Текст книги "Школа чувств (СИ)"

Автор книги: Анна Даркина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

– Я тоже, моя хорошая.

Рядом раздаётся мужское покашливание – оба быстро оглядываются и видят родителей Маши.

– Разрешите, молодой человек, и нам поздравить нашу дочь, – ирония в голосе Андрея Петровича звучит не прикрыто.

Морозов отступает от Маши, но не выдерживает тяжёлый взгляд её отца. Они с Настей отходят в сторону, пока родители разговаривают с дочерью.

– Взгляд притуши, – советует она Саше.

– Не могу, – мотает он головой, – куда с Майклом собираетесь?

– Да ещё не думали, – удивляется она такому вопросу.

– Предлагаю вместе потусоваться.

– Ты серьёзно?

– Насть, – тянет Морозов, – перестань воспринимать меня как экзотическое опасное животное.

– Да, я… нет, – растерянно тянет она, но он лишь улыбается в ответ, берёт её под руку и подводит к семье Соловьёвых.

– Андрей Петрович, Ольга Сергеевна, – обращается он к ним, – мы бы хотели отметить победу Маши и Андрея. Разрешите пригласить вашу дочь в кафе?

Ольга Сергеевна улыбается и согласно кивает:

– Конечно, Саша, только возвращайтесь не слишком поздно.

Но Андрей Петрович так просто не сдаётся:

– Надеюсь, ты сможешь обеспечить её безопасность?

– Папочка, даже не сомневайся! Это мой самый надёжный защитник, – Маша хочет положить руку на грудь Морозова, но в последний момент отдёргивает её под грозным отцовским взглядом.

– Андрей, – мягко упрекает мужа Ольга Сергеевна, – не начинай. Идите, конечно, Саша.

– Андрей, ты с нами? – поворачивается он к Машиному партнёру. – Хотелось бы отметить ваш успех.

Тот несколько озадачен таким предложением, но виду не показывает и кивает.

– Вот и прекрасно! – Маша обнимает и целует маму. – Пойду переодеваться.

Саша смотрит, как её фигурка в серебристом, максимально открытом сзади и по бокам бальном платье исчезает за дверями служебных помещений, и поворачивается к Машиным родителям:

– У вас очень талантливая дочь, – замечает он.

– Да, мы это заметили, – снова иронизирует Андрей Петрович, но под прикосновением жены смягчается, – спасибо. Кстати, если вы идёте в кафе или ресторан, вам ведь нужны деньги.

Он протягивает карточку, но Морозов делает шаг назад, и на лице появляется упрямое выражение.

– Спасибо, я сам в состоянии заплатить и за себя, и тем более за вашу дочь.

Андрей Петрович хмыкает, но карточку убирает:

– Похвально. Я и забыл, что ты сам зарабатываешь.

Ольга Сергеевна с любопытством смотрит на Сашу:

– Вот как? А можно узнать где и как?

Андрей Петрович не спешит прийти на помощь и тоже ждёт его ответа.

– По-разному, – пожимает тот плечами. – в основном я этакий массовик – затейник, развлекаю заскучавшую публику. Ваш муж может рассказать подробнее, – не упускает он возможности поставить отца Маши в положение оправдывающегося.

– Никогда бы не подумала! – удивляется Ольга Сергеевна. – Андрюш, а ты откуда это знаешь?

– Я тебе дома расскажу, видишь, детям не терпится на свободу.

Александр смотрит на приближающуюся Машу и понимает, что им нужна хоть одна минутка уединения. На ней вязаное с широким воротом платье, доходящее до колен, на ногах высокие сапожки на плоской подошве, через руку перекинута норковая шубка. Юная, красивая, улыбающаяся, она вытягивает из Морозова всю нежность, на которую он только способен. Он чувствует, как джинсы становятся тесными, и поскорее отводит глаза от девушки.

Следом за ней идёт и Андрей.

– Мы готовы, – весело сообщает Маша.

