Текст книги "Возмездие (ЛП)"

Автор книги: Анна Карвен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

– Похоже, вы сделали из себя богов, – мягко говорит она. – Так искусен в роли палача, в укорачивании человеческой жизни в мгновение ока, в перерезании горла за за один вздох. Но вы делаете это не ради власти, а ради монеты. Полагаю, деньги – это своего рода сила. Значит, это весь смысл твоего существования, Кайм с Горы?

– Я покинул Орден давным-давно, – рычу я, и моя снисходительность мгновенно испаряется. – Теперь замолчи и отдохни. Нам предстоит долгий путь.

Тогда в чем смысл твоего существования?

Я задавал себе тот же вопрос много-много раз.

Эта женщина так легко проникает под мою кожу. Никто раньше не мог так поступить со мной. Потому что я ей это позволяю?

Моя ошибка. Я позволил себе слишком сблизиться.

Амали опасна. Постепенно мое самообладание ослабевает.

Я полон вожделения.

Испытываю искушение проявить к ней снисходительность.

Я чувствую, что… не хочу, чтобы кто-нибуть другой в Срединном Разломе прикасался к ней.

Это опасно.

Но я не должен позволить ей забыть, кто здесь главный. Она моя пленница, и ей следует помнить об этом.

Когда решу лишить девственности эту драгоценную красотку тиг, это произойдет в то время и в том месте, которое выберу я.

Чем дольше я буду сдерживаться, тем больше будет награда.

Мы, Достопочтимые, известны своим самообладанием. Контроль, лишения, боль… такие вещи могут доставить огромное удовольствие.

Ее жизнь принадлежит мне.

Я буду смаковать ее, как захочу.

Снова смотрю на нее. На этот раз она застывает, как кролик, пойманный взглядом волка.

– Почему ты так холоден? – шепчет она себе под нос, думая, что я ее не слышу. Она не понимает, что меня научили слышать вещи, которые обычные смертные никогда не уловят.

Я игнорирую ее вопрос. Она застывает и смотрит в сторону, с ее губ срывается раздраженый хрип. По крайней мере, она перестала дрожать. Это хорошо.

Мы идем дальше, и факел плюется и потрескивает, ярко пылая в темноте. Только Облако нарушает тишину, издавая что-то похожее на раздраженное рычание.

Мне больше не холодно.

И с каждой минутой мое желание усиливается, как лесной пожар, пойманный ветром.

Я никогда в жизни не горел так сильно.

Рано или поздно что-то вырвется наружу.

Глава 19

Амали

Остальную часть пути Кайм почти не разговаривает. Он снова превратился в отстраненного, безмолвного ассасина, а его лицо стало холодной, непонятной маской.

Время от времени я украдкой поглядываю на него. Время от времени наши глаза встречаются, и я не вижу ничего, кроме тьмы в его взгляде.

Бесконечная жгучая тьма. Я могу потеряться в этом взгляде. Это словно кошмарный сон, и если смотрю на него слишком долго, у меня кружится голова и охватывает чувство невесомости, как будто я плыву.

Этот взгляд…

Не знаю, что это значит, но все тело охвтывает странная дрожь..

Я беспокоюсь.

Но мне больше не холодно.

Что это за чувство?

Факел в моей руке ярко горит, его тепло проникает в каждую клетку меня. На мне нет ничего, кроме огромной рубашки Кайма, и его пьянящий аромат охватывает меня, смешиваясь со слабым медным привкусом крови. Я заправила ткань под свой зад и на промежность, но рубашка недостаточно длинна, чтобы покрыть все, и время от времени, когда конь ступает по чему-то грубому или крутому, кожаное седло упирается в мои очень чувствительные нижние части, приводя этим в тихое безумие.

Это нечестно.

Учителя в гареме настраивали мое тело на то, чтобы жаждать определенных ощущений, но они никогда не позволяли мне испытать истинное освобождение. Они всегда держали меня на грани, наслаждаясь моим бессилием, забавляясь разочарованием.

Теперь я в плену у другого человека, и его присутствие сводит меня с ума.

Его глаза – темный огонь.

Его черты лица – алебастровое совершенство, суровое и ужасающе прекрасное на фоне потусторонней пещеры. Он движется так же бесшумно и грациозно, как снежный барс, ни разу не замедляя шага, даже когда мы проходим мимо больших валунов или длинных игл минерального камня, которые торчат из пола пещеры, как гигантские своенравные копья.

