Текст книги "Желтый бес (СИ)"

Автор книги: Андрей Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

  Свирепый рёв пулемёта глушит все звуки. Грохот накрывает волной пустыню, скалы и долину, в которой продолжают суетиться люди. На каменных откосах возникают громадные нарывы – тяжёлый и прочный базальт разлетается в пыль под ударами железа. С козырьков срываются осколки камней, убивая и калеча тех, кто внизу. Пули с визгом рикошетят, каменная крошка разлетается во все стороны, накрывая долину будто шрапнелью. Первая очередь прошла верхом, пули никого не задели, но камнями все равно побило многих. Никто не ожидал, что неизвестные начнут отстреливаться из пулемёта. Охранники растерялись, рабочие тоже не сразу поняли, в чем дело.

  – А-а, мать вашу, забегали! – злобно процедил сквозь зубы Антон. – А вот мы сейчас пониже возьмём …

  Вторая очередь пошла на уровне пояса. Навесы, деревянные столы с упаковками марихуаны и героина превращаются в пыль и щепки. Мешки с белым порошком взрываются, словно порох. Слабый ветерок разносит мельчайшие частички наркотического вещества по воздуху, долину затягивает белым туманом. Завеса настолько плотная, что люди ничего не видят на расстоянии вытянутой руки. Обсыпанные наркотической мукой фигуры мечутся в мутной пелене, сталкиваясь друг с другом, валятся с ног, вскакивают … Каждая пуля находит сразу несколько жертв. Металлический стержень пробивает тело насквозь. Кинетическая энергия настолько велика, что человека разрывает на мельчайшие кусочки. Останки в буквальном смысле придётся собирать совочком. Если, конечно, у кого-то появится такая странная идея. Особенностью крупнокалиберного пулемёта является то, что от летящей с огромной скоростью пули распространяется ударная волна. Цель все равно будет уничтожена, даже если не произошло прямого попадания. Противника сбивает с ног, а если пуля прошла совсем рядом, на полметра, то разорвёт на куски. Именно поэтому такое оружие, несмотря на кажущуюся громоздкость и неудобство, очень эффективно.

  Через несколько секунд затвор щёлкнул последний раз, пулемёт вздрогнул и затих. От раскалённого ствола поднимается горячий воздух, искажая пространство вкривь и вкось. Тишина закладывает уши плотной ватой, где-то в районе затылка тоненько звенят колокольчики. Антон с трудом отрывается от рукоятки. Правое плечо тупо ноет – пулемёт плохо закреплён, отдача была приличной. Долина представляет собой ужасное зрелище. Все пространство между скалами заполнено наркотической пылью. Порошок медленно оседает, жёлтый песок словно покрывается сединой. На перепаханной земле разбросаны изуродованные до неузнаваемости тела охранников и рабочих. Стены зияют выбоинами. Навесы, столы, оборудование разбито в щепки. Чёрными дырами глядят пещеры, остатки разбитых дверей болтаются на петлях. Кое-где появляются бледные языки пламени. Огонь робко ползёт по обломкам, стараясь добраться до гор мусора. Вот там-то разгуляется! Антон задумчиво смотрит на картину полного уничтожения.

  – Знаешь, Валь, пешком по пустыне мы далеко не уйдём, – говорит он, почёсывая в затылке. – Вода нужна, еда … У меня коммуникатор был, запасная одежда. Все где-то здесь осталось!

  – Ты ещё и вернуться хочешь? – раздался тихий голос откуда-то снизу.

  Антон оглянулся. Валя лежит на полу, вокруг ворох стреляных гильз. Испуг на лице девушки медленно сменяется страдальческим выражением.

  – Ты больше не будешь стрелять? – шёпотом спросила она.

  – Из этой штуки нет, – с сожалением ответил Антон. – Патроны кончились. Ты как?

  – Все хорошо. Ничего не чувствую, в глазах туман.

  – Это скоро пройдёт. Прогуляемся? – предложил он, кивая на разгромленный лагерь бандитов.

