Текст книги "Ветер с севера (СИ)"
Автор книги: Анна Аникина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 32 страниц)
Глава 70
70.
Всё же время относительно. Эти счастливые дни помнились до мелочей и проживались каждый, как отдельная жизнь. И всё же они мелькали слишком быстро. Утекали, как песок сквозь пальцы. Дни, в которых было несколько сладких встреч и недолгих расставаний. И ночи, которые было жалко тратить на сон. Даже провалившись в дрёму, не хотелось размыкать рук.
Ветров никогда не думал, что когда девушка спит у тебя на плече, это удобно. Он раньше вообще старался по возможности избегать совместного сна. Но Катина голова была специально "сделана" по размеру выемки на его плече. Катино тело всё целиком совпадало с его телом. Всеми деталями. Идеально. Вся Катерина, её взгляд, голос, то, как она пожимала плечами, прищуривалась и морщила нос, были правильными. Единственно верными.
Катя удивлялась сама себе. Как быстро она привыкла к мужчине рядом с собой. Ведь первые их дни её это даже немного пугало. Она раньше стеснялась Вадима. Даже когда они уже были близки. Эти зимние дни в Петербурге рушили все барьеры, которые ещё могли быть между ними. Катя доверяла и доверялась, будучи уверенной, Вадим будет с ней бережен и нежен, тактичен и внимателен.
Девятнадцатый день рождения Катерины они встречали вдвоём. Вернее, Катя проснулась совсем одна. Вадима рядом не было. Потопала на кухню – тоже никого. В ванной тишина. Уже привычным движением она включила чайник. Достала чашки и кофе. Они накупили молотого с разными вкусами. Какой сегодня? Путь будет "Баварский шоколад". Звук открываемой двери отвлек.
Катя выпорхнула в коридор на руки к Вадиму. – Катюша, я с улицы, холодный. – Ты? Холодный? Правда? – рассмеялась Катерина. – Прости, не думал, что ты рано проснёшься. Не успел, – Из под куртки достал букет, – Это тебе. С днем рождения, моя любимая! – Ох, Вадюша, чудо какое! В феврале! Тюльпаны! Это, знаешь, похоже на сказку "Двенадцать месяцев". – Аа, ну тогда я, значит, гонял зимой в Голландию, падчерицу по имени Ашот, – рассмеялся Вадим. – Ты уверена про Кронштадт? – спросил чуть позже, когда небо стало светлеть. – Да, я хочу туда с тобой. Смотри, сегодня ясно будет. – Летом там как-то уютнее, я думаю. Но раз ясно, то давай. Только тепло одеваемся. – Вадюш, а это нормально, что мы Бодровских в кафе позвали, а не домой? – Мне кажется, они только рады будут. Особенно Аллочка.
Пока завтракали и собирались, день засиял вовсю. Редкое для Санкт-Петербурга яркое солнце заставляла сверкать всё вокруг. Отражалось в стёклах, делало сугробы и сосульки нарядными.
У подъезда стояло такси. – Вадюш, такси? – Да, не обсуждается.
Катя покорно села на заднее сидение. Вадим устроился рядом. Ветрову с его ростом, возможно, было бы удобнее впереди. Но это его сейчас совсем не волновало. Машина быстро вырулила с Васильевского острова на кольцевую, потом по дамбе. Вокруг был Финский залив. А Морской собор Кронштадта сиял куполом уже издалека.
Водитель высадил их рядом с собором. Катя потянула Вадима за руку. – Пойдём вокруг обойдём. А потом внутрь. Я пошлый раз не успела. – А когда бы была здесь прошлый раз? – Ровно перед тем, как ты меня спас. Тогда, знаешь, выход на причал был открыт. И мне сказали, что последним стоит корабль Северного флота. Из ремонта. Мне так хотелось, чтобы это был "Разящий". Я нафантазировала себе. – А на самом деле какой стоял? – "Соловецкий юнга". – Василий Дмитриевич Петкун командир. Кавторанг. Суровой дядька такой. – Мне говорили, что ты – строгий. – А я не строгий? Думаешь? – Вадим попробовал сделать суровое лицо. Но не выдержал. Рядом с Катей улыбка как-то сама появлялась.
