Текст книги "Смерть волкам (СИ)"

Автор книги: Анна Чеблакова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 60 страниц) [доступный отрывок для чтения: 22 страниц]

– Ну что ж, – промямлил доктор, – в конце концов вы бы всё равно об этом узнали… Дело в том, что этот экстракт – совершенно революционное средство анестезии.

– Анестезии? Это всего-навсего наркоз?

– Это не просто наркоз. Это средство погружает пациента в летаргический сон на время операции. Все процессы останавливаются, и можно не опасаться, что серьёзно навредишь. Через два-три часа у пациента восстанавливаются сердцебиение, дыхание, нервная деятельность – одним словом, он оживает. И процесс этот очень быстр – после обычного наркоза человек некоторое время должен оправляться, а после этого он сразу может двигаться и даже работать!.. Есть, правда, одно «но».

– Какое же? – живо спросила Тарлиди.

– Оптимальный размер дозы до сих пор не найден. Почему-то от одного и того же количества экстракта некоторые пациенты просыпаются спустя означенное время, а некоторые не просыпаются никогда. Думаю, это объясняется индивидуальными особенностями каждого организма… Во всяком случае, мы не можем выпускать это средство, пока этот эффект не будет устранён. Поэтому будем испытывать.

– Да? А когда?

– Полнолуние у нас уже сегодня… Через неделю, когда ребята немного придут в себя. В первые несколько дней они будут ослаблены, и результат может быть искажён.

– Это умно, доктор, – ровно отозвалась Тарлиди.

Веглао услышала, как доктор открыл дверцы шкафа, как зазвякали тихонько передвигаемые склянки. Она не очень боялась в этот момент, что доктор её засечёт – тень её не выдавалась за пределы той тени, которую отбрасывал шкаф, дышала она ровно и тихо, а почувствовать её присутствие доктор, конечно, не мог. Но всё-таки ей хотелось, чтобы он поскорее ушёл – она стояла в неудобной позе, зажатая между стеной и шкафом, упираясь коленками в его заднюю стенку, и опасалась, что долго так не протянет – обязательно захочет переменить положение и при этом чем-нибудь зашуршит. А уж тогда пиши пропало.

– Вы представляете, – заговорил доктор вновь, – эти идиоты снова дерутся, как бешеные щенки. У меня уже пятеро пациентов, у одного, вообразите себе, прокушена щека! Судя по всему, теперь они жаждут крови не только в ночь полнолуния… Зверёныши! Надеюсь, до завтра не доживёт хотя бы половина.

«Ну и сволочь же ты, – подумала Веглао. – Не знаю, что там задумала Тарлиди, но надеюсь, тебе это выйдет боком».

– Так что я вас покидаю, – сообщил доктор, закрывая шкаф. – Сможете сами закрыть лабораторию?

– Конечно. Ключ отнести вам или на вахту?

– Лучше мне. Эти сучьи дети – прошу прощения, Тарлиди, что я ругаюсь при вас, – наверняка ещё несколько раз успеют передраться друг с другом сегодня. До встречи!

– До встречи, доктор.

Потом дверь закрылась, и Веглао услышала стук шагов доктора. Стук всё удалялся, и только когда он затих совсем, Тарлиди сказала:

– Ты можешь выходить.

Веглао выбралась из-за шкафа. Тарлиди стояла возле шкафчиков, опираясь рукой на отполированный стол.

– Ты слышала, о чём мы говорили?

– Да. Ему привезли какое-то лекарство. И его будут испытывать на ребятах?

– Лекарство, – ровным голосом сказала Тарлиди, – находится в шкафчике за моей спиной. Оно называется «Магетилит». Подойди ближе. Возьми меня за руку.

Веглао быстро подошла и обеими ладонями взяла узкую руку Тарлиди. Другая рука женщины ощупала её голову, потрогала ухо, а потом Тарлиди склонила голову и заговорила шёпотом. Веглао внимательно выслушала её, а потом открыла шкафчик.

