Текст книги "Ветер с севера (СИ)"
Автор книги: Анна Аникина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 32 страниц)
Глава 17
17.
На берег экипаж Ветрова попал только через неделю. Повод бы что ни на есть бытовой. В городе опять были проблемы с горячей водой. Командующий разрешил пускать семьи на корабли для водных процедур.
"Разящий" пришвартовался у седьмого причала. Мичман Думченко, ответственный за "мыльно-рыльные" процедуры, сплавил всех, кого мог, на берег. Семейных офицеров было всего четверо. Все молодые ребята с маленькими детьми. Нечего было жёнам под взглядами матросов мыться приходить.
Ветров повёл свою команду сначала в Дом моряков на фотовыставку. Её сделали после Дня ВМФ. Потом предполагалось увольнение до вечера.
Матросы со скучающим видом бродили по фойе, разглядывая фотографии и детские рисунки. Тыкали пальцами, узнавая кого-то из знакомых. Над чем-то ржали.
Ветров бродил вместе с ними. Скользил взглядом по знакомым с детства пейзажам Североморска. Сопки. Море. Памятники. Ветераны. В углу за колонной собралась группа матросов. Вадим двинулся глянуть, что же они там разгдядывают.
Притормозил. Большая фотография. Кажется сначала, что черно-белая. Но нет, в небе синева. И трава зелёная. Два силуэта фоне неба, моря и готовых к параду кораблей. Мальчик лет пяти. В бескозырке с развевающимися лентами. За руку с девушкой. Длинные светлые волосы растрепаны ветром. Как одуванчик. Тонкая фигура. Длинные ноги в джинсах. Подпись: "Внуки моряка" и автор – Ольга Кузьмина.
Ветров напрягся. Кузьмина… Но через секунду до него дошло, кто на фото. И захотелось разогнать всю эту юношескую толпу. А ещё терзала мысль, что нечто подобное он уже где-то видел.
Вадим едва дотерпел до построения. И отдав команду "Разойдись!", сам почти бегом двинулся в сторону дома старшего брата.
– Вить, где у нас альбом, где мы мелкие с тобой? – почти с порога спросил Вадим. – Вадь, это ты? – выглянула из кухни Вероника – жена Виктора, – Обедать будешь? Солянка сегодня. – Буду. Спасибо! – На, держи! Чего это ты вдруг? – Виктор протянул ему пухлый фотоальбом.
Вадим точно знал, что искал. Листал страницу за страницей. Уже стал опасаться, что ему пригрезилось. Что нет никакой похожей фотографии, и это только его фантазии.
Но нет. Она была. Лежала почти последней. На той же сопке на фоне неба, моря и кораблей в бескозырке с надписью "Северный флот" стоял он, пятилетний Вадик Ветров. Только за руку его держала не сестра. Мама. Тоненькая, светлые волосы вразлет по ветру. – Я возьму? – прохрипел Вадим. – Конечно. Это ж ты.
Вадим бережно убрал фото во внутренний карман.
Друзья, в выходные традиционно больше глав.
Глава 18
18. Следующим летом приехать в Североморск снова не получилось. Кузьмины ждали рождения маленькой Сони. Лёля поехать точно не могла. А выпроситься одной Катя не решилась.
Лёля, чувствуя себя виноватой, предложила Кате вместе с друзьями поездку в Санкт-Петербург на один день. Ночным поездом туда, день гулять, потом ночным обратно. Самостоятельно. Благо всем из их школьной компании уже семнадцать. Справятся. Тем более, что их собралось аж семь человек. Точно не заскучают.
На Веню и Диму можно было положиться. Третьего парня Лёля знала плохо. Миша Вербицкий пришёл в эту школу в прошлом году. Говорили, что родители дипломаты. Бабушка с дедушкой из творческой интеллигенции. Девчонок больше. Катерина, Лена, Тася, и девушка Димы – Тамара. У всех родители не возражали против этой затеи.
Дима своих, кажется, не особо спрашивал. Те хоть и развелись официально ещё почти пять лет назад, всё время бурно выясняли отношения. Лёля подозревала, что любили друг друга до потери сознания. А уступить один другому не могли. Или простить что-то.