  Антон идёт настороженный, оружие держит наготове. Валя шагает следом, поминутно тычась носом в спину. Не верит, что все бандиты уничтожены и прячется за спиной Антона. Воздух насыщен наркотической пылью. Маленькие огоньки разрослись и теперь пламя свободно гуляет по разбитым в дребезги столам, оборудованию. Хорошо высушенная марихуана оказывается неплохо горит, с удивлением понял Антон. Конечно, не солома с бензином, но достаточно уверенно. Вокруг никого. С края каменного козырька свисают убитые охранники, капает кровь. Высоко в небе кружатся стервятники. Птицы опасаются спускаться на землю, пока по ней бродят люди с оружием. Но как только эти двое уйдут, начнётся роскошный пир! Внимание Антона привлекает широкий проход внутрь скалы. Ворота снесены, в глубине пещеры укрыто брезентом нечто похожее на автомобиль. Антон подходит ближе. Брезент пробит пулями, видны осколки стекла, острые куски металла торчат наружу. Похоже, что от машины остался один хлам. «Ну вот, а я было губу раскатал, что на «мерине» помчимся» – подумал Антон. Брезент сползает на пол, цепляясь краями за углы и глазам предстаёт самое уродливое создание американского автопрома – «Hammer». Странная помесь колёсного трактора и платформы для перевозки негабаритных грузов. Настоящий терминатор окружающей среды, пожирающий сотни литров топлива, отравляющий воздух кубометрами в секунду. Только страдающие гигантизмом пиндосы могли придумать такую машину. И всего лишь для перевозки нескольких человек! Впрочем, Америка занимает ведущее место в мире по количеству толстунов. Двухсоткилограммовый папа, десятипудовая мама, пара деток по сто килограммов … Оно конешно! Антон покачал головой. Обошёл автомобиль со всех сторон. Машина на удивление оказалась целой. Пули снесли только крышу и лобовое стекло, двигатель, ходовая исправны. Не веря своему счастью, Антон садится за руль. Машина оказалась военной модификации, то есть вместо ключа зажигания у неё тумблер. Надо просто повернуть и мотор заработает. Антон так и сделал. Серо-жёлтая громадина протяжно взревела, автомобиль, сминая колёсами мусор и трупы, выползает из пещеры.

  – Ну как? – спросил Антон подбежавшую девушку. – Я же говорил – надо посмотреть!

  – А коммуникатор нашёл? – спросила Валя.

  – О-па! Упущение … – пробормотал Антон. – Щас!

  Обыскивать трупы занятие вообще малоприятное – для нормальных людей, понятно! – а заниматься этим делом на жаре, когда со всех сторон слетаются жирные зелёные мухи, и вовсе противно.

  – Откуда эти твари берутся, а? Ведь пустыня кругом … – раздражённо бормочет под нос Антон. – «Дури» что ли, нанюхались, мухуи проклятые …

  Насекомые действительно ведут себя «неадекватно». Вместо того, чтобы сосредоточиться на открытых ранах, мухи суматошно носятся по воздуху, громко жужжат и даже начинают драться между собой. Сумасшедшие твари рассекают мутный от наркотической пыли воздух, словно маленькие истребители. Насекомые теряют ориентиры, с силой врезаются в камни. Несколько крупных мух больно бьются прямо в лицо.

  – Тьфу, заразы! Так можно шишки набить. Или фингал под глаз получить! – злится Антон.

  В конце концов ему надоело ворошить трупы. Оборачивается к девушке. Валя сидит в машине, закутанная с ног до головы в какую-то цветастую тряпку. Из маленького отверстия только нос торчит.

  – Дорогая, ты не видишь тут своего знакомого? Ну, того, что допрашивал?

  – Вон там, – показала Валя пальчиком и тут же спряталась под накидку.

  – Премного благодарен, – пробормотал Антон.

