Текст книги "Школа чувств (СИ)"
Автор книги: Анна Даркина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
Морозов тяжёлым взглядом смотрит на Ружана и начинает движение в конец класса, но по дороге он подхватывает Машу за руку и тащит за собой. И только когда они оба оказываются за последней партой, он ещё раз извиняется перед преподавателем. Как только Надежда Яковлевна отводит от них взгляд, Маша, совершенно счастливая, прислоняется к плечу Александра, крепко сжимает его руку под партой и начинает дышать спокойно. Её Саша здесь, он рядом, и ей теперь не о чем тревожиться.
12
Он видит его сразу, только войдя в класс, но старается не смотреть в ту сторону, чтобы не выпустить на волю неистовствующего в душе зверя. Когда он получил ММС, то буквально взорвался. Самодовольная ухмылка Черепа и рядом растерянное лицо Маши – и всё это на фоне вестибюля школы. Откуда этот гоблин здесь появился? Кто выпустил законченного наркомана в нормальное общество? Но самое страшное, что он был рядом с Машей, маленькой и испуганной. Это была не просто фотография. Это был вызов ему, Морозову. Это была месть за тот, годичной давности бой.
Евгений Ружан был сыном очень обеспеченных родителей, которые ни в чём ему не отказывали. Никто не мог предположить, что он увлечётся тайским боксом и боевым самбо настолько, что станет одним из лучших бойцов. Бои, в которых он участвовал, были легальными, но ведь всегда найдётся доброжелатель, способный посеять в честолюбивой душе семена самодовольства: если я такой крутой, то смогу победить всех. Подпольные бои без правил стали для Ружана идеей фикс. С заниженным болевым порогом, не страдающий такой болезнью, как человечность, он, казалось, был просто создан для них. И поначалу всё для него складывалось хорошо: за один вечер он выходил победителем из восьми – десяти схваток, или оставляя проигравших харкать кровью на ринге, или превращая в инвалидов, перемалывая их конечности в мелкое крошево. Его неоправданная жестокость по отношению к уже поверженному противнику стала визитной карточкой Ружана, побрившегося налысо и украсившего себя цветными тату, и на него шли, как на некое чудовище, за которым так приятно наблюдать с безопасного расстояния. А потом кто-то из всё тех же доброжелателей, которым денег всегда мало, подсказал ему, что есть препараты, придающие силы берсерка. И Ружан с тех пор не мог ощущать вкус жизни без дополнительного стимула.
Александр дышит размеренно и спокойно, как перед боем, старается утихомирить своего внутреннего зверя, он чувствует плечо Маши, её руку в своей ладони, и напряжение потихоньку начинает отпускать. Он пододвигает к себе тетрадь по английскому и пишет:
– Почему не сказала ещё вчера?
Маша понимает, что отвечать надо предельно честно, но так, чтобы Саша не помчался устраивать мордобой.
– Не считала это чем-то необычным.
Он смотрит на неё, молча качает головой.
– Он весь необычный. И очень опасный. Неужели сразу не поняла?
– Нет, и не хотела тебя тревожить.
Он снова внимательно смотрит на Машу и крутит пальцем у виска:
– Он тебе угрожал?
– Прямо нет.
И быстро пишет дальше, видя, как сжимаются в кулак пальцы Саши:
– И я всегда была на виду.
– Он отправил фото с твоего телефона. Как?
– Забрал.
– Что говорил? Зачем отправил?
Она внутренне сжимается, но отвечает:
– Взбесился из-за того, что ты ничего не знаешь о его появлении в нашем классе.
– Я тоже взбесился, что ничего не знал!!! Гарик его видел?
Она не пишет, а просто молча кивает, и Морозов сжимает губы в тонкую сердитую полоску. Маша понимает, что при его первой встрече с Гариком ей надо быть рядом, иначе быть беде.
Он опять начинает быстро писать:
– Из-за него вчера на такси возвращалась?
Она снова кивает:
– Он ждал на улице.
– Хоть в этом молодец.
Он не улыбается, но она чувствует его одобрение. А Морозов снова вспоминает.
Их сводили друг с другом долго, целенаправленно, и в тот день, когда должен был состояться бой, ставки взлетели очень высоко.
