Текст книги "Смерть волкам (СИ)"

Автор книги: Анна Чеблакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 60 страниц) [доступный отрывок для чтения: 22 страниц]

10

Ригтирн открыл глаза и удивлённо приподнял голову. Что, уже наступила ночь? За окном темно, только редкие огни деревни мигают за тёмными деревьями. Ригтирн перевёл взгляд на часы – ещё только девять вечера. Он приподнялся на локте, морщась, и положил лежавшую на его груди книгу на пол. Видимо, он заснул, когда после ужина прилёг почитать, а Веглао не разбудила его. Ну ничего, он ещё поговорит с ней о том, как неудобно спать на диване и как после этого всё болит. Он сел на диван и, закрыв глаза, медленно покрутил головой, разминая шею. Открыв глаза, он увидел, что Веглао стоит в дверях и смотрит на него.

– Ух! Ты напугала меня, – сказал Ригтирн, улыбаясь и потягиваясь. – Почему ты меня не разбудила?

– Я не знала, что ты спишь, – проговорила Веглао тихим и напряжённым голосом. Ригтирн поднялся и подошёл к ней. Девочка была очень бледной, и глаза её блестели прямо-таки лихорадочно.

– Что это с тобой? – насторожился Ригтирн. Девочка вдруг схватила его за руку:

– Ригтирн, здесь оборотни! Где-то рядом, в лесу! Я была у себя в комнате, задремала и когда проснулась, почуяла их…

Она говорила ещё что-то, но Ригтирн на несколько секунд словно бы оглох – слова сестрёнки не доносились до него, он думал лишь о грозившей им опасности. Наконец он взял Веглао за плечи и, взглянув ей в глаза, спросил:

– Сколько их?

Веглао наморщила лобик:

– Три, – сказала она через несколько секунд. – Их трое. И… – она осеклась – ей не хотелось пугать Ригтирна ещё больше, сказав, что оборотень в её сердце, кажется, опять начинает пробуждаться.

Ригтирн всё ещё держал её за плечи, отчаянно соображая. Наконец он снова посмотрел на неё и спокойно сказал:

– Тебе надо спрятаться, только не здесь, а где-нибудь в Хорсине. Спустись в подвал, и как только услышишь, как они заходят, тихонько вылезай из окна. И беги, Веглао, сразу беги!

– А если они нападут на тебя?

– Не нападут. Им нужна ты, а не я. Просто беги! Беги к дяде Гвеледилу, к кому-нибудь из своих подружек, к мельнику Отеру…

– Ладно… – Веглао отчаянным взглядом посмотрела на него и вдруг бросилась к нему на шею. Ригтирн обхватил сестрёнку обеими руками, прижал её к себе крепко-крепко, не зная, что обнимает её в последний раз.

Через секунду они разжали объятия и Веглао побежала в подвал. Она начала быстро спускаться по лестнице, Ригтирн закрыл за ней дверь в подвал и запер её. Пальцы у него не дрожали. Он вообще не боялся в этот миг. Единственным, что он чувствовал, была глухая злоба. «Ну, засранцы, – думал он, – ну, мрази, только попробуйте её тронуть»…

Он стоял спиной к двери, когда на крыльце раздались глухие шаги нескольких пар ног. Ригтирн не шелохнулся, и лишь крепко сжал челюсти. В следующую секунду в дверь с силой застучали.

– Кто идёт? – крикнул Ригтирн, не сумев сдержать прозвучавшей в голосе ярости.

– Открывай! – грубо крикнули с крыльца.

Ригтирн медленно развернулся и неспешно пошёл к двери. Но едва он переступил через порог прохода, ведущего в сени, снаружи в дверь вдруг ударили так сильно, что она распахнулась.

На пороге стояли двое мужчин. Одного из них, громадного роста, рыжего, бородатого, Ригтирн сразу узнал – на руке, которой он опёрся на косяк двери, не было двух пальцев.

– Что же ты, Кривой Коготь, – громко сказал он, не мигая глядя в глаза оборотня, – пятнадцать лет ждал, пока сможешь вернуться, а сейчас не мог минуту подождать, пока я открою?

– Грамотный нам паренёк попался, Щен, – проговорил Кривой Коготь, в свою очередь не отрывая глаз от Ригтирна.