Там стоял деревянный ящичек с отверстиями для пузырьков. На переднюю сторону ящичка была наклеена полоска бумаги, вырезанной из тетради в клеточку, на которой было написано синими чернилами: «Магетилит». Веглао вытащила оттуда два пузырька и убрала их в карман.

– Я сделаю всё, как ты сказала, – тихо сказала она.

– Надеюсь, всё обойдётся, – отозвалась Тарлиди. – Если… если всё пойдёт не так, мне будет очень больно. И не потому, что ты не смогла мне помочь. Ты понимаешь, о чём я говорю?

– Да, понимаю… Спасибо тебе большое, Тарлиди. И на всякий случай – пока…

Веглао направилась к двери, но на полпути остановилась. Она повернулась к Тарлиди, сделала шаг к ней навстречу и крепко её обняла. Тарлиди на секунду замерла, как будто в изумлении, и тоже обняла её – медленно, словно забыв, как это делается. Её скрытое маской лицо склонилось к голове Веглао, и девочка услышала, что Тарлиди дышит тяжело и затруднённо, словно пытаясь сдержать слёзы.

11

Она ещё успела добежать до места работ. Октай приберёг для неё порцию каши и кусок хлеба, но пообедать Веглао так и не успела. Хлеб она убрала в карман. Поскольку работали они в разных бригадах, она и во время работы не смогла перекинуться словечком со своим другом.

Всё оставшееся время до ужина пузырьки с лекарством, тщательно завёрнутые в тряпицу и спрятанные в кармане, будто бы обжигали Веглао. Она постоянно думала о них, и сердце её сжималось от смешанного чувства страха и нетерпения, когда она возвращалась мыслями к плану, придуманному Тарлиди. Это был очень опасный план. Очень опасный, рискованный, и при этом изящный. И Веглао подозревала, что им с Октаем сильно повезёт, если этот план у них получится и они при этом оба останутся живы. Изредка оборачиваясь, она видела Октая, его курчавые блестящие волосы, взмокшую от работы спину, и всякий раз её будто окатывало холодной волной при мысли о том, что он может не пережить эту ночь.

Они начали работать в три часа, закончили в семь. Эти четыре часа пролетели, как один миг, для тех оборотней, кто прекрасно знал, что эта ночь может оказаться для них последней, и растянулись на целую вечность для Веглао и – она была в этом уверена – для Тарлиди. Но вот наконец начальник работ подул в свисток и оборотни построились в очередь – идти на ужин. Веглао смогла встать в пару с Октаем, но за весь путь до столовой не сказала ему ни слова, даже не взглянула на него. Тот тоже сделал вид, что общение с подругой его сейчас совершенно не прельщает.

Оборотни шагали в столовую, ссутулив спины, устало подволакивая ноги. Конвоиры не понукали и не подгоняли их – догадывались, что ребята и так измучены. Они даже не приказывали замолчать, когда среди заключённых постарше и поехиднее начали раздаваться мрачные шутки про визит на собственные поминки.

При входе в длинную, обшарпанную, с низким потолком столовую Веглао с мрачным удовлетворением подумала о том, что независимо от того, выживет она сегодня или нет, больше уж она эту «точку общепита» не посетит, а это уже неплохо. Она вымыла руки, вытерла их о рубашку, проследовала к столу и села за него. Рядом опустился Октай.

Они сидели молча, не глядя друг на друга, но под столом колено Веглао прижалось к бедру Октая. Она чувствовала, что её друг напряжён, понимала, как он волнуется. И то, что она знала, что она хотела ему рассказать, будоражило её так, что казалось, ещё чуть-чуть, и её кровь закипит.