Они стояли в круге друг против друга такие похожие и такие разные. Оба высокие, мощные, поджарые, сплетённые только из мышц. И опасные. Но тело Морозова украшали только две тату-надписи, и его чёрные, чуть вьющиеся волосы были забраны в аккуратный хвост. А бритого налысо Ружана сплошь покрывали тату из растительного орнамента и геометрических узоров.
Их бой был жестоким. Морозов знал репутацию Ружана и не собирался проявлять милосердие к неадекватному сопернику, ну а тот просто никогда не проигрывал и сейчас не собирался. Звериная мощь обоих проявлялась во всей красе, и все понимали, что дело за выдержкой каждого. И не вытерпел Ружан. Он решил закончить бой, который, по его мнению, незаслуженно затянулся. Если бы его мозг не был заряжен наркотиком, то он смог бы реально оценить своё положение, но этого не случилось, и он оказался на полу, выплёвывая свои зубы и пряча под собой сломанную правую руку. И его бы добили, если бы устроители не вспомнили о всесильном папаше, который не простил бы их за это. Морозов вышел победителем. Ружан лечил руку, вставлял зубы и, казалось, присмирел на какое-то время. И ждал реванша. Ему казалось, что это была трагическая случайность, не более. Александру, закалённому в уличных боях и воспитанному тихим, спившимся и оттого списанным в резерв мастером по восточным единоборствам, повторная встреча была неинтересна. Но жизнь – штука подлая.
Ружан, не стесняющийся в средствах психологического давления на соперника, и с Морозовым решил не церемониться. Объектом его преследований стала двоюродная сестра Александра. Он не угрожал, не запугивал – он влюбил её в себя. Милая и неопытная девочка потеряла голову из-за симпатичного парня, который очень красиво ухаживал, а вскоре стал и её первым мужчиной. Но добившись своего, Ружан резко переменился: стал равнодушным и очень разговорчивым с друзьями и знакомыми, смакуя подробности своих интимных отношений с девушкой и высмеивая её наивность. В конце концов её настолько затравили окружающие, что она попыталась вскрыть вены. Сказать, что Морозов был в ярости – значит, пойти против истины. Но единственным способом встретиться с Черепом для него стал бой – выйти против него в круг.
И он вышел. Когда Морозов буквально стал вырывать горло у поверженного противника, на него навалились и оттащили от полумёртвого Ружана. Но даже в таком состоянии он продолжал скалить зубы в бесшабашной улыбке, порождённой наркотическим опьянением и, кажется, навсегда приклеившейся к его лицу.
Ружана увезли за границу и долго лечили от наркомании. И вот он не просто вернулся, а с определённой целью.
Маша ничего этого не знала, но понимала, что опасения Морозова имеют прочную основу. Она видела, что он действительно встревожен, но сама рядом с ним никакой тревоги не ощущала, хотя до конца урока так и не могла отпустить его руку.
После звонка на перемену они остались сидеть за партой, ожидая, когда класс опустеет. Ружан тоже не торопился уйти: он аккуратно убрал свои вещи, сложил тетрадку и учебник Маши и подчёркнуто вежливо вместе с сумкой положил перед ней на парту:
– Вы забыли, барышня.
Ответное молчание его не смутило, он с интересом взглянул на Александра и почти пропел:
– Ты прилетел на крыльях любви? Как это мило.
Он подмигивает Маше:
– Вот видишь, всё правильно сделали! Если бы не я, он бы сейчас ещё валялся дома, прикидываясь больным.
– Что тебе надо? – глухо спрашивает Морозов.
– В данный момент мне надо перейти в кабинет математики, что и вам, ребята, советую сделать.
Когда за ним закрывается дверь, Маша тихо спрашивает:
– И правда. Чего он хочет?
– Думаю, реванша. Он не любит проигрывать… Знаешь, есть люди, которым кажется, будто всегда и во всём быть первыми – верх крутизны.
Морозов сжал челюсти, отчего на его лице выступили желваки.
– Ладно, Машенька, пойдём.