Стоявший рядом с ним оборотень, длинный, до невозможности худой, со свисающими из-под драной шляпы свалявшимися седыми патлами, повёл мутными глазами по сторонам.

– Оборотень в доме, – промямлил он, – или был в доме.

– Сам знаю, Щен. – Кривой Коготь прошёл внутрь и, вразвалку подойдя к стоящему у стены стулу, придвинул его и уселся, вытянув и скрестив ноги в заляпанных грязью, навозом и соломой сапогах. Ригтирн всё так же стоял, вытянув спину и высоко подняв красивую голову, глядя на Кривого Когтя так, словно тот был комком грязи, прилипшим к полу.

– Ну, парень, – сказал Кривой Коготь, скрестив руки на груди, – и где же твоя сестрёнка?

– Она умерла во время первого полнолуния, – сквозь зубы ответил Ригтирн.

Сразу после этих слов с улицы вдруг донёсся громкий, отчаянный крик девочки. Он тут же смешался и стих, сменившись мычанием, как будто Веглао заткнули рот.

Наплевав на конспирацию, Ригтирн бросился к двери, но тут Кривой Коготь резко вскочил, схватил за спинку стул, на котором только что сидел и, размахнувшись, ударил им парня по плечу. Тот не успел увернуться и с грохотом упал на пол. Согнувшись, Кривой Коготь схватил Ригтирна за воротник рубашки, вздёрнул его в воздух и с хрустом ударил кулаком в челюсть. Изо рта юноши брызнула кровь, голова его мотнулась в сторону. Кривой Коготь отбросил его на стену. Ригтирн налетел на неё плечом и, глухо ухнув от боли, упал на пол.

В этот момент на крыльце послышался шум, и в дверь быстро вошёл ещё один оборотень – не особо высокий, но крепкий, с костистым голым подбородком и достающими до сутулых плеч чёрными волосами с проседью. Оборотень тащил Веглао, одной рукой крепко держа её длинные волосы, а другой зажимая рот.

– Отлично, Морика, – сказал Кривой Коготь, не оборачиваясь. То, что это существо оказалось женщиной, удивило бы Ригтирна куда больше, не держи она его сестру.

– Отпусти её! – прорычал он.

– Умолкни, – велела Морика. Потом обернулась к Кривому Когтю и сказала ему:

– Кончай его, что ли, поскорее, да идём, – Веглао при этих словах сдавленно застонала и рванулась, пытаясь освободиться.

– Нет уж, – спокойно сказал Кривой Коготь, не спуская глаз с Ригтирна. – Пусть сначала расскажет, был ли здесь Тальнар… и о чём вы с ним говорили. А может, поспрашивать девочку?

Он повернулся к Веглао. Морика убрала руку ото рта девочки, и та закричала:

– Не трогайте Ригтирна! Пожалуйста, не трогайте! Он ни в чём не виноват!..

– Говоришь, не трогать его? Что ж, это только от тебя зависит, – Кривой Коготь склонился и кончиками искривлённых пальцев сжал лицо девочки, приподняв его. – Пойдёшь ко мне в стаю?

Веглао испуганно, умоляюще взглянула ему в глаза. Её губы задрожали и, почти плача, она прошептала:

– Пожалуйста, не надо. Я боюсь, правда, очень боюсь…

Кривой Коготь пожал плечами и улыбнулся:

– Бойся сколько угодно, но ты всё равно пойдёшь. Люди здесь ненавидят тебя, ведь ты теперь не человек, а волчонок. Они тебя боятся, а твой брат… он только сейчас тебя защищает, потом ему надоест с тобой возиться, и он отправит тебя в ликантрозорий, где тебя будут мучить… и никто ему не скажет: «Что ты делаешь, это ведь твоя сестра?». Нет, все будут говорить другое: «Правильно, туда ей и дорога, она не человек, она зверь».

– Заткнись! Лжец! – крикнул Ригтирн с пола, едва не теряя сознание от боли – у него была сломана рука. – Веглао! Не слушай его!..

Кривой Коготь отпустил девочку и, подойдя к Ригтирну, пнул его сапогом в грудь. Захрипев, Ригтирн сжался, и изо рта у него с кашлем вылетело несколько капелек крови.