Работники кухни зашагали между столами, неаккуратно плеская гречневым супом в алюминиевые чашки, ставя на столешницы кружки с чаем, но к еде никто не притрагивался: все ждали команды. Когда же она прозвучала, вся столовая наполнялась шумом: ложки бешено зазвякали по днищам и краям тарелок.

Веглао уронила ложку под стол и полезла за ней. Там, под столом, она быстро вытащила свёрток с пузырьками из кармана. Только сев и отерев ложку о рукав, она едва ощутимо пихнула Октая в бок локтём.

Мальчик слегка вздрогнул и через несколько секунд скосил глаза на Веглао.

– Что? – спросил он, почти, не разжимая губ, и тут же отправил в рот ложку супа.

– Протяни руку, – в той же манере ответила Веглао. Глядя в тарелку, где в бледно-оранжевой жиже плавало несколько колечек лука и на дне покоилась разваренная гречка, Веглао нащупала под столом его тёплую ладошку и положила в неё один из пузырьков. Октай быстрым и незаметным движением убрал его в карман. Они принялись за суп, и, когда мимо них вальяжной походкой прошёл конвоир, Октай тихо спросил:

– Что мне делать?

– Придёшь в камеру – выпей. Там увидишь. А сейчас захвати хлеба, и побольше.

Октай еле заметно кивнул.

В полном молчании они закончили ужин. Запастись хлебом было делом несложным: охранники смотрели на это сквозь пальцы – ну хотят есть эти заморыши, так пусть едят, а крошки в кровати – это их проблемы. Так что Веглао абсолютно спокойно стянула с тарелки два больших ломтя и запихала их в карманы, в одном из которых уже покоился третий, так и не съеденный ей на обед.

Ужин закончился. Их снова построили парами и повели наверх. На прощанье Веглао и Октай ещё успели на миг сжать друг другу ладони и обменяться короткими взглядами – но не словами.

Оказавшись в камере одна, Веглао обошла её всю, прижав ладони к рёбрам, чтобы успокоить бешено бьющееся сердце. Впрочем, она понимала, что бьётся оно так не столько от волнения, сколько оттого, что волчице не терпится вырваться на свободу. Волнение немного улеглось, и одновременно с этим в коридоре стало тихо – начались полтора часа, которые для кого-то станут последними. В соседней камере кто-то плакал, тихо и боязливо. Услышав этот плач, Веглао испытала сильную, почти физическую боль – как жаль, что она не сможет помочь всем! Сейчас она должна сражаться только за себя и за Октая, но ни за кого другого.

Она начала собираться. Осторожно, чтоб не производить шума, распихала хлеб по карманам тренча и брюк. Потом подошла к кровати Нейсури и положила руку на подушку, мысленно прося прощения у своей недолгой подруги. В этот момент внутри её сердца что-то толкнулось, и низкий, утробный, нечеловеческий голос вклинился в уши изнутри, из самого мозга:

«Наконец-то! Я убью их сегодня всех! Всех! Я перегрызу им глотки! Я хочу крови! Я голодная, голодная, голодная!..»

Рука Веглао, лежащая на полушке, сжалась в кулак, так что обломанные краешки ногтей чуть не прорвали ткань. «Замолчи, – спокойно сказала она волчице. – Замолчи. Сегодня ночью ты поможешь мне, даже если и не хочешь. Тебе понятно?»

Улегшись на кровать, Веглао вытянула ноги и вытащила из кармана пузырёк.

Жидкость была тёмная с зеленоватым отливом. Здесь её было совсем мало – на полглотка. Веглао откупорила крохотную бутылочку и поднесла её к губам.

На вкус экстракт был немного похож на сок тысячелистника. В целом же он был совсем не противен. Веглао убрала пустой пузырёк за отворот брючины и снова вытянулась на кровати.

В сущности, она ничего не теряет. Если план удастся и они с Октаем проснутся как раз вовремя, им удастся бежать. Если же доза смертельна, то так даже лучше: всё будет кончено.