Весь день он водит её за собой, боясь отпустить. Вокруг многолюдно, но Саше кажется, что кроме них троих во всей школы больше никого нет. Он настолько боится за Машу, что сам начинает понимать: это больше похоже на паранойю, нельзя позволять страху подчинять себе все мысли и действия. Но Ружан всё время оказывается рядом, если не на расстоянии вытянутой руки, то в пределах видимости. На взгляд посторонних, он ведёт себя вполне адекватно: со всеми улыбчив, вежлив, деликатен и предупредителен. Он заводит друзей, обрастает поклонницами. И не забывает оделять своим вниманием Машу и Морозова. От его глумливой улыбки у Александра губы сжимаются в тонкую полоску, а к горлу подкатывает ярость, и он ещё крепче прижимает девушку к себе, успокаиваясь от её близости.
А на Машу такая гиперопека производит совершенно другое впечатление. Она смотрит на сосредоточенное лицо Саши, встречает его тёплый взгляд, и внутри поднимается такое жгучее желание оказаться с ним наедине, что щёки её окрашиваются в пунцовый цвет. Она быстро отворачивается, но он каким-то непостижимым образом чувствует её настроение, заглядывает в глаза и усмехается:
– Признавайся, о чём подумала?
Она пытается отмолчаться, но его тело очень близко, тяжёлая рука на талии вдруг начинает движение по её бедру, а красивый изгиб губ приковывает к себе и заставляет сердце биться чаще и сильнее.
Больше книг на сайте – Knigolub.net
– Я жду…
– О тебе, о нас.
– О нас – это прекрасно. А что именно?
– О таком вслух приличные девушки не говорят, но думать и краснеть никто не запрещает.
– Я тоже, если бы мог, краснел от мыслей о нас с тобой.
Он смотрит, как она ещё больше смущается, и спрашивает:
– Сбежим с последних уроков?
Она вдруг понимает, что вся эта история с Ружаном действует на неё точно так же, как драка Морозова с Мальцовым и компанией – возбуждающе, и это сексуальное желание только усиливается рядом с Сашей. Может быть, она ненормальная? Почему её заводит опасность? Почему ей хочется оказаться в постели с ним именно в такие вот моменты, напряжённые, угрожающие разрушить привычное течение жизни?
– Решайся, – подстёгивает он, – но если ты скажешь «нет», я пойму.
Ну и пусть она ненормальная, но её тело отзывалось на каждое движение Саши.
– Убегаем, – соглашается она и ещё больше краснеет.
– Люблю тебя, – дышит он ей в ухо и подталкивает к выходу.
В его квартире тишина. Маша садится на край софы в комнате Морозова, скованная, напряжённая, и вспоминает тот вечер, когда она здесь сходила с ума от его рук и тела. Он появляется с большим полотенцем в руках:
– Для душа.
Она берёт полотенце и смущённо опускает глаза.
– Что такое? – он одной рукой прижимает её к себе за талию, а другой приподнимает подбородок. – Эй, ты боишься? Только скажи – отыграем назад.
Она вдыхает его запах, скользит взглядом по плечу, шее, смело смотрит в глаза и, понимая, что низ живота отзывается приятной пульсацией, отвечает:
– Я в душ.
Под струями воды её возбуждение только увеличивается, и она уже не может понять, как могла жить без Сашиной любви, как могла не замечать его совершенного тела, которое притягивает даже мысли, не то что взгляд. А ещё она чувствует, что сегодня случится что-то очень важное для неё.
Она выключает воду и набрасывает на голое тело большой Сашин халат, буквально утопая в нём.
В комнате софа уже заправлена постельным бельём, и Маша на мгновение застывает на месте, вновь заливаясь румянцем. В душе вдруг начинается паника, ей хочется отступить обратно, но девушка видит счастливое лицо Саши и успокаивается.
– Сейчас вернусь, – он целует её в щёку и уходит в ванную, чтобы через пять минут вернуться. Она смотрит на него и ахает. Он смеётся, видя её реакцию:
– Вот, решил дать тебе возможность исполнить давнее желание.
Он обнажён, а его бёдра закрывает короткое белое полотенце. Ей отчего-то становится легко, и она поднимается на ноги, делая шаг к Саше:
– А ты не желаешь того же?
