Текст книги "Школа чувств (СИ)"

Автор книги: Анна Даркина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Школа чувств

1

Проклиная себя за забывчивость, Маша влетела в школьную женскую раздевалку и резко затормозила, открыв рот от удивления.

Перед ней стоял голый Морозов, вернее, не совсем голый – на бёдрах было короткое махровое полотенце.

– Соловьёва, тебя стучать не учили? – мрачно спросил он, плотнее запахивая полотенце.

– А ты ничего не перепутал? – перешла Маша в наступление. – Это между прочим женская раздевалка.

– И что? Это не повод – вот так врываться.

– Кто же знал, что ты после уроков любишь принимать душ в раздевалке для девочек.

– В мужской все душевые заняты, а здесь всё равно никого нет, – буркнул в ответ Саша.

Только теперь она обратила внимание, что он был весь в капельках воды. А ещё она заметила широкий разворот плеч, развитые мышцы груди, кубики пресса над низко повязанным полотенцем и две тату на латыни, бегущие вниз по косым мышцам живота справа и слева. Маша проследила взглядом за тёмной дорожкой волос, которая начиналась чуть ниже пупка и исчезала всё под тем же полотенцем, и тут же вскинула глаза, когда услышала смешок Морозова:

– Что, Соловьёва, голых мужиков не видела?

Вопрос был задан с такими интимными интонациями, что Маше стало понятно: её пытаются вогнать в краску. Вот только долгие годы занятия танцами латина сделали её невосприимчивой к подобного рода подколам.

– И голых видела, и наглых тоже.

– Богатая у тебя жизнь, Соловьёва, насыщенная, – засмеялся Александр, наклоняясь за вторым полотенцем, лежащим на скамейке. Он взмахнул им, и Маше на миг показалось, что у Морозова за плечами выросли чёрные крылья. «Тёмный ангел», – внезапно подумалось ей.

– Ты не возражаешь, если я начну одеваться? – всё так же насмешливо спросил Александр у своей одноклассницы.

– Да ради бога, – Маша повернулась, чтобы выйти, и услышала за спиной:

– А ты чего приходила-то?

– С тобой, Морозов, обо всём забудешь!

Маша рассердилась и на себя, и на него. Вновь повернувшись лицом к Саше, она прошла вглубь раздевалки и забрала пакет с формой.

На выходе дорогу ей преградила рука Морозова:

– Забудешь, говоришь? А может вместе забудемся? – он так низко наклонился к ней, что она ощутила на своей щеке его тёплое дыхание. – Я, ты и никого вокруг…

Маша со всей силы ударила его кончиком туфли по лодыжке и с удовольствием увидела, как Морозов согнулся от боли и застонал:

– Ты дура, Соловьёва!

– А ты козёл! – гордо ответила Маша и вышла из раздевалки, не оглядываясь.

На крыльце школы её ждала подружка Настя.

– Ты чего там застряла?

– Да так, встретила кое-кого, – уклончиво ответила Мария. Почему-то рассказывать о Морозове не хотелось. Они учились в одном классе уже три года, и она никогда не обращала на Александра внимания. А тут вдруг внезапно увидела, что он красив: черные волосы, большие карие глаза, прямой нос, ямочка на подбородке, чётко очерченные тёмно-розовые губы. А внутренний голос услужливо нашёптывал: «И такие же тёмно-розовые соски на широкой груди, и плоский рельефный живот, на который ты уставилась так, будто впервые такое увидела!»

В свои восемнадцать лет Маша Соловьёва была теоретически подкованной девушкой в вопросах взаимоотношений с противоположным полом, но абсолютно невежественной в практическом плане. До сих пор ещё не нашёлся тот единственный, с которым ей бы захотелось встречаться. Иногда ей казалось, что она не полноценна в плане чувств. В то время, как её подружки в более раннем возрасте сходили с ума от Брэда Питта, Роберта Паттинсона, Джастина Бибера и им подобных, бегали на свидания и вздыхали по одноклассникам, она спокойно занималась латиноамериканскими танцами, учёбой, путешествовала по миру с родителями и не думала о мальчиках – ни о реальных, ни о виртуальных. Хотя, казалось бы, танцы латина предполагают проявление именно чувственности, но к своему партнёру Андрею Маша испытывала только глубокое уважение как к профессионалу – и только. Она не видела в нём мужчину. А вот во взгляде Морозова, которым тот её сегодня окинул, ей почудилось что-то животное и очень чувственное, что заставило даже смутиться, но она приписала это своей фантазии – книжек про любовь надо меньше читать. Маша была девушкой начитанной и имела представление о поцелуях и ласках из многочисленных классических и современных романов о любви. Только в жизни ей пока не удалось применить эти теоретические знания.