На этой мысли она почувствовала сильную слабость, охватившую всё тело. Глаза начали слипаться. Веглао показалось, будто две сильные руки вдавливают её плечи в матрас, и девочка тут же потеряла сознание.

Через час, ровно в половину десятого, по коридору застучали подкованные сапоги. Конвоиры барабанили в двери, громко отдавали короткие приказы. Раздавался лязг отпираемых дверей. В несколько секунд коридор наполнился шумом.

– Встать с кровати! – рявкнули за дверью камеры Веглао. – Руки за спину! Выходить!

Когда через пару секунд конвоиры отперли дверь, то увидели, что девочка по-прежнему лежит на кровати.

– Эй! – раздражённо прикрикнул один из них. – Вставай! Оглохла, что ли? – В два шага он пересёк крохотное пространство, схватил Веглао за плечо, но тут же отдёрнул руку и отшатнулся. Даже сквозь кожу перчатки чувствовалось, что плечо заключённой холодное, словно снег.

– Чёрт возьми, – проговорил тот, что был у дверей.

Девушка не дышала. Её глаза запали, кожа на лице побледнела до желтизны. Веки слегка посинели, как и полуоткрытые губы. Сомнений не было: на кровати лежит труп.

– Л-ладно, – выдавил подошедший к Веглао охранник. – Пошли. Некогда с этим разбираться. Просто запрём камеру, и всё.

– Эй! В седьмой камере труп! – закричал кто-то в коридоре. Седьмой была камера Октая.

Оборотни зашевелились, начали переглядываться.

– Кто-то поторопился! – хмыкнул Долвер. Шелн кинул на него сердитый взгляд.

Трое конвоиров быстро сгрудились, переговариваясь. Смерти не в ночь полнолуния здесь были привычным делом, и обычно покойников сразу уносили вниз, в морг, где потом им (не всем, правда) делали вскрытие и отправляли в крематорий. Но сейчас с этим не было времени разбираться – луна уже всходила, нужно было срочно отвести оборотней вниз.

– Просто запрём их, как живых, вот и всё, – выпалил один из охранников. – Поди до утра никуда не денутся!

– Не положено! – запротестовал другой. – Я позову кого-нибудь.

– Кого ты позовёшь, Дейгир? Все давно внизу, заряжают ружья. Я тебе говорю, запрём и всё! Куда они денутся? Они ведь уже мёртвые.

Дейгир открыл было рот для нового аргумента, но наткнулся на взгляды товарищей и махнул рукой. Конец трудного дня, впереди ещё более трудная ночь, все устали, взбудоражены…

– Ладно, запирай. Ты прав.

Один из конвоиров пошёл запирать Веглао. Двое других начали быстро строить оборотней парами. Кое-кто из них вытягивал шеи, чтобы увидеть покойников, но большинство просто стояли, безучастно опустив головы и руки – им было не до того, они понимали, что впереди ещё будут новые смерти. Некоторые даже завидовали Веглао и Октаю – они умерли быстро, без мучений, без крови.

– Всё-таки их даже запирать не стоило, – пропыхтел один из конвоиров, догоняя товарищей. – На фига? Всё равно не уйдут.

– По инструкции положено все камеры запирать, – бесстрастно откликнулся другой.

– По инструкции положено уносить мертвецов в морг, – проговорил Дейгир, но совсем тихо, так, что никто его не услышал, кроме его самого.

Из-за задержки оборотней вели вниз быстро, подталкивая в спины, подгоняя окриками. Ребята огрызались, кто поотчаянней, даже отвечал кулаками на удары надсмотрщиков. И снова коридор огласили плач и мольбы, ругательства и крики.

И ровно в десять часов Веглао открыла глаза.

Она вздохнула несколько раз. Кровь потекла по жилам, лёгкие заработали, и силы начали быстро возвращаться к оледеневшим мышцам. Было темно. Она знала, что это ненадолго: луна взошла, надо торопиться. Веглао уже сейчас чувствовала временами накатывающие на неё сильные волны боли, оставляющие после себя, как пену, чудовищную ненависть ко всему живому.