– Что, не прав я? – спросил Коготь. – Любишь твою сестрёнку? Любишь и думаешь, что ей здесь будет жизнь? Да если она в полнолуние вырвется и хоть одного курёнка разорвёт у этих трусов, они от неё мокрого места не оставят! Ты этого хочешь? У нас она будет делать то, что и должна, и никто пальцем её не тронет!

– А что она должна делать? – простонал Ригтирн. – Вламываться в чужие дома, как ты? Кусать детей? Выть на луну? Чёрта с два! Оставь нас в покое!

– Она пойдёт с нами, – спокойно сказал Коготь, – и ты тоже. А в следующее полнолуние тебя тоже обратят. Такие крепыши, как ты, нам нужны. Может, я даже уступлю это дело девочке…

– Куда, дрянь? – взвизгнула Морика. Веглао резко вырвалась из её рук, оставив в жилистом кулаке клок своих волос, и бросилась бежать со всех ног, крича:

– Помогите! Помогите!

– Твою мать! – выругался Кривой Коготь. – Лови её!

Второй раз приказывать не потребовалось. Морика помчалась вслед за девочкой. Ригтирн, собрав все оставшиеся силы, попытался вскочить на ноги. Кривой Коготь ударил его кулаком по голове, и Ригтирн упал на пол, потеряв сознание.

Обернувшись к Щену, который в продолжение всей сцены безучастно стоял у стены, Коготь обвёл его налившимися кровью глазами и рявкнул:

– Чего стоишь? Иди, помоги Морике!

Щен выскользнул за дверь. Кривой Коготь обернулся к Ригтирну, глядя на него налившимися кровью глазами. Ситуация вышла из-под контроля. Дурёха Морика, не смогла удержать девчонку. Ничего, ей всё равно далеко не уйти.

Веглао со всех ног мчалась к деревне. Сердце колотилось уже не в груди, а в горле, дыхание сбивалось. Где-то за спиной тяжело топали подкованные сапоги Морики и Щена. Вот наконец между деревьями замелькали дрожащие, редкие огоньки в окнах домов. Задыхаясь, Веглао подбежала к первому из домов и забила ладонями по стеклу окна, крича:

– Помогите!!!

Никто не ответил. Веглао быстро обернулась назад и, вскрикнув, прянула с места. Морика приближалась, за ней, переваливаясь на длинных ногах, скакал Щен. Слёзы лились из глаз Веглао. Она кричала, звала на помощь. Подбегала к домам и стучала в окна, в двери. Никто не отзывался. Занавески в окнах вздрагивали, иногда между ними мелькало чьё-то лицо, но никто не спешил прийти на помощь. Очевидно, жители решили не мешать одним оборотням убивать другого.

Морика и Щен явно уступали Веглао в скорости, но их было двое, и, петляя между домами, Веглао краем глаза увидела, что Щен быстро обегает её справа, чтоб наброситься на неё спереди. Оставался только один путь, и Веглао, круто развернувшись, помчалась к мельнице.

Она уже успела немного устать, но преследователи устали ещё больше – они были старше её, вдобавок на Веглао были только платье и лёгкие туфельки, а тяжёлые лохмотья и громоздкие башмаки оборотней не могли прибавить им скорости. Со всех ног Веглао побежала по деревенской площади, тёмной, освещённой лишь светом звёзд и прибывающей луны. Памятник героям Революции казался в темноте огромным тёмным чудовищем. На полной скорости Веглао обогнула его и, спотыкаясь, преодолела последнее расстояние до мельницы. Дул сильный ветер, и крылья мерно вращались.

– Отер! – закричала Веглао, ударив сразу двумя кулаками в дверь. – Отер! Помоги! Открой мне дверь! Это Веглао, слышишь? Отер!!!

Снова не было никакого ответа. Дожидаться, пока Отер проснётся, у неё не было времени. Она обогнула мельницу и побежала дальше, туда, где извилистая просёлочная дорога уводила в лес.

Песок забивался в туфли, высокая трава хлестала по коленям. Веглао слышала своё шумное усталое дыхание, мягкие удары, с которыми её ступни опускались на землю, прежде чем оттолкнуться от неё. В левом боку на каждом шагу кололо, пока что терпимо, но Веглао понимала, что скоро боль усилится. Что-то солёное щипало ей глаза, превращало бешено скачущие навстречу деревья в мешанину тёмных размытых клякс – что это было, пот или слёзы, она не знала, да и думать об этом было некогда.

