Текст книги "Отважная бродяжка"

Автор книги: Анна Грейси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Джек все также выглядел неуверенным, однако Марта и слышать не хотела ни о чем подобном. На этот раз ее любимый мистер Джек был не прав, и она, Марта, наставит его на путь истинный.

– Ох, у нее и взаправду горячий нрав, когда она сердится, сэр, но чтобы затеять такое непотребство – никогда! Я беспокоюсь, мистер Джек, что-то ужасное сталось, и мне не нравится этот ее кузен, нисколечко не нравится. Мисс должна была быть дома уж давным-давно. – Старческое лицо сморщилось от тревоги, и Марта вцепилась в рукав молодого человека. – Найдите ее, мистер Джек. Найдите ее и привезите домой.

– Карлос, седлай моего коня, – резко бросил Джек.

– Может, карета будет лучше, Джек? Ведь твоя нога не выдержит скачки в течение нескольких часов, – предложил Френсис.

– К черту мою ногу. Конь быстрее кареты. Седлай моего чалого, Карлос.

– И моего гнедого, – добавил Френсис.

– Кто-нибудь знает, в каком направлении они уехали?

– Сэр, я видела, как карета повернула у ворот и направилась на север, – сказала Флоренс.

– Север? – Джек мрачно посмотрел на Френсиса. – Ты думаешь то же, что и я?

Френсис медленно кивнул:

– Коул был чертовски настойчив вчера. Казался отчаявшимся после окончательного отказа. Но стал бы он принуждать ее?

Джек выругался.

– Если этот ублюдок хоть пальцем ее коснется, я его убью!

Глава 14

Уже смеркалось, когда Джек и Френсис достигли очередной деревни. Мастертон нарочито придержал свою лошадь, и через мгновение Джек с нескрываемой неохотой последовал его примеру. Он задал сумасшедший темп, и теперь их кони выбились из сил. Но стоило замедлить ход, беспокойство Джека возросло. Может так выйти, что эта деревня – их последняя возможность.

Плечи Джека устало ссутулились, лицо посерело от тревоги и боли. Он надеялся поймать Коула гораздо раньше, и чем дольше длились поиски, тем меньше оставалось надежды, что погоня увенчается успехом. Последствия неудачи были слишком страшны, чтобы о них думать. И, разумеется, он не мог думать ни о чем другом. Этот путь должен быть правильным, просто обязан!

Расспросив местных жителей, друзья выяснили, что Коул обменял двуколку на закрытый наемный экипаж и направился на север. Также им рассказали, что с Коулом находилась больная сестра, и он вез ее домой. Вооружившись описанием кареты, мужчины понеслись вперед, справляясь в каждом селе.

Взошла луна, ее бледный свет посеребрил все вокруг. Френсис с тревогой поглядывал на Джека. Было очевидно, что тот держится из последних сил и страдает от сильнейшей боли.

– Мы должны ненадолго остановиться, дружище. Нужно дать отдохнуть лошадям.

– И оставить ее в руках этого чудовища на мгновение дольше, чем требуется? – тон Джека не располагал к спорам. – Он похитил Кейт, чтобы принудить выйти замуж. До границы они доберутся не раньше, чем через два дня. Наверняка он собирается взять ее силой, Френсис. Сегодня. Думаешь, я смогу отдыхать, пусть даже недолго, пока Кэтрин в руках сумасшедшего?

– Ох, не мучай себя, Джек. Согласен, судя по направлению, цель Коула – Гретна Грин, но он же не знает, что его преследуют. У него нет причин компрометировать Кейт сегодня.

Джек открыл, было, рот для ответа, но тут что-то привлекло его внимание. Дернув за поводья, он остановил лошадь, развернулся, проехал чуть назад и вгляделся вдаль, в конец узкой тропинки.

– Ты видишь то же, что и я?

Там, у небольшого озерца, на фоне серебристой глади виднелось нечто, что могло быть дорожным экипажем. Рядом стояло небольшое строение. Это был с виду старый и ветхий домишко, в котором, судя по вымахавшим зарослям бурьяна, давным-давно никто не жил. Обменявшись молчаливыми взглядами, мужчины тихонько направили к нему лошадей.