– О чём мечтаем? – вернул её в реальность голос лучшей подруги.

– Слушай, – не к месту, казалось бы, спросила Мария, – а наша школьная баскетбольная команда когда тренируется?

– Да каждый день после уроков! – Даша знала о команде старшеклассников всё, тем более среди игроков был её парень, ученик из параллельного Б класса. – Сейчас ведь начинаются групповые игры школьной баскетбольной лиги. В субботу и воскресенье первые встречи, вот они усиленно и готовятся.

– А что это вдруг ты заинтересовалась ими? – Даша даже остановилась. Она хорошо знала подругу и понимала, что должен быть повод для подобного вопроса.

– Просто спросила.

– Просто?

– Да, просто, без всякой задней мысли. А ты пойдёшь смотреть на своего Мишу?

– Обязательно!

– Может, тоже сходить? – как бы в раздумье произнесла Маша.

Даша уставилась на неё, как на инопланетянку:

– Вау! Что-то здесь не так. Ты серьёзно?

– Ещё не знаю.

– Кто он?

– Кто?

– Ну тот, ради кого ты готова пойти субботним вечером на игру, которую терпеть не можешь?

– Да никого нет. С чего такие фантазии? – удивилась Маша.

– Ладно, сделаю вид, что поверю, но всё равно дознаюсь, кому это из наших посчастливилось тебя заарканить, – поджала губы Даша.

– Я что – лошадь? Заарканить. Просто дома скучно в субботу сидеть.

– Да, да, я тебе верю, – засмеялась Даша, – вот раньше не было скучно, а тут вдруг – бац! И скучно.

– Даш, ну правда, никого нет, – пыталась образумить подругу Маша, но ту уже было не остановить. А если Даша что-то для себя определяла первоочередной задачей, то не отступала от неё до полного решения.

В пять часов у Морозова был репетитор по обществознанию на другом конце города от бассейна, где Саша только что провёл тренировку. Занятия баскетболом и плаванием вызывали приятную усталость, отвлекали от ежедневной рутины. Мать постоянно твердила, что пора сосредоточиться на учёбе, что это последний школьный год, впереди ЕГЭ и нужно набрать как можно больше баллов, чтобы поступить на бюджет. Зарплата мастера из салона красоты не позволила бы ей оплатить место сына в универе. Но он и не переживал – отец заплатит. Тот жил со своей новой семьёй в Германии и до недавнего времени отделывался небольшими алиментами. Но вдруг года два назад стал очень щедрым: ежемесячно переводил на карту своей бывшей жены значительные суммы, курьерской почтой отправлял сыну дизайнерские вещи и навороченные гаджеты, а прошлым летом оплатил поездку по Европе. Вот тогда, встретившись в пригороде Мюнхена – в Эрдинге – с новой женой отца, Саша всё и понял. Татьяна оказалась лёгкой в общении женщиной, которая когда-то сама осталась одна с дочкой – подростком на руках и помнила, как ей тяжело было собирать по крохам деньги на образование, отказывая во всём себе самой. Поэтому она и убедила своего мужа, отца Саши, что тот просто обязан сделать всё, чтобы его сын прилично закончил школу, получил хорошее образование и не чувствовал себя обделённым.

Обиды на отца у Морозова-младшего не было, родители разошлись давно и не Татьяна была тому причиной, поэтому помощь отца принял легко. Но всё-таки, чтобы не огорчать мать, старался учиться хотя бы на четвёрки, в отличники не рвался, уроки пропускал дозировано. Его основная жизнь проходила или на баскетбольной площадке, или в бассейне, или в качалке, занятия в которой частенько заменялись драками стенка на стенку с группировками из других районов города. Но это была совсем уж тайная жизнь Морозова, о которой даже не все одноклассники знали, не то что мать и совсем уж посторонние, хоть и знакомые люди.

