Текст книги "Проклятие медвежонка (СИ)"
Автор книги: Ангелина Мэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)
– Привет, – как привидение появилась моя вчерашняя гостья.
Как я и думала, свой приход в гости она будет расценивать как начало нашей дружбы. Хворостова была в той же юбке и водолазке, будто дома и не ночевала.
– Привет, – сухо ответила я, окинув её взглядом, и вновь обратилась к книге.
– Хорошо вчера посидели, правда?
– Да! Ничего!
– А ты подумай ещё раз над моим вчерашним предложением, – сказал она шёпотом.
Я на секунду отвлеклась от книги, вспомнив наш с ней странный разговор про Ника, демонов и прочую белиберду.
– О чём ты? – сделала вид, будто не понимаю её слов.
– Слышала про заговоры, привороты?
– Ну, и?
– У меня есть одна знакомая, которая может тебе помочь. Так что, если что, обращайся!
– Я подумаю! – сказала я грубо в надежде, что она отстанет от меня.
Тортилла, видимо, поняла, потому, как сразу пошла на своё место, которое находилось выше, через три ряда от моего.
До начала урока оставалось минут пять. Наташа опаздывала. Прозвенел звонок. В аудиторию вошла Вера Ивановна Воронова – наша преподавательница по литературе серебряного века. Её век серебряным назвать было нельзя. Она была самой молодой профессоршей в университете. Хотя с такими мозгами и ногами, я вообще не понимала, что она здесь забыла. Она спокойно могла бы сделать карьеру совершенно в другом месте. Вера Ивановна была на голову выше меня, наверное, под метр восемьдесят, стройная и очень эффектная. Длинные чёрные, всегда блеском отливающие волосы она собирала в высокий пучок. Больше всего мне нравились её губы: аккуратные и в меру пухлые. Цирцеи наши, наверное, от зависти, называли их «ботексными», как и грудь профессорши, которой могла бы позавидовать любая восемнадцатилетняя девчонка. Одевалась Вера Ивановна тоже всегда с лоском. Даже в строгом костюме она выглядела, как сказала бы Наташа, «сногшибательно».
Несмотря на всю строгость преподавательницы, наши мальчики просто обожали литературу серебряного века, идя на неё как на праздник. А вот для прекрасной половины нашей группы это был один из самых нелюбимых предметов.
Вера Ивановна отличалась особой пунктуальностью, заходя всякий раз в аудиторию вместе со звонком. Как и сегодня.
– Староста, кто отсутствует на уроке? – как обычно, начала она, сев на своё место и открыв журнал.
– Васильева, Кочетыгов, Блинова, Степанова и Кондратюк, – перечислила я всех отсутствующих.
– Спасибо, можете сесть на место. – Вера Ивановна поднялась с места и, облокотившись на стол, продолжала. – Итак, о чём была наша прошлая лекция, кто напомнит?
В это время раздался стук, и в дверях показалась Наташина шевелюра.
– Можно? – виноватым голосом спросила она.
– Степанова, вам не кажется, что это выше всякой наглости, – скрестив руки перед грудью, профессорша смотрела на Наташу.
– Извините, Вера Ивановна, – подруга опустила голову, – везде пробки.
– Это не оправдание. Пробки везде, сами сказали, но, в отличие от вас, все остальные студенты на месте.
Наташа не знала, что ответить.
– Ладно, в последний раз вас пускаю. Учтите: следующее опоздание буде равносильно прогулу.
– Спасибо! – довольная Наташа хотела было проскочить на место, но Воронова её остановила.
– Раз уж вы опоздали, то вам и отдуваться за всех. Напомните, пожалуйста, нашему брату тему прошлой лекции.
– Ну…. этот…. – Наташа пыталась вспомнить, – как там его… Есенин.
– Как там его? – Вера Ивановна подошла вплотную к перепуганной Наташе. – Самого народного и любимого всеми поэта вы называете «Как там его»?
Наташа покраснела.
– Садитесь на место, Степанова. Я просто не представляю, как вы сдадите летнюю сессию.
Наташа заняла своё место рядом со мной. По её лицу я поняла, у неё что-то случилось. Но, спросив её об этом, я могла навлечь на себя гнев Веры Ивановны, чего мне, явно, не хотелось. Потому как в гневе Воронова была хуже самой Церберши. Свой допрос я решила отложить до конца пары.
