Текст книги "ЮнМи. Сны о чём-то лучшем (СИ)"
Автор книги: Андрей Лукин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)
* * *
Исправительное учреждение «Анян»
ЮнМи просыпается, словно от толчка. Из темноты на неё с лёгкой насмешкой смотрят умные глаза госпожи МуРан. Спустя минуту ЮнМи понимает, что это всего лишь игра её воображения.
«Вот же ж, навязалась семейка на мою голову, – думает Серёга недовольно. – И вообще – что за нафиг? С чего это я так развоевался-то? Похоже, допекла меня Корея, если я даже во сне бочку на неё качу. Напридумывал всякого-разного. Честно говоря, не настолько уж корейцы и упёртые, и общаться с ними по-человечески вполне можно… Такое впечатление, словно я во сне какую-то параллельную Корею вижу, жить в которой мне бы совсем не хотелось…»
Тут он вспоминает, что в этой, реальной Корее он вообще угодил в тюрьму на целых пять лет, и настроение у него портится до следующего засыпания.
Ночь длится долго. Снов можно увидеть много. И далеко не все они приятные. Но порой бывают исключения. Особенно, когда тебе показывают продолжение с хэппиэндом.
(네번째꿈) Сон четвёртый. Вечеринка удалась
Сон Серёги Юркина
Вновь загородный особняк семьи Ким.
Приём по случаю дня рождения очередного родственника ДжуВона. Не то чхинхарабоджи (дедушки со стороны отца), не то уэхальмони (бабушки со стороны мамы). ЮнМи честно попыталась вникнуть в запутанную степень родства и ожидаемо потерпела фиаско. Её опять настоятельно пригласили, приходи, мол, навести, мол, ждём тебя со всем нашим нетерпением. Даже если совсем не хочешь – всё равно приходи. Иначе хуже будет… в смысле госпожа МуРан тогда очень расстроится.
Ну чё, пришла, конечно. Вернее, ДжуВон привёз на своей "Ferrari F12". Надо было видеть лицо ЮЧжин, когда выскочивший первым ДжуВон открыл дверь, и ЮнМи элегантно вышла из машины… ну, честно говоря, не вышла, а с трудом выскреблась из слишком низкого сиденья. Впрочем, на эффект эта досадная мелочь никак не повлияла. Даже несмотря на то, что на этот раз ЮнМи была не в джинсах, а в шикарном вечернем платье от "Dolce Gabbana". Цвет, правда, не марсала, а переспелая вишня. Всё равно – отпад полнейший. Самой понравилось, когда на себя любовалась перед зеркалом. "Юркин, если не понимаешь, лучше молчи, ладно. Платье – шик-блеск-красота! А ты мог бы уже и научиться разбираться в женских тряпках, второй год во мне нелегально обитаешь, между прочим".
Потом была рутина. Обычная великосветская рутина, к которой "нищенка из Гванак-гу" уже начала понемногу привыкать. Неспешные передвижения от одной группы гостей к другой, анньён-анньён, как поживаете, рада вас видеть, прекрасно выглядите сегодня, вам так идёт это колье, нет, на гастроли в Китай пока не собираемся, обязательно передам, господин СанХён будет рад…
Вопросительные и даже где-то недоумевающие взгляды игнорируются так же, как и накрытый стол. ЮнМи дома заранее подкрепилась и здесь позволила себе только мизерную порцию несладкого печенья и фруктовый коктейль… А взгляды – что взгляды? «Смотрите, хоть засмотритесь. Мне по барабану. Я айдол, я привыкла быть в центре внимания, а вы все гуляйте лесом…» То есть, конечно, спасибо, благодарю, вы так любезны… Кырэё? (серьёзно?) Ну надо же!.. Автограф? Непременно! Как, говорите, сына зовут? Передавайте ему от меня привет, надеюсь, что он побывает на нашем концерте… Да, недели через две…
И поклоны, поклоны, поклоны, спина скоро отвалится, ну что ж поделаешь, судьба такая – в стране утренней свежести без спиногнутия ну никак не обойтись.
ЮнМи и мажор
– ДжуВон, скотина, не вздумай опять наклюкаться, слышишь меня, нет? Ну и что, что я тебе не жена, ну и что, что мне эта печальная участь уже не грозит, всё равно не пей! Да всё со мной нормально, чего прицепился? Тебя уже, по-моему, любимая ЮЧжин обыскалась. Иди и утешь её нежным поцелуем, красу твою ненаглядную… Сам дурак!
ЮнМи и ЮЧжин
– ЮЧжин, анньён ещё раз, прекрасный вечер, не правда ли? Ничего со мной не случилось, у меня всё в полном порядке. А что тебя так удивляет? Я тебе по секрету скажу, жить, как говорится, хорошо, а хорошо жить ещё лучше… Что ты спросила? Где ДжуВон? Извини меня, онни, но вот ничем не могу тебе помочь. Он теперь весь твой навеки, а мы с ним разошлись, как в море корабли. Да нет, это просто фигура речи такая. Уверяю тебя, мы с ним даже и не сходились. Просто, ну ты же помнишь, он с моей помощью отшивал слишком назойливых девиц… Да-да, чтобы в итоге у него осталась только ты, единственная и неповторимая. Видишь, на какие жертвы мне пришлось пойти, чтобы обеспечить твоё счастье. Можно сказать, из сил выбивалась, репутацией своей рисковала. И всё ради тебя, ради вашей любви неземной…
«Ну дура ведь дурой, я ей такого наплела, а она, похоже, поверила. Стоит, не обзывается, глазами лупает… Хорошей женой ДжуВону будет. Он скажет ей что-нибудь умное, и пока она мозги в кучу заново собирает, минут десять тишины ему обеспечено. Надо будет ему подсказать этот лайфхак.»
ЮнМи и ИнХэ
– Анньён, хащимника, госпожа ИнХэ, вы сегодня просто очаровательны. Очаровательны, говорю, и платье чудесное! У вас потрясающий вкус, нам всем остаётся только брать с вас пример. Куда молодым поехать в свадебное путешествие, спрашиваете? Ну куда-куда, первым делом в голову приходит, разумеется, Париж! Ах, Париж, город любви, увидеть его и умере… Нет, нельзя ДжуВону в Париж, госпожа ИнХэ. Это я вам, как его бывшая невеста говорю. Он ведь там два года учился и, как бы это деликатнее сказать, немножко в тех краях… нагрешил. Ну, мы же с вами не ханжи, мы же понимаем, что такое молодость, гормоны, свободные нравы, студенческая вольница… Однако представьте на минутку, что будет, если они с ЮЧжин вдруг – совершенно случайно – встретят где-нибудь на Елисейских полях одну из его бывших, гм, подружек. Это может кончиться очень даже не весело. Я уже имела счастье сталкиваться с госпожой Ким ЮЧжин в пикантных, так сказать, обстоятельствах, и могу вас заверить, что она очень, очень ревнива и в агрессивном состоянии за словом в карман не лезет. И не только за словом. Однажды она при мне лупила вашего сына сумочкой… Или это была не она? Ну, неважно. Главное, что в таком случае может пострадать и господин ДжуВон. Так что – нет. Никакого Парижу. Пусть лучше едут куда-нибудь подальше, например, на Таити! А кстати, вы бывали на Таити? Хотя вас и здесь неплохо кормят… Госпожа ИнХэ? Госпожа ИнХэ-э-э-э?
«И эта зависла. Вот так всегда… На самом интересном месте! Ладно. Идём дальше.»
ЮнМи и господин ЧанДжун
– О, господин ЧанДжун, вот и вы, рада вас встретить. Анньён хасейё-о, позаботьтесь обо мне. Как ваши дочери? Прекрасно. Не собираетесь ли снова в Россию? Да-да, говорят, что зимой там просто ужас какой-то, невероятно адские холода! Вы совершенно правы, бизнес лучше вести где-нибудь гораздо южнее, чтобы случайно не замёрзнуть… А знаете, какая удивительная мысль мне после того нашего разговора в голову пришла? Вот хорошо, если бы все вегугины корейскому этикету обучились. Просто вот все – поголовно. Представляете, выходите вы из самолёта, а они вам дружно: «Анньён хащимника, господин ЧанДжун! Осо-усибсио! (Добро пожаловать!)» Кляняются и подносят вам блюдо на полотенце, откушайте, мол, кимчхи с перчиком, не побрезгуйте. И говорят все исключительно по-корейски, и бутылочку соджу вам приносят по одному движению брови… Здорово ведь, господин ЧанДжун, правда? Алё-о-о, господин ЧанДжу-у-ун?
"Блин, и этого заглючило. Да что с ними со всеми сегодня такое случимши, может, они заболемши? Ну ни с кем толком не поговорить! "
ЮнМи и ХёБин
– ХёБин, подружка, а ты почему такая грустная? Может, случилось чего? Кстати, как там дела у сеньора Бендетто? Не разочаровался он ещё в наших суровых корейских реалиях? Всё хотела у тебя поинтересоваться кое-о-чём, да как-то не решалась… Тема больно деликатная. Но всё же спрошу: у вас, случайно, с ним ничего этакого… не намечается? Ну, а что? Мужчина видный, самостоятельный, обеспеченный, и готовит прекрасно. Поверь моему опыту, никого лучше тебе просто не найти. Ну и что, что он вегугин? Для него, между прочим, мы все – тоже вегугины. Только с другой, с итальянской стороны. Неожиданная мысль, правда? А будешь тянуть, помяни моё слово, хальмони подберёт тебе какого-нибудь очень положительного корейского мужа, такого, например, как этот пресный господин ЧанДжун, и всё – аллес капут! Как переводится? Да как слышится, так и переводится – конец свободе и никаких приятных перспектив в будущем. Стабильная корейская скукота до самой смерти. Тебе это надо? А с Марко у тебя будет такая жизнь, такая жизнь, сплошная феличита. Ты только представь: Рим, Венеция, Неаполь, Везувий, Этна… Не-не-не, вулканы лучше не представляй!.. Что там ещё? Море, акведуки, синее небо, завтраки под оливами, паста пепперони, лёгкое вино, дольче вита… Марко носит тебя на руках, о, ла миа рагацца, белиссимо, маджикаменте, туристо кореано облико морале! Эх, мне даже самой туда захотелось, честное слово… Может, мне взять, да и отбить у тебя Марко, как думаешь, ХёБин? ХёБин, ал-лё-о, Хё-Би-и-и-ин?
«Всё, похоже, старшая сеструха уже на Апеннинский полуостров в мечтах улетела и возвращаться не собирается.»
Вновь ЮнМи и мажор
– ДжуВон-оппа, ну ты-то чего ко мне прицепился? Я прост-таки-напрост-таки уже устала всем и каждому повторять, что у меня ВСЁ СОВЕРШЕННО НОРМАЛЬНО! Абсолютно нормально. Говоришь, я странная сегодня? Да, я странная и такая внезапная, противоречивая вся… Говоришь, ОЧЕНЬ странная? Очень-очень? На себя не похожа? По-моему, вполне похожа. Сам посмотри. А если я вот так повернусь? А если так? А глазками туда-сюда? А улыбочку? Видишь, я сегодня даже линзы не стала вставлять, потому что всё для вас, всё для вас. Гости, говоришь, в ожиданиях обманулись. Ну так это не мои проблемы. Нечего было ожидать странного. Я же не мартышка, прыгать тут перед вами и хулиганить на заказ. Всё – кончилась халява. Буду теперь как все. Скучной, правильной и очень-очень воспитанной. Как АйЮ. Как сразу целых три АйЮ в одном флаконе… Да, ладно, шучу я, шучу. Самой противно стало. Не хочу быть, как АйЮ, хочу быть владычицей морскою и чтобы ЮЧжин была у меня на посылках… ДжуВон? ДжуВо-о-он? Ладно, посиди пока так. Авось протрезвеешь.
ЮнМи и госпожа МуРАн
– Нет, уважаемая госпожа МуРан, я не больна. Да, устала немного, гастроли очень выматывают, знаете ли. Называть вас по-прежнему хальмони? Но ведь я уже не… Хорошо, хальмони, мне очень приятно, что вы всё ещё считаете меня другом вашей семьи. Да, уверяю вас, всё со мной в порядке! Никаких проблем, вот даже и хейтеры почти успокоились. Сама не пойму, что с ними такое случилось? Устали, может быть, ненавидеть и решили немного передохнуть, пока я опять чего-нибудь не ляпну. А я ведь могу, вы знаете, язык-то у меня точно без костей. Это поговорка такая русская. Что я сказала господину ЧанДжуну? Да ничего особенного я ему не говорила. И госпоже ИнХэ не говорила. И ДжуВону. И госпоже ХёБин. И ЮЧжин. Побеседовала просто с ними о разном, вот они и задумались… все. О чём? Полагаю, о смысле жизни. Нет-нет, хальмони, прекрасный приём, всё очень хорошо организовано, гости чудесные, разве что… Не знаю, говорить ли? Ну, ладно, скажу, надеюсь, вы не обидетесь. Мне кажется, чего-то всё же немного не хватает. Изюминки какой-нибудь. Перчинки, я бы сказала. Сюрприза этакого. Чтобы гости не заскучали. Я бы на вашем месте пригласила кого-нибудь необычного, какого-нибудь интересного человека, способного удивить всех своей, может быть, грубостью. Или даже этаким пикантным хамством… Что скажете, хальмони? Хальмони-и? Хальмони-и-и-и, ау?
«Так, и эта в астрал ушла о смысле жизни размышлять. Как бы не крякнула раньше времени. Пойду-ка я от греха подальше, послушаю о чём девицы в павильоне трындят.»
– …представляете, она мне автограф даёт и говорит: позаботьтесь обо мне-е-е! Ф-фу!
– …ни разу не нахамила, такая вся из себя вежливая-вежливая… Так и хотелось её как-нибудь обозвать!
– … да, девочки, я очень расстроена. В конце концов нас пригласили на настоящую Агдан, а не на это… недоразумение. Что я онни буду рассказывать, даже и не знаю.
– …и главное – кланяется и кланяется, кланяется и кланяется. Когда же ты, думаю, переломишься-то, мерзавка приторная?
– …а с родственниками госпожи Ким уж так любезно беседовала, уж так любезно, аж засахарилась вся. Слушать противно, честное слово.
– …ЮЧжин, ты можешь нам объяснить, что это было и почему… ЮЧжин? ЮЧжи-и-ин? О, девочки, глядите, наша ольджан опять о свадьбе мечтает.
– …да какая свадьба? Про ЮнМи я думаю, понятно вам, про ЮнМи! Ну вот что с ней не так? Почему она такая гадина, что у неё вечно всё поперёк? В кои-то веки попросили людям приятное сделать, характер свой показать, а она опять всё испортила! Ну чистая зараза!
* * *
Довольная ЮнМи раскланявшись со всеми вместе и с каждым персонально, идёт к выходу из поместья. Вся публика молча провожает её откровенно недовольными взглядами.
– А вечеринка-то удалась, – думает ЮнМи.
– Свадьбы – не будет! – решительно думает ДжуВон. И тут же испуганно оглядывается, проверяя, не услышала ли, случайно, хальмони, эту его крамольную мысль.
– "Felicita – e tenersi per mano andare lontano…" – про себя напевает ХёБин. – «Счастье – это, держась за руки, далеко уехать.»
– Нет, всё-таки надо ей волосья повырывать, надо! – думает ЮЧжин.
– Какая… язвительная девочка, – поджав губы, думает МуРан. – Не зря она тогда говорила, что, мол, не злопамятная, но память у неё хорошая. Гм! И в самом деле хорошая.
– Молодец, девчонка! – одобрительно кивает дед ЧжуВона. – Дерзкая и самостоятельная. Прекрасной женой кому-то будет.
– Когда меня уже накормят? – думает где-то вдалеке проголодавшаяся Мульча. – И что характерно – обнаглели!
* * *
Исправительное учреждение «Анян»
«Да уж, наговорил я на этот раз. Даже во сне язык устал, – вздыхает Серёга, просыпаясь в очередной раз на жестковатых „тюремных нарах.“ – Ну ладно, хоть не кошмар. И Мульча, пусть не в тему приснилась, но всё равно приятно. Как-то она там, без меня?»
(다섯번째꿈) Сон пятый. «Злая» волна
Исправительное учреждение «Анян». Вечер перед отбоем
В камеру заходит старшая надзирательница Ан ДаСом.
– Пак ЮнМи, будь добра, объясни, почему ты не напомнила мне о том, что тебя надо было сводить на осмотр к ларингологу? У тебя что, проблемы с памятью?
Да, у меня проблемы с памятью… Имелись не так давно. Но, блин, это что ещё за наезд? Сами, главное, профукали, что-то там забыли, а крайней хотят сделать ЮнМи, которая вообще здесь права голоса не имеет. И что – стерпеть? Ага, ща-а-ас! Вам объяснения нужны, их есть у меня.
– Простите меня, госпожа ДаСом, но смею заметить, что моей вины тут нет.
– Вот как? Твоей вины нет, а чья тогда есть?
– Прошу простить меня ещё раз, но вина здесь всецело ваша.
Лицо надзирательницы каменеет.
– И в чём же здесь, по-твоему, моя вина?
– В том, что вы утром забыли напомнить мне, чтобы я не забыла днём напомнить вам, чтобы вы после обеда напомнили мне, что мне нужно сходить к ларингологу, – поясняю, состроив самую что ни на есть кроткую физиономию.
За спиной тихонько хрюкает БонСу. Надзирательница некоторое время пытается понять, говорю я всерьёз или ЮнМи просто такая дура, затем всё-таки озвучивает вопрос:
– Это что сейчас было?
Издевательство это было, троллинг иными словами, что же ещё, но я, естественно, этого не говорю.
– Это было подробное объяснение причины, из-за которой я не напомнила вам о распоряжении госпожи НаБом.
– А сама ты вспомнить, разумеется, не могла?
– В следующий раз я непременно постараюсь вспомнить сама, ДаСом-сии. Но, к сожалению, после известной аварии участок моего мозга отвечающий за оперативную память работает не слишком стабильно. Иногда случаются обидные провалы в памяти.
– Пак ЮнМи, тебе никто не говорил, что ты слишком… умная? – последнее слово прозвучало почти как "наглая".
– Меня попрекают этим постоянно, госпожа надзирательница, – признаюсь я. – Людям почему-то не нравится сознавать тот факт, что несовершеннолетняя девушка может быть намного умнее их. Ну, или просто образованнее.
– Разве это не одно и то же? – удивляется ДаСом.
Я молча закатываю глаза.
Надзирательница поворачивается и выходит из камеры. Блин, ну кто меня опять тянул за язык?
– Круть! – выдыхает БонСу. – Теперь держись. Она не простит.
– Да, – говорю. – Вот из-за этого я сюда и попала. Язык мой – враг мой. Да ещё и дни эти… Ладно, сама накосячила, самой и разгребать. Завтра извинюсь.
* * *
Сон Серёги Юркина
«Так вот из-за чего случилась драка в школьной столовой, – понимает Юркин. – Оказывается, я неправильно обратился к Юн СоИ. Я назвал её – „агасси“, что в переводе значит „девушка.“ Но в настоящее время слово „агасси“ носит ярко выраженный негативный оттенок. Так называют девушек лёгкого поведения. Примерно, как в русском языке слово „девка“. Если бы ко мне так обратились, я бы тоже обиделся.»
– Я же тебе всё рассказала! – негодует СунОк. – Как ты могла забыть?
ЮнМи смотрит на сестру и видит, что эта тупая корова реально не понимает в чём проблема.
– Онни, – говорит она. – У меня память начисто отшибло после болезни. Я недавно вообще ничего не помнила. И у меня вопрос: почему ТЫ про это забыла? Или мне по десять раз на дню бить тебя по голове и твердить: "У меня проблемы с памятью, у меня проблемы с памятью, не забывай об этом, СунОк"?
– Ты что болтаешь, дура? – вскидывается она. – Это я тебе сейчас по голове стукну. Я твоя старшая сестра, ты меня во всём должна слушаться, потому что я умнее.
– Что-то я не замечаю того, что ты умнее, – терпение у ЮнМи уже почти на исходе. – Где бы твой ум, когда вы с мамой отправили меня в первые же дни после больницы в школу? Ты видишь, чем все кончилось? Зачем вы это сделали? Вы же обе знали, что я ничего не помню и вообще как слепая в этом новом для меня мире.
– Но я же тебе все рассказала, – совершенно искренне удивляется СунОк. – Всё объяснила. Как ты можешь после этого нас с мамой обвинять? Почему ты такая неблагодарная?
– Что ты мне рассказала? – не выдержав, уже почти орёт ЮнМи. – На каком этаже мой класс? За какой партой я сижу? Как зовут всех моих одноклассников? Учителей? Какие у меня с ними отношения, с кем я дружу, а к кому лучше даже не подходить? Или, может быть, ты мне рассказала все правила сложения-умножения, все формулы, все даты, имена всех правителей и писателей, все книги, которые я когда-то читала, но забыла? Ты, если честно, ничего мне не рассказала!
Признавать свою неправоту СунОк ни в какую не желает. Она старшая, она всегда права и точка.
– Неправда, – заявляет она. – Я тебе очень подробно объяснила, как вести себя с людьми. Я помню наш разговор.
– И я с одного раза должна была весь этикет не только запомнить но и научиться применять на практике, так что ли? Тебя в твоём университете изо дня в день учат говорить по-английски. Научилась? Ду ю спик инглиш? За два года почти никакого результата, а от меня требуешь, чтобы я за несколько минут запомнила всё то, чему детей с такого вот возраста учат? Вот знаешь, у меня просто зла не хватает сейчас. Вы просто бросили меня как щенка в воду, плыви или утони. И я почти утонула. Маме я не хочу это говорить, мне её просто жалко, но ты-то, онни, ты-то почему такая тупая?
– Не смей так со мной разговаривать! – взвивается красная от гнева сеструха. – Сама ты тупая! И до болезни тупой была, еле-еле на хорошо вытягивала, а сейчас вообще… Вообще с ума сошла, если позволяешь себе так к старшей сестре обращаться! Дура психованная!
– Я, может быть, и вправду дура, – говорит ЮнМи. – Но я по крайней мере стараюсь думать своей головой, даже несмотря на то, что она у меня иногда очень сильно болит. А ты… А тебе, кроме того, что ты старшая, и сказать больше нечего. Нет твоей заслуги в том, что мама тебя родила раньше, чем меня, так что нечего тут передо мной своим возрастом козырять, сестричка. Всё, мне надоело. Я ухожу. Мне от вас отдохнуть надо. И не ищите меня, понятно. Приду, когда вернусь.
С треском захлопывается дверь.
– Дочка, что случилось? – выглядывает в зал мама. – Кто-то пришёл?
– Нет, – зло отвечает СунОк. – Просто кто-то ушёл.
– Ты почему такая? С Юной поругалась?
– Это она со мной поругалась. Обозвала по-всякому, сказала, что хочет от нас отдохнуть и ушла. Мама, может, мы её зря так быстро из больницы забрали? По-моему, она совсем на голову больная. Ты же знаешь, что у многих переболевших тайваньской лихорадкой начинаются проблемы с психикой. Может и у ЮнМи…
– Как ты можешь такое говорить про свою сестру, СунОк? Иди сейчас же за ней и уговори вернуться. На улице уже холодно, как бы она опять не заболела.
– Никуда я не пойду! Ничего с ней не случится! Проголодается и вернётся, – отрезает СунОк и уходит к себе в комнату.
– Адж-ж-ж-ж! – вздыхает мама. – Как всё у нас после той проклятой эпидемии переменилось! Неужели жизнь так и не наладится?
* * *
Там же. Два дня спустя.
"Доченька, давай, я тебе подниму настроение, – улыбается мне мама ЮнМи. – У меня для тебя есть хорошая новость. Твой дядя договорился о согэтхин для тебя.
– Согэтхин?! – поражается онни, изумлённо смотря на маму. – Мам, но ЮнМи ведь только семнадцать!
– Дядя сказал, что можно будет сделать это как помолвку.
Помолвку? Коо-ому?! Мне?! Да офигеть!
– Стоп! – говорю я. – Стоп! Объясните для начала, что такое согэтхин?
– Согэтхин – это свидание, которое устраивают знакомые для своего кандидата в супруги, – поясняет онни.
– Свидание?! – изумлённо переспрашиваю я.
– Да, – улыбаясь и смотря на меня, сказала мама ЮнМи. – Ты довольна, что пойдёшь на свидание?"
(Цитата из книги А.Г. Кощиенко «Косплей Сергея Юркина. (книга первая) Чужая шкурка»).
– Да вы охренели!
– ЮнМи!!! – в один голос возмущённо кричат мама и СунОк.
– Что ЮнМи?! – так же ору я в ответ. – Какое свидание?! Какая помолвка?! Какое, бл-л… лин, замужество?! А меня вы спросить забыли, хочу ли я замуж? И вообще, собираюсь ли я туда?
– Не смей повышать голос на мать! – взвивается госпожа ДжеМин. – И да – спрашивать тебя никто не собирался. Потому что так решил дядя. Он в семье главный. Он мужчина.
– И что, у меня теперь вообще права голоса нет? – интересуюсь я, тщетно пытаясь сдержать вспухающий в груди гнев. Кажется, я сейчас взорвусь. – Я для вас вещь? Или бессловесная рабыня, которую можно вот так просто сплавить куда-то на сторону, даже не поинтересовавшись её мнением?
– Ты член семьи, поэтому мы пытаемся сделать всё, чтобы устроить твою судьбу. Мы взрослые люди и мы лучше знаем, что тебе нужно.
Да твою же мать! Молча открывая рот, смотрю то на ДжеМин, то на СунОк. И их лица, которые настоящей ЮнМи должны казаться родными и близкими, мне сейчас кажутся чужими и даже враждебными.
– И кто он? – спрашиваю наконец. – Откуда он вообще взялся?
– Дядя говорит, что это очень хорошая семья. Отец – профессор, парень учится в университете Согён, станет врачом. На их семью очень большое впечатление произвёл твой результат ТОИК.
– У меня даже слов нет, – говорю, всплескивая руками. – Просто слов нет. Мы в какое время живём? Там за окном разве ещё средневековье, когда женщин можно было продавать за горсточку риса? Мама, онни, там уже двадцать первый век, если вы ещё не заметили! Там самолёты летают, автомобили ездят, спутники вокруг Земли крутятся, интернет давно придуман… Там женщины президентами становятся. А вы меня, как корову какую-то готовы в чужую семью отдать, только потому, что им понравилось то, что я такая вся из себя умная. Почему, скажите на милость, для вас имеет значение то, что нравится другим, но абсолютно не интересует то, что нравится мне? Я ещё раз спрашиваю: я вещь?
– Ну что ты говоришь, доченька? Ну какая вещь? Просто мы пытаемся обеспечить твоё будущее. В наше время женщине очень непросто удачно выйти замуж.
– Мама, а что, у меня в жизни не может быть другой цели, кроме как поскорее и поудачнее выйти замуж? Вы правда считаете, что я без мужа в этой жизни ничего не значу? Что я без мужа – никто? Пустое место?
– Доченька, но как же без мужа?.. – растерялась госпожа ДжеМин.
– Онни? – смотрю я на хмурую сеструху.
– Мама права, – неохотно говорит та. – Ты должна послушать её и дядю. Они плохого не посоветуют.
– Моё будущее, значит? Замужество удачное, говорите? А давайте я вам сейчас опишу это прекрасное будущее, которое вы мне так упорно пытаетесь навязать. Предположим, я соглашусь. Предположим, я выйду замуж за этого… будущего врача. Ну, или за кого-нибудь другого, если с этим не получится. И мне придётся жить в совершенно чужой семье, в которой всё не так, как у нас. Придётся подчиняться матери моего… мужа. Стать по сути её служанкой. Во всём ей угождать, постоянно ей кланяться, терпеть её капризы, выполнять все её требования, не смея даже слова сказать поперёк… Вы можете меня представить в такой роли? Да я ведь её после первого же наезда сковородой приласкаю так, что мало не покажется. И я не шучу – я терпеть не буду… Теперь о муже поговорим. Ладно, мне придётся смириться с его привычками, ладно, мне придётся забыть все свои мечты и устремления. Хотя уже и этого для меня слишком много. Но мне ведь целоваться с ним придётся, вернее, терпеть через силу его слюнявые поцелуи и притворяться, что они мне нравятся. А по ночам он же будет… Мне же придётся заниматься с ним сексом. Лежать рядом с ним голой и терпеть то, как он будет лапать меня за разные места. Пыхтеть на мне, тыкать в меня своим… этим… Бр-р-р! – меня передёргивает. Я смотрю на оторопевшую от моих слов маму, на СунОк, которая сидит с отвисшей челюстью. Что, дурынды, не ожидали от меня подобных откровений. – Да меня от одной мысли об этом тошнит! Этого вы для любимой доченьки хотите? Такого счастливого будущего? А потом я забеременею. Буду ходить вот с таким огромным пузом и умирать от токсикоза. А когда придёт пора рожать, меня просто разорвёт, потому что, как женщина, я ещё не созрела, если вы не заметили. У меня организм несовершеннолетней девочки, у меня узкие бёдра… Вы знаете, сколько женщин в прошлом умирало во время родов, только потому, что их слишком рано заставили рожать?! Почитайте в интернете. Вы ужаснётесь. Будете потом на моей могиле рыдать и прощения запоздало просить… А если мне повезёт и я не умру, то через несколько лет, когда я стану взрослой, я непременно добьюсь развода, потому что мне станет совсем невыносимо жить с чужим и неприятным мне человеком, с которым у меня не будет ничего общего, кроме ребёнка. И ребёнка, кстати, мне, конечно же, никто не отдаст. И вот теперь покажите мне, пожалуйста, пальчиком, где здесь моё счастливое будущее? Я его почему-то в упор не вижу.
В комнате на несколько минут повисает тяжёлое молчание. Мама ЮнМи начинает плакать. СунОк мучительно пытается совместить свои представления о браке с тем, что сейчас наговорила её тонсён. Получается плохо.
– Я, наверное, полная дура, – с горечью говорю я, – потому что до сегодняшнего дня свято верила в то, что семья – это самое главное, самое светлое, что у меня есть. Что моя мама и онни – это любящие и дорогие мне люди, на которых я всегда могу положиться и которые защитят меня от любой беды. А сейчас я смотрю на вас и вижу… Извините меня, но сейчас я вижу перед собой двух злобных врагинь, которые, притворяясь желанием сделать меня счастливой, на самом деле собираются навсегда поломать мою судьбу, сделав мою жизнь невыносимой. Короче… Если дело в самом деле дойдёт до помолвки, я просто уйду из дома. Насовсем. Я лучше где-нибудь под мостом жить буду, чем соглашусь на замужество, понятно вам? Да я лучше в самом деле сдохну! Поэтому сидите тут и думайте над тем, что я вам сказала. А я пойду свежим воздухом подышу, а не то мне так и хочется что-нибудь разбить. Подняли, называется, настроение...
Входная дверь хлопает с такой силой, что в ответ жалобно звенят оконные стёкла.
ДжеМин и СунОк сидят, стараясь не смотреть друг на друга.
– Дядя очень рассердится, – говорит наконец ДжеМин. – А ведь он так радовался, что подобрал для ЮнМи хорошую партию.
– Знаешь, мама, – признаётся, покраснев, СунОк. – Мне почему-то тоже уже не очень хочется замуж.
Госпожа ДжеМин в отчаянии хватается за сердце.
* * *
Отель «Silver Palace».
"Что это за история с водой? В отеле, что, все ходят за водой сами? Разве у нас нет службы доставки?
– Есть, госпожа, – кланяется старший менеджер зала. – Всё есть. И вода, и график, когда кому доставить, и люди, которые за этим следят.
– Так почему же она пришла за водой сама? – указывая лёгким наклоном своей головы в сторону Юны, спрашивает ХёБин.
– Не могу знать, госпожа президент! – бойко, по-военному рапортует ХёДжу.
– Тогда почему ты дала ей воду?
– Ну… – несколько теряется та. – Она же секретарь-стажёр из приёмной господина исполнительного директора. Может, так внезапно закончилось… Вне графика.
– А почему она не позвонила и не попросила, чтобы принесли?
– Не знаю, госпожа президент!
– Почему ты не позвонила? – обращается ХёБин к Юне.
– Ну… – несколько растерянно отвечает ЮнМи. – Секретарь господина ДжуВона сказала, что я теперь отвечаю за воду. Ну я и пошла…
ХёБин насмешливо приподнимает брови.
– Сколько ты уже работаешь секретарём-стажёром?
– Первый день, госпожа.
– И это твоё первое поручение от сонбе?
– Да."
(Цитата из книги А.Г.Кощиенко «Косплей Сергея Юркина. (книга вторая) Файтин»).
– Понятно, – уже откровенно усмехается ХёБин. – Что ж, должна констатировать, секретарь-стажёр, что умом ты, к сожалению, не блещешь.
– Со всем уважением, госпожа президент, вынуждена с вами не согласится, – твёрдо говорит ЮнМи, предварительно поклонившись.
ХёДжу поражённо таращит глаза на посмевшую спорить с начальством девчонку и бледнеет. Сейчас что-то будет. И за гораздо меньшие провинности госпожа президент увольняла порой людей, которые были не чета этой пигалице.
– С чем именно ты не согласна? – сухо интересуется ХёБин, которой вся эта ситуация начинает нравиться всё меньше.
– С вашей оценкой моего ума, госпожа президент.
– Вот как! Считаешь себя самой умной?
– Нет, госпожа президент, я считаю себя не самой, я считаю себя достаточно умной. А самых умных вообще не бывает, потому что всегда найдётся кто-то умнее. Просто я хочу сказать, что этот… казус с водой никак не может служить критерием оценки моего ума.
ХёБин некоторе время молчит, стараясь не показывать своего удивления тем, как легко и без малейшей заминки эта необразованная девчонка выстраивает отнюдь не банальные словесные конструкции. Затем с нажимом констатирует:
– Ты сглупила. Ты не догадалась позвонить в службу доставки. Ты не подумала о том, что бутыль с водой для тебя слишком тяжела. Какие ещё критерии тебе нужны?
