Текст книги "Его пленённая леди"

Автор книги: Анна Грейси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Анна Грейси
Его пленённая леди

Признательность

Написание книг – довольно одинокое занятие, но мне оно принесло много друзей.

Благодарю вас, Барбара Ченк и Линда Брамли, за неизменную поддержку и критику, а также блистательных женщин из «Мэй тонерз», которые внесли новые краски в мир дружбы.

Наконец, благодарю вас, мои дорогие читатели, – вы делаете это возможным.

Глава 1

Гэмпшир, Англия

Ноябрь 1817 года

Она была похожа на промокшую мадонну, и Гарри Морант не мог отвести от неё глаз. Лицо женщины, влажное от туманной мороси, словно цветок, наполненный дождём, было обращено к небу. Тёмные волосы мокрыми прядями прилипли к лицу, свисали на спину, струясь по плечам, укутанным непромокаемым плащом. Во влажной темноте леса её чистое, неестественно бледное лицо мерцало, словно жемчужина.

Гарри замедлил ход коня по кличке Клинок и подъехал ближе к телеге, которая с трудом прокладывала путь через Новый лес. Он удерживал Клинка ближе к краю дороги, избегая грязи, в которую её превратили колёса тяжелых подвод.

Его компаньон, Итен Делани, удивлёно посмотрел на него и тоже придержал лошадь, но Гарри не обратил на это внимания, его взгляд был прикован к женщине.

Её лицо было узким, с тонкими чертами и высокими скулами. Нос – длинный и прямой, губы – пухлые, мягкие и соблазнительные. Гарри уставился на её рот и судорожно сглотнул.

Она сидела, покачивая ногами, на задке телеги между бочонками и корзинами, втиснутая туда, словно багаж, о котором вспомнили в последнюю минуту. Её башмаки и низ юбки были покрыты грязью. Рядом приткнулся маленький саквояж.

Небольшое движение рядом с женщиной привлекло внимание Гарри. На телеге, прижавшись к её юбке, лежал грязный спаниель, наполовину скрытый брезентом. Он насторожённо смотрел на Гарри, но не издавал ни звука.

Женщина почти не обращала внимания на дорогу под копытами четырёх тяжеловозов, которые упорно месили грязь, таща груз. Её тело бессознательно приспосабливалось к покачиваниям и тряске телеги. Она, казалось, не слышала постоянных ругательств возчика, только иногда вздрагивала при звуках удара кнута, которым тот часто пользовался.

Она не отводила глаз от неба.

Может быть, это молочница едет на ярмарку или молоденькая служанка направляется на новое место работы. А может, она – дочка возницы. Нет, решил он, она выглядит слишком неухожено. Если, конечно, возчик не грубый мужлан, чтобы так обращаться со своей дочерью.

Она казалась истощённой, её огромные глаза были обведены тёмными кругами, а бледное лицо выглядело утомлённым. Её голые руки без единого украшения вцепились в отвороты плаща, удерживая их вместе в попытке защититься от дождя.

Гарри замедлял шаг Клинка, пока не поравнялся с телегой. Итен, ехавший рядом с ним, издал понимающий звук и послал свою лошадь вперёд.

Клинок, изящно ступая по грязной, изрытой ямами колее, подъехал почти вплотную к девушке. Не девушке, осознал Гарри, женщине. Лет двадцати пяти, наверное.

Их лица оказались почти на одном уровне, когда она оторвалась от созерцания неба и их взгляды встретились.

Гарри оказался в плену её глаз цвета темного хереса[1][1]
  Цвет хереса – от светло-желтого, до темно-золотого.


[Закрыть], ясных и спокойных, будто смотришь в глубокое лесное озеро, чистое, но подкрашенное упавшими в него листьями.