– Гой ты, Русь, моя родная,
Хаты – в ризах образа…
Не видать конца и края –
Только синь сосёт глаза.
Как захожий богомолец,
Я смотрю твои поля.
А у низеньких околиц
Звонно чахнут тополя…
Если крикнет рать святая:
«Кинь ты Русь, живи в раю!»
Я скажу: «Не надо рая,
Дайте родину мою!» – «с чувством, с толком, с расстановкой» читала мои любимые строки поэта профессорша.
Я слушала Воронову, затаив дыхание. С того самого времени, как я немного начала разбираться в жизни, я полюбила Есенина всей душой. Поэта, который настолько точно и с такими чувствами говорит о своей родине, просто невозможно не любить. В домашней библиотеке у нас были все его сочинения, многие из которых я знала наизусть. После того, как я услышала песню «The Bears» на его стихи, в лице Ника я искала черты самого Есенина. А характер Домбровского: взрывной и «опасный» полностью соответствовал характеру поэта.
– Поднимите руки, кто из вас был на родине Есенина в Константиново.
Половина группы подняли руки, в том числе и я. Ещё в десятом классе мы ездили туда на экскурсию.
– Сегодня у нас будет итоговая лекция, посвящённая жизни и творчеству поэта, а в следующий понедельник – лекция выездная. Мы с вами посетим его могилу на Ваганьковском кладбище. Был ли там кто-нибудь из вас раньше?
Все молчали, кто-то покачивал головой.
– Важно не только, где человек родился и провёл своё детство. То место, где упокоилась его душа, тоже очень много значит. Я хочу, чтобы каждый из вас почувствовал близость поэта, может быть, другими глазами посмотрел на его творчество.
Студенты восприняли новость об экскурсии в столь экстравагантное место абсолютно спокойно. Все привыкли к чудачествам Веры Ивановны, которая могла принести на лекцию чучело любимого кота известного писателя или револьвер, из которого якобы застрелили другого уважаемого поэта.
Тем более, так называемые «выездные лекции» были очень популярны в нашем университете. Каждый преподаватель хотя бы раз в год да выбирался куда-нибудь со студентами. Конечно, кладбище – это что-то новенькое!
Но мне нравилось бывать на кладбище. С мамой мы часто навещали папу и бабушку. Там какой-то особенный воздух, успокаивающий.
Я вновь вспомнила бабушку, которой мне так не хватало. Слёзы наворачивались на глаза.
После звонка я приготовилась выслушать Наташину «исповедь».
– Давай присядем, – кивком головы подруга указала на подоконник, лишь только мы вышли в коридор.
– Что-то случилось?
– С Аликом поссорилась, – махнула та рукой. – А ты что, обиделась?
– С чего ты взяла? – честно говоря, я и правда обиделась на подругу, но обида уже прошла.
– Я звонила тебе два дня – ты трубку не брала.
– Прости, дела были, – не знала я, что ответить.
– Скажи честно, – подруга спрыгнула с подоконника, взяла меня за руки и посмотрела прямо в глаза. – Только честно!
– Хорошо!
– Тебе понравился Сева Макарский?
– Наташа, ну, не начинай! – я так и знала, что она заведёт об этом разговор.
– Ты обещала ответить честно! – не отпускала она меня.
– Нет! Он мне не понравился! А ты обещала, что, если он мне не понравится, то больше не будешь даже упоминать его имя, – напомнила я подруге.
– Почему он тебе не понравился? – не отставала та. – Он красивый, богатый, умный и такой нежный, заботливый, не то, что Алик, – Наташа скривила рот.
– Не знаю, не понравился и всё! – оборвала я её.
– Я знаю, почему, – наконец, отпустила мои руки подруга и вновь запрыгнула на подоконник. – Из-за Домбровского!
– И прошу тебя, не надо больше меня ни за кого сватать! – умоляющим взглядом посмотрела я на Наташу.
– Неужели ты и в правду надеешься, что он будет твоим? – ехидничала та.
Я промолчала.
– Ладно. Говорю я тебе, говорю, а ты не слышишь меня. Никогда Домбровский не посмотрит в твою сторону. У него на лбу написано – «пикапер». Он встречается только с богатыми, неужели ты не видишь этого? И то – не больше недели. Выжмет из них всё – и досвидос!