Сегодня был спокойный день, без напрягов. Даже к репетитору, преподавателю из универа, Морозов приехал чуть раньше положенного и решил зайти в магазин купить какой-нибудь батончик и бутылку воды – после тренировки ему всегда хотелось есть, но он знал, что не стоит позволять себе набивать живот перед учёбой, потому что после такого его всегда тянуло в сон.

Он повернул в очередной торговый ряд супермаркета и нос к носу столкнулся со своей одноклассницей.

– Соловьёва! – весело присвистнул он. – Ты никак меня сегодня преследуешь?

Он увидел искреннее изумление в её глазах:

– Тебе мячом, видимо, сегодня часто в голову попадали, – отрезала она.

– Не-а, ни разу, – ему захотелось её подразнить. – Нет, правда, ты за мной охотишься что ли?

– Откуда такие дикие мысли?

– Ну а что ты тут делаешь – на другом конце города?

– А ты? Кажется, тоже не тут живёшь?

– У меня репетитор.

– А у меня танцы.

– Русские народные что ли? – веселился Морозов.

– Блатные хороводные, – отвернулась от него Маша.

– Нет, правда, какие танцы?

– Латиноамериканские, – снизошла до ответа девушка.

Александр вдруг вспомнил, как случайно наткнулся на программу какого-то международного конкурса и увидел самбу в исполнении чемпионов мира. Тогда его поразила страсть, которая чувствовалась в каждом движении танцоров, а теперь оказывается эта Соловьёва вытворяет что-то подобное со своим партнёром. Он с интересом посмотрел на неё. Тоненькая, очень женственная фигура, спинка прямая, тёмные волосы собраны в низкий пучок на затылке, открывая длинную шейку, гордый поворот головы.

– И самбу танцуешь? – для чего-то спросил он.

– И румбу, и пасодобль, – нетерпеливо ответила она. – Извини, некогда мне с тобой болтать.

К кассам они так и шли: она впереди, быстро постукивая каблучками по плитам пола, он за ней, не отрывая глаз от её покачивающихся бёдер. У дверей магазина она повернула направо к огромному стеклянному зданию, в котором и располагалась танцевальная студия, а он, чуть помедлив, повернул налево, быстро перестраивая свои мысли с девичьих прелестей на обществознание.

2

– Один, два, три и четыре, пять и шесть… Молодцы! Репетиция закончена. Всем до свидания до четверга. Маша и Андрей, ко мне.

Преподаватель по танцам Лидия, отвернувшись от своих воспитанников, вынимала флешку с музыкой.

– Мне не очень понравилось, – начала она без предисловия. – Через месяц межрегиональные соревнования, а я вижу двух печально трепыхающихся танцоров.

Маша опустила глаза и искоса взглянула на Андрея, застывшего с высоко поднятой головой. Его всегда задевали слова критики.

– Где страсть? На голой технике далёко не уедешь. Мария, ты же ему в танце должна отдаваться, а вместо этого двигаешься, как робот. Для С класса ты просто позор!

Всё правильно. Но Маша не могла изобразить то, чего не чувствовала. Была поменьше – играла, и ей верили. Перешла в молодёжь – и всё. Нет драйва, нет интимности.

– Ладно, свободны до четверга, – небрежным движением руки Лидия отпустила их.

В общем предбаннике перед раздевалками и душевыми Андрей задерживает Машу за руку.

– Ты знаешь, что эти соревнования важны для меня?

– Знаю, – вздыхает Маша.

– Ты уж постарайся. Давай, что ли, на свидание сходи, влюбись уже в кого-нибудь, если я тебе неинтересен…

– Андрей, не начинай. Я постараюсь всё исправить, но влюбиться к соревнованиям – это бред.

– Сам знаю, но ты попробуй.

До остановки минута ходу. Маша точно знала, когда приходит её автобус, но сегодня из-за задержки после репетиции чуть не опоздала. В последнюю минуту вскочив на подножку, услышала, как с шипением закрываются за спиной двери. Не глядя села на свободное сидение у окна и тут же услышала знакомый голос:

– Офигеть! Соловьёва! Это судьба – третий раз за день, не считая уроков.