Ветрову как бальзам на душу были Катины воспоминания. Значит, искала его. Надеялась на встречу. Ну, вот и намечтала. – Я тогда бежала по причалу. До самого конца. А потом испугалась. – Чего? – Что сейчас увижу тебя. И не буду знать, что сказать. Что окажусь рядом с тобой совсем маленькой. Что ты не будешь смотреть на меня, как на женщину. Только как на внучку адмирала. – Больше не боишься? Ты совершенно необыкновенная женщина. Моя. – Вадим снова целовал её. Упоительно нежно. Так, что все мысли из головы улетали.
Последнее, что Катя успела подумать: хорошо, что он не сказал "самая". Это значит, что он её ни с кем даже мысленно не сравнивает.
Глава 71
71.
Собор поражал мощью. Как громадный корабль. Внутри оказалось много естественного света. И окна, похожие на иллюминаторы. Мраморная мозаика пола. Чёрные доски с именами погибших русских моряков.
Катя сжала руку Вадима. Её в этом храме охватил одновременно восторг и ужас. За белизной парадной морской формы и блеском аксельбантов людям не видно тяжёлой и опасной службы в море. – Катюш, ты чего? – Вадим обнял её за плечи. – Твоя служба… Это очень опасно? – подняла она взгляд. – Я об этом не думаю. Это просто такая профессия и такая работа. И ты не думай. Каждому отмеряно свое.
Катя все никак не могла вспомнить, где она видела похожий храм. Конечно, таких, в византийском стиле, немало. Но этот, с канатами и якорями вокруг куполов, всё же что-то ей неуловимо напоминал.
Когда они вышли на Якорную площадь, Катя все продолжала приглядываться. Прищуривала то один глаз, то другой.
– Ты чего жмуришься? Солнце яркое? – Никак не пойму, что мне этот собор напоминает. – А ты в Стамбуле была когда-нибудь? – Была. Однажды. Мне лет пятнадцать было. А что? Ааааа… Подожди! Аль-София? Серьёзно? А ты был в Стамбуле? Или просто это знал? – Я просто знал. Нам про Морской собор и про Кронштадт ещё в Нахимовском рассказывали. И привозили сюда на практику. В соборе тогда был Военно-морской музей. И в Стамбуле я тоже был. Ещё когда на "Адмирале Кузнецове" служил. У нас этот крейсер – витрина флота. Его показывают. Он мощный, конечно. Особенно рядом с "Разящим". Но мы тогда стояли не в самом Стамбуле. На военно-морской базе. – Ты жалеешь, что ушёл с крейсера? – Ни секунды. – И не хотел бы вернуться? – Только командиром если… – А такое может быть? – Может. Но не сейчас. Кавторанга я получу, скорее всего, летом. В академии мне ещё год. Вот потом могут быть переназначения. Но чтобы быть на крейсере даже старпомом надо три звезды. – А я верю, что у тебя получится. И крейсером командовать тоже. И флотом. Вадим улыбнулся совсем по-мальчишески. – Флотом, говорите, Екатерина Александровна? Ты будешь самой красивой адмиральшей! – Ох, Вадим Андреевич… Ты когда так говоришь, я себя бабушкой представляю. Вот она – адмиральша.
И тут в спину Вадима прилетел снежок. Тот обернулся. Получил ещё один в грудь. Катя растерялась. А Ветров уже быстро готовил собственный снаряд. Бросил. Потом ещё и ещё. Только тогда Катя увидела, в чем дело. Ветрова прицельно обстреливали папа с мальчиком-подростком. Маленькая девочка в забавной шапочке с ушками мирно ковыряла лопаткой сугроб чуть в отдалении. – Мир? – поднял руки Ветров. – Мир! – закричали ему. – Мил! – повторила девочка. Ветров с товарищем обнялись. – Катюша, знакомься, мой друг ещё с Нахимовского. Дмитрий Захаров. Дим, это моя будущая жена Екатерина. – Дима. Очень приятно. Это мои спиногрызы. – Пап, я не спиногрыз, – обиделся старший. – Отставить дуться, нахимовец Захаров! – Есть, отставить дуться. – Это Фёдор. Первый курс Нахимовского. А это Полинка. Ветер, какими судьбами в Кронштадте? Только вчера тут Бодря мне в штабе попался. Теперь ты. К нам служить? – Бодря? Здесь? – Вадим растерялся. – Ну да, это, знаешь, пару дней назад стало ясно, что летом будет место командира на миноносце. А Бодровский будет кавторанг и после академии. Видимо, приезжал с начальством разговаривать. Стой, Ветер, я тебе что, Бодрю спалил? Этот засранец… Ох, простите, Катенька… Это нехороший человек тебе не рассказал, что ли? – Мы сегодня как раз должны были увидеться. У Кати день рождения. Мы Бодровских ждём вечером в городе. – Оооо, мои поздравления! – Спасибо большое!
