Текст книги "Дом для Пенси (СИ)"
Автор книги: Анна Лерой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)
4-13
Дрожь и нарастающий гул появляются на рассвете. От этого внезапного звука Пенси подбрасывает на месте, она сонно моргает и не сразу понимает, что собственно происходит. А потом ее охватывает паника: земля дрожит и с каждой секундой всё сильнее. Потом гул становится грохотом, от которого закладывает уши, а перед глазами мелькают вспышки. Пенси пытается вскочить на ноги, но Фалетанотис крепко прижимает ее к себе и тянет под скальный выступ. Крыша из веток и снега, натрушенного сверху за ночь, рассыпается. От скал откалываются камешки и тяжело летят вниз, выбивая искры. Но всё это не страшно. Осыпающаяся мелочь не страшна. Над ними только отвесные и гладкие скалы, а эпицентр происходящего чуть восточнее. Она боится не за свою жизнь. Ужас охватывает ее от другого: им прекрасно видна соседняя гряда, нависающая над лесом, она более низкая и пологая, с тяжелой снежной шапкой. Пенси зажимает рот, хотя ее крика не услышал бы и Фалетанотис. И огромная масса снега и камней всё быстрее и быстрее двигается вниз с горы, поднимая белые клубы и расползаясь во все стороны.
Не больше десяти секунд требуется волне снега, чтобы достичь края леса и врезаться в него. В небо взметается огромный слой снежной пыли, образуя сплошной туман. Лавина сметает всё на своем пути, заполоняет пространство вокруг и продолжает движение как вглубь, так и в стороны.
– Держись, – орет ей на ухо Фалетанотис и еще сильнее прижимает ее и драгоценный видерс к скале и земле. А потом снежная волна настигает и их.
* * *
Когда Пенси приходит в себя, то первым делом пугается, что ослепла и оглохла. По потом рядом шевелится Фалетанотис, немного сдвигает ее, она различает его тень – и страх пропадает. Она не пострадала, просто снег поглощает звуки и в толще его темно.
– Ты как? – она хрипит, но не помнит, когда успела так сорвать голос. Неужели она кричала?
– Всё болит. Живой, – отзывается руинник.
– Больше не трясется, – Пенси обнаруживает камень, стоит протянуть руку в сторону. Никакой дрожи и гула.
– Меня не это беспокоит, – голос Фалетанотиса звучит глухо. Наверное, из-за снега.
– А что?
– Это было странное землетрясение.
– Почему?
– Ты тоже бы так посчитала, знай, какое оно – обычное землетрясение. Как оно начинается. Как ощущается. Я бы предвидел. Но это… оно просто возникло. Странно.
– Давай сначала выберемся, – вздыхает Пенси. – Мне даже страшно подумать, что там – в лесу.
– Мы поможем им, – отвечает Фалетанотис.
И они начинают осторожно выбираться из снежной западни: с жар-камнями, силой руинника и чутьем самой Пенси это оказывается не так уж сложно. Когда же наконец показывается дневной свет, то она видит плотные груды снега, посреди которого торчат ветви, остатки деревьев и каменные глыбы. Черный изломанный лес, кружащие над ним птицы, почти голая горная гряда, усыпанная острыми темно-серыми камнями – всё кажется вывернутым, безжизненным.
Пенси даже жаль этот лес. Некогда страшная чаща теперь изувечена, так же как и всё выжившее здесь. Мимо пробегает стая сагаликов, совсем крошечная, не более десяти особей. Они даже не обращают внимания на идущих куда-то опасных существ: так торопятся покинуть лес. Чем дольше они идут, тем страшнее Пенси.
– Где потерпевшие? – вертит головой Фалетанотис. – Я не чувствую, всё смешалось.
– Туда, – у Пенси выходит определить направление, она показывает рукой. – Много людей там и в той стороне. Постой, к нам движется кто-то. Наверное, выбрался из-под завала.