Перед ней снова сидел Морозов. Он широко расставил ноги, опёрся руками на колени и наклонился к ней:

– Ты это специально подстроила?

– Морозов, отвали.

– А может ты ко мне неровно дышишь и потому преследуешь?

– Много чести. Все экономические системы выучил?

– А ты вдоволь бёдрами навилялась?

Маша с тоской подумала, что зря она ему сказала про танцы латина. Похоже, в его ограниченную голову ничего, кроме пошлых картинок, не умещается.

– Я профессиональный танцор, а не стриптизёрша.

Морозов засмеялся:

– А я бы с удовольствием посмотрел в твоём исполнении Go-go!

Она вспыхнула. Почему-то в танцзале она не воспринимала этот танец как что-то непристойное, но тут вдруг смутилась.

– Хватит, ладно? – устало попросила она и откинулась на спинку сидения.

– Платить за проезд будете или так и продолжите ворковать? – сварливо спросила кондукторша, подойдя к ним.

Маша торопливо зашарила по карманам.

– Вот, на два билета, – услышала она и увидела, как одноклассник ей подмигнул.

– Спасибо, вот возьми, – она протянула ему деньги.

– Соловьёва, ты совсем дура? Я себя джентльменом тут выставляю, а ты суёшь мне презренный металл!

– Меня вообще-то Машей зовут, – сказала она тихо и серьёзно, смотря ему прямо в глаза.

– А меня Александром, – так же серьёзно ответил он и тут же расплылся в дурацкой улыбке, – вот и познакомились, Соловьёва!

Она отвернулась и стала смотреть в окно. Семь часов сентябрьского вечера. Уже сумеречно и таинственно. Неопределённое время, время свиданий и робких поцелуев, как сказал когда-то Андрей, пытаясь за ней приударить.

– Маш, с тобой всё в порядке?

– Наверное, да.

– Но ты не уверена?

Она неопределённо качает головой и вновь погружается в странное состояние. Оно будто приграничное, между реальным и иррациональным. Понимание, что должно произойти её внутреннее изменение, вдруг становится особенно ярким. И как будто перед ней прокручивают кинофильм, где она врывается в раздевалку, видит голого Морозова… Она поднимает глаза на него и ловит в его взгляде ответное понимание, которое тут же растворяется, потому что он произносит:

– Ты ненормальная.

– Сам дурак, – Мария достаёт смартфон и погружается в виртуальный мир новостей и слухов.

На остановке он выходит за ней.

– Тебе разве здесь выходить? – удивляется она.

– Нет, но я тебя провожу.

– Зачем? Я всегда прекрасно одна дохожу до дома.

– А сегодня также прекрасно дойдёшь со мной. Ты сама не своя. Я такой тебя ещё не видел. Что же всё-таки случилось?

– Понимаешь, – вдруг начинает она откровенничать с человеком, который ей абсолютно чужд, – скоро межрегиональные соревнования, а у меня танец не получается.

– Делов-то?! – усмехается Морозов. – Побольше тренировок, то есть репетиций – и всё получится.

– Да нет, с техникой всё в порядке. Драйва нет.

– А что так? Перегорела?

– Да нет. Просто латина – это страсть, это чувственность, это понимание партнёра с полудвижения. В этом надо вариться постоянно. А у меня не получается.

– Что именно не получается?

– Страсть.

– А в чём проблема? Вспомни, как тебя целовали, обнимали, ласкали, и вот оно, готово.

Она останавливается и смотрит на Александра:

– Меня никто не целовал и не ласкал.

– Ты гонишь? – выдыхает он, не веря свои ушам. – Ты даже не целованная?

– Всё, забудь, проехали.

– Нет, это правда? – он догоняет её и разворачивает к себе.

– Целованная, только отвяжись.

– Ага, мамой и папой в детстве, – смеётся он.

– Морозов, что тебе от меня надо? Ты достал уже за этот день так, как никто меня никогда не доставал.

– А хочешь, я тебя поцелую? – вдруг спрашивает он.

– Зачем?

– Чтоб у тебя драйв появился или что там тебе надо для выступления.

– Чувства нужны.

– А давай попробуем? – вдруг очень тихо спрашивает он.