Александр Евгеньевич привёз дочь на Ленинградский вокзал к поезду. Проследил, что вся компания разместилась. Все остальные приехали вместе. Без взрослых. Кате было немного неловко.
– Если что, сразу звони. Договорились? – Пап, мы с тобой за вечер на эту тему уже четыре раза договорились, – рассмеялась Катерина, выпроваживая отца из вагона. Он ещё долго шёл по платформе, когда поезд тронулся. Жестами показывая всё то же: "Звони, если что." Катя кивала и махала ладошкой.
Ребята думали, что в поезде наболтаются, что просидят до рассвета. На самом деле их сморило быстрее, чем хотелось бы.
К семи утра поезд подошёл к перрону Московского вокзала. И они вывалились в утреннюю питерскую прохладу. С погодой повезло. День обещал быть солнечным. Не зря подгадывали поездку под прогноз.
Надо было позавтракать. Катерина протащила всю компанию мимо ларька с надписью "Шаверма". Они конечно же не удержалась от шуток по поводу различий рецептов московской шаурмы и питерской шавермы. Сошлись на мнении, что это просто совсем разные блюда. И, смеясь, пошли за Катей в уютное кафе рядом с вокзалом.
В полуподвале, несмотря на ранний час, были люди. Одна пожилая дама, которую и язык то не повернулся бы назвать старушкой, завтракала кофе с круассаном. Катя, глянув на неё, заказала себе то же самое. Попробовала ощущения. Интересно выходило. Другой город. Другой порядок вещей. В этом кафе они один раз завтракали с папой, когда он брал её с собой в Питер на пару дней.
Ребята смеялись, строили план на день, а Катерина наблюдала за ногами, идущим по тротуару мимо окна. Она умела вот так отключаться от всего вокруг. Пусть на несколько секунд.
День закрутился. По Невскому дошли до Дворцовой площади. И не заметили, как дотопали.
В Эрмитаже все уже были, кроме Димки и Тамары. Он ей что-то сказал на ухо. Видно, обещал, что ещё приедут и обязательно сходят. Пошли мимо Медного всадника к Исаакиевскому собору. Залезли на колоннаду. Потом почти от Невского устроились на прогулочный теплоходик. Поплыли по каналам. – Не поплыли, а пошли, – поправила всех Катя, – На борт с правой ноги наступайте. Так принято.
Через пару часов поняли, что хочется чего-то совсем необычного. Рядом с Казанском собором собирали экскурсию в Кронштадт. Через двадцать минут отъезд.
Ребята переглянулись и полезли в автобус. Устроились на самых дальних сидениях все вместе. Автобус шёл по новой дороге. Форты и гладь Финского залива, парусные суда и "Ракеты" – ребята смотрели во все глаза.
Морской собор поражал своим величием. Музей маяков порадовал новой и интересной информацией. Димка задавал экскурсоводу всё новые вопросы. Пока Тамара его за рукав не потянула.
И вот Летний сад. Ничего вроде особенного. Парк как парк. Рядом залив и набережная. Музыкант играет вальс на аккордеоне. И открыт вход на причал, у которой стоят военные корабли. Туда можно было зайти самостоятельно, без экскурсии. Правда совсем ненадолго. Катя потянула всех к кораблям.
Они шли по причалу. На некоторые корабли можно было зайти. На входе стоял вахтенный матрос. Рядом стенд с названием корабля и его историей.
Катерина, как заправский экскурсовод рассказала всё, что знала интересного. Про камбуз, кают-компанию, про то, что корабль называют женщины, и что посуда на кораблях обычная, только дно обязательно шершавое, чтобы не скользила по скатерти.
– Ты откуда это всё знаешь? – Мишка смотрел на неё с восхищением. – У меня же дед контр-адмирал на Северном флоте. Я была с ним на самом настоящем миноносце.
Катя поймала себя на том, что ищет среди кораблей "Разящий". Потом опомнилась. Это же Балтийский флот, а не Северный. На всякий случай переспросила вахтенного. – Все корабли из Кронштадта. Только последний из Североморска. Они из ремонта с верфей, – добродушно ответил матрос.
Катя бежала к концу причала, бросив свою компанию. Последним стоял минный тральщик "Соловецкий юнга". Кузьмина была готова расплакаться.