– Сто-о-ой! – низким голосом проорала за её спиной Морика. – Стой… Ах!

Споткнувшись обо что-то, она упала лицом вниз, издав шмякающий звук, услышав который, Веглао вдруг почувствовала, что её разбирает совершенно неуместный сейчас смех. Не замедляя хода, она отрывисто, истерически расхохоталась, и одновременно с этим из её глаз брызнули две струйки слёз. Задыхаясь от слёз и смеха, девочка пригнулась вперёд и, свернув с дороги прямо в лес, помчалась сквозь тёмные заросли с почти что космической скоростью.

Она всё ещё смеялась, продираясь сквозь колючий кустарник, взмахами рук отбрасывая от лица низко нависшие ветви, перескакивая на бегу через лощинки, где летом собирала землянику с подружками, через поваленные деревья, завалы бурелома. Смех перешёл в икоту, слёзы струями лились по щекам и подбородку. Платье уже превратилось в лохмотья, туфли она потеряла, и изжаленные крапивой и острыми хвоинками босые ноги гудели. Тонкие-тонкие, как ниточки, полоски крови расчертили её кожу в тех местах, где колючки шиповника и ежевики оставили царапины. Тяжело дыша, девочка бежала всё вперёд и вперёд, не слыша, что топот чужих ног уже не раздаётся за её спиной, что чутьё больше не предупреждает её о том, что где-то рядом находятся оборотни.

Стремглав она выбежала на берег маленькой заболоченной речки и там рывком остановилась. Остановилась так резко, что упала, ударившись о глинистую, но твёрдую почву. Приподнявшись на локте, она попыталась встать, но тут ощутила резкую тошноту. Перекатившись на живот, она уперлась локтями в землю и стала ждать, пока её вырвет. Однако тошнота быстро прошла.

Веглао попыталась встать, но не смогла – всё её тело дрожало, мышцы сводило, при каждом вдохе лёгкие как будто пронзало спицей. Всё, на что хватило её сил, это сесть, расставив для устойчивости ноги и согнув спину. Она единым духом отмахала почти два километра, и тело её всё еще не могло забыть этого рывка. Ноги сильно болели. Веглао подползла к воде и ополоснула гудящие ступни холодной водой, а потом выпрямилась и поёжилась, обхватив плечи руками. Только сейчас она поняла, насколько здесь холодно.

Долго здесь оставаться было нельзя. Ёжась от холода, Веглао перешла вброд ручеёк – она не была уверена, что это собьёт преследователей со следа, но поскольку чутьё оборотней чем-то похоже на обоняние, надеялась на это. Стараясь не плакать, она побрела вниз по течению, растирая плечи руками, чтобы не замёрзнуть. Если она не заблудится, возможно, сможет добраться до егерского хозяйства, а если ей не помогут там, значит, не помогут нигде. Страх за Ригтирна раздирал её изнутри, как будто она проглотила комок колючей проволоки. Временами Веглао принималась бежать, но вскоре она устала до изнеможения и вдобавок ужасно замёрзла. Прошло ужасно много времени, прежде чем она увидела далеко впереди тёмный силуэт егерского дома, и радостный крик, вырвавшийся у неё при этом, был похож на хриплый крик вороны. Но она радовалась преждевременно – дом был заперт и в его пустых окнах никого не было. Дрожа, Веглао опустилась на крыльцо и, сжавшись в комочек на верхней ступеньке, обхватила себя руками, пытаясь согреться. Горячие слёзы поползли по её щекам. Разозлившись, она стёрла их и решительно поднялась на ноги. Если только Ригтирн ещё жив, она сделает что угодно, лишь бы его отпустили, пойдёт за этим ужасным рыжим оборотнем хоть на край света. Собрав все оставшиеся силы, она отправилась в обратный путь.

Она торопилась, как могла, но добралась до дома только на рассвете. Уже увидев его издали, она поняла: дела плохи. Ноги у неё подкосились, но девочка ухватилась за ствол дерева и, чуть переведя дыхание, неуклюже побежала.

