Текст книги "Отважная бродяжка"
Автор книги: Анна Грейси
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
Глава 8
– Что это? Выглядит аппетитно.
Кейт не успела и слова вымолвить, как Джек поддел пальцем кремовую массу и сунул лакомство в рот. Она прижала руку к губам, безуспешно пытаясь подавить смех, и в конце концов открыто расхохоталась, увидев, как в его глазах сначала появилось неверие, а потом отвращение. Джек выбежал из кухни, и Кейт услышала, как он отплевывается, пытаясь очистить рот от гадкого вкуса ее последнего домашнего изобретения.
Кейт повалилась на стул и смеялась, пока по щекам не потекли слезы. Так ему и надо. Он весь день болтался на кухне, забегая и выбегая без всякой видимой причины, – просто-напросто подглядывал! Несколько раз она спрашивала, не желает ли он чего, но в ответ получала лишь грубое бурчание! Разве кухня принадлежит не ему? Да тебе, дурачок, тебе! Ей это прекрасно известно!
Подобное поведение обычно не слишком докучало Кейт, но с утра, как назло, выдался один из тех самых дней. Сначала птичье гнездо свалилось по дымоходу прямо в бульон, который только-только заблагоухал всем богатством своего аромата. Потом тесто – сегодня был день выпечки – упрямо не желало подниматься. Вдобавок кухня вот уже несколько дней была забита влажным бельем.
И ко всему прочему она не высыпалась с тех пор, как произошел тот несчастный случай. В этом тоже был виноват Джек!
Кейт виделась с ним только за завтраком, и ни единой живой душе не призналась бы, что по утрам вспоминает, как дышать, только когда Джек, прихрамывая, входит на кухню с предательскими белыми линиями вокруг рта, вызванными болью. Они оба знали, что он – твердолобый упрямец! – получит-таки серьезную травму: вопрос лишь во времени.
Прошлая ночь оказалась худшей из всех: она то видела его во сне, то переживала за него – и проснулась в сильнейшем раздражении. А потом этот скверный человек прокрался на кухню! И вертелся под ногами! Весь день! Наблюдая за всеми ее неудачами!
Теперь-то справедливость восторжествовала, и его отплевывание звучало для нее сладчайшей музыкой. Не переставая смеяться, Кейт промокнула глаза краешком фартука. Джек снова появился на кухне, вытирая кривившийся от стойкого послевкусия рот.
– Вы пытаетесь меня отравить? – Он снова поморщился и вытер рот носовым платком. – Что за гадость вы мне подсунули, черт побери?
– Спермацетовое масло [25] [25]Спермацет – воскоподобное вещество, получаемое при охлаждении жидкого животного жира (спермацетового масла), заключенного в фиброзном мешке в голове кашалота. Прежде спермацет ошибочно принимали за сперму кашалота (отсюда название).
Содержание собственно спермацета в спермацетовом масле колеблется от 8 до 20 %. Его отделяют вымораживанием и фильтрованием или кристаллизацией из растворителей. Спермацет содержится также в сале кашалота; в этом случае сало-сырец вначале вытапливают и из полученного жира охлаждением выделяют спермацет. Кристаллизируется спермацет при 6°C, затем его очищают от жирной фракции отпрессовкой и путем нагревания со щелочью.
В XVIII в. из спермацета изготовляли свечи, позднее его использовали как смазочный материал и основу для приготовления кремов и мазей. Сейчас, в связи с прекращением добычи кашалотов, спермацет больше не добывается и не применяется.
[Закрыть], белый воск и миндальное масло, – перечислила она сквозь смех. – Я еще не успела добавить лимонное масло и лимонный сок.
– Спермацетовое масло? – выдавил он. – Вы собирались скормить мне китовый жир?! Им же заправляют лампы!
Кейт снова захихикала. Она-то всего лишь пыталась приготовить средство от веснушек по новому рецепту.
– Обычно я не кормлю джентльменов кольдкремом [26] [26]Кольдкрем – мазь для смягчения кожи, состоящая из спермацета, воска, миндального масла и других примесей.