Глава 19
19. Вернулись в город уже под вечер. Поезд обратно почти ночью. Сил гулять не осталось. Они брели по Адмиралтейскому скверу. Ели мороженое. Фотографировались. Решили ещё раз выйти к Неве.
Катя щелкала фотоаппаратом. Свою цифровую камеру с неплохим объективом ей в поездку дала Лёля. Чайка села на крышу дома на углу Гороховой улицы. Катя прицелилась объективом.
Вдруг её резко дёрнули за плечо. Хорошо, что фотоаппарат висел на шее. Он вылетел из рук, больно стукнув "тушкой" по рёбрам. Раздался визг тормозов и гудение клаксонов.
Катя не сразу пришла в себя. К ней с другой стороны улицы спешили друзья. А за плечо Кузьмину железной хваткой держал Вадим Ветров.
– Что ж Вы, Екатерина Александровна, на дорогу то не смотрите? – спросил насмешливо и отпустил её плечо. – Я… Не знаю… Я… Смотрела. Там чайка… И я…, – залепетала Кузьмина, не веря собственным глазам. – Катя, всё хорошо? – примчались ребята, окружили её. – Да, да… Нормально. Катя поискала глазами Ветрова. Тот, держа в руке куртку, уже шёл по тротуару прочь. – Вадим Андреевич! Подождите! – кинулась к нему Катя. Догнала. Тот обернулся. – Надеюсь, с Вами всё в порядке, Екатерина Александровна? – снова спросил Вадим, оглядев её с головы до ног. Катю тряхануло от этого взгляда. – Я хотела сказать Вам спасибо! – собрала она себя в кучу. – Не за что. Берегите себя. – А Вы? Вы что тут…? – Я в Академию приехал. Экзамены сдавать. Завтра домой. Приедете к нам? – Нет, к сожалению. В этом году никак. У нас снова малыш должен родиться. Девочка, – поделилась Катя. – Это замечательно, – улыбнулся Ветров, – Поклон передавайте родителям. Надеюсь, в следующем году Вам позволят быть на балу в День ВМФ. – Будет бал? – Конечно. Придёте? – Обязательно! – Тогда, чур, первый вальс мой. В награду, так сказать, – снова улыбнулся Вадим. – Конечно. Да. Договорились. То есть, спасибо. Спасибо Вам, Вадим Андреевич. – Идите, Екатерина Александровна, Вас ждут, – Вадим кивнул куда-то ей за спину. Там стояла вся её компания.
А Катя застыла. Смотрела на него во все глаза. Серые они! Темно-серые! Глаза у Ветрова. И ресницы у него темные. А волосы совсем короткие и будто выгоревшие. Седые? Он же молодой совсем. Как взрослый мальчишка в этих модных джинсах с массивным ремнем, футболке, обтягивающей тренированное тело и белых кроссовках. В форме, конечно, ему ещё лучше. Особенно в парадной. Но так – тоже ничего.
Вадим тоже не двигался. Вот ведь попалась ему адмиральская внучка. Едва под машину не угодила, дурочка невнимательная. Выросла. Уже совсем не нескладный высокий подросток. Девушка. Красивая. Очень. Пшеничные волосы по плечам. И глазищи серые с ярким жёлтым ободком на радужке. Смотрит внимательно, ничего не упустит. А как машину не заметила?
На самом деле прошла всего пара секунд. Катю окликнули. Она обернулась, мол, сейчас иду. – До свидания, Екатерина Александровна. Осторожнее будьте. – Спасибо. До свидания, Вадим Андреевич.
Ветров отвернулся первый. Быстро зашагал по Гороховой в сторону метро. Ему ещё к Юрке добираться. Там беда. Но Кате Кузьминой об этом не стоило говорить.
– Кать, что за мужик? – взял её за руку Мишка. Катя выдернула ладонь. – Это не мужик. Это Норд. – Кто-кто? – Ветер с севера.
Глава 20
20.
Катя доживала этот день на автомате. Вроде и ходила ногами, даже фотографировала. Её спрашивали о чем-то, она отвечала.
Смеялась над Мишиными шутками и слушала пространное объяснение Вени, чем поребрик отличается от бордюра.