Всей толпой они движутся к выходу из зала и не замечают, как за ними с верхнего яруса следит Евгений Ружан. Он, как и всегда, улыбается. Но как эта его улыбка не похожа на те, которые он расточает прилюдно! Теперь он улыбается болезненно, нервно кусая губы, в глазах лихорадочный блеск. Его раздражает идиллическая картинка, которую он только что наблюдал. Все эти объятия, поздравления, поцелуи кажутся ему сплошным слюнтяйством. Хотя Маша очень ему понравилась сегодня. В этих танцевальных ритмах латины она была как рыба в воде, а он уважал всё, что делается профессионально, по высшему разряду, без всяких скидок на какие-либо препятствия. Он вообще в жизни предъявлял самые высокие требования и к себе, и к окружающим, для него не существовало полутонов: или ты лучший, или ты никто. Сегодня Маша была лучшей, и он хотел её как трофей, прекрасный и пока что недостижимый. Пока что, потому что между ними стоял Морозов. Если бы он в прошлый раз победил Алекса, то теперь не сидел бы здесь один, кусая губы от бессилия, а просто бы вытащил Машу из этой толпы и увёз к себе, где любил бы её долго и жёстко, хотя с ней можно было бы стать и нежным – она этого заслуживала. Но он ещё не был победителем, которому можно всё, и внутри у него вскипал гнев, который, как он знал из прошлого своего опыта, обязательно выплеснется сегодня на какого-нибудь несчастного.

Все ушли, и Ружан тяжело спускается вниз, набирая знакомый номер:

– Руслан? Ты говорил с ним о бое?.. Хорошо. А их сторона какой ответ дала?.. Мне надо только согласие!.. Не хочет? – собеседник не может видеть, как ухмыляется Евгений, но может почувствовать холод, появившийся в голосе. – А он знает сумму? И всё равно отказывается?.. Я подумаю, как его заставить согласиться. А ты готовь круг и подогревай публику.

Не прощаясь, он отключается и задумывается. Морозов не хочет встречаться с ним в третий раз – говорит, ему это не интересно. Но он, похоже, знает, как заставить Алекса драться – сегодняшняя сцена взаимного обмена любезностями так и стоит перед глазами! Идея приходит сама собой. Ты выйдешь, Мороз, в круг! Даже не сомневайся. Но там и останешься!

Маша идёт между Андреем и Сашей, весёлая, довольная и счастливая. Они только что вышли из ресторана «Экспедиция» и по сверкающим предновогодним заснеженным улицам идут в Центральный парк, где вокруг огромной новогодней ели выстроился ледовый городок.

– Морозов, ты предлагаешь нам потеснить детишек? – удивлённо спрашивает Настя, когда они все понимают, куда так целеустремлённо ведёт их Александр.

– Детишек мы не тронем, – успокаивает он всех сразу. – Там есть и взрослая зона развлечений.

– Надеюсь, это что-то приличное? – не унимается Настя.

– Не ворчи, сама увидишь, – отвечает Майкл.

Уже издали они слышат зажигательную музыку, которая, кажется, звучит буквально отовсюду. Главная аллея парка преобразилась до неузнаваемости. На большой площадке сверкает бегущими огнями пушистая ель, возле её подножия стоят огромные ледяные фигуры Деда Мороза и Снегурочки, подсвеченные разноцветной иллюминацией. По левой стороне от ели в аллее выстроены горки и аттракционы для детей, справа – для людей постарше.

Народу много. В воскресный вечер за шесть дней до Нового года все уже чувствуют праздничный настрой.

Сфотографировавшись у фигур Деда Мороза и Снегурочки, согревшись возле лубяной избушки глинтвейном, они бегут к высоким и крутым горкам, по которым скатываются на тюбингах.

Маша и Александр берут сдвоенный тюбинг и застывают наверху крутого склона.

– Не боишься? – весело спрашивает он её.

– С тобой – ничего и никогда!

– Ты же моя умница, – шепчет он ей в ухо и, оттолкнувшись, пускает тюбинг вниз. Он тут же начинает почти вертикальное падение, и Маша визжит от восторга, крепко обхватив Александра за талию и чувствуя его сильные руки на плечах. Они летят вниз, встречный ветер обжигает и без того красные от мороза щёки, но этот полёт кажется Маше продолжением сегодняшнего триумфа. И она не жалеет, что не осталась на устроенный организаторами банкет, а решила провести его с друзьями. Она рада, что и Андрей с ними, потому что без него не могло быть этого чудесного выступления, этой победы и этого абсолютного счастья.