В фармакопее носит название unguentum Galleni, по имени древнего врача Галлена, впервые его приготовившего – представляет ароматизированную эмульсию воска и спермацета в равных количествах и какого-либо масла, обыкновенно миндального, в количестве равном употребляемой воде. Приготовляется К. следующим образом. Берут 28 грамм воска, 28 грамм спермацета; сплавляют их на водяной бане, к сплаву прибавляют 500 грамм миндального масла, нагревают до полного растворения; сняв с бани, начинают прибавлять розовую воду тонкой струйкой, постоянно взбивая метелкой или каким-либо другим инструментом до тех пор, пока не прибавят 500 грамм. Прибавление воды должно по временам прекращать и массу сильно взбивать. Когда вольют всю воду, приливают эссенции, аромат которой желают придать К., и еще раз взбивают. Затем раскладывают в баночки, где К. застывает в твердую массу, и в таком виде пускают в продажу.
Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона
[Закрыть], какими бы голодными – или прожорливыми – они ни были.
– Кольдкремом?
– Кольдкремом.
– Гм!
Он отвернулся, а его уши слегка порозовели.
Кейт снова хихикнула.
Джек беспокойно переступал с ноги на ногу, потом наконец заговорил:
– Налейте себе чашку кофе и сядьте, мисс Фарли. Я хочу с вами поговорить, – произнес он серьезным тоном.
Кейт принесла две чашки и поставила их на стол, стараясь удержать бесстрастное выражение на лице. Наконец она посмотрела ему в глаза. Джек отвел взгляд, и в ее глазах тут же погасло все веселье. Разговор действительно предстоял нешуточный.
– Ваш брат… говорите, он снова смог владеть ногой?
– Да, полностью, – прошептала она, чувствуя, как ускоряется пульс.
– И только благодаря лечению, которое вы мне описали?
– Да, – подтвердила Кейт, изо всех сил скрывая растущее ликование.
– И вы, стало быть, считаете, что подобное лечение поможет и моей ноге?
– Я не знаток в медицине, но да, полагаю, поможет. – Она судорожно сглотнула. – Во всяком случае… сказать, совершенно ли восстановится ваша нога, я не могу, но верю, что вам станет гораздо лучше.
– Судя по вашему брату.
В голосе его звучал изрядный скептицизм, но Кейт заметила и искорку надежды. Пора сказать ему правду, которая, вполне возможно, будет стоить ей его уважения. Но если это убедит Джека испытать ее метод лечения, он, вероятно, полностью поправится. А значит, надо рискнуть – выбора не оставалось.
– Не только по нему – было много других примеров.
– Других?
– Да, я видела, как подобным образом лечили сотни наших солдат, и почти в каждом случае наблюдалось улучшение.
– И эти сотни раненых солдат, разумеется, находились в той самой деревне в… где, вы сказали, вас нашла моя бабушка – в Бедфордшире?
– Нет, конечно, нет, все это я видела в Испании и Португалии.
В его взгляде появилось недоверие.
– Вы были в Испании и Португалии?
Она кивнула.
– Во время войны?
– Да.
– Когда?
– Последние три года.
– Одна?
Кейт покраснела.
– С отцом. И братьями, когда было возможно.
– И чем там занимался ваш отец? Он же был слишком стар для службы в армии.
– Мой отец почувствовал, что на Пиренейском полуострове в нем нуждаются больше, чем в приходе в Бедфордшире.
– То есть он упаковал свою Библию и отправился на войну? – скептически произнес Джек.
– Да, именно так. Хотя, чтобы все это понять, нужно знать моего отца. Как только он что-то решал, переубедить его было невозможно.
– А вы-то что?
Кейт с некоторым удивлением воззрилась на него.
– Я, разумеется, отправилась с ним. Хотя он и был блестящим ученым, в ведении хозяйства оставался безнадежно беспомощным. Ему было совершенно неведомо, как обеспечить себя жильем или едой, или еще чем-то, столь же необходимым для жизни в раздираемой войной стране.
– А вы, получается, знали?
– Ну да, конечно, – изумленно взглянула она на него и покраснела, понимая, что просто хвастается. – Возможно, не с самого начала, но я очень быстро этому научилась. А как только немного освоила язык, стало гораздо проще.
– Невероятно. Вам было… сколько же лет вам было… семнадцать, восемнадцать?
– Сперва, да.
– И вы не возражали?
Она удивленно распахнула глаза.
– Нет, я вовсе не возражала. – Она поморщилась. – Вспомните хотя бы мои неженственные руки. Боюсь, это признак того, что я всегда была отчаянной сорвиголовой. Кочуя с места на место следом за армией, я пережила наилучшие моменты в своей жизни… Вижу, вы шокированы.
– Нет, вовсе нет. Но… разве вам не было трудно?