Кате стало обидно за Вадима. Значит, лучший друг ему не сказал, что не собирается возвращаться на север. Оно, конечно, логично. Юра и Алла оба местные. Здесь родители. У них ребёнок должен родиться. Это, наверное, и называется ответственностью. – Ребят, айда к нам обедать. Я сейчас Иришке наберу. Она рада будет. Когда ещё увидимся? Ты ж даже когда в академию приезжаешь, носа к друзьям не кажешь! Катя, уговорите его!
Вадим глянул на Катю. И она поняла, почему он неохотно заезжал к старым друзьям. Вид чужого семейного счастья было сложно выдержать. Так, чтобы не позавидовать. Теперь всё иначе. Катя едва заметно кивнула.
– Уговорил, Захар! – Вот это вы, Катя, и силища! Ветра одним взглядом! – Дим, давай на "ты"! – О, наш человек. – Ты, Захар, не представляешь, насколько. Она, между прочим, внучка Склодовского. – Контр-адмирала? – Вице-адмирала, – засмеялась Катя. Но это не единственное моё достоинство.
Глава 72
72.
Захаровы их насилу отпустили. Маленькая Полина не слезала с Катиных рук, заставляя рисовать ей всё новых зверушек. Федя расспрашивал Вадима про службу на Севере. С Дмитрием они вспоминали училище и общих друзей.
Ирина сначала показалась Кате едва ли не ровесницей. Но наличие одиннадцатилетнего сына сбивало с толку. – Мы на первом курсе поженились. На втором родили Федьку, – поняла Катины удивлённые взгляды Ира Захарова, – Мне только девятнадцать исполнилось тогда. И Димыч такой же. Отец года, блин. Так к нему прозвище и приклеилось "Отец Захар". Знаешь, какими глазами на нас тогда везде смотрели! Особенно в детской поликлинике. Спрашивали у меня, где моя мама. – И как же ты справлялась? – Знаешь, а я не думала про трудности. Мы просто жили друг другом, потом ещё Федька добавился. Мои родители помогали. Димкин отец. И Димкина мачеха тоже. У него мамы к этому времени уже не было. Я перешла на заочное. Димыч служил. Я сама дочь моряка. Мне нормально. А у тебя кто родители? Правда что ли, дед адмирал? – Про деда правда. Они с бабушкой в Североморске. Папа врач. Кардиолог. А мама учительница. Только у меня ещё двое младших. Соня вот такая же, как Полина. И брат. Ему шесть.
Из Кронштадта добрались до дома усталые. Предстоял ещё вечер с Бодровскими. – Кать, не очень тебе много моих друзей в твой день рождения? – Ну, мои личные друзья меня уже поздравили. А твои друзья – чудесные люди. Это же будут наши общие друзья? – Ох, Екатерина Александровна, повезло мне с Вами! – Вы даже себе не представляете, насколько, Вадим Андреевич! Я у тебя уникальная! – Абсолютно согласен! Может ну их, Бодровских? – Вадюш, ты расстроен, да? Тем, что Юра тебе ничего не сказал? Он собирался, наверное, сегодня с тобой говорить. Думаешь, ему легко? – Не думаю, Кать. Я понимаю, о чем у него голова болит. Собственно, о том же, о чем и у меня. Север – это не шутки. У нас не просто так детей на лето вывозят на юг. Заполярье для женщин и детей – не лучшее место. И Юрка поступает, как ответственный муж и отец. Получается, что я не очень-то ответственный. Тащу тебя на севера. Отрываю от Москвы, от друзей, от учёбы. Но, Кать, я там служу. Там мой корабль. Я не знаю, смогу ли по-другому. – Разве я прошу тебя жить по-другому? Если бы ты не был собой, я, возможно, прошла бы мимо тебя. Но, Вадюш, не всё можно решить, руководствуясь только логикой и поиском самого удобного решения. Поехали. У нас времени ровно, чтобы добраться.
Они успели до кафе ровно за минуту до прихода Юрика и Аллочки. То, как жена сжимала локоть бледного Бодровского, выдавало их с головой. Они волновались. Всё-таки праздник. А у них такие новости. – Катюша, мы от всей нашей семьи тебя поздравляем! – начал торжественную речь Юра, вручая корзину с цветами и свёрток с подарком. – А что там? – кивнула Катя на красивый бант. – Там всякие кулинарные штучки, – замялся Юрик. – Кать, Вадим сказал, ты готовишь обалденно. Мы вот всяких таких кондитерских мелочей набрали. Формочки, кондитерский мешок, шпатель. Чтобы торты делать, – поддержала мужа Аллочка. – Оооо, спасибо, ребята! Вадя, форму если что перешьем! – Катя обняла Аллочку, – Он всё знает, – шепнула. – Бодря, ты давай, не бледней. Тебя Отец Захар сдал, как мичман стеклотару. Давай, рассказывай. Что, правда миноносец? – Нет, мальчики, никаких разговоров про корабли, пока мы не поздравили Катю! А то вы как начнёте, так забудете, зачем пришли, – распорядилась Аллочка, – Вадим, наливай. Мне сок. И давай тост.
Вадим встал. – Дорогая моя Екатерина Александровна! Бодровский хрюкнул, тут же получил локтем в бок от жены. – Я первый раз увидел тебя, когда тебе было шестнадцать. И запомнил. Ты потрясающая. Красивая, умная, талантливая. Я очень хочу, чтобы ты была ещё и счастливой. Мне осталось всё для этого сделать. Я когда-то сказал Ольге Владимировне, скажу сейчас тебе и при всех. Ты – лучшее, что случилось со мной в жизни. С днем рождения, родная!
Катя улыбалась во весь рот. Такой тост в свою честь она слышала впервые. Если бы кто-то ещё год назад сказал, что свои девятнадцать она будет встречать невестой Вадима Ветрова, она не поверила бы.
Аллочка полезла за платком. Бодровский смотрел на друга удивлёнными глазами.
Глава 73
73.
Театр отложили на последний день. Катя должна была уехать ночным поездом. Чемодан привезли на вокзал заранее.
Катя собиралась в Москву в совершеннейшем душевном раздрае. Квартиру она за две недели так обжила, что могла передвигаться по ней и находить нужное с закрытыми глазами. Свои баночки с кремами взяла было в руки. Потом оставила на месте.
– Вадюша, ты сможешь кое-что из моего в Североморск забрать?
Вадим даже замер. Значит это всё не просто планы. Катя к нему потихоньку перебирается. Пускай только сначала вот этими баночками и флакончиками. И ведь уже знал, что будет, как маньяк, нюхать её шампунь и крем для рук. Утащит с собой в море маленький тюбик, пахнущий домом и любовью.
Вещей, включая кулинарный подарок Бодровских, собралось на увесистую сумку. Добавились декоративные подушки и пузатые красные керамические чашки со смешными котами, которые они вместе купили. – Это на подоконник. Тот, который с огоньками – проинструктировала Катя. Ветров подумал, что стоит Кате один раз усесться на это подоконник с чашкой, как через неделю весь Североморск будет в срочном порядке обзаводиться такими же предметами интерьера.
Катя была чудо как хороша в новом теплом платье из кашемира. Под платьем, Вадим точно знал, был тот кружевной комплект белья, который он ей подарил на правах будущего мужа.
Никогда до этого Ветров не покупал эти детали женского туалета. В голову не приходило. В магазине обалдел от количества циферок и буковок в обозначениях размеров. У него на корабле боезапас маркируются меньшим количеством знаков. Благо, девушки-консультанты были понятливыми, помогли, хоть и хихикали над ним, не особо скрываясь. Но с размером попали в цель, слава богу. Вадим дарил, очень волнуясь. И Катя, смущаясь, продемонстрировала ему подарок. Железной выдержки Ветрова хватило ровно на её проход "от бедра" по комнате туда и обратно.
Теперь они ехали в Михайловский театр на балет "Тщетная предосторожность". В афише в роли Симоны значился Николай Цискаридзе.
Катя любила приезжать в театр заранее. Они с друзьями пересмотрели весь репертуар РАМТа, благо Ленкина бабушка снабжала их билетами.
Вот и сейчас они оказались в фойе, когда зрители только стали заходить. В буфете Вадим взял два бокала шампанского. И пирожные. Катя заулыбалась. Точно такие эклеры они ели в Доме офицеров на балу в честь дня ВМФ.
Катя остановила взгляд на их отражении в большом зеркале. Нет, Ветров все же шикарен. В форме так совсем глаз не оторвать. Но и в тонком джемпере, обтягивающем отличную мужскую фигуру, и классических тёмных брюках, Вадим смотрелся, как кинозвезда. Не хватало одной маленькой, но весьма существенной детали. Обручального кольца на его руке. Так может быть томных женских взглядов в его сторону было бы меньше.
Лёгкий весёлый сюжет, шикарные исполнители, блестящее исполнение. Ветров до этого полагал, что балет – это не его. Их в Нахимовском водили и в Мариинский, и в Михайловский и даже в БДТ, куда невозможно было добыть билеты. Но что было взять с мальчишек-подростков. Сейчас, сидя в кресле рядом с восторженной Катей, Ветров наслаждался. Обстановкой. Музыкой. Мастерством артистов. Красотой декораций. И невероятной девушкой с его колечком на пальце. Про себя уже планируя, что каждый отпуск они обязательно будут ходить в театр в Москве и в Питере. И если будут спектакли в Североморске, пока он будет на базе, тоже обязательно будут ходить.
Из театра заехали поужинать. Сидели, сцепившись пальцами. Вадим глянул на часы. Катя поняла, что пора двигаться на вокзал. Её затрясло. Слезы накатили. Ветров зацеловывал кончики её пальцев.
Вадим разместил Катю в поезде, поставил чемодан. Посмотрел на попутчиков. Только пожилая пара. В вагон Катя не заходила до последнего. Они стояли обнявшись. Пытаясь надышаться друг другом. Не разговаривали. Про следующую встречу уже сто раз договорились. В апреле. Заявление будут подавать. Только надо решить, где официально регистрироваться. В Североморске с этим проще.
– Отъезжающие, заходим в вагон, пожалуйста, – проводница, зябко притоптывая, стала торопить провожающих к выходу. Катя зашла в вагон. – Проходите, девушка, внутрь. Я закрываю. – Вадюша… – До встречи, родная. Позвони мне утром, как доехала. Мой поезд в шестнадцать. – Я помню. Позвоню.
Они цеплялись друг за друга взглядами, пока поезд не пошёл. Катя переместилась к окну, благо коридор был на сторону платформы. Вадим приложил свою ладонь к оконному стеклу. Поезд тронулся. Катя изнутри тоже приложила ладонь. И чувствовала, как нагрелось стекло.
Поезд набирал ход. Ветров убрал руку, быстро пошёл по платформе. Потом побежал. До самого края.
Катя вернулась в купе, рыдая в три ручья. Супруги-попутчики переглянулись. – Муж? – осторожно спросила женщина. – Жених, – выдохнула Катя. – Всё хорошо у вас будет. Костя, – обратилась она к мужу, – организуй нам всем чаю, пожалуйста.
Ветров брел домой. Его бил озноб. В квартире было пусто, темно и тихо. Он заставил себя раздеться. Аккуратно повесил одежду на стул. Его чемодан и сумка Катиных "мелочей" уже ждали своего часа. Лёг на подушку, пахнущую его любимой. И почти моментально уснул.
Глава 74
74.
Почти сразу после приезда Катерина попала в оборот к Епифановой. Та наконец вытрясла из Кузьминой все подробности изменений в её личной жизни.
Катя сама себе удивилась, как ей удалось продержаться столько месяцев, не поделившись с подругой. Видимо всё, что с ней происходило, казалось практически нереальным. Даже когда стало вполне себе осязаемым.
Ленка, пока Катя рассказывала всё по порядку начиная с летнего визита в Североморск, охала, ахала, присвистывала, качала головой, вздыхала и произносила что-то вроде: "Ну, ты даёшь!", "Чо, правда?" и "Ну ничего себе!".
