Текст книги "Возмездие (ЛП)"
Автор книги: Анна Карвен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
Глава 24
Амали
Как только Кайм исчезает, Облако ускоряется.
Меня чуть не выбросило из седла, но каким-то образом мне удается зацепиться и сохранить свою жизнь, пока он мчится через лес, делая мощные шаги вверх по большому холму, ведущему к моему дому.
Едь медленно, сказал Кайм. Ха.
– Сумасшедшая лошадь, – рычу я на тиге. – У тебя когда-нибудь заканчивается энергия? Я бы посоветовала тебе притормозить, но знаю, что у тебя только один хозяин.
Упрямая лошадь. Она слушает только Кайма.
Проклятое седло. Без Кайма, который меня поддерживал, я неуклюже прыгаю вверх и вниз. Мне неуютно, все болит, и я очень устала. Огромная рубашка Кайма задирается до бедер, пока мы мчимся сквозь деревья. И я очень натерла зад.
Но мой дискомфорт улетучивается, когда улавливаю легкий намек на дым в воздухе.
Я делаю глубокий вдох и замираю.
Это не дым от древесины.
А тростниковый дым.
Желтые сладкие кусты, которыми мы покрываем крыши наших хижин, при горении источают характерный запах. В дыме есть намек на жженый сахар.
Страх поражает меня так сильно, будто меня ударили в живот.
Что, если мы опоздали?
Что, если с Каймом что-то случилось? Я знаю, что Кайм движется, как призрак, и сражается, как демон, но он устал и ранен, и, если он прав, там много солдат.
– Нет, – плачу я, пока Облако подводит меня все ближе и ближе к моему худшему кошмару.
– Ты должен остановить их, – шепчу я отчаянную молитву моему смертоносному призрачному убийце, который, несомненно, является реинкарнацией Лока. Как еще он мог забирать жизнь с такой легкостью? Как еще он мог свести меня с ума? – Я сделаю все, что угодно, если ты просто не дашь этим гребаным мидрианцам убить мой народ. – Дать это обещание нетрудно. Этот человек уже овладел мной, и я сама не могу этого объяснить.
Спаси их.
Спаси мою деревню. Мой народ.
Я начала это.
Когда воткнула свое импровизированное оружие в шею Хоргуса, я начала это.
Я больше никогда не буду такой наивной.
Облако вьезжает в глухой туман. Деревья растворяются в дымке, их стволы становятся бледными и призрачными в слабом утреннем свете. Если не считать дыма, это место выглядит точно так же, как было, когда я уезжала.
Я дома.
Облако переступает грань Круга Очищенной Земли, и внезапно мы оказываемся в деревне среди горящих хижин и тел.
Очень много тел.
Желчь поднимается у меня в горле, когда я смотрю вниз и повсюду вижу мертвых мидрийцев. Кровь просачивается в твердую почву.
Так много крови.
Медный запах крови смешивается с едким дымом. Я яростно моргаю, когда дым попадает мне в глаза, заставляя их слезиться.
И внезапно тишину пронзает ужасный крик.
Женский крик. Знакомый крик.
Сана? Это ты?
К испуганным крикам присоединяется детский голос. Маленький ребенок, на самом деле младенец, возможно, возрастом только в одну зиму.
Звук пробуждает во мне что-то глубокое и первобытное. Я натягиваю поводья, как это делал Кайм много раз. Чудесным образом Облако идеально останавливается, фыркает и копает землю. Это шар свирепой энергии, его тело напрягается и дрожит.
Но каким-то образом он подчиняется. Как будто понимает серьезность ситуации.
Не раздумывая, я соскальзываю со спины Облака и вынимаю из ножен короткий клинок Кайма. Я бегу навстречу крикам, мои босые ноги стучат по твердой земле. Я уворачиваюсь от тел убитых мидрийских солдат, избегая луж темно-алой крови.
Работа Кайма. Все это.
Когда смотрю на тела на земле, меня охватывает странное чувство отстраненности. Каждое убийство пугающе четкое. Горло аккуратно разрезано, кольчуга пронзена с зверской точностью. Есть даже один, у которого голова отделена от шеи. Обезглавлен.
Насилие выглядит легким – почти неприлично.
Ужас узлом закручивается в моем животе.
От дыма у меня горит горло. Глаза слезятся.
Я борюсь с рвотными позывами.
