Текст книги "Ветер с севера (СИ)"
Автор книги: Анна Аникина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц)
Глава 60
60.
Вроде сутки всего прошли, как она ехала в том же самом такси. Пожилой водитель глянул на неё понимающе. Ничего не сказал. Высадил в Мурманском аэропорту.
На сердце было легко. Это несмотря на то, что они расставались до февраля. Тогда Вадим приедет в академию на сессию. И Катя постарается провести в Питере максимум времени. Все выходные точно. И среди недели смотается. Решили, что нечего ей в общежитии делать. Снимут квартиру. На её протесты, что это дорого, Вадим только плечами пожал.
– А на кого мне ещё тратить? И потом, Кать, твой будущий муж получает приличное денежное содержание. Плюс северные. Плюс боевые.
А Катя прикидывала, что кататься к Вадиму на свидания за родительский счёт – так себе идея. Хотя ни Лёля, ни папа её в средствах не ограничивали. Ещё и бабушка с дедушкой Кузьмины подкидывали.
Надо искать срочно, где зарабатывать самой. Что-то такое, что не привязывало бы её к Москве. Благо, интернет есть почти везде. Вот разве что на боевых кораблях не положено.
За советом она пошла к Кире Витальевне. Понятно же было, что её на зарплату учительницы немецкого она всегда одевалась очень достойно. – Кать, а как твой шведский? – Кира сразу вела разговор по сути. – Шведский бытовой. Практики нет. Я там не была уже давно. Читала тут кое-что в интернете. – Надо освежить. Давай, пока время есть, на курсы при МИДе. Тебя там сразу на вторую часть возьмут, экстерном. И диплом будет. Бумажка с печатью – всегда хорошо. И давай поищем, кому нужны переводчики. Ты синхронно ещё сможешь? С немецкого?
Так уже до рождественских каникул Катя потихоньку начала зарабатывать свои деньги. На какой-то выставке промышленного оборудования сначала синхронила. Потом переводила буклеты.
Курсы шведского оказались рядом с университетом. В альма-матер Катерина взяла ещё курс французского. На самом деле ей хотелось японский, но на него в этом году не было набора.
Французский, конечно, из-за того разговора с Вадимом. Того, летом. Про Джо Дассена. И японский тоже из-за Ветрова. Нет, не для того, чтобы соревноваться. А чтобы соответствовать. Самой. А не погонами деда Склодовского. Вот и на новогодние подарки хватило уже своих денег.
Катя отправляла посылки в Североморск на два адреса. Дедушке с бабушкой и "домой". Деду банные мелочи. Травяные запарки и масло. Бабушке формочки для печенья. Она давно хотела рождественские звезды.
Что подарить Вадиму, долго не могла придумать. Бродила по нарядному предновогоднему торговому центру. Представляла, как здорово было бы сейчас делать покупки вдвоем. Украшать дом. Искать подарки родным.
Остановилась в результате на очень теплых кожаных перчатках. И мягком светло-бежевом пледе. В перчатки сунула записку: "Хочу тебя согреть." Решила, что обязательно попросит Лёлю научить её вязать. И свяжет Вадиму свитер.
Бабушка Мила удивила Катю в телефонном разговоре. – Катюш, а что это такое у вас с Вадимом на окне светится?
Катерина аж замерла от этого "у вас с Вадимом". И не сразу сообразила, о чем ее спрашивают. – Это такая штора из лампочек, ба. А что? – А ты мне такую можешь прислать? У нас тут, понимаешь, мода пошла. Называется "сделай окно, как у Ветрова". Но такого красивого ни у кого нет. У вас прям волшебно. Будто снег идёт. – Конечно пришлю. Какого цвета ты хочешь? – А что, можно разного, что ли? Мне, как у вас. Я на кухне тоже сделаю. – Ба, а у нас что, окно светится? Вадим же в море. Катя сказала "у нас" и сама себе удивилась. – Конечно, нет. Сейчас темно. А вот пока "Разящий" ещё был на базе, светилось. Все обзавидовались. Наши учителя в школе тоже обсуждали. Так что ты у нас – законодательница моды. И все знают, что Ветров – счастливчик.
Кате оставалось только улыбаться во весь рот. Надо же. Такая простая вещь – много белых маленьких лампочек, а столько радости приносит.
Глава 61
61.
Это был очень странный Новый год. Даже в детстве Кате так явно не казалось, что год действительно принесёт новую жизнь. Тогда хотелось сказки и подарков. Сейчас все подарки мира она променяла бы на то, чтобы услышать голос Вадима.
На праздник они традиционно собрались в доме старших Кузьминых. С ними уже давно не виделись.
Бабушка встретила её так, будто и не было никаких размолвок. Словно и не говорила она ничего ни про неё, ни про Вадима. – Катюша, какая ты красавица у нас! Как дела? Как учёба?
Краем глаза Катя увидела, как напрягся папа. Видимо у него с бабушкой тогда всё же была неприятная беседа. Катерина в который раз порадовалась, что родители на их стороне. В такой ситуации это можно считать невероятным везением. А то и вовсе чудом.
– Всё хорошо, бабуль. Две сессии на отлично. Нашла работу. А Вадим мне предложение сделал. Вот! – и Катя продемонстрировала бабушке колечко.
Бровь у Елены Васильевны дернулась вверх. Она оглядела кольцо. – Что ж, у Вадима отличный вкус. И на кольца, а главное – на женщин. Он хоть понимает, как ему повезло? – Думаю, не до конца, – вступил в разговор Евгений Сергеевич, – Но у него будет много времени и возможностей в этом убедиться. Да, Кать? Привози своего Вадима. Хоть познакомимся. Чего на праздники то не приехал? – Он в походе. – Это как? – переспросила Елена Васильевна. – Его корабль на боевом дежурстве. Он командует миноносцем. И Новый год будет в море.
Сидя за накрытым столом в окружении семьи, Катя вдруг поняла, что такой вот Новый год на положении ребёнка у неё последний. Если они с Вадимом поженятся в наступающем году, то вряд ли получится вот так сидеть всем вместе в следующий праздник.
Ком в горле стал вполне ощутимым. Любимая домашняя еда показалась намного вкуснее. Катя подумала, что надо будет спросить у Лёли и обязательно записать рецепты.
Буквально за пятнадцать минут перед курантами, когда Кузьмины уже активно провожали уходящий год, у Кати зазвонил телефон. Номер странный. – Кать, кто тебя там дёргает? Давай потом, – бабушка положила ей в тарелку кусочек "шубы".
Но Катерина уже ответила. Голос на том конце сейчас мог растопить весь снег в Подмосковье.
– Катюша, привет! Я по спутниковому. Сегодня всем можно позвонить семье. С наступающим Новым годом, родная! Пусть он будет очень счастливым! Передай, пожалуйста, всем своим поздравления.
На заднем плане были слышны голоса. Значит, рядом много народу.
Катя, прижимая телефон к уху, помчалась в другую комнату. Не хотела говорить при всех. – Вадюша, и я тебя поздравляю! И скучаю очень. Я подарки отправила. Когда вернёшься, получишь. Я тебя люблю! – И я тебя люблю, моя Екатерина Александровна! Ты – моё самое главное новогоднее желание, – Катя услышала одобрительные возгласы и улюлюкание, – Катюша, как только будет возможность, я позвоню. Хорошего праздника! И связь отключилась. Катя осталась стоять с погасшей трубкой в руке.
Всё, как загадала. Главный подарок она получила. Значит случаются чудеса. И наступающий год действительно будет счастливым.
На "Разящем" к Новому году в походных условиях готовились заранее. Музаферов с помощниками традиционные пельмени на всю команду начал лепить за пять дней до праздника. Торт хотели взять с берега. Но на это кок только презрительно хмыкнул. Мол, сами не хуже умеем. Камбузная команда успела напечь и больших пирогов. И сладостей.
Ёлку аж в двух экземплярах добыл мичман Думченко. Он же притащил ящик пластиковых ёлочных игрушек.
Ветров украдкой подглядел, как матросы наряжали свою ёлку в столовой. Как дети малые, ей богу. Разглядывали шарики, снеговичков и снежинки. Развешивали гирлянду.
Вадим вспомнил их светящуюся штору на окне кухни. К нему уже подходили сослуживцы с вопросом, где он взял такую красоту. Шутили, что командир ещё не женат, а женская рука в доме уже чувствуется. Ветров и не скрывал, что это Катина задумка. И впервые гордился своим домом.
Ближе к празднику всей команде было разрешено поздравить семьи. К спутниковому телефону установили очередь. Командиру – последнему. Что там скажешь за несколько минут? Каждый старался вложить в слова максимум возможных чувств и пожеланий.
Капитан-лейтенант Никитенко оставил на берегу жену и двухмесячную дочь. Радостно выслушал её вопли в трубку. Прокричал, не стесняясь: "Люблю вас, мои сладкие девочки!". Нажал отбой и ушёл к себе. Чтобы никто не видел его слёз.
Музаферов звонил в село маме. Говорил по-татарски. Но всем было понятно, что с почтением. Перечислял всех, кому приветы от него. Потом добавил по-русски: "Мама, тебя наш командир поздравляет". Ветров кивнул. Всё правильно. Он на построении велел всем мамам так сказать.
Услышав Катин голос, Ветров задохнулся от восторга. Его команда – его семья. Они поймут. Девушку, забравшую его сердце, он собирался в наступающем году сделать женой. Несколько фраз сквозь расстояние. На душе стало невероятно тепло и радостно. Подарок – серебряный кулон в виде двух крыльев, уже давно ушёл по почте.
Отключив связь, Ветров пригласил всех к столу. Праздновали по московскому времени. Завтра команде будет позволено поспать на два часа дольше. Раздался бой курантов. Все подняли бокалы.
Мичманы-электрики в костюмах Деда Мороза и Снегурочки пошли поздравлять команду. Новый год – он и в море Новый год.
Глава 62
62.
Катерина заскочила в офис фирмы взять бумажные варианты буклетов для перевода с немецкого. Электронный вариант они почему-то не могли найти. Секретарь Елизавета Сергеевна передала ей конверт с бумагами.
– Кать, это просили к пятнице. Успеешь? Катерина вынула содержимое. Пробежала глазами. Ничего сложного. С немецкого на русский всегда проще, чем обратно. – Да, я успею. Скину на почту тогда. – Хорошо. Ну беги. Я пока дизайнерам кофе-брейк организую.
Катерина уже завязала шарф поверх пуховика. – Кто-то может, мать вашу, нарисовать мне этот чёртов макет? Руками. Просто на листочке. Можно с фото. Но чтоб это был рисунок. Не обработка. Нашему генеральному семьдесят два года. Вы же знаете, он не выносит эту вашу компьютерную хрень. И чует подвох за километр. Просто нарисуйте! – из-за двери конференц-зала на дизайнеров ругался кто-то из немецкого начальства.
Переводчик Мариночка сладким голосом перевела, опуская все идиомы. – Марина, я по-вашему идиот? Переводите дословно.
Катя замерла рядом с секретарём. Та так и стояла с подносом возле двери, не решаясь попасть под горячую руку. – Кать, дверь мне открой, – прошептала. Кузьмина спохватилась, аккуратно открыла ей дверь. – Повторяю вопрос. Кто-то может нарисовать это? – Я могу, – по-немецки отозвалась из дверей Катерина. – Кто это сказал? – молодой немецкий парень в очках, чем-то напоминающий школьного друга Катиного отца Йохена Ратта, обернулся к двери.
Так вот кто тут "ахтунг" устраивает. Мариночка пожирала немца глазами. Дизайнеры не знали, куда спрятать свои. Катя разглядывала всех собравшихся.
– Свободны все! – рявкнул немец. По его виду и не скажешь, что он способен так вздрючивать персонал.
Дизайнеры очень быстро потянулись к выходу, одаривая Кузьмину разными по значению и степени удивления взглядами. Марина осталась. – Проходите. Вы! Да, Вы. Проходите сюда. Раздевайтесь. В смысле, снимайте… В общем, давайте. Рассказывайте.
Марина начала переводить. Елизавета Сергеевна так и стояла у двери с подносом. – Что непонятного я сказал, Марина? Идите. Эта девушка и без Вас меня прекрасно понимает. Елизавета, давайте уже кофе.
Катя обернулась к секретарю, забрала у неё поднос. Та благодарно кивнула. Марина выплыла за дверь, гневно сверкнув на Кузьмину глазами. Катя покраснела. Кажется, она зря влезла. Черт её за язык дёрнул.
Наконец дверь захлопнулась. И Катя осталась наедине с немцем. Тот посмотрел на неё пристально. И потом вдруг широко улыбнулся. – Привет, художник со знанием немецкого языка. Меня зовут Хельмут Ратковски. А вы кто? Вы у нас работаете? – Да. То есть не совсем. Я по договору. Перевожу буклеты. После выставки попросили. Я Катерина Кузьмина. – Очень приятно, Катрин. Хельмут протянул ей руку. Катя ответила на рукопожатие. – Так что, ты действительно можешь нарисовать это? – Конечно. Прямо сейчас? – А можно? – Конечно. Только мне листок нужен. И карандаш. – Держи. Подойдёт? – Ратковски подвинул ей лист и вынул из стаканчика карандаш. Катя покрутила его в руках. – Помягче нет? – На, смотри, выбирай. Я в этом не разбираюсь. А ты где училась? – Вы про рисование или про немецкий? Тому и другому в школе. Катя насколькими точными движениями срисовывала требуемое с фотографии. Техника. Какие-то агрегаты.
Ей сразу вспомнилось, как она по памяти рисовала "Разящий". Пришлось тогда в интернете поискать картинки. Память у нее отличная, но точность могла и подвести. Тут похожее дело. Почти чертёж.
Через три минуты она подвинула Хельмуту лист с рисунком. Тот ещё свой кофе выпить не успел. – Ну, вот как-то так примерно. – Катрин… То есть ты за несколько минут просто рукой сделала то, что эти умники мне неделю на компьютере делали? – На компьютере я как раз не умею, – пожала плечами Кузьмина, – И, если честно, не понимаю, зачем. Теперь же всё можно с графического планшета завести. – Чтобы рисовать на планшете, нужно в принципе рисовать. А не тянуть точки в векторном редакторе. Рукой именно. – Так зачем Вам именно рисунок от руки? – Мой дед, он не понимает всего этого. Признает, что без компьютеров не обойтись. Но на утверждение принимает только эскизы и чертежи, сделанные вручную. Вот такая, если хочешь, старческая придурь. И если большинство технических решений принимается без его участия, то вот это он будет смотреть лично. – То есть Вы – внук генерального директора? – Ну да. Директора и совладельца. Так уж вышло, – Ратковски снова улыбнулся, – Слушай, давай я тебя кофе угощу, раз уж ты меня сегодня спасла. И тут совсем не с кем поговорить по-человечески. Немецкий у всех, как я понял, в объёме туристического минимума. – А Марина? – Марина… М-да. Марина на меня странно смотрит. – Может быть вы ей просто нравитесь? – предположила Катерина. Ей стало почему-то легко и весело. – Не знаю, – Хельмут пожал плечами, – Не задумывался. Так что? Кофе и пирожное. – Ну, если только пирожное, – рассмеялась Катя. – Нет, ещё гонорар за рисунок. Елизавета, оформите, пожалуйста, договор на имя Катерины Кузьминой. Я сумму напишу, когда вернусь. Ох, Катрин, переведи, пожалуйста.
Краснея и смущаясь, Кузьмина перевела слова начальника. Ещё больше она смутилась, когда выходила с ним вместе из офиса. Возле крыльца перекуривали и обсуждали ситуацию дизайнеры. Ратковски даже голову в их сторону не повернул. У Кати пылали щеки.
С Хельмутом оказалось действительно интересно. Он удивлялся Катины знаниям, её хох-дойч и проскакивающему саксонскому акценту. После кофе и пирожного в соседней кофейне Ратковски церемонно пожал ей руку. Пошёл обратно в офис.
Катерина побежала домой. Дел было много. Буклеты, подготовка работы по культурологии. А ещё завтра утром приходил из похода "Разящий".
Значит будет связь. И они с Вадимом наконец увидят друг друга. Пусть только на экране. Катя погладила кончиками пальцев серебряные крылья у себя на шее.
Глава 63
63.
"Разящий" был уже близко к причалу. Ветров всматривался в толпу встречающих. А вдруг сюрприз? Вдруг всё же приехала-прилетела его любимая? Нет. Он бы увидел её сразу. Её смешную розовую шапку. И намотанный в три оборота шарф. Кати не было. Стало немного обидно.
А с другой стороны, они увидятся уже через две недели. Бодровский должен был квартиру в Питере найти.
Ветров сошёл по трапу. Доложил начальству. Принял поросёнка, сразу отдал, чтобы срочникам выдали. Склодовский тоже встречал. Пожали друг другу руки. – Приветствую, Вадим Андреевич, с возвращением! – Спасибо. Всё штатно, слава богу.
Команда начала сходить на берег. Несмотря на холод, все встречающие были с цветами. Вадим ещё раз оглядел толпу. – Не грусти, Вадим Андреевич, приедет она. В Питер точно. Вчера с бабушкой разговаривала. Говорит, на билеты сама заработала. – Как, заработала? Зачем? – не понял Вадим. – Переводила что-то. Вроде с немецкого. Говорит, неудобно ей на родительские кататься. – Я ж просил… – Вот будешь мужем – тогда попросишь. А сейчас ей важно, что она может сама. Что взрослая. И самостоятельная. – Летом. Свадьба будет летом. Катя хотела, чтобы тепло было. – Добро. Тут или в Москве? – Видимо, и там, и тут.
Стоило Владимиру Максимовичу сделать несколько шагов в сторону, как почти с разбегу на Вадиме повисла Кристина Шемякина. Сунула ему в руки цветы. Обняла. – Вадечка, с возвращением!
Ветров растерялся. – Кристина, ты чего творишь то? Люди смотрят. – Пусть смотрят. Я тебя встречаю. Вот где она, твоя очередная? А? Сначала Маша. Потом Катя. А придёшь ты все равно ко мне. Рано или поздно поймёшь… – Кристина Анатольевна, руки уберите от меня. Не вынуждайте силу применять, – зашипел на неё Ветров. – И не подумаю. Пусть твой любимый Склодовский посмотрит. Где его кукла Катя? В своей Москве? А я здесь. С тобой.
Вадим никогда не был груб с женщинами. И тем более ни разу не поднимал на них руку. Сейчас ему ничего другого не оставалось, как с силой разжать ей руки. Прижать к корпусу. – Кристина, запомни, пожалуйста. Между мной и тобой ничего нет. Уже давно. И не будет. Вообще. Совсем. Никогда. Кристину трясло в его руках. – Вадечка… – Ещё раз. Ты сейчас берёшь цветы. И идёшь домой. И ещё. Я очень надеюсь, что у тебя хватит ума и гордости никогда не приближаться к моей жене. Поняла?
Кристина кивнула. Было видно, что у неё дрожат руки. Вадим отпустил её. Она побрела к выходу с причала.
Вадим остался стоять. Белый, как полотно. Только скандала ему сейчас и не хватало. Видимо хорошо, что Катя не прилетела. Ей было бы неприятно это видеть. И не факт, что она бы поняла и простила. Остаётся надеяться, что вице-адмирал верно всё истолкует.
Слухов будет много. И рано или поздно они Катю заденут. Вот уж правильно говорил их офицер-воспитатель: "Нельзя начать жизнь с чистого листа, особенно если до этого на этом листе чистили тараньку….". Вадим подозревал, что у этой фразы было все же другое окончание. Менее приличное.
Тяжёлая рука легла ему на плечо. Рядом снова стоял Склодовский. – Ничего-ничего. Перемелется. Эта змеюка Катьку пыталась прошлый раз укусить. Теперь с головы зашла. Упорная девка. Вот не знаю, хватит ли Катерине терпения. Ты только не ври ей никогда. Она не заслуживает.
Его Катя заслуживает только лучшего, думал Ветров. Самого. Теперь надо наизнанку вывернуться, но чтобы у неё всё это было. И быстрее добраться до телефона. Катя наверняка ждёт.
Глава 64
64.
Специальная мелодия, поставленная на звонки Вадима. Та самая – Джо Дассен "Salut". И всё. Остального мира нет. Есть улыбающийся Ветров. Глаза усталые. Бледный.
– Вадюша, Господи… Всё в порядке? – Всё хорошо. Вот сейчас уже совсем всё в порядке. Холодно у вас? – Да, представляешь, больше двадцати. И сугробы. Говорят, такой зимы много лет не было. А у вас? – А у нас темно. Но не холодно. Ветров показал термометр, на котором было минус двенадцать. – Вадь, я билет взяла. На пятницу. Вечерним "Сапсаном" приеду. – Слушай, это просто отлично. Я буду встречать. Есть что-то, что ты хочешь в Питере посмотреть? – Я хочу в театр. Можно? – Невесте командира всё можно.
Меньше чем через две недели Ветров встречал её на Московском вокзале. Она выпорхнула из вагона, вся как из света сотканная. И даже февральский неуютный Питер стал будто теплее и приветливее. Ветров застыл с розами, как с автоматом. Катя не переставала вводить его в состояние, когда ясно мыслить невозможно.
– Вадюша! – Катя бросила чемодан, Вадим раскрыл объятия. – Вот это я понимаю, встречает. С цветами. Как положено. А не то, что нынешние. Выйдут, в телефоны упрутся, – полюбовалась ими проводница соседнего Мурманского поезда, – Вы случайно не из Североморска? – вдруг спросила Вадима. – Как Вы догадались? – А вас, военных моряков, видно сразу. Уже не знаю, как. Я на этом маршруте больше двадцати лет. Всегда возим. То матросов по призыву. То курсантов на практику. Офицеров в академию. Потом если с семьёй – детьми, вещами, то счастливые. Если одни – то пьяные. Хотя сейчас больше самолётом.
Катя снова залюбовалась Вадимом. Как же хорошо, когда он улыбается! Её Северный ветер. Как тепло рядом с ним! Пока поезд к перрону подходил, у неё чуть сердце из груди не выпрыгнуло.
Вадим подхватил Катин чемодан, обнял её. Они улыбнулись проводнице. Та уже вслед тихонько их перекрестила.
Зимний Санкт-Петербург выглядел совсем иначе, чем в Катин последний приезд. Ещё более величественным и строгим. И даже больше столичным, чем Москва, которую зимой превращали в один большой новогодний шарик. Ветров в питерских декорациях смотрелся очень органично. Впрочем, Катя подумала, что это естественно. Он же здесь вырос. И чем-то похож на этот город.
Кажется, целая жизнь прошла с того времени, как она была тут последний раз. Хотя вроде всё было на своих местах. И стела на площади Восстания, и круглый павильон метро с синей буквой. И даже ларёк с шавермой. Катя задержала на нем взгляд. – Ты голодная? Нам не очень далеко. Троллейбусом поедем, наверное. Или такси возьмём?
Для Кати, только-только начавшей зарабатывать собственные деньги, они совсем недавно обрели свою реальную ценность. До этого она как-то и не задумывалась, как так получается, что они летают самолётом в Североморск и на море всей семьёй. Дорого ли, купить продукты. И сколько нужно работать, чтобы приобрести модные джинсы. Всё детство на не знала ни в чем отказа. Папина зарплата позволяла баловать всех. Теперь нужно было взрослеть.
– Такси не надо, давай на троллейбусе. Так даже интересно, – Катя не хотела провоцировать Ветрова на гусарство.
Всё же нужно будет узнать, какой у их будущей семьи будет бюджет. Чтобы не задеть его просьбами о чём-то, что они не могут себе позволить.
Ветров же такой, он вывернется наизнанку, упрется, но сделает, как она просит. В этом Катя не сомневалась. И ей, конечно, нравилось такое внимание.
Они приехали на Васильевский остров. Прошли дворами. Дом оказался обычной кирпичной пятиэтажкой.
Вадим поймал Катин удивлённый взгляд. – Тут таких домов немного совсем. Зато квартиры отдельные маленькие есть. В тех домах, что на Большом проспекте, квартиры огромные. Там можно было только комнату в коммуналке снять. А я Юрке велел отдельную. Так что вот. Наше жилье на ближайшие две недели.
Ветров открыл ключом дверь. Обычная однушка. Кухня, комната. Что ж. Катя решила, что нужно осваивать то, что есть. Оказалось, что Вадим к её приезду основательно подготовился. – Ух ты! Столько еды! Куда нам на двоих? – А это не я, Кать. Стыдно, но не сам готовил. Это тётя Валя Бодровская приезжала вчера вечером. Навезла всего домашнего. Если ты не против, мы завтра к ним съездим. Они далековато. А тут квартира специально рядом с академией. Мне пешком буквально семь минут. – Бодровский – это тот, который Юра? – Да, Юра, его жена Алла и тётя Валя – Юркина мама. Ты только не пугайся. Она сразу обо всех заботиться начинает.
Катя оглядывала квартиру. Видела, как волновался Вадим. Боялся, что ей не понравится. А ей нравилось. То, что за окном тёмный питерский февраль, а здесь, в тишине дворов, в маленькой квартире горят лампы и тепло. И можно тонуть в объятиях, прижиматься к любимому мужчине, слышать, как он дышит. А больше и не надо ничего.
