Текст книги "Его пленённая леди"

Автор книги: Анна Грейси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Глава 2

Фермин–Корт, Уилтшир

Десять дней спустя

– Дом, надо признать, несколько запущен, – согласился Педлингтон примирительно, – но небольшой ремонт…

– Он очень сильно запущен, всё поместье дышит запустением, – прервал его Гарри Морант, критически оглядывая обрывки старых бархатных штор.

Педлингтон скривился:

– Боюсь, покойный граф был довольно небрежен в исполнении своих обязанностей…

Гарри фыркнул. К чёрту обязанности. Как он слышал, граф пренебрегал всем, кроме игорных столов. Но его пренебрежение было выгодно Гарри.

Педлингтон продолжал:

– Это поместье – не наследственное владение, он получил его через жену, так что оно не является майоратом.

Они переходили из одной пыльной комнаты в другую по коридору, стены которого были оклеены изодранными обоями с тёмными пятнами, указывающими на места, где раньше висели картины или стояла мебель. «Если владение не является майоратом, то почему граф не продал его? – удивлялся Гарри. – Ведь он распродал всё, до чего смог дотянуться».

Четвёртый граф Дентон разорил большое и преуспевающее поместье. Он заложил всё до последнего гвоздя, продал всё, что мог продать, и даже этого ему не хватило для покрытия всех долгов. И, наконец, перед угрозой долговой тюрьмы с ним случился сердечный удар. Прямо посреди дороги, как слышал Гарри.

А затем слетелись падальщики, судебные приставы и кредиторы графа, растаскивая остатки когда–то большого имения и выжимая каждый возможный пенни. Педлингтон был назначен лондонской компанией, чтобы спасти поместье от окончательного разграбления.

Гарри услышал об этом ещё в Бате. К неудовольствию тёти, он отказался от светских мероприятий и отменил все встречи. Тем более что всё оказалось напрасно: отцы девиц среднего класса, которых подобрала для него тётя, дали ему понять, что надеются на более выгодную партию для своих дочерей.

Таким образом, Гарри оказался здесь и осматривал Фермин–Корт. Прежде чем поместье досталось графу, оно славилось своими лошадьми.

– Сомневаюсь, что пятый граф обрадуется такому наследству, – сказал Гарри, – бедный парень.

Педлингтон покачал головой:

– Он троюродный брат последнего графа, живёт в Ирландии, и не имел никакого понятия, как обстоят дела. Бедный парень получил страшный удар, когда узнал сумму долга; чуть не упал в обморок, я бы сказал. Какой толк от титула, если он принёс одни долги? – Он взглянул на Гарри с надеждой. – По крайней мере, это поместье можно продать.

Гарри проигнорировал намёк. Этот дом был полностью опустошён и уже давно. Комнаты пахли запустением и пылью, хотя запахов гнили и разложения не было. Они проходили комнату за комнатой, так как Гарри настоял, чтобы ему показали всё, хотя сам дом его мало интересовал.

– Что за … – пробормотал агент. Одна из спален оказалась заперта. Агент пробовал ключ за ключом с возрастающим раздражением. – Это просто спальня, сэр, ничего особенного. Она такая же, как и все остальные комнаты.

Гарри приподнял бровь:

– И у вас нет ключа?

– Нет, но я его сейчас же найду, – сказал Педлингтон напряженным голосом.

Гарри, мало интересующийся потерянным ключом, направился к холлу.

– Это всё, что вы можете показать мне?

– Не хотите ли посмотреть кухню? Чердак или помещения для слуг? – спросил Педлингтон без особой надежды в голосе.

Гарри презрительно махнул рукой:

– Не уверен, что это нужно. Грязь ужасная, всё в пыли, – и подумав немного, добавил: – Может быть, осмотрим кухню, хотя, думаю, она такая же заброшенная. И, поскольку мне пришлось долго сюда добираться, я хотел бы осмотреть внешние постройки.

Педлингтон, к этому времени уверенный, что его поездка была напрасной, вздохнул и ответил:

– Да, сэр. Мы можем пройти во двор через кухонную дверь.