Всё мелькает перед глазами, горка кажется бесконечной с неожиданными поворотами и ледяными трамплинчиками, на которых у Маши ещё больше захватывает дух, а желудок поднимается к самому горлу, и она намертво вцепляется в пуховик Саши. В конце кажущегося бесконечным спуска они почти врезаются в Настю и Михаила, которые, стоя у заканчивающейся ледяной дорожки, самозабвенно целуются.

– Эй, развратники, хоть бы отошли с линии, – кричит им Морозов.

– Завидуй молча, – бросает ему Майкл, на минуту оторвавшись от Настиных губ.

– Я тоже хочу, – смеётся Маша и тянется к Александру, но тут их догоняет тюбинг Андрея, и они втроём сбивают с ног целующуюся парочку. Получается хохочущая куча мала, из которой Маша выбирается первой и начинает снимать на смартфон дурачащихся друзей. Она видит на мониторе счастливые лица, слышит весёлый смех – и её переполняет радость оттого, что они все вместе и им так хорошо сегодня. А ещё она в предвкушении того момента, когда останется наедине с Сашей и они будут любить друг друга самозабвенно, до полного опустошения.

Морозов внезапно выныривает из снежной кучи, потому что больше не слышит Машиного смеха, и встречается глазами с её затуманенным взором. Он в несколько движений оказывается рядом с ней.

– О нас задумалась?

– Как ты догадался?

– Я чувствую тебя, Маша, даже на расстоянии.

– И что ты сейчас чувствуешь?

– Что ты хочешь меня, что боль тебя больше не тревожит и что ты не прочь повторить…

– И увидеть тебя в полотенце, чтобы тут же сорвать его.

Он накрывает её губы своими, понимая, что не может противиться её очарованию. Поцелуй выходит жарким, глубоким и настолько одуряющим, что они только через несколько секунд слышат насмешливый голос Майкла:

– А ещё нас развратниками называл!

– Теперь ты завидуй молча, – смеётся в ответ Маша.

Андрей укоризненно качает головой и с улыбкой замечает:

– Если бы не этот развратник, Машка не была бы сегодня такой раскрепощённой, а мы не стали бы чемпионами.

– То есть мне спасибо, да? – весело подводит итог Саша.

– И низкий поклон, – Андрей и правда склоняется в поклоне, когда Маша оставляет Морозова и набрасывается на партнёра по танцам, опрокидывая его в сугроб.

– Это тебе за неверие в меня! – она пытается затолкнуть ему за ворот снег, но он каким-то чудом уворачивается от неё на зыбкой поверхности и легко вскакивает на ноги.

– Почему же неверие? – он протягивает ей руку, чтобы вытащить из сугроба, и, когда она оказывается на ногах, подталкивает к Морозову. – Просто ты была той самой Снегурочкой, которой не хватало Леля.

– Снегурочка плохо кончила, а Лель любил другую, – блеснул вдруг знаниями русской классики Саша. – А я люблю только её.

Он обнимает Машу за плечи, смахивая с её лица снег.

– Так, народ, хватит лирики. Идём веселиться дальше! – ставит точку в разговоре Настя и тянет всех в снежный лабиринт. В отличие от детского его стены высокие, выше роста взрослого человека.

– А если мы заблудимся и не выйдем оттуда? – спрашивает Маша.

– 21 век на дворе – телефоны есть: пойдём на голос, если что, – смеётся Андрей.

– По-моему, в лабиринте надо всё время придерживаться правой стороны, – говорит Саша.

– А мне кажется, левой, – сомневается Михаил.

– Тебе лишь бы налево идти, – Настя легко бьёт его по руке, – всё, двинулись.

Она первой входит в снежный лабиринт и тянет за собой Мишу.

– Прощайте, други! – он картинно машет им рукой, скрываясь за ледяными стенами.

– Ну что, наша очередь? – смотрит на парней Маша.

– Вы идите, а я вас на выходе встречу, – качает головой Андрей.

– Боишься заблудиться?

– Мне надо позвонить.

– Лене? – понимающе улыбается Маша.

– Ху из Лена? – Морозов явно заинтересован.

– Моя девушка, – скупо отвечает Андрей, но Маша тут же дополняет:

– Она скрипачка, сейчас в Москве с родителями на каком-то прослушивании…

– Не на каком-то, а в Академический симфонический оркестр.

– Ух ты… А это типа круто? – прикидывается простачком Саша.

– Это круче крутого.