Он пожирал глазами её лицо, кожу лунного цвета, блестящую от влаги. Её бледные мягкие губы, прохладные от дождя, слегка приоткрылись, когда она взглянула на него. Теперь он был достаточно близко, чтобы различить каждую капельку дождя на её длинных тёмных ресницах. Он почувствовал сильное желание дотронуться до неё. Она была так близко. Что она сделала бы, если бы он просто протянул руку и собрал бы эти капельки с её ресниц? Но едва эта мысль пришла ему в голову, как она моргнула, и возможность была потеряна.

Тем лучше. Это было глупое желание.

Из–за дождя её волосы казались тёмными. Влажные пряди обрамляли тонкое лицо, прилипнув ко лбу, вискам и щекам. Ему захотелось узнать, какого они цвета, как блестят при солнечном свете.

У Гарри прямо руки чесались, так ему хотелось поправить её волосы, которые почти закрывали глаза, грозя запутаться в ресницах. Обовьются ли они вокруг его пальцев, подобно живому существу, если он сделает это?

Боже, она вся промокла. Она продолжала пристально смотреть на него, и неожиданно Гарри почувствовал, как горячая волна смятения прошла по его телу. Чтобы скрыть внезапное волнение, он приподнял шляпу, собираясь приветствовать женщину, но вместо этого надел шляпу на её промокшие кудри.

Поля шляпы низко свисали над её лбом и закрывали большую часть лица. Женщина не промолвила ни слова, только слегка отклонила голову назад и посмотрела на него долгим задумчивым взглядом из–под полей головного убора.

– Вам лучше забраться под полог, – Гарри кивнул на тяжелый брезент, повязанный поверх груза. Там среди коробок будет темно, тесно и ничего не видно, но определённо лучше сидеть в сухой темноте, чем под открытым небом мокнуть под дождём.

Она проследила за его взглядом и слегка покачала головой. Губы её шевельнулись, словно она хотела что–то сказать.

 Теперь он не мог ясно видеть её глаза, но зато видел движение губ, и его взор прилип к их мягкому изгибу. Ещё одна жаркая волна окатила его тело.

Клинок беспокойно отступил, когда бёдра наездника непроизвольно напряглись, и, к счастью, на некоторое время Гарри был занят конём, пытаясь в то же время взять под контроль своё тело.

Ему следует ехать дальше. Итен нетерпеливо ждет его, и к тому же Гарри должен быть к обеду в Бате[2][2]
  Бат (англ. Bath) – один из красивейших городов Англии, местопребывание епископа и главный город графства Сомерсет, на реке Эйвон. С античности знаменит целебными источниками как бальнеологический курорт (собственно, и само название переводится с английского как «баня»). Памятники эпохи классицизма внесены в список Всемирного наследия. Население – 84 тыс. жителей.


[Закрыть].

Кроме того, эта женщина – просто молочница или служанка. Ничего не может из этого получиться. И тётя Мод уже ищет ему невесту.

Однако… Он не мог оторвать от неё глаз.

Он не чувствовал себя так… очень давно.

Лес начал редеть. Гарри посмотрел вперёд, они приближались к развилке. Одна дорога вела в Шафтсбери и, следовательно, в Бат, вторая, более узкая, уклонялась вправо. Пусть судьба решает, следует ли ему продолжить знакомство с этой женщиной или нет.

Он молча ехал рядом с телегой до тех пор, пока они не достигли развилки. Телега повернула направо.

«Так тому и быть», – подумал Гарри. Судьба сказала своё слово.

Он приготовился отъехать, но вдруг заметил её маленькие озябшие ручки, вцепившиеся в борта повозки. Непроизвольно он стянул свои кожаные перчатки и бросил ей на колени.

Она поймала их и удивленно взглянула на него из–под полей шляпы.

– Наденьте их, – пробормотал он, – у вас замёрзли руки.

Некоторое время она не двигалась, затем натянула перчатки сначала на одну руку, потом на другую. Перчатки оказались большими для неё, поэтому руки легко скользнули в них.

Она сдвинула шляпу на затылок и улыбнулась Гарри.

Гарри судорожно поклонился и направил Клинка на запад.

Много позже ему пришло в голову, что он не услышал, как она сказала «спасибо». Он помнил только, как её губы шевелились, проговаривая это слово. Помнил, что кивнул и поехал вперёд, обгоняя нескладную телегу, не видя ничего, кроме этой улыбки.

– Ну и чудеса, – произнёс Итен, когда Гарри присоединился к нему. – Раздача шляп, не так ли? Ты подарил ей свою любимую шляпу?

Он взглянул на голые руки Гарри.

– О, нет. Только не перчатки! Ты отдал ей свои великолепные перчатки с мехом? Я заглядывался на эти перчатки многие годы.

Гарри пожал плечами.

– Она замёрзла и промокла.

Он сам не мог понять, что с ним происходит.

Итен фыркнул:

– Я тоже замёрз и промок, чёрт побери. Я очень замёрз и промок именно из–за того, что ты плёлся, как улитка, возле этой проклятой телеги. Я замерзал неоднократно с тех пор, как знаю тебя, и, кроме того, сдаётся мне, что я твой друг. Если ты захотел избавиться от этих перчаток, ты мог бы отдать их мне.

Гарри ничего не ответил. Он не собирался доставлять Итену удовольствие от этой ситуации, пытаясь объяснить ему необъяснимое.

Итен с раздражающей и знающей улыбкой на помятом лице упорствовал:

– Гарри Морант, мы изъездили полуостров вдоль и поперёк, по льду и снегу, через сражения и жгучую жару, и я никогда бы не подумал, что ты можешь кому–нибудь отдать пару хороших перчаток или свою любимую шляпу.

– Это другое, тогда они были нужны мне самому.

Итен кинул на него недоверчивый взгляд:

– А теперь ты не нуждаешься в них? Льёт как из ведра, если ты не обратил внимания.

Гарри обратил внимание. Он поднял воротник повыше и продолжал ехать молча.

– Итак, – произнес Итен через некоторое время, – как её зовут?

Гарри пожал плечами.

– Она не сказала тебе?

Гарри покачал головой:

– Я не спрашивал.

– Ну, где же она живёт?

– Она не сказала.

– Что она тогда сказала?

– Ничего.

– Ничего?

– Ничего.

– Боже, помоги мне. А что ты сказал? Нет, не говори, знаю, тоже ничего.

– Не все такие говорливые как ты, Делани.

– Нет, но, Гарри, мальчик мой, даже идиоты должны разговаривать, если они хотят найти себе женщину.

Гарри натянуто произнёс:

– Как я уже говорил, тётя ищет мне невесту.

Сейчас он меньше всего думал о женитьбе. Девушка на телеге выглядела трогательно, и он просто… отдал ей шляпу.

– Твоя тётя, – возмутился Итен, – какой мужчина просит свою тётю искать ему невесту?

– Благоразумный мужчина.

Итен грубо хохотнул:

– Да тебе ли, красавчику, беспокоиться – все женщины будут выстраиваться в очередь, чтобы заполучить тебя.

Гарри фыркнул.

– Я видал, как они слетелись на тебя на свадебном балу твоего брата, прямо как мухи на мясо. Если бы это был я с моей безобразной физиономией, я бы понял, зачем нужна тётя в этом деле, но тебе … – Итен покачал головой.

– Они так же желанны, как и мухи, – отрезал Гарри.

Итен взорвался смехом.

– Рассказывай кому–нибудь другому, парень. Я слышал, ты каждое утро крадёшься домой, и от тебя пахнет прекрасными духами, причём всегда разными.

– В этом и проблема, – пробормотал Гарри.

– Господи, дай мне такие же проблемы.

– Им нужен не я, – сказал Гарри.

– Глупости …

– Они даже не хотят говорить со мной.