Они повернули назад, шаги гулко отдавались в доме, когда они шли по голому деревянному полу. «Хороший, основательный пол, – подумал Гарри, – совсем не изъеденный червями».

На неухоженном дворе росла обильная густая трава. Гарри сдержал улыбку при виде уныния агента. Если конюшни были так же основательно построены, как и дом, он поторгуется за поместье.

Здесь не нужно много денег, только много работы и хорошее управление. Деньги можно взять из наследства двоюродной бабушки Герты, остальное зависит от него.

Ворота конюшни оказались распахнуты. Педлингтон нахмурился:

– Уверен, в прошлый раз я закрыл их на замок.

При их приближении в воротах конюшни появилась собака и зарычала на них.

Педлингтон остановился, как вкопанный и обеспокоено следил за собакой.

– Кыш, кыш, собака, – он захлопал в ладоши, – пошла прочь.

Собака – белый спрингер–спаниель с круглыми коричневыми пятнами – стояла в дверях и рычала, оскалив зубы.

Гарри строго обратился к ней:

– Что вы рычите, мадам, как невоспитанная собака? Где ваши манеры?

Собака, признав авторитетный тон, кинула на него робкий взгляд, и кончик её длинного белого хвоста дёрнулся.

– Как я и думал, вы блефуете, не так ли, милая?

Гарри присел и щёлкнул пальцами:

– Давай, представься, кто ты.

Кокетливо смущаясь, собака приблизилась и обнюхала ладонь Гарри. Её хвост замахал более энергично, она лизнула его руку и улеглась на спину.

– Это уже лучше, – сказал Гарри, почёсывая её живот. Собака блаженно извивалась. Гарри выпрямился, и она вскочила, наблюдая за ним и слегка помахивая хвостом.

Педлингтон смотрел на собаку с неприязнью.

– Этого животного здесь не должно быть. В описи имущества нет никакой собаки, она бродячая.

– Но, как видите, она вполне безобидная. Давайте взглянем на стойла.

Педлингтон не двигался, так как слишком боялся собаки.

– Я могу осмотреть конюшню один, – сказал ему Гарри, – эти ворота кто–то открыл, сходите и посмотрите, заперты ли другие постройки.

Педлингтон посмотрел на собаку и кивнул:

– Хорошо, если вы не против. Не хватало здесь ещё всяких бродяг.

Гарри прошёл внутрь. Собака вошла следом и направилась прямо к шарфу и тому, что могло быть перчатками, лежавшими на каменном полу. Гарри сдвинул брови. Вещи выглядели слишком добротными, чтобы валяться там, но собака подошла к ним и плюхнулась на пол, поместив кучку между лапами и собственнически положив на неё морду. Всем своим видом она демонстрировала намерение не трогаться с места.

– Очень, хорошо, – произнёс Гарри, – ты охраняешь вещи, а я осмотрю конюшню.

Собака дважды стукнула хвостом, но не двинулась.

Гарри огляделся и медленно выдохнул. Это было как раз то, что он искал: стойла, по крайней мере, для сорока лошадей, здание прочное, как скала, и в гораздо лучшем состоянии, чем дом. Каменный пол был чисто выметен, воздух пах свежим сеном и – Гарри принюхался – лошадью.

С колышка свисал клеёнчатый плащ, поверх него была наброшена шляпа. Гарри нахмурился. Шляпа была похожа… Внезапно его внимание привлёк какой–то звук. Что за чёрт? Похоже, что это лошадь, и она попала в беду. Стоны животного сопровождались тихим бормотанием.

Он побежал по центральному проходу, заглядывая в каждое стойло. Все стойла оказались пусты, кроме последнего. Нижняя половина дверей была закрыта, он заглянул внутрь через открытую верхнюю половину.

Кобыла лежала на боку на покрытом сеном полу в напряжённых родовых потугах, её костлявые бока блестели от пота. Она сильно беспокоилась, перекатываясь с бока на бок. Это был плохой знак. Молодая женщина присела рядом с ней в опасной близости от бьющих копыт. Гарри не видел её лица.

Он скинул сюртук.

– Как давно она начала?

– Почти пятнадцать минут, как отошли воды, – ответила женщина встревоженным голосом, не поворачивая головы. Она вылила себе в ладонь что–то, похожее на масло.