– Тогда встречаемся с той стороны лабиринта, – примирительно говорит Морозов и вместе с Машей скрывается в лабиринте. Он оказывается неожиданно большим. Где-то слышен гул голосов, но здесь царит тишина.

К удивлению Маши, они не могут догнать Настю, а может просто свернули не в тот коридор. Сначала, хихикая, идут просто так, но, пару раз зайдя в тупик, понимают, что надо применять научный метод.

– Направо или налево? – спрашивает Маша.

– Давай попробуем придерживаться правой стороны.

Кажется, им удаётся продвинуться вперёд, пока вновь перед ними не вырастает ледяной тупик.

– Ну вот, теперь будем пробовать левую сторону, – смеётся Маша.

– Подожди!

Он прижимает её к стенке и расстёгивает шубку.

– Ты выбрал не то место.

– Главное, я выбрал тебя, – он и на себе распахивает пуховик и прижимается всем телом к девушке, сжимая её ягодицы, оглаживая спину и покрывая ласкающими поцелуями шею.

– Сегодня я смотрел, как ты танцуешь, видел твоё тело под невесомым платьем и мечтал о тебе. Хотелось всем в зале крикнуть – это моя девушка! – шепчет он между поцелуями.

Она зарывается пальцами в его волосы, выдыхая в ухо:

– Саша, родной…

Её шёпот, её запах дурманят сознание, её тело заставляет его самого содрогаться от почти что животного желания.

– Ты заводишь меня, детка!

Его дыхание сбивается. Он задирает её платье к поясу и подхватывает девушку под ягодицы. Она обвивает его своими сильными ногами танцовщицы и чувствует, как в неё сквозь ткань упирается его эрегированный член. Им всё равно, где они, кто может оказаться рядом, что они в этом лабиринте не одни. Он целует Машу и начинает ритмичные движения вверх-вниз. Она прижимается к нему теснее:

– Продолжай, не останавливайся…

Движение становятся быстрее, Маша начинает вполголоса стонать от нарастающего возбуждения, сама ищет его губы, чтобы излить в поцелуе все чувства к этому человеку, которым дышит, которым живёт последние месяцы.

– Ещё, ещё, – просит она прямо в его губы, и он убыстряет движения, чтобы уже через минуты закрыть её крик своим поцелуем и самому удержаться от стонущего рыка. Она отпускает захват и становится на подгибающиеся ноги, а он смотрит на неё недоумевающим взглядом:

– Знаешь, что ты сейчас сделала?

– Что? – она ещё слишком возбуждена, чтобы строить догадки.

– Ты заставила меня почти кончить! Я – как долбаный подросток – чуть – не кончил – в штаны!

Он начинает смеяться, закинув назад голову, и она улыбается.

– Это плохо?

– Это не мой стиль, родная. Всегда думал, что могу себя контролировать. Но с тобой крышу сносит капитально – ты реально искришь рядом со мной. Я думал, такого не бывает.

– А я вот она, да? – Маша целует его в губы, дразня языком, и Морозов срывается в глубокий поцелуй не в силах выносить её лёгкого касания.

Они стоят в ледяном тупике лабиринта, позабыв обо всех на свете и наслаждаясь только друг другом. И в этот момент их слуха касается исполненный ужаса крик:

– Алекс! Алекс! Где ты? Морозов, твою мать! Сюда!

Они прерывают поцелуй и смотрят друг на друга – показалось? Но крик повторяется уже на другой ноте, почти истерики:

– Мороооооз! Живо сюда!

Они бегут на голос, понимая, что случилось что-то ужасное, и на этот раз быстро находят выход.

В метрах трёх от лабиринта стоит Настя, закрыв рот рукой, а Михаил склонился над кем-то, лежащим на снегу аллеи. У Маши нехорошее предчувствие, но она, сжав губы, отстраняет Морозова, который стремится первым подойти к лежащему и не дать девушке увидеть, что там произошло.

На снегу лежит Андрей с неестественно вывернутой правой ногой, с раскинутыми в сторону руками, а под головой у него красное пятно.

– Нет, – шепчет Маша и кидается к нему, но Морозов перехватывает её и толкает к Михаилу:

– Держи и не подпускай! А ты, – это у же к Маше, – не вздумай кричать.

И сказано это так властно и жёстко, что она мгновенно давит в себе уже почти вырвавшийся крик и смотрит на тело Андрея, содрогаясь от ужаса.

– Настя, скорую, срочно вызывай скорую.

Настя кивает и начинает набирать номер.

Александр быстро проверяет пульс Андрея, профессионально ощупывает его тело:

– Живой, но без сознания. Сломана правая нога, перебиты кисти обеих рук, разбито лицо, рассечён затылок, наверняка сильное сотрясение.

– Ему же холодно, надо его поднять, – шепчет Маша.

– Нельзя его сейчас трогать.

– Что-то видели? – спрашивает у Майкла Саша.

Тот отрицательно мотает головой:

– Вышли из лабиринта и даже не сразу его заметили, видишь – здесь уже тень.

– И никого рядом?

– Нет.

В этот момент в кармане у Морозова оживает смартфон, но самое поразительное, что он уже знает, что услышит.

– Алекс? Это Руслан. Прости, дорогой, ничего личного, только передаю слова того, кто просил не называть себя – и так поймёшь.

– Что он сказал? – злобно рычит Морозов.

– Дословно, брат: если не выйдешь в круг – следующей будет она.

– Я услышал! Я выйду. Ставки по максимуму.

– Но если…

– Я сказал по максимуму! И пусть молится своим бесам.

Он отключает телефон и смотрит пустыми глазами на лежащего Андрея.

– Саша, – несмело подступает к нему Маша.

– Прости, родная, у тебя не будет Праги…

14

В приёмном отделении больницы собралась внушительная толпа: родители Андрея, Настя с Майклом, Александр и Маша со своими родителями. Андрея отвезли в операционную, где благодаря звонку Андрея Петровича его уже ждёт лучший хирург-травматолог их города.

Маша, совершенно потерянная, сидит в уголочке и смотрит прямо перед собой. Мысль, что всему причиной стала именно она, не даёт ей покоя, заставляя чувствовать себя виноватой. Саша тревожно оглядывается на неё, но Андрей Петрович и Ольга Сергеевна не отпускают его, требуя ещё и ещё раз повторить подробно, что произошло. То же самое рассказывают Миша и Настя родителям Андрея.

– Но это же какая-то дикость! – восклицает Ольга Сергеевна. – В людном месте такое бессмысленное и жестокое избиение без всякой причины, и никто ничего не видел! Так не бывает, за этим что-то есть.

Андрей Петрович смотрит на мрачного Александра:

– А ведь ты знаешь причину?!

Тот медлит с ответом, и отец Маши убеждается в своей правоте.

– Саша, – просит его Ольга Сергеевна, – ты должен рассказать обо всём полиции. Этого нельзя оставлять безнаказанно.

– Это не останется безнаказанным, – упрямо наклоняет голову Морозов, – но полиции здесь делать нечего.

– Как ты можешь так говорить?

– Оставь, Оля, похоже, молодой человек знает больше, чем говорит.

– Я могу сказать, но только вам и с глазу на глаз, – он косится на стоящую рядом женщину, – без вас, Ольга Сергеевна, уж извините.

Она не успевает возмутиться, как муж поднимает руку, останавливая её:

– Оля, мы выйдем и поговорим, а потом я буду решать, что нужно знать другим, а что нет.

Женщина по тону голоса понимает, что сейчас лучше промолчать, и кивает.

На улице Андрей Петрович достаёт сигареты и предлагает Саше, тот отрицательно мотает головой.

– Ну что ж, я слушаю. Но если в этом всём замешана моя дочь, клянусь, вы больше с ней не увидитесь.

– Она замешана лишь косвенно.

– Говори.

– Вам фамилия Ружан о чём-нибудь говорит?

– Это крупнейший держатель акций почти всех предприятий нашего города, а также он инвестирует в строительство и земельные участки. Очень влиятельный человек.

– Да, он, а ещё у него есть сын.

– Постой, ты же против него как-то выступал.

– Два раза уже, – кивает Саша.

– Но Ружан вроде бы увёз сына за границу, на лечение. Что там, наркомания?

– Наркомана сложно вылечить, а безбашенного от природы тем более. Вы знаете, что он уже несколько недель наш с Машей одноклассник?

– Нет, – Андрей Петрович внимательно и встревоженно смотрит на Сашу, – и что произошло?

