Текст книги "Школа чувств (СИ)"

Автор книги: Анна Даркина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

– Стыдно-то как!

– Ничего стыдного, – погладил он её по голове. – Только прекрасно!

– У тебя сердце забилось быстрее, – сообщила она, продолжая прижиматься к его груди.

– Я знаю. Ты меня заводишь.

– То есть я тебе нравлюсь? – она заглянула ему в лицо.

– Соловьёва, ты иногда ставишь меня в тупик своими детскими вопросами. Конечно, ты мне нравишься. Стал бы я с тобой так заморачиваться, если бы ты мне не нравилась. Ты красотка!

– Ты тоже.

– Я тоже красотка? – удивился Саша.

– Ты мне тоже стал нравится.

– Стал? А раньше, значит, не нравился.

– Раньше я просто не обращала на тебя внимания, – пожала плечами Маша.

– Да, Соловьёва, я самый незаметный чел в нашем классе.

– Но ведь заметила.

– Ага, в раздевалке, после душа. Эх, надо было мне тогда как бы между прочим полотенце сбросить. Тогда бы ты меня на всю жизнь запомнила.

– Знаешь, я была на многих танцевальных конкурсах по латине, и мы иногда переодевались по несколько пар в одной гримёрке, где было не развернуться. Я видела мужские тела совершенно без всего – и меня это не смущало. Но стоит тебе начать подкалывать меня из-за этого случая в раздевалке, и я смущаюсь.

– Ну это нормально, – Саша прижался губами к её маленькой ладошке, – там были посторонние мужики, а тут я, любовь всей твоей жизни.

– Сколько самоуверенности! А почему ты, любовь всей моей жизни, попросил разрешения меня поцеловать?

– Маш, ты хоть запоминай, о чём договаривались: без твоего разрешения я тебя ни обнимать, ни целовать не должен.

Мария помолчала, а потом робко улыбнулась:

– Думаю, в следующий раз можешь не спрашивать.

– Ну-ка, ну-ка, – парень отодвинул её от себя и внимательно осмотрел с ног до головы, – это та самая Маша или её кто-то подменил? Неужели ты мне даёшь карт-бланш?

Она кивнула.

– Понравилось со мной целоваться? – серьёзно спросил Морозов.

– Тебе обязательно об этом меня спрашивать? Ты сам не можешь понять, понравилось мне или нет? Морозов, я тебя ненавижу!

Она ударила его кулачком по груди и быстро пошла вперёд, сдерживая слёзы. Ну почему так получается? Стоит только что-то почувствовать к человеку, как он всё превращает в хохму. А ведь у неё не просто потеплело в груди во время поцелуя, ей захотелось обнять Сашу, прижаться к нему и ответить на поцелуй…

Бах! И она уже не идёт вперёд, а летит назад, но приземляется не на асфальт, а в объятия Морозова.

– Прости меня, Маша, и не убегай.

Он прижимает её к себе, потом подхватывает под бёдра и поднимает над собой:

– Посмотри на меня сверху и скажи, что я дурак.

– Ты дурак!

– И что ты меня прощаешь.

– Но я тебя прощаю.

Он осторожно поставил девушку на землю и быстро поцеловал в губы.

– Вот видишь. За последние пятнадцать минут мы с тобой продвинулись дальше, чем за предыдущие несколько дней. Нам с тобой не хватает вот такого неформального общения. Нам нужно полноценное свидание.

– Свидание? – переспросила Маша.

– Да. У нас тобой такой плотный график занятости после школы, что мы не успеваем побыть вместе. Давай попробуем.

– Давай, – загорелась этой идеей девушка, – настоящее свидание!

– Тебя что же, моя хорошая, никто до этого момента на свидания не приглашал?

– Нет.

– Как приятно…

– Ты опять смеёшься надо мной?

– Нет, не смеюсь. Приятно, говорю, быть первопроходцем. Я первый, кто тебя поцеловал, первый, кто пригласил тебя на свидание, надеюсь, буду первым, кто лишит тебя девственности.

– Пошляк! И не мечтай, этого не будет.

– Посмотрим.

– И смотреть нечего.

– Ладно, пока рано об этом говорить. Вот влюбишься в меня, как кошка, сама попросишь, а я ещё подумаю.

– Дурак!