Шаверму они всё же купили. Димка уговорил. – Иначе считаю гастрономическую программу не до конца выполненной. Пышки ели, гречу с курой ели. Надо теперь шаверму. Ларёк у Московского вокзала их дождался.
Завалились в поезд. Усталые. С гудящими ногами. Миша оказался рядом с Катериной. Вдруг приобнял её. Катя было дёрнула плечом. Мишина рука никуда не делась.
Катя повернулась к нему лицом и уже собралась возмутиться. Не успела. Парень поцеловал её. Обхватил её голову ладонями, прижал к себе. Катерина застыла на мгновение, а потом уперлась обеими руками ему в грудь, отстранилась. Задышала тяжело.
– С ума сошёл? – Сошёл, – кивнул Вербицкий, соглашаясь. – Не делай так никогда! Слышишь? – Не могу обещать тебе, – он смотрел на Катю ошалелыми глазами.
Остальные наблюдали за этой сценой молча. Да и что тут скажешь? Не лезть же, когда двое отношения выясняют.
Катя одним махом залезла на верхнюю полку. Отвернулась к стене. Миша было поднялся, протянул руку. – Не надо сейчас, – остановил его Димка.
Катя очень старалась плакать беззвучно. Незачем сейчас всем это видеть, да деваться некуда. Совсем не так она представляла свой первый поцелуй. Кому сказать, что она в семнадцать с половиной лет нецелованная, не поймут. И вот всё к чертям. Все её мечты о поцелуе с любимым человеком. О нежности, о притяжения. О волшебстве момента.
Мишка Кате нравился, нечего скрывать. Высокий, спортивный, умный, весёлый. Свободный и активный. С очень похожим на её собственное детством. Вырос в Берлине, где работали родители. И, казалось бы, чего ему в Германии не сиделось. Зачем ему московская школа? Вербицкий говорил, что накосячил по-крупному. Уж и представить страшно, что такое надо было сделать.
Он влился в их компанию как-то очень легко. Мишка вообще легко нравился людям. С ним было весело. Особенно когда он шутил по-немецки. А понимали его только свои.
Но зачем он вот так с ней? При всех! Будто заклеймил. Катя старательно задышала носом, чтобы успокоиться. Анализировала весь день. Как кино. Кадр за кадром. Где она дала повод с ней так себя повести?
И тут до неё дошло. Вспомнилось Мишкино выражение лица, когда она поговорила с Вадимом и вернулась к своим. Какие у него были глаза. Колючие. Но ведь она не его девушка!
Тут же вспомнились другие глаза, глядящие на неё чуть насмешливо. Ещё бы. Для Вадима Ветрова она всего-навсего внучка адмирала. Бестолковая девчонка. Он взрослый мужчина. Мозг лихорадочно высчитывал разницу в возрасте. Выходило, что самое большое – двенадцать лет. Не так уж и много, если подумать.
Катя провалилась в сон. И проснулась только когда за окнами уже проплывали многоэтажки Зеленограда.
Мишка больше попыток приблизиться не делал. Только помог выбраться из вагона. Они вышли все вместе на залитую летним солнцем Комсомольскую площадь.
– Хорошо дома! – эмоциональный Димка не удержался, – Как к себе на кухню вышел. Я бы не смог жить в другом городе.
Кивнули, соглашаясь, почти все. Только синхронно пожали плечами Катя с Мишей. Они долго жили не здесь. У них другой опыт.
– Везде люди живут. Это, видимо, не только от места зависит, – глубокомысленно заметил Веня, – А от того, что тебя с этим местом связывает. И кто тебя там ждёт.
Тася посмотрела на Афонина с восхищением. Да, Венька мог так сформулировать мысль, что не согласиться с ним было сложно.
Глава 21
21.
Ветров был вынужден задержаться в Питере ещё на несколько дней. Благо, отпуск. Повод был грустный.
В тот вечер, когда Вадим столкнулся с Катей, ему нужно было попасть к Бодровскому домой. У Юрки госпитализировали отца. В который уже раз. Тётя Валя лежала с мокрым полотенцем на голове. Давление поднялось. Пахло успокоительным.
Хмурый Юрик стоял, прислонившись к дверному косяку. У него то и дело тренькал входящими сообщениями телефон. – Юр, ответь ты уже, – резковато велел Вадим. – Это Алла. Волнуется, наверное. Мы должны были в театр идти. А тут мать позвонила. – Вот и напиши ей. А лучше позвони. Займи себя. Ничего другого мы всё равно сейчас не можем. Только ждать.