Джек был знаком с несколькими офицерскими женами, что последовали на войну за мужьями, но они не преминули окружить себя слугами. Вдобавок их защищали супруги. А у Кейт, судя по одежке, в которой она сюда прибыла, прислуги почти не имелось.
– О, естественно, временами так хотелось оказаться где-то в другом месте, а не спать в грязной, кишащей паразитами постели или часами скакать под проливным дождем или палящим зноем – я же обычный человек! Но, по крайней мере, мне никогда не бывало скучно. Всегда находились какие-нибудь дела, да и было с кем поговорить.
Она не могла объяснить ему, как чуть ли не радовалась подобным неудобствам, ведь они подчеркивали ее полезность для отца, заставляли его впервые в жизни ценить свою дочь.
– Но опасность. Ваш отец разве не подумал об этом?
– О, разумеется, подумал! – возмутилась она его намеку. – Да он больше недели продержал меня в палатке в Бадахосе [27] [27]Бадахос (исп. Badajoz) – город в Испании, автономное сообщество Эстремадура, центр одноименной провинции. Муниципалитет находится в составе района (комарки) Бадахос. Расположен на границе с Португалией.
16 марта 1812 года Веллингтон обложил Бадахос. Штурм 6 апреля обошелся в 4800 убитых и раненых (против 1500 убитых и раненых и 3500 пленных у французов). Хуже того – рассвирепевшие солдаты устроили кровавый погром города. Около суток офицеры и жандармы не могли обуздать всплеск самых темных солдатских инстинктов. Именно ко времени сразу после Бадахоса относятся самые известные высказывания Веллингтона о том, что его солдаты – «подонки общества».
[Закрыть].
У Джека перехватило дыхание.
– Вы были в Бадахосе!
Невероятно! Сначала там велась кровавая осада, а после разразилась чудовищная бойня! И отец защищал дочь от неистовой, обезумевшей от резни армии каким-то куском парусины!
– Да, и в Сьюдад-Родриго [28] [28]Сьюдад-Родриго (Ciudad Rodrigo) – см. примечание к главе 5.
[Закрыть], и в местах других битв, теперь уже знаменитых. Но во время сражений я всегда находилась в тылу, – гневно проговорила она. – Несколько офицеров поговорили с отцом, и он стал настаивать, чтобы я держалась подальше от поля боя.
– И правильно делал! – пробурчал Джек, у которого волосы вставали дыбом при одном воспоминании о кровавейших случаях, свидетелем которых он стал на войне.
– Да, но какой от этого прок? Разве могла я ухаживать за ранеными, находясь все время далеко в тылу?
– Ухаживать за ранеными? – недоумевал он.
Кейт покраснела, понимая причину его удивления. Он посчитал ее бесстыдной. Гарри тоже не мог поверить, узнав, что она помогала раненым солдатам, а не только своим братьям. Он кипел от ярости, запрещая ей впредь заниматься столь непристойным делом. Когда же она отказалась, он поджал губы и в бешенстве удалился. Видимо, Джек Карстерз испытывал схожие чувства. Ну что ж, если его мнение о ней ухудшится, – не велика потеря, раз он снова сможет ездить верхом.
– Но ведь я должна была хоть как-то помогать: рабочих рук не хватало. Так я и познакомилась с маврским лекарем. – Кейт серьезно посмотрела на Джека. – Вот почему я столь твердо верю в его методы лечения.
Джек потянулся через стол и взял своей ручищей ее хрупкую ладошку, нежно потирая большим пальцем огрубевшую кожу на руке этой «сорвиголовы». Он смотрел на ее лицо, отмечая изысканность черт, вздернутый носик, большие невинные глаза, повидавшие столько невзгод и страданий.
– Вы действительно самая удивительная девушка.
Она, словно очнувшись, вдруг почувствовала тепло его руки, ласковые поглаживания загорелого пальца по своей коже, зарделась и неловко отняла руку.
– Ерунда, – отрезала она. Кейт начала убирать со стола чашки, остро ощущая его взгляд, следящий за каждым ее движением. – Вы хотите, чтобы я приготовила масло для лечения? Это несложно – нужно лишь упорство.
Теперь он почувствовал неловкость.
– Может, объясните Карлосу, что необходимо сделать?
– Будет лучше, если я все сделаю сама, – возразила Кейт. – Разумеется, я могу научить Карлоса – это нетрудно, но есть кое-какие тонкости, которые лучше показывать, чем объяснять. Но сначала мне нужно самой убедиться в необходимости такого лечения.