– Кузьмина… Ё-моё, слов нет! И ты мне ни разу ничего не рассказала! Ну, блин, белорусский партизан. Verdammte Hexe! (Чёртова ведьма!) Хотя я тоже хороша! Мы так с Илюшкой сами закрутились! Вот… В октябре в крестные пойдёшь? – Ох! Ленка! Господи… – Кузьмина, ну и что ты охаешь, как маленькая. Я, конечно, не так планировала. Но мы сначала заявление подали. Так что не по залету. А то будут потом высчитывать. В Грибоедовском только на апрель. Там вообще дурдом. Но красиииво! Лестница такая! – Я там была один раз. Когда мои женились. – Слушай, я всё время забываю, что Ольга Владимировна не твоя мама. – Да я и сама, если честно, забываю. – А со своей? Кать? Ты же ездила раньше. – Теперь не езжу. Она меня последние два года с днем рождения не поздравляла. – Почему?
Катя только плечами пожала. Она даже не хотела знать, почему её собственная мама о ней забыла. Казалось, что эта тема переболела. И в этом году она даже не вспомнила про Веру в свой день рождения. Вопросы подруги сейчас ранили. Будто уже затянувшуюся рану снова расковыряли. Не будь в её жизни Лёли и Вадима, она может быть успевала бы тосковать. Но нет. Никаких подобных чувств не наблюдалось. Вера перестала быть для дочери важным человеком.
– М-да, странно. Всё-таки она твоя мама, – добрая Епифанова во всех всегда искала положительные стороны. – У меня есть мама. Я не сирота, – резковато ответила Кузьмина. – Конечно. У тебя вон сколько. И мелкие опять же. И родители. – Так дед Вова говорит, "Запомни, Катюха, ты не сирота!" – Катя решила чуть смягчить. – Тот, который адмирал? – Да. Он за меня, знаешь, поотрывает все, что выступает за прочный корпус. – А Вадим? – Вадим… Лен, Вадим, наверное, просто убьёт. Он это называет "закатать под палубу". – Скучаешь? – Очень. Хотя мы почти всё время по видеосвязи общаемся. Когда он не на службе. Смотри, как у нас там красиво, – Катя показала фотографии квартиры. Вадим разложил подушки на широком подоконнике. Сам сел с чашкой кофе. И подсветку включил. – Ого! Кузьмина, с каких это пор в Североморске – это "у нас там"? Божечки святы! Ветров твой – прям звезда Голливуда! Я тогда летом его только мельком видела. Ну, когда он тебя из-под машины то вытащил. Он так глазищами сверкнул, что не то что под палубу, под асфальт мог закатать.
Катя рассмеялась. Она совершенно не помнила, как Вадим сверкал глазами. Как смотрел на неё – да. Но раз Епифанова помнит, значит сверкал. Это он может, её Северный ветер.
Они с Ленкой перелопатили интернет-каталоги нескольких свадебных салонов. Епифанова фыркала, отпускала язвительные замечания. Ей решительно ничего не нравилось. Решили, что такие вещи всё же надо мерить.
– Катюх, как думаешь, в апреле же видно не будет ещё? – Не должно. Лен, ты про это не думай. Главное, как ты себя чувствуешь. – Ой, Кузьмина, ты прям как мой Илюша. Он мне пять раз на дню задаёт этот вопрос. – Беспокоится значит. – Иногда кажется, что даже слишком. Мне кажется, что твой Ветров тебя вообще будет на руках носить. – Можно подумать, тебя Власенко не носит. – Не, Кать, – Ленка рассмеялась, – он один раз честно попробовал. Чуть спину не сорвал. Виду не подал, конечно. Я вот думала, надо худеть к лету. Но теперь уже только к следующему. Это ты у нас тростиночка.
Платье Епифановой они таки выбрали. Даже на выдающихся Ленкиных формах оно смотрелось идеально. Ленка сияла, глядя на себя в зеркало. Катя чуть не расплакалась.
– Катюх, как думаешь, Власенко упадёт от такой красоты?
– Даже не сомневайся!
– Значит берём! И ещё вот тот поясочек. И фату. Я сначала думала, ну что я беременная и в фате. Но, Кать, когда ещё, если не сейчас? Правда?
Катя обняла подругу. Конечно, когда же ещё?