– Это долго. – Гарри повесил сюртук на крючок.

– Знаю. – Она заткнула бутылку и отложила её в сторону. – Жеребёнок идет неправильно.

Гарри и сам это видел. Хвост кобылы был обернут тряпкой, и её родовые пути были открыты.

Он видел кусочек родовой плёнки, за которой угадывалось одно крошечное копыто. Копыт должно быть два, а за ними должен виднеться нос.

– Жеребёнка нужно повернуть в матке, – сказал он, засучивая рукава рубашки.

Она закончила смазывать руку и правое предплечье маслом.

– Я знаю, и как раз собираюсь сделать это.

– Я помогу, – Гарри открыл нижнюю дверь.

– Нет, не подходите, вы беспокоите её! – женщина повернула к нему сосредоточенное лицо.

Это была она. Молодая женщина с телеги. Он уловил только бледное пятно её лица и встревоженные глаза, но он узнал её.

– Не подходите! Она боится мужчин.

Гарри не послушался.

– Вы хотите получить копытом по голове? Вы не сможете помочь ей, пока она в таком состоянии.

Когда он вошёл в стойло, кобыла замотала головой, глаза её закатились так, что стали видны белки. Уши прижались к голове, рот оскалился, и она задёргала ногами, собираясь подняться.

Женщина выругалась и бросила на Гарри сердитый взгляд, словно говоря: «Вот видите!».

Гарри видел, что лошадь очень боится, но это не остановило его. Животное нуждалось в помощи, а он знал многое о пугливых кобылах.

Женщина повернулась, чтобы успокоить кобылу, поглаживая её и бормоча что–то низким мелодичным голосом. «Этот голос завораживает, – подумал Гарри, – любое существо поддастся его очарованию». Он молча подвинулся ближе и протянул руку.

– Тише, тише, миледи, – ласково нашептывал он лошади, – ты меня не знаешь, но я не причиню тебе вреда. Ты в беде и очень напугана, я знаю, но мы скоро тебе поможем.

Он взял в руки недоуздок[3][3]
  Недоуздок – узда без удил для лошадей в стойле.


[Закрыть] кобылы, поглаживая и успокаивая её голосом и прикосновениями. Глаза её ещё некоторое время вращались, но потом она, кажется, смирилась с его присутствием и немного притихла.

– Спасибо, – произнесла женщина через плечо всё тем же завораживающим голосом. – Должна сказать, я удивлена. Тоффи обычно боится мужчин.

«Без сомнения, у неё были на это причины», – мрачно подумал Гарри, глядя на тонкие уже зарубцевавшиеся шрамы на боках кобылы. Когда–то лошадь нещадно избивали.

А вслух сказал:

– Я провёл всю жизнь с лошадьми. Может быть, мне стоит попытаться повернуть жеребёнка?

– Нет, я сама, – ответила женщина, – легче будет сделать это маленькой рукой.

Она была права и, казалось, знала, о чём говорит, поэтому Гарри разместился так, чтобы защитить её от брыкающихся копыт и сказал:

– Начнём, как только вы будете готовы.

Это было удивительно. В течение прошедших двух недель он не мог выбросить её из головы, и теперь она находилась здесь, на расстоянии двух футов от него. Что она делает в Фермин–Корте, одна в пустой конюшне, рядом с рожающей кобылой?

Он наблюдал, как она дождалась прекращения схваток, глубоко вздохнула и проткнула пузырь пальцами. Жидкость полилась на её руку, она твёрдо взялась за маленькое копыто и стала толкать его назад, постепенно засовывая руку внутрь кобылы.

– Жеребёнок живой? – спросил он.

Женщина немного помолчала, затем ответила:

– Да. – Она нахмурилась, шаря внутри рукой. – Одна нога подвёрнута. Я попытаюсь… Ой! – она внезапно вскрикнула, когда новая волна потуг прокатилась по животу кобылы, зажимая её руку.

Гарри сочувственно скривился. Он знал по своему опыту, как это больно. Он думал, что женщина заплачет, но она больше не издала ни звука.