– Желаю, – улыбается он и, не теряя ни минуты, распахивает на Маше халат и сбрасывает его на пол. Он второй раз в жизни видит перед собой обнажённую тонкую фигуру Маши, но поражается, насколько она совершенна. Он, не стесняясь, жадно разглядывает её всю: начинает с тонких лодыжек, ласкает взглядом плавные бёдра, плоский животик, задерживается на приподнятых грудях, видя, как от одного его взгляда чётче проявляются розовые соски, вбирает в себя красоту длинной шеи, отмечает уже чуть приоткрывшиеся от ожидания губы и наконец смотрит прямо в глаза.
– Машенька, – еле слышно выдыхает он и сильно прижимает её к себе, целуя ключицы, шею, надолго впиваясь в губы, пока у обоих не начинает кружится голова.
Она чуть отстраняется от него, смотрит вниз и быстро срывает полотенце.
– Мечты сбываются? Ты давно об этом думала, да? – смеётся Саша, а она вновь прижимается к нему, чувствуя его возбуждение. Рука сама тянется вниз, опускаясь на его член, и Морозов инстинктивно дёргается, чтобы тут же подхватить Машу и перенести на софу. Он не торопится, она ласков и нежен, обволакивает её тело жаром своего желания. Сначала пальцы, а затем и язык выписывают круги на её груди, заставляя девушку начать извиваться под его большим телом.
Я не могу противиться твоим прикосновениям, ты зажигаешь мою кровь даже своим дыханием, а если ты дотрагиваешься до меня, то это похоже на погружение в море наслаждения. Ты приворожил меня, ты разбил мой мир, чтобы собрать меня заново – влюблённую в тебя и желающую быть с тобой.
Он гладит её тело, ласкает его, и она изгибается сильнее, постанывая от удовольствия и желая большего. Каждый нерв её тела откликается на возбуждение.
– Я хочу тебя, сейчас, немедленно…
Его рука скользит между её ног, находит клитор и начинает поглаживать его.
Я хочу, чтобы ты получила то наслаждение, которое заслуживаешь, хочу, чтобы ты почувствовала свою значимость для меня, чтобы вся твоя женственность, ещё спящая, начала пробуждаться, и ты была готова принять меня полностью. Ты двигаешься так, что я с трудом сдерживаюсь, но я подожду тебя, только не останавливай меня, только не передумай. Я живу тобой в данную секунду, и другой жизни у меня нет. Целовать тебя – наслаждение, ласкать твоё тело – счастье, быть в тебе… я ещё не знаю, как это будет, но верю, что это будет божественно.
Наслаждение волной накатывает изнутри, Маша дрожит, выгибается навстречу его пальцам и дышит часто, порывисто, царапая ногтями простыню. И когда он страстно целует девушку в губы, входя языком в её рот и не давая увернуться, её тело начинает содрогаться от оргазма; а он отпускает Машины губы и смотрит в её лицо с закрытыми от перевозбуждения глазами, слышит её крик.
Да, кричи, моя девочка, кричи! Я хочу слышать твой голос, я хочу быть в такие моменты рядом с тобой. Только я – и никто больше, потому что это истинное удовольствие слышать крик страсти, наблюдать, как в тебе сплетаются нежность и чувственность.
Она долго не может прийти в себя, а он уже снова начинает ласкать её бёдра, погружать свои пальцы в горячее влагалище, истекающее прозрачной жидкостью.
– Ты решил довести меня до изнеможения?
– Я проверяю твою готовность принять меня.
Она невольно вздрагивает, и он замирает, в тревоге вглядываясь в её лицо:
– Что-то не так?
Она отрицательно мотает головой:
– Сделай уже это! – просит она, и он тянется за кондомом.
Мышцы в её глубине сжимаются в ожидании неведомых ощущений, но страха нет, как и сомнений.
Он садится между её ногами и раздвигает девичьи бёдра:
– Попробуй расслабиться, не зажимайся, хотя это и будет сложно в первый раз.