Спешившись, Джек и Френсис подобрались ближе. Внутри дома двигался человек, освещенный свечой. Коул. Он склонился над неподвижным телом, лежащим на тюфяке на полу.

Дверь с грохотом распахнулась. Испугавшись, Коул резко обернулся. Как только он разглядел огромную темную фигуру, возникшую в дверном проеме, все краски сбежали с его лица, а губы скривились в жуткой пародии на любезную улыбку.

– А-а-а… э-э-э…

– Отойди от нее, – мягко приказал Джек, и от этого голоса мороз пробрал до костей кузена Джеремайю, и тот поспешно и как можно дальше отскочил в сторону. – Если ты тронул хоть волосок на ее голове, ты – труп, – направляясь к тюфяку, все тем же устрашающим тоном произнес Джек.

Нежно погладив Кейт по щеке, он откинул волосы с ее лба. Веки девушки задрожали, и она застонала.

– Что, черт подери, ты с ней сделал, мерзавец?

– Честное слово, ничего! Богом клянусь, ничего! – затараторил Коул. – Она не ранена, всего лишь одурманена.

– Одурманена! – раздался голос Френсиса от двери.

Коул повернулся к Мастертону:

– Только немного лауданума, клянусь… она ведь сопро…

Похитителя схватили за воротник и швырнули к стене.

– Она сопротивлялась, ты, грязная свинья? – прорычал Джек. – Хотелось бы спросить, почему она подумала, что следует сопротивляться?

Кулак, тяжелый и твердый, словно камень, врезался в живот Коула, и тот сложился пополам, хватая ртом воздух. Следующий удар, сопровождаемый громким хрястом, обрушился на челюсть, а затем похитителя безжалостно вздернули вверх за волосы и затрясли, как котенка. Зарыдав, Коул встретился взглядом с горящими синими глазами Джека.

– Я научу тебя, как похищать невинных девушек! – последовали еще два молниеносных удара, и незадачливому похитителю показалось, что его нос взорвался. Коул повалился на пол.

– Поднимайся! – крикнул Безумный Джек Карстерз. – Я с тобой еще не закончил! Далеко не закончил! – наклонившись, он схватил всхлипывающего врага за шею. Джек улыбнулся особенно зловещей улыбкой, от одного вида которой Коул помертвел, и спокойно сообщил: – Я собираюсь убить тебя, догадываешься об этом?

Коул всегда полагал себя крупным мужчиной, но сейчас его, держа за шею, поднял над землей и медленно душил разъяренный безумец. Попытки сопротивления оказались безуспешными: кузен Джеремайя был словно кролик в когтях орла. Лицо багровело, а глаза выкатывались все больше по мере того, как незнающие жалости мощные руки все крепче сжимали ненавистное горло.

– Джек… – раздался слабый дрожащий голос со стороны тюфяка, и Коула отшвырнули в сторону, будто кучу тряпья.

Он рухнул на пол, жадно хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Заботливо склонившись над Кейт, Джек поднял ее с грязного матраса и прижал к груди.

– С вами все в порядке, дорогая? – он осторожно, с безграничной мягкостью погладил спутанные локоны.

– Джек, я так странно себя чувствую… – пробормотала девушка, стараясь высвободиться.

– О нет, нет, не пытайтесь двигаться, милая. Все хорошо, теперь вы в безопасности, – он прижал Кейт к себе еще сильнее.

Большие руки уверенно обнимали ее, защищая ото всего на свете, пока майор бормотал на ушко успокаивающую чепуху, чередуя слова с легкими поцелуями. Избавитель целовал ее волосы, уши, все, до чего мог дотянуться.

Кейт, сбитая с толку, ослабевшая, испытывающая головокружение из-за лекарства, зарылась лицом в его шинель и затихла. Вцепившись в сильные плечи, она понимала только одно – Джек здесь, он держит ее, так что теперь все на самом деле хорошо.

Френсис наблюдал за ними с безмерной нежностью, пока движение слева не привлекло его внимание. При виде жалкого зрелища, которое представлял собой кузен Джеремайя, взгляд вояки потяжелел. Из царапин под глазом, носа и губ сочилась кровь, челюсть начала опухать, а оба глаза – заплывать.