  Под навесом, прислонившись к стене, расположился труп. Головы нет, грудь иссечена осколками так, что видны ребра, сквозь дыры просвечивают бледно-розовые лёгкие. Судя по остаткам одежды, это был местный фюрер. Или топ-менеджер фабрики по производству «дури». Рядом валяется небольшая дорожная сумка. Верх срезан начисто, словно бритвой. В ворохе различного барахла виден блестящий пластиком и металлом коммуникатор, телефон Валентины и пакет с документами. Не раздумывая, Антон подхватывает сумку и бежит к машине. Оборзевшие мухи достали, блин!!! Hammer срывается с места, выбрасывая из под колёс тучи пыли. Возле старого автобуса, перегораживающего проход, Антон притормаживает. Аккуратно, чтобы не побить фару, тычется бампером в ржавый бок. Мотор натужно ревёт и автобус начинает медленно сползать с места. Старое железо скрипит, выгибается, кузов на крыше начинает угрожающе раскачиваться. Мешки с песком падают на землю, как перезревшие кокосы с пальмы. Наконец, дорога свободна и Антон ведёт машину прямо в пустыню, подальше от разгромленной «фабрики грёз».

  Место для отдыха удалось найти довольно быстро. Помог навигатор. Коммуникатор Антона оказался исправен. Наверно, полудикий главарь бандитов просто не знал, как им пользоваться, потому что индикатор заряда батареи показывал уровень выше среднего. Антон загнал машину в тень от скалы, повернул тумблер зажигания. Перегретый мотор фыркнул и неохотно заглох.

  – Что будем делать? – спросил Антон.

  – Связаться с Сан Санычем, – ответила Валя. – Я уже пыталась это сделать, но ничего не вышло.

  – Как это?

  – Абонент вне зоны доступа – стандартный ответ, – пожала плечами девушка. – Тебе не кажется странным, что меня не убили? – неожиданно спросила она.

  – Ну, спохватилась … – усмехнулся Антон. – А зачем? Видишь ли, в здешних краях женщина товар. Молодая, европейской внешности – очень дорогой товар. Хозяин ни за что не зарежет приблудную козу, ведь она даёт молоко и потомство. Здешнее мужичье считает женщин говорящими животными. Ты не обижайся, но именно поэтому тебя не убили.

  – Да, я тоже знаю местные обычаи, – улыбнулась Валя. – Но я свидетель!

  – Чего? Заводика по изготовлению наркоты? Так здесь все этим занимаются, для Марокко это важная часть государственного дохода. Официально скрывают, конечно, делают вид, что борются … Если в относительно небольшой стране производство гашиша и марихуаны достигает сотен тонн в год, это значит, что занимаются таким делом в государственном масштабе. Здесь достаточно сильная центральная власть, чтобы списывать неудачи на слабый контроль и все такое … Брешут братья мусульмане, что ни причём, это, мол, террористы и бандиты. Делают и ещё как! Только на экспорт, в «гнилую» Европу. Своим, которые на иглу подсаживаются, головы рубят в назидание другим. Чтоб, значит, плодились и делом занимались. А когда Европа вымрет, начнётся очередное великое переселение народов. Вот так они думают, эти последователи пророка, мать их!

  – Да ладно тебе! Опять ты за своё … Откуда такая ненависть к людям с другим цветом кожи?

  – Кожа здесь ни причём. Как разрез глаз и форма носа. Внешность вообще не играет никакой роли. Дело в другом. Есть религии по сути своей агрессивные, нетерпимые к людям иной веры. Они требуют, чтобы верили только в их пророка, все остальные – нечистые. И людей делят на правоверных и отбросы. А раз так, то верующих по-иному надо просто уничтожать. Они ведь не люди, греха нет. Это тебе ничего не напоминает?

  – Намекаешь на фашизм?

  – Да. Схожих признаков много. Один французский философ в начале восьмидесятых годов прошлого века даже термин такой ввёл в политологию – исламофашизм. Это после того, как мусульманские фанатики в Иране захватили американское посольство. Для людей с западным мировоззрением такое немыслимо, просто невозможно. Экстремистская разновидность ислама абсолютно безнравственна, как и фашизм.

  Антон глубоко вздохнул, посмотрел по сторонам. Вокруг жёлтая пустыня. Однообразный пейзаж нарушают только каменистые холмы, овраги и наполовину рассыпавшиеся скалы – остатки горного хребта.