Он снова гладит её розовые половые губы, ласкает – теперь уже языком – бугорок клитора, а когда она вновь начинает учащённо дышать и судорожно сжимать его плечи, сгибает её ноги и аккуратно неглубоко входит в неё. Это первое проникновение пьянит его, и, сделав несколько неглубоких движений, он выходит из неё и припадает губами к клитору.
Я не хочу, чтобы твой первый раз ассоциировался с болью. Я хочу, чтобы ты приняла меня с радостью. Думаю, что своими поцелуями смогу прогнать твою боль. Ты моя женщина, которая будет стонать подо мной только от наслаждения, но не от боли, потому что я люблю тебя, моё сердце.
И в тот момент, когда Маша испытывает второй оргазм от его губ и языка, он отрывается и быстро входит в неё, сильно толкнувшись вперёд и на несколько секунд застыв. Он стоит перед ней на коленях, одной рукой приподняв её ягодицы, а второй придерживая её согнутую левую ногу. Он смотрит, не отрываясь, в глаза девушки, ловя их настроение. Саша видит, как исказилось её лицо и болезненный стон вырвался из груди Маши.
– Очень больно?
– Скорее, не очень приятно, но той боли, к которой я готовилась, нет.
– Я продолжаю?
Она кивает головой, и он начинает погружаться в неё дальше, совершая осторожные толчки, которые становятся всё глубже и быстрее. Они смотрят друг на друга очень серьёзно, не прерывая визуальный контакт ни на секунду.
Ты во мне, и я не знаю, как передать это чувство. Сначала ты был напряжён из-за меня, но потом отпустил себя и начал двигаться быстрее. Я подчиняюсь твоему ритму, хотя и не ощущаю ничего, кроме дискомфорта. Но я вижу, как туманится твой взгляд, как ты временами забываешь дышать, и улыбаюсь от радости за тебя.
Он ускоряет движение, видя, что она просто следует за его ритмом, не испытывая никакого восторга от того, что происходит. И он благодарен Маше за то, что она сейчас думает о его удовольствии.
Я в тебе – и это так сладко, что я почти счастлив. Почти, потому что ты не можешь разделить со мной это наслаждение. Первый раз, как и второй, и третий, редко у кого бывает чувственным. А ты исследуешь моё лицо взглядом, всматриваешься в мои реакции, гладишь мою грудь, живот тёплыми ладошками и выдыхаешь моё имя. Я склоняюсь над тобой, и твоё мягкое дыхание касается моей щеки.
И как будто только вот этого её глубокого вздоха на его лице Александру и не хватало. Он чувствует, как из глубины живота идёт жар удовольствия, ударяет в самый низ, выдавливая всё скопившееся там напряжение. Он до максимума резко входит в неё, и ещё, и ещё раз, и рычит сквозь зубы от острой разрядки, сотрясающей всё его большое сильное тело.
Я внутри тебя и не хочу покидать. Ты подарила мне удовольствие, но сама дрожишь под моей тяжестью. Я должен отпустить тебя сейчас, чтобы потом возвращение в тебя стало для нас сказочным и желанным.
Он мягко накрывает её губы своими, даря Маше благодарный долгий поцелуй, на который она охотно отзывается. Его нежность и благоговение перед этой девушкой, кажется, достигают высшей точки. Он проводит ладонью по её щеке и, наконец оторвавшись, шепчет:
– Спасибо тебе, Машенька.
Когда он выходит из неё, она непроизвольно охает, и оба одновременно смотрят вниз – её бёдра окрашены в красное, и такое же красное пятно появляется на простыне.
– Теперь, как порядочный мужчина, я должен на тебе жениться, – бормочет он, а она сильно сжимает ноги, не зная, куда деть глаза. В комнате светло, и она лежит перед Александром смущённая и чуть испуганная.
– Мне надо в душ, – стыдливо говорит она, стараясь не встречаться с ним взглядом, но он заставляет её посмотреть ему в лицо.
– Всё прекрасно, любимая, ты самая смелая девочка. Моя девочка.
Он подхватывает её на руки и несёт в ванную, забирается вместе с ней под душ и собственноручно омывает её. Она уже не пытается закрыться от него, и он, прижав её спиной к своему животу, вновь рукой доводит её до оргазма. Её тело бьётся о его, она заводит руки назад и сжимает его ягодицы, не в силах противостоять этому сексуальному удовольствию.