Дверь была не просто распахнута – она висела на одной петле. На ней самой, на косяке и на крыльце виднелись пятна крови. Взглянув на один из кровавых отпечатков ладони, Веглао вздрогнула и сжала зубы: у отпечатка не хватало двух пальцев – мизинца и безымянного. Девочка всё ещё чуяла оборотня, но теперь чутьё это было слабым – это значило, что оборотней в доме уже нет, просто они здесь побывали. Гораздо сильнее был запах крови. Шатаясь, Веглао поднялась по лестнице и, подойдя к двери, осторожно зашла внутрь.

В прихожей было пусто и стояла какая-то звенящая тишина. Здесь на полу тоже были кровавые следы. Веглао посмотрела сначала на них, потом чуть подняла голову, и тут же сердце её замедлило своё биение, а потом и вовсе замерло.

В арке, которая вместо двери вела в соседнюю комнату, было отлично видно растёкшееся по доскам пола тёмное озеро крови. Сердце вновь стукнуло один раз, потом другой, и резко заколотилось так быстро, что, казалось, ещё чуть-чуть – и просто лопнет. Веглао не запомнила, как она подошла ближе и заглянула в арку. В памяти осталась лишь одно – то, что она там увидела.

Ригтирн лежал возле стены, повернувшись к ней лицом, изогнув спину и поджав ноги, как младенец в утробе матери. Под его телом растеклась большая лужа крови, уже чуть подстывшей и потемневшей. От этой-то лужи и вели кровавые следы на улицу. Над ним на стене кровью было написано: «ЗРЯ НЕ ПОШЛА».

Голос Веглао куда-то пропал. Она молча стояла, глядя на брата, не в силах закричать или заплакать.

– Ригтирн! – тихо позвала она.

Ответа не было. Его и не могло быть. Веглао упала на колени, оцарапав плечо о косяк двери, и чуть было не потеряла сознание.

Она сильным рывком вытащила себя из надвигающейся темноты и, встав на четвереньки, поползла к Ригтирну. Пол был скользким, родная кровь липла на руки, ноги и платье. Задыхаясь от слёз и ярости, Веглао схватила брата обеими руками за плечо и перевернула его.

Он подался легко, как будто бы был… пустым. Да, именно так – пустым. То, что делало это бледное тело Ригтирном, исчезло.

Несколько секунд девочка молча смотрела на его белое лицо, остекленевшие глаза, окровавленную шею, перечеркнувшую щёку багровую струйку у рта, а потом громко закричала:

– Ригтирн!!!

Он оставался немым и холодным. Тогда Веглао закричала снова, и на этот раз её крик был таким, что Гвеледил и Лиенна, как раз в этот миг робко подошедшие к дому, одновременно вздрогнули от ужаса.

– Я убью их! – кричала Веглао, снова и снова разбивая костяшки сжатых в кулаки пальцев об издевательскую надпись. – Я убью их всех! Я убью их всех!!!

От крика у неё заболело горло – горькой, режущей болью. Она попыталась откашляться, но вместо кашля из груди вырывались всхлипы. Не выдержав, она упала на труп Ригтирна и заплакала. Горе оглушило и ослепило её, и даже когда Гвеледил и его жена, а вместе с ними ещё несколько селян, вооружённых ружьями и топорами, ворвались в дом, она всё так же лежала на полу, сжимая в кулаках мокрую от крови рубашку брата и заливая слезами его белое, как мрамор, лицо.

Глава третья
Волчата

1

Ригтирна похоронили тем же вечером. Один из плотников наскоро сколотил для него гроб, а мельник Отер, предыдущую ночь проспавший в обнимку с бутылкой, вызвался вырыть могилу. Веглао и тётя Лиенна вдвоём смыли кровь с тела; супруга Гвеледила хотела переодеть юношу в костюм, но Веглао угрюмо отказалась: Ригтирну и при жизни было безразлично, какую одежду носить, а сейчас, когда по вине всей деревни Хорсин (в этом Веглао убедилась на собственном опыте) он был мёртв, это вовсе не имело значения. Пусть лучше его похоронят в той же окровавленной рубашке. Полоща тряпочку, которой обмывали Ригтирна, в ведре с холодной водой, тётя Лиенна со смутным страхом косилась на Веглао. Та молча стояла за столом, на который положили её мёртвого брата, и смотрела на него. Её тёмные длинные волосы упали ему на грудь, бледное лицо было неподвижно, а в глазах появилось незнакомое угрюмое выражение. Казалось, девочка за одну ночь постарела на много лет.