Рассматривая сопящее, всхлипывающее ничтожество, Френсис презрительно скривил губы. Он молча открыл дверь и резко мотнул головой. Испуганно посмотрев на Джека, который все еще был полностью поглощен Кейт, Коул, шатаясь, поднялся на ноги и заковылял к выходу. Френсис направился следом.

– Не в экипаже, – пророкотал он мягко, когда Коул шагнул к карете. – Он нам потребуется, чтобы доставить мисс Фарли в поместье.

– Но как я доберусь до дома? – простонал тот.

Ночь выдалась морозной.

– Не имею ни малейшего представления, – холодно бросил Мастертон, – но как только мой друг осознает, что вы все еще здесь, он обеспечит вам уютное и тепленькое возвращение – в гробу. Можете не сомневаться.

От ужаса у Коула перехватило дыхание, и он, шатаясь, падая и постоянно в страхе оглядываясь, захромал по ухабистой тропинке в сторону большой дороги. Френсис смотрел вслед, пока мерзавец не скрылся из вида. Тогда Мастертон тихонько вернулся в разваливающийся домишко.

Кейт, свернувшись в клубочек, лежала у Джека на коленях. Она прильнула к широкой груди, как ребенок, и, казалось, погрузилась в сон. Глаза двух мужчин встретились. Френсис приподнял брови в молчаливом вопросе, и Джек едва заметно покачал головой. У Мастертона вырвался вздох облегчения. Значит, девушка невредима. Коул одурманил ее, но не причинил зла.

Внимательно приглядевшись к парочке на соломенном тюфяке, Френсис вздохнул. Оба явно не в состоянии двигаться сегодня дальше. Кейт истощена выпавшими на ее долю суровыми испытаниями и все еще под влиянием лауданума. Что же касается Джека, хоть ему, ослепленному яростью, и хватило сил избить Коула, сейчас, когда гнев отхлынул, он едва ли смог бы сделать шаг. Френсис был уверен в этом.

– Пойду проверю лошадей, – тихо сказал он и вышел наружу.

Джек не услышал друга, направив все свое внимание на Кейт. Она пробормотала что-то во сне, и он стиснул бедняжку еще крепче.

Карстерз безучастно уставился в стену поверх ее головы. Каким же идиотом он был! Думал, что сможет отказаться от нее. Убедил себя, будто без него ей будет лучше, будто самое правильное, что он только может для нее сделать, это отослать к своей бабушке…

Он не хотел никуда ее отсылать. Он хотел обнимать ее так, как сейчас, всю оставшуюся жизнь. Джек чуть шевельнулся и поморщился, когда нога, еще больше разболевшаяся из-за неудобного положения, дала о себе знать. Хорошо, обнимать не совсем так, как сейчас. Не сидя на грязном матрасе, брошенном на твердый холодный пол маленькой убогой хижины.

Кейт трепыхнулась, и, несмотря на испытываемые неудобства, тело майора ответило на ее движение. Нет, он не хотел обнимать ее так же всю оставшуюся жизнь. Обнимать – о, да. Но в своей постели. Лаская, занимаясь любовью, вводя ее в мир наслаждения и страсти. А в ней чувствовалась страсть, в его маленькой Кейт. Джек ощутил, как при неосторожной мысли налилась его плоть. Последнее время с ним такое часто случалось! Слишком часто. Он едва мог сдерживать себя, откликаясь на каждый ее мимолетный взгляд и жест, и ему приходилось постоянно бороться с собой.

Кейт задрожала и вновь шевельнулась. Будь проклята его глупость! Ведь ей же холодно, понял Джек. Чертов идиот, вот кто он такой! Думает только о себе, пока девочка мерзнет. Она нуждается в тепле его тела, а не в самом теле. Самовлюбленный, не соображающий, бесчувственный идиот! Аккуратно, стараясь не потревожить ее, Джек стащил с себя шинель и, накрыв ею Кейт, плотно подоткнул тяжелую ткань вокруг девушки.

– М-м-м, хорошо, – пробормотала она, и Джек криво усмехнулся, понимая, что она и правда озябла.

Стиснув зубы от пульсирующей боли и нежно обнимая Кейт, он начал осторожно передвигаться, пока не оказался лежащим наполовину на боку, наполовину на спине. Кейт примостилась рядом. Карстерз расстегнул сюртук и рубашку и, оттянув полы, крепко укутал страдалицу, чтобы получше согреть своим жаром. Кейт тотчас же обвила руками его обнаженный торс и почти взобралась на мужчину, прижавшись губами к его шее.