Маша смотрит на него снизу вверх и не может понять, серьёзно он говорит или это опять его шуточки.

– А ты сам-то умеешь целоваться?

– Сейчас покажу.

Саша одной рукой обхватывает её за плечи и прижимает к себе, а другой поднимает подбородок и вдруг накрывает её губы своими, большими, мягкими, тёплыми, проводя языком по сомкнутой линии. Он начинает поочерёдно посасывать Машины губы, а она вдруг вспоминает, что во всех прочитанных книгах, героиня раскрывала губы навстречу поцелую, что тут же и сделала сама.

Морозов быстро отстранился от неё, не в силах скрыть удивление:

– Не целованная, говоришь? Ладно врать!

– Книжек много читала, – почему-то смутившись, отвечает Маша.

Александр сначала не понимающе смотрит на неё, а потом начинает громко заразительно смеяться. Она, поддавшись этому непонятному веселью, скоро присоединяется к нему, и они хохочут в два голоса, пока над их головами не открывается окно и не слышится сердитый голос:

– А ну пошли отсюда, наркоманы несчастные.

– Сама иди, сука старая, – тут же отвечает Александр, но быстро хватает Машу за руку и уводит дальше по улице.

– Тебе хоть понравилось? – спрашивает он, когда они уже почти дошли до дверей подъезда Соловьёвой.

– Не знаю, – откровенно говорит она. – Мне кажется, для поцелуя важны ещё и чувства, а без них нет и удовольствия.

– Ты, Соловьёва, уникум. Мне ещё такого бреда ни одна девчонка не говорила.

Она отстраняется от него:

– Извини, у меня не такой богатый опыт, как у тебя, всего один странный поцелуй и тот несколько минут назад, но я не привыкла врать. И если я ничего не почувствовала, то я так и сказала.

– Так я что, и правда первый, кто тебя поцеловал? – теперь Морозов удивлён по-настоящему.

Она молчит, потому что чувствует, как зарождается что-то новое и в ней самой, и между ними. Маша не может этого объяснить рационально, но что-то нашёптывает ей: «Сейчас произойдёт то, чего ты так долго ждала. Не отталкивай его! Это твоё, удержи!»

Он берёт её за руку и прижимает к своей груди:

– Послушай. Чувствуешь, как бьётся? Это от одного единственного поцелуя с тобой. А представь, если бы я был в тебя влюблён, что бы со мной творилось? А у тебя даже сердцебиение не участилось?

И он без всякого предупреждения и разрешения положил свою ладонь на её правую грудь. Маша отскочила от него в сторону и зашипела:

– Что ты себе позволяешь?

– Ну извини, – развёл руками Морозов, – не думал, что это так тебя испугает.

– Я не испугалась, просто всему есть пределы.

– Да ты меня несколько минут назад чуть не засосала, а теперь говоришь о каких-то пределах?!

– Странный сегодня день, – трёт лицо Маша, – раздевалка, магазин, автобус – и везде ты. И не просто «привет – пока», а с разговорами по душам.

– А может это знак? – вполне серьёзно отвечает Саша. – Может, я послан тебе для того, чтобы спасти вашу танцевальную программу?

– Как это?

– Давай заключим соглашение: мы будем с тобой встречаться, вести себя как влюблённые, и, может быть, в тебе проснётся та чувственность, которой не хватает для танца.

– Я не заключаю, такие нелепые пари.

– А я и не говорю, что это пари. Это простое соглашение – на месяц, на два, три…

– И ты не будешь ко мне постоянно лезть с поцелуями…

– …если только сама захочешь.

– И ты не будешь пытаться меня облапать?

– Только если тебе самой этого захочется.

– А тебе-то зачем это? У тебя же, наверное, девушка есть?

– Сейчас как раз нет. А ты мне сегодня очень понравилась. Тем более у меня ещё никогда не было нецелованной подружки, а это, знаешь ли, заводит. А как ты смотрела на меня в раздевалке – ух!

– Как это я смотрела?

– Ты меня раздевала глазами, просто скидывала с меня полотенце – я даже смутился поначалу.

– Враньё!

– Правда, правда.