Все это было сделано его рукой.
Та самая рука, которая так нежно ласкала мою щеку; которая крепко держала меня, пока мы пересекали темные, пустые земли Мидрийской империи.
Неужели это так ужасно, что я испытываю отчаянное облегчение от смерти этих мидрийских солдат?
Неужели это так ужасно, что мне хочется чувствовать эти смертоносные алебастровые руки на своей голой коже, на моей…
Не думай об этом сейчас. Беги.
Сана кричит. Плачет ребенок. Это ее ребенок? Я мчусь на звук. Меня охватывает сильное желание защищать.
Я отделяю звук. Там. Они внутри! Хижина Саны – одна из немногих, которая не горит. Являясь частью клановой группы, она находится недалеко от центрального кольца хижин, и пламя ее еще не охватило.
Боль в моих ногах – настоящая агония, когда ускоряюсь и замечаю что-то зловещее.
Камышовая дверь у входа слегка приоткрыта, но не от этого у меня мурашки по коже.
Я смотрю на окровавленный отпечаток ладони сбоку от двери.
Он еще даже не высох.
Я поднимаю одолженный клинок и врываюсь внутрь, напрягаясь в ожидании того, что там найду.
Здесь темно и задымлено. Я яростно моргаю, пока мои глаза привыкают к перемене света. Красные угли мерцают в жаровне центрального костра, отбрасывая малиновое сияние на всю комнату.
– Амали? Это ты? – Из тени доносится сдавленный вздох. Я вижу в углу съежившуюся фигуру с младенцем на руках.
– Сана! – Я бросаюсь к ней и кладу руку ей на плечо. Она смотрит на меня широко раскрытыми карими глазами, от потрясения у нее отвисла челюсть. Ребенок у нее на руках – всего лишь маленький младенец. Он, наверное, даже не видел свою первую зиму. – Она красивая, Сана.
– Тише, Магиела, – шепчет Сана ломким голосом. – Не бойся. Амали сейчас здесь. Все будет хорошо. Это правда ты, Амали, или весь этот дым заставляет меня видеть духов?
– Это действительно я, Сана. – Я кладу меч Кайма на пол рядом со мной. Затем нежно беру ее за запястье и глажу по волосам плачущего ребенка. Они мягкие и тонкие, точно такого же оттенка соболя, как и волосы Саны. – Не плачь, малышка, – бормочу я. – Все хорошо. Я знаю, что на улице страшно, но теперь ты в безопасности. – Я встречаюсь взглядом с Саной. – Мидрианцы не причинят нам вреда. Они все мертвы.
– Э-это демон, – шепчет Сана, ее губы дрожат, когда она прижимает к себе маленькую Магиелу. – Я не сумасшедшая. Клянусь, я видела д-дем…
– Где? – резко спрашиваю я, зная, что это мог быть только Кайм. – Где он?
– Там. – Сана поднимает дрожащую руку и указывает на дальнюю стену.
Я оглядываюсь через плечо.
Сквозь дымку и темноту я вижу бледную фигуру, прислонившуюся к стене.
Ну, по крайней мере, часть его бледна. Я вижу мертвенно-белый контур его лба и полупрозрачную кожу вокруг его закрытых глаз. Нижняя часть лица скрыта под темным шарфом.
Его обнаженная грудь и руки залиты кровавыми брызгами засохшей крови. Его руки пропитаны ею. На нем и вокруг него лежит гора клинков: его длинный меч, различные кинжалы и большой зазубренный клинок, залитый кровью и различными кусочками розовой слизи, о которых я даже не хочу думать.
– Кайм!
Нет ответа.
Он ранен? Когда я поднимаюсь на ноги, в животе у меня образовался узел. Он умер?
Меня охватывает сильное чувство облегчения, когда вижу легчайшие движение его груди, он дышал. Нет, он не мертв. Он просто без сознания.
– Т-ты знаешь этого демона? – Сана шипит, в ее голосе звучат замешательство и страх.
– Это из-за него ты жива, – рявкаю я, прыгая на защиту Кайма, даже не осознавая, что делаю. Но когда вижу шок на лице Саны, то смягчаюсь. – Он нам не враг, Сана, и он не демон, он мужчина. – Что ж, я в этом не уверена, но все равно говорю ей об этом. – Останься здесь и присмотри за Магиелой. Мне нужно пойти к нему.