Она подождала, пока потуги не прекратились, затем продолжила усилия, пытаясь разогнуть ногу жеребенка. Это был деликатный процесс. Неосторожные движения могли сильно поранить жеребёнка или кобылу.

Наконец девушка облегчённо вздохнула и стала осторожно вытаскивать руку. Медленным уверенным движением она вынула сначала предплечье, затем всю руку, расставила пальцы, и Гарри увидел, как появились две крошечных темных ножки, а вслед за ними показался нос жеребенка.

– У вас получилось, – выдохнул он.

Девушка не подала вида, что услышала его. Она продолжала сидеть на корточках, кобыла натужилась, и вот уже жеребёнок выскользнул наружу в потоке мутной жидкости.

Кобыла подняла голову и уставилась на влажное тёмное тельце, частично обёрнутое в плёнку, потом тщательно обнюхала его и стала вылизывать, начав с головы.

Женщина не двигалась, и Гарри взял её под руку, чтобы помочь подняться. Она вздрогнула, отстранилась от него и поднялась сама быстрым изящным движением.

– Ей нужно остаться наедине с жеребёнком, – произнесла она и выпроводила его из стойла.

Выйдя следом, женщина опёрлась на нижнюю половину дверей и стала вытирать руки тряпкой, не сводя глаз с кобылы и её жеребенка.

Гарри не сводил глаз с женщины.

Теперь, когда она не была скрыта дождём и брезентом, он мог рассмотреть её по–настоящему. Она была среднего роста с тонким выразительным лицом. Её гладкая и чистая кожа в темноте конюшни выглядела всё так же бледно, как и в лесу. Он догадывался, что её волосы окажутся более светлыми, когда высохнут, и они действительно оказались цвета жженого сахара с золотистыми проблесками. Сегодня она собрала их на затылке в тугой пучок, из которого на шею выбивались отдельные пряди.

На ней была старая коричневая амазонка, сильно поношенная и старомодная. С чужого плеча, решил он, слишком свободная в груди и тесная в талии.

Внезапно женщина повернулась и опустилась на каменный пол.

– О, Боже! О, Боже! – повторяла она, обняв себя дрожащими руками. – Я не думала, что смогу сделать это. Я думала, что она… что они оба…

 Из её груди вырвалось несколько судорожных вздохов.

– Когда я почувствовала жеребёнка внутри… – её голова упала на колени. – Слава Богу.

– Вы никогда не делали этого прежде?

Она ещё несколько раз вздохнула, потом взглянула на него и покачала головой:

– Нет.

Слеза покатилась по её щеке. Гарри захотелось слизнуть её, но вместо этого он подал ей носовой платок.

Женщина вздрогнула, когда он дотронулся до нее, словно забыла, что он здесь, и уставилась на платок:

– Для чего это?

– Вы плачете.

– Нет, не плачу, – быстро ответила она и вытерла щёку рукой. – Я никогда не плачу. В этом нет смысла.

Гарри приподнял брови, но прежде чем он смог что–либо ответить, она вскочила на ноги и снова уставилась на кобылу.

Женщина была очень худой и ещё более истощённой, чем в прошлый раз. Он почувствовал внезапный приступ гнева. Кто–то должен лучше заботиться о ней.

Кто она? Дочь конюха, фермера? Близко ли она живёт?

Он не мог поверить в свое счастье, встретившись с ней снова, не мог поверить в судьбу, давшую ему второй шанс. Гарри не собирался его упускать, слишком редко они выпадали ему в жизни. Но он также не хотел наломать дров. Она была напряжена, он читал это в каждой линии её тела.

– Я помню рождение самой Тоффи, – произнесла она через некоторое время.

– Это прекрасное животное. Видны её арабские корни. Думаю, она прекрасный скакун.

Женщина задумчиво взглянула на него.

– Да, она очень резвая.

Стоя рядом с ней, он мог видеть золотые крапинки в её огромных глазах цвета хереса. Под его взглядом они стали настороженными и смущёнными. Она отвернулась к стойлу:

– Думаю, поэтому она находится здесь. Её очень трудно поймать.

– Вы, кажется, смогли.