Моё тело ноет, внутри меня слабая боль, но я рада, что ты получил удовольствие. Я верю тебе. Ты обещал, что через какое-то время наслаждение придёт и ко мне, и я готова ждать. Эта боль тоже принесла удовлетворение – я твоя, и мы вместе, несмотря ни на что. Ты не только физически сегодня был во мне, ты давно вторгся в моё сознание, и я не хочу, чтобы ты меня покидал. Я не стану прежней после сегодняшнего, но я стану новой.
В комнате, завёрнутая в его халат, Маша вдруг начинает плакать. Он замирает и чувствует, как сжимается сердце от непоправимого: всё-таки рано он решился на это.
– Машенька, прости. Я ничего не могу вернуть назад, но я приму любое твоё решение. Родная, не плачь, что я могу для тебя сделать?
Она переплетает руки у него на шее и прячет лицо на груди:
– Это слёзы счастья. Я сегодня переполнена тобой.
– Господи, как ты меня напугала!
– Я люблю тебя, Морозов, но даже не подозревала, что ты можешь быть таким внимательным ко мне, стараться доставить удовольствие тогда, когда оно в принципе может быть недостижимым.
– Милая моя, с тобой я не могу быть другим. У меня сейчас чуть сердце не выпрыгнуло от мысли, что стал тебе неприятен.
Она сильнее сжимает его плечи.
– Я не смогу без тебя. Ты мой тёмный ангел. Почему я не видела тебя раньше?
– Моя милая фантазёрка, – смеётся он, – не мучай себя этими вопросами. Лучше порадуемся, что несколько месяцев назад ты забыла форму в раздевалке.
– Кто же знал, что моя забывчивость приведёт к таким последствиям?
– Я ни о чём не жалею.
– Я тоже. Но у меня ощущение… – она замолкает, прислушиваясь к своему телу.
– Что за ощущение? – тревожно спрашивает он, заглядывая лицо Маше.
– Тянущие боли внизу.
– Это пройдёт.
– Я смотрю, ты эксперт.
Она опускает одну руку и проводит по его члену.
– Мне кажется, он очень большой для меня.
Он закидывает голову и со свистом втягивает воздух сквозь зубы:
– Машенька, не делай так больше сегодня – я от твоих прикосновений быстро возбуждаюсь, а ты не сможешь принять меня сегодня ещё раз.
– А если по-другому? – лукаво спрашивает она, легко переходя от слёз к улыбке.
– Мне этого уже не хватит, зная, какая ты восхитительно жаркая внутри.
Она отступает на шаг и охает.
– Больно, – отвечает она на невысказанный вопрос.
Он усаживает её в кресло.
– Я на кухню, сделаю чай и какие-нибудь бутерброды – у меня разыгрался зверский голод.
Она смотрит на него во все глаза, а потом жалобно произносит:
– А ты не мог бы одеться? Мне всё время хочется дотронуться до тебя.
Только тут он вспоминает, что абсолютно обнажён.
– Полотенце подойдёт? – усмехается он.
– Я уже начинаю его воспринимать как часть твоей обязательной одежды, – улыбается она в ответ.