Кейт увидела выражение его лица и покраснела. Он был поражен ее бесстыдством. Ему не стоило так тревожиться: она вовсе не хрупкий цветочек, – хотя лишать его иллюзий ей очень не хотелось.
– Ну… я… – заговорила она, запинаясь. Отвернувшись, Кейт решительно продолжила: – Мистер Карстерз, я не столь невинна, как вы полагаете. Я уже видела мужские тела, ухаживала за многими ранеными, а не только за своим братом. Как видите, переживать вам нечего.
Она старалась не смотреть ему в глаза, щеки ее пылали.
– Так мне начинать готовить масло?
– Нет, нет, я лишь спросил из чистого любопытства, – поспешно заявил Джек, испугавшись ее желания начать лечение немедленно.
– Но вы подумаете об этом.
Он слегка улыбнулся ее настойчивости.
– Подумаю, – согласился он, – но на сегодня у меня еще много дел.
Он встал и вышел из комнаты. Кейт, нахмурившись, провожала его взглядом. Она знала, что никаких дел у него нет. Скорее всего, остаток дня он проведет в мрачном уединении. Будет пить. И наибольшие страдания ему причиняли вовсе не телесные раны. Казалось, он боится надеяться. Что ж, ее надежды должно хватить на двоих.
***
Однако вопреки убеждению Кейт вечер Джек провел не в привычном одиночестве, а пригласил Кейт и Марту в гостиную, где Карлос разжег камин. Когда они пришли, рядом с ним стояла бутылка портвейна, но пьян он не был. Джек налил Кейт и Марте по бокалу хереса, и они, удобно устроившись перед камином, стали вести неспешную беседу. Кейт, поначалу не понимающая его мотивов, вела себя настороженно, но затем расслабилась, осознав, что он действительно старается играть роль радушного хозяина.
Постепенно Джек перевел разговор на недавние события. Его потрясла история девушки, следовавшей за армией, и он пожелал узнать подробности.
– Расскажите мне все же, почему ваш отец потащил вас за собой в армейский обоз?
Джек старался не выказывать гнева. Негоже думать плохо о незнакомом человеке, да еще и отошедшем в мир иной, но Джек не мог простить отца Кейт за то, что тот подверг невинную молодую девушку – пусть и отважную – ужасам войны.
– В обоз? – Кейт улыбнулась. – Вы же не думаете, что я настолько труслива, чтобы сидеть в обозе, битком набитом тяжелым багажом, ворчащими женами и снаряжением! Это же тоска смертная! К счастью, Джемми отыскал для меня небольшую очаровательную испанскую кобылку, и я могла свободно передвигаться, куда мне хотелось.
– Боже милостивый! – потрясенно пробормотал Джек.
Разве никто из родных не вспомнил, что она всего-навсего юная, не знавшая трудностей восемнадцатилетняя девушка?
– О, это намного удобнее, так как я могла ездить, куда требовалось, чтобы присматривать за папой, бывшим порой невероятно рассеянным, а также за багажом, который сопровождал Луис, наш слуга-португалец. И еще, знаете, я всегда успевала занять хорошее место для ночлега и позаботиться об удобствах и горячей пище для родных.
Она улыбнулась, потягивая херес.
– Нам повезло: Джемми безумно любил охоту. Когда мы возвращались в Португалию после Талаверы [29] [29]Талавера (Talavera) – место сражения 28 июля 1809 между англо-исп. армией (19000 англичан и 34000 испанцев) под командованием генералов сэра Артура Уэлсли и Куэста и 46-тысячной франц. армией под командованием маршалов Журдана и Виктора при номинальном руководстве короля Жозефа Бонапарта. Англичане отразили все атаки, потеряв 6000 убитыми и ранеными. Потери испанцев достигли 1200 чел., но цифра вызывает сомнения, поскольку они почти не принимали участия в сражении. Потери французов составили 7389 убитых, раненых и пропавших без вести, а также 17 орудий.
[Закрыть], еды было так мало, что все вокруг, можно сказать, голодали. И вот, только мой желудок уже, казалось, начинал прилипать к спине, как брат подстреливал зайца или другое животное на обед. – Она потерла живот, вспоминая. – Джемми мог даже отступление превратить в охоту.