Они спешат вперед. Пенси прижимает к груди рюкзак с видерсом. Сложное решение – применять ли его для лечения. Но тогда вдруг Кейре не хватит того, что она собрала? Со слов Фалетанотиса она поняла, что рожки будут расти в течение долгого времени, а также постепенно будут проявляться и способности дочки. Небольшие, по крайней мере, сначала, но те самые, которых никогда не будет у Пенси. Ведь у нее нет дейд. Даже весь видерс в мире не поможет им вырасти.
– Стой, – Фалетанотис хватает ее за руку и дергает к себе за спину. И Пенси сначала не может понять, что именно он имеет в виду. Но человеческий силуэт внезапно оказывается ближе, чем она ожидает. А еще тот, к кому она шла на помощь, держит их под прицелом огнестрела. Пенси не сразу узнает этого человека: под глазами черные круги, лицо бледное, а волосы в беспорядке и отрасли, кажется, что он стал выше и худее. Но это Алар Тоннор, в этом она не сомневается.
– Я ждал тебя, – говорил он. – Ты оказалась очень полезной: приручила зверя, принесла мне видерс. Это же он, я чувствую. А теперь медленно кинь мне рюкзак, иначе я пристрелю твоего рогатого друга. Я уверен, что его рога не спасут от очереди из огнестрела.
– Нет, – выдыхает Фалетанотис. Но Пенси понимает, что не может поступить по-другому. В том, что Тоннор выстрелит, она не сомневается. Ей жалко не видерс, а заботливо вырезанные и отполированные фигурки, то единственное, что осталось от каренов, которые дали ей жизнь. Но она бросает рюкзак.
– Молодец. Предки, – качает головой Тоннор. – Такие люди, как ты, вызывают у меня только жалость. Твои действия так легко предугадать.
– Зачем ты это делаешь? – проглатывает рвущиеся бранные слова Пенси. – Если тебе нужны деньги, я их дам.
– Зачем мне деньги? – фыркает он. – Мне нужно другое. Счастье.
– Что? – недоуменно переспрашивает Пенси.
– Тут ты меня должна понять, – на лице Тоннора появляется дружелюбная улыбка: – Разве вся эта охота в действительности делает кого-то счастливым? Ты сама говорила о смертях и о горе, об ужасе и бедах. Так почему бы действительно не уничтожить все Черные леса: с руинниками, руинами, проклятыми городами и дивностями? Разве это не замечательно? Людям больше нечего будет бояться.
– Но подожди, союз… – она растерянно пытается понять, о чём это он.
– А что союз? – поводит огнестрелом Тоннор из стороны в сторону. – Кучка болванов, которые верят чудовищам? Или торгашей, которые заставляют других рисковать жизнями? Или просто трусов, не способных дать отпор тому, что нам угрожает?
– О чем ты, Алар? – кричит она ему и делает шаг вперед. Фалетанотис пытается ее удержать.
– О том, что стоит рядом с тобой и держит тебя за руку. Об этом уродстве. Вы мне еще спасибо скажете, когда я уничтожу всё это. Останутся люди – и никаких ночных страхов. Никаких разрушенных судеб.
Кажется, она рвется вперед так сильно, что Фалетанотис не в силах остановить ее. Но стоит ей сделать всего несколько шагов, как раздается легкий хлопок. За спиной слышится стон. Пенси тут же оборачивается: снаряд впивается в живот Фалетанотиса, тот падает на колени, прижимает ладони к ране, и кровь тут же заливает их.
– О, Предки!
Она кидается к раненому, но второй снаряд взбивает снег у ее ноги.
– На твоем месте я бы просто оставил всё как есть и ушел из леса. Все эти уродства обречены, но ты человек. Ты еще поймешь, пусть и не сразу, что я прав. Уходи в сторону от Черного леса.
Это и тот Тоннор, которого она знает, и не тот. Определенно, он был не в себе еще в Ледяном краю, но сейчас он просто сума сошел. Ненависть, откуда она? Тоннор уходит, а Пенси склоняется над Фалетанотисом и заставляет его перевернуться на спину. Снаряд впился глубоко, но не смертельно. Хотя крови много. Может, снаряды чем-то смазали? Она быстро достает из поклажи руинника аптечку, хорошо, что он настоял, что понесет всё самое нужное и тяжелое. Пузырьков немного, но лекарства из дивностей, кажется, на Фалетанотиса действуют. Пенси щедро заливает рану одной настойкой, протирает руки жидкостью из другого пузырька и, собравшись с силами, лезет в рану пальцами. Хорошо, что у снарядов этого оружия есть удобные бороздки, за которые их нелегко, но можно вытащить. Фалетанотис глухо стонет сквозь зубы.