Она оделась так быстро, как могла. Трясущимися от волнения пальцами застегнула пуговицы на тренчкоте, села на кровать, чтоб зашнуровать ботинки, и тут луна вынырнула из облаков, как акулий плавник из воды.

Мгновенно боль пронзила Веглао, и окаменевшая девушка упала на пол со стуком. Спустя миг её заколотило в конвульсиях, невероятным усилием ей удавалось сдерживать крики, так что из груди вырывались лишь слабые, сдавленные стоны. Всё тело напряглось так, словно вместо позвоночника была палка, руки бессильно царапали пол отрастающими когтями. Боль быстро продвигалась к высшей точке, чтоб потом смениться всепоглощающей яростью, и последним сознательным действием Веглао в эту ночь было то, что она направила эту ярость не на себя, а на решётки, так ненавидимые её волчицей…

… и чудовище, в которое она превратилась, разрывало железные прутья, словно травяные стебельки. Могучие удары отшвыривали переломанные штыри по углам. И, когда вой десятков тоскующих по воле и ненавидящих друг друга волков оглушил конвоиров в подвале, здесь, наверху, взлетевшая на подоконник волчица, глядя на Луну, издала совсем другой вой. В нём слышалось ликование и радость, дикая, первобытная радость. «Взгляни на меня! Я иду к тебе!»

Она спрыгнула на землю, как кошка, и, не задержавшись ни на секунду, помчалась к стене. Позади неё из другого окна спрыгнул другой волк и вдвоём они стремительно и бесшумно, как два призрака, промчались через всю зону. Прямо с земли взмыли вверх и перелетели через стену, как лошади через барьер, скользнув лапами на целый фут выше опутанных колючей проволокой штырей. Едва оказавшись на земле, оборотни взвыли изо всех сил, сплетая свои голоса в один приветственный и воинственный клич. Он, казалось, всё ещё висел в воздухе, когда оба они побежали в сторону леса. Веглао чуть не летела, подстёгиваемая радостью и возбуждением, совсем чуть-чуть касаясь земли, а за ней по пятам, почти задевая блестящим носом кончик её хвоста, тёмно-серой тенью мчался Октай.

Глава пятая
Свобода

1

Лёжа на мокрой земле, раскинув руки и согнув в коленях ноги, ещё не открыв глаза, Веглао ощутила щеками холодный воздух, ноздрями – запах мокрой земли и снега, услышала далёкое щебетанье птиц и поняла: ночное предприятие увенчалось успехом. Она открыла глаза и увидела бледное небо, красное на востоке, с ещё поблёскивающими на нём последними звёздами, и ветви болотных ив, поднявших к нему свои золотистые мягкие пуховки.

«Получилось, – слабея от счастья, подумала Веглао. – Получилось, получилось, получилось». Ей захотелось прыгать от радости, и она в самом деле быстро вскочила, но тут же, охнув, согнулась и схватилась за колени: всё-таки совершать резкие движения было пока рано.

Выпрямившись, она повернула голову на восток. Из-за низких кустов далеко-далеко на горизонте была видна синяя гряда Лесистых гор. Веглао улыбнулась. В этот момент за её спиной послышался шум.

Веглао резко обернулась, уже готовая к бою, но тут из зарослей ивняка вместе с шумом донёсся слегка приглушённый голос Октая:

– Да я это, я, – а секунду спустя на свет вылез он сам.

– Ну ты даёшь! – воскликнул он восхищённо. – Что это было? Как ты это придумала?

– Не я, а Тарлиди, – весело ответила Веглао. – Пошли, по дороге расскажу.

– А куда мы идём?

– На восток.