Разгневанный Джек непроизвольно заерзал в кресле, борясь с внезапным желанием обнять ее. Он тоже сражался при Талавере и потому слишком хорошо помнил то страшное отступление, тех голодающих, тот кромешный ад от невозможности прокормиться. Кейт там даже близко не должно было быть! Сколько же этой малышке пришлось голодать? Он никогда не забудет, какой худенькой и хрупкой она казалась, когда он держал ее на руках в их первую встречу! Как жаль, что он не познакомился с ней раньше. Он бы навсегда оградил ее от опасностей, страхов и голода.
Кейт внезапно зарделась.
– Простите. Я знаю, леди о подобных вещах не говорят.
Джек изумился. Она могла, как бы между прочим, упомянуть о жизни во время чудовищной битвы и об отступлении с изнуренной голодающей армией, а потом покраснеть из-за того, что леди не подобает говорить о желудке. Он с лаской глядел на эту уникальную девушку, малышку Кейт.
– Я был в Талавере, – тихо произнес он.
– Тогда и вы помните ужасный путь назад в Португалию, – кивнула она. – А Колдстримский гвардейский полк воевал в Бусако [30] [30]Бусако (Busaco) – место сражения 27 сент. 1810, в котором Веллингтон намеревался обезопасить свое отступление к Торрес-Ведрас. Англичане и португальцы, числом до 50000, заняли крутой хребет, а французы числом 65000 не нашли ничего умнее, как атаковать их в колоннах. Веллингтон показал им свою «систему» уже в самом классическом варианте – застрельщики на крутом склоне, убийственный мушкетный огонь, контратака в штыки резервов с другой стороны холма. В результате союзники потеряли убитыми и ранеными 1250 человек, а французы – 4500.
[Закрыть]? Там ранили Джемми. Вас тогда ранили в лицо?
– Нет, – он провел рукой по покрытой шрамами скуле, – этот сувенир я получил в Бадахосе.
Они оба замолчали, вспоминая Бадахос. Громко затрещал огонь – развалились сложенные в камине дрова, и от упавшего чурбана вверх к дымоходу взметнулись искры. Марта встрепенулась, а потом снова задремала в своем уютном кресле с подлокотниками. Кейт посмотрела на нее, испытывая угрызения совести: в такой час старушка должна спать в теплой постели, а не ютиться в кресле. Но Кейт не удалось бы ее уговорить – Марта считала себя дуэньей девушки и оберегала ее репутацию, хотя и знала, что охранять уже нечего.
– Вы на удивление спокойно рассказываете о своих жизненных перипетиях, – прервал раздумья Кейт низкий голос Джека. – Разве вам не было страшно, скажем, перед битвой?
– Боже, конечно, я ужасно боялась, – просто ответила она. – Перед каждой битвой я становилась сама не своя: не могла есть, вздрагивала от каждого звука… даже была несколько сварливой.
Его мягкий смех подействовал на нее согревающе.
– Сварливой? И почему же мне так легко в это поверить?
Кейт сморщила носик.
– Да, страх превращает меня в сущую мегеру. Обычно я накидывалась на Бена, отчитывая за то, что он был таким большим, медлительным упрямцем!
Она замолчала и с минуту смотрела на пламя.
– Бен был самым старшим. Он принадлежал к той породе людей, которых нельзя представить куда-то спешащими или чем-то обеспокоенными. Однако он выполнял все столь же быстро, как я или Джемми, но без нашей склонности драматизировать ситуацию.
Она заговорила медленно и сердито:
– «От этакой горячей спешки я только потею, и весь день голова идет кругом», – всегда жаловался Бен Джемми или мне, и отец неизменно бранил его за то, что он коверкает Шекспира [31] [31]Вероятно, речь идет о следующей фразе:
«В чем тайный смысл такой горячей спешки,
Что стала ночь сотрудницею дня?»
У. Шекспир «Гамлет, принц датский», акт 1, сцена 1 (перевод М.Лозинского).
[Закрыть]и упоминает при мне о поте.
В конце ее голос сорвался от волнения.
Джек наблюдал за ней из тени, которая скрывала выражение его глаз. Ай да отец! Не хотел марать уши Кейт словом «пот», а сам потащил ее в места, где кругом лились и кровь, и пот, и случались вещи куда как страшнее.
– Джемми тоже упрекал Бена за его невозмутимость, но он был замечательным братом. Они были такими разными, эти двое, словно ртуть и камень… Нет, не подумайте, я упомянула камень не потому, что Бен был холоден, вовсе нет – он был очень милым, – она заморгала, и губы ее предательски задрожали.
Джек хотел схватить ее в объятия и целовать, пока ее горе и боль не исчезнут. Бедная, храбрая бродяжка!