– Ружан-младший хочет реванша, он физически не любит проигрывать. Я отказался, и он вот таким образом, через Андрея, дал понять, что не остановится, пока не добьётся своего.

– И если ты откажешься…

– …то следующей будет Маша. Я согласился. Уже!

Андрей Петрович делает глубокую затяжку.

– Это надо обдумать.

– Ну, вы обдумывайте, а я свой выбор уже сделал, – кулаки Морозова сами собой сжимаются.

– Подожди, этот вопрос нужно решать по-взрослому.

– По-взрослому? Он не успокоится, пока я не выйду против него.

– Рассмотрим варианты. Ты ему проигрываешь…

– …и вы меня хороните с почестями. Он идёт меня убивать. А у меня другие планы.

– Кто ж ему позволит? – снисходительно усмехается Андрей Петрович.

– Слушайте, взрослый человек, а такой наивный. Он не будет спрашивать позволения – спросите у его отца, сколько раз он выкупал своего сына у закона?

– И сколько? Ты в курсе?

– Я знаю только о двух случаях, – пожимает плечами Саша.

– Но как такое возможно? – Андрей Петрович поражён.

– Он отморозок, ему всё сходит с рук. Поэтому я тоже иду убивать.

– Но у тебя нет такого отца, как Ружан.

– Да и плевать! Зато вашей дочери ничего не будет угрожать.

– О ней я сам позабочусь, но и ты не должен пострадать.

Александр зло оскаливается:

– Я выживу, а остальное неважно.

– Знаешь, я далёк от мира подпольных боёв, признаться, не большой любитель, но в городе я тоже не последний человек, и я подумаю, как достойно и без потерь выйти из этой ситуации.

– Что ж, будем делать то, что должно, – кивает Морозов.

В здании больницы всё по-прежнему. Маша тревожно смотрит на вошедших. Александр внезапно останавливается в дверях:

– Андрей Петрович, вы бы не пускали Машу в школу эти последние дни. И вообще лучше её куда-нибудь из города отправить.

Тот хмыкает в ответ:

– Ты думаешь, мне эта мысль не пришла в голову? Именно это я и собираюсь сделать.

Но он явно недооценил свою дочь. Дома она устраивает истерику и наотрез отказывается уезжать из города.

– Нет, нет, нет! Я с ума сойду, если куда-нибудь уеду, а он здесь с этим ненормальным останется.

– Ты всё равно ему ничем не поможешь, но ему будет легче от мысли, что ты в безопасности.

– А мне не легче! Мне будет тяжелее. Честное слово, будешь настаивать на отъезде, я сбегу из дома.

– Давай без этих детских истерик и угроз, тоже мне, Джульетта нашлась!

– Андрюш, не надо, – останавливает мужа Ольга Сергеевна, – не хочет, пусть остаётся в городе. Вот только ты будешь сидеть дома и ни шагу за порог, – поворачивается она к дочери.

– Согласна, – устало произносит Маша.

Гораздо позднее Ольга Сергеевна тревожно спрашивает у мужа:

– Послушай, но ведь этот младший Ружан опасен и для остальных школьников. Как его можно оставлять в нормальном коллективе, если его эмоции не подконтрольны ему самому?

– Ты права. Я тоже подумал об этом. Я сегодня уже проконсультировался с Петровским, он как областной прокурор должен знать, как лучше поступить в такой ситуации. А Ружан-старший, видимо, не понимает всей опасности положения.

Ольга Сергеевна слушает мужа, качая головой, а потом задумчиво произносит:

– А ведь раньше Ваня Ружан был очень правильным мальчиком.

Муж внимательно смотрит на неё:

– Я и забыл, что ты была с ним знакома.

– А ещё ты сознательно забыл, что этот Ваня делал мне предложение.

– …Когда мы с тобой уже были женаты. Наглый тип.

– Влюблённый тип… был. И что случилось с ним за все эти годы? – продолжает размышлять Ольга Сергеевна. – Почему вдруг в его семье вырос такой сын? Да, Ваня всегда был человеком жёстким, но справедливым – об этом по университету легенды ходили. А теперь что? Покрывает своего сына? Он сам-то адекватен?

– Я общался с ним только на официальных мероприятиях, никаких личных контактов и интересов по бизнесу, поэтому ничего сказать не могу.

– А что там с этим боем? Саша действительно боец?