Женщины из высшего общества заставляли Гарри чувствовать себя – как же это по–итальянски? – жиголо. Можно допустить его в свою кровать, если у леди такой каприз, но никаких приглашений на обед и прогулок в парке. И, конечно, никаких танцев, так как из–за его хромоты это было бы ещё то зрелище.

– Говорить? – Итен удивлённо приоткрыл рот. – Ох, да, ты ведь широко известен своим красноречием, не так ли?

Гарри сердито взглянул на него. Итен расхохотался и погладил Гарри по щеке:

– Парень, ты также красноречив, как пень, но, по крайней мере, леди ценят другие твои качества.

Гарри пожал плечами:

– Это просто постель.

Они–то, может быть, и леди, но никогда не обращались с ним, как с равным. Так, мужчина на одну ночь.

Итен преувеличено тяжело вздохнул:

– Просто постель? Это, наверное, просто невыносимо?

Гарри не смог не улыбнуться:

– Нет, но это и не так легко, как ты думаешь.

Итен выразительно посмотрел на ширинку брюк Гарри:

– Ну, дело, вероятно, в том, как много он используется.

Оба рассмеялись, и некоторое время ехали молча, затем Гарри произнёс:

– Все они замужем. Все.

– Ну, это же хорошо, не так ли? Ты же не хочешь испортить жизнь какой–нибудь девственнице? Уверен, эти утончённые лондонские леди выполнили свой супружеский долг, произвели на свет наследника или двух, и что в том плохого, если они немного позабавятся с таким красивым парнем, как ты?

Гарри задумался:

– Но они давали брачный обет.

– Конечно, но, похоже, у них не было выбора. Ты же знаешь, как это бывает у аристократов – женитьба по сговору. Только такие простолюдины, как я, могут позволить себе счастье жениться по любви.

– Если это такое счастье, почему ты до сих пор не женился, Итен?

– Был до сих пор очень занят, сражался за бедного сумасшедшего Георга. Но не беспокойся, я уже положил глаз на одну девицу и женюсь ещё в этом году, будь уверен.

– Кто? Ты? – удивился Гарри. Он ни разу не видел Итена с девушкой или женщиной в последнее время. – Я её знаю?

– Хм, ничего не скажу, пока она не согласится. – Он уныло улыбнулся Гарри. – Она не легкомысленная особа, как твои лондонские дамы, – за моей леди нужно долго ухаживать.

– Долго ухаживать? – Гарри не мог поверить, что Итен говорит серьёзно. Если бы Итен ухаживал за девушкой, он точно бы это заметил.

– Конечно, для тебя, с твоим красивым лицом, это странно, но нам, простым смертным, нужно долго ухаживать, чтобы добиться любимой. Я приобрёл немалый опыт в этом деле. Хочешь, дам тебе несколько советов, чтобы ты тоже мог поухаживать за какой–нибудь прекрасной леди?

Гарри фыркнул:

– У меня нет времени на долгое ухаживание, и я не хочу жениться на прекрасной леди, которая сделает из меня рогоносца через несколько лет. Я попросил тётю найти мне жену из среднего класса, они более нравственны, чем аристократки. Нравственность – достояние среднего класса.

– Но это будет тот же самый устроенный брак.

– Полагаю, что так.

Итен задумчиво пожевал губы:

– Я просто дремучий ирландец, и всё, что я знаю об аристократах и среднем классе, ты можешь уместить на кончике иглы, но мне пришло в голову, что девушка, вышедшая замуж по расчету, станет смотреть на сторону на несколько лет раньше, чем вышедшая замуж по любви.

– Я не женюсь по любви. Это в любом случае – всё глупости.

Итен задумчиво посмотрел на него:

– О, да, я, кажется, слышал что–то такое. Её звали леди Андреа или леди Антея – не так ли?

– Я был тогда глупым мальчишкой, – резко ответил Гарри, – я покончил с любовной ерундой, теперь я разумный человек.