Украдкой я поглядывала на его широкую обнаженную грудь, скульптурные, разрисованные чернилами руки.

Эти руки обнимали меня так много раз, что я привыкла к этому чувству. Обычно холодные, как лед, но однажды они были теплыми.

С моих губ срывается мягкий дрожащий вздох.

Я наблюдаю, как напрягаются мышцы его рук и спины, когда он движется впереди, ведя Облако через узкую часть пещеры.

Я никогда в жизни не видела столь совершенного мужского образца. Даже наши охотники на тигров, которые могут сбить дикую гну с ног и бегать по лесу целый день, не останавливаясь для отдыха, сложены не так хорошо, как этот мужчина.

Он красивый монстр и сводит меня с ума.

Я пытаюсь подавить хныканье, которое грозит сорваться с моих губ. И изо всех сил стараюсь скрыть от него свое возбуждение, но подозреваю, что он знает.

Ничто не ускользает от его взгляда.

И от этого проклятого седла никакой гребаной пользы.

Если бы мы так не торопились попасть в Венасе, я бы использовала все свои плотские навыки и соблазнила этого мужчину. Я определенно произвожу на него впечатление. Ему было тяжело на протяжении большей части этого проклятого путешествия, и если я чему-то научилась во дворце, так это тому, как доставить удовольствие мужчине. Я просто не встречала мужчин, которых хотела бы удовлетворить…

До нынешнего момента.

Проклятый Кайм.

Я ерзаю в седле, перекладывая факел в другую руку, давая усталой левой руке отдохнуть. Мои ноги и зад снова начинают болеть, и усталость просачивается в кости. Понимаю, почему Кайм хотел, чтобы я осталась на лошади. Я бы ни за что не смогла угнаться за его темпом.

Мои веки начинают опускаться.

Я так устала.

– Мы почти пришли, – внезапно говорит Кайм, и его голос звучит холодным эхом, которое продирается сквозь мою усталость. Пещера резко сузилась, и излучина ручья, по которой мы следовали большую часть нашего путешествия, исчезла, оставив после себя слой крупного песка.

– Тебе нужно будет спешиться. Здесь потолок становится низким.

– Ох. – Я без возражений соскальзываю со спины Облака, стремясь выбраться из этой проклятой огромной кроличьей норы.

Я устала. Замерзла. Голодна. Дезориентирована и страдаю клаустрофобией. Мне нужно снова увидеть небо.

И я начинаю думать о Венасе. Меня охватывает будоражащий трепет.

Я еду домой.

И начинаю задыхаться.

Несколько дней назад я искренне верила, что больше никогда не увижу Комори.

– Иди вперед. Мне нужно вести лошадь. – Рука Кайма касается моей поясницы, пока он ведет меня к темному туннелю. Мое сердце замирает. Я остро ощущаю на себе его взгляд.

Мое тело дрожит от сдерживаемого желания, но я могу лишь молчать и смотреть прямо перед собой в темноту.

По обе стороны от меня каменные стены сужаются в узкий проход, шириной едва ли в два человека.

Я сомневаюсь. В груди возникает искра страха, а сердце начинает колотиться. Темные каменные стены надвигаются на меня.

Внезапно мне становится трудно дышать. Я никогда раньше не была в таком тесном, ограниченном пространстве.

– Давай, – говорит Кайм, его голос звучит, как тихий рокот, который проносится сквозь меня. – Нечего бояться. Ты будешь удивлена тем, что на другой стороне.

Пламя факела мерцает и почти гаснет. Он практически выгорел и превратился в не более чем тлеющий обрубок. Я едва могу разглядеть дорогу внизу.

– Скоро он тебе не понадобится.

Иногда мне кажется, что он может читать мои мысли.

Я делаю глубокий вдох и иду вперед, мои ноги хрустят по холодным, рыхлым камням. Я смотрю через плечо и вижу, как Кайм ведет Облако через узкое пространство. Голова лошади опущена, и Кайм каким-то образом убедил ее согнуть колени.

Он говорит на древнем горном языке, и его голос такой глубокий, низкий и восхитительно успокаивающий, что от него по моей коже пробегают мурашки.

Я вздрагиваю.