13
Пульсирующий ритм во всём теле заставляет играть бёдрами, выгибать спину. Он призывно протягивает руку, приглашая к объединению, и она после секундного колебания вкладывает свою ладонь в его и тут же ощущает рывок. Он хочет сжать её в своих объятиях, но она, описав бёдрами круг, делает шаг вправо, и ему остаётся только положить ей руку на талию, чтобы удержать рвущееся на свободу тело. Она в ответ опускает свою руку ему на плечо, чувствуя, как убыстряется его пульс. Но тут уже он отстраняется от неё на расстояние вытянутой руки, заставляя желать близости с ним. О, нет! Останься рядом, обними меня, прижми к себе, дай почувствовать своё тело. И снова сомнение: а стоит ли так близко подпускать его к себе? Она проводит кончиками пальцев по своей шее, высокой груди, животу, дразня его – разве ты достоин всего этого? Задерживает свою руку на его груди, продолжая движение вокруг него – я слышу, как учащённо бьётся твоё сердце, ты меня не обманешь. Он отпускает её и начинает жадно разглядывать, двигаясь по кругу. Она тает под его изучающим взглядом, прогибает спину, отставляет ногу и открывает его взгляду шею – я твоя, бери. Он вновь рядом – давай вместе: синхронное движение бёдер, плавно перетекающее снизу вверх в такое же единое движение плеч. Позволить ему положить руку на талию, прижаться к нему сначала сбоку, потом неуловимо переместиться вперёд и прилипнуть на короткое мгновение к его животу, обвив руками за шею – хочешь меня? Да, отзываются его бёдра, только ты, мне нужна именно ты. Тогда дальше вместе, быстро, ритмично, легко. Да, именно так, иди за этим синкопированным ритмом, веди меня за собой, и я зажгу твой внутренний огонь, который ты не сможешь потушить, не поймав меня. Но если сможешь меня удержать, я буду твоя, вся без остатка, как сейчас.
Она слышит аплодисменты и вскидывает глаза на Андрея:
– Мы лучшие!
– Это точно! – самодовольно ухмыляется он и кланяется жюри и зрителям.
Лидия Павловна улыбается, идя им навстречу:
– Если вы продолжите в этом же духе высокого профессионализма, то станете чемпионами, а я спокойно смогу уйти на пенсию.
– Какая пенсия, Лидия? – смеётся Маша. – Мы только встаём на крыло с твоей помощью.
– Мне кажется, помощь твоего бой-френда здесь играет не меньшую роль, – громко сообщает Андрей.
– Мне всё равно, кто и где, мне главное результат, – отмахивается Лидия.
Маша ищет глазами среди зрителей Александра и находит его рядом с Настей и Михаилом. По тому, как он смотрит на руку Андрея, лежащую на её талии, она быстро понимает, что нужно обозначить расстояние между собой и партнёром.
– Отпусти меня и сделай шаг в сторону, – не переставая улыбаться, очень тихо говорит она Андрею, и он без лишних вопросов быстро выполняет её просьбу.
– Смотрит?
– Да.
– Тяжело с тобой, Мария, – вздыхает он.
Она же машет своим друзьям и видит их ответные жесты.
Машино тело, привычное к танцевальным нагрузкам, очень быстро восстановилось после секса с Морозовым. Несколько дней она чувствовала себя так, словно между ног у неё грубая распорка, резкие движения вызывали неприятные ощущения, и она старалась двигаться размеренно, мягко. И как ни странно, такое изменение её движений не осталось не замеченным не только Лидией Павловной и партнёром по латине, но и другими окружающими. На неё оглядывались на улице, в школе она ловила на себе взгляды парней, которых раньше она сама вроде бы и не интересовала. Казалось, она расцвела и освещала своим счастьем всё вокруг.
Морозов начал от такого внимания беситься.
– Не рычи, – она дотрагивалась до его сжатых кулаков и смотрела на него сияющими глазами.
– Если бы я знал, что ты так изменишься и на тебя станут похотливо пялиться эти самцы, клянусь – ты навсегда бы осталась девственницей!
Под её ласковым и успокаивающим взглядом он замирал и начинал улыбаться. Она казалась ему какой-то небожительницей, случайно оказавшейся рядом с ним, и он боялся, что сон развеется.
Но рядом ещё была и реальная угроза – Ружан. Он следил взглядом за Машей, стоило ей хоть на одну минуту остаться одной, как он появлялся рядом и весьма эротично раздавал комплименты. И она ничего не могла с собой поделать: умом понимала его опасность, боялась его слов, а женское самолюбие таяло от внимания такого красавчика, пусть и неадекватного.
Саша не знал, когда последует удар со стороны Ружана, и это напрягало его, заставляло постоянно быть начеку, а он хотел просто любить свою девушку и спокойно заканчивать школу.
Этот международный конкурс латиноамериканских танцев в их городе стал для него двойным испытанием. С одной стороны, он должен был сопровождать Машу на каждый тур, потому что Ружан взял за правило следовать за девушкой везде и при любом удобном случае посылать ей букеты и мягкие игрушки. Эта навязчивость была неприкрытой, но на прямое предупреждение Морозова держаться от Маши подальше, он только рассмеялся, но не ответил.