  – Да, жить на такой земле … – покрутил он головой, – точно с ума сойдёшь! Так что зря ты думаешь, будто для меня важен цвет кожи. Все люди нормальны, пока не попадают в лапы психопатов, объявляющих себя пророками, посланниками бога или неких высших сил. Тогда и начинается деление на белых и чёрных, правых и левых, восток и запад … Точно, как у Джонатана Свифта – партия остроконечников и партия тупоконечников.

  – Это ты о чем? – удивилась девушка.

  – О яйцах? А ты что подумала?

  – А-а, Гулливер в стране лилипутов! – вспомнила Валя. – Да, очень похоже.

  – Точно тебе говорю! Свифт гений, непонятый до сих пор.

  Выйти на связь удалось только на следующий день. Ради этого Антону пришлось забраться на вершину самой высокой скалы. Сообщение передать удалось, но вот получить ответ не вышло. Коммуникатор упорно не желал принимать сигналы. Ругаться последними словами, сидя на вершине скалы, когда над горизонтом царственно появляется солнце – святотатство. Антон сдержал естественный порыв обматерить связь, изготовителей аппарата и тех уродов, что загнали его в эту дыру. Он несколько раз глубоко вдохнул прохладный рассветный воздух, потом опустился на камень. Каждый из нас может наблюдать чудо поднимающегося солнца триста шестьдесят пять раз в году. Ну, поменьше, если отнять те дни, когда небо затянуто тучами. Но никто и никогда не делает это по доброй воле. Спим. А между тем рассвет – это рождение не только нового дня, а и нас самих. Очень многие люди испытывают затруднения в предрассветные часы – просыпаются, душу бередят странные мысли, дурные воспоминания, ничем необъяснимое беспокойство. Нередки случаи смерти тяжелобольных людей именно за несколько минут до рассвета. Никому не удалось разгадать тайну. На самом деле тайны нет. Рассвет – это начало новой жизни. Во всех сказках, а они, как известно, ложь, но в них намёк, добрым молодцам урок, нечисть отступает вместе с тьмой. Рубеж – крик петуха. Именно после него кончается власть тёмных сил, они уходят во мрак, в хаос и ничто. Дело, понятно, не в глупой птице. Свет несёт разум, упорядоченность, добро. Рождение мира начиналось со слов – Да будет свет! И он возрождается каждый день на восходе солнца. Только вот мы, рождённые в добре и свете, предпочитаем спать и видеть сны. Желательно эротические. Или, на худой конец, как станем миллионерами.

  Вам приснился банан? Значит, сегодня будет хороший секс. Так или примерно так утверждал дедушка Фрейд. Эх, вот бы повесить этого дедушку за «банан»! А заодно и всех его последователей.

  Солнце выползло из-за горизонта на четверть. Ослепительный взгляд изгоняет ночной холод, камни нагреваются и вершина скалы очень быстро становится горячей.

  – Понимаю … – бормочет Антон, словно извиняясь за то, что забрался куда не следует. – Пора уходить!

  Когда подошёл к машине, Валя тихо спала. Антон посмотрел на спящую девушку, покачал головой – уверена, что защитит, спасёт и вообще, можно ни о чем не беспокоиться рядом с таким мужчиной. Если бы! На самом деле голова идёт кругом от суматошных мыслей. Что делать дальше, ведь разгром подпольной фабрики наркодилеров незамеченным не останется. Со дня на день пожалуют «проверяющие». А как быть с раскопками? Вроде нашли захоронение с ценным барахлом, можно докладывать о выполнении задания. Дальше не их забота. Но тайваньское чудо техники молчит, как китайский партизан на допросе у чанкайшистов. Антон тяжело вздыхает …

  – Как дела, Тошенька? – сонно спрашивает Валя.

  – Пока живы, – философски отвечает Антон.

  – Позавтракаем, чем Бог послал, а потом будет сматываться отсюда. Мне кажется, мы свою задачу выполнили, – «закинул» Антон наживку.

  – Что!? – возмущённо воскликнула девушка.

  Сон мгновенно исчезает. Взъерошенная, сердитая, она уселась на широком заднем сидении и возмущённо взмахнула руками.

  – Как ты можешь такое говорить? Мы ещё ничего не нашли, я даже на треть не сумела перевести текст на плитах, а ты предлагаешь уехать?