– С чего ты так решила? – у меня слёзы подступали к глазам.
– Да все об этом знают. Кто он на самом деле, – усмехнулась подруга. – Ты же его боготворишь. Да ещё после того, как он тебя унизил. Забудь уже! Вот Сева – то, что надо!
– Наташа, ты опять? – я еле сдерживала слёзы.
Мне хотелось закрыть уши, только бы не слушать подругу. Я не верила ни одному её слову. Я знала, что Ник не такой. Знала, что это только маска. В душе он добрый и нежный. Он просто ещё не встретил настоящую любовь, ту, которой он сможет открыть свою душу. И я бы всё на свете отдала, чтобы быть той единственной.
– Ладно. Не хочешь – не верь. Это твоё дело. Я вот, о чём хотела поговорить. Раз уж Сева тебе не нравится, я заберу его себе.
Я удивлённо посмотрела на подругу, не понимая, о чём она.
Заметив моё удивление, Наташа пояснила:
– Тебе он не нравится, а мне даже очень!
– А как же Алик? – иногда я просто не могла понять нравы современной молодежи. – Он же его друг.
– Ну и что? Алик меня достал. Он всегда делает то, что ему надо. Мне это надоело. А вот Макарский, я чувствую, моя вторая половинка.
– Ох, Наташа. Помнится, ты и про Алика так говорила, – улыбнулась я.
– Я ошиблась. Людям свойственно ошибаться, – подняв вверх указательный палец, сказала подруга таким тоном, будто только что вывела новую теорему. – Только есть одна проблема, – вздохнула Наташа, – Макарскому понравилась ты.
– Чтооо?
– Представь себе! Он на тебя запал. Но у меня есть план.
Страшно было даже представить себе этот план.
– Сева хочет пригласить тебя на свидание.
– Не может быть! – вырвалось у меня. – Я же тогда на «вечеринке» высказала всё, что о нём думаю. И после этого он ещё может на что-то надеяться?
– Ты не знаешь современных парней, подруга. Они же не головой думают, а тем, что в штанах! Если на кого-то запал – пиши «пропало»!
– Вот только Макарского мне ещё не хватало!
– Слушай дальше, не перебивай! Ты согласишься на это свидание.
– Что? Да никогда в жизни!
– Не перебивай, говорю! – рассердилась Наташа. – Ты согласишься на это свидание с одним условием, что я пойду с вами.
– И что дальше?
– А дальше всё будет пучком, не переживай. Сева поймёт, что я – та, кого он ищет, – иной раз я так завидовала уверенности подруги.
Пока мы были заняты столь интересным разговором, прозвенел звонок на следующую пару. Только тогда мы поняли, что увлеклись.
– Бежим скорее! Взяв меня за руку, Наташа спрыгнула с подоконника.
И мы помчались по длинному и почти уже опустевшему коридору.
– У нас сейчас теория русского? – спросила Наташа уже на бегу.
– Да, теория.
– Ну, тогда можно и опоздать.
Профессор Иван Васильевич Зелепукин – наш преподаватель по теории русского языка пунктуальностью не отличался, сам всякий раз опаздывая на лекции. Он был самым смешным преподавателем в университете. Даже не смешным, а каким-то нелепым, часто надевая разные носки на ногу, а рубашки наизнанку. За его длинные усы и коронную фразу «Товарищи, давайте жить дружно!» он получил прозвище Леопольд. Но студенты его любили за доброту и за его забывчивость, которая часто многих выручала. К тому же Иван Васильевич был нашим куратором.
– Товарищи студенты! – важным голосом заявил он, буквально влетая в аудиторию. – Сначала объявление! А то могу и забыть. Завтра меня не будет в университете, поэтому отметьте у себя, что в среду – небольшое изменение в расписании.
– Не будет древнерусской литературы? – с надеждой в голосе выкрикнул Васильков, вспомнивший, видимо, сразу про несданную курсовую работу.
– Нет, Васильков, древнерусская литература будет, как обычно, четвёртой парой. А вот английский поменяется с физкультурой. Физкультура будет не второй, а первой. Причём пара будет сдвоенная вместе с группой «Л – 404».