Он заправил ей за ухо прядь волос, и этот простой и одновременно интимный жест почему-то заставил Машу смутиться. А вдруг и правда этот большой, сильный и красивый парень сможет пробудить в ней женские чувства, которые до сих пор где-то там дремлют и не стремятся себя проявить.

– Хорошо, – согласилась она, – давай попробуем.

– Спасибо за доверие, – шутливо поклонился Саша, но тут же серьёзно добавил:

– Но это соглашение только между нами, хорошо?

– Да, конечно.

– Тогда до завтра. Ты во сколько выходишь из дома?

– В восемь, а что?

– Я встречу тебя здесь, и мы пойдём вместе.

– Романтично.

– Нормально, – возразил он.

Когда Маша уже открыла калитку, он вдруг подошёл к ней сзади, обнял, крепко прижав спиной к животу, и нежно поцеловал в шею.

– Это бонус, – ответил он на не высказанный вопрос, – спокойной ночи, любимая.

И посмеиваясь, ушёл.

P.S. Дорогие читатели, стоит ли продолжать? В принципе, написано уже много. Но интересно ли будет читать?

Попрощаюсь до понедельника. От Интернета буду оторвана:(

3

Единственная дочка директора завода металлоконструкций Союзсталь Андрея Петровича Соловьёва жила в роскошном новом малоквартирном доме, окружённом высоким кованым забором.

Серым сентябрьским утром Александр стоял возле калитки в ожидании Маши и хмуро рассматривал её дом. На стоянке дремлют очень пафосные машины, в сторожевой будке охранник с погонами. Куда ты лезешь, Морозов? К чьей дочке? Вчерашняя идея вдруг показалась ему не просто ребячеством, а самой большой глупостью, которую он совершал в своей жизни. Да, Соловьёва милая, даже красивая, но высокомерная девица. Ну и пусть ею занимается кто-нибудь другой, да хотя бы её партнёр по танцам. Надо будет сегодня ей об этом сказать: извини, мол, но посмеялись и хватит.

В этот момент дверь подъезда открылась, и во дворе появилась Маша. Он смотрел, как она приближается к калитке, и понимал, что ничего ей не скажет. Сегодня она показалась ему не просто привлекательной, а очень красивой: светло-голубое пальто до колен, на стройных ножках синие ботильоны, тёмные волосы распущены и лежат тяжёлой волной на плечах. Саша всматривается в её лицо, боясь увидеть на нём отражение своих недавних мыслей: вдруг она тоже утром подумала о ненормальности их соглашения?

Маша выходит за калитку, подходит вплотную к Морозову и просто произносит:

– Привет.

А потом поднимается на цыпочки и целует Сашу в щёку.

– Ну привет, Соловьёва, – ошарашенно отвечает он. – Что это было?

– Мы же с тобой пара? Или ты уже передумал?

– С тобой, Соловьёва, трудно передумать…

– Маша.

– Что?

– Не Соловьёва, а Маша, – поправляет его девушка.

– Ну да, Маша плюс Саша, – задумчиво произносит он, – значит, игра начинается?

– Конечно, – улыбается Мария и идёт в сторону школы.

Возле школьной раздевалки стояли парни из баскетбольной команды в полном составе. «Ну что, игра началась!» – с каким-то злым весельем подумал Александр и приобнял Машу за плечи:

– Я помогу.

Он аккуратно вешает пальто, стряхивает несуществующую пушинку с её плеча и целует в висок:

– До встречи на уроках.

Она смотрит на него смеющимися глазами:

– Хорошо.

– И готовься, – предупреждает он.

– К чему?

– Мы с тобой только что столько поводов для сплетен дали, что наши имена будут трепать и на уроках, и на переменах.

– Я об этом не подумала, – смущается она.

– Испугалась?

– Нет, – гордо вскидывает она голову.

Он наконец-то подходит к парням, здороваясь и ожидая расспросов, которые не заставляют себя ждать.

– Ты что, с Соловьёвой мутишь теперь? – озвучивает общий вопрос Гарик.

– Да, – коротко отвечает он, не желая вдаваться в подробности.

– И давно?

– Со вчерашнего дня.

– И как она?

– Что конкретно интересует?

Парни ржут.

– Ну я же не про её кулинарные способности спрашиваю.