  – Но фабрика наркоты … – начал было Антон.

  – Ерунда! Она в стороне, нас обнаружили случайно. Даже если кто-то и вернётся, по пустыне шарить не станут, – уверенно заявила Валентина. – И следы быстро заметёт, – кивнула вниз.

  Слабый – пока ещё! – ветерок уже робко подсыпает песочку возле машины. Глубокие колеи, оставшиеся после тяжёлого «молотка», до половины засыпаны. К полудню от них не останется и следа.

  – Ладно, – махнул рукой Антон. – Воды у нас достаточно, пища тоже есть. Недельку посидеть можно.

  Американская «гроза пустыни» с недовольным бурчанием сползает в неглубокий овраг. Там, в тени, машина будет стоять до тех пор, пока Валя окончательно не расшифрует каракули на стене. Антон пытался напомнить, что они не совсем исследователи старины глубокой. Их задача найти артефакты, годные к продаже коллекционерам. На что Валентина твердо заявила – пока не выяснит все, не задокументирует, никому ничего не сообщать. Она тут главная! А чтобы Антон не сомневался, маленькая женщина решительно отобрала у него коммуникатор. Антон вздохнул, пожал плечами. А он и не претендует ни на что! Больно надо …

  Под куполом тишина. В уголке сидит на корточках Валентина. Глаза не отрываются от расчищенного участка стены. Для Антона эти надписи не более, чем каракули страдающего слабоумием двухлетнего ребёнка. Но вот для Вали они, похоже, что-то значат. И хотя за два часа разгадала смысл только полудюжины закорючек, взор твёрд и светел, на лице ясно читается решимость узнать все во что бы то ни стало. Антон не возражает. Он уже час лежит головой на рюкзаке, спина согревает каменный пол. Лежать на твёрдых камнях очень неудобно, но делать больше нечего. Прыгать ещё раз в коллективный могильник древних людей у него желания нет. Веки начали тяжелеть, мысли путаться … незаметно для себя задремал. Но когда совсем рядом хрустнул песок, по каменным плитам простучали шаги, Антон выхватил пистолет раньше, чем открыл глаза. Палец давит на спусковой крючок, вот-вот грянет выстрел …

  – Антон! – взвизгнула Валя.

  Антон вскинулся, пистолет ушёл резко вверх, глаза наконец-то открылись.

  – А? Что за крики? – забормотал он, ошалело глядя вокруг.

  – Ты хочешь меня убить, да? Я тебе совсем не нравлюсь? – раздался испуганный голос откуда-то из-за спины.

  Антон оборачивается и видит, что девушка спряталась за небольшим камнем. Хорошо видна спина, испуганное личико выглядывает сбоку.

  – Да нет, что ты … мне сон плохой приснился, – смущённо произнёс Антон, пряча пистолет за пояс. – И вообще … не подкрадывайся так.

  – Я нашла ключ к разгадке этих знаков, – похвасталась Валя. – Вот, смотри.

  Вынула из кармана коммуникатор. На экране расположены ровными рядами те самые закорючки, что и на стене. Но если навести курсор, появляется меню с примерным переводом. То есть сразу несколько возможных значений знака.

  – Да, интересно … Э-э, так он заработал! Как ты это сделала? – удивился Антон.

  – Не знаю. Просто нажала кнопку включения и все. Я решила поискать в Сети переводы иероглифов, клинописи, рун и так далее … вот наткнулась.

  – Мда-а … то есть, очень хорошо, это позволяет мне надеяться, что мы не застрянем здесь надолго. К вечеру закончишь? – с надеждой в голосе спросил Антон.

  – Постараюсь, – вздохнула девушка. – Но имей ввиду, если откроется что-то очень важное, не уедем, пока не исследуем! – погрозила пальцем.

  – Яволь, мой генерал! – выпятил грудь Антон, едва сдерживая улыбку. Он был уверен, что ничего ценного в настенных закорючках нет. Во всяком случае, такого, ради чего стоит оставаться тут надолго. «Странный какой-то коммуникатор, – подумал, когда опять устроился на рюкзаке. – Откуда он взялся? А-а, этот, как его … Трухин подарил. Вроде неплохая вещь, уж получше телефона будет, но всю дорогу барахлил. Теперь вот заработал … Надолго ли»?