Стойко игнорируя бурный отзыв плоти, Джек запахнул рубашку и заботливо поправил вокруг девушки шинель. Теперь, когда он сам и его одежда защищают Кейт ото всех сквозняков, ей будет теплее. Джек ощущал, как кровь с безумной скоростью мчится по венам. Естество пульсировало, стремясь получить облегчение. Он разрывался между удовольствием от ее близости и запаха, от прикосновения слабых рук и требованиями собственного тела увеличить эту близость. Когда Кейт снова зашевелилась, его словно пронзил разряд молнии. Карстерз тихонько выругался и стиснул зубы, призывая себя успокоиться.

Проклятье! Он ничем не лучше Коула, подумал Джек. Она одурманена. Не понимает, что творит. Он должен оберегать ее, а не пылать страстью, будто какое-то лишенное разума животное. Она только что перенесла страшное испытание, а он способен думать только о том, что отчаянно хочет заняться с ней любовью. Джек уставился в просевший, весь в пятнах потолок и попытался поразмышлять о чем-нибудь другом.

Когда, шатаясь под тяжестью поленьев, в дом ввалился Френсис, Карстерз уже убедился, что потерпел позорное поражение в борьбе со своим телом. Мастертон быстро расчистил место в очаге, и вскоре там весело затрещал огонь. Джек одобрительно улыбнулся. Френсис вновь вышел, но быстро вернулся с несколькими пледами.

– Нашел их в экипаже. – Он укрыл одним пледом пару на полу. – И принес тебе кое-что еще, – ухмыляясь, он вытащил из кармана большую фляжку с бренди.

– Настоящий друг! – прошептал Джек и протянул руку. Сделав глоток, он вздохнул, чувствуя, как жидкость прокладывает обжигающую дорожку в горле. Великолепное ощущение. – О, так намного лучше.

– Нога сильно болит?

– Не очень.

Френсис фыркнул.

– Ты всегда был чертовски плохим лжецом, дружище. Глотни еще. Тебе предстоит долгая, тяжелая ночь. С ней все в порядке?

Джек кивнул:

– Просто замерзла и все еще находится под действием лауданума. Грязная свинья! Полагаю, ты позволил этому ублюдку улизнуть.

– Не мог допустить, чтобы тебя упрятали за убийство, старина. Ты устроил ему хорошую взбучку, а я выкинул в ночь. Там чертовски холодно, мерзавец может и не дотянуть до утра. Сдохнет – невелика беда. А если выживет… он уже наказан.

– Недостаточно.

– Постарайся поспать. И, если есть силы, беспокойся о юной Кейт, а не о Коуле. Я буду спать в экипаже, заодно присмотрю за лошадьми.

На дом опустилась тишина. Лишь изредка раздавался треск горящих поленьев да ветер завывал снаружи.

* * *

Следующим утром первой пробудилась Кейт. Она приходила в себя медленно – голова все еще кружилась от лауданума. Несмотря на небольшую боль в висках и урчащий от голода желудок, она испытывала невероятное чувство легкости. Все еще лежа с закрытыми глазами, Кейт глубоко вздохнула, с наслаждением потерлась лицом о подушку и тут же замерла. Подушка казалась… странной.

Она открыла один глаз. Ее подушкой служила голая мужская грудь, слегка поросшая темными волосами. Господь всемогущий! Кейт осторожно приподняла голову и посмотрела на лицо мужчины. Джек? Она спала с Джеком? Быстро, стараясь не шевелиться, Кейт оглядела комнату. Никогда прежде не видела этого места.

Последний раз, когда она очнулась, не помня прошлого, то обнаружила, что находится в руках французов. Но здесь Джек. Кейт начала торопливо перебирать последние события, чтобы определить, что осталось в памяти. Спор с кузеном Джеремайей и тот горький кофе. Ее одурманили? Или она потеряла сознание по какой-то другой причине? Бесполезное занятие. У нее не было ответов. Оставалось только дождаться пробуждения Карстерза.

При взгляде на глубоко спящего Джека ее губы изогнулись в нежной улыбке. Он выглядел таким юным – совсем мальчишка! – и невероятно привлекательным. Сон стер с его лица суровость и горькие складки. Легким касанием пальцев Кейт обвела скулы, подбородок, пригладила взъерошенные темные густые волосы. Не удержавшись, прижалась губами к его губам в легчайшем из поцелуев. Джек напрягся, и она застыла, но затем расслабилась, когда он снова задышал глубоко и ровно.

Кейт смотрела на широкую грудь, поднимающуюся и опускающуюся при каждом вздохе, и удивлялась, как могла проспать на ней всю ночь, не осознавая этого. Наклонив голову, лизнула теплую, чуть солоноватую кожу. Осыпала воздушными влажными поцелуями его ключицу, шею, подбородок и, наконец, вернулась ко рту. Она долго пробовала мужчину на вкус, ласкала невесомыми, как перышко, как паутинка, прикосновениями – только бы не потревожить его сон. Разница между потемневшим шершавым подбородком, царапавшим ее нежные губы, и мягким расслабленным ртом, который она так увлеченно целовала, доставляла ей неописуемое удовольствие. Набравшись смелости, Кейт тронула его губы языком – чтобы вновь почувствовать их сладость. Джек, застонав, пошевелился, и она вновь застыла, наблюдая за ним. Но он по-прежнему спал, и Кейт вернулась к своим недозволенным исследованиям.

Сердце колотилось как сумасшедшее. Она не должна этого делать, не должна изучать неподвижное мощное тело, словно вор в ночи. Это противоречило всем правилам, которые в нее вдалбливали с детства, всем канонам приличного поведения леди. Но она не могла с собой совладать. Ведь больше такой возможности не представится. К тому же это не просто мужчина. Это Джек – человек, к которому она стремилась каждой клеточкой своего существа, которого любила, но который никогда не будет принадлежать ей. Конечно же, Бог простит ей этот единственный раз.

Кейт вглядывалась в спокойное мужское лицо, и все ее нутро трепетало. Как он красив! Она нежно проследовала рукой по вздымающейся груди, удивляясь мягкости кожи, под которой прятались расслабленные сейчас, но наполненные силой мускулы. Осторожно провела пальцами по мягким завиткам, окружавшим плоские коричневые соски. Поцеловала их, и Джек задрожал.

Кейт подняла голову, ища признаки пробуждения. Глаза жадно всматривались в его лицо, такую любимую изуродованную щеку, длинный орлиный нос, глубокие складки, протянувшиеся к губам. Взгляд остановился на приоткрытом рте, и она медленно склонилась, желая вновь испытать то невероятное, восхитительное ощущение, когда их языки соприкасались.

Почувствовав, как ее губы вновь прижались к его, Джек беззвучно застонал. Он не в состоянии долго терпеть эту пытку, ему необходимо отвечать ей. Тело пылало от желания обнять соблазнительницу, вернуть с избытком ее сладкие робкие ласки, овладеть ею, привести их обоих к восхитительному завершению. Но он не смел. Не здесь, не сейчас, не в тишине и украдкой. Он слишком хорошо отдавал себе отчет в том, где они находятся – в грязной конуре с просевшим потолком, на твердом полу. И Френсис мог войти в любой момент. Нет, это было бы чрезмерно низко с его стороны.

Он желал, чтобы их первое слияние – когда он в первый раз овладеет Кейт и сделает ее своей, – стало идеальным. Что же до настоящего момента, он будет терпеть столько, сколько необходимо. А терпеть ему приходилось самую сладострастную пытку в своей жизни.

Как только Кейт зашевелилась, пробуждаясь, он тотчас же проснулся, но продолжал лежать неподвижно, давая ей возможность уйти и избежать неловкости их интимного положения. Если она захотела бы, конечно. Ощутив поток холодного воздуха, когда Кейт приподнялась, он ждал, что она отодвинется, и поэтому продолжал притворяться спящим – чтобы ей было легче оставить его.

Он оказался не готов к ее действиям и, почувствовав первую воздушную ласку на своей коже, испытал потрясение. Ласку такую легкую, что сначала даже подумалось, будто это происходит не наяву, но за ней последовали новые прикосновения и поцелуи, и потребовалась вся сила воли, чтобы просто лежать, а не схватить девушку в страстном объятии. В жизни Джека Карстерза раньше ничего похожего не случалось. Сохранять спокойствие и неподвижность, пока крошечное создание, похитившее сердце майора, осыпало его нежнейшими, чуть влажными поцелуями.

Пульс его участился: под напором ее невинных, неопытных, но таких осязаемых заигрываний трудно было оставаться расслабленным. Но он не имел выбора. Приходилось лежать пластом, превозмогая мучительное блаженство, словно чувств у него не больше, чем у бревна. Или так, или этот восхитительный момент будет уничтожен суровой действительностью – никакого выбора.

Боже, но какая же она сладкая! И, Господь всемогущий, она опять целует его в губы. Джек приготовился сопротивляться непреодолимому соблазну, когда настойчивый язычок скользнул ему в рот и робко прикоснулся к его языку. Удовольствие пронзило его, и с молчаливым отчаянием Джек понял, что отвечает ей. Он тут же ощутил, как, встревожившись, Кейт отпрянула, однако уже не владел собой и потянулся вслед за ее медовым ротиком. Девушка в панике попыталась отстраниться, но Джек, нежно и решительно обхватив ее затылок и глядя ей в глаза, вновь слился с соблазнительницей в поцелуе.

Поцелуй был долог и невероятно пылок.

Джек услышал, как на улице Френсис готовит лошадей. Он отпустил Кейт, и через мгновение она отодвинулась. На ее лице застыло ошеломленное, неверящее выражение. Джеку очень сильно хотелось вновь обнять ее и целовать, целовать, пока ее возбуждение не разгорится огнем настоящей страсти. Вместо этого он улыбнулся странной, кривоватой и одновременно нежной улыбкой.

– Доброе утро, милая, – прошептал он, – думаю, это самое восхитительное пробуждение в моей жизни.

Кейт моргнула и залилась краской. Боже милостивый, она лежит, вытянувшись на Джеке Карстерзе, в самой непристойной позе! Их ноги сплелись, ее грудь прижимается к его голому торсу, а его… мужское достоинство вжимается в ее бедра. И он не спит!

Кейт поспешно сползла с Джека и, встав, принялась лихорадочно одергивать одежду в отчаянной попытке обрести хотя бы видимость благопристойности и самообладания. Боже! Как давно он не спит? Он осознавал все, что она творила?

Глубоко смущенная, Кейт начала приводить в порядок волосы и одежду. Она не смела даже посмотреть в сторону мужчины, не говоря уже о том, чтобы встретиться с ним взглядом. Хотелось нарушить неловкое молчание какими-нибудь словами, но ничего не придумывалось. Она слышала, как позади нее двигался Джек: он, должно быть, застегивал рубашку и сюртук, натягивал шинель, в которую она была укутана…

– Всем доброе утро! Выспались? – в дом, грохоча сапогами, вошел Френсис. – Уф, ну и холодина на улице! Думаю, следует отправиться в путь как можно скорее. Кейт, как вы, дорогая?

Кейт пробормотала что-то неразборчивое и выскользнула из хижины. Ее лицо пылало. Френсис тоже здесь? Кто еще знает о ее позоре? Достаточно плохо уже то, что она позволила кузену Джеремайе похитить себя, но два свидетеля этого легкомыслия и ее последующее поведение с Джеком! Что он должен думать о ней после того, как она прикасалась к нему… и Френсис находился где-то поблизости. Все это невыносимо унизительно.

Кейт поискала воду, чтобы умыться, но поблизости не нашлось ни колодца, ни насоса, ни ручья. Маленькое озерцо около дома покрылось льдом – видимо, ночью ударил мороз. Разбить камнем лед не удалось. Тогда она стала тереть лицо кусочками льда, пока они не растаяли, а затем промокнула влагу нижней юбкой. Оторвав полоску кружева от той же юбки и подвязав волосы настолько аккуратно, насколько это было возможно, Кейт вернулась в дом, дрожа от холода.

Когда она вошла, оба мужчины выглядели вполне прилично, хотя, конечно, не так безукоризненно, как обычно. Кейт старалась не встречаться глазами с Джеком, она чувствовала, как горит у нее лицо, но надеялась, что вояки – по крайней мере, Френсис – объяснят румянец кусачим морозцем на улице.