Она решительно зашагала по направлению к горам, раздвигая руками кусты буйно цветущего ивняка. Чутьё подсказывало ей, что где-то позади огромное скопление оборотней; скорее всего, это ликантрозорий. Октай, разумеется, тоже чувствовал это, и потому не задавал никаких вопросов: ясное дело, они идут подальше от ликантрозория.

Вероятно, когда-то здесь была заболоченная равнина, но теперь это болото было вовсе не топким: землю покрывала густая чёрная грязь, за ночь подмёрзшая, так что идти по ней было легко. Тут и там попадались мохнатые кочки, тонкие, кривоватые, ещё голые берёзки, похожие на перевёрнутые корешки вырванных трав, сухая прошлогодняя осока. Веглао полагала, что из болота они с Октаем выйдут на какую-нибудь равнину, но этого не произошло. Заросли ив и верб постепенно редели, а потом и вовсе исчезли, осинки и берёзки становились чаще и крепче, земля – твёрже, и через час, когда солнце уже взошло, оборотни шагали по редкому лесу.

Солнечный свет, наверное, нестерпимый на равнине, здесь был мягким и рассеянным. Как красив был лес от этого! Стволы сосен казались золотистыми колоннами, юная трава, пробивающаяся сквозь толстый слой влажных прошлогодних листьев, – пёстрым ковром. Ветра не было, было только лёгкое, ласковое дуновение, нежно гладящее по щекам. Была та счастливая весенняя пора, когда листва только-только начинает проклёвываться на деревьях, и кажется издалека окутавшим ветки лёгким зелёным дымом, который может исчезнуть при первом же сильном ветре. Забыв о прошлых ужасах, о поджидающих впереди опасностях и новых трудностях, впервые за долгое время ребята ощущали счастье, в котором им, противным самой природе существам, было отказано.

Вскоре они вышли к ручью, текущему по широкому руслу, усыпанному мелкой галькой. Между камушков застыли тонкие ледяные пластинки. Здесь ребята, уставшие после бессонной ночи, присели ненадолго отдохнуть.

По дороге Веглао уже успела рассказать Октаю о плане и его исполнении, поэтому сейчас, завтракая хлебом и водой, они молчали. Октай, к восторгу девушки, ухитрился стащить ещё и две ложки – сама она так волновалась, что совершенно не подумала об этом. А ещё он показал ей нож, который всё-таки сделал и уберёг от обысков, спрятав под стельку ботинка.

– Значит, ты пообещала ей принести цветок, – проговорил Октай. – И как же ты это сделаешь?

– Не знаю, – вздохнула Веглао.

– Нам придётся вернуться на юг? – спросил Октай, положив в рот кусок хлеба. – Ведь этот цветок растёт к югу отсюда, нет?

– Мне кажется, его можно найти где-нибудь в другом месте, – задумчиво отозвалась Веглао. – Может, он растёт просто на болотах.

– Если бы он рос на каждом болоте, о нём бы знали все, – возразил Октай. – Я думаю, это растение очень редкое, раз уж о нём знает только этот… это… в общем, то существо, которое тебе про него рассказало.

– А если люди просто не знают о его свойствах? Они видят этот цветок, но не подозревают, для чего его можно использовать. Мне кажется, мы найдём его, и для этого нам не обязательно возвращаться на юг.

Октай обхватил обеими ладонями колено, с мрачной задумчивостью взглянул на Веглао – ох, как ей уже было знакомо это недоверчивое выражение – и спросил:

– Так мы пойдём не на юг? А куда же тогда? Я думал, мы попробуем вернуться в тот дом.

– Туда мы больше не попадём, – отрезала Веглао. – Во-первых, я совершенно не знаю дороги. Во-вторых, именно на юге нас и поймали. Я уверена, что нас уже ищут. Короче говоря, у меня есть план. Я предлагаю пойти в Лесистые горы.

Октай, как раз сунувший в рот последний кусочек хлеба, поперхнулся и закашлялся, так что Веглао пришлось похлопать его по спине.