– Детка, – сказала тётя Лиенна, выпрямляясь и беря ведёрко в руку, – надо бы и пол со стенами помыть. А то ведь вон как грязно.

Веглао подняла голову и посмотрела на неё.

– Не нужно, тётя Лиенна, – глухо сказала она. – Всё равно в этом доме уже никто не будет жить. Не сегодня – завтра они его сожгут.

Слово «они» она произнесла с такой ненавистью, что старушка вздрогнула. Она поспешно вышла из комнаты. В сенях она столкнулась с мужем. Они обменялись испуганными взглядами, и Лиенна, поставив ведро на пол, в тихих рыданиях прильнула к Гвеледилу. Тот молча обнял её и погладил дрожащей рукой её седые волосы.

Когда Ригтирна хоронили, рядом было немного людей – Гвеледил и его жена, гробовщик, мельник Отер, один из трактористов и Веглао. Мельник Отер плакал – не мог себе простить, что не пошёл на помощь к Веглао и её брату. Девочка его не винила – один бы он всё равно не сделал того, что могли бы сделать все жители деревни. Тётя Лиенна тоже не могла сдержать слёз. У Веглао глаза были сухие. Она стояла особняком от всех, сунув сжатые кулаки в карманы, и не отрываясь глядела на то, как на крышку гроба падают влажные от дождя куски земли, а на губах её всё еще чувствовался холод от мёртвых губ Ригтирна, которые она недавно поцеловала. Когда всё закончилось, на свежий холмик положили довольно большой камень – на памятник рассчитывать было нечего. Рядом с камнем Веглао закопала в землю корешок молоденькой ёлочки, которую принесла с опушки леса.

– Ты бы лучше посадила её рядом, милая, – робко посоветовала тётя Лиенна. Веглао покачала головой.

– Я хочу, чтобы её корни оплели весь гроб, – сказала она, не оборачиваясь.

Когда все разошлись, Веглао ещё постояла, глядя на могилу. Потом она опустилась перед ней на колени и положила на неё руки, не думая о том, что мокрая глина пачкает рукава, а на руки опустила голову. Вот и всё. Умер последний родной человек. Где-то за облаками светит солнце, где-то в больших городах люди смеются, следя в кинотеатрах за приключениями комических актёров, где-то любят и радуются, сердятся и ссорятся, и никому нет дела до того, что трое извергов-оборотней до смерти замучили её брата.

Поднялась она не скоро. Зайдя в дом, Веглао сразу вытащила из шкафа Ригтирна его свёрнутый рюкзак, который был у него за спиной, когда они пришли сюда пять лет назад. Затем стала собирать вещи. Свои юбки и платьица она не удостоила даже взглядом – такая одежда будет только зря занимать место в рюкзаке. Она собрала всю тёплую одежду, как свою, так и братнину, оставив только толстый тулуп, который достался Ригтирну от отца – тот был слишком громоздкий и один занял бы весь рюкзак. Она уложила с собой два одеяла, тёплое бельё, носки и чулки, несколько тонких книг в бумажной обложке, все деньги, которые смогла найти. Немного денег она всё-таки оставила и через некоторое время сходила в магазин. Люди, которые там были, зло и трусливо косились на неё, но ей было плевать. Она купила хлеба и спичек, короткую кровяную колбаску с чесноком и маленькую упаковку сухофруктов. Когда она возвращалась домой, уже темнело. Те, кто был на улице, отворачивались от неё или заходили в дома. Ей было всё равно.

Как ни странно, она смогла заснуть – правда, сон этот был больше похож на обморок. Она проспала несколько часов, потом проснулась и продолжила собираться в дорогу. Хлеб она порезала на кусочки и подсушила в печи, часть урожая завернула в старые газеты и положила в рюкзак. Не забыла и про эмалированную тарелку, кружку и ложку. Спички из коробков она пересыпала в банку и наглухо закупорила её. Она ничего не забыла, взяла всё, что может пригодиться. Последним, что она отправила в рюкзак, был конверт, в котором лежали фотографии. К тому времени уже рассвело, день обещал быть ясным и прохладным. Веглао присела отдохнуть. Уже почти восемь часов она ничего не ела, но есть ей не хотелось. Немного передохнув, она стала одеваться.