– Доброе утро, джентльмены, – приветствие получилось радостным. Широкая улыбка предназначалась стене между друзьями. – У нас имеется какая-нибудь еда? Страшно хочется есть.

Френсис фыркнул.

– Леди проголодалась, старина. Мы же не можем обмануть ее ожидания? Не отправиться ли нам в ближайшую гостиницу и не позавтракать ли там? Думаю, постоялый двор в соседней деревне сможет удовлетворить наши нужды.

– О да, давайте, – немедленно согласилась Кейт, одарив Мастертона лучезарной улыбкой.

Она все еще не решалась взглянуть на Джека.

– В таком случае, мэм, я тотчас же подгоню ваш экипаж!

Френсис, поклонившись, как лакей, вышел из дома, продолжая шаркать и кланяться, словно штафирка перед королевской особой. Кейт захихикала.

Обернувшись, она увидела, что Джек стоит, прислонившись к стене, и сердито сверлит ее глазами.

– Вам необходимо флиртовать с ним в такую рань?

Кейт вспыхнула и отвела взор. Она ощущала его обжигающий взгляд. Внутри у нее все опустилось.

– Я не флиртовала.

Джек недоверчиво хмыкнул.

Отвернувшись, Кейт подошла к двери и выглянула на улицу. Тут уж ничего не поделаешь. Он будет думать то, что ему хочется, и она не сможет переменить его мнение. Задрожав от холода, она обхватила себя руками и подскочила, почувствовав, как на плечи опустилась тяжелая шинель.

– Вот, – резко бросил Джек, – завернитесь.

Шинель все еще хранила тепло и легкий запах его тела. Кейт замерла. Только когда Джек сам начал укутывать ее, она попыталась воспротивиться:

– Нет, нет, не нужно…

– Не глупите, – рявкнул он и развернул Кейт лицом к себе.

Она попыталась поймать его взгляд, но он был поглощен застегиванием пуговиц.

– Спасибо, – мягко поблагодарила Кейт.

Джек мгновение смотрел на нее с непроницаемым лицом, затем пробормотал что-то себе под нос и, протиснувшись мимо, вышел на улицу, чтобы помочь Френсису с лошадьми.

Он сильно хромает, осознала Кейт с испугом. Должно быть, нога причиняет ему страшную муку. Около губ вновь появились белые болезненные складки, и они теперь глубже, чем когда-либо прежде. Он причинил себе боль, спасая ее. Кейт хотела побежать за ним, хотела сделать хоть что-нибудь, но не могла. Она уже достаточно натворила. Джек, очевидно, смущен утренним поцелуем и сердит на нее, а иначе, почему он так разозлился, когда она подхватила шутливую болтовню Френсиса? Хотя, конечно, боль не способствует улучшению настроения.

Экипаж был готов. Править собирался Френсис. Лошадей, на которых прискакали друзья, привязали сзади. Кейт забралась в карету и ждала, пока мужчины закончат спорить, кто из них возьмется за вожжи. Наконец Джек сдался, но грубо заявил, что сядет наверху вместе с Френсисом.

– Не будь смешным, дружище, – резко возразил тот. – Из-за ноги ты не сможешь сюда взобраться, да и в любом случае без шинели ты замерзнешь. Так что замолчи и садись внутрь, пока Кейт не подумала, что тебе не нравится ее компания.

Кейт сглотнула. Френсис шутил, но случайно попал в самую точку. Джек не хотел ехать вместе с ней. Это очевидно.

Карстерз все-таки забрался в экипаж, и Кейт уставилась в ближайшее окно. Майор молча расположился на сидении и принялся угрюмо смотреть в другое окно.

Всю недолгую дорогу до соседней деревни Кэтрин и Джек молчали. Когда они остановились перед небольшой аккуратной гостиницей, вышедший им навстречу владелец, окинув посетителей опытным взглядом, отметил и мятую одежду, и небритые лица мужчин, и небрежно убранные волосы Кейт. Его румяное лицо приобрело понимающее выражение.

– Две комнаты, хозяин, будьте любезны, – протянул Френсис. – Одну для меня и моего друга, вторую для… моей сестры.