– Этот факт мы уже несколько минут назад прояснили. Теперь о свидании. О первом твоём свидании. Предлагаю встретиться завтра.

Мария задумалась. Суббота вроде бы свободна, но что-то она хотела сделать…

– У тебя ведь завтра игра, так?

Он с интересом посмотрел на неё и ухмыльнулся:

– Никогда не думал, что ты интересуешься моими делами. Да, завтра играем с 79 школой и 112-м лицеем.

– И как же свидание.

– Машенька, это ведь не на весь день затянется. Первая игра в одиннадцать часов, вторая в полтретьего. Весь вечер наш.

– А можно я приду посмотреть?

– Посмотреть игру?

– Посмотреть, как ты играешь.

– Мне было бы приятно, – признался он. – Будешь моим счастливым талисманом.

– А если проиграешь?

– Я? – искренне удивляется Саша. – Ты меня плохо знаешь. К тому же я не один, у нас лучшая команда ШБЛ в городе. А теперь ещё и такой симпатичный талисман появился.

– А с чего ты взял, что я буду счастливым талисманом?

– Потому что с тобой всегда легко.

А ему действительно с ней легко. Её непосредственность и некоторая наивность будоражат воображение. К ней приятно прикасаться, её сладко целовать, но самое замечательное – это видеть, как в ней пробуждается женщина, постепенно, несмело, но пробуждается.

Весь его сексуальный опыт подсказывал, что здесь нужно быть очень терпеливым. Маша только на словах такая свободная и раскованная, но когда дело касается даже невинных поцелуев, становится робкой и испуганной. И это так возбуждает, что Морозов сам себя уже начинает себя бояться.

4

Игры Школьной Баскетбольной Лиги в субботу проходили в спорткомплексе «Старт». Мария сидела среди болельщиков своей школы рядом с Настей, которая до сих пор не могла поверить, что её подружка заинтересовалась баскетболом. Вернее, заинтересовалась сначала Морозовым, человеком, совершенно не подходящим ей, а потом уже и баскетболом.

– Маш, но как же вы всё-таки сошлись? – мучилась Настя.

– Случайно встретились вечером в автобусе, пошёл меня провожать, ну и закрутилось как-то.

Мария не хотела делиться даже с лучшей подругой тем, что произошло в раздевалке.

– Обалдеть! У меня в голове не укладывается – ты и он. Чёрное и белое!

– Ну, не такая уж я белая, – замечает Маша.

– Зато он чернее чёрного.

– Тёмный ангел, – тихо произносит Мария, но в общем гуле голосов Настя её не расслышала, зато начала активно кричать, подпрыгивать на месте и махать руками. Это на площадке появились школьные команды. Соловьёва смотрела на ребят из своей школы и с удивлением замечала, что Александр не самый высокий в команде. Например, Миша, бой-френд Насти, оказывается на полголовы его выше.

Морозов казался очень сосредоточенным, он не улыбался, не рыскал взглядом по трибуне, а смотрел прямо перед собой.

Начало игры для Марии получилось смазанным, потому что она то спрашивала у Насти правила, то переживала восторги зрителей после каждого заброшенного мяча. И только к концу второй десятиминутки она более или менее начала понимать, что же происходит на площадке. А когда поняла, то ахнула. Саша вовсе не хвастался, когда говорил, что их школьная команда лучшая среди других, а он сам не проигрывает.

На площадке он был атакующим защитником и двигался как бог. Каждая контратака, которую он завершал, заканчивалась мячом в корзине. Его дриблинг на площадке напоминал танец, а Маше это было близко и понятно, она могла оценить красоту движения парня. Вот он застыл в стойке, напряжённый, как струна, с заряженной стопой, готовый в любую минуту сорваться в атаку. Вот делает обманное движение, подняв мяч над головой, а сам совершает бросок из-под руки соперника. Вот рывок, и он в четыре шага освобождается от опеки и, приняв мяч, сверху вбивает его в корзину. В танце так же, как и в игре: из стойки – в ритм музыки, подчинить своё тело чёткому, размеренному движению, не сбиться, донести лёгкость танца до зрителя, судей.

За всё время игры Саша отдыхал на скамейке запасных в общей сложности минуты три. Маша вместе со всеми прыгала на трибунах и скандировала кричалки:

С нами победа,

с нами успех,

сто седьмая сделает всех!