– Но он так и не увидел Бадахос. Его убили в Сьюдад-Родриго… А вы были в Сьюдад-Родриго?
Он покачал головой.
Она продолжила:
– Я так отчетливо помню свой первый день там. Было очень холодно, замерзший снег хрустел под ногами после ночного мороза. Но утро казалось настолько спокойным, настолько великолепным – прямо-таки идеальным. Знаете, в такую погоду хочется проскакать галопом порядочное расстояние и вернуться домой к горячему завтраку… А потом эту звенящую тишину разорвали пушки. Они все гремели и гремели, – я даже подумала, что у меня лопнут перепонки в ушах, хотя стреляли где-то далеко от меня. И, чтобы не слышать этого грохота, я заткнула уши тряпками… Бена убили на следующий день. Думаю, вы бы сказали, что ему повезло, ведь пуля попала в висок, и он, вероятно, даже ничего не понял перед смертью. – Она закусила губу. – Наверное, вы считаете, будто я не переживаю, раз говорю, что ему повезло, но я видела столько других жутких способов…
Джек не смог больше сдерживаться: ему необходимо было дотронуться до Кейт. Он потянулся и взял в свои теплые руки ее ледяные ладони.
– Ему повезло, Кейт. Лучше уж умереть так, внезапно, под открытым небом, в пылу битвы.
Он отогревал ее руки в своих.
Кейт с Джеком погрузились в молчание. Лишь потрескивание огня да тихое, мерное посапывание Марты нарушали наступившую тишину. Большие пальцы Джека в безмолвном утешении поглаживали кожу девушки.
– А как умерли Джемми и ваш отец?
Она несколько мгновений пыталась сдержать слезы, потом тихо ответила:
– Их обоих подстрелили на пути в Саламанку [32] [32]Саламанка (Salamanca) – см. примечание к главе 5.
[Закрыть]. Помните, тогда наши и французы шли параллельно друг другу и время от времени стреляли, чтобы разогнать скуку?
Он кивнул. Они оба побывали в одних и тех же местах, и все-таки не встретились.
– Джемми ранило в грудь, а вскоре папу – в живот. Обе раны оказались смертельными. Тряска в повозке была для них невыносима, поэтому мне пришлось найти опустевшую ферму, и там я оставалась с ними, пока оба не умерли.
В этом простом заявлении сквозило такое вселенское горе, что Джек почувствовал, как ухнуло его сердце.
– Думаю, вам пора спать.
Он поднялся, протянул руку, чтобы помочь ей встать, потом вдруг обнял ее и крепко прижал к своему большому теплому телу.
Это объятие было почти бесстрастным, лишь защищающим и успокаивающим своей силой и теплом, и она прижалась к Джеку, слушая биение его сердца, желая, чтобы эта минута длилась вечно. Кейт не думала, что когда-нибудь кто-то снова вот так ее обнимет, и отчаянно держалась за Джека, наслаждаясь его теплом, силой и нежностью.
Он нагнулся, мягко приподнимая ее лицо к своему. Они смотрели друг другу в глаза, потом он склонил свою темноволосую голову, и их губы встретились в долгом нежном поцелуе.
Марта всхрапнула во сне и зашевелилась, просыпаясь. Джек с Кейт мигом очутились в разных углах комнаты: Кейт помогала встать старой няне, а Джек небрежно прислонился к стене, и его лицо снова скрыла тень.
***
«Скорее всего, это портвейн», – в сотый раз повторяла про себя Кейт, когда, готовя прессованный творог, отделяла массу от сыворотки. С того вечера они почти не разговаривали. По правде говоря, Джек всеми силами избегал ее. Кейт догадывалась, что он сожалеет о порыве, заставившем поцеловать ее. И, хотя она никогда не стала бы жалеть о таком волшебном мгновении, она понимала, что должна.
Поэтому Кейт решила забыть беседу у камина и то удивительное объятие, после которого она словно плыла до своей спальни. Решение оказалось не из легких, но она неплохо справлялась: вспоминала о поцелуе не более дюжины раз в день, после чего начисто изгоняла его из головы. Она очень уставала от своих греховных мыслей.
– СеньоритаКейт. Майор Джек… он говорит, что готов испробовать на себе ваше зверское лечение. Сегодня. – Карлос улыбнулся. – Этим утром он даже не выезжал верхом, чтобы не навредить себе.