Трактирщик оглядел Кейт, и она вспыхнула. Он явно не поверил словам Мастертона и принял ее за женщину совсем другого сорта. Девушка гордо задрала подбородок, отрицая его право судить ее.

Джек заметил этот молчаливый обмен взглядами.

– Моей жене потребуется горячая вода и горничная, – прошипел он. – Вчера вечером произошел несчастный случай, и наши служанка и кучер пострадали. Мы торопимся, хозяин, так что завтрак подайте, скажем, минут через сорок. Да, и горячую воду, и бритвенные принадлежности для меня и моего друга.

Услышав высокомерный голос Джека, владелец гостиницы кинулся выполнять распоряжения, на ходу зовя жену, чтобы та помогла молодой леди. Презрительное пренебрежение сменилось подобострастием.

Кейт моргнула. Жена? Она вздохнула. Жена, сестра – нет никакой разницы. Они выдумывали истории, чтобы защитить ее несуществующую репутацию. Кейт без слов последовала наверх за трактирщицей.

После плотного, но не слишком веселого завтрака, во время которого Френсис и Кейт болтали, а Джек ел в угрюмом безмолвии, они вновь отправились в дорогу. Миля проносилась за милей, в экипаже стояла неловкая тишина. Кейт и Джек глубоко погрузились каждый в свои мысли. Так продолжалось, пока они не достигли знакомых мест.

Тогда Кейт нарушила молчание:

– Знаете, вам не стоило говорить этому человеку, что я ваша жена. Версии про сестру Френсиса хватило бы.

– Все-то вы знаете, – фыркнул Джек.

Значит, она предпочитает представляться сестрой Френсиса, а не его, Джека, женой? Получается, сегодняшнее утро для нее ничего не значило? Женщины! Он никогда их не поймет!

– Что вы имеете в виду? – спросила Кейт.

– Ну, после сегодняшней ночи вам придется выйти за одного из нас. А так как вы спали в моих объятиях, именно я буду вынужден просить вас об этой чести, – огрызнулся он.

«О Господи, – подумал Джек, – я все испортил. Я не хотел преподносить это так. Дурак, дурак, дурак!»

Кейт побледнела. Так вот почему он был в таком гневе. Дело совсем не в его ноге или ее так называемом флирте с Френсисом. Он думает, что она поймала его в ловушку, и теперь он должен на ней жениться.

– Не вижу никакой необходимости связывать вас браком, – пробормотала она, – в конце концов, ничего же не случилось.

Синие глаза Джека свирепо вспыхнули, заставив ее уставиться на пол. Что означает этот яростный взгляд? Он целовал ее и раньше, но не чувствовал себя обязанным делать ей предложение.

Джеку отчаянно хотелось схватить эту маленькую девчонку и трясти, пока зубы не застучат. Значит, ничего не случилось? Как она смеет так врать? Он все еще ощущал легчайшие поцелуи, которыми она осторожно и нежно покрывала его кожу. От этих поцелуев его тело до сих пор горело огнем.

– Неизменным остается то обстоятельство, что вы, как известно, сначала были похищены одним мужчиной, а затем провели ночь в компании двух других, и при этом ни один из них не приходится вам родственником. У вас нет выбора. Если вам отвратительна сама мысль о браке со мной, то Френсис с радостью сделает вам предложение. Уверен, вы это отлично понимаете. Он намного более завидная партия, это очевидно нам обоим.

Его горький сарказм причинил Кейт невероятную боль.

– Нет причин вести себя так отвратительно, – со спокойным достоинством произнесла она. – И мне нет никакой необходимости выходить за кого-либо из вас замуж. Я вообще не собираюсь вступать в брак и уже говорила вам об этом, только вы так глупы и упрямы, что отказываетесь мне верить, – заключила она с чувством.

Ее нрав вновь взял вверх. Какое у него право так с ней разговаривать? Будто бы ее волнует, кто является хорошей партией, а кто нет, когда любит-то она его! Глупый, глупый невежа! Неужели он так плохо ее знает?

– Ваши намерения больше не имеют никакого значения, дорогуша, – возразил Джек убийственным тоном. Она назвала его глупцом, да? – Ваша репутация погублена, и, повторяю, у вас нет иного выбора, кроме как выйти замуж за одного из нас. Слава Богу, по крайней мере я знаю, как устроен мир, даже если вы – нет.