Под конец игры счёт был в их пользу – 98–53. Болельщики сто седьмой школы неистовствовали. Девчонки, сидящие на первых рядах, перегнулись через рекламные щиты и громко закричали:

– Морозов! Мы тебя любим!

Он помахал им рукой. А потом, прежде чем уйти из зала, снял майку, обнажив свой торс, перекинул её через плечо и сложил пальцы в форме сердца. Приложив его к груди, он безошибочно нашёл глазами Машу и громко крикнул, перекрывая весь шум зала:

– Машка, это тебе! – и резко вытолкнул руки вперёд.

Девушка приложила руку к губам и смотрела на него совершенно счастливыми глазами. Все стали оглядываться назад, ища ту, которой лучший игрок школы практически признался в любви. Маша спряталась за спину подруги и опустила глаза.

– Ну, ничего себе! – Настя была поражена. – А ты его действительно зацепила – чтобы Морозов так себя вёл на публике?! Да никогда.

– Ага, зацепила, – улыбнулась Маша, – а он, похоже, зацепил меня.

– Эй, только не наделай глупостей, – предупредила Настя. – переспит с тобой – и прощай, Маша, здравствуй, какая-нибудь Даша.

– Я девственница, – гордо произнесла Мария, – и не собираюсь спать со всеми подряд.

– Ну, да, по тебе сейчас именно так и скажешь, – критически осмотрев счастливую подружку, съязвила Настя.

Но тут Маша спросила:

– А что ты там говорила про переспит и до свидания?

– Это у Морозова фишка такая: ухаживает, добивается своего и бросает.

– И много таких?

– Из нашего класса только ушедшая Алина, а из параллельных троих точно знаю.

В груди что-то неприятно шевельнулось, но ревности, как и обиды, Маша не почувствовала. У них ведь обычное соглашение на три месяца максимум. И в этом соглашении не говорилось о верности и любви – речь шла только о пробуждении чувственности. Если так пойдёт и дальше, договор будет выполнен уже через месяц.

– Хочешь покажу? – вернул её в реальность голос Насти.

– Кого?

– Ну, его бывших.

– А, нет, мне не интересно.

– А вот им ты, похоже, очень интересна, – Настя кивнула вниз.

Мария увидела, что на неё смотрят несколько старшеклассниц, что-то обсуждая и невежливо показывая пальцами.

– А почему мы здесь всё ещё сидим? – спросила Маша.

– Парней ждём, они после раздевалки сюда придут смотреть следующую игру – всё-таки кто-то из них наш будущий соперник.

Приближение баскетбольной команды своей школы девушки сначала услышали, а потом уже увидели. Ребята шли между рядами, отвечая на приветствия и ударяя по подставленным ладоням.

Морозов перепрыгнул через спинку сиденья и приземлился рядом с Машей, потеснив Настю. Он быстро поцеловал девушку в щёку и протянул ей стаканчик с кофе и бутерброд с огурцом и красным перцем:

– Держи, любовь моя, и цени, что я для сохранения фигуры взял тебе бутерброд с овощами и без страшного майонеза.

– Спасибо, конечно, я и правда проголодалась. Но к чему это «любовь моя»?

– Я сейчас весь на позитиве и отрабатываю наш договор на сто процентов, – самодовольно ответил Морозов, откусывая сразу половину гамбургера. – А тебе понравилось моё послание?

– Честно?

– Хотелось бы честно.

– Да, понравилось, спасибо тебе. Мне и правда было очень приятно.

– Просто приятно?

– А что ещё должно быть?

– Сильное волнение, сердцебиение, бабочки в животе, мысли «Это мой мужчина»…

Мария смеётся:

– Нет, ничего такого.

Морозов вздыхает:

– Да, Соловьёва, намучаюсь я с тобой. Вон те девочки, – он кивает на сидящих внизу старшеклассниц, – прям здесь бы мне отдались, не сомневаясь.

И вдруг отстраняется от неё, начиная пристально разглядывать:

– Ну-ка, что это такое?

– Ты о чём? – не понимает Маша.

– Слушай, я впервые вижу тебя в джинсах. Ты ведь только в платьях ходишь.

– Тебе не нравится?

– Почему же, очень нравится, все ножки на виду.

И он проводит рукой по её ноге от колена вверх, сжимая внутреннюю поверхность бедра и чуть задержав пальцы между ног Марии.