  День склонялся ко второй половине, когда опять раздался радостный голос Валентины:

  – Антон, я расшифровала кое-что важное!

  – Да? Рад … Что именно?

  Вместо ответа девушка пересекает комнату по диагонали, затем шагает вдоль стены и останавливается.

  – Вот здесь должен быть проход! – торжественно сообщает Валя.

  – Интересно, куда? – спросил Антон. – В одном … проходе я уже побывал.

  – Нет, это совсем не то. Понимаешь, судя по записям, этот купол, – обвела рукой Валя, – накрывал переход из мира живых в мир мёртвых. Где-то здесь должна быть дверь.

  Антон подходит ближе. Место, на которое указывала девушка, меньше всего похоже на дверной проем. Тем более, портал в иной мир. Обыкновенная стена. Хорошо видно, как блестят частички кварца по краям сколов, из монолитного пласта породы выступают валуны размером с лошадиную голову.

  – Ты уверена, что перевела точно? – спросил Антон, с сомнением оглядывая стену.

  – Вроде да, – ответила девушка, но твёрдости в голосе не чувствовалось.

  – Дорогая, если «да» – это одно. А если «вроде», то кайлом придётся махать неделю! Чё-то вот не похоже, блин, на портал.

  Вместо ответа Валя обстукивает геологическим молотком стену. Через несколько минут обозначился кривоватый прямоугольник два метра на полтора – выше девушка достать не смогла.

  – Если стучать здесь, – обвела рукой Валя прямоугольник, – то звук глуше.

  – Что-то я не заметил, – проворчал Антон.

  Однако девушка оказалась права. Когда Антон ударил в середину прямоугольника, а потом с краю, звуки действительно отличались.

  – Ладно, давай попробуем. Только у меня такое чувство, что стенка здесь толщиной в метр, – сказал он.

  Острый клюв геологического молотка высекает искры из твёрдой, как бетон, стены. Мелкие камешки и осколки отскакивают под ударами стали, больно впиваются в тело под тонкой тканью рубашки, секут лицо. Антону жарко, глаза заливает едкий пот, хочется пить и бросить все к черту. Удары отдаются болью в руке, проклятый камень плохо поддаётся. Когда удалось отколоть небольшой кусок, Антон обратил внимание, что камень больше похож на бетон, только очень плотный, без мелких раковин, которые остаются после высыхания. Антон повертел в руках отколотый кусок.

  – Валя, это не камень. Похоже на бетон или какой-то застывший раствор. Только непонятно, из чего сделан, – устало произнёс он.

  – Бетон? – удивилась девушка. – Его придумали римские инженеры. Откуда ему здесь взяться?

  – Ну, это не факт, что изобрели римляне. Так они утверждали, на самом деле авторами открытия могли быть совсем другие. Римляне завоевали почти весь мир. И ограбили тоже весь мир. Американцы вон тоже утверждают, что все великие научные открытия сделали они или их английские родственники.

  – Карфаген должен быть разрушен … – улыбнулась Валя.

  – Жаль, до кнопки запуска ракет не допущен … – пробормотал Антон. – Ладно … лично у меня сомнений не осталось – эта стенка искусственная, так что ломать надо. Только вот звук какой-то подозрительный. Он становится глуше, как будто что-то там, – мотнул головой Антон, – осыпается.

  – Тогда отдохни и попробуй ещё, – предложила Валя.

  – Не-ет, я тогда до завтра отдыхать буду. Лучше отмучиться сразу!

  Удары возобновляются с новой силой. После того, как осыпался верхний, самый прочный слой, дело пошло быстрее. Довольно скоро молоток пробил дыру шириной с кулак, за которой был уже не древний бетон, а какая-то серо-жёлтая масса, в которую сталь входила так же легко, как в пенопласт. Антон отложил молоток, задумчиво поковырял пальцем.

  – Похоже на затвердевшую пену. Бред какой-то!