Пальцы Гарри чесались, так ему хотелось дотронуться до этих прядей на затылке, погладить мягкую кожу под ними.

– Да, но она доверяет мне.

– Я не удивлен. Она принадлежит вам?

– Нет, нет, она не… – рот женщины приоткрылся, словно она собиралась что–то добавить, но потом передумала.

Гарри произнес:

– Если судить по её состоянию, последние месяцы за ней не особенно ухаживали.

– Нет.

– Необычное обращение с кобылой на сносях.

– Действительно.

– Так же, как и со всем поместьем, – сказал Гарри. – Поместьем несколько лет пренебрегали. Только конюшня пригодна для использования.

Она вздохнула:

– Я знаю.

Он наклонил голову, чтобы заглянуть в её глаза:

– Вы не очень многословны, не так ли?

Она пожала плечами.

Губы Гарри изогнулись. А люди называют его молчаливым пнём. Он уловил слабое дуновение аромата и принюхался, пытаясь узнать его. Щёлочное мыло? Это совсем не то, чем обычно пахнут молодые женщины. Наверно, она мыла руки, чтобы помочь рождению жеребенка.

Они стояли рядом у входа в стойло и смотрели, как лошадь вылизывает своего ребёнка длинными движениями языка, освобождая его от остатков плёнки и жидкости. Это было зрелище, от которого Гарри никогда не уставал.

Он взглянул на женский профиль и увидел, как ещё одна слеза покатилась вниз, пока она смотрела на первое драгоценное соединение матери и малыша. Её мягкие полные губы дрожали; она закусила их и сердито смахнула слезу.

Я никогда не плачу. В этом нет никого смысла.

– Вы живёте где–то здесь? – спросил он тихо.

Она молчала некоторое время, затем сказала:

– В старину думали, что животные языком придают форму своим детёнышам.

Гарри отметил её нежелание отвечать. Наверное, она права. Она ничего не знала о нём, пора это исправить.

– Кстати, меня зовут Гарри Морант, – он протянул руку.

Она замерла в нерешительности, затем пожала её.

– Нелл, я … просто Нелл.

– Очень приятно, просто Нелл, – сказал он.

Её рукопожатие было твёрдым. Кожа на руках была мягкой, но застарелые мозоли говорили, что когда–то ей приходилось много работать физически.

Она не носила колец, её одежда не подходила ей и была старомодной, но хорошего качества и покроя.

Говорила она очень мало, но, как он мог заметить, чисто и без какого–либо акцента.

Так кто же она?

Она помедлила и сказала:

– Думаю, вы приехали за своими перчатками и шляпой.

– Нет, я …

Дверь в конюшню открылась шире.

– Мистер Морант, – позвал Педлингтон. Его голос гулко пронёсся по зданию. – Это животное… О, вот она. Я подожду вас здесь.

Гарри усмехнулся.

– Он боится вашей собаки, – сказал он Нелл.

– Она не кусается.

– Я знаю, пойдёмте, вызволим Педлингтона из беды.

– О, нет …

– Тоффи вы теперь не нужны, ей нужно побыть наедине со своим жеребёнком.

Гарри взял её руку, и, немного поколебавшись, она позволила повести себя к выходу из конюшни.

После нескольких шагов она искоса взглянула на него:

– У вас болит нога?

Так происходило всегда, рано или поздно все спрашивали о его хромоте. Однако сейчас Гарри был удивлён своим ответом:

– Нет, я всегда хромал, сколько себя помню.

Обычно он говорил, что это военная рана. Людям было легче примириться с мыслью о благородном раненном воине, чем о калеке с детства.

Когда они достигли входа, собака бросилась к ним навстречу.

– Хорошая девочка. – Нелл подняла шарф и перчатки и отряхнула их. – Она всегда бегает за мной, если я не дам ей что–нибудь охранять, а я не хотела чтобы она находилась рядом с Тоффи, пока та жеребится.

Затем она сняла плащ и шляпу с колышка и протянула ему шляпу и перчатки.

– Спасибо, что дали их мне, они согрели меня больше, чем вы думаете.

Гарри неохотно взял вещи, он не знал, что сказать. Ему хотелось, чтобы она оставила их себе, хотя это было глупо. Они ей уже не нужны, кроме того, и шляпа, и перчатки были слишком большие для неё.

Нелл взяла поводок и закрепила его на шее собаки, затем вышла из конюшни во двор.

– Всё закрыто на замки… – Педлингтон замолчал, уставившись на женщину.

– Это… – начал Гарри.

– Я знаю, это леди Элен Фреймор, – произнёс агент не особенно радостным голосом.

Леди Элен Фреймор? Гарри моргнул. Фрейморы – это фамилия графов Дентон. Он видел это имя на документах на поместье. Он уставился на женщину.

«Просто Нелл» была леди Элен Фреймор?

Женщина, которая путешествовала на телеге, свесив с неё грязные ноги, женщина, которая умело приняла роды кобылы, была дочерью графа? Это какая–то ошибка.

– Леди Элен, вы знаете, что не должны здесь находиться, – сказал Педлингтон голосом, выражающим одновременно жалость и раздражение. Он кинул на Гарри озадаченный взгляд, затем тихо продолжил:

– Вы не можете здесь оставаться. Дом пустовал месяцами, и у меня есть указания продать его пустым.

Он сделал ударение на слове «пустым».

– Я понимаю, мистер Педлингтон, – ответила она холодно. – И я уже собиралась уезжать, но кобыла оказалась в беде.

– Кобыла?

– Да, она уже слишком стара, чтобы иметь жеребёнка, и так случилось, что плод находился в неправильном положении. И мать, и дитя могли умереть, если бы я не развернула жеребёнка в матке.

– Леди Элен, пожалуйста! – запротестовал агент, побагровев от смущения. – Вам не следует даже знать о таких вещах.

Она задумчиво посмотрела на него:

– Да, но я знаю. Никогда не понимала, почему женщины не должны знать об этом, ведь, в конце концов, это их…

– Леди Элен! – поверенный кинул на Гарри испуганный взгляд.

Она вздохнула, но пощадила его чувствительность.

– Кобыла когда–то принадлежала мне, поэтому её благополучие меня волнует.

– Но теперь она не принадлежит вам, – ответил поверенный раздражённо и добавил: – Я настаиваю, чтобы вы удалились, леди Элен.

– Конечно, – сказала она гордо. –  Я должна была уехать сегодня утром, но …

– Вот и уезжайте, пожалуйста. Животные – не ваше дело. Они все равно будут проданы.

Её бледное лицо вспыхнуло.

– Вы не должны трогать её! Она только что ожеребилась, а погода становится всё холоднее. Жеребёнка следует …

– Это не ваше де…

– Я покупаю их обоих, – прервал их разговор Гарри.

Оба спорщика уставились на него.

– Вы? – произнесла Нелл.

Он кивнул.

– И обещаю, я буду хорошо заботиться о них.

Он протянул руку. Она взяла её. Её рукопожатие было слишком решительным для леди. Он почувствовал её запах: мыло, лошадь, свежее сено и тёплая сладкая женщина. Один рывок – и он притянет её в свои объятия, попробует на вкус эти мягкие губы …

О чём он думает? Гарри подавил возбуждение. Он даже не знает её.

Но определённо желает, леди она или нет.

– Спасибо, – она улыбнулась ему проникновенной сияющей улыбкой, которая ослепила его тогда в лесу.

Его тело напряглось, а мозг перестал работать.

И ни одного слова не осталось в его голове.

– Мистер Морант, я не могу позволить остаться здесь какому–либо животному, – ворвался голос Педлингтона в его сознание. – Её нужно удалить из конюшни. Мистер Морант? Леди Элен? Я действительно на этом настаиваю.

Голос звучал раздражающе, Гарри хотелось отмахнуться от него, как от москита.

– И, леди Элен, я также настаиваю, чтобы вы оставили Фермин–Корт. Я оповестил вас более недели назад, что он больше не принадлежит вашей семье, а вы безобразно проигнорировали мои указания. Более того, я даже могу сказать, вы нарушаете права частного …

Она вырвала руку из хватки Гарри и повернулась к поверенному.

– Как вы смеете говорить так! Семья моей матери владела Фермин–Кортом сотни лет, и у меня есть определённые обязательства по отношению к этому поместью, которые, – она сделала презрительный жест, – ваши бумаги не учитывают. Но мой багаж уже упакован, и я готова к отъезду, а поскольку моя кобыла теперь пристроена, я уеду сегодня до конца дня.

– Вы уже говорили это прежде, – сказал агент мрачно, – и всё ещё …

– Вы боитесь, что я буду слоняться тут, как пёс лудильщика, смущая новых владельцев? – Вспыхнула она сердито. – Вам следует …

– Что за вздор, – прервал её Гарри. Он был разъярён и, повернувшись к поверенному, продолжил: – Ещё одно неуважительное слово в адрес леди Элен, и я вобью его в вашу глотку так, что целый год не сможете разговаривать.

Педлингтон выпучил глаза и со стуком закрыл рот.

Гарри снова обернулся к Нелл, которая смотрела на него широко открытыми от удивления глазами.

– Прошу прощения за Педлингтона, леди Элен, я новый владелец этого поместья, и вы можете оставаться здесь, сколько захотите.

«Навсегда», – добавил он про себя и удивился своей мысли.

Она смотрела на него, непроизвольно облизывая губы. Гарри сглотнул.

Педлингтон издал полузадушенный звук и спросил с осторожной надеждой:

– Новый владелец… вы имеете в виду?..

Гарри резко ответил:

– Я имею в виду, что готов сделать предложение, но сомневаюсь, что оно обрадует ваших хозяев. Однако при таком состоянии, в котором находится поместье… – Гарри пожал плечами.

– О, но…

– Господа, я оставлю вас, – прервала их леди Элен. – Мистер Морант, мистер Педлингтон, всего хорошего.

Гарри поймал её за рукав.

– Вы никуда не уедете. – Он был полон решимости не позволить ей исчезнуть.

Она озадаченно взглянула на его руку.

– Нет, – произнесла она через мгновение, – я вернусь, чтобы убедиться, что послед вышел, и жеребёнок может стоять и сосать мать.

Педлингтон покраснел.

Гарри заставил свои пальцы отпустить её руку.

– Не уезжайте, – приказал он.

Она кинула на него холодный взгляд, и он понял, что рявкает на неё, как на своих солдат. А он ещё сделал выговор Педлингтону за непочтительность.

Гарри неловко добавил:

– Нам ещё нужно обсудить вопрос со шляпой и перчатками.

Это было всё, что он смог придумать.

Лицо женщины смягчилось, и лёгкая улыбка осветила глаза.

– Да, конечно, очень важный вопрос.

Его тело пронзила боль, когда она уходила. Она двигалась изящно и неторопливо. Её фигура не была роскошной, но его плоть напряглась и ныла, он хотел её с неистовым желанием, которого никогда не испытывал прежде.

На дороге она представлялась ему потерянной лесной мадонной. Ma donna – по–итальянски «моя леди». Нелл Фреймор. Леди Элен Фреймор. Его потерянная лесная леди.

На этот раз он не упустит её.

Даже если она урождённая леди.

Гарри соблазняли самые прекрасные дамы высшего света. Он знал себе цену и хорошо понимал, чего хотели леди от Гарри Моранта: покувыркаться всласть с ним в постели – и всё.

Молодой Гарри Морант не осознавал, что он желанный гость в постели знатной леди, но её рука никогда не будет принадлежать ему…

Он получил свой урок в нежном возрасте двадцати трёх лет, когда юный и наивный влюбился в первый и единственный раз в жизни.

По прошествии многих лет он был уже не так наивен. И точно знал, чего можно ожидать от высокородных дам.

Возле кухонной двери Нелл остановилась и обернулась.

Гарри вновь почувствовал резкую боль желания. Она не была красивой, не обладала чувственными формами и не использовала никаких хитростей, чтобы привлечь внимание. Но он не мог отвести от неё глаз. И его плоть затвердевала всякий раз, когда она оказывалась рядом. Она могла быть кем угодно – молочницей, фермерской дочкой, – его это не заботило.

Но дочь графа. Какая неожиданная насмешка судьбы!