– Ещё не знаю, – честно признаётся Александр.

– Даже не сосались?

– Пока нет, быстро всё как-то получилось, – он смотрит вслед Маше и не хочет признаваться друзьям, что его первый поцелуй с этой девушкой потряс его, но не её. Для него это необычно, а потому требует перепроверки. «Вот сегодня ещё раз и проверим», – усмехается он.

Машу Морозов догоняет у кабинета математики.

– Садимся вместе, – сообщает он.

– Почему? – удивляется она.

– Потому что ты моя девушка, – он смотрит на неё, как на ребёнка, – а это значит, что мы вместе – везде.

– Как всё сложно, – вздыхает она, – но мне нравится. Это так романтично. Может, ещё за руки возьмёмся?

– Нет, лучше так.

Он пропускает её в двери класса и уже там крепко обнимает за плечи и ведёт к последней парте. В классе тишина, все взгляды обращены на них.

– Всем хай, – весело обращается к одноклассникам Морозов и подталкивает Машу к парте:

– Сюда.

Она садится, не поднимая глаз.

– Эй, да ты побледнела, – испуганно обращается к ней Саша.

– Это от волнения, у меня такое бывает, сейчас пройдёт.

– На, попей водички, – он протягивает ей бутылку с водой.

Он и не подозревал, что появление с ним в обнимку так сильно нервирует её. Вот ведь тепличный цветок! Он накрывает ладонью её руку, лежащую на колене. Сначала Маша дёргается, пытаясь вырваться, но он сильнее прижимает руку и нежно поглаживает большим пальцем её запястье:

– Всё нормально, расслабься.

И этот его шёпот вдруг изменил всё вокруг. Маша по-настоящему почувствовала себя его девушкой. Столько переживания было в его голосе и столько нежности в прикосновении рук, что девушка перевернула свою руку ладонью вверх, переплела пальцы с его и смело посмотрела в лицо Саши. Он ей подмигнул и улыбнулся во весь рот.

Они смотрятся очень странно.

Он, огромный, широкоплечий, двухметрового роста, привлекает внимание своей жёсткой красотой: чёрные волосы, чёрные брови вразлёт, карие, почти чёрные глаза, хищный изгиб розовых губ. Он излучал силу и уверенность, казался опасным и оттого был притягательным для девушек.

Она едва доставала макушкой до его подбородка, хотя для девушки у неё был высокий рост. Тонкая фигура могла полностью скрыться за Александром и остаться незамеченной. Но это не была фигура подростка, это была фигура вполне оформившейся женщины: высокая грудь, тонкая талия, крутые бёдра, длинные стройные ноги. Маша знала свои достоинства, но не предполагала, какое впечатление может производить на противоположный пол. Её эмоциональная спячка продолжалась и сейчас. И перевёрнутая ладонь – это всего лишь жест благодарности Саше за поддержку. Но он это расценил по-другому. Правда, мысли каждого остались при них.

Он отпускает Машу от себя только на большой перемене, понимая, что ей сейчас просто необходимо объясниться с подружками и удовлетворить их повышенный интерес.

Их школа огромная, новая, с одной сменой, поэтому и обеденный перерыв у них длится полчаса.

Девчонки окружили Соловьёву сразу же, как только Саша скрылся за дверями столовой.

– Ты и Морозов? – недоумённо тянет Оля. – У меня в голове не укладывается.

– Как такое вообще возможно? – вторит ей Настя.

– А почему это вас так удивляет? – задаёт Маша кажущийся ей вполне резонным вопрос.

– Потому что вы разные! Абсолютно разные!

– Ну, противоположности притягиваются…

– Он человек улицы. Он боец. У него дурная репутация.

– В смысле дурная? Бандит что ли?

– Да нет, подраться он может, ты же знаешь наши городские группировки по районам – вот он считается лучшим бойцом. Но ни в чём серьёзном не замешан.

Оля знала, о чём говорила, её отец был большим начальником в областном УМВД.

– А вот с девушками он не очень церемонится, – продолжила подошедшая Даша. – Помнишь Алину, которая перешла в другую школу в прошлом году?

– Помню, а что с ней.

– Говорят, из-за Морозова. Ходили слухи о беременности, но вроде бы не подтвердились.

