Текст книги "Отважная бродяжка"
Автор книги: Анна Грейси
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)
Жизнь прислуги не настолько плоха, убеждала себя Кейт. По крайней мере, как одна из множества слуг в доме она сможет рассчитывать хоть на какие-то дружеские отношения. Работать служанкой тяжело, гораздо тяжелее, чем компаньонкой, но не этого боялась Кейт – она боялась одиночества. А она была одинока. Более одинока, чем могла себе когда-либо представить.
Кроме того, компаньонку могли вынудить вращаться в обществе, а Кейт не горела желанием встретить кого-то из своей прежней жизни. Ее могли узнать, а это было бы слишком болезненно, слишком оскорбительно. Заново проходить через подобное испытание Кейт не вынесла бы, однако объяснить все этой деспотичной пожилой леди не могла.
– Я не знаю никого, кто взял бы компаньонку или гувернантку без рекомендации от предыдущей хозяйки, мэм.
– Но я уверена, у вашего отца были друзья, которые могли бы снабдить вас ею?
– Возможно, мэм. Однако мы с отцом последние три года жили за границей, и я совершенно не знаю, как связаться с кем-либо из них, поскольку все его бумаги были утрачены, когда… когда он умер.
– За границей! – в ужасе воскликнула пожилая леди. – Бог ты мой! На разоренных Бонапартом землях! Как ваш глупый отец подверг вас такому риску? Хотя предполагаю, что это была Греция или Месопотамия, или какие-то иные традиционно далекие края, раз вы на это решились, но не континент же?
Глаза Кейт сверкнули. Вот старая карга! И не ответив на последний вопрос, она вернулась к основной теме:
– Так вы меня нанимаете, мэм?
– В качестве моей горничной? Нет, разумеется, нет. Никогда не слышала ничего более нелепого.
Кейт остолбенела.
– Мне совершенно не нужна горничная или любая другая прислуга, – продолжила пожилая леди. – Я вовсе не по этой причине приехала.
– Тогда… тогда вы не миссис Миджли, мэм?
Прекрасные черты Кейт зажглись от прилива крови, а глаза негодующе заблестели.
Пожилая леди снова фыркнула:
– Нет, совершенно определенно, нет.
– В таком случае, мэм, могу я спросить, кто вы такая и по какому праву вошли в этот дом и учинили мне столь неподобающий допрос?
Кейт не потрудилась скрыть свой гнев.
– На правах крестной матери, моя дорогая, – улыбнулась леди Кейхилл.
– Моя крестная мать умерла, когда я была маленькой, – произнесла Кейт, не вернув улыбки.
– Я – леди Кейхилл, дитя. Моей крестницей была ваша мать. – Она потянулась к девушке и взяла ее за подбородок. – Вы удивительно похожи на Марию в эти годы, особенно глазами. Они тоже были ее самой лучшей чертой. Только мне совсем не нравится видеть эти темные круги под ними. И вы слишком худая. Нам следует принять меры. – Леди Кейхилл выпустила подбородок Кейт и снова оглядела ее: – Итак, девонька, вы намерены предложить мне сесть или нет?
Эта пожилая леди знала ее мать? Больше, чем ее знала сама Кейт. В доме викария все разговоры на данную тему были запрещены.
– Простите, леди Кейхилл, вы застали меня врасплох. Пожалуйста, присаживайтесь, – Кейт указала на потертый диван. – Боюсь, что не могу предложить вам закуски…
– Не беспокойтесь об этом. Я приехала сюда не завтракать, – живо откликнулась пожилая леди. – В дороге я совершенно ничего не могу есть.
– Почему же вы приехали сюда, мэм? – спросила Кейт. – Вы много лет не общались с моей семьей. Уверена, вовсе не случайность привела вас сюда сегодня.
Проницательные синие глаза гостьи оценивающе посмотрели на Кейт:
– Хм. Не нравится ходить вокруг да около, юная дева? Да я и сама люблю поговорить начистоту, потому скажу прямо – вам нужна моя помощь, девочка моя.
Серо-зеленые глаза вспыхнули, но Кейт достаточно спокойно произнесла:
– Что заставляет вас так думать, леди Кейхилл?