Когда я иду к Кайму, дверь распахивается, и в хижину, шатаясь, врывается мужчина.
Один из наших?
Нет. У него густая соломенная борода и доспехи мидрийского солдата.
Его взгляд вспыхивает, когда останавливается на неподвижном теле Кайма. Солдат обнажает меч. Не обращая на нас внимания, он направляется к Кайму.
– Нет! – Я кричу. Не задумываясь, оборачиваюсь и хватаю короткий меч Кайма. Вытаскиваю его из ножен и бегу к солдату, который поворачивается ко мне лицом.
Он с силой замахивается своим мечом, целясь мне в голову.
Несясь вперед, мне как-то удается уклониться. Я врезаюсь в его толстое тело, теряя равновесие. Дикий крик вырывается из моего горла, когда собираю все свои силы и вонзаю меч Кайма в бок мужчине, в слой кольчуги.
Сначала я чувствую сопротивление.
Пока солдат пытается перенаправить свой меч, я обхватываю свободной рукой его туловище и толкаю лезвие все сильнее и сильнее, направляя меч вверх.
Я раньше видела, как клинки Кайма проходили сквозь кольчугу. Казалось, он делал это так легко, но на самом деле это намного сложнее, чем кажется.
Наконец что-то поддается, и меч прорезает цепь и попадает в живот солдата.
Тот кричит. По руке течет теплая липкая кровь. Я вытаскиваю меч и бросаю его в сторону, отшатываясь назад. Мидрианский солдат падает на колени, схватившись за живот. Кровь течет по его рукам в перчатках.
– Ведьма, – шипит он, его выпученные глаза полны ненависти и страха. Затем он сразу же падает и умирает.
Отрывистый крик вырывается из моего горла. Это звук отвращения и гнева, шока и облегчения одновременно.
Я только что убила человека. В очередной раз.
На этот раз я сделала это, чтобы спасти Кайма, и ради него я буду делать это снова и снова.
Сана застыла на месте, крепко держа ребенка, глядя на меня широко раскрытыми глазами.
Я не могу смотреть на нее прямо сейчас.
– Он бы всех нас убил, – мягко говорю я, отводя взгляд.
Тень падает на дверной проем. Я быстро поднимаюсь на ноги, хватаясь за меч Кайма.
– Сана! – раздается женский голос. – Ты там?
Я знаю этот голос. Это Анайя.
Я поднимаю взгляд и вижу, как старшая сестра входит в хижину. Ее окружают два крепких охотника, которые угрожающе поднимают свои копья.
Древесные копья не сравнятся с мидрийской сталью, но они все равно могут убить человека.
– Амали? – Анайя явно потрясена, увидев мертвого мидрианца. Ее обветренное лицо в пятнах сажи и пепла, но это все та же старая Анайя. Ее серо-зеленые глаза пронизывают тусклый свет. – Что здесь происходит? Это ты…
– Я убила этого мидрианца, – заявляю я. – Ты знаешь, что он сделал бы с нами в противном случае.
Анайя смотрит на мертвеца, затем на меня. Обретя самообладание, она кивает.
– Ясно, что ты выросла. Твои мать и отец гордились бы этим. – Выражение ее лица темнеет, когда она смотрит мне через плечо. – Но что ты принесла нам, Амали?
Я проследила за ее взглядом.
Кайм!
Он такой тихий и бледный. Он ранен?
– Демон здесь! – кричит один из охотников. Он высокий, крепкий парень, который только недавно был ребенком. Его пепельные волосы указывают на то, что он наполовину мидрианец.
Думаю, его зовут Бранге. Его одежда представляет собой странную смесь стилей мидрианцев и тигов: кожаная куртка тигов, обтягивающий черный мидрийский жилет и грубый тяжелый тканевый пиджак, явно мидрийского стиля.
Он подходит к стене и направляет кончик копья в шею Кайма.
– Я убью его.
Кайм не двигается.
– Не смей! – кричу я, мчась через комнату. Я хватаю копье Бранге и отбираю его.
Охотник выдергивает свое копье из моих рук, удивление и ярость отражаются в его широких чертах.
– Что ты делаешь, сумасшедшая? Посмотри на него. Он пропитан смертью.
– Это мидрийская кровь, – рычу я. – Они шли убить всех вас. Вы все еще живы, не так ли? – Я падаю на колени и прикрываю тело Кайма своим собственным.