Поразительно. Джек таки прислушался к ней! Решил ей довериться. Кейт радостно улыбнулась Карлосу и тут же кинулась готовиться, пока Джек не передумал.
Держа горшочек горячего ароматического масла, она поднялась по ступенькам и медленно прошла с Карлосом к спальне Джека. Она чувствовала, что нервничает, – вот так нелепость!
«Не будь смешной, – говорила она себе, – ты делала это дюжину раз, никак не меньше. Нет причин вести себя, словно какая-то глупенькая мисс, просто потому, что ты в английском доме, а не в португальской хижине или в палатке в Испании».
«Да, – безмолвно ответил ей голосок, – но ведь это Джек…»
Кейт открыла дверь. Джек лежал на кровати, одетый в ночную рубашку, нижняя часть его тела была закутана в простыню. Он посмотрел на Кейт, глянул на простыню, плотнее в нее завернулся и покраснел.
– Чертовски нелепая идея. Я передумал, – заявил он. – Оставьте масло Карлосу. Уверен, мы с ним разберемся, что к чему.
Кейт поняла, что до крайности смутила Джека своим присутствием, – и нервозность ее как рукой сняло. Она постаралась сдержать улыбку.
– Что за глупости. Я же рассказывала вам, дело не в простом втирании масла – нужно овладеть особыми приемами.
Она заметила его румянец и успокаивающе добавила:
– Не тревожьтесь из-за моего присутствия. Мне удавалось справляться и с более трудными задачами. Представьте на моем месте одного из тех, кто ухаживал за вашей раной в Испании.
Он фыркнул. Конечно, у него имеется воображение, но не настолько же развитое. Кейт – такая маленькая, худенькая, с ясным гладким личиком и мягкими розовыми губками. А последний человек, прикасавшийся к его ране в Испании, был массивным крепким солдатом, лысым и беззубым, весь в татуировках, к тому же с таким выдающимся набором ругательств, которого Джек никогда прежде не слышал.
Он крепче схватился за простыню, стоило Кейт потянуться к ней.
– Это просто нелепо, – решительно заявила она. – Мне нужно видеть вашу ногу, чтобы должным образом втереть масло. – Кейт слегка покраснела и добавила заметно тише: – Я ведь вам говорила, мне известно, как выглядит мужское тело. Вид вашей ноги меня вовсе не смутит.
Джек почувствовал, что не в состоянии отпустить простыню. Он не столько переживал, что заденет ее девичью скромность, сколько не желал видеть, как ей противно будет смотреть на то месиво, что представляла собой его нога.
Она резко сдернула простыню. Он мгновенно стиснул зубы, ожидая увидеть отвращение на ее милом личике. Кейт молча склонилась над ним. Белая, незагорелая нога была сплошь покрыта страшными красными и багровыми шрамами. Мышцы сморщились и кое-где изогнулись, словно искривленные натянувшейся кожей.
Кейт внимательно осматривала ногу, не позволяя своим чувствам вырваться наружу. Его и правда серьезно ранило, но, не считая уродливых отметин, все, в сущности, выглядело не так уж плохо. Она нежно провела рукой по шрамам, ощупывая мышцы. Кейт почувствовала, как Джек дернулся при ее прикосновении, и сразу посмотрела ему в глаза.
– Вам больно?
Он взглянул на нее как-то странно. Она не выказала ни ужаса, ни отвращения, ни сочувствия, ни жалости.
– Я причинила вам боль, сэр? – повторила Кейт.
– Э… ваши руки холодны. Я просто этого не ожидал.
– О! – Она продолжила осматривать ногу. – Теперь, Карлос, я сначала поработаю с этими мышцами.
Тот с любопытством склонился над ногой хозяина.
– Видите, как они крепко сжаты из-за шрамов. Именно поэтому так нелегко согнуть ногу. Сейчас я возьму немного масла и потом… – она налила масло на ногу и начала втирать его.
Джек слегка застонал и неловко пошевелился.
– Масло слишком горячее, сэр?
– Нет, нет… не в этом дело, – пробормотал он, не глядя ей в лицо.
Кейт продолжила лечение, не переставая тихонько объяснять Карлосу, что надо делать. Ее крепкие пальчики терли, постукивали, нажимали на съежившиеся мышцы. Джек лежал на кровати, стараясь сохранить на лице бесстрастное выражение. Кейт то массажировала небольшой участок ноги короткими, быстрыми движениями, то – длинными и плавными – проходила по всей длине вверх-вниз, разглаживая и надавливая сильно, равномерно и ритмично. Во время одной из подобных манипуляций Джек сдавленно застонал. Кейт тут же вскинула голову. Ее действия должны были расслабить и успокоить мышцы, а не причинить боль.