  Отошёл на несколько шагов, оглядел стену. Если и дальше колотиться молотком, то работы точно на неделю.

  – Слушай Валь, есть у меня одна идея …

  Граната точно поместилась в отверстие, выбитое в стене. Осталась мелочь: взорвать, но так, чтобы успеть самому спрятаться. Это непросто, если учесть, что время срабатывания меньше трёх с половиной секунд. Удрать так быстро не получится. Антон пошарил в рюкзаке, извлёк моток прочной бечёвки. Купил ещё в Касабланке, на всякий случай – в путешествии все может пригодиться. Осторожно разгибает усики предохранительной скобы, привязывает бечёвку к кольцу.

  – Уходим! – кивнул на выход.

  Когда оба зашли за камень, Антон медленно потянул верёвку на себя.

  – Стой! А вдруг купол рухнет? – спохватилась Валя.

  – Едва ли, – усомнился Антон. – Вход достаточно широк, избыток энергии взрыва уйдёт наружу. Ну, глина со стен осыплется и все. Тебе же лучше.

  Бечёвка натягивается струной, затем на том конце напряжение резко ослабевает. Антон быстро тянет бечёвку на себя. Некоторое время ничего не происходит, потом купол сотрясается от мощного хлопка. Из пролома выстреливает клубок пыли, все стихает.

  – Ну вот, ждём ещё с полминуты и заходим, – буднично говорит Антон, сматывая бечёвку.

  Комната тонет в пыли. Мельчайшие частички глины, песка и ещё чего-то закручиваются в гаснущем хороводе. Помещение не узнать. С потолка осыпалась штукатурка, видны какие-то рисунки. Обнажённые стены явили миру странного вида барельефы – звери, рыбы, люди в чудных одеждах. В основном сцены охоты, рыбной ловли, потом уборка урожая … или посевная, Антон так и не понял. Впрочем, росписи на стенах его мало интересовали. Как и непонятные закорючки, которые во множестве появились в тех местах, где от стены отпали крупные куски. Гораздо большее внимание привлекала громадная дыра, образовавшаяся на месте взрыва. Ну, громадная – это преувеличение. Пролом, в который можно забраться, согнувшись в три погибели. Но, по сравнению с той дырочкой, что была здесь несколько минут назад эта – просто дырища!

  – А если бы вручную? С ума же можно сойти! – тихо произносит Антон.

  Исцарапанный и побитый геологический молоток занимает своё место на ремнях рюкзака.

  Девушка осторожно заглядывает в тёмный пролом.

  – Интересно, что там? – произносит она.

  – Опять чья нибудь могила, – машет рукой Антон.

  – Почему ты так думаешь? Может быть, там …

  – Что? Подземный город гарамантов? А на центральной площади стоит летающая тарелка пришельцев … Вокруг, разумеется, никого – обитатели подземного города загадочно исчезли несколько веков назад, – с нескрываемым сарказмом произнёс Антон.

  – Ты не мог бы сделать проход шире, скептик несчастный?

  – Для тебя, дорогая, все что угодно, – сказал Антон и помахал в пыльном воздухе несуществующей шляпой. Но прежде чем приступить к работе, внимательно осмотрел края. Слой древнего бетона оказался по краям не таким уж и толстым, как в середине. С другой стороны он покрыт серо-жёлтой штукатуркой, плотной, но непрочной, толщиной в четверть метра. Колотиться в стену, будто сумасшедший дятел, Антону вовсе не хотелось.

  – Дорогая, отойди подальше и зажми уши, – попросил он.

  Автоматные очереди разрывают тишину в клочья. С купола осыпается вся оставшаяся глина и штукатурка. Пули крошат бетон, крупные куски откалываются и падают на пол, мелкие разлетаются во все стороны. Помещение буквально разрывается от звуков – визга пуль, грохота выстрелов, шума осыпающейся штукатурки. Затвор щёлкает последний раз, автомат умолкает. Наступает абсолютная тишина. Антон с удивлением замечает, что падающие куски глины не производят никакого шума. Значит, оглох на несколько минут. М-да, надо было тоже заткнуть уши! Дыра в стене превратилась в распахнутую пасть чудовища. Сколы камня торчат, словно клыки. Сбитая штукатурка щерится неровными краями, будто пена. Провал расширился вчетверо, наполнился мрачной чернотой, так что теперь двое могут пройти свободно. Если, конечно, захотят …

  – Ну что, идём? – спросил Антон, заменяя пустой магазин на полный.