– Она права, – спокойно говорит Анайя. – Все мидрианцы мертвы. Даже те, что с заставы. Даже те, которые относились к нам более-менее нормально.
– А вы живы. – Я кладу руку на грудь Кайма, чувствуя биение его сердца. Он холоднее замерзшего озера в разгар зимы. – Все могло быть намного хуже. Не заставляй меня драться с этими парнями, Анайя, – рычу я. – Отведите Сану и ее малышку в безопасное место и уходите. Вы все.
Анайя наклоняет голову:
– И кто ты, по-твоему, такая, чтобы прийти в мою деревню без предупреждения и командовать мной?
Я поднимаю голову и встречаюсь взглядом с Анайей, бросая ей вызов.
– Вы бы мне не поверили, даже если бы я вам сказала. Уважаемая старейшина, прошу вас отозвать своих охотников. Сделай это для меня. Все будет объяснено со временем. Пожалуйста, Анайя. Он не представляет для нас угрозы. Клянусь прахом моей матери.
Серо-зеленые глаза Анайи сужаются, когда она осматривает меня с головы до ног. Она не сильно изменилась с тех пор, как я ее видела в последний раз. Стройная и жилистая, ее седеющие волосы аккуратно заплетены в косы и собраны в высокий узел. Она хитрая и гордая, и она видела достаточно боли и смерти, чтобы разделить на несколько жизней.
Под моей ладонью сердцебиение Кайма ужасающе медленное.
– Анайя, – в отчаянии шепчу я. – Оставь нас. Сейчас же.
– Если он проснется и решит убить нас всех, у нас не будет шансов. Он не обычный человек, Амали. Что ты принесла в нашу деревню?
– Спасителя, – категорично говорю я. – Неважно, как он выглядит или какими методами пользовался. Если бы он не пришел, вы все были бы мертвы. Если ты не позволишь мне ухаживать за ним, это будет оскорблением для Селиз, и я буду день и ночь молиться богине, чтобы она прокляла тебя тысячу раз. Тебе придется убить меня, чтобы добраться до него. – Яд в моем голосе удивляет меня. Не знаю, откуда это взялось. Просто мысль о том, что этому человеку, который спас меня не один раз, а дважды, будет нанесен какой-либо вред, наполняет меня раскаленной добела яростью.
Серебряные брови Анайи сходятся. Она смотрит на меня долгим и пристальным взглядом. Возможно, в ее глазах даже есть след страха.
– Очень хорошо, Амали. Мы оставим тебя заботиться о незнакомце. Ты просила меня о благосклонности от его имени, поэтому ты несешь единоличную ответственность за все, что из этого вышло. – К моему удивлению, ее черты немного смягчились. – Добро пожаловать домой, дитя. Когда огонь погаснет, поговорим.
– Да, – рассеянно шепчу я, когда Кайм поглощает все мое внимание. Я почти не замечаю, как Анайя заставляет замолчать инакомыслящих охотников и выводит Сану и ее плачущего ребенка из хижины. Я почти не замечаю, как охотники хватают за ноги мертвого мидрианского солдата и утаскивают его.
Все мое внимание сосредоточено на Кайме. Я провожу руками по его телу, проверяя, нет ли смертельных ран. Мои пальцы скользят по липким пятнам засохшей крови, но, похоже, она не его. Его крепкий живот цел. Кожа на его широкой груди гладкая и целая. Кроме старой раны на его левом плече, я не могу найти никаких признаков того, что он был ранен.
Он просто… холодный.
Так ужасающе.
Его кожа холоднее, чем когда-либо прежде. Если бы не мучительно медленное биение его сердца и почти незаметные подъемы и опускания его груди, я могла бы принять его за замороженный труп.
Но он жив.
Мне просто нужно…
– Проснись, Кайм. – Я осторожно трясу его.
Нет ответа.
Мне нужно что-то сделать. Но что я могу сделать?
Согреть его.
Холод обычно его не беспокоит, но почему-то это сейчас кажется другим.
Дрожащими руками я нащупываю ножны и кожаные ремни на его теле, снимая его смертоносное оружие. Хватаю его за щиколотки и тащу его тело к пылающей жаровне, чуть не сломав себе спину. Одно лишь усилие заставляет меня плакать от разочарования. Он намного, намного тяжелее, чем кажется.