А с другой стороны, её танцы с партнёром вызывали у него дикую ревность, которую он старался в себе подавить, чтобы не оскорбить ею любимую девушку. Его собственнические инстинкты восставали, когда Андрей в танце прижимал к себе Машу, или когда она бёдрами изображала страсть, прильнув к партнёру, или когда они оба сплетались руками и ногами… В общем, весь мир сосредоточился вокруг этой девушки, и Саша просто хотел спрятать её ото всех.
Сегодняшний финал конкурса предполагал ещё одно заключительное выступление Маши и Андрея – искромётный джайв.
– Как ты? Готова? – спрашивает Андрей партнёршу, искоса поглядывая на соперников.
– Готова, готова, – уверенно отвечает Маша, – во мне сейчас столько адреналина, что готова весь день и всю ночь танцевать.
– Всю ночь не надо – ты выложись только в ближайшие несколько минут.
– Не сомневайся.
Она любит залитый светом танцпол, взгляды и аплодисменты зрителей, любит двигаться под музыку, но сегодня она чувствует особый подъём: у них всё получится, потому что она счастлива, что из зала за ней следят любимые глаза.
Ритм джайва с первых же секунд погружает их в мир бесшабашного веселья. По крайней мере для зрителей и жюри именно так и должно всё выглядеть. Она отставляет ногу, делая боковой свинг бёдрами и игриво протягивает руку партнёру – поиграем?! Конечно – улыбка в ответ, и он, схватив её за руку, тянет за собой, заставляя её сначала скользить всей стопой по полу, а потом, как бы опомнившись, позволить приблизиться к себе, чтобы поймать быстрый полёт тела в объятия своих рук и закружить вокруг её оси. Ноги-пружинки, стопа напряжена, носок, кажется, сам по себе вытягивается, чтобы вытолкнуть тело вперёд. Пульсация танца волной проходит через бедро и живот, чтобы выплеснуться в стремительном движении руками-крыльями. Тебе весело? – она идёт на него с высоко поднятой головой, спирально закручивая бёдра вправо-влево и призывно улыбаясь. Да! – показывает он всем своим телом, совершая немыслимо быстрые движения и навязывая этот ритм ей. Отклониться в хинче и быстро вернуться в исходное положение, не дав ему надежду на продолжение близости тел. Ладони в ладони, лицом к лицу – шассе влево, потом вперёд, на него, несколько агрессивно, но всё равно играя. А теперь разворот к зрителям – смотрите на нас, повторяйте за нами эти рок-энд-рольные движения.
Музыка заканчивается, а ритм продолжает жить во всём теле. Кровь шумит в ушах, глаза не могут сразу сфокусироваться на чём-то одном, но они оба видят, как прыгает их преподаватель за рекламными щитами. А через несколько минут они и сами готовы прыгать – судьи ставят их на первое место. Абсолютная победа!
– Вы понимаете, что это значит? – обнимает своих воспитанников Лидия. – В январе мы едем в Прагу! Вы сделали это, мои дорогие.
После награждения к ним пробиваются Настя, Михаил и Морозов. Пока Саша поздравляет Андрея, Настя виснет на Марии:
– Ты такая красотка! И вы такая офигенная пара! Остальные вам в подмётки не годятся.
– Офигенная пара – это ты про нас? – вмешивается Саша.
– Морозов, скромнее надо быть – нельзя же так завидовать чужому успеху, – отвечает Настя.
Он отстраняет её от Маши:
– Я не завидую. Я любуюсь.
Он обнимает девушку и наклоняется для поцелуя.
– Хотя нет, – шепчет он, разглядывая её сияющее лицо, – очень завидую, что не я тебя обнимал последние три часа.
Их тела прижаты друг другу, и в этот момент для них ничего в этом мире больше не существует. Она не может дышать от такой близости, тот адреналин, который ещё играет в крови после танца, требует выхода. «Хочу тебя!» – мысленно обращается она к Саше, и он мгновенно понимает её, отвечая вслух:
