Текст книги "Ветер с севера (СИ)"
Автор книги: Анна Аникина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 32 страниц)
Глава 12
12.
Через несколько месяцев на крейсере "Адмирал Кузнецов" фамилии Ветров– Бодровский произносили практически слитно, будто это был один человек. Как Мамин-Сибиряк или Римский-Корсаков.
Склоняли новых лейтенантов по матушке и по батюшке. В разных вариантах. То зачитывали им перед строем благодарности за выигранные общефлотские соревнования. Ветров-Бодровский играли в волейбол за сборную флота, Ветров стрелял, потому что был мастером спорта по пулевой стрельбе, Бодровский бегал спринт.
То разбирали конфликт с комендантским патрулем, докопавшимся до их матросов, шедших из увольнения. Их практически в паре метров от проходной пытались задержать. Якобы за нецензурную брань. Ветров дошёл до разборок в штабе флота. Но наказать своих матросов не дал. Не за что было. На КПП он и лейтенант Бодровский были лично.
К комендантским патрулям, имевшим норматив по задержаниям, у бывших нахимовцев был свой счёт. Ещё с кадетки. Нахимовцев и суворовцев, как непринявших воинскую присягу, не принято было задерживать военными патрулями. Ну, разве что замечание могли сделать по форме одежды. А так, даже увольнительные у мальчишек не проверяли. Все. Кроме комендантского патруля. От них нахимовцы просто давали дёру до ближайшей подворотни. Но отношение, конечно, бесило.
За своих матросов Ветров и Бодровский стояли горой. Но и драли, как сидоровых коз. Примерно так же, как их в свой черёд гоняли мичманы Нестеров и Сидорюк. Два дюжих мужика за сорок. Они же приговаривали в пылу воспитательной работы: "Куда матроса не целуй, везде ж@па!". И были в чем-то правы.
Матросы-срочники доброту и справедливость в свою сторону воспринимали, как норму, а вот строгость и требовательность встречали в штыки.
И только старшины-контрактники ценили, что их лейтенанты и с камбузным нарядом за обед для своих поругаются. И нагнетатели воздуха в матросские кубрики на иллюминаторы сами сделают. И в увольнение, если залетов нет, отпустят.
"Адмирал Кузнецов" – самый большой авианесущий противолодочный крейсер, участвовал в международных учениях. Походы случались дальние. Лейтенанты Ветров и Бодровский получили места в общежитии для холостых офицеров в Североморске, но за первые три года службы, до получения капитанских звёзд на погоны, ночевали там считанные недели.
Старую квартиру Ветровых в кирпичной пятиэтажке занимала какая-то другая семья. Виктор с женой и сыном получили двухкомнатную в семейном общежитии. Квартира, но коридорная система. Вещи их родителей Виктор забрал. Ни одна мелочь не пропала. Из всего, что сохранилось, Вадим попросил себе отцовский кортик и мамин кошелёк. Виктор отдал сразу.
Основным местом жительства был корабль. Офицерские каюты крохотные. На боевых кораблях всё подчинено боеспособности, а не условиям жизни. Военный корабль – не круизный лайнер. Комфорта минимум. Тяготы и лишения военной службы флотским следовало переносить стойко. Бывшим кадетам было не привыкать. И всё же они внутренне протестовали против такого крена исключительно в боеспособность.
Наблюдая за тем, как живут их зарубежные коллеги, становилось обидно за российский флот. Напичканный современнейшим оружием и техникой крейсер не давал возможности экипажу нормально отдыхать. Жара, духота, теснота, плохая работа опреснителей. Куча "мелочей", из которых состоит быт, небоевая составляющая службы. Которая не может не влиять на боевую. Человеческий фактор.
В свободное время они чертили, придумывали, как и что можно усовершенствовать.
Глава 13
13.
Мечта Катерины о Североморске осуществилась аж после девятого класса. Когда удалось наконец состыковать отпуск отца и наличие деда Вовы на базе флота.
Им оформили пропуска. И они полным составом отправились на север. Катерина только по пути туда сделала миллион фотографий. Крыло самолёта. Вечерняя Москва с высоты. Белая ночь в Мурманске. Дорога до КПП. Дальше дед предупредил, что с фотографиями надо осторожнее. Это пограничная зона. Неожиданно зелёный и большой Североморск.
На сопках дома очень разные. От послевоенных монументальных сталинских, до двенадцатиэтажных. Впечатляющий памятник защитникам Заполярья, который дед почему-то назвал Алёшей.
Бабушка Мила суетилась и руководила всеми. Лёля морщилась от её указаний. Отец и дед посмеивались. А Игорек, привыкший к всеобщему вниманию, совершенно спокойно реагировал на все бабушкины проявления.
Катя с Лёлей стояли на балконе адмиральской квартиры. В просвет между домами было видно залив и силуэты кораблей у причалов. Ночь. Но на самом деле полярный день. – Лёль, а как же тогда полярной ночью? – Как ночью, Катюш. Темно. Холодно. А в школу надо. Фонари. Бежишь. Главное на трапе не упасть. – Где? – не поняла Катя. – На трапе. Смотри, город же на сопках. Перепады высоты. Школа моя – вон там. Завтра покажу. По пути две лестницы. Тут их называют трапами, как на кораблях. – А северное сияние тут бывает? – Бывает, конечно. – А оно какое? – Зелёное. Как радуга, только в темноте. Всполохи такие. – А адмиралы живут лучше, чем другие? – Нет, Катюш. Так же. Только ответственности больше. Чем больше погоны, тем больше груз, как говорит дед Вова. – Он мне обещал на настоящий корабль. – Раз обещал, значит будет.
Утром назначенного дня Катерина поднялась раньше всех. Понять, который час, по небу было совершенно невозможно. Радовало, что дождя нет. В дождь, дед говорил, штормить может. Нечего им тогда на рейде делать. А тут абсолютно гладкая поверхность залива. Будто олово расплавили и разлили.
– Никак не пойму, – недоумевала Людмила Викторовна, мама Лёли, что вас, девки, тянет в море то? Ладно Игоря дед везёт. Хотя он сейчас, кажется, и не запомнит ничего. Вы то куда? – Мам, что на завтрак? Сырники? Катюш, давай, ешь. Обедать будем на корабле, – перевела разговор Лёля.
На КПП перед выходом к причалам у них проверили документы. Дежурный офицер с кортиком на боку и молоденький матрос. Катя подумала, что он же почти её ровесник. Два года разницы всего. И Венька даже повыше ростом.
– Адмиральский катер у второго причала. Вас уже ждут, – пропустил их офицер. А матрос подмигнул Катерине. Та улыбнулась в ответ. – С правой ноги шагаем на борт, – командовал из катера Владимир Максимович.
Когда катер пошёл по заливу в сторону стоящего на рейде корабля, у Кати дух захватило. Она вцепилась в поручни. Ветер с морскими брызгами бил в лицо. Небо и море сливались на линии горизонта. Корабль приближался. Издалека он казался игрушкой, но рядом с бортом миноносца "Разящий" катер выглядел совсем крохой.
Глава 14
14.
– Владимир Максимович, куда нам этих двух кулибиных деть? Бодровского и Ветрова. Уже по два просвета на погонах *, а они всё не угомонятся никак. Восемь рапортов по команде с прицелом на промышленность. Чертежи, обоснования, – начальник штаба флота сидел в кабинете у контр-адмирала Склодовского, ведавшего кадрами.
– Есть один вызов в Академию Кузнецова на очное обучение. И один на заочное. Пусть решают, кому из них что. Поделят?
– Не знаю. Они друзья с кадетки. Семей нет ни у того, ни у другого. У Бодровского отец был в штате Балтийского флота. Ушёл в отставку. Ветров сирота. – Да, я помню. И отца его, кавторанга** Ветрова тоже знал. Думай, Павел Николаевич, тому, кто выберет заочку, есть что предложить? Не оставлять же на "Кузнецове".
В результате на очное обучение в Санкт-Петербург поехал Юрка. Решили они между собой очень быстро. – Юр, тебе ехать. Тёте Вале сейчас нужно, чтоб ты рядом был. Хоть три года. Потом вернёшься уже кавторангом. Глядишь, женишься. Сколько можно по медичкам бегать. Не мальчики уже. Дядя Лёша как сейчас? – В клинику военно-медицинской академии положили. Плохо, Вадь. Мать плачет, конечно. А ты как? – Как-как. Каком кверху, Бодря. Командира я, видимо, до печенок достал. Начальник штаба предложил мне миноносец "Разящий" после ремонта. – Ветер, это ж старая посудина. Нам с тобой ровесник. – Они его там перефаршировали. Электроники дофига. И даже камбуз новой конструкции. – А гальюн тоже новый? – ржал Юрка. – Не, гальюн винтажный. Зато должность кавторанга. Для кап три*** без году неделя прям сало в шоколаде. Не пойму, где подвох.
Подвох оказался в том, что весь экипаж, включая срочников, нужно было набрать заново самому. Бонусом – повышенное внимание начальства. – Вот, Вадим Андреевич, Вам чистый эксперимент. Такого шанса ни у кого не было последние лет двадцать, – Склодовский разглядывал Ветрова-младшего.
Похож, ох, похож на отца. Упрямец такой же. За правду лоб расшибет. Старший брат хороший служака. Но без инициативы. А этому неймётся. Склодовский даже в Нахимовское звонил. Начальник там прежний.
– Ты смотри, Владимир Максимович, Ветров мне ящик коньяку обещал, если станет адмиралом. Так что я – лицо заинтересованное. А если серьёзно, то назначай Ветрова. Он, знаешь, надёжный. Хоть и производит впечатление балбеса. И талантливый. Ты знаешь, что он по-японски говорит?
И Склодовский назначил. На должность выше, чем по званию положено. Был бы командир, а звезды на погоны появятся.
Ветров искал кадры. Расспрашивал сослуживцев отца. Советовался. Ездил в учебку. Всех, от мотористов до кока, от командиров БЧ (боевая часть) до доктора выбрал сам.
Склодовский напросился в гости. Именно так. Неофициально. Не с проверкой. Мол, внуки впервые приехали. Хочет показать настоящий боевой корабль. Хотя Ветров понимал, контр-адмирал хочет увидеть всё сам. Отказать не решился.
__________
*два просвета – две полосы на погонах старших офицеров. Ветров и Бодровский получили звания капитанов третьего ранга (армейский аналог – майор)
**кавторанг – капитан второго ранга (армейский аналог – подполковник)
***кап три – капитан третьего ранга
Глава 15
15. Им подали трап по правому борту. Прозвучала команда «Адмирал на борту!». – Кать, с правой ноги на борт, помнишь? – подсказала ей Лёля. – А почему? – Я тебе потом расскажу, поднимайся!
И Катя стала взбираться вверх по трапу. Наверху стоял матрос. Он перехватил Игорька с рук у Владимира Максимовича. Шедшей следом Катерине подал руку стоявший у трапа офицер. Катя глянула недоуменно. Потом всё же протянула ладонь. Ей помогли перешагнуть на борт. Она потоптлась, подбирая правильную ногу. И шагнула таки с правой.
Офицер чуть заметно улыбнулся. И отпустил Катину руку, помогая подняться Лёле. Потом промаршировал к деду и, приложив руку к фуражке, докладывал ему громко и отчётливо.
Катя его в этот момент разглядывала. Высокий. Примерно одного роста с её дедом и отцом. Глаза в обрамлении длинных ресниц. Не понятно, серые или синие. Особенно на фоне чёрной формы, серого моря и серого корабля. Вот зачем мужчинам такие ресницы? Если бы у нее такие твои, она б и не думала красить такое сокровище. Черты лица правильные. Нос тонкий, нижняя губа чуть полнее верхней. Подбородок волевой. Уши красивые. Волосы не ясно какие. Из-под фуражки не видно. Стрижка короткая. На всё это разглядывание у Кати ушло меньше минуты. Очнулась она от конца доклада: "Капитан третьего ранга Ветров". Ветров, значит. Кап три, уже не совсем молодой получается. Сколько ж ему лет, интересно?
Вадим увидел адмиральский катер издалека. Рыжие волосы Ольги Владимировны Склодовской тоже заметил. Значит это она с мужем и детьми к Владимиру Максимовичу приехала.
Вспомнил, как ещё капитан-лейтенантом лет пять назад сделал адмиральской дочери комплимент на улице. И в кино позвал. Она тогда отказалась. Но даже обидно не было. Разговор вышел простой и искренний. Мало на свете таких женщин, как она.
Гости стали подниматься по трапу. Сначала адмирал с внуком. Следом высокая барышня. Вадим подал ей руку. Та сначала уставилась на его протянутую ладонь, потом смешно потопталась, не решаясь шагнуть на борт. И только потом Вадим понял, что это она с правой ноги шагнула специально. Значит дед научил. Ветров не удержался от улыбки. Девушка была юная, немного нескладная. Пшеничные волосы в хвост. Взгляд дерзкий и испытующий.
Следом поднялись Ольга Владимировна и ее муж. Высокий широкоплечий мужик. Вадим пошёл докладывать начальству. Пока говорил заученные положенные по случаю фразы, чувствовал, как его буравят пристальным взглядом.
– Здравствуй, Вадим Андреевич, – подал ему руку адмирал, когда доклад был закончен, перейдя по флотской традиции к обращению по имени отчеству. Тем более, что это были "гости", а не адмиральская инспекция.
– Приветствую, Владимир Максимович. Рад видеть. Будущего морского офицера нам привезли? – Ветров кивнул на Игоря, – Здравствуйте, Ольга Владимировна! Прекрасно выглядите! – Ветров церемонно поцеловал руку Лёле. – Спасибо, Вадим. Вы уже кап три! Знакомьтесь, мой муж Александр. И дочь Екатерина. Тыльную сторону Катиной ладошки Ветров тоже поцеловал. Катя вспыхнула. Вадим сделал это машинально. И только потом подумал, что, возможно и не стоило смущать девушку.
– Вадим Андреевич ещё адмиралом станет, вот попомните моё слово! – хлопнул командира по плечу Склодовской.
Тут пришёл черёд Вадиму смутиться. Конечно он помнил о давнем разговоре с начальником Нахимовского училища. Но цель такую в голове особо не держал. Внучка адмирала в этот момент как-то странно на него посмотрела. Будто тоже что-то вспомнила.
Катя заметила, как среагировал командир на слова деда. Надо же! У железного командира есть слабости?
Мужчины пожали друг другу руки. – Александр. – Вадим. Очень приятно. Мне сказали, Вы врач. – Да, кардиолог. – Можно я вас нагло использую? – У кого-то проблемы с сердцем? – не понял Кузьмин. – Проблем пока нет. Но у меня новый доктор. Хочу попросить глянуть профессиональным взглядом, что и как у нас там устроено. Одно дело наши морские порядки, другое дело – медицина. Только доку не говорите ничего. А то вдруг обижу недоверием. – Договорились. Гляну. – А мне что поручите? – поинтересовалась Лёля. – А вам, Ольга Владимировна, и Екатерине Александровне, если позволите, поручу пристально посмотреть камбуз. Просто женским взглядом. Сможете? – Камбуз – это кухня? – переспросила Катя, надо же было что-то сказать. Потому что это его "Екатерина Александровна" звучало так, словно речь вовсе не о ней, Кате Кузьминой, а о ком-то другом.
Ветров коротко кивнул. Дальше они пошли на экскурсию по кораблю. Начиная от рубки и заканчивая кормой.
На камбузе матрос-кок делал плов. Пахло так упоительно, а кок работал огромным ножом так виртуозно, что Лёля с Катей засмотрелись. Спросили разрешения остаться.
– Меня Теймур зовут, – представился кок. Сегодня командир сказал праздничный обед делать. Гости же! Поэтому харчо сегодня, потом плов, салат свежий из помидоров и огурцов. И пирог с яблоками. А мальчику мы куриный суп сварили. Будет? – Он всё будет! – заверила его Лёля. – Это Вы всё один готовите? – поинтересовалась Катерина, разглядывая идеально чистый камбуз. Сковородки и те в рядок, как на параде. – Нет, почему один? Камбузный наряд есть. Помогают. Уже умеют. У Норда на корабле порядок. Я срочную служил на другом корабле. Там такого не было. – У Норда? – Катя не была уверена, что расслышала. – Ну да. Он же Ветров. С Северного флота. А Норд – это.. – Северный ветер, – закончила за него Катерина. – Точно! – обрадовался кок, закончив крошить огромный пучок зелени.
Потом был обед. Катя ела, внимательно огдядывая офицеров. Никто из них не приступил к трапезе, пока командир не занял свое место во главе стола. Дед сел справа от командира.
Склодовский – фундаментальный, все ещё рыжий и кудрявый, был явно любим подчиненными. Он вёл себя свободно. Рассказывал байки. Все смеялись.
А Катя снова задержала взгляд на командире. Норд, значит. А ему подходит это прозвище. Но, кажется, что на самом деле он не такой строгий, каким кажется. И улыбаться точно умеет.
Вадим ходил с гостями по кораблю, заглядывая всюду. Склодовский был из тех, кому важно увидеть самому, а не рапорт прочитать. От цепкого внимательного взгляда контр-адмирала ничего бы не укрылось.
Стыдно за корабль Ветрову не было. Накануне была большая субботняя приборка. Всё, что должно было сиять, сияло. Всё, что должно было чернеть, чернело. Как положено. Ни пылинки. Экипаж в чистом. С камбуза исключительно аппетитные запахи. На складе продовольствия тоже порядок. Новый кок Музаферов умел не только приготовить, но и организовать.
За обедом обстановка была что ни на есть правильная. Какая и должна быть в кают-компании. Адмирал старался быть действительно гостем. Это приятно.
Щеку снова жгло от взгляда. Так и есть. Внучка адмирала. Екатерина, значит. Оглядывает всех, будто сканирует. Вырастит – будет мужикам от неё голову сносить, как выстрелом.
Визит на "Разящий" кончился. Получив с собой куски пирога, гости покидали корабль.
Владимир Максимович прежде чем спуститься на катер, крепко пожал руку командиру. – Вадим Андреевич, ты молодец. Спасибо большое, что не отказал. – Не за что, Владимир Максимович, я был рад всех видеть на "Разящем".
Катя спускалась последней. Ветров подал ей руку, помогая. – Спасибо Вам большое, – Катя почти шептала, так неловко ей было обращаться к взрослому мужчине. Тем более командиру. – Рад был с Вами познакомиться, Екатерина Александровна, – серьёзно сказал Ветров.
Игоря быстро сморило. И обратную дорогу в катере он спал на руках у отца. А Катя стояла возле штурвала. Порулить ей правда не дали. Вглядывалась в приближающийся берег. Её захлестывали эмоции. Ветер усилился.
Вадим постоял у борта минуту. Дождался, пока убрали трап, адмиральский катер отшвартовался и взял курс к Морскому вокзалу.
Погода портилась.
Глава 16
16.
Оставшиеся дни в Североморске Катя была тише воды, ниже травы. Бабушка Мила даже несколько раз подходила, лоб трогала. Не заболел ли ребёнок часом, не простудили ли её на катере. Катя от расспросов о самочувствии отнекивалась. Уходила сидеть на большой серый валун возле берега. Расстилала куртку. Брала с собой блокнот и зарисовывала. Море, сопки, волны и корабли. Десятки эскизов простыми карандашами.
Кузьмины остались на неделю специально. Увидеть парад и отпраздновать день ВМФ – последнее воскресенье июля.
С самого утра в доме было суетно и празднично. Завтрак Людмила Викторовна и Лёля подали на парадной скатерти в гостиной. Владимир Максимович вышел к столу в белой рубашке и парадных брюках. На улицу надел белый китель и фуражку.
Игорьку выдали бескозырку с надписью "Северный флот" и синий воротник-гюйс с тремя белыми полосками. – О, смотрите, у Игорька адидасовский воротник, – заметила Катя. – Ох, Катюш, какой же Адидас, спохватился Александр Евгеньевич, это, если я правильно помню три великие победы на море. – Точно, смотри-ка, не моряк, а знаешь, – похвалил зятя Склодовской. Так и есть. Битвы при Чесме, Гангуте и Синопе.
Всё семейство при полном параде выдвинулись на набережную ближе к Морскому вокзалу. Дед шёл под руки с женой и внучкой. На них оглядывались. Следом Лёля, Александр и Игорек. Они подхватывали его за руки, он прыгал вверх и долго летел в прыжке над землёй. Хохотал.
Дед привёл их по лестницам-трапам на высокую площадку, с которой был виден залив. Лёля принялась фотографировать, пока можно. – Солнце моё, ты чего их против света то? – Кузьмин пытался исправить ситуацию. – Нет, Шур, всё так и задумано. Смотри. Силуэты на фоне неба и моря. Там корабли.
Корабли, выстроившиеся для парада – зрелище захватывающее. Флаги и маленькие флажки поверх тяжёлого вооружения. Экипажи в белой парадной форме выстроились на палубах.
Катя смотрела во все глаза, прикрываясь ладонью от вдруг пробившегося ярким лучом сквозь проходящее большое облако северного солнца. Дед комментировал происходящее. Для неё, Игорька и папы, разумеется. Лёля и бабушка Мила видели это не в первый раз. Правда это грандиозное зрелище и их приводило в трепет.
Пока парад не начался, народ ещё двигался. К деду то и дело подходили поздороваться за руку. – Дед, так почему с правой ноги на борт надо ступать? – пристала к нему Катерина. – Таких традиций, Кать, много. Не все из них сейчас чем-то обусловлены. Например, имя кораблю должна давать женщина. Правая сторона и правый борт почти у всех европейских моряков считается более почётными. Гостей, заметь, сажают справа. Это потому что мыс Горн, впервые был обойден с востока на запад то есть правым бортом. А вот португальцы признают как почетную сторону левую потому, что их знаменитый мореплаватель Васко да Гама первым обогнул мыс Доброй Надежды, идя с запада на восток, то есть левым бортом. Так, смотри, катер отшвартовался. Начинается обход кораблей.
Это было похоже на парад на Красной площади, который Катя и по телевизору видела, и над их домом авиационную часть было видно. Только тут не площадь, а залив.
И катер командующего флотом ходил между кораблями, приветствуя экипажи. А моряки приветствовали командующего троекратным "Ура!". Слышно это было даже на берегу, где играл военный оркестр.
Потом корабли стали вдруг двигаться. Завыли сирены буксиров, казавшихся просто спичечными коробками на фоне крейсера и эсминцев. – На Катюш, смотри ближе, – дед протянул Кате бинокль. Игорька папа взял на плечи.
Катя настроила фокус. Совершенно непонятно, как такие громадины легко поворачивали и выстраивались один за одним. Команды навытяжку на палубах. Ленты бескозырок по ветру. Белые кители, золотые ремни, белые перчатки и кортики у бедра.
Взгляд через линзы морского бинокля упал на название следующего корабля. "Разящий" проходил парадным ходом.
Катя стала разглядывать строй моряков. Лица даже видно. Вот что значит – морская оптика. Чернявый Музаферов – это кок. Вот этот белобрысый лейтенант с едва появившимися усами, видно для солидности он их отращивает, это доктор. Коренастый мичман, которого все звали просто Егорыч. И высоченный Ветров. Первый в строю. Потом флаг.
У Кати остановилось дыхание. Жаль, не сфотографировать его никак сейчас. Этот гордый профиль. Руку в перчатке, вскинутую к белой фуражке в воинском приветствии, разворот плеч. И глаза. Их не видно. Но Катя знала, какие они сейчас. Серые, как его море. И строгие, как он сам сейчас. Катя старательно запоминала детали, чтобы потом нарисовать по памяти.
"Разящий" прошел секунд за тридцать. И, развернувшись кормой, двинулся в залив.