Это должно быть колдовство.

Я понимаю, почему лошадь так послушна.

Если бы Кайм командовал мной этим голосом, я, вероятно, сделала бы для него все, что угодно.

Когда прохожу по особенно узкому участку прохода, что-то попадает в мой факел, и он вылетает из руки. Падает на землю и рассыпается, погружая нас в темноту.

Я замираю.

Конь нервно фыркает. Я чувствую его горячее дыхание на спине.

– Все в порядке, Облако. Мы почти у цели. – Голос Кайма становится тише и более успокаивающим, побуждая коня сохранять спокойствие.

Цок, цок.

Облако движется дальше.

Как и я.

Я моргаю.

В конце туннеля что-то есть.

Это свет?

Я начинаю идти быстрее, проводя рукой по каменной стене, чтобы не потерять равновесие. Свет становится все ярче, пока я не начинаю хорошо видеть. Мы покидаем узкую часть позади, и Облако радостно щелкает, когда потолок пещеры поднимается все выше и выше…

И заканчивается.

Внезапно я смотрю на сверкающее ночное небо. Луна большая и яркая, освещает окрестности холодным серебристым светом.

Перед нами стеклянное озеро. Вода в нем – это совершенно неподвижное зеркало, в котором отражаются все детали звездного ночного неба.

Но озеро не совсем темное. Оно светится.

Крошечные точки ярко-синего цвета появляются по краям озера, сливаясь с отражениями звезд.

У меня перехватывает дыхание.

– Это колдовство?

Кайм идет прямо мимо меня, подводя лошадь к кромке воды. Конь опускает голову и пьет, отчего поверхность покрывается рябью.

Он оборачивается, и лунный свет освещает его неестественно бледную кожу.

Дыхание замерло в моей груди.

Его глаза – два черных озера, в тысячу раз глубже и темнее, чем ночное небо над головой.

Если бы смерть имела смертный облик, она выглядела бы вот так.

– Это не колдовство. – Уголок его рта изгибается вверх. – В воде есть крошечные существа, которые светятся ночью. Их тысячи и тысячи. Они также есть на Побережье Костей, но там они светятся зеленым, а не синим.

Крошечные существа?

Я в изумлении качаю головой, чувствуя себя ничтожной и одинокой. И только начинаю понимать, что очень мало знаю о мире за пределами священного Комори.

Но это неважно.

Я иду домой к своему народу.

Я цепляюсь за эту мысль, как если бы она была последней, черпая энергию и волны эмоций, которые она приносит – страх, волнение и нервозность.

Как жили люди после того, как меня схватили?

Что они сделают со мной?

На мгновение я почти забываю, что нужна Кайму для его таинственных целей. Он оставляет Облако у кромки воды и движется ко мне.

К моему полному потрясению, смертоносный ассасин садится рядом со мной, небрежно вытянув ноги. Я смотрю вниз и вижу широкую гладь его груди и плечей. Повязка на левом плече ослабла и износилась – она начала сползать.

Если рана и беспокоит его, то он, конечно, не показывает этого. Он напоминает мне одну из тех редких и опасных белоснежных горных кошек. Красивые на вид, но непредсказуемые и совершенно неукротимые.

– Ч-что ты делаешь?

– Мы почти достигли Комори. И хорошо провели время, но даже мне иногда нужно отдохнуть. – Он похлопывает по земле рядом с собой. – Садись.

Я смотрю на него с сомнением.

– Я не собираюсь кусаться, Амали.

Я неловко ерзаю, когда желание, тревога и нетерпение борются в моей груди. Насколько мне известно, сейчас вся моя деревня может быть атакована.

Но Кайм, похоже, нисколько не обеспокоен. Вместо этого он выглядит почти… расслабленным.

Я подавляю эмоции и опускаюсь на землю рядом с ним, заправляя длинный подол рубашки себе под зад. В его руках появляется сверток ткани. Кайм быстро разворачивает его и предлагает мне содержимое.

Есть два куска твердого сыра, странная колбаса и длинный коричневый квадрат, похожий на полированный камень. Что это такое? Оно вообще съедобно?

– Где ты все это взял? – спрашиваю я. У меня начинает выделяться слюна. Мой желудок издает громкое злобное рычание. Все эти события: побег, верховая езда и то, что адские волки чуть не убили меня, – разжигают аппетит.