– И почему она перевелась? – заинтересовалась Маша.

– Так он ей такую травлю устроил, что она сбежала.

– А травля из-за чего?

– Ой, да кто ж его знает! Он просто злым становится, когда ему кто-то отказывает или перечить начинает. Тебе это надо?

– Ну, кроме слухов вы ничего предъявить ему не можете, – подвела итог Маша.

– Он девушек меняет раз в три месяца, – вставила свои пять копеек Настя. – Хочешь быть очередной.

Соловьёва вспомнила вчерашний разговор: «Это простое соглашение – на месяц, на два, три» – и непроизвольно фыркнула: неужели и с ними со всеми он заключал такие же соглашения.

– Странная у тебя реакция, – заметила Даша.

– Нормальная для влюблённой дуры, – объяснила Настя. – Потом не плачь у меня на плече.

– Не буду, – улыбнулась Мария, уверенная, что такого уж с ней точно не случится. И не потому, что Морозов её не бросит, а потому что влюблённой она себя не чувствовала. И влюбляться в него не собиралась. Она ждала, что с его помощью сумеет ощутить физическое влечение – и только. Ведь его тело после душа до сих пор казалось ей прекрасным и волнующим.

До конца недели Маша и Александр постоянно были вместе на протяжении всех уроков, потом каждый занимался своими делами, чтобы вновь встретится утром возле дома Соловьёвой.

В пятницу после уроков Саша пошёл провожать девушку домой.

– Тебе не кажется, что наш план зашёл в тупик? – спросил он у Маши по дороге.

– В тупик? Вроде бы всё идёт как идёт.

– Вот именно, уныло и бесполезно. Мы с тобой общаемся только в школе, одного держания за руки и поцелуев в щёчку на людях маловато для твоего обучения.

– А ты что предлагаешь, сразу в постель? – подозрительно посмотрела на него девушка.

– Ух, какое у тебя развратное направление мыслей, – засмеялся Саша, закидывая голову назад, – но мне нравится. Что, тоже в книжках вычитала?

– Хватит меня троллить, – хмурится Маша, – даже если вычитала, то что?

– А мне интересно, – он встаёт перед ней и начинает пятиться, – расскажи, как там в постели надо себя вести по книжкам.

– А то ты сам не знаешь?

– В теории не силён, – ухмыляется он, – только в практике. А у нас вроде бы договор именно о практической стороне.

– Тогда сам возьми и прочитай, если тебе теории не хватает.

– Я хочу от тебя это услышать. Вот двое оказываются в одной кровати – и что? Они уже голые или по ходу дела раздеваются? Они сначала обнимаются, целуются или сразу начинают трахаться? А что при этом полагается говорить? Или они молча, как кролики, это делают?

Маша остановилась.

– Ты меня смущаешь.

– Может, я этого и добиваюсь. Может, хочу вогнать тебя в краску, чтобы твоё сердце забилось быстрее, чтоб твоё либидо проснулось. Может, хочу, чтобы ты представила нас с тобой в постели…

– Тебе это удалось, ты заставил меня почувствовать себя глупой и неумелой. Ты доволен? – тихо произнесла Маша.

Морозов замолчал и прикусил губу, потом шагнул вперёд и притянул к себе девушку:

– Прости меня, я просто молол всё подряд, не думая, как ты это воспримешь.

Он посмотрел вниз:

– Можно я тебя поцелую?

Маша чуть помедлила, но всё же согласно кивнула и подняла лицо навстречу его губам. Александр едва коснулся её виска, проложил дорожку из поцелуев по щеке к подбородку и добрался до губ. Они уже были доверчиво приоткрыты, и он чуть помедлил, запоминая их цвет, форму, чтобы тут же нежно прижаться к её рту. Он скользил по её верхней губе, чуть пососал нижнюю, потом втянул в себя обе. Но ему уже было мало этого поверхностного поцелуя. Саша попробовал провести языком по нижней губе девушки, потом по её зубам, потом…

– Бесстыдники, уже днём лижутся! – услышал он ворчливый голос какой-то бабки, идущей из магазина с полным пакетом.

– И вам не хворать, – бросил он бабке, отрываясь от сладких губ. Маша спрятала своё лицо у него на груди.