Наконец, мне удается поднести его достаточно близко к кругу тепла жаровни. Кайм лежит на спине, его массивное тело вытянуто, руки и ноги раскинуты, глаза закрыты, а кожа очень холодная. Я осторожно стягиваю шарф, обнажая его острые, элегантные черты. Его кожа стала еще на один оттенок светлее, и я вижу тонкую растушевку темных жилок вокруг его глаз и щек. Что-то другое. Его кожа приобрела слегка кристаллический вид. В красном сиянии жаровни он переливается, как зловещий первый зимний мороз.
– Что ты такое? – шепчу я, беря его окровавленную руку в свою. И растираю его холодную кожу, пытаясь найти хоть немного тепла.
Ничего.
В углу хижины Саны стоит тростниковый поддон. Поверх него груда толстого меха. Я хватаю серое одеяло из мягкого кроличьего пуха.
И прикрываю тело Кайма, скрещивая его тяжелые руки на груди. Его дыхание медленное и ровное. Он вообще не двигается.
С закрытыми глазами, взлохмаченными темными волосами и пятнами темно-красной крови, окрашивающими его грудь, шею и даже нижнюю часть лица, он выглядит как какой-то древний бог-воин, охваченный тысячелетним сном.
Снаружи трещит огонь.
Кайм все так же неподвижен, как камень.
Так не годится.
Я скользнула под одеяло рядом с ним, прижимаясь к его холодному телу. Нет, этого недостаточно. Я забираюсь на него сверху, так что теперь лежу, прижавшись грудью к его, а ногами обхватив его торс. Я растираю его плечи и предплечья, тщетно пытаясь вложить в него часть своего тепла.
Но это бесполезно.
Состояние, в котором он сейчас находится… это необычная холодность. В глубине души я знаю, что ничего не могу с этим поделать.
Все, что я могу сделать, это остаться здесь с ним и защищать его от напуганных сельских жителей снаружи, надеясь, что в какой-то момент эта ужасная холодность отступит.
Это колдовство.
Я действительно не понимаю этого, но знаю, что его тело наполнено духами и магией – сущностями демонов и богов.
И я прямо здесь, обнимаю его, держусь за волнующие воспоминания о его тепле.
Как хорошо оно ощущалось.
Это восхитительное тепло.
– Вернись ко мне, – шепчу я, когда его холод проникает в меня. Закрываю глаза и прижимаю ухо к его груди, прислушиваясь к медленному, устойчивому биению сердца. – Я еще не закончила с тобой.
Но он остается неподвижным, как камень, не показывая никаких признаков того, что вообще меня слышит.
Интересно, где он находится.
Зная его, держу пари, что это место ужасно.
Глава 25
Кайм
Холод становится мной.
Он проникает в мои кости и сливается с моей душой.
Я открываю свои вторые глаза – инстинктивно просто знаю, что это мои другие глаза, – и обнаруживаю, что иду через лунный лес.
Это Комори, но это не так.
Я знаю это место. Видел это в своих снах с детства.
В этом мире нет цвета. Каждая деталь выгравирована серебристым, белым и черным, а воздух очень холодный.
Нет звука. Деревья совершенно неподвижны.
Мои шаги легкие и плавные, зрение поразительно острое, мысли кристально ясные. Мне кажется, что я могу обернуть поток времени вокруг своего мизинца и подчинить его своей воле так же легко, как дышу.
Я чувствую себя сильным.
Я чувствую себя здесь как дома.
За рощей призрачных деревьев есть холм, а за ним – полоска золотого света.
Мои глаза утопают в нем. Я иду в его направлении, привлеченный, как мотылек пламенем.
Что это за место? Я умер? Это подземный мир Лока? Я постоянно говорю себе, что бога не существует, но это ложь, заблуждение – это мое врожденное упрямство, борющееся с правдой, в которой не хочу участвовать.
Я не хочу быть обязанным никому, особенно какому-то жестокому, эгоистичному богу, которому наплевать на смертных, которые так отчаянно ему молятся.
Кто-то стоит на вершине холма. Мужчина. С такого расстояния он просто черный силуэт на фоне яркого света. Его трудно разобрать.
Я прищуриваюсь.
Кажется, он одного со мной роста, с широкими плечами и мощным телосложением. В его очертаниях есть что-то странное. Он мерцает и перемещается, и когда я подхожу ближе, то моргаю, задаваясь вопросом, хорошо ли вижу.
Тени сливаются с его формой, как холодный дым, затмевая окружающий свет. Эффект настолько силен, что мое холодное сердце охватывает волной страха.
Раздраженный, я подавляю эмоции. Меня не волнует, является ли этот ублюдок самим богом тьмы.
Темная фигура склоняет голову.
– Так, так. Пора тебе прийти в себя, мальчик. И вот я здесь, гадаю, какой идиот захочет отрицать свою истинную природу.
Его голос глубокий, древний и мощный. Это похоже на тысячу или сотню тысяч голосов, объединенных в один.
– Истинная природа? – Холодный гнев охватывает меня, пока я двигаюсь вперед, а моя рука ложится на рукоять меча. Пальцы сжимают воздух, и я понимаю, что у меня нет никакого оружия в этом бесцветном параллельном мире. – И чем именно это должно быть?
– Сила. – Слово срывается с его темных губ, как приглашение – мрачно заманчивое обещание. Он наклоняет голову, изучая меня со всей интенсивностью бесконечной тьмы.
Мудак. Почему он так самодоволен?
– Не интересует, – холодно говорю я, останавливаясь у подножия холма. Я высказываюсь категорически. Даже если этот темный дух предложит мне всю власть в мире, я этого не приму.
Все, что звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, – именно ею и не является. В этом и есть загвоздка.
Вот почему я ни на кого не рассчитываю.
Я не чья-то пешка.
А сам себе хозяин.
И у меня есть дела в параллельном мире – в реальном мире.
Золотой свет становится ярче. Чтобы не подойти к нему, нужна огромная сила воли…
Но затем слабый голос эхом раздается в глубине моего сознания, потрясая меня до глубины души.
– Вернись ко мне.
Это ее голос.
– Я еще не закончила с тобой.
Я тоже не закончил с тобой, милая тиглинг.
Я вызывающе смотрю на темную фигуру, ловя время, закручивая его вокруг себя, как огромный плащ.
Затем иду назад, погружаясь в застывшее время, сосредотачиваясь на звуке этого голоса.
Ее голоса.
Он резонирует во мне, как мантра.
Вернись ко мне.
Вернись ко мне.
Вернись ко мне.
Я все еще наматываю время, все сильнее и сильнее сжимая его вокруг себя, растягивая, чувствуя возрастающее напряжение, когда деревья, тени и серебристый свет становятся совершенно неподвижными.
Темная фигура смотрит на меня, совершенно не двигаясь.
– Ты не можешь тянуть мое время. – Он хихикает; низкий, угрожающий звук. – Похоже, тебе нужно получить еще небольшое наказание, прежде чем ты одумаешься, мальчик. Неважно. Время – это то, в чем ты и я никогда не будем нуждаться.
Что он имел в виду?
Это не имеет значения. Я хочу вернуться в реальный мир. Хочу прикоснуться к нежной коже моей женщины. Хочу вдохнуть ее теплую, земную сущность.
И я отпустил время.
Ух.
Деревья вокруг меня качаются, мерцают и размываются.
– Какая дерзость. – Темная тень снова смеется, и, возможно, это всего лишь мое воображение, но он звучит снисходительно весело, как это может быть со своенравным ребенком. – Ну тогда, полагаю, этого следовало ожидать.
– Отвали, старик, – рычу я, когда холодный серебряный лунный свет исчезает, заменяясь глубоким красноватым сиянием.
Внезапно я смотрю на свои закрытые веки изнутри.
Я вернулся.
Меня охватывает облегчение, когда я открываю глаза и смотрю на соломенный потолок. Пучки тростника аккуратно переплетены и уложены в концентрические круги, которые по спирали направлены к деревянному отверстию наверху. Довольно приятно смотреть на это.
Но я забываю о потолке и замираю, когда понимаю, что – или кто – находится на мне.
Она спит.
Не в силах сопротивляться, я провожу пальцами по ее рыжим волосам, поражаясь тому, насколько мягкими и нежными они кажутся. Ее голова покоится на моей груди, двигаясь вверх и вниз с каждым моим вдохом.
И ее запах…
Он как никогда затягивает.
Что ж. Конечно, стоило отказаться от обещания неограниченной силы, не так ли?
Что бы ни обещал старик в моих снах, я всегда буду возвращаться к этому моменту снова и снова.