– Мы проезжали несколько рынков, покидая Даймару, – пожимает плечами он, беря кусок сыра. Другой он передает мне. – Попробуй. Это кувеборг. Думаю, из гор вокруг Эдалии. В столице он пользуется большим спросом.

Жадно беру сыр и запихиваю в рот. Он соленый, сладкий, ореховый и острый одновременно. Голод берет верх, и я сьедаю весь кусок.

Кайм дает мне ровно половину колбасы. Она восхитительно жирная и острая – именно то, что мне нужно.

Когда я доела, он ломает любопытный коричневый квадрат пополам и предлагает мне кусок.

– Что это? – Я смотрю на брикет с подозрением. Он холодный, твердый и не сильно пахнет.

– Попробуй. – Кайм откусывает свою половину и медленно жует.

На мгновение я замираю от вида его крепкой челюсти, пока он прожевывает кусок. Меня тянет к его губам, таким же бледным, как и все остальное. Я пытаюсь представить, каково было бы прикоснуться к нему, почувствовать его губы на своей голой коже.

Я прикладываю коричневую полоску к губам и слегка откусываю. Вещество твердое, но как только попадает в мой рот, оно начинает таять.

И оно… сладкое.

Густое, сливочное, мягкое, горькое и очень вкусное.

Что это? Почти греховный вкус.

Я не понимаю, как Кайм может просто кусать свой кусок и пережевывать его так механически, как будто это не более чем кусок сухого черствого хлеба. Разве он не наслаждается едой?

Я позволяю этому брикету таять во рту, смакуя каждый кусочек.

– Осталось еще что-нибудь? – Слова невольно срываются с моих губ.

– Хм. – Ответ Каима веселый, снисходительный и до ужаса загадочный. Только он может сделать такое выражение лица. Почему-то он смотрит на мой рот. От его пристального взгляда у меня в животе порхают бабочки.

Жар поднимается к моему лицу и груди, свертываясь в моем животе и просачиваясь в мою плоть, которая прикрыта только тонкой полоской ткани.

– Что? – Мой голос – надломленный шепот.

Кайм протягивает руку.

Я замираю.

Его большой палец касается моей щеки. Его перчатки исчезли, и кожа казалась теплой.

Ощущение его твердого мозолистого большого пальца, скользящего по моей нежной коже, словно удар током.

– Похоже, ты ешь неаккуратно. – Он одарил меня загадочной почти улыбкой, отдергивая большой палец, показывая полоску восхитительного растаявшего вещества на своих бледных пальцах.

– Это называется шоколад, – бормочет он, глядя на мои губы. – Мидрианцы привозят его у пиратов, которые плывут по Луксланскому морю.

Предположительно пираты переправляют его из Иншада. Это опасное дело. Они называют это кровавой пищей. Многие умерли из-за шоколада. Боюсь, это все, что у меня есть. Тебе повезло вообще попробовать. Это редкость и невероятно дорогая, а слишком много его не приносит пользы.

– Это вызывает привыкание, – выдыхаю я, облизывая губы. – Как что-то такое вкусное может быть вредным?

Кайм не отвечает. Он меня не слышал? Его глаза странно блестят, как будто в них пролилась капля глубокого звездного неба.

Он наклоняется вперед. Его запах окружает меня: сочетание иголок сосны, утренней росы, первых зимних морозов и подводного течения чего-то темного, загадочного и, несомненно, мужского.

Его губы касаются моей мочки уха.

– Иногда трудно понять, что для тебя хорошо, а что плохо.

От теплой ласки его дыхания у меня по спине пробегает приятная дрожь. Мое тело отвечает его собственному желанию. Я поворачиваюсь к нему, протягивая руку. Не знаю почему. Я просто хочу прикоснуться к нему.

Он ловит мое запястье твердой, но нежной хваткой.

– Позже, – рычит он, лаская мою ладонь подушечкой большого пальца.

Этот простой маленький жест вызывает у меня мурашки по коже.

Я знаю, что это.

Это приглашение.

Но это еще не все.

Это заявление о намерениях.

– Я достаточно отдохнул, – заявляет Кайм, осторожно отпуская мою руку. Разочарование и тоска кружатся во мне. – Нам нужно идти. Мы почти на южном конце Комори. Есть еще несколько способов добраться до твоей деревни. – Его лицо темнеет. – Мы можем встретить сопротивление.

– И ты будешь сражаться, – мягко говорю я, прекрасно зная, что Кайм принесет быструю смерть любому мидрианцу, который встретится на его пути.

– Мы с тобой заключили сделку, Амали. Я буду защищать твой народ любой ценой.

Странно, я думала, он согласился только для того, чтобы помочь мне предупредить моих людей. Я ничего не помню о защите.

Не то чтобы я жалуюсь. Наличие Кайма на моей стороне – даже если оно на его условиях – выходит за рамки того, что я когда-либо могла себе представить.

Второй раз в жизни я больше не чувствую себя бессильной.

Я смотрю на грязные повязки, обмотанные вокруг его левого плеча.

– По крайней мере, позволь мне закрепить повязку, прежде чем мы уйдем.

– И так заживет, – повторяет он немного раздраженно.

– Не будь упрямым, – рычу я, повторяя его предыдущие слова. – Честно говоря, все вы, мужчины, одинаковы, когда дело касается ран, болезней и тому подобного. Почему так трудно позволить, чтобы о тебе позаботился кто-то другой?

Брови Кайма нахмурились в смятении.

– Я такой же упрямый, как они? Как люди? – многозначительно говорит он.

– Нет. Ты еще хуже, – рявкаю я. – Дай мне это сделать. Ты не пойдешь сражаться с мидрианцами, пока я не поправлю повязку. В самом деле, Кайм. Это меньшее, что я могу сделать.

– Хорошо. – Он поднимает темную бровь и загадочно смотрит на меня. Затем он слегка приподнимает руку, демонстрируя мне скульптурное совершенство своего тела. Наполовину расписаный черный змей на его руках смотрит на меня. В некоторых местах чернила настолько плотные и темные, что блестят в лунном свете.

Я с трудом верю, что он позволяет мне это делать, и все же это кажется совершенно естественным. Где-то по пути между нами что-то изменилось. Я этого не понимаю, но не могу сопротивляться.

Я снова сомневаюсь. Мои руки дрожат.

– Давай, – протягивает Кайм, казалось, более чем довольный собой. – Как уже сказал, я не кусаюсь.

– Не хочешь кусать или не будешь кусать?

– Не хочу. Во всяком случае, не тебя… – он приподнимает хитрую темную бровь, – если, конечно, тебе не нравятся подобные вещи.

Нравятся?

Мои внутренности скручиваются, когда я пытаюсь представить, каково было бы чувствовать его губы, его рот… и даже его зубы на моей голой коже.

– Заткнись и позволь мне закрепить повязку, – рявкаю я, когда мои щеки заполыхали жаром.

Кайм просто наклоняет голову, глядя на меня темным непроницаемым взглядом.

Я начинаю думать, что он всегда будет так смотреть на меня. И начинаю к этому привыкать.

Моча размышляю, могу ли я вообще получить удовольствие от его укусов.

Глава 20

Амали

К счастью, мои пальцы перестают дрожать, когда я разворачиваю грубую повязку и исследую рану Кайма. Я вздрагиваю, отрывая жесткую ткань и обнажая рваную красную рану.

У меня перехватывает дыхание.

Это не порез, это изуродованное месиво из разорванной плоти и кожи. Как будто его несколько раз ударили ножом в одно место, а потом укусили. Рана очищена, но сильно кровоточила. Полоски засохшей крови окрашивают его бледную кожу, смешиваясь с замысловатой татуировкой змеи, которая обвивается вокруг его руки.

– Ты ничего не говорил о том, как все это ужасно, – ворчу я, внезапно почувствовав к нему жалость.

Видите ли, даже загадочные и безжалостные убийцы время от времени заслуживают небольшого сочувствия

– Я все еще двигаюсь, – пожимает плечами Кайм.

– Не пытайся казаться крутым. – Я качаю головой. Он напоминает мне мужчин в моей деревне – то, что они все становятся грубыми, ворчливыми и угрюмыми, когда о них заботятся. – Для раны нужна припарка из отварного змеиного листа. Иначе есть риск заражения.

– Я ценю твое бесокойство, но заражения не будет.

– Как ты можешь быть так уверен?

– Я не заражаюсь инфекциями, – категорично заявляет Кайм. – И исцеляюсь быстрее, чем большинство. Просто перевяжи. Нам нужно двигаться дальше.

Конечно, у него неестественно быстрое исцеление. Я мысленно добавляю его к моему растущему списку волшебных сил Кайма.

– Ну, я все равно могу промыть и положить сюда змеиный лист. Ты уверен, что будешь…

– Я буду в порядке, – холодно говорит он.

– Тебе повезло, я не брезглива. – Я быстро разворачиваю повязку и скатываю ее. Ткань жесткая от засохшей крови, но годится.

Я начинаю обматывать ее вокруг плеча Кайма, начиная с неприятной раны, покрываю рваную плоть, свернувшуюся кровь и покрытую обсидиановыми чернилами алебастровую кожу. Мои пальцы покалывают, пока работаю. И я остро ощущаю тепло его кожи, жесткие контуры мышц плеча и бицепса.

Отчасти он говорил правду.

Он наполовину смертный.

Как иначе он мог быть таким теплым и истекать обычной красной кровью?

– Так-то лучше. – Плотно заматываю повязку и завязываю, аккуратно прикрывая рану. – По крайней мере, ты не будешь истекать кровью, пока убиваешь людей.

Кайм фыркает. Его губы почти – почти – изгибаются в улыбке, но затем выражение его лица становится жестким.

И вот момент утерян.

Он встает на ноги.

– Пора идти, Амали. – И протягивает руку.

Я вкладываю пальцы в его ладонь, и Кайм без труда поднимает меня на ноги. Его рука сжимается вокруг моей…

Затем он притягивает меня к себе.

Наши тела соприкасаются.

Его скульптурный торс прижимается ко мне, и я чувствую каждую линию, изгиб и плоскость через грубую ткань его туники. Его туника. Которая одета на мне сейчас. Которая пахнет им. Мои проколотые соски невероятно чувствительны от ощущения его гладкой алебастровой кожи.

Это пытка.

Прямо сейчас я нахожусь где-то между холодными глубинами подземного мира Лока и блаженным небом Селиз.

– Отлично, Амали. – Он одобрительно смотрит на свое плотно забинтованное плечо. Затем встречается со мной глазами, и я нахожу его таким подавляющим, что почти отворачиваюсь.

Но не могу.

Он поймал меня в ловушку своим темным колдовством. Я не могу оторваться.

Вместо этого я еще немного прижимаюсь к нему, желая почувствовать его обнаженную кожу своей.

Мое тело дрожит от дикой энергии. Я прогибаю спину и прижимаюсь нижней частью живота к явной выпуклости в его штанах. Давление его эрекции посылает горячую волну желания в лоно. Между бедрами истекает влага.

Я не могу этого вынести.

Кайм глубоко вздыхает. Он берет пальцами мой подбородок, запрокидывает голову и смотрит мне в глаза, требуя моего пристального внимания. Он проводит пальцами по моим волосам, по покалывающей коже головы и вокруг шеи, его хватка крепкая и властная. В этот момент в нем нет ничего нежного.

Его ноздри раздуваются.

А губы слегка приоткрылись.

Его глаза самого глубокого темного цвета, которые я когда-либо видела. Чем дольше я смотрю в них, тем больше чувствую, что плыву – это как если бы внешний мир застыл во времени, а мы с ним последние живые существа.

Колдовство.

И мощное.

С моих губ срывается слабый всхлип. Я вся дрожу.

Медленно он подносит мою руку ко рту и целует ее, лаская губами мои пальцы.

О милейшая Селиз.

Если так хорошо его губы ощущаются на моей руке, тогда каково было бы чувствовать, если бы он?..

– Давай отвезем тебя домой, тигландер, – бормочет он, осторожно отстраняясь, – думаю, самое время.

Я онемела, мое сердце вырывается из груди, я смотрю на него, гадая, как такое могло случиться.

– Мы еще не закончили, – хрипло говорю я.

– Нет, не закончили, Амали. – Его глаза темнеют.

Мой разум выходит из-под контроля.

Теперь я начинаю верить, что все, через что меня заставили пройти во дворце, – это настройка моего тела, превращающая меня в инструмент, служащий их целям…

Возможно, это произошло по разным причинам.

Меня учили, как доставить удовольствие императору, но боюсь, что вместо этого сдамся этому мужчине.