Муж морщится:

– Да, очень хороший, и Ружана уже два раза бил. Припоминаю, что второй бой тоже оказался спровоцированным этим Ружаном.

– Да? Каким образом?

– Это как-то касалось родственницы нашего Александра.

– Нашего? – поднимает брови жена. – Ты его принял?

– Оговорился, – бурчит в ответ Андрей Петрович.

– Ой, так уж и оговорился?! Я же вижу, он тебе понравился.

– Я что, девушка, чтобы он мне нравился?

– Понравился, понравился, как и мне.

– Что?

– Он мне тебя молодого напоминает: ты был такой же резкий, жёсткий, целеустремлённый и очень нежный со мной. Я думаю, наша дочь будет с ним как за каменной стеной.

– Пока она вовлечена в личные разборки двух опасных личностей.

– Ну, ты же поможешь мальчику ради дочери, да? – она целует его в щёку.

– А куда ж я денусь? – ворчит Андрей Петрович, обнимая жену.

А Маша в это время в своей комнате по телефону разговаривает с Морозовым.

– Я не уеду, и отец уже согласился со мной.

– Слабак! Я бы тебя просто запихнул в самолёт и спрашивать не стал.

– Ты так хочешь от меня избавиться?

– Я хочу знать, что ты в безопасности и мне не надо тревожиться за тебя. Тогда я смогу сосредоточиться на бое, а не на тебе.

– Я буду тихо-тихо сидеть дома под маминым присмотром и не буду никому открывать дверь. Обещаю!

– Я буду счастлив, если ты сдержишь своё обещание. Что слышно об Андрее?

Маша мрачнеет.

– Он пришёл в себя, но не знает, кто на него напал – не видел.

– Ну, мы то знаем, кто. Он пожалеет об этом.

– Саша, я боюсь за тебя. Я видела, что он сделал с Андреем.

– Машенька, я не Андрей, и я чертовски зол.

Она представляет, как темнеют сейчас его карие глаза, как играют желваки на щеках и судорожно вздыхает. Он чувствует её напряжение:

– Маша?

– Всё хорошо.

– Нет, не хорошо. Что там за всхлипы? Ты плачешь?

– Нет, я… не знаю, как тебе сказать.

– Попробуй, я пойму.

– Понимаешь, мне кажется, я ненормальная. Когда с нами, с тобой и мной, что-то происходит, я хочу…

– Чего ты хочешь?

– Не чего, а кого! Тебя хочу.

– И почему это ненормально? По-моему, вполне естественно. Всё идёт из подсознания, древнего и таинственного, когда наши далёкие предки связывали воедино сексуальность и агрессию. Выброс в кровь адреналина стимулирует желание… В общем, Машка, я тоже тебя безумно хочу без всякой этой зауми, – заканчивает он почти жалобно.

– Вот теперь нас двое ненормальных, – вздыхает она, – проблем у нас больше нет, только как о постели думать.

На следующий день в школе Морозов и Ружан встречаются в вестибюле, и воздух между ними мгновенно становится сухим и жарким.

– Один? – удивлённо распахивает глаза Евгений. – Без нашей Маши?

Александр не обращает внимания на провокацию.

– Ты понимаешь, урод, что ты сделал?

– За урода ответишь. И что я такого сделал?

– Из-за своей грёбаной гордыни ты человеку жизнь сломал? – выплёвывает ему в лицо Саша.

– Я? Ты бредишь, Мороз! – Ружан мягко ступает вокруг него, как бы приноравливаясь к удару, и отвечает очень вкрадчиво. – Да при чём здесь я? Это ты, и только ты виноват! Зачем сразу не согласился выйти со мной на арену? Я не люблю, когда мне отказывают. Выйди, прояви себя, и наша Машенька не лишилась бы партнёра. А теперь кому он нужен? Калека! – он выплёвывает это слово как оскорбление. – Он ведь не то что танцевать, ходить нормально не сможет – я знаю, как правильно ломать человеку кости.

Саша смотрит в пустоту глаз Ружана:

– Я тоже умею правильно ломать кости. И я тебе обещаю – ты даже на костыли до конца своей никчёмной жизни не встанешь.

Ружан смеётся, и со стороны кажется, что его просто развеселил анекдот, рассказанный другом.

– Мелко, очень мелко, Мороз. Я тебе обещаю, что на арене просто закончится твоя жизнь.

– Не говори гоп. Знаешь такую поговорку?

– Никогда не любил мудрость быдла. Впрочем, хватит слов, – он лихорадочно оглядывается по сторонам, – скоро я поставлю точку на твоей жизни.

Морозов видит, как он уходит по коридору, и только тогда разжимает кулаки, спрятанные за спину – очень боялся не удержаться.

В школе жизнь идёт своим чередом, но без Маши. Хотя уже на первой перемене к нему подходит Настя:

– Почему этот урод, – она кивает подбородком в сторону Ружана, – ведёт себя, как герой?

– Потому что он таковым себя считает, – устало отвечает Саша.

– Но ведь можно заявить в полицию.

– Нет, не можно! Андрей его не видел, алиби у него, наверняка, есть, а устные разговоры не доказательства.

– Так давай его запишем!

– В суде подобные аудиозаписи одна через две принимаются. А его папочка ещё нас виноватыми сделает.

– Но надо что-то делать! – на глаза Насти наворачиваются слёзы.

Морозов неожиданно обнимает девушку за плечи:

– Я сделаю, Настя, обещаю. Он не будет таким радостным ходить.

Она отстраняется от него:

– Я тебе, конечно, верю. Но сейчас ты создал в классе нездоровую сенсацию – Морозов обнимает Игнатову.

Он оглядывается и ловит быстрые взгляды в их сторону. Это, как ни странно, веселит его, и он громко, чтобы все слышали произносит:

– А сына назовём в честь деда! Решай: твоего или Мишкиного?

– Что ты мелешь?! – тут же начинает кричать Настя, сбрасывая с плеча его ладонь.

– А что такого? – деланно удивляется Саша. – Лет через десять этот вопрос станет очень актуальным.

Маша только в понедельник, сидя дома, окончательно поняла, что произошло – Андрей не восстановится для танцев никогда. Для неё, которая танцами жила, но не болела, потеря партнёра могла бы стать не столь фатальной, если бы это произошло естественным путём. Но вот так, жестоко прервать полёт Андрея, который не мыслил себя вне латины… Маша рыдала в подушку, чтобы не слышала мама, которая практически всегда была дома. Ей не хотелось утешения, ей надо было выплакать всю свою боль, свою тоску и свой страх.

Боль за Андрея, который с трудом, но выкарабкивался из зыбкого состояния.

Тоску по несбывшимся надеждам на продолжение танцевальной карьеры.

Страх за Сашу, который вбил себе в голову, что должен выйти против этого наркомана. Не то чтобы она не верила в него, но сам факт того, что ему смогут причинить хоть капельку той боли, которая досталась Андрею, заставлял её сердце замирать от испуга. Один уже в реанимации, и она не хотела видеть там другого.

Слёзы текли ручьём, когда Саша после уроков сделал ей видеозвонок по Вайберу. Первый вызов она сбросила, но второй не решилась, потому что он мог нафантазировать себе всё, что угодно. Быстро вытерев слёзы, она включила камеру и тут же поняла, что обмануть его не удалось, потому что вместо приветствия он спросил, нахмурившись:

– Ты плачешь?

– Уже нет.

– Но плакала. Маша, я иду к тебе.

Он прикладывает пальцы к губам, потом к экрану и тут же улыбается:

– Я с тобой стал таким сентиментальным ослом.

– С ослом не согласна, а сентиментальный ты мне очень нравишься.

Он улыбается и повторяет:

– Я иду.

Звонок в дверь не является для женской половины семьи Соловьёвых неожиданным. Но на всякий случай убедившись, что за дверями Саша, Ольга Сергеевна впускает его в квартиру.

Он вручает ей коробку воздушных безе и просит:

– Я был бы благодарен за мясные закуски в ответ.

Она смеётся:

– Конечно, Саша, я накормлю тебя пищей воина.

Вместе с дочерью они накрывают на стол. Он смотрит за их передвижениями между кухней и столовой, и напряжение отступает – эти две женщины, зная его вторую жизнь, не пытаются учить его, отговаривать или что-то требовать. Он может оставаться самим собой, не вдаваясь в подробности при разговоре. И его это устраивает на данный момент.

Мясной салат, наваристый борщ, запечённая рыба – всё это Морозов почти проглатывает, не забывая хвалить хозяйку.