  – Давай, – ответила девушка, но решительности в голосе не прозвучало.

  Обыкновенные бытовые фонари отодвигают тьму только на дюжину шагов, затем свет тускнеет и сходит на нет. Видна широкая лестница, ведущая вниз, дальше просматриваются колонны. Ступени покрыты толстым слоем пыли. Осколки камней, что вывалились после взрыва, оставили извилистые следы, словно по ступеням торопливо проползла стая змей. Звенящая тишина и тьма, воздух неподвижен и сух. Антон первым делом зажигает спичку – увы, тяги нет и пламя не отклоняется ни на миллиметр. Спускается по ступеням, на полдороге оборачивается:

  – Так мы идём или нет? – спрашивает Валю.

  Голос звучит гулко, дробится в невидимых трещинах, убегает вдаль и возвращается искажённым отражением:

  – Ет … ет … ет!

  – Акустика, мать её, – удивлённо говорит Антон, качая головой.

  Тьма тотчас отвечает:

  – Е … е … е!

  – Лучше помолчи пожалуйста! – шёпотом просит девушка.

  Тьма отвечает и ей чуть слышным шорохом:

  – Ах … ах … ах!

  В тишине спускаются по ступеням. Лестница невелика и через несколько шагов заканчивается. Дальше простирается широкий коридор. Пол выстлан каменными плитами, потолок поддерживается чередой колонн. Коридор пуст, пол укрыт внушительным слоем пыли, с потолка свисают целые клубни паутины в лохмотьях грязи, стены сверху до низу поросли белёсой … шерстью? « Тьфу ты, блин! Это ж мох такой»! – мысленно выругался Антон. Сходство таково, что кажется, будто это бока волосатого чудовища невероятных размеров. Языки странного мха вытянулись на полу, будто наливы грязи, покрытые пылью. Умом Антон понимает, что это всего лишь колония простейших растений, во мху нет никакой опасности, но … бережёного Бог бережёт! Мало ли? Насекомые какие или микроорганизмы опасные … Лучше не дотрагиваться.

  Знаками показал Вале, что приближаться к подозрительному мху не стоит. Девушка с готовностью кивнула. Было видно, что ей сильно не по себе, но изо всех сил старается показать, что прежде всего исследователь и вообще … что может быть страшного в подполе? Даже очень большом. Звуки шагов глохнут в тишине. Подошвы сначала продавливают толстый слой пыли, затем только упираются в твердь. Кажется, будто идёшь по выпавшему снегу. Пыль взрывается маленьким облачком, которое надолго застывает в неподвижном воздухе. Облачка сливаются в одно длиннющее, словно над землёй тянется дымный след. Двое идут в темноту, разгоняя мрак слабенькими фонарями. Световые параболы скользят по стенам, потолку, а затем спрыгивают на пол и бегут впереди, словно собаки. Справа и слева плывут выщербленные от времени колонны, заросшие мхом и пылью стены исчезают за спиной во мраке.

  – Ну, как тебе тут? – прошептал Антон.

  – Так же, как тебе! – сердито шикнула Валя. – Приятного мало.

  Антон глубоко вдохнул, намереваясь сострить чё нить вроде – вдруг откуда ни возьмись, появился … и завыть дурным голосом. Уже разинул рот, намереваясь «выдать», как вдруг с досадой и стыдом почувствовал, что хочет … чихнуть! Проклятая пыль запершила в горле, в носу невыносимо защекотало. Чувствуя, что вот-вот «бахнет», быстро произносит:

  – Извини, Валечка, но держаться мочи нет!

  – Что-о? – удивилась девушка странной фразе и даже отступила на шаг. – Ты о чем?

  В этот момент Антон чихнул! Мощно так, с прибабахом:

  – А-апп … чху-у!

  Валентине показалось, что