Бодровский пошёл на балкон разговаривать со своей девушкой.
Вадим был рад за друга. Алла ему нравилась. Даст Бог, сложится у Юрки личная жизнь. Бодровский был душой компании, рубаха– парнем. Открытым и весёлым. Надёжней друга Ветров и не желал. Они были даже больше, чем друзья. Скорее братья. По кадетскому вечно голодному детству, по курсантской безбашенной юности. И вот у брата такое… Нехорошее предчувствие не отпускало.
Мысли сами переключились на впечатления от сегодняшнего дня. В академии всё шло отлично. Сегодня он сдал иностранный язык. Английский. Был великий соблазн заявить японский. И посмотреть, как академические умники будут искать ему экзаменатора.
Потом поймал практически зашиворот внучку Склодовского. Деду он конечно этого не расскажет. Кто их знает, какие там отношения. Да и у него никаких особых встреч с контр-адмиралом не предвиделось.
Забавная у неё компания. Гулять, наверное, приехали. Вроде же в Москве живут. Вспомнилась та фотография с выставки. Год уже прошел. Изменилась Екатерина. Очень. Если так дело пойдёт, отбоя от мужиков у неё не будет. Да и сейчас было заметно, как на неё смотрел тот высокий кудрявый парень. Мажор столичный. Сразу видно сына обеспеченных родителей. Таким же был Бодровский до училища.
Интересно, за кого выходят замуж внучки адмиралов? Впрочем, за тех же, наверное, за кого и дочки. Ольга Владимировна вон за хирургом замужем. Говорят, зять Склодовского – доктор наук. Так что этой девочке точно вот такой мажорчик в самый раз будет.
Мысли были вроде бы логичные, но почему-то совершенно "неправильные". И эта неправильность свербила внутри.
Катя была действительно какая-то особенная. Глазищи свои серые, огромные, как два фонаря, на него вытаращила. Будто сканировала. Испуг в них и любопытство одновременно. Такая настоящая и искренняя. Не выделывалась и не кокетничала. Впрочем, и мать у неё такая.
Сколько ж ей лет? Если родители отпустили одних, то семнадцать – восемнадцать, наверное. Эх, Вадим Андреевич, тебе то тридцатник через год. Уж не на себя ли примеряешь?
Эта мысль была совершенно неправильная. Где он, боевой офицер, ни кола, ни двора. И где она – девочка-припевочка, внучка адмирала. Столичная штучка. Адмирал, если только мысли твои узнает, отправит на дальнюю базу, мало не покажется. Но внутренний голос вдруг прошептал, что за неё, за Катю, он и на острова поедет. Не жалко. Логики ноль. Но мысль мозгу почему-то понравилась.
Из раздумий его выдернул звонок городского телефона. Подошёл сам. – Ветров. Да. Сына позову. Не надо жене. Вадим сразу понял, что вести плохие. Вышел на балкон, тронул Юрку за рукав. – Это тебя. Держись, брат.
Потом были похороны и всё, что с этим связано. Хоронили Алексея Бодровского, капитана первого ранга, по воинскому ритуалу. С караулом, оркестром и стрельбой. Вадим в форме стоял рядом с тётей Валей. Она почти не держалась на ногах. Юрка у гроба отца стоял один. Алла жалась где-то у него за спиной. Чуть в отдалении. Ему сейчас никто не помощник.
Ветров чувствовал всем нутром каждую эмоцию друга. Собственные воспоминания о похоронах отца всплыли в памяти очень ярко. Ветров почувствовал, что по его лицу текут слезы.
Взгляд выхватил из толпы знакомое лицо. Татьяна? Она то что тут делает? Хотя… Её муж – сослуживец Бодровского-старшего.
Когда-то Вадиму казалось, что ещё раз увидеть её, а уж тем более рядом с другим мужчиной, будет невыносимо больно. Странно, боли не было. Татьяна была ещё молода и по-прежнему красива. Но не стучало сердце. Не билось в ребра испуганной птицей.
Глава 22
22.