– Какие ощущения?

Она пожимает плечами:

– Никаких. Я же много лет танцами занимаюсь. Знаешь, сколько раз меня так гладили чужие руки во время отработки программы? Если бы я каждый раз возбуждалась, то потеряла бы девственность лет пять назад.

Он наклоняется к её уху и спрашивает:

– А может, ты фригидная? Или тебе девочки нравятся?

Она поворачивается к нему и отвечает прямо в губы, которые находятся очень близко от неё:

– Не надейся увильнуть от соглашения. Мне нравятся мальчики. Мне нравишься ты. Но я столько видела красивых фигур, что взять меня одной физикой не получится.

Его взгляд становится серьёзным, он не отстраняется и говорит так же губы в губы:

– Я понял. Прости, не с того начал, не принял во внимание ваш развратный шоу-мир.

– Он не развратный, он другой, непонятный обывателю.

Их губы близко, но не касаются друг друга. Морозов смотрит на неё задумчиво и недоверчиво:

– А ты не играешь со мной в недотрогу?

– Я не хочу игр – у меня через месяц межрегиональный конкурс, Морозов.

– Я тебя услышал, Соловьёва, будем работать с поправкой на твоё увлечение.

Снизу на них смотрят девушки-старшеклассницы.

– Ты посмотри, как он её лапает, – говорит одна.

– Да они сейчас поцелуются! – возмущается другая.

– Девочки, а может это любовь? – восхищается третья.

– Ну нет, её надо поставить на место, – говорит первая, которая уже как-то встречалась с Морозовым и была бы не прочь возобновить отношения.

– Не стоит, если Морозов узнает – не простит, – предостерегают её подружки.

– Посмотрим, – самоуверенно отвечает та, наблюдая, как губы, которые когда-то целовали её, останавливаются в каких-то миллиметрах от губ ненавистной одноклассницы.

Морозов обрывает зрительный контакт и поворачивается к своей команде:

– Парни, а вы знаете, почему мы сегодня выиграли и обязательно победим во второй игре?

– Потому что мы лучшие!

– Потому что мы самые крутые!

– Потому что у нас супер шутер!

Александр машет рукой, обрывая догадки:

– Нет! Потому что у нас появился счастливый талисман – Мария Соловьёва!

Все на таком взводе, что подхватывают эту идею, не сомневаясь.

– Ну вот, – смеётся Саша, вновь поворачиваясь к девушке, – я тебя крепко подставил.

– Это почему?

– Теперь ты, как талисман, должна присутствовать на всех наших играх.

– А если я не приду?

– Тогда тебя будет ненавидеть вся школа, включая директора, потому что ему уже завтра расскажут о талисмане Марии Соловьёвой.

– Морозов, я тебя ненавижу.

– Ты повторяешься, детка.

– Но зачем ты это сделал?

– Чем чаще ты меня видишь, тем быстрее влюбишься.

– У меня нет задачи в тебя влюбиться…

– Знаю, знаю. Это у меня только что появилась задача влюбить тебя в себя. А теперь смотрим игру.

Следующий час Александр, положив руку на спинку сиденья за спиной Маши и изредка приобнимая её за плечи, громко комментирует игру двух команд, попутно посвящая девушку в тонкости баскетбола. И как ни странно, именно его разъяснения, пробуждают в ней интерес к игре, и она начинает понимать действия игроков и даже переживать за их неудачи и радоваться каждому двухочковому.

Почти в конце игры Морозов и остальные ребята поднимаются, чтобы вновь переодеться к игре.

– Девчонки, – обращается он к Марии и Насте, – пересядьте поближе к площадке. Соперник у нас будет серьёзный, 112-й лицей, там полсостава профессионалов. Нам очень нужна удача.

Он сам лично расчищает им места в первом ряду, прогнав наверх каких-то ботаников, и, помахав рукой, уходит в раздевалку.

– Слушай, подруга, – заинтересованно спрашивает Настя, – что ты ему пообещала, что он так старается?

– В смысле, что пообещала?

– Ну, переспать с ним, станцевать приватный go-go?

– Не будь дурой. Ничего я ему не обещала.

– Откуда тогда в нём столько нежности и заботы?

– Не знаю.

Маша и в самом деле не знает, почему общение с ней делает жёсткого Морозова мягким и почти послушным. Вряд ли он влюблён, потому что она бы почувствовала его тягу к ней. У него же просто спортивный интерес – сумеет ли он выполнить задачу или нет. Может, отсюда и забота.

Вторая игра даётся команде их школы тяжелее. Соперник, действительно, серьёзный, и на протяжении всей игры счёт держится практически равным. Александру удаётся реализовать пару четырёхочковых, но за это его тут же начинают жёстко прессовать. Обе команды много фолят, но каждый раз, когда Саша оказывается на полу, у Марии сжимается сердце, а боль от столкновения отдаётся во всём теле. Она нервничает и не может ничего с собой поделать.

Когда в очередной раз Сашу сбивают с ног и он падает напротив своих болельщиков, она не выдерживает и не очень дружественно кричит в адрес игрока лицея, кто он и где ему место. Морозов, поднимаясь, с изумлением смотрит на неё, словно не веря своим ушам, а потом расплывается в улыбке:

– Моя девочка! – кричит он.

Настя шокирована не меньше самой подруги:

– Ты что себе позволяешь? Люди кругом.

– Не знаю, что на меня нашло, но это вытягивает все мои животные инстинкты.

– Что ждать от девушки, связавшейся с Морозовым?! – смеётся Настя и тут же сама отпускает в адрес соперников непечатный термин.

До конца игры остаётся несколько минут, когда в корзину сто седьмой школы влетает очередной мяч и тренер берёт минутный тайм-аут. Когда до его конца остаётся несколько секунд, Александр подбегает к Маше, сидящей на первом ряду, крепко, но быстро целует её в губы и шепчет:

– Машка, оправдывай своё звание счастливого талисмана, а то ребята нас порвут, – и так же поспешно возвращается к команде.

Она прикладывает руки к вдруг загоревшимся щекам и ошарашенно смотрит на Настю.

– Сама в шоке! – пожимает та плечами. – Но давай – оправдывай, а то и правда порвут.

И как по мановению волшебной палочки, последние минуты игры проходят в атаках их школы. Парочка трёхочковых джамперов, парочка двухочковых бросков, один пропущенный и два заброшенных штрафных. Звучит финальная сирена, и на табло счёт 83–81 в пользу их школы.

Трибуны сто седьмой заходятся в радостном крике. Морозов, прежде чем уйти в раздевалку, повторяет пантомиму с сердцем для Маши и кричит:

– Спасибо, талисманчик!

5

Они с Настей ждут парней на улице среди других болельщиков, которые не торопятся расходиться и хотят ещё раз поприветствовать победителей сегодняшних групповых игр.

Маша в этой толпе уже получила несколько весьма чувствительных тычков по рёбрам и решила подождать в сторонке. Но каким-то чудесным образом толпа болельщиков перемещается туда, куда они с Настей отходят.

Когда в дверях появляются высокие спортивные парни с сумками через плечо, толпа встречает их радостными криками.

Маша смотрит на Александра, идущего к ней широким шагом, улыбающегося и не сводящего с неё глаз, и вдруг ощущает гордость, что этот человек с ней, что в глазах окружающих они пара влюблённых, и где-то в глубине груди появляется приятная истома от всего происходящего. Поэтому, когда он подходит к девушке, она приподнимается на цыпочках, обвивает его шею руками и целует в губы. Она хорошая ученица и помнит, как это делал Саша: сначала захватывает его нижнюю губы, потом верхнюю, потом обхватывает обе и пытается выпить их влагу. Он смотрит на неё удивлённо, но не отстраняется, а лишь придерживает рукой за талию, а когда она отрывается от него, шепчет:

– Ну ты, Соловьёва, выдала!

И в это время из толпы кто-то посылает ей злобное:

– Соловьёва – сука!

Лицо Александра превращается в камень, он быстро оглядывает толпу и останавливает тяжёлый взгляд на одной из девушек:

– Ещё раз услышу – рот зашью!

И сказано это так, что Маше становится страшно. Она испуганно смотрит на Морозова, прижатая широкой ладонью к его груди, и потихоньку пытается отстраниться. Он замечает это и паникует:

– Не бойся, она тебе ничего не сделает.

– А ты?

Он сначала смотрит непонимающе, а потом обижается:

– Дура ты, Машка, то целуешь, то опасаешься.

– А ты прекрати обзываться, – топает она ногой.

Он обнимает её за плечи и выводит из толпы:

– Хорошо, больше не буду. Парни, – кричит он своим друзьям, – мы уходим.

– А куда? – робко спрашивает Маша, смотря снизу вверх на большого и грозного Морозова.

– Ты забыла? У нас с тобой сегодня первое свидание. Правда, начнётся оно не совсем обычно.

– Почему?

– Потому что сначала надо заехать ко мне домой и оставить сумку с формой. И кстати, завтра ещё одна игра – ты должна быть.

– Хорошо, буду.

– А что это ты такая послушная?

– А у талисмана есть выбор?

– Умница! – он целует её в макушку и ведёт к автобусной остановке.

Возле дверей обычной панельной девятиэтажки Маша останавливается.

– Я тебя здесь подожду.

– А что так?

– Мне неудобно входить в твой дом. Это такое личное пространство, а у нас с тобой вроде бы соглашение, а не настоящие чувства.

Он как всегда задумчиво смотрит на девушку, а потом поправляет у неё прядь волос:

– Хорошо, я быстро, – и скрывается за дверями подъезда. Он не говорит ей, что многие девушки сами напрашивались к нему, думая, что если они окажутся в его квартире, то самоутвердятся и станут иметь на него какие-то права.

Маша оглядывается и идёт на детскую площадку, где садится на качели и начинает тихонько раскачиваться. Конец сентября, но погода тёплая. К вечеру, конечно, холодает, но ещё не настолько, чтобы замёрзнуть. Последние лучи осеннего солнца ложатся на лицо девушки, и она закрывает глаза, наслаждаясь этим подаренным теплом.

– Какая тёлочка красивая! – кто-то рывком останавливает неторопливый полёт качелей, и Маша открывает глаза. Рядом с ней трое парней, с интересом рассматривающих её.

– Незнакомая тёлочка.

– Не нас ли ты ждёшь, красавица? – спрашивающий грубо хватает её за подбородок и разворачивает к себе.

Маше становится страшно от подобной наглости, когда твоя личность не интересует окружающих, когда они чувствуют свою силу и наслаждаются беспомощностью жертвы, когда любые слова не будут ими восприняты адекватно, а лишь вызовут новый приступ агрессии. Хотя… почему бы и нет?

– Как бы вам не хотелось, но не вас, – стараясь говорить спокойно, Маша пытается освободиться от захвата, но у неё не получается, и паника нарастает.

– А кому же так повезло? – щерится в редкозубой улыбке парень.

– Александру Морозову, – чуть ли не по слогам произносит Маша, молясь про себя, чтобы имя одноклассника действительно что-то значило для этих гопников.

И оно значит. Во-первых, исчезает захват на лице. Во-вторых, парни отходят от качелей и начинают озираться. В-третьих, редкозубый произносит:

– Извини, подруга, ошибка. Морозу не говори, мы осознали и тебя запомнили, никто не тронет.

И в это время за их спинами звучит тихий, но жёсткий голос6

– Что за толпа возле моей девочки?

– Алекс, не обессудь. Просто знакомимся.

– А моя девочка хочет этого знакомства? – в голосе сталь и холод.

Мария молчит, потому что не знает, что будет лучшим в такой ситуации. Морозов отталкивает плечом одного из парней и наклоняется к ней:

– Они что-нибудь сделали, сказали обидное?

Она отрицательно мотает головой:

– Не успели, я назвала твоё имя.

– Умная девочка, – ласково улыбается ей Саша и поворачивается к парням.

– Ну что сказать? – он широко разводит руками. – Повезло вам. Идите с богом и запомните, к кому вам и на пушечный выстрел подходить не следует.

Когда они исчезают, Александр поворачивается к девушке:

– Соловьёва, а не выделывалась бы, поднялась со мной – и ничего бы этого не было.

– Ничего и не было.

– Будто я этих уродов не знаю. Наверняка, лапали.

– Нет.

– Ну значит, я вовремя появился.

– Это я вовремя твоё имя назвала.

– И это тоже, – он виновато смотрит на неё, – прости, эти районные разборки не для таких, как ты.

– А какая я?

– Из другого мира, богатого, благополучного.

Она оглядывает его чёрные джинсы Diesel, тонкий пуловер и кожаную куртку от Аrmani, кеды Converse и согласно кивает:

– Да, ты выглядишь, как бомж. А я, натура утончённая, в отечественном хожу.

– Это отцовская забота о сыне.

– А кто у нас отец?

– Немецкий бизнесмен.

– О, так ты у нас немец?

– Нет, русский, а отец эмигрировал очень давно. Ладно, это не важно. Куда пойдём?

– А ты что-то планировал?

– Я хотел устроить тебе романтическую прогулку, но после двух игр я дико голоден. Так что сначала хавчик!

Вечер прошёл тихо и спокойно. Они поужинали в кафе, потом прогулялись по набережной, даже не держась за руки и узнавая друг о друге всё больше и больше, зашли погреться в кондитерскую, а в девять часов Морозов проводил Машу домой.

У калитки Маша, уже попрощавшись до следующего дня, вдруг спросила:

– Даже прощального поцелуя не будет?

– А я смотрю, тебе понравилось со мной целоваться, – засмеялся Саша и тут же добавил, – нет, Соловьёва, не будет – весь сегодняшний лимит на поцелуи мы с тобой исчерпали, а завтра ещё две игры – надо поберечь удачу.

В понедельник с утра школа гудит по двум причинам: все обсуждают двухдневный выигрыш баскетбольной команды, которая прошла в одну восьмую финала ШБЛ, и предстоящий «Осенний бал», который в этом году решили провести в День учителя. Учителя были не очень довольны таким совмещением, получалось, что в свой праздник они должны были дежурить в школе и смотреть за порядком, но их учеников это не смущало. Их больше напрягало другое: нужно было подготовить праздничный концерт для учителей. От каждой параллели требовался какой-то концертный номер. Начальная школа быстро нашла выступающих, в среднем звене тоже после небольшой заминки с задачей справились, но вот старшеклассники не стремились вносить свой вклад, отговариваясь занятостью.

Классный руководитель 11 А Елена Владимировна устало обводит класс глазами и в очередной раз спрашивает:

– Какие предложения?

– Может, деньгами? – лениво спрашивает кто-то из мальчиков.

– Да, – иронично соглашается Елена Владимировна, – выйдешь на сцену, Семёнов, скажешь «Поздравляем от 11 А» и будешь разбрасывать купюры, как сеятель – а там, кому повезёт. Давайте посерьёзнее. Нужен полноценный концертный номер.

Морозов искоса смотрит на Машу, а потом громко заявляет:

– Соловьёва хочет поздравить учителей танцем.

– Эротическим, – снова встревает Семёнов, но тут же сникает под тяжёлым взглядом Александра.

– Маша, а ведь правда, – с энтузиазмом подхватывает Елена Владимировна, – выступи, пожалуйста.

– Хорошо, но мне надо позвонить партнёру…

– Сексуальному? – интересуется Семёнов и тут же оказывается на полу – стул из-под него Морозов вышибает сильным пинком.

– …по танцам, – продолжает Маша как ни в чём не бывало, – узнать, сможет ли он в этот день выступить со мной.

– Ты можешь ему позвонить сейчас?

– Да, – Маша выходит в коридор, слыша, как за спиной Елена Владимировна пытается примирить двух своих учеников.

Андрей быстро ответил, как будто ждал её звонка.

– Не отрываю?

– Отрываешь – от скучной химии.

Маша в двух словах объясняет ему ситуацию, и тот соглашается – среда свободный от репетиций день, можно и выступить в чужой школе со своей напарницей.

В классе все ждут возвращения Маши с нетерпением.

– Ну что?

– Да, мы выступим.

Все вздыхают с облегчением, одной проблемой меньше.

После уроков, провожая Машу, Морозов признаётся:

– Я думал, ты одна будешь танцевать, когда тебя назвал.

– Вообще-то, я занимаюсь парными бальными танцами, и ты это прекрасно знал. Или, – прищурившись на него, улыбается девушка, – ты думал увидеть в моём исполнении стрип-дэнс?

– Думаю, мне бы понравилось, но вот учительский коллектив ты бы тогда точно шокировала.

– Вот поэтому обойдёмся румбой.

– О! – томно тянет Саша. – Румба! Это когда делают вот так, да?

И он делает несколько быстрых движений бёдрами, выталкивая их вперёд.

– Нет, – смеётся Маша, – румба – это вот так.

Она делает шаг вперёд, плавно кладёт руку на плечо Александра, потом неуловимо быстрым движением скользит у него за спиной, оказавшись с другого бока, и закидывает ногу ему на бедро.

– Это медленный и очень чувственный танец, – говорит она.

– Дай угадаю, – он прикладывает палец к губам, – то есть это тот самый танец, который у тебя не очень хорошо получается?

Она вздыхает:

– Нормально у меня получается, но не отлично.

– А хочешь, я тебя зацелую до смерти перед танцем, чтобы ты вышла и всех сделала?

– Здесь не до смерти надо, а до чувственности.

Он прижимает её к себе:

– А я тебя вообще не возбуждаю?

– Пока нет, – она смело смотрит ему в глаза, – и перестань лапать меня на улице – на нас постоянно глазеют.

Он отпускает девушку и, засунув руки в карманы джинсов, поднимает плечи:

– И что с тобой не так, Соловьёва? Чего ты с таким заниженным порогом чувств в латину полезла? Тебе и правда нужно было русские народные плясать.

– А тебе надо в боях без правил участвовать, судя по габаритам и силе.

– Так я и участвую, – пожимает он плечами.

– Правда? – Маша забегает вперёд и останавливается, заглядывая в глаза. – А можно как-нибудь посмотреть?!

Морозов видит её оживление и усмехается:

– А может, тебя только мордобой заводит? Тогда не завидую твоему парню – придётся ему каждый день с кем-нибудь биться, чтобы ты его захотела.

– Нет, ну правда, Саш, – дёргает она его за рукав куртки, – можно посмотреть?

– Нет, Соловьёва, это не для девичьих глаз – всё жёстко и кроваво. И страшно, – добавляет он.

Она молча идёт рядом, а потом неожиданно спрашивает:

– А что обозначают эти тату?

– Какие тату?

– По бокам живота.

Он с удивлением смотрит на неё

– Ух ты, глазастая, разглядела, значит?!

– Ну да, было время, – подтверждает она. – Так что же там у тебя написано?

– Сейчас не скажу.

– А когда?

– Когда ещё раз увидишь мои тату.

– Мне надо караулить тебя в раздевалке у душевой?

– Я думаю, в следующий раз всё будет более романтично.

– Это ты на что намекаешь?

Саша останавливается и берёт её за плечи и самым своим проникновенным голосом, который обычно действует на девушек завораживающе, произносит:

– Маша, я не намекаю, я открытым текстом говорю – я буду твоим первым мужчиной, но только тогда, когда ты сама этого захочешь.

Она смотрит на него – и верит, что так всё и будет, он настроен очень решительно. Она проглатывает комок в горле и кивает:

– Что ж, посмотрим!

6

Праздничный день 5 октября был практически неучебным. По давней школьной традиции в День учителя объявлялся День самоуправления: из старшеклассников назначались директор и завучи, выбирались «учителя», проводящие короткие тридцатиминутные уроки, которых в этот день обычно было четыре. А потом в актовом зале, который больше напоминал зал какого-нибудь ДК, силами учащихся давался праздничный концерт.

Морозов вместе с друзьями сидел на балконе и ждал, когда будет выступать Маша. Концерт ему был абсолютно не интересен, но вот танец Соловьёвой посмотреть хотелось. Так же, как хотелось увидеть её партнёра Андрея – что за крендель такой? Выступает с ней уже много лет, а так и не удосужился даже поцеловать! Хотя здесь Саша был даже ему благодарен. Если раньше он факт нецелованности Марии воспринимал как весёлое недоразумение, то теперь его внутренний зверь-собственник урчал от удовольствия – он у неё первый. И этот статус-кво он закрепит за собой во всём, что касается этой девушки.

Он так и не понял, когда она стала ему небезразлична. Их общение, лёгкое, с дружескими подколками и беспричинным смехом, вдруг стало ему необходимым. Когда он касался её, обнимая или просто беря за руку, то чувствовал электрические разряды во всём теле, именно поэтому он перестал её целовать – это становилось мучительным действием. Маша не воспринимала его как мужчину и открыто признавала это, и он внутренне бесился, прекрасно понимая её преподавателя по танцам: спящая красавица вытягивала все соки, ничего не давая взамен.