– Куда? – возмущённо спросил Октай, откашлявшись. – В Лесистые горы? Может, ты просто сразу возьмёшь вот этот камень и разобьёшь мне голову? Да ты что, не понимаешь, что там мы скорее умрём, чем если бы остались?

– Почему?

Октай вытаращил глаза, приподнял руки, как будто удивляясь, как кто-то может не знать таких очевидных вещей.

– Звери! – выпалил он. – Звери, которые там живут, не боятся оборотней, и даже нападают на них! И ладно бы там жили только волки и медведи, но ведь там живут грифоны! А они ненавидят оборотней!

– Кто это сказал?

– Там живут гревы, эти птицы с железными перьями, которыми они стреляют, как дротиками!

– Сказки.

– Пещерные львы!

– Они давно вымерли.

– Веглао, туда даже люди далеко не всегда ходят! А уж оборотни вообще обходят Горы за версту!

– Вот именно, – сказала Веглао и хитро улыбнулась одним уголком рта.

Октай раскрыл рот и закрыл его только спустя несколько секунд.

– Там мало людей, – продолжала Веглао. – Там совсем нет оборотней. И там очень много зверей. А кроме медведей, волков и кабанов, там есть также зайцы, косули, лисы и бобры, на которых можно охотиться. И то, что они не боятся оборотней, будет нам только на руку.

Октай ничего не ответил, и только смотрел на неё всё более и более задумчиво.

– По-твоему, люди нас оставят в покое? – вдохновлённо продолжала Веглао. – Октай, будто ты не понял ещё, что если нападёт на нас какой-нибудь медведь, и мы убьём его, никто не станет мстить нам, устраивать облавы на нас и расстреливать серебряными пулями, чтоб потом выставить то, что от нас осталось, на всеобщее обозрение. Именно это с нами и сделают, если мы останемся здесь, где полно людей. А что до грифонов – так ведь они живут только на южных отрогах, а разве кто-то запрещает нам селиться, например, на севере? Там, где грифоны нас не достанут?

– Всё это так, – после паузы задумчиво произнёс Октай, – но…

– Что – но?

Октай укусил себя за губу, а потом, не глядя на Веглао, отрывисто и тихо проговорил:

– А что, если Кривой Коготь подумал так же, как ты, и сейчас обосновался в Лесистых горах со всей своей стаей? Когда их так много, им никакие звери не страшны. Никто их не ищет там, а власти думают, что он пропал или погиб.

Веглао задумалась, а потом медленно заговорила:

– Я уверена, что его там нет. Знаешь, Тарлиди как-то на несколько минут привела меня в кабинет коменданта. Там на стене висела большая карта Бернии, и на ней красными флажками были отмечены все места нападения оборотней. Больше всего этих флажков было именно в этих местах. Там, где сейчас мы с тобой. А возле Лесистых гор – вообще не было. Послушай, ведь в полнолуние мы себя не контролируем. Представь, такая огромная стая оборотней напала бы на какую-нибудь деревню или городок? Никто бы это без внимания не оставил. Так что Кривого Когтя там нет. И потом, он не станет прятаться. Он любит убивать людей.

Они помолчали. Шелестел и плескался по-весеннему полноводный ручей, где-то далеко пели птицы, шумели на лёгком ветру деревья, воздух был свеж и прекрасен, и девушка вздрогнула, подумав о том, что это утро она могла провести не здесь, а в своей камере, с отчаянием в сердце, ранами на теле и чужой кровью на зубах.

– Ну что ж, – негромко произнёс наконец Октай, – похоже, ты предлагаешь меньшее зло. Идём в Лесистые горы.

Он поднялся на ноги и вдруг добавил:

– Ты умница. Я шёл за тобой до сих пор, и сейчас пойду. – Он протянул ей руку. Веглао весело улыбнулась и, взяв его за ладонь, встала.