльях эйфории. Как же, теперь Тони замужняя женщина и может поступать как хочет! К сожалению, в реальности она вряд ли достаточно повзрослела. Вот только на чужих ошибках учатся лишь одному – делать их снова, а свои мозги в чужую голову не вложишь. Так или иначе, придется ей приобретать свой собственный жизненный опыт, а мы могли лишь постараться смягчить последствия.

Несколько придя в себя от столь ошеломляющего известия, родители отправились знакомиться с зятем. Должно быть, Тони действительно мечтала выйти за Дмитрия, раз согласилась обойтись без платья и шумной свадьбы.

Кроме семейных проблем, навалилась еще куча работы, на которую требовалось множество сил и времени. Некоторые из моих коллег еще догуливали отпуска, а потому количество дежурств получалось больше обычного. К тому же дела, которые переносились весной и в начале лета, теперь следовало наконец рассмотреть…

Шемитт не звонил уже больше недели. После возвращения из отпуска мы только однажды созвонились. К тому же в тот раз он набрал мой номер, когда я спешила на заседание, поэтому толком поговорить не удалось.

Отсутствие вестей не слишком меня удивило, но изрядно действовало на нервы. Признаюсь, мне было не до вдумчивого анализа наших отношений, но я ничуть не сомневалась, что хочу их продолжить. Жаль, но похоже, Шемитт не разделял этого желания.

Так что в первые дни сентября настроение было далеко не радужным.

Но не стоит стенать о проблемах, их нужно решать. Руководствуясь данным правилом, я старалась максимально эффективно организовать свое время и заниматься срочными делами по мере их поступления.

Среди прочих я назначила встречу с клиенткой по наследственному спору.

Сегодня в консультации дежурила Альбина. Назвать нас близкими друзьями в полном смысле этого слова нельзя, но мы охотно болтали о том, о сем за чашечкой кофе.

Нам как раз хватило времени обсудить основные новости, когда в дверь требовательно постучали. Это явилась моя клиентка, пожилая гномка внушительного вида и еще более внушительного характера.

Я пригласила госпожу Ральдину проходить во вторую комнату, и приготовилась отвечать на бесчисленные вопросы.

Наследственные споры одни из самых распространенных, особенно иски о пропуске срока на принятие наследства (многие считают, что все равно оно никуда не денется, и совершенно зря) либо ненадлежащем оформлении наследодателем своего права на имущество (если документы утеряны или в них допущены ошибки).

Данное дело не относилось ни к одной из названных категорий, а касалось отстранения от наследования. Проще говоря, если некое лицо бросило родственника, хотя тот остро нуждался в помощи, то такого наследника можно лишить наследства.

Хотя в практике такие случаи не слишком распространены, ведь это довольно сложно доказать.

Имущество почтенного Перальса Ранссона полагалось разделить между его супругой – моей клиенткой, Ральдиной Ранссон, и ее пасынком, Партальвом Ранссоном, сыном покойного от первого брака.

Наследодатель неожиданно умер еще довольно молодым. После его смерти не обнаружилось завещания, хотя у гномов это случается редко. Обычно они относятся к подобным вопросам с большим пиететом, полагая, что глупо отдавать все нажитое непосильным трудом непонятно кому.

Полностью поддерживаю такую разумную предосторожность: лучше заранее оставить распоряжения, чтобы не остались обделенными именно те, кто о тебе заботился.

Ведь иначе наследники, которые досматривали наследодателя, будут иметь такие же права, как и остальные родственники, которым было на него наплевать!

Упомянутая выше норма закона принята, чтобы уменьшить число таких случаев (по крайней мере, вопиющих).

Однако этой возможностью также временами злоупотребляют, как и любой другой.

В данном случае пасынок обвинял мачеху, что она бросила нетрудоспособного супруга на произвол судьбы, а теперь бессовестно требует часть принадлежащего ему имущества. Надо ли упоминать, что моя клиентка не согласилась с такой трактовкой ситуации?

Поскольку предметом спора было приличное домовладение в столице, не говоря уже о двух гаражах и автомобилях, неудивительно, что свои позиции стороны отстаивали с пеной у рта.

Вот и моя клиентка, похожая на кряжистый пень в соломенной шляпке, брызгала слюной от возмущения, в сотый раз рассуждая о том, что дело должно решиться в ее пользу, ибо правда на ее стороне!

Я мысленно поморщилась, скрывая свои чувства под маской спокойного внимания.

Боги, как же меня умиляют рассуждения клиентов насчет «справедливости» и «гуманности» суда! Притом разные клиенты составляют совершенно различные мнения об одном и том же судье – в зависимости от того, в чью пользу принято решение. Не говоря уж о том, что решение обязательно сочтет неправильным хотя бы одна из сторон.

К тому же наша система построена так, что итог дела далеко не всегда основан на мифической «справедливости». Даже если не брать во внимание такую банальность, как взятка судье, то остается еще немало обстоятельств, влияющих на решение. Закон устанавливает, что «судья выносит решение, руководствуясь внутренним убеждением». Забавная формулировка, не так ли? Ведь процесс формирования этого самого внутреннего убеждения зачастую весьма тернист и непредсказуем.

Помнится, у меня было дело о разделе имущества супругов (жена ушла к любовнику, оставив мужа воспитывать детей). Сложно сказать, почему она решилась на такой шаг. Однако судья, у которого в жизни приключилась подобная драма, сразу однозначно принял сторону мужа.

Если судья заранее встал на чью-то строну, то он может повернуть процесс так, чтобы неугодные оказалась в проигрыше. В подобных случаях весьма затруднительно объяснить клиенту, почему вынесено именно такое решение, невзирая на прочие обстоятельства дела.

В данном случае судья явно приняла сторону истца, что безмерно меня огорчало. Притом судья Гул'дан обычно ведет дела подчеркнуто нейтрально и действительно старается выносить законные и справедливые решения и приговоры.

Обнаружив уже в первом, подготовительном, заседании, явную ее предвзятость, я сразу предупредила клиентку, что дело нечисто. А та воспылала негодованием и вознамерилась объявить отвод судье. Каких усилий стоило отговорить ее от этого глупого поступка, даже вспоминать страшно. Почему глупого? Потому что отвод заявляется не просто так, для него должны быть очень веские основания. Например, если сторона ссылается на прямую заинтересованность судьи в исходе спора, то необходимо предоставить доказательства таковой заинтересованности (то есть поймать за руку). И даже если все пройдет успешно, не стоит упускать из виду, что другие судьи – коллеги и друзья «отведенного», поэтому вряд ли виновников скандала встретят с распростертыми объятиями. Так что процессуально отвод существует, но на практике почти не встречается.

Теперь же нам с госпожой Ральдиной Ранссон предстояло решить, как защитить ее интересы в предстоящем заседании.

Дело тянулось уже больше года, хотя за это время состоялось только одно судебное заседание (впрочем, это случается нередко). Зато теперь клиентка уже назубок выучила собственную роль, хотя не забывала ее повторять перед каждым визитом в суд, как ребенок повторяет стихи перед утренником.

Наконец все необходимые моменты были оговорены, спорные вопросы прояснены, и я с чувством необыкновенного облегчения проводила клиентку до двери.

Потом залпом выпила предложенный сочувствующей Альбиной кофе и минут десять сидела, прикрыв глаза и растирая виски.

Определенно, с клиентов – гномов следует требовать повышенный гонорар!

По счастью, на сегодня оставался только визит к родителям. Они обычно не лезли в личную жизнь детей, но Тони заварила такую кашу, от вкуса которой было плохо всему семейству. Оставалось надеяться, что со временем она поумнеет, притом не разбив себе лоб. И пусть шансы невелики, я искренне надеюсь, что она будет счастлива, несмотря на поспешность брака. Впрочем, возможно, я сужу предвзято: слишком много таких молодых да ранних прошло перед моими глазами – при разводе, разделе имущества, взыскании алиментов на детей и решении прочих подобных вопросов. «Молодежные» браки распадаются значительно чаще, тем более, если они зарегистрированы «вопреки», а не «для». Надеюсь, Тони станет счастливым исключением.

Так что остаток дня я посвятила попытке примирить родителей и Тони. Теперь мама с папой пытались хотя бы уговорить ее не уезжать из Мидгарда, но тщетно – она уже приняла решение и не намеревалась его менять (по-моему, возможность настоять на своем доставляла ей наслаждение).

Вечер пришлось полностью посвятить работе, ведь требовалось обдумать сведения, сообщенные госпожой Ральдиной, и определиться, как лучше сыграть на новых обстоятельствах.

Почему-то большинство клиентов упорно считает, что работа адвоката – это всего лишь полчаса-час, которые длится заседание. И, разумеется, плата за такую простейшую работу явно несоразмерна! Мало кто задумывается о том, что прежде нужно пять лет учиться, два года стажироваться, а потом еще сдать экзамены и минимум лет пять отработать.

И «небольшая прогулка» в суд подразумевает немалую подготовку: ознакомиться с материалами дела, написать возражение или встречный иск, подготовиться к заседанию самой, подготовить клиента (вплоть до записанных на бумажке ответов на стандартные вопросы и обучения клиента вставать, отвечая на вопросы суда – очень похоже на дрессировку!), а также поговорить со свидетелями, подготовить ходатайства и вопросы свидетелям и т. д.

А уж если вспомнить, что я должна еще и хорошенько подумать над сутью дела, найти все неточности и зацепки…

При этом адвокату норовят вымотать нервы все, начиная от клиентов и заканчивая прокуратурой, поскольку полагают его бездельником.

В общем, хорошая у меня работа!

Что-то за последнее время я сильно устала. Такое впечатление, что как минимум несколько месяцев миновало с благословенной отпускной поры. Накопившаяся усталость не снималась ни долгим сном, ни выходными. Требуется хоть в чем-то отдыхать и душой, и телом, подзаряжаться положительными эмоциями. Сентябрь кружил бесконечной вереницей проблем, и сложно было не погрязнуть в отрицательных жизненных моментах…

Ранним утром настырный телефонный звонок разрушил сладкий сон, в котором фигурировал некий дракон.

– Да… – пробурчала я, на ощупь найдя трезвонящую трубку. С трудом удалось открыть правый глаз. Полшестого! – Кто?

– Я! – выпалили на том конце провода. – Я беременна!

С минуту я пыталась сообразить, кто говорит и почему позвонили именно мне. В конце концов, это мужчин полагается «радовать» подобными сообщениями.

– Хм. – Глубокомысленно произнесла я, пытаясь сообразить, как сбросить звонок.

– Анька, просыпайся! Ты что, не поняла, я беременна! – снова повторил неведомый абонент.

С изрядным опозданием до меня дошло. Анькой меня именовала только лучшая подруга, да и то крайне редко. Требовался весьма значительный повод, чтобы…

Добрая Фригг! Действительно, значительный повод!

– Максим знает? – спросила я, почти проснувшись.

– Нет! – То ли всхлипнула, то ли хмыкнула она. – Я закрылась в туалете и позвонила тебе. Ты мне погадаешь на малыша, ладно?

– Спасибо за доверие! – улыбнулась я. – Поздравляю, дорогая. Конечно, погадаю. А теперь иди и скажи ему.

– Иду! – хихикнула Инна и положила трубку.

Разумеется, сна уже ни в одном глазу, пришлось набрасывать халат и плестись на кухню…

Благодаря ранней побудке у меня в кои-то веки появилась возможность спокойно и без суеты собраться на работу, и даже позавтракать, не торопясь и наслаждаясь каждым кусочком еды. Главное, не «заедать» проблемы и неприятности, иначе я не влезу ни в одно из любимых платьев. Знаю за собой такую склонность, а потому стараюсь держать себя в руках.

Я достала из шкафа новенький строгий костюм из черного атласа с затейливым поясом. Превосходно, теперь вишневые туфли и сумка в тон, и немного косметики…

Любой женщине нравится видеть интерес и одобрение в глазах мужчин. Это придает сил и позволяет почувствовать себя уверенно. Пожалуй, я бы в любом случае предпочла эффектные, а не удобные наряды. Стоит заметить, что я не придерживаюсь строгих правил офисного стиля – позволяю себе и каблуки, и яркие цвета. В конце концов, костюмы тоже могут быть женственными!

Хотя в данный момент я не слишком счастлива в любви, какой смысл сетовать на мужчин вообще и драконов в частности? Ведь неразумно жаловаться, к примеру, на дождь, которому плевать на наше недовольство. Шемитт также волен поступать, как ему заблагорассудится, и я не стану его винить. Просто надеюсь, что через некоторое время сумею его забыть. А слезы – это всего лишь соленая вода, никому не нужная и потому бессмысленная.

За окном угрюмо накрапывал дождь, кренились от порывов ветра тополя… Мрачную картину оживляли только все еще горящие фонари (видимо, их позабыли вовремя выключить). Электричество не может разогнать хмарь и вряд ли уймет осеннюю хандру, но почему-то было легче на душе от взгляда на упрямые огоньки…

Впрочем, тосковать некогда – пора на работу.

Знакомый до последнего закутка Сигурдский районный суд был до отказа забит людьми и нелюдьми. По коридорам сновали секретари и помощники, а иногда даже судьи куда-то спешили с крайне деловитым видом. Проследив за направлением их движения, я втихомолку улыбнулась, поскольку судьи дружно направлялись к комнате отдыха, которую обычно именовали курилкой.

Я неторопливо продефилировала (ох, не надо было надевать туфли на такой шпильке!) в самый конец коридора, где располагался кабинет судьи Гул'дан.

Там меня уже поджидала клиентка с новой порцией вопросов…

Спастись удалось, прошмыгнув в кабинет.

– Здравствуйте, – вежливо произнесла я, стараясь не обращать внимания на кроваво-красный маникюр секретарши, который она как раз подправляла. – Подскажите, дело Ранссон состоится?

– Само собой, – кивнула она, не отвлекаясь от процесса. Даже кончик языка высунула, совершенно углубившись в покраску ногтя на мизинце.

– Хорошо, спасибо.

Я немного поговорила со свидетелями с нашей стороны, благо, времени было предостаточно – в этот раз нас заставили прождать под дверью почти два часа.

В конце концов я не выдержала: доверила клиентке хранить мой портфель и заглянула к судье.

Приземистая пожилая орчанка занималась чрезвычайно важным делом – пила кофе (слойки, бутерброды с черной икоркой и коньяк в ассортименте прилагались). Безусловно, ради этого стоило мариновать нас в коридоре!

Она вопросительно подняла бровь, покосилась на почти поднесенный ко рту ломтик хлеба и неприветливо буркнула:

– Ну?

Конечно, я не высказала неудовольствия – это суд моего района, где мне еще неоднократно придется бывать, так что портить отношения не стоило.

– Ваша честь, боюсь, через час у меня назначено другое заседание. – Соврала я. – Переносим дело или уже будем слушать?

Полагаю, что данное дело уже на контроле (как и все, которые тянутся дольше года), и переносить заседание ей совершенно не с руки.

Судья нахмурилась, быстро сунула закуску в рот и заработала челюстями. Глотнула кофе и наконец определилась:

– Слушаем! Скажите, пусть секретарь ко мне зайдет.

Через каких-то пять минут мы уже сидели в зале, а недовольная Гул'дан скороговоркой зачитывала права сторон.

– Есть ходатайства? – поинтересовалась она, потирая нос характерным жестом. Надо думать, коньяку в кабинете было совсем одиноко…

Разумеется, ходатайства имелись.

Для начала со своего места поднялся Сергей Пехов, который представлял интересы истца. С коллегой я еще ни разу не сталкивалась, хотя заочно немало о нем слышала как о редкостном бабнике. Впрочем, ко мне он не заигрывал – то ли я не в его вкусе, то ли знал о репутации сдержанной и строгой особы. Меня это вполне устраивало, предпочитаю сводить к минимуму личные отношения на работе.

Но вернемся к нашим гномам.

По ходатайству истца к делу приобщили медицинские справки, из которых следовало, что в мае прошлого года наследодатель находился в больнице с инсультом.

Разумеется, возражать бессмысленно, однако я попросила объявить перерыв для ознакомления с данными документами.

Однако судья наотрез отказала, вопреки всем правилам процесса.

Надо думать, теперь гипотезу о ее заинтересованности можно считать доказанной.

У меня также имелись письменные доказательства.

– Ваша честь, прошу приобщить к материалам дела следующие документы: копию трудовой книжки покойного и справку с места работы, которые свидетельствуют о том, что наследодатель работал до последнего дня своей жизни. Также прощу приобщить справку о том, что сестра моей доверительницы, почтенная Гирания Дорассон, является инвалидом по состоянию здоровья, и в период с марта по октябрь прошлого года она нуждалась в постороннем уходе, а также справку квартального комитета и справку лечащего врача, что такой уход осуществляла моя доверительница. В связи с чем она была вынуждена несколько месяцев проживать с немощной сестрой.

Судья помялась, явно пытаясь найти повод, чтобы отказать. Однако я предвидела подобное развитие событий, а потому оформила все бумаги в лучшем виде.

– Это не имеет ни малейшего отношения к предмету спора, и не является доказательством! – Нашелся коллега, от усердия чуть не выпрыгивая из штанов с отутюженными стрелками.

– Вовсе нет! – Возразила я. – Мы ведь ссылались в возражении на иск именно на эти обстоятельства.

– Хорошо, суд приобщает письменные доказательства, – неохотно проговорила судья.

Видимо, она попросту не хотела давать мне лишнего аргумента для обжалования решения.

Выходит, пока ничья…

Дальнейший ход заседания напоминал мне игру в поддавки со стороны судьи.

Партальв Ранссон, молодой, но весьма пронырливый гном, утверждал, что его отец в течение последних трех месяцев жизни сильно болел, в связи с чем нуждался в уходе и посторонней помощи, а ответчица якобы всячески от этого уклонялась. Она даже скоренько собрала вещички и умотала в другой город, где напропалую изменяла мужу и злоупотребляла алкоголем.

Кроме того, если верить истцу, его отец намеревался расторгнуть брак с неверной женой, которая даже не соизволила приехать на похороны, не говоря уж об участии в их подготовке и оплате.

Внимательно выслушав жалостливый рассказ о злой мачехе, судья начала задавать ему вопросы, притом весьма благожелательно и сочувствующе.

Моя клиентка все порывалась вскочить и высказаться, чуть не рвала на груди старомодную блузку. Главное, удержать ее на месте и не дать наделать глупостей. Ее чувства можно понять, однако в заседании они совершенно неуместны.

А ход повествования истца мне все больше стал напоминать известную сказку. Тоже мне, Золушка нашлась!

Удивительно, как много гадостей друг другу могут сделать некогда близкие люди. Наблюдаешь со стороны, как бывшие супруги, или, того хуже, кровные родственники с энтузиазмом делят имущество и норовят побольнее друг друга уколоть и посильнее обгадить… Страшно становится, право слово!

Наконец эта пародия на опрос истца закончилась.

– Скажите, пожалуйста, вы жили вместе с отцом? – В первую очередь поинтересовалась я.

– Нет, он жил один, – ответил истец.

– Понятно. Тогда вы, вероятно, нанимали сиделку для отца? – продолжила я.

Он посмотрел на меня исподлобья, но его адвокат торопливо подсказал что-то на ухо. Веселее всего, что судья этого «не заметила», хотя обычно к подобному относилась очень неодобрительно.

– Не нанимал!

Разумеется, коллега прекрасно понимал, что в противном случае я попросила бы вызвать эту сиделку.

– Ваш отец работал или был на пенсии? – уточнила я.

– По документам работал, но на самом деле долго болел, даже собирался оформить инвалидность! – заявил истец, глядя на меня с ненавистью.

– Болел весь период, то есть с пятого апреля по десятое сентября, и не выходил на работу? – вкрадчиво поинтересовалась я.

Он неосмотрительно подтвердил. Учитывая, что Кодекс Законов о Труде Мидгарда устанавливает, что в случае отсутствия работника по состоянию здоровья в течение четырех полных месяцев, работодатель имеет право его уволить. Так что подобные утверждения совершенно нелепы. Впрочем, судья вряд ли это учтет, но этот момент можно использовать в дальнейшем.

Напоследок я спросила у истца, с чего он взял, что его отец собирался разводиться. Последовал закономерный ответ, что это подтвердят свидетели.

Теперь наступил черед ответчицы. Быть может, другая женщина на ее месте растерялась бы или расплакалась, но моя боевая клиентка не собиралась опускать руки, намереваясь драться до последнего. Воочию увидев судебный процесс, она преисполнилась возмущения. Кроме всего прочего, гномы крайне редко лгут, поэтому откровенное вранье ее несказанно бесило.

Ральдина Ранссон буквально в нескольких предложениях сообщила свое видение ситуации.

– Я ему все прощала, даже то, что он по бабам шлялся, – возмущенно басила она. Неизменная соломенная шляпка с розочками на ней смотрелась настолько нелепо, что это даже было по-своему красиво. – Я его сыночка выкормила, вырастила, а теперь он ишь какую пакость задумал! Не для того я сто восемьдесят лет с евойным папашей прожила, чтоб теперь меня на улицу вышвырнули, как собаку какую! Да никакой он не увечный, справный мужик был, и к нам с сестрицей несколько раз наведывался в гости. Могу вам сказать, что вел он себя как мужик, а не как какая-то развалина беспомощная! Да и молодой он совсем был, еще и трехсот не исполнилось, а вы баете «беспомощный». Да какой же он беспомощный, ежели в кузне работал до самой смерти?

Судья, слушая гневную речь ответчицы, что-то рисовала в блокноте. Хоть бы вид сделала, что ее это интересует!

– Этот поганец хоть бы богов побоялся! Я ж ему вместо матери была, а теперь ишь как заговорил! – закончила свой рассказ моя клиентка, потрясая внушительным кулаком в сторону истца.