– Ага, конечно, разумный, – согласился Итен, – именно поэтому твои волосы промокли, а руки замёрзли.

Гарри раздражённо взглянул на него, но, прежде чем он смог ответить, Итен произнёс:

– Вот и развилка. Итак, до скорого свидания. Удачи тебе в Бате с твоей тётей и почтенными девицами из среднего класса. Я дам тебе знать, если вдруг натолкнусь на какое–нибудь подходящее для покупки имение.

Итен махнул рукой на прощание и послал лошадь лёгким галопом прочь.

* * *

Нелл Фреймор, сдвинув шляпу на затылок, наблюдала, как красивый незнакомый всадник присоединился к своему другу. Что за мужчина отдал свою шляпу и перчатки незнакомой женщине в грязной одежде, путешествующей в телеге?

Он понимал толк в лошадях, если судить по его коню, великолепному, гордо выступающему вороному – породистый, – и по тому, с какой легкой грацией мужчина держался в седле. Этому нельзя научиться, с этим нужно родиться. Когда–то её отец ездил также.

Нелл обратила внимание на него ещё до того, как мужчина подъехал достаточно близко, чтобы она могла рассмотреть его лицо. Сначала она увидела его лошадь. Она всегда непроизвольно замечала лошадей. Оба скакуна, принадлежащие незнакомцу и его товарищу, были исключительными экземплярами; один – сильный вороной с длинным изящным аллюром и второй – чалый, не красивый, но мощный. Обе лошади выглядели очень быстрыми.

Ей нужна одна из этих лошадей. Отчаянно. Они так легко преодолевали милю за милей. А для неё было настоящим мучением двигаться на этой тяжелой повозке со скоростью улитки. Что и говорить, с такой скоростью она могла бы идти пешком, хотя путешествовать в телеге легче, ведь она сильно устала, когда возчик предложил подвезти её. Она была благодарна ему, но ей так хотелось оказаться на резвом коне.

Нелл наблюдала за мужчинами, почти надеясь, что один из них исчезнет, а лошадь останется бродить одна, тогда она поймает её и уедет верхом. В последние дни она жила одними фантазиями, мечтая, чтобы её жизнь была другой. Она понимала, что это глупо, но иногда только мечты поддерживают надежду.

А она нуждалась в ней больше всего.

Когда всадники подъехали ближе, её внимание привлёк более высокий мужчина. Было в нём что–то особенное. Его друг разговаривал и смеялся, а он ехал молча, погружённый в свои собственные мысли, отстранённый.

Она не знала, что заставило её почувствовать его взгляд. Он находился ещё достаточно далеко, а она уже знала это. Ощущала.

Она старалась не замечать его, не смотреть в его сторону, не встречаться с ним глазами. Она чувствовала себя неловко с мужчинами в последнее время. Нелл посмотрела вверх, пытаясь обнаружить кусочек синего неба.

Даже маленький проблеск синевы стал бы обнадёживающим признаком, но и сегодня небо было таким же, как всю прошедшую неделю, – безжалостно серым и холодным.

Она намеревалась игнорировать его, а вернее их обоих, когда они проезжали мимо, как если бы их не было вовсе. Его друг проехал быстрой ровной рысью; подмигнул ей, весело поприветствовал возчика, и вот он уже далеко впереди.

Но незнакомец, привлёкший её внимание, замешкался, всё замедляя и замедляя ход лошади по мере приближения к ней, до тех пор, пока не приблизился настолько, что она почувствовала запах влажной шерсти его плаща. Она больше не могла притворяться, что его здесь нет.

Неохотно, почти против воли она посмотрела на него.

Его глаза были такими же серыми, как и небо, а пристальный взгляд опалил её огнем.

А затем он отдал ей свою шляпу.

И тогда она внимательно разглядела его. Твёрдое мужественное лицо, словно вырезанное искусным резчиком, прямой надменный нос, тонкие, прекрасно очерченные губы. Воплощение мужской красоты.