– Вам больно, сэр?
Джек покраснел.
– Нет, нет… э… разве теперь Карлос не может вас сменить?
– Нет, сэр, пока нет. Необходимо показать ему всю процедуру. Это займет не больше пятнадцати-двадцати минут.
– О, боже! – простонал Джек и снова заерзал под простыней.
– Должно быть, вам больно, – вконец расстроилась Кейт. – Мне так жаль. Эта часть лечения вовсе не должна вызывать неприятных ощущений. Вероятно, я что-то упустила. Вы мне не подскажете, где именно вам больно?
Он с минуту пристально изучал ее, пытаясь разглядеть насмешку. На него с тревогой смотрели невинные серо-зеленые глаза. Кейт действительно понятия не имела, что с ним делали ее прикосновения.
– Черт побери! Нет! – гневно рыкнул Джек. – Вы вовсе не причиняете мне боли. Просто заканчивайте поскорее! – Он метнул взгляд на Карлоса, стоящего позади Кейт, взгляд испепеляющий – чем сильно удивил девушку.
Кейт закусила губу. Разумеется, ему больно, иначе, почему он стонет? Мужчины иногда такие упрямцы. Она не возражала против ругани и стонов, но ей надо было знать, причиняет ли лечение боль и где именно. Она продолжила в полном молчании. Кейт чувствовала, как его напряжение растет с каждым ее прикосновением. Странно. Он должен бы расслабиться. Она удвоила усилия, втирая теплое ароматическое масло по всей длине ноги сильными ритмичными поглаживаниями. Внезапно Джек снова застонал и, потянув за собой простыни, перевернулся на живот, из-за чего Кейт растянулась на постели.
Она села, обеспокоенная и изумленная.
– Что, черт возьми, вы делаете?! – гневно воскликнула она. – Прошу вас немедленно перевернуться. Я еще не закончила.
– Ну нет, вы закончили, мисс Фарли, – последовал непреклонный, хотя и несколько приглушенный подушкой ответ. – С меня довольно.
– Ну ладно, полагаю, что могу поработать с другой стороной вашей ноги, – пожала плечами Кейт, дотянулась до его мышц и снова начала втирания.
– Черт бы вас побрал, женщина! – вырвались из подушки возмущенные слова. Джек дернул ногой и попытался спрятать ее под простыню. – Сейчас же убирайтесь, мисс Фарли!
– Но… – начала было Кейт.
– Карлос!
Кейт почувствовала руку Карлоса на своем плече.
– Прошу вас, senoritaКейт, – обратился он к ней, – вы должны уйти.
– Но я ведь еще не закончила.
Карлос улыбнулся:
– О, senorita, полагаю, вы мне уже многое показали.
– Карлос! – грозно предупредил низкий голос из подушки.
– Сию минуту, майор Джек! – поспешно ответил Карлос. Его глаза светились тайным весельем, и он снова повернулся к Кейт. – Я уверен, майор Джек сегодня больше не сможет вынести вашего лечения. Вероятно, в другой раз, как-нибудь… потом.
– Карлос! – нельзя было ошибиться в значении этого тона.
– Si, si, майор Джек. Идемте, senorita, por favor [33] [33]por favor – пожалуйста (исп.)
[Закрыть], – он поспешно вывел Кейт из комнаты и закрыл за ними дверь.
Кейт остановилась на лестнице.
– Ничего не понимаю, – обеспокоено произнесла она. – Мои действия никак не могли быть настолько болезненными. А на легкую боль такой мужчина жаловаться не стал бы. По всей видимости, его нога в худшем состоянии, чем мне казалось.
Карлос озорно усмехнулся.
– Его взволновала вовсе не нога, senorita, – многозначительно заметил он.
– Что вы имеете в виду?
Тот пожал плечами. Ну и ханжи все эти англичане, когда дело касается подобных вопросов. Она же не невинная девица, раз так бесстыдно вошла в спальню майора Джека и без смущения оголила его ногу.
– SenoritaКейт, у майора довольно давно не было женщины, и когда вы прикоснулись к нему… – Он пожал плечами. – Ну, все-таки он же мужчина…
Кейт уставилась на него, минуту-другую пытаясь осознать его слова, потом зарделась, почувствовав неловкость.
– О, – выдохнула она и убежала.