Последний школьный год Кати Кузьминой в самом начале казался ей бесконечным.
Осень тянулась, никак не решаясь превратиться в зиму. Подходило время окончательных решений об экзаменах и дальнейшей учёбе. К декабрю уже надо было выбрать.
Перед новым годом Катин класс под руководством Дарьи Андреевны Вашкиной готовил в школе Исторический бал, ставший за последние годы традиционным.
Статный дядя Федя Вашкин в форме генерала от инфантерии вместе с Дарьей Андреевной в чудесном атласном платье открывали бал. Следом парами одиннадцатиклассники. Фраки и мундиры для мальчиков брали в школьной костюмерной и в каком-то театре. Девочки шили платья сами.
С парами на бал, естественно, вышло непросто. Интриги и заговоры плелись ещё с ноября. Тася, понятное дело, с Веней. Димка сказал, что ни с кем, кроме своей Тамары не пойдёт. Тоже логично. – Кать, а ты в этом году с кем на балу? – Ленка Епифанова теребила в руках ручку. То снимала колпачок, то снова надевала. – Лен, а как нужно, чтобы ты не нервничала? Меня Илья Сергеевич просил с ним в паре быть. И, если честно, Мишка тоже намекал. – Катюшечка, душечка, можешь с Вербицким встать в пару? Пожалуйста, пожалуйста! – Ленка сложила руки в умоляющем жесте. – Лееен? Ты чего это? Власенко? Да? Он тебе нравится? – Катюшечка, я помню, ты когда-то говорила, Илья… Ой, Илья Сергеевич тебе нравится… И если ты… – Епифанова, стоп, – Катя взяла подругу за руки, – На меня посмотри, Лен. Елена подняла глаза, в которых уже стояли слезы. – Ленка, дурочка, не плачь. Это я шутила так. Он же ученик Ольги Владимировны. Она всё время говорит, что мы доведем Власенко до раннего инфаркта. – Как до инфаркта? Ему же только двадцать четыре. Будет. В январе. Пятого. – Ох, Епифанова, что мне с тобой делать? Он то знает? – Знает, Кать. И поэтому тебя пригласил. Чтобы ни у кого даже мысли не возникло, что мы встречаемся. – А вы…? Ох…. Так зачем же ты его так будешь подводить? Лен? Представляешь, что с ним будет, если от вас на балу искры лететь начнут, и станет всё ясно, как белый день? – Кать, а ведь ты права. Я совсем о нем не подумала. Мне так хотелось с ним танцевать… – Потанцуешь. На выпускном. Когда ты больше не будешь его ученицей, а он – твоим учителем.
У вас разница то в возрасте всего ничего. – Шесть лет почти. – Ну, разве ж это много….
Мысли Кати были не об Илье и Лене, а о человеке, разница в возрасте с которым у неё была куда существенней. Единственное, что напоминало Катерине о Ветрове – его карандашный портрет, сделанный ещё тогда, сразу после военного парада. Рисунок лежал в толстой папке с Катиными работами. На самом дне.
Так они и вышли на полонез. Катерина в паре с Ильёй Сергеевичем. Епифанова с Вербицким. Ленка старательно не смотрела в сторону Катиного партнёра. Зато Мишка не сводил глаз с Кузьминой.
После того неудачного поцелуя в поезде Мишка пытался держаться от Кати на расстоянии дружеского общения. Выходило у него плохо. В школе Вербицкий старался не выпускать Катю из виду. А когда стало известно, что Кузьмина идёт на бал с Власенко, чуть не лопнул от ревности. Он даже в пылу нахамил молодому педагогу. Математик смерил его тогда снисходительным взглядом и ничего не ответил.
Когда зазвучал вальс, Вербицкий оказался возле Кати первым. Церемонно поклонился. Катя сделала реверанс. Всё по правилам. Как наставляла Дарья Андреевна. Они закружили в танце вместе с остальными парами.
Катины мысли были сейчас на полторы тысячи километров севернее. Там, наверное, полярная ночь. Она же пообещала вальс Ветрову. Хорошо, что уже научилась танцевать. Только платье нужно будет другое.
Мишка не мог оторвать глаз от партнерши. Взглядом скользил по её лицу, тонкой изящной шее, жемчужной нитке, уходящей в вырез платья.