– Не глупите, девочка, я этого не выношу! Ясно, как божий день, что у вас нет ни единого фартинга, вы одеты в платье, которое я не позволила бы своей горничной использовать даже в качестве тряпки. В этом доме совершенно отсутствует какой-либо комфорт, вы не можете предложить мне закуски… Нет, сядьте, девонька!
Кейт вскочила на ноги, ее глаза сверкали:
– Спасибо, что приехали, леди Кейхилл. Мне не зачем далее выслушивать вас. Вы не можете предъявлять мне никаких требований, и не имеете никакого права врываться в мой дом и говорить со мной столь оскорбительным образом. Я буду вам очень благодарна, если вы немедленно уедете!
– Сядьте, я сказала! – миниатюрная пожилая леди говорила с леденящей властностью, ее глаза метали гневные молнии.
Некоторое время женщины, не отрываясь, смотрели друг на друга. Кейт медленно села, ее худенькое тело от ярости застыло в несгибаемой позе.
– Я выслушаю то, что вы считаете нужным сказать, леди Кейхилл, но только потому, что того требует благовоспитанность. Раз вы отказываетесь уехать, я вынуждена терпеть вашу компанию, поскольку девушке моих лет совершенно не подобает собственноручно выдворять женщину, гораздо старшую по возрасту!
Пожилая леди целую минуту сердито сверлила ее взглядом, а затем, к удивлению Кейт, вдруг разразилась громким смехом и смеялась до тех пор, пока по ее морщинистому, тщательно подкрашенному лицу не покатились слезы.
– О, моя дорогая, помимо глаз вы унаследовали и характер своей матушки.
Леди Кейхилл порылась в своем ридикюле, нашла тонкий кружевной платок и промокнула им глаза, все еще посмеиваясь.
Из позы Кейт исчезло напряжение, но она продолжала с каменным выражением лица наблюдать за посетительницей. Кейт ненавидела свои глаза. Она знала, что они – точная копия маминых. Отец не давал ей об этом забыть… ее отец, для которого дочь была лишь напоминанием о том, что его любимая жена умерла, рожая ребенка – ребенка с серо-зелеными глазами.
– Теперь, дитя мое, не будьте столь упрямы и глупы, – начала леди Кейхилл. – Я все знаю о вашем затруднительном положении, о том…
– Могу я спросить, как вы об этом узнали, мэм?
– Я получила письмо от Марты Беттс, в котором сообщалось малопонятными фразами в совершенно неграмотной форме, что вы осиротели, одиноки и не имеете будущего.
Суставы пальцев Кейт побелели, она гордо вздернула подбородок:
– Вас ввели в заблуждение, мэм. Марта желает мне только добра, мэм, но она не знает всех подробностей.
Проницательные глаза леди Кейхилл внимательно следили за Кейт:
– Значит, на самом деле вы не осиротели, не одиноки и у вас есть будущее.
– Я действительно осиротела, мэм. Мой отец умер за границей несколько месяцев назад. Оба мои брата умерли приблизительно в то же самое время.
Кейт отвела взгляд, отчаянно моргая, чтобы скрыть навернувшиеся слезы.
– Примите мои соболезнования, дитя.
Леди Кейхилл наклонилась вперед и мягко похлопала ее по колену.
Кейт кивнула.
– Но что касается будущего, мэм, тут вы ошиблись, а потому благодарю вас за беспокойство и… до свидания.
– Думаю, рановато, – мягко произнесла леди Кейхилл. – Я бы еще выслушала подробности о вашем нынешнем положении.
На что Кейт гордо подняла голову:
– По какому праву вы суете нос в мою личную жизнь?
– По праву обещания, данного вашей матери.
Кейт задумалась. Мама. Мама, жизнь которой она украла. Мама, которая забрала сердце мужа с собой в могилу… На какой-то миг показалось, что Кейт будет возражать, но потом она склонила голову, недовольно уступая.
– Полагаю, ничего не остается, как признать ваше право.
– Вы – само милосердие, – сухо произнесла леди Кейхилл.
– Леди Кейхилл, вам на самом деле не о чем беспокоиться. Я в состоянии позаботиться о себе сама…
– Ха! Миссис Миджли!
– Да, но…
– Перестаньте донимать меня, дитя! – остановила ее леди Кейхилл. – Я знаю, что я – слишком прямолинейная старуха, но, дожив до таких лет, привыкаешь поступать на свой лад. Дитя, пораскиньте-ка мозгами, данными вам Богом. Даже самому убогому умишку очевидно – какое бы место не предложила миссис Миджли, оно совершенно не годится дочери Марии Фарли. Служанка, надо же! Тьфу! Другого выхода нет. Вы должны поехать и жить со мной.
Уехать и жить под одной крышей с пожилой аристократкой? Которая, судя по всему, вращается в высших кругах светского общества? Которая будет брать ее на балы, маскарады, в оперу – давняя мечта, мечта прежней Кейт… Кошмар для новой Кейт.
Какая жестокая ирония судьбы: столь заманчивое предложение поступило именно теперь, когда уже слишком поздно, – а ведь жизнь и так полна, как убедилась Кейт, и горя, и безжалостных насмешек.
– Благодарю за лестное предложение, леди Кейхилл, но я и не помышляла стеснять вас.
– Глупый ребенок! Что за блажь? Это не то предложение, от которого отказываются, не раздумывая. Подумайте-ка, какие оно сулит выгоды. Жизнь, достойную вашего происхождения, вы займете законное положение в обществе. Я же не рабство и тяжкую работу вам предлагаю.
– Я все понимаю, мэм, – ответила Кейт низким голосом. Ее «законное положение в обществе» было утрачено давно, в Испании. – Однако, хоть я и признательна вам за заботу, столь щедрое предложение принять не могу.
– Вы хоть сознаете, что именно я предлагаю, глупая вы девчонка?
– Милостыню, – напрямик ответила Кейт.
– Ах, чтоб тебя! – воскликнула пожилая леди, сердито махнув на нее рукой. – Что такое милостыня, как не глупое словечко?
– Дадите вы ему название или нет, мэм, но деяние останется прежним, – произнесла девушка со спокойным достоинством. – Я предпочитаю никому не быть обязанной. Я сама заработаю себе на жизнь, тем не менее, еще раз благодарю вас за предложение.
Леди Кейхилл недовольно покачала головой:
– Девицы из хороших семей сами зарабатывают себе на жизнь, как же! Что за вздор! В мое время любая девица делала то, что говорили родители, даже пикнуть не смела – а если перечила, то получала отменнуюпорку!
– Но, леди Кейхилл, вы не являетесьмоей родительницей. И я не обязана вас слушаться.
– И не будете, верно? – Леди Кейхилл задумчиво сощурилась. – Вот так, значит, ну что ж, тогда помогите мне встать, дитя. Мои кости совсем одеревенели от тряски по этим жутким ухабам, что слывут дорогами в этих краях.
Удивившись неожиданной капитуляции пожилой леди и, вместе с тем, облегченно вздохнув, Кейт метнулась вперед. Она помогла леди Кейхилл подняться и заботливо проводила ее до двери.
– Спасибо, моя дорогая. – Леди Кейхилл вышла наружу. Указав на изрядно утоптанную тропинку, она спросила: – Куда она ведет?
– В лес, мэм, и дальше к ручью.
– Очень мило, очень по-деревенски, несомненно, если вам такое по нраву, – сказала истинно городская жительница.
– Да, мэм, мне нравится, – ответила Кейт. – Я очень люблю прогулки по лесу, особенно рано утром, когда, сверкая на солнце, на листьях и траве еще лежит роса.
Леди Кейхилл внимательно осмотрелась.
– Удивительно, – пробормотала она. – Что ж, довольно об этом. Здесь чертовски холодно, в вашем убогом маленьком домишке было отнюдь не теплее. Мы договорим в моем экипаже. По крайней мере, там я смогу поставить ноги на горячие кирпичи.
Кейт от удивления опустила руку:
– Но я думала…
Синие глаза мерцали, как бусины.
– Думаете, вы достаточно объяснились?
Кейт кивнула.
– Верно, моя дорогая. Верно. Я слышала каждое ваше слово. Нет, не спорьте, девонька. Разговор окончен тогда, когда я прямо об этом говорю, и не ранее. Следуйте за мной!
Повелительно жестикулируя, она проследовала к экипажу и позволила прислуживающему лакею помочь ей подняться в него. Укутанная мехами, она проследила, чтобы и Кейт хорошенько завернули в роскошную меховую накидку, предназначенную для путешествий, а ступни уютно устроили на горячем кирпиче. Кейт вздохнула. Казалось нелепым, сидя вот так в экипаже, обсуждать предложение, принимать которое она не собиралась, но что и говорить – в экипаже было намного теплее, чем в доме.
– Удобно?
– Да, благодарю вас, – вежливо ответила Кейт. – Леди Кей…
Пожилая леди ударила тростью по крыше кареты. Внезапно накренившись, экипаж тронулся с места.
– Что происх?…
Кейт с диким взглядом огляделась по сторонам: ее дом промелькнул в окошке и стал уменьшаться. В какой-то момент ей пришло в голову выпрыгнуть из экипажа, но, секунду подумав, она убедилась, что для этого они слишком быстро едут.
– Что вы делаете? Куда вы меня везете? Вы кто?
Старуха засмеялась:
– Я – действительно леди Кейхилл, дитя. И вам ничего не грозит, моя дорогая.
– Но что вы делаете? – вопрошала Кейт в замешательстве и гневе.
– Разве это не очевидно? – Леди Кейхилл сияла от радости. – Я вас похищаю!
Глава 2
– Но это же возмутительно! – задохнулась Кейт. – Как вы посмели?
Пожилая леди пожала плечами:
– Деточка, вижу, упрямством вы не уступаете вашей дорогой матушке, а я, право слово, не могу попусту тратить время, убеждая вас поехать и остаться со мной вместо того, чтобы наниматься в прислуги, или какую там чепуху вы затеяли. Я намерена к вечеру добраться до дома моего внука в Лестершире, а мы, ко всему прочему, прибудем туда далеко затемно. Так что, будьте паинькой, расслабьтесь, сидите тихо и дайте мне поспать. Путешествие само по себе довольно трудное испытание, чтобы еще терпеть придирки глупой девчонки.
Она плотнее завернулась в меха, и, словно больше не требовалось никаких объяснений и слов, закрыла глаза.
– Но мой дом… мои вещи… Марта… – начала было Кейт.
Леди Кейхилл приподняла отяжелевшее веко и недобро глянула одним глазом:
– Марта в курсе моих намерений на ваш счет. Она была рада услышать, что вы будете жить со мной до тех пор, пока не отыщется подходящий для вас муж. Лакей запрет ваш дом и передаст ключи Марте.
Кейт открыла рот, собираясь возразить, но синие глаза безжалостно закрылись. Она сидела и досадовала, что ее с такой легкостью провели, и чувствовала себя униженной оттого, что старой леди известно ее отчаянное положение. Она вздохнула. Бороться бесполезно. Придется отправиться туда, куда везут, а уж потом она придумает, как ей выкрутиться. Пожилая леди действует из добрых побуждений, не сознавая, сколь неуместна эта ее доброта.
«…до тех пор, пока не отыщется подходящий для вас муж». Нет. Ни один приличный мужчина не возьмет ее в жены. Она не нужна даже тому, который утверждал, что любит ее без памяти. Кейт уставилась на мелькавший за окном пейзаж, но видела перед собой только Гарри – Гарри, который отворачивается от нее, не в силах утаить отвращение и презрение во взгляде.
Гарри, которого она, казалось, любила всю свою жизнь. Кейт было девять, когда она встретила его впервые: высокого, надменного, шестнадцатилетнего, удивительно терпимого к маленькой девчонке-сорванцу, которая преданно следовала за ним по пятам, прислуживая ему и его лучшему другу, своему брату Джереми. И когда Кейт исполнилось семнадцать, он, перед самым отъездом на войну, сделал ей предложение в саду и прильнул к ее рту крепкими теплыми губами.
Но несколько месяцев назад она увидела совершенно другого Гарри – незнакомца, который взирал на нее холодно и сурово. Он отвернулся от нее, подобно всем прочим.
Кейт прикусила губу, пытаясь сдержать знакомую волну горечи, подступающую к горлу. Никогда, никогда она не поставит себя в такое положение снова. Чересчур мучительно любить мужчину, если его любовь может вдруг просто-напросто исчезнуть и смениться холодным презрением…
Экипаж въехал в глубокую колею, и пассажиры, покачнувшись, подпрыгнули на сиденьях и вцепились в ремни. Кейт посмотрела на попутчицу – завернутая в меха пожилая леди продолжала сидеть молча, с закрытыми глазами и с мертвенно бледным лицом под толстым слоем румян и пудры. Кейт вернулась к своим размышлениям.
Итак, она никогда не выйдет замуж. Ну и что? Очень многие женщины ни разу не были замужем, и им удавалось вести совершенно счастливую и небесполезную жизнь. Кейт станет одной из них. Ей нужен только шанс и она его добьется; в этом она непреклонна. Возможно, леди Кейхилл поможет ей начать…
***
Когда экипаж въехал на длинную подъездную дорожку, ведущую к большому мрачному дому, путь освещал лишь яркий лунный свет. И ни одного огонька в знак радушного приема.
В темном окне второго этажа маячила некая фигура, угрюмо взирая на незваных гостей. Джек Карстерз поднес к губам бокал. Настроение его было прескверным. Он прекрасно понимал, что бабушка утомится дорогой. Он не мог отослать ее прочь. И она это знала, старая карга-манипуляторша, потому послала свою горничную вперед, чтобы все было подготовлено к ее приезду, а сама нарочно явилась на ночь глядя. Джек в отместку ограничил свиту бабушки единственной горничной, отослав прочих слуг ночевать в деревенскую гостиницу. Это, по крайней мере, сократит ее визит. Бабушка любила комфорт.
Карета остановилась у невысокой лестницы. Парадная дверь отворилась, и из дома выбежали двое слуг, мужчина и женщина. И не успел кучер спуститься, как служанка откинула вниз ступеньки кареты и открыла дверцу.
– Наконец-то вы здесь, миледи. Я ужасно волновалась.
Леди Кейхилл еле держалась на ногах и выглядела совершенно обессиленной. Кейт почувствовала острый приступ вины. Пожилая леди определенно плохо переносила путешествия, но она настолько неучтиво отмахнулась от попыток Кейт устроить ее более комфортно, что большую часть дороги Кейт старалась не замечать попутчицу.
Девушка кинулась помогать, однако служанка резко ее осадила:
– Оставьте. Я сама позабочусь о миледи. Я знаю, что необходимо делать!
Тихо брюзжа, она с помощью слуги осторожно провела старую леди в дом.
Экипаж дернулся, отъезжая, и Кейт едва не упала, торопясь из него выбраться. Она сделала несколько неуверенных шагов, но голова ее, к ужасу, закружилась, и Кейт потеряла сознание.
Человек в окне невозмутимо наблюдал за ее падением и равнодушно ждал, пока она поднимется. Безусловно, это еще одна окаянная горничная его бабушки. Джек сделал очередной глоток.
Чертов дуралей, он определенно плохо обошелся со своей сестрой, отказавшись ее видеть. Разумеется, в тот раз он был ужасно пьян. Гораздо пьянее сегодняшнего. Хорошо еще, бабушка не потребовала немедля с ним увидеться. Он бы и ей отказал. Джек продолжал кисло посматривать в окно, затем встревоженно наклонился вперед. Крошечная съежившаяся фигурка продолжала неподвижно лежать на твердом холодном гравии.
С девушкой явно что-то не так. Она ударилась? На улице жуткая холодрыга. Еще чуток полежит на мокрой земле – и одной простудой уже не отделается. Проклиная всех и вся, он отошел от окна и захромал вниз. Вокруг ни души. Он услышал голоса наверху – только его бабушке и оказывали всевозможную помощь. Джек шагнул в ночь и неуклюже согнулся над хрупким неподвижным телом.
– Вам плохо?
Он слегка дотронулся до ледяной щеки. Девушка была без сознания. Нужно унести ее с холода. Он поднял ее, с трудом сгибая свою покалеченную ногу, и прижал к груди. По крайней мере, руки его не потеряли силы.
Бог ты мой! Девушка весила меньше птички. Он стал прижимать ее гораздо бережнее. Кожа да кости!