Это был один из тех моментов, когда время замедляется и тянется целую вечность, а заканчивается мгновенно.

Всё общение длилось около пяти минут. Он произнёс несколько слов, но она ничего не ответила. На этот раз её острый язычок подвёл её, и она сама не знала, почему. На развилке он ещё раз окинул её горящим взглядом и пустил свою лошадь галопом.

Она не понимала, что произошло между ними, кроме того, что он вручил ей шляпу и перчатки и произнёс нескольких скупых слов, но она никогда не забудет это лицо и эти холодные серые глаза.

Её онемевшие от холода пальцы слегка покалывало по мере того, как они отогревались. Перчатки оказались тёплыми – от меховой подкладки и от его горячих сильных рук. Они согрели её замёрзшие ладони.

Они согрели и её раненную душу. Доброта незнакомца была неожиданна и трогательна.

Нелл, цепляясь за борта трясущейся телеги, нетерпеливо наблюдала за медленно проплывающей мимо неё местностью, которая с каждой милей становилась всё более знакомой. Ей нужно попасть домой. Она должна действовать. Это неторопливое путешествие предоставило ей слишком много времени для горестных размышлений.

Она подняла глаза и посмотрела на верхушки деревьев, почти лишённых листьев, которые резко выделялись на сером небе. Зима пришла. Мир вокруг неё умирал.

Нет, нет, это не так. Ничего, никто не умирает. Умер только папа. Только папа. Она должна быть сильной. Она едет домой. С ней всё будет в порядке. Она соберёт деньги и вернётся в Лондон. И на этот раз она отыщет Тори …

Говорят, пока дышу, – надеюсь.

Листья, багровые и золотые, медленно падали вниз и ложились в грязь. И вопросы, на которые не было ответов, не давали ей покоя.

Почему, папа, почему? Почему ты не сказал мне, что намереваешься сделать? Почему ты делал вид, будто веришь мне, и действовал за моей спиной?

Недомолвки, ложь, тайны – всю её жизнь. А теперь, когда важнее жизни для неё была правда, стало уже поздно. Знание ушло с отцом в могилу, и остались только вопросы.

Почему, папа, почему?

Дождь превратился в лёгкую морось и капал с полей её шляпы, но лицо оставалось сухим, плакать она уже не могла.

Когда в прошлый раз она приезжала домой, лето набирало силу, мир зеленел и был полон жизни. Сейчас летние цветы увяли, зима возвращалась, и всё умирало вокруг неё.

Нелл чувствовала болезненную пустоту в сердце. Скорее бы добраться до дома, там она смогла бы более ясно всё обдумать и решить, что делать дальше.

Она могла бы даже поспать …

Боже, если бы она не уснула в ту ночь. Она смогла бы, она бы обязательно остановила его, но она спала – и потеряла всё.

С тех пор она не могла спокойно спать. Она так устала.

Девушка заставила себя сесть прямо:

– Мы почти приехали, и у меня снова будут деньги, а с ними всё возможно, не так ли, Пятнашка?

Спаниель стукнул хвостом, поднялся и облизал лицо Нелл.

– Спасибо за доверие, – девушка погладила собаку. Что бы она делала без Пятнашки? Та стала большим утешением и верным другом.

Пятнашка, обрадовавшись вниманию, с интересом обнюхала новые перчатки. Она с такой надеждой посмотрел на Нелл, что та улыбнулась:

– Нет, эти перчатки не для тебя.

Пара жалобных коричневых глаз перемещалась с Нелл на перчатки и обратно, выражая непереносимое желание вперемежку с тоскливым упреком.

На этот раз Нелл рассмеялась:

– Да, я знаю, они пахнут восхитительно, но перчатки не для собак. Ага, смотри, вот и колокольня святого Иоанна. Через двадцать минут мы будем дома.