Через некоторое время она посмотрела на себя в зеркало. Сначала она себя не узнала. Мешковатая мальчишеская одежда – практически все вещи перешли в наследство от старших братьев. Волосы зачёсаны назад и заплетены в тугую косичку, серый правый висок открыт. Лицо исхудало и побледнело, стало старше и суровее. Веглао проверила, на месте ли револьвер и нож. Потом ещё раз посмотрела на стену, под которой лежал Ригтирн

«Зря не пошла», – написал ей Кривой Коготь. Она была уверена, что это сделал именно он. Обмакнул свои кривые пальцы в горячую, дымящуюся кровь её брата и написал это на стене. Возможно, Ригтирн был ещё жив в ту минуту. Кровь текла из раны на его шее, тонкими струйками выплёскивалась изо рта, а Кривой Коготь хохотал и повторял: «Зря она не пошла… ведь правда, парень, зря она не пошла»

– Я убью тебя, – прошептала Веглао. – Не знаю как, но когда-нибудь я обязательно тебя убью.

Она подошла к порогу и тут услышала, что снаружи раздаётся какой-то еле слышный ропот. На секунду она замерла. В груди шевельнулась лёгкая боязнь, но не страх – что такое настоящий страх, она знала.

Она обернулась и в последний раз окинула взглядом дом, в котором жила последние четыре года. Теперь он казался ей абсолютно чужим. В нём даже уже появился запах, свойственный нежилым домам – запах пыли, затхлости и сырости. А её усилившееся обоняние улавливало ещё и запах крови.

Девочка закинула рюкзак за спину и открыла дверь.

Она угадала – снаружи были люди. Много людей. Почти все мужчины деревни Хорсин, хмурые и небритые, как на похоронах. Немного женщин – сгрудились в группки по трое-четверо или спрятались за спины мужей. И дети. Ни одной девочки, только бедовые мальчишки, местная шпана. Судя по тому, как оттопыривались у некоторых из них рубашки, они принесли с собой кое-какой сюрприз. И вряд ли это приятный сюрприз.

При виде Веглао вся толпа как будто отшатнулась от крыльца. По ней круговой волной пробежал вздох. Девочка на несколько секунд остановилась, окидывая взглядом неожиданное препятствие. Лица людей были злыми, смущёнными, испуганными, злорадными, но у всех их было кое-что общее: на всех была написана упрямая решимость покончить поскорее с этим страшным, непонятным и непривычным явлением, пришедшим в их деревушку – прогнать оборотня.

Веглао понимала, что есть только два варианта: они либо молча пропустят её, либо убьют на месте. Девочка понятия не имела, какой вариант они выберут, но ей, в общем-то, было практически всё равно. Она молча взялась обеими руками за лямки рюкзака и начала спускаться по лестнице.

Толпа односельчан (точнее, уже чужаков) почти в абсолютной тишине расступилась перед ней. Сама собой образовалась дорожка. Веглао молча пошла по ней по направлению к лесу, стараясь глядеть только на деревья, а не на шпану, выстроившуюся перед ними рядком и, судя по всему, не собирающуюся расходиться. Приблизившись к ним, Веглао по запаху поняла: у них с собой не гнилые яблоки, а кое-что похуже.

Лурбе Тананди запустил руку под рубашку и вытащил оттуда комок газеты в мутно-красных пятнах. Быстро развернул его и приподнял пригоршню рыбьей требухи и чешуи. Веглао остановилась, а Лурбе поднял руку с потрохами и негромко сказал:

– Это твой обед, зверюга!

Веглао пригнулась, и влажный, с гнилым запахом ком требухи попал в толстую, рябую рожу старухи-вахтёрши. Та завопила дурниной и бросилась на него, растопырив руки-окорока. С глупым хихиканьем мальчишка бросился в одну сторону, Веглао – в другую. Ворвавшись в толпу смешавшихся людей, кое-кто из которых уже начал осыпать ругательствами хулиганов (а хулиганы тоже не оставались в долгу, забрасывая их всяческим мусором, который принесли с собой), девочка быстро растолкала их и прорвалась с другой стороны. Рюкзак мешал ей бежать, поэтому она скинула его и поволокла за собой. Никто даже не попытался её задержать. Она добежала до леса и, не останавливаясь, пошла дальше.

Через какое-то время она уловила в воздухе запах дыма. Слишком уж сыро для лесного пожара. Ничего загадочного – это горит дом Егеря Нерела.