Джек отнес девушку в гостиную и заботливо уложил на диван. Затем зажег свечи в подсвечнике и поднес поближе к ее лицу. Она была бледна и, по-видимому, уже не дышала. Ее окутывал слабый, неуловимый аромат, чистый и свежий. Джек приложил палец к приоткрытым губам незнакомки и стал ждать. Напряжение спало с его лица, когда он ощутил легкий трепет теплого дыхания. Руки Джека нерешительно зависли над ней. Что, черт возьми, делать с упавшими в обморок женщинами? Он опустил руки. Десять к одному, что если она очнется и увидит, как он ослабляет ей корсет, то разразится сумасшедшим визгом!
Джек подошел к двери.
– Карлос!
Никакого ответа. Черт возьми! Он налил в бокал бренди и, подсунув руку под спину и голову девушки, влил щедрую порцию ей в рот. Ожив в мгновение ока, она закашлялась и замолотила по нему руками.
– Тихо, тихо, – произнес рассерженный Джек.
– Что?… – забулькала Кейт, когда он насильно влил в нее еще один глоток пламенной золотистой жидкости.
Она задохнулась, когда ей обожгло все горло, и негодующе глянула на мужчину.
– Это всего лишь бренди.
– Бренди!
Кейт пыталась восстановить дыхание.
– Надо было как-то привести вас в чувство.
– Привести меня в чувство?
Кейт оглядела незнакомую комнату. Она уставилась на затененное лицо мужчины, рука которого обнимала ее. Сердце ее учащенно заколотилось. Кейт охватила дикая паника, и она попыталась вывернуться и отбиться от него. Но крепкие руки сдержали ее порыв нежно, но непреклонно.
– Вы упали в обморок на улице. – Некоторое время он ее удерживал, пока она немного не успокоилась, затем отступил назад. – Имейте ввиду, знай я, что вы такая дикая кошечка, дважды бы подумал, прежде чем забирать вас с холодной, мокрой дороги и тратить на вас мой лучший бренди.
Кейт рассеянно смотрела на него. Обморок? Забрал с дороги? Лучший бренди? Она по-прежнему чувствовала себя несколько необычно.
– Я… мне жаль… В последние дни мои нервы немного не в порядке… и потому я слишком остро на все реагирую.
«Особенно, если я прихожу в себя в странной компании, не зная, что со мной произошло». У нее раскалывалась голова. Пролежала ли она в обмороке всего пару минут, как он сказал, или в ее памяти обнаружится провал в несколько дней или недель, как было однажды? Ее рука поднялась, чтобы коснуться еле заметного выпуклого шрама у основания черепа, затем упала на колени. Кейт мельком оглядела себя и с облегчением вздохнула. Она помнила, как одевала утром эту одежду… леди Кейхилл… долгую поездку в экипаже. Все в порядке. На прошлый случай не похоже…
Но кто этот человек, нависший над ней? Она видела сердитый насупленный взгляд, длинный орлиный нос, сильный подбородок и синие-пресиние глаза, мерцающие в свете свечей. Она завороженно моргнула.
Джек сменил положение, чувствуя себя неловко под пристальным взглядом, и резко отодвинулся от подсвечника, его лицо снова скрылось в тени.
– Я… я действительно прошу у вас прощения, – произнесла Кейт. – Я не… я растерялась. – Она попыталась собраться. – Это всего лишь…
– Вы больны? – голос у него был очень глубоким.
– Нет, не думаю. Это всего лишь… это, должно быть, потому, что я не ела несколько дней… несколько часов.
Джек нахмурился. Обмолвка не ускользнула от него.
Кейт попыталась сесть. На нее нахлынула новая волна головокружения. Джек схватил ее за руку и решительно, но осторожно подтолкнул назад на подушки.
– Не пытайтесь двигаться, – приказал он. – Оставайтесь здесь. Я вернусь через минуту.
И вышел из комнаты.
Кейт сидела на диване, одной рукой держась за голову. Она чувствовала слабость и дрожь. Бренди на пустой желудок. Она печально покачала головой, потом со стоном стиснула ее. И закрыла глаза, чтобы комната перестала вращаться.
– Вот, это поможет почувствовать себя лучше, – резкий глубокий голос вывел ее из оцепенения.
Она открыла глаза и увидела тарелку, а на ней – неумело отрезанный кусок хлеба и холодное мясо. Замечательное зрелище. Она быстро посмотрела на мужчину, что высился над ней, и улыбнулась.
– О, большое спасибо. Очень любезно с вашей стороны, – сказала Кейт и, покраснев, добавила: – Боюсь, от бренди у меня сильно кружится голова.
Она осторожно приступила к еде, вынуждая себя есть крошечными кусочками, жуя медленно и изящно.
Джек наблюдал за ней, по-прежнему находясь под впечатлением от ее ослепительной улыбки. Он понимал, что равнодушие девушки к еде – напускное, на самом деле, она ужасно голодна. Впрочем, кто он такой, чтобы придираться к гордости? Но она определенно загадочная особа, с этой ее гордостью и жалкой одежонкой.
– Вот дьявол, кто же вы?
Внезапный вопрос вырвал Кейт из состояния восторга, в котором она пребывала, впервые за несколько дней наслаждаясь едой.
– Я – Кейт Фарли, – она вернулась к тарелке с мясом.
– И кем же является Кейт Фарли, когда она дома?
Кейт обдумывала ответ, пока жевала. Кто же теперь Кейт Фарли? Она больше не дочь преподобного мистера Фарли и не сестра Бенджамина и Джереми Фарли. И уж точно, она больше не невеста Гарри Ланздауна. И у нее нет дома.
– Полагаю, совсем никто, – попыталась как можно легкомысленнее ответить Кейт, но ничегошеньки у нее не вышло.
– Бросьте свои игры, – взгляд мужчины снова стал угрюмым. – Кто вы и что здесь делаете? Я знаю, что вы приехали с моей бабушкой.
Его бабушкой? Так значит, это и есть хозяин дома, мистер Джек Карстерз. Еда сотворила чудеса с ее настроением. Она почувствовала себя намного лучше. Кейт почти улыбалась в ответ на его обиженный тон. Он, по всей видимости, считал ее нежеланной гостьей. Что ж, приехала она без спросу.
– О, не стоит меня в этом обвинять. – Она изящно слизала последнюю крошку с губ. – В конце концов, не я выбирала, куда мне ехать.
– Почему? Что, черт возьми, вы под этим подразумеваете? – Он нахмурился, наблюдая за движением розового язычка. – Кем вы приходитесь моей бабушке? Каково ваше положение?
Каково ее положение? Жертва похищения? Объект благотворительности? Дочь фиктивной крестницы? Ни одно из определений не порадует безумно любящего внука. Более того, будет крайне неблагодарно огорчать человека, накормившего ее восхитительной едой, называя его родственницу похитительницей. Хотя соблазн очень велик.
– Я не совсем уверена, что могу ответить на этот вопрос. Вы должны сами спросить у леди Кейхилл. – Кейт поднялась с дивана. – Большое спасибо за ваше гостеприимство, сэр. Еда была великолепной, а я ужасно проголодалась за время поездки.
Она сделала пару шагов к двери и остановилась в нерешительности, запоздало понимая, что не знает, куда идти.
– Будьте любезны, скажите, где я могу переночевать?
– Какого дьявола я должен знать? – рявкнул хозяин дома. – Мне даже неизвестно, кто вы, так почему меня должно заботить, где вы будете спать?
«Грубость, очевидно, их фамильная черта», – решила Кейт. А не все ли равно? Сытая, она была готова примириться с целым миром. Она и без помощи хозяина найдет себе постель – надо уж совсем туго соображать, чтобы не отыскать кровать в одном, не таком уж огромном английском загородном доме, когда в любом уголке Испании и Португалии ей всегда удавалось найти место для постоя.
– Прекрасно, сэр, тогда я желаю вам спокойной ночи. Еще раз благодарю за радуш… – она запнулась, затем язвительно поправилась: -…за еду.
И Кейт решительным шагом начала подниматься по ступеням. На полпути ее колени подогнулись.
– Черт возьми!
Джек неуклюже подскочил к лестнице и поймал Кейт себе на грудь: она вот уже второй раз за вечер упала в обморок. Он отнес ее в ближайшую спальню и осторожно положил на кровать. Потом долго стоял и смотрел на нее. Вот дьявольщина, кто же она?
В мягком свете свечи он внимательно разглядывал лежащую без сознания девушку. Она была худой, очень худой. Прозрачная, тонкая кожа сильно обтягивала скулы, ниже виднелись впалые щеки. Его взгляд задержался на гладком плече, которое по-детски съежилось от ночного холода, так как с него соскользнул ворот потрепанного, чересчур свободного платья. Не случись ему смотреть в окно, когда она упала в обморок, – лежать ей до сих пор без сознания на дороге. А ночью на улице леденящий холод. Она, как пить дать, не выжила бы.
Сегодня вечером ответов ему не получить. Лучше всего уложить девушку в кровать и удалиться. Он наклонился и снял с нее ботинки, после чего остановился в нерешительности. Он был уверен, что надо ослабить корсет, но насколько это совместимо с благопристойностью? Его рот скривился. Благопристойность! Находиться в спальне девушки – уже довольно непристойно. Он пожал плечами и склонился над лежащей навзничь фигуркой, осторожно ища на талии шнурки корсета. Боже, да девчонка тонка сама по себе! Он с облегчением убедился, что корсета она не носит, поскольку в том не было нужды, вероятно, его не сыскать и в ее гардеробе.
Он тщательно укрыл ее теплыми одеялами. Девушка беспокойно задвигалась и выкинула руку наружу. Он снова нагнулся, чтобы укрыть ее, и пока поправлял одеяло, она открыла глаза, удивленно заморгала, потом сонно улыбнулась и ласково провела по его лицу прохладной и нежной рукой.
– Спокойной ночи, Джемми, – ее веки затрепетали, смыкаясь.
Джек замер, у него перехватило дыхание. Он медленно выпрямился. Рука его поднялась к правой щеке, к месту, которого она коснулась. Как тысячу раз прежде, он провел пальцами по уродливому шраму.
С искаженным гримасой лицом он покинул комнату.
***
На рассвете Кейт разбудил топот несущейся галопом лошади. Собираясь с мыслями, девушка обвела взглядом незнакомую комнату. Это была большая спальня. Ее некогда богатое убранство поблекло, запылилось и обветшало.
Кейт села, удивляясь тому, что за исключением ботинок полностью одета. Как она сюда попала? В памяти всплывали кое-какие обрывки прошлого вечера, однако часть из них казалась бессмыслицей. Знакомое, пугающее чувство.
Кейт могла поклясться, что вчера ночью видела своего брата Джемми. Она смутно помнила несчастное, обезображенное лицо, сосредоточенно глядевшее на нее. Но ведь этого не могло быть, поскольку Джемми, холодный, лежит глубоко в земле Испании. Его нет в доме внука леди Кейхилл. Она встала с кровати и подошла к окну, дрожа от утреннего холода.
Взору открывался красивый морозный пейзаж. Укрытая инеем земля сверкала на солнце позолоченным серебром. Никакого движения, лишь парочка стойких птичек щебетала в бледном утреннем свете. Прямо под окном стелилась дикая трава – серебристый инеевый ковер нарушил след лошадиных копыт.
Глаза Кейт пробежали по нему и округлились, наткнувшись на оседланную лошадь, которая скакала совершенно свободно, без всадника, с болтающимися на шее поводьями. Казалось, она направляется к небольшому дубовому лесу. Видимо, вырвалась на волю. Ее можно было понять. Кейт и сама бы с радостью выбралась на этот прозрачный, свежий воздух и поскакала бы в рассветном холоде к лесу, свободная и непокорная. Как же она скучала по своей небольшой испанской кобылке и утренним верховым прогулкам, по неудержимому восторгу, который ощущаешь, когда тебя обтекает ветер, а ты словно летишь. Только на рассвете она могла скакать так быстро и свободно, как ей нравилось. Ее отец никогда не был ранней пташкой.
Повернувшись, Кейт мельком увидела себя в висевшем на одной из стен зеркале. И нервно хихикнула. Выглядела она так, словно ее вываляли в стогу сена. Непослушные каштановые кудри разметались во все стороны. «Настоящий цыганский постреленок»– сколько раз ее так называли? Кейт быстро вытащила из волос оставшиеся шпильки и воткнула их снова, придав прическе привычный незамысловатый стиль. Она пригладила платье, морща лицо от усердия, после чего осмотрелась, но кувшина с водой для умывания не нашла.
Стараясь никого не разбудить, она тихонько вышла из комнаты и отправилась вниз на поиски кухни. Вокруг не было ни души. В доме подобных размеров в этот час должна сновать уйма занятых делом слуг, которые готовятся к пробуждению хозяина.