К удивлению Нелл, главные ворота оказались закрыты. Сколько она себя помнила, они никогда не закрывались. А сейчас цепи были пропущены через решётку и скреплены висячим замком. Озадаченная этим зрелищем, она пошла вдоль изгороди туда, где, как она помнила, находилась дыра в стене, образованная выпавшими камнями. Пятнашка прыгнула во двор сквозь дыру, и Нелл последовала за ней.

Она шла по подъездной дорожке. Дождь прекратился, но никого не было видно. Что–то не так. Чем ближе она подходила к дому, тем сильнее крепло это ощущение. Девушка поднялась по ступенькам и потянула за шнур дверного колокольчика. Она слышала, как он зазвенел внутри, но никто не торопился ответить.

Нужно пойти к задней двери, по крайней мере, кухонная дверь никогда не закрывалась.

– Хм? Чем могу помочь?

Голос испугал её, и она, вздрогнув, обернулась. Вопрос задал мужчина, которого она никогда прежде не видела. Он был невысокого роста, лет тридцати, опрятно, даже несколько вычурно одетый в чёрные брюки и сюртук, зауженный в талии, с большими накладными плечами. Его редеющие тонкие волосы были зачёсаны вперёд в неудачной попытке подражать Бруту, в руке он держал портфель.

– Кто вы? – спросила она, он был похож на поверенного.

– Меня зовут мистер Педлингтон.

Он смерил её взглядом с головы до ног так, будто она была ничтожеством, и презрительно фыркнул:

– Здесь нет для тебя никакой работы.

Нелл знала, что выглядит довольно потрёпанной, ведь она много миль шла пешком, и потом ещё этот дождь и грязь.

– Я не ищу работу, – сказала она с улыбкой, – я здесь живу, мое имя Нелл Фреймор.

Его глаза широко распахнулись.

– Фреймор? – воскликнул он. – Вы имеете в виду – э, последний …

– Да, я его дочь.

Педлингтон выглядел смущённым.

– Я представляю компанию «Фрейзер и Шоу». – Он сделал паузу, как будто она должна узнать это название.

Она не узнала и ждала его объяснений.

Он прочистил горло:

– Никто не сказал вам?

– Сказал мне что?

– О, Боже, – он оттянул пальцем туго повязанный шейный платок.

Его поведение раздражало.

– Что мне нужно знать?

– Ох, этот дом, собственность.

– Да?

– Э–э, дом… – он делал беспорядочные жесты.

– Я знаю, чей это дом. В конце концов – он мой.

Он сглотнул:

– Нет, уже не ваш. Моя компания имеет поручение продать его.

– Продать? Вы не можете продать его, он мой. – Он, казалось, не понимал её, поэтому она добавила – Дом принадлежит мне.

– Боюсь, что нет… ваш отец… – Педлингтон колебался. – Он проиграл его в карты.

– Он не мог, – произнесла Нелл и, увидев, что поверенный собрался что–то пояснить, добавила: – конечно, я знаю, что он всегда проигрывал в карты и потерял почти всё, что имел, но этот дом он не мог проиграть, потому что он не принадлежал ему. Он отписал его мне несколько лет назад…

 Её голос дрогнул. Педлингтон покачал головой.

– Всё законно, – объяснил он, – я сам видел документы. Права и на дом, и на землю принадлежат исключительно нашему клиенту.

Нелл изумленно смотрела на него некоторое время, потом её ноги подкосились, и она в смятении рухнула на верхнюю ступеньку.

– Значит, дом тоже потерян?

Папа проиграл её дом наряду со всем остальным? Он клялся, что документ на дом был на её имя. Ложь, всегда ложь.

– Да.

– Но куда же мне идти?

– Не знаю. Я сожалею. – Он прочистил горло и произнёс со смесью симпатии и настойчивости: – Но вам нельзя оставаться здесь, вы должны уйти.