– Вау! – закричали девчонки, хлопая в ладоши.
– Супер!
– Круто!
У меня же при упоминании этой цифры «404» земля ушла из-под ног.
Наташа толкала меня в бок:
– Ты слышала?
Я кивнула, так как от волнения не могла и слова сказать. Эта была группа Никиты Домбровского. Неужели в среду я не только из-за угла смогу полюбоваться им, или с третьего столика в столовой, но у меня будет шанс постоять с ним рядом, даже, возможно, коснуться его. Наш физрук Игорь Олегович особо не парится. Чаще всего, мы не улучшаем нормы ГТО, а просто гоняем мяч, изображая футболистов. Но любимая игра Игоря Олеговича – волейбол. Неужели я буду стоять рядом с Ником. Я почувствовала, как мурашки пробежали по всему телу.
Я не слышала уже ни Иван Васильевича, разглагольствующего о современных орфоэпических нормах. Я не слушала Наташу, которая всю лекцию что-то увлечённо мне рассказывала. Я даже не слышала, как прозвенел звонок с пары.
– Ты идёшь? – толкала меня в бок подруга.
– Что? Куда? – очнулась я.
– Да-а-а, подруга, – заметила Наташа мою счастливую улыбку. – Ты сейчас знаешь, на кого похожа? На собаку в зубных протезах из рекламы корма? Видела такую? Вот прям одно лицо! Что любовь с людьми делает!
Я продолжала сидеть на месте.
Наташа подняла с пола мой рюкзак и сунула мне его под нос.
– Собирайся! Пошли в столовку! А то сейчас очередь набежит, как обычно!
Я на автомате собрала свои вещи и поплелась за ней.
Через несколько минут мы пили кофе с булочками за нашим столиком. Я продолжала витать в облаках, всё ещё осознавая слова куратора.
– Эй, подруга, ты тут? – водила Наташа ладонью перед моим лицом.
Вдруг столовая наполнилась женским визгом и аплодисментами.
– А-а-а! Медведи! – кто-то крикнул мне на ухо.
– Ник! Красавчик! – раздался голос с другой стороны.
– Кир! Микс! Мы вас любим!
– «The Bears» , вы лучшие!!! – слышалось повсюду.
– Всё! Началось! – недовольно пробубнила Наташа. – Массовое помешательство. Весь аппетит испортили! – отбросила она откусанную булочку на стол.
Я же, откусив от своей булки, чуть не подавилась. Я смотрела на Ника какими-то другими глазами. Зная, что в среду у нас будет объединённая физра, я почему-то уже считала его своим.
Виновники переполоха в столовой направлялись прямо к столику с едой. Все, как обычно, расступились, пропуская троицу вперёд. Миксер улыбался во весь рот, успевая на ходу обнимать девчонок, виснущих на нём. Он был в белом свитере, прекрасно сочетающемся с его длинной на пол-лица блондинистой чёлкой и в чёрных джинсах.
За ним шёл Кир в своём любимом вельветовом пиджаке.
И замыкал процессию Ник. Как всегда с каменным лицом без эмоций. Не обращая никакого внимания на восторженные крики поклонниц, ни на кого не смотря, он взял поднос, заполнил его тарелками и прошёл к кассе.
Через минуту столовая уже напоминала не актовый зал, а саму себя. Визг и крики смолкли, поклонницы успокоились, привыкнув к близости кумиров. Повсюду слышалось лязганье вилками по тарелкам, звон стаканов и разговоры по душам. Ник и его свита расположились через три столика от нас. Он сел ко мне лицом, поэтому в ближайшие десять минут я могла наслаждаться его красотой. На нём был чёрный костюм, из-под пиджака которого виднелась белоснежная рубашка. Ник засучил рукава пиджака и рубашки. Достал резинку из кармана и связал свои длинные волосы в хвост. Осталась лишь небольшая прядь, которая то и дело спадала ему на глаза. Он же убирал её за ухо.
Я не слышала, о чём говорила троица, до меня доносились лишь обрывки фраз.
– Идём уже! – тянула меня за руку Наташа.
Я же будто приклеилась к стулу.
– Ты так и будешь сидеть, пялиться, как он ест? Да, чтоб он подавился! – кивнула подруга в сторону Ника.
– Ты иди. Я тебя догоню! – сказала я Наташе, даже не посмотрев на неё.
Та недовольно фыркнула и направилась к выходу.
– Ну и пожалуйста! – обиделась она.
Мне было всё равно, обиделась она или нет, к тому же, Наташа была отходчива. Мне даже было всё равно, что опоздаю на лекцию – а я слышала, что уже прозвенел звонок. Столовая почти опустела. В данную минуту для меня был важен только он. Я сидела как заворожённая и смотрела, как Ник одну за другой отправляет в рот вилку с порезанным до этого на мелкие кусочки мясом по-французски. Как бы я сейчас хотела оказаться на месте того самого куска говядины…
– Как в субботу? Всё отлично прошло? – издевательским тоном спрашивал у Ника Миксер.
– Лучше не бывает! – сухо ответил тот.
– А ты слышал поговорку «За двумя зайцами погонишься…»?
– Ты будешь меня жизни учить? – спросил Ник исподлобья.
– А ты когда будешь думать не только о себе? – не унимался Микс. – У тебя столько раз была возможность раскрутиться!
– Слушай, – Ник привстал из-за стола. – Ты чего ко мне привязался?
– Я не понимаю тебя. Ты вроде нормальный, но иногда ведёшь себя, как последнее чмо!
– Микс! Если ты не заткнёшься, это вилка окажется у тебя в глазу! – грубо ответил Ник.
– Да хватит вам уже! Опять сцепились! – встрял в разговор Кир, пытающийся разнять друзей.
– И не лезь в мою жизнь, Миксер, психиатр ты хренов! – Ник бросил вилку, оставил свой обед, поднялся из-за стола и направился к выходу, на ходу стягивая резинку с волос.
– Ну чего ты вечно цепляешься к нему? – спросил Кир, как только Ник скрылся за дверью.
– Иногда он меня просто раздражает! – не мог скрыть Микс своего негодования.
– Каждый живёт так, как хочет! Может, Ник и не всегда прав. Ты не вмешивайся! Если бы не он, что бы мы с тобой сейчас делали? Он сам знает, когда придёт время. Мы обязательно раскрутимся, тогда нас ждёт слава и богатство! И всё благодаря Нику. Если бы не он, так бы и пел сейчас в переходе и скитался бы по углам. Кому ты в Москве нужен – лимитчик из Тьмы Тараканьей?
– Ты веришь, что мы раскрутимся?
– Я верю Нику! – ответил Кир.
Как только Ник вышел из столовой, я бросилась за ним.
Своей уверенной походкой с высоко поднятой головой, периодически поправляя чёлку, он шёл не спеша по длинному опустевшему коридору универа. Я, стараясь себя не выдать, преследовала его, забыв про педагогику, которая вот уже минут десять, как началась. Ник обернулся, видимо, почуяв слежку. Я успела спрятаться за колонну, так что он меня не заметил. Постояв какое-то время, он продолжил шаг. Ник направлялся к лестнице, ведущей на второй этаж. Мне же нужно было в обратную сторону. Но я об этом даже не думала. Все мои мысли были сосредоточены на идеальной мужской фигуре в узких брюках, облегающих упругую попку, и распахнутом пиджаке. Даже вид сзади был соблазнителен. Он практически добрался до места, как в ту самую минуту открылась дверь в туалет, который находился возле лестницы, и появилась Лера Французова.
Ник вздрогнул от неожиданности.
– Боже мой, Французова! – облегчённо вздохнул он. – Как ты меня напугала!
Та обняла его двумя руками за шею, буквально повиснув на нём.
Я почувствовала комок в горле, появившийся в ту самую минуту.
– Ты чего лекцию прогуливаешь? – пытался Ник высвободиться из её объятий.
– А ты?
– Я как раз туда и направляюсь!
– Может, вместе прогуляем? – кокетливо спросила девушка.
– Уммм! У тебя есть предложение? – ответил Ник на её заигрывания.
– А что, если так? Тебя это заинтересовало? – продолжала она кокетничать.
– Всяко лучше скучной философии, – целовал её в шею Ник.
Эти двое даже не догадывались о моём присутствии. Я стояла, спрятавшись за колонной коридора, и не знала, что мне делать. Злость, обида, ненависть к Французовой, которую я с превеликой радостью задушила бы собственными руками, – все эти чувства перемешались…
Ник обнял Леру за талию, поднял её и прижал к стене. Та же обвила его спину обеими ногами, а руками – шею. В этой позе они и застыли. Ник был возбуждён. Таким я его видела разве что на концертах. Он покрывал поцелуями шею девушки, и не мог остановиться, спускаясь всё ниже и ниже. Он тяжело дышал. Я увидела, как правая рука Ника шмыгнула под блузку Французовой и сжимала по очереди немаленькие «достоинства» Леры. Стерва же эта глаза закатила от удовольствия и издавала звуки, какие получаются у меня при «распробовании» вкусного мороженого. Ник вытащил руку из-под блузки и быстро расстегнул две верхних пуговицы последней, оторвался, наконец, от шеи и, посмотрев пару секунд на более лакомое место, не обращая никакого внимания на съехавшую на глаза чёлку, сначала провёл указательным пальцем по ложбинке груди своей «жертвы», затем жадно впился пухлыми губами в правую, а потом в левую грудь девушки. Причмокивая и облизываясь, Ник ласкал каждую из них по очереди. Лера же в это время тщетно пыталась расстегнуть ремень на его брюках, который никак не хотел ей поддаваться. Домбровский левой рукой открыл дверь в туалет, и, обернувшись по сторонам, убедившись, что нет свидетелей их бестыдству, затащил туда Французову. Дверь захлопнулась.
– О, Ник! Да! Ещё! Вот так! Только не останавливайся! – последнее, что донеслось из-за закрытой двери.
Я вышла из своего укрытия и подошла к двери туалета, где мечтала бы оказаться вместо Французовой. Всё было как в тумане. Казалось, жизнь моя теперь не имеет никакого смысла. Я села на полу коридора и дала волю чувствам.
– Вот ты где! – услышала я знакомый голос рядом с собой.
Я подняла глаза. Передо мной стояла Наташа.
– Я ищу тебя по всему универу. Ты чего здесь сидишь?
По моим заплаканным глазам она всё поняла.
– Там Ник, – кивнула я в сторону женского туалета, – с Французовой, – и заплакала.
– Да чёрт с ними! Пошли скорее отсюда! – Наташа помогла мне подняться и поспешила увести подальше от этого места.
На педагогику мы, конечно, не пошли. Это было, наверное, в первый раз, когда я прогуляла пару. Раны мы зализывали в столовой. Наташа в какой раз пыталась образумить меня, приводя очередные аргументы против Ника. Я же кивала головой, делая вид, что слушаю подругу. На самом деле перед глазами стоял образ Хворостовой. « У меня есть одна знакомая, которая может тебе помочь», – эхом раздавались её слова. Я не знала, что мне делать! Я не знала, как поступить! Одно я знала точно, Ник должен быть моим, без него я не смыслила своей жизни!
Ника я больше в тот день не видела. Они с ребятами свалили пораньше. Зато пару раз натыкалась на Французову с довольной физиономией. Как бы я хотела почесать об неё руки! Еле-еле дождалась последней пары. У меня было одно желание – забраться под одеяло и пострадать.
Наташа, как настоящая подруга, не отходила от меня ни на шаг, подсыпая в то же время соль на рану. Весь день, не закрывая рта, она расписывала «достоинства» Ника. Вот и сейчас, открывая тяжёлую скрипучую дверь универа, она продолжала «капать на мозги».
– Слушай, ну раз тебе не понравился Макарский, найдём кого-нибудь другого, не переживай!
Я молчала.
– Сегодня ты сама видела, что он за человек. Он готов с кем угодно, даже в женском туалете. Неужели ты хочешь такой же участи? Ты же сама говорила, что главное – любовь! А он не способен на это! У него и сердца нет!
Я не слушала её. Ведь, если не знаешь человека, как можно о нём судить.
Мы вышли на улицу. Я наконец-то вдохнула полной грудью свежего воздуха с таким удовольствием, будто месяц не выходила из заточения. Солнце по-весеннему припекало, играя лучами в солнечных зайчиков с редкими лужами, которые только и остались воспоминанием о зиме. Глаза слипались от его яркого света.
– Смотри, кто там! – ущипнула Наташа меня за бок так, что я взвизгнула.
– Ты что делаешь?
– Смотри, говорю, вперёд! – подруга улыбалась во весь рот.
Прямо у ворот универа была припаркована красная «Мазератти». Облокотившись на капот, с огромным букетом роз стоял тот, кого я бы меньше всего хотела сейчас видеть. Проходившие мимо красавчика студентки, оглядывались, завидуя чужому счастью. Каждая из них, наверняка, мечтала, чтобы этот принц прискакал бы на своём коне именно за ней. Они перешёптывались и хихикали, пытаясь обратить на себя его взгляд. Но принц не обращал никакого внимания на столь пристальный интерес к своей персоне. Его взгляд был предназначен одной, той, что только что вышла из универа.
Как всегда, модные голубые джинсы, чёрная кожаная косуха, белая чёлка, развевающаяся на ветру, милая улыбка, подчёркнутая ямочкой на подбородке и яркие глаза цвета неба – всё то, что сводило с ума девчонок, но до сих пор оставляло меня абсолютно равнодушной.
– Привет! – его рот растянулся в белоснежной улыбке, как только мы приблизились.
– Привет! – протягивала ему руку Наташа.
Он пожал руку, не обращая на подругу никакого внимания.
– Это тебе! – протягивал он мне букет.
Честно говоря, было очень приятно. Ещё никто из парней не дарил мне букетов, тем более таких, если учесть, что роз там было не менее двадцати.
– Спасибо! – расплывшись в улыбке, на секунду забыв о своей бдительности, растаяла я.
Но вовремя спохватилась, вновь изображая из себя саму неприступность.
– Как Алик поживает? – спросил Макарский у Наташи, тоном дав ей понять, что хотел бы остаться со мной наедине.
– Не знаю! – кокетливым голосом ответила та. – Мы с ним расстались.
– Чего так?
– Не сошлись характерами!
– Всё понятно! Могу я поговорить с Анжеликой с глазу на глаз? – не выдержал Макарский.
– Да, пожалуйста! – Наташа скрестила руки перед грудью и отвернулась, отойдя от нас на несколько метров.
– Как у тебя дела? – начал он издалека.
– Спасибо! Всё хорошо! О чём ты хотел поговорить? – разговаривать с Макарским у меня не было никакого желания.
– Хотел тебя пригласить куда-нибудь.
Я хотела сразу отказаться, но вдруг вспомнила о подруге. Я обещала ей это свидание.
– Только не сегодня!
– Окей! – обрадовался Макарский. – Когда скажешь!
– Давай в выходные! – подумала я о том, что в субботу или в воскресенье будет проще выбраться из дома и навешать лапши на уши маме.
– Хорошо! У меня есть твой номер телефона. Я позвоню тебе в пятницу, и мы договоримся. Идёт?
– Откуда у тебя мой номер?
Сева улыбнулся, Наташа – догадалась я.
– Только одно условие!
– Весь внимания! – Макарский вытянулся в струнку.
– Возьмём с собой Наташу.
– Зачем? – лицо его изменилось.
– Понимаешь, у неё сейчас сложный период. Она очень переживает. А я, как подруга, просто обязана её поддержать! Нет, если ты, конечно, не хочешь, тогда мы можем отложить наше свидание… – я вошла роль.
– Хорошо! – оборвал меня Макарский. – Можешь взять её с собой! – он пытался улыбаться, но было заметно, что это получается у него с трудом.
– Вот и замечательно! – вдохнула я нежный аромат цветов. – Спасибо за прекрасный букет и пока!
Я развернулась и направилась к ожидавшей меня Наташе, оставив Макарского в полном недоумении.
– Ну как? Получилось? – не стерпела подруга.
– Обижаешь! – первый раз за весь день улыбнулась я, порадовавшись за Наташу.
В этот день я долго не могла заснуть. Как всегда, пережив наставления мамы, я больше получаса разговаривала с бумажным Ником, обвиняя его в предательстве, но, в конце концов, вновь простила ему всё. Затем передо мной возникали образы то Хворостовой с её предложением помочь, то Макарского с его обворожительной улыбкой и букетом, из-за которого меня, чуть было, не выгнали из дому. Пришлось доказывать маме, что цветы были Наташины, она их забыла в университете, и чтобы они не засохли, я взяла их домой. Мама, вроде бы, поверила, взяв с меня слово, что завтра же я верну их владелице.
Но этого не произошло. Видимо, из-за пережитого у меня к утру поднялась температура, и пришлось забыть про университет. Отчего я стала переживать ещё больше. Болеть мне было никак нельзя! Среда должна была стать самым счастливым днём в моей жизни!
Глава пятая «Счастливый несчастный случай»
И этот день настал!
– Лика, ты скоро? Тебя ждать? – Наташа суетилась, как обычно.
– Нет! Не жди! У меня молния на брюках заела.
– Может, помочь?
– Говорю же, не надо! Иди на урок! – пыталась я поскорее от неё избавиться.
– Ну, как знаешь! Только поспеши! Игорь Олегович не любит опоздавших!
Ох, если бы она только знала, что творилось в тот миг в моей душе! Мне не было до Игоря Олеговича абсолютно никакого дела! Мне не было дела ни до кого. Я чувствовала: заевшая молния на брюках – знак свыше, что именно сегодня решится моя судьба. И специально оттягивала время.
Первой парой, как и говорил Зелепукин, у нас была физкультура – мой самый ненавистный предмет – я никогда не отличалась расторопностью и стремлением к победе. Но сегодня у физры были все шансы стать моим любимым предметом, ведь пара была объединённая, наша группа и его – моего Ника.
– Девчонки, а что с вашим физруком? Заболел? – подлизывались к трём старшекурсницам, задержавшимся в раздевалке, наши Цирцеи, давно уже облачившиеся в форму и выжидая чего-то возле двери.
– Уехал на соревнования с пятикурсниками, – натягивая через голову майку, ответила Лера Французова, от одного вида которой меня тошнило, и так и хотелось налететь на неё с кулаками и попортить её милое наглое личико.
– Далеко уехал-то? – не зная, как поддержать разговор, спросила наша главная Цирцея – Лютикова.
Лера же одарила её царственным взглядом, в котором даже я могла прочитать: «Тебе какое дело?»
– Ну, ничего! Наш Игорь Олегович – мировой мужик! Вам понравится! – не унималась Марина.
– Вы чего тут забыли? – встав со скамейки и положив руки в карманы брюк, встряла в разговор Майя Палёнова. – Урок давно начался.
– Мы, это… Синицыну ждём, – кивая головой в мою сторону, не растерялась Лютикова.
– Аааа! Ну-ну! – улыбнулась Лера. – Удачи!
И старшекурсницы медленной походкой моделей по подиуму ретировались из женской раздевалки.
Я в этот момент, наконец-то, расстегнув молнию, стаскивала с себя брюки, не обращая никакого внимания на слова Марины.
– Синицына, ты в своём репертуаре! Когда ты уже брюки себе новые купишь? – и все трое засмеялись таким идиотским смехом, что меня передёрнуло. – Счастливо оставаться!
И они последовали примеру первых ретировавшихся, оставив меня в раздевалке в полном одиночестве.
Мне же только этого и надо было! Я чувствовала, что именно сейчас произойдёт то, о чём я мечтала весь этот год. Кое-как натянув на себя форму, трясущейся рукой открыла дверь из женской раздевалки, которая при этом скрипнула, заставив меня испугаться, и с дрожью в коленках, усиливающейся с каждым моим шагам, направилась в спортивный зал.
Интуиция меня не подвела. Проходя мимо мужской раздевалки, я услышала заветный голос, от которого волоски на спине встали дыбом. Дверь в раздевалку была приоткрыта…. Я остановилась…. Ник стоял посередине с телефоном в руке. Безупречное красивое лицо: слегка выступающие скулы, чёрные длинные волосы, спадающие до половины лица, зелёно-карие глаза и пухлые губы с пирсингом – такие манящие и притягивающие, что дрожь в коленках достигла своей вершины, как только мой рентген дошёл до этого места. И вот она – высшая точка – предел мечтаний и желаний – маленькая родинка справа над верхней губой. Я почувствовала тепло внизу живота, медленно растекающееся по всему телу. Мой рентген взял крупный план – всё-таки родинки – самое сексуальное место у парней, по крайней мере, у него, точно.