– Прости-прости, – шепчет Пенси и теперь заливает рану из третьего пузырька. Поверх накладывает толстый слой мягкой ткани. Потом берет за руку руинника и показывает, как держать, чтобы кровь перестала течь, а лекарства подействовали. Хорошо бы был видерс под рукой… Без него она никому не сможет помочь: ни Фалетанотису, ни людям под лавиной, ни своей дочери.
Она достает из поклажи Фалетанотиса свой огнестрел, хорошо, что она спрятала его туда и оружие не снесло с пояса лавиной. Ей нужно всего ничего: догнать Тоннора, забрать видерс и лишить его возможности сотворить что-то ужасное. Не зря он настоятельно советовал уходить из этого места.
– Я быстро, – обещает она руиннику и срывается в бег. Она – Пенси Острая, охотница, Удачливая, совсем каплю руинница, и уж с другим таким же охотником она справится. Она точно знает, где Тоннор. Ему не уйти.
4-14
Пенси нагоняет его нескоро, уже в предгорьях. Тоннор зачем-то поднимается на лишившуюся снежного покрова гору. В определенный момент она начинает подозревать, что неспроста охотник выглядит так. Он явно что-то принял, что-то, что помогает ему передвигаться так быстро. Пенси чувствует, что с каждым шагом вверх, она упускает время, поэтому она нажимает на курок. Мимо. Тоннор еще не успевает дернуться в ее сторону, как второй ее снаряд выбивает икру в камне у его лица.
– Ты меня догнала. Высшая оценка тебе за поиск. Но сама себя вини, что не послушалась совета. Тебя поглотит эта земля, как и остальных.
– Что ты задумал? – кричит Пенси, вновь стреляет, отпрыгивает в сторону, уходя от ответной любезности. Они медленно передвигаются выше, петляя меж камней.
– Я ведь помню тебя. Ты была на том экзамене, – внезапно меняет тему Тоннор. – Ты думала, я не увижу, что это ты подсунула мне шкатулку со мхом? Так вот, мне не нужна была твоя жалость.
– Это была не жалость!
– Из лучших побуждений? Нет, ты пожалела меня. Или это была вина? Может, ты виновата в том, что сын Тоннора стал калекой? Молчишь? Ты мне отвратительна. Вы все мне отвратительны. Со своей охотой!
– Зачем ты это говоришь? – она не может признаться в том, что виновата. К сожалению, это уже ничего не изменит.
– Потому что стать охотником должен был сын Тоннора, а не я. И почему охотник? Не пекарь, не торговец, не градохранитель! Из-за того что меня нашли в Черном лесу?
– Постой!.. – пытается вклиниться в его слова Пенси, но тот не слышит, только нажимает на курок.
– Думаешь, это моя мечта, – Тоннор пинает камень, и тот катится вниз, – ты, девочка, возжелавшая дом и семью? Да с того момента, как меня во всё это вовлекли, как нашли у меня тот гадкий мох, как почему-то решили, что я убил то чудовище, это один непрекращающийся кошмар. Черные леса, охота, тупые охотники, заглядывающие мне в рот, «наследник Тоннора», как же это важно... Дураки и простофили, лезущие туда, куда не нужно, задающие вопросы, тычущие пальцем. Жадные люди, готовые брать больше и больше! Я не хотел этого!
– Ты вообще нормальный?! – Пенси настолько шокирована словами, что внутри нее поднимается гнев. – Ты что, уйти не мог? Если всё настолько надоело!
– Уйти? Когда на мне его имя, его долг, его слизень-знает-что? Зачем они все смотрят на меня, чего-то от меня хотят?
Тоннор выходит из-за камня. Пенси понимает: вот оно, надо стрелять. Но земля под ее ногами вдруг вздыбливается, она не удерживается и падает. Казалось, ей нужно две секунды, чтобы вскочить на ноги, но Тоннор каким-то немыслимым образом оказывается рядом и придавливает ее руку, наступив на нее. Он ухмыляется и продолжает говорить, глядя на нее сверху вниз. В его расширенных зрачках она видит что-то страшное, но пока не оформившееся.
– Был миг, когда я почти ушел. Но отряд так мечтал о видерсе, так просил его найти. Я решил, пусть. И это было то, из-за чего стоило мучиться столько лет! Это было чудо, я понял, что был избран этим миром! Видерс дал мне силу выдержать всё. Он меня выбрал, чтобы я покончил со всем. Я собирал его листья, я ломал его ветви, и он был благосклонен, он чувствовал, что я чист в своих желаниях. Я вышел из сердцевины дерева с новым взглядом на мир. А потом видерс убил тех, кто пришел с жаждой наломать больше и продать его. Это был знак!
– Ты рвал листья видеса? – переспрашивает Пенси.
– Я их ел. И твое чудесное дерево дало мне силу, которой не знали еще эти леса.
Он разводит руки, блаженно улыбаясь. Пенси чувствует, как волна ужаса затапливает ее полностью, от головы до пят: земля уже знакомо дрожит, с каждым мигом всё сильнее и сильнее. Это же так просто, но невероятно: Тоннор не просто нашел что-то в руинах, он сам вызывает разрушения. Он – приемный ребенок, найденный в Черном лесу, он рвал листья видерса, он двигается быстрее обычного и имеет жуткие способности, он выживал там, где другие не смогли. И у него нет дейд. Он такой же, как она? Он тоже сын мертвых родителей? Что же ей делать с этим знанием? Сказать ему? Кто ей поверит! По крайней мере, она теперь хотя бы немного понимает, что происходит:
– Ты сожрал огромное количество видерса. И ты трясешь землю. Ты пытался сбросить меня в экспедиции, это ты разрушил пол в здании. Ты хотел, чтобы помост под нами провалился. Ты вызвал лавину и убил этих людей в лесу! Зачем? Ты хоть понимаешь, что ты творишь?!
– Они бы всё равно умерли. Неужели ты думаешь, что с чудовищами действительно можно говорить?
– Можно, – кивает она. – Я же говорю с тобой.
– Ты мне никогда не нравилась, – криво усмехается Тоннор.
– Ты мне тоже, – не остается она в долгу.
Он поднимает огнестрел, но в этот момент она готова, она быстрее него. Камень в ее руке бьет без жалости. Слышится хруст раздробленной кости. Выпущенный снаряд проходит в стороне от нее. Тоннор с криком падает, подтягивая к себе левую ступню. Пенси вложила в этот удар многое, ударила там, где защита ботинок тоньше всего.
– Я избранный! – стонет он.
– Да-да, – Пенси в два удара сердца находит выроненный Тоннором огнестрел. Правда, пальцы неприятно сводит от боли, этот сумасшедший их качественно отдавил.
– Ты меня не остановишь!
Земля расползается под ее ногами. «Откуда такая силища?» – возмущается Пенси и, отскочив от очередной трещины, находит взглядом Тоннора: тот запихивает что-то себе в рот. Листья, корни да хоть ветки – но это нужно остановить. Если он сейчас такой разрушительный, то что будет потом? Ах, если бы она могла, как Халис, сжечь все… Она не карен, но кое-что у нее есть, те крохи способностей – отточенные, проверенные, готовые к использованию. Например, ей доступна способность рассчитать свои действия и чужие реакции.
«Ну что тут поделать?» – рассеянно думает Пенси: разбегается и бросается вперед, чтобы сбить поднявшегося на ноги Тоннора. Он-то стоит не так далеко от пропасти. Так, как хотелось, не выходит: она не промахивается, просто Тоннор устойчивее, чем ей казалось. Он просто делает три быстрых шага и замирает на краю.
– Неудачно, Удачливая, – смеется он, и его глаза светятся каким-то тускло-синим цветом. – Меня отблагодарила эта земля, она выбрала меня и дала мне, обычному человеку, чудодейственные силы. Так что умереть от моей руки тоже честь!
Пенси морщится от боли: камень расползается под ее ногами, и левая нога попадает в ловушку, сжимается внутри раскола. Гул всё нарастает. Но она собирается с силами и поднимает огнестрел. Ей нужно совсем немного: выстрелить и попасть. Не сложно. Хотя она никогда не стреляла в людей.
– Непросто, да?
Тоннор показывает ей на что-то. Несмотря на свою сосредоточенность, Пенси на секунду поворачивается и замирает. Потом снова смотрит на Тоннора. Тот добродушно улыбается и стоит на краю обрыва, всё также держа рюкзак с видерсом в руке. А на нее сверху, с горы, несутся камни.
– Стреляй, – слышит она. Это не просто слово, это приказ, это безоговорочное указание. – Стреляй, не беспокойся ни о чем. Сейчас!
И она нажимает на спусковой крючок. Снаряд быстрой вспышкой вонзается в руку, в которой рюкзак. Тоннор выпускает ценный груз. Он вскрикивает от боли, но и вместе с тем ухмыляется: дескать, трепыхайся, пока можешь, это не продлится долго. Но в следующий миг Тоннора охватывает пламя – ярко-рыжее, грозное, оно впитывается в его экипировку, дымится на волосах, ползет по ткани. Тоннор кричит, взмахивает руками, кружится на месте, оступается и исчезает, ступив в пустоту.
Пенси не успевает удивиться или осознать увиденное. Первые камни, мчащиеся с горы, вонзаются в ее тело. Они маленькие, но острые, причиняют боль, даже песчинки колют будто иголкам. Она пытается защитить лицо и бок. Выживет ли она?
– К земле! – раздается новый приказ, и тяжелое тело придавливает ее, прикрывая от камней. В узкую щель между чужим боком и рукой она видит пролетающие валуны, кусок жемчужной одежды и пряди вишневых волос. Она дергается, как только понимает, кто пытается ее защитить.
– Как?! – хрипло спрашивает она.
– Лежи тихо, – медленно произносит Халис. Это точно он, его голос она никогда не забудет.
– Что ты делаешь?
– Держу камень, – он немного меняет позу, и Пенси видит, что Халис действительно удерживает перед ними большой осколок скалы. – Сама не видишь, нечеловеческая женщина Пенси! Сказать не могла?
– Не могла, – шипит она в ответ. – Я-то не знала о своем происхождении, а ты? Что, тоже не догадался?
– Не догадался, – неожиданно мирным, спокойным тоном отвечает Халис. – Ты была… такая, что я ни о чем не догадался. Да и характерные признаки сейчас виднее, чем тогда. Наверное, из-за того, что ты видерс носила. Ты же его носила, да?
– Носила, – Пенси тоже как-то утихомиривается, настолько, что сообщает: – И дочка носила.
– Дочка? – руинник едва не выпускает из рук камень. – Моя?
– Вообще-то моя, тебя-то там не было, – бурчит она в ответ.
– Шаез хара! – Халис вдруг утыкается лицом ей волосы, она чувствует его дыхание, жаром опаляющее ей ухо. – Кажется, нам нужно многое обсудить. Извини, что так долго искал тебя. Сначала я не понял, в чем дело, а потом не мог определить, какая ты сейчас. Среди охотников сложно искать. Но в последнее время ты часто звала меня или думала обо мне. Это помогло.
– Ты успел вовремя, – отвечает Пенси и прикусывает губу. Прикосновения Халиса вытаскивают изнутри нее такие ощущения, какие она уж и не думала снова испытать. Было что-то еще в тех жарких днях и ночах, что не дает забыть этого огненного руинника.
Они плотно прижимаются друг к другу, пока не заканчивается камнепад, а потом еще немного дольше. Когда причин больше не остается, они сначала освобождают застрявшую ногу Пенси, потом ищут видерс. Причем она сильно опирается на Халиса, обхватывая его рукой за талию. Спуск с горы выглядит и того кошмарнее: дело в том, что Халис ни в чем теперь не уступает ей в потрепанности, кажется, он останавливал камни своим телом, пока не смог ухватить и поставить перед ними защиту. А так, он не изменился. Всё еще босиком, светящийся и не прекращающий улыбаться.
– У тебя дейд отбит, – охает она, закончив осмотр. И действительно, левый рог теперь чуть короче правого.
Халис лишь отмахивается и внезапно прижимается губами чуть выше челки, там, где у нее могли бы расти ее собственные дейд:
– Пустяки. И давай ты понесешь видерс, а я понесу тебя? Так быстрее будет.
4-15
Пенси не думает о том, что произошло с Тоннором: выжил ли он, помог ли ему тот видерс, который он уже съел, и как же так случилось то, что случилось. В этот момент ей просто хочется прижиматься к Халису и слушать биение его сердца. Она заслужила совсем немного спокойствия? Халис наоборот не выглядит безмятежным: на его губах улыбочка, взгляд то и дело опускается на Пенси, а пальцы… Ей кажется, или пальцы у него даже слишком горячие для и так высокой температуры. Она, сама того не ожидая, начинает краснеть. А губы Халиса еще сильнее растягиваются в улыбке: он знает, что она помнит всё, что произошло между ними, более чем подробно.
Уже в лесу Халис притормаживает, будто к чему-то прислушивается, и через минуту их догоняет Фалетанотис:
– Хорошо, хоть кто-то не опоздал, – он по-прежнему зажимает бок, но, судя по виду, явно не находится на пороге смерти, а на Халиса теперь смотрит с интересом.
– А ты как? – спрашивает она.
– Я-то уже хорошо. А ты. Слушай, в следующий раз будь осторожнее! – возмущается Фалетанотис. – Хорошо, что я учуял, что к тебе спешат на помощь! Но куда ты в одиночку пошла против Тоннора? Неужели не видела, как его разрывает от сомы? Как он вообще оставался в сознании при такой концентрации, непонятно!
– Этого я не вижу, – вздыхает Пенси, – но всё же хорошо закончилось…
– Да, – но руинник замечает ее потрепанный вид, окровавленное плечо и выщербины на дейд Халиса и качает головой: дескать, да что б я еще раз поверил в твое «хорошо». Потом Фалетанотис смотрит куда-то выше ее глаз, а Халис зачем-то кивает. Это настораживает. Но пока она пытается догадаться, что именно произошло между этими двумя, Халис напоминает:
– Ты, кажется, хотела помочь.
И Пенси откладывает все разговоры на потом. Сейчас бы разобраться, выжил ли кто-нибудь после лавины.
Нужную часть леса легко узнать по заметенным остаткам руин. Они переступают через вывернутые деревья и обходят трупы дивностей. Тела людей тоже есть. Но заняться мертвыми можно и позже. Ведь пока есть возможность помочь живым, это нужно сделать – и быстрее. Пенси просит Халиса поставить ее на ноги: весь этот путь она прижимала видерс к поврежденной ноге, и его сил – даже за такой короткий срок – хватило, чтобы привести лодыжку в порядок. Ей всё еще больно, но ходить она уже может.
– Где-то здесь люди под снегом, – Пенси широким жестом указывает на занесенную снегом площадь. – Что делать будем? Я, конечно, могу растопить их жар-камнями…
– Долго будешь возиться. Есть способ лучше, – Халис обнимает ее за талию и снова улыбается. Так, что ее сердце начинает стучать еще быстрее.
Пенси даже немного одергивает себя: ну что такое? Стоит показаться этому карену на горизонте, и она уже сама не своя? А когда он берет ее за руку, то время снова останавливается. «Пенси, очнись, – говорит она себе, – вы всего лишь провели пару невероятных ночей вместе, да пережили пару коротких приключений, и всё». Но убеждения впустую. И дело даже не в том, что с Халиса всё началось, и не в том, что теперь у нее есть дом и Кейра. И краснеет она совсем уж не из-за того, что он слышит, когда она думает о нем. Просто он ее немного бесит, а еще он ей определенно нравится. Сильно. Нравится с того самого момента, как во мраке показались горящие глаза, а потом и сам он – наглый, горячий и усыпанный светящимися пятнышками.
– Ты опять думаешь обо мне, – Халис смотрит на нее и берет за руку. – Но мне приятно, продолжай.
Пенси фыркает. Как о нем не думать, если в этот момент он творит небывалое чудодейство? Он действительно может заставить гореть снег. Пенси ахает, приближает руку к ближайшему огоньку, но тот не обжигает, он подобен жар-камням. Снег понемногу отступает. То тут, то там появляются темные тела людей. Пенси игнорирует тех, кто поднимается сам, и торопится к тем, кто лежит ничком. Здесь будет много работы. Но кто сказал, что охотники настолько слабы, чтобы не справиться?
Когда людей становится слишком много, а снега остается совсем крохи, Халис появляется за ее спиной и шепчет на ухо:
– Мне придется покинуть тебя. Но когда всё успокоится, я тебя снова найду. Теперь я знаю, как искать.
Пенси стоит в перекрестье чужих взглядов, но ей, кажется, всё равно. Ладонь Халиса касается ее щеки, и кожа горячая, едва ли не раскаленная. На мгновение ей хочется прижаться к нему всем телом. Но она останавливает себя. Всё же они не в темноте рва и даже не наедине в Черном лесу. Вокруг слишком много других забот, чтобы вот так терять голову: в этот раз она предпочтет сделать всё осознанно.
– Я ухожу, – повторяет он и, не дожидаясь ответа, поворачивается к ней спиной. Пенси вздрагивает: так вот, как выглядело ее прощание на Людоедском. И пусть сейчас они не прощаются навсегда, ей хочется сделать то, что внезапно приходит в голову. Она бросается за ним. Конечно, Халис поворачивается, дейд ни за что бы не скрыли от него ее порыв. Он вопросительно смотрит, и Пенси решается. Она вытягивается вверх так высоко, как только может, – всё же карена ростом не обделила природа – и касается его губ своими губами:
– Возвращайся.
Пенси понимает, что всё сделала правильно. Для себя – в первую очередь. Но, кажется, и для Халиса тоже. Потому что он с удовольствием возвращает ей поцелуй, да так, что кто-то из охотников присвистывает, а Фалетанотис ворчит: «Не глазейте, не на что тут глазеть!»
Не проходит и часа после ухода Халиса, как появляются разведчики от союза. Поселение по ту сторону Черного леса практически не пострадало, но сход лавины повредил дорогу между лесом и ближайшим крупный городом. Поэтому основная помощь, собранная и охотниками, и градоправителями, немного задержалась. Постепенно людей вокруг становится всё больше. Пенси отстраняют от раненых добравшиеся до места лекари. Она еще пытается помочь, но вскоре оставляет всё пришедшим и отходит к Фалетанотису. Тот сидит на огромном камне чуть в стороне. Его сразу поместили под охрану, рядом с руинником трое вооруженных телохранителей. Они косо поглядывают на Пенси, но то, что Фалетанотис позволяет ей сесть рядом и привалиться к его плечу, кажется, означает для них всего лишь увеличение защищаемых объектов. Незаметно к трем телохранителям добавляется еще двое.
Пенси сидит на камне, болтает ногами и смотрит вверх. Там сталкиваются друг с другом стены синих и серых облаков, и изредка в проемах между ними проглядывает белое солнце. Высоко мелькают птицы, виднеются тычущиеся в небо черные обломанные ветви, и на фоне окружения короткие дейд и взъерошенные волосы Фалетанотиса. Пространство вокруг гудит, растревоженное десятками человеческих голосов – и печальных стонов, и радостных восклицаний. В ее руках сумка с видерсом: на ощупь фигурки гладкие и немного мягкие, по ощущениям это самый обычный видерс – его будто окружает легкое облако загадочной и непонятной сомы. Это и дерево чудес, и истинное лекарство. Хотя действие его гораздо глубже, чудеснее и страшнее. Впрочем, чему тут удивляться: любое лекарство в больших дозах может стать ядом. Пенси вдыхает морозный воздух, потягивается и спрашивает Фалетанотиса:
– Ты же не собираешься никуда исчезать?
– Он вернется, – фыркает руинник. – А мне и в твоем доме хорошо. Так зачем пока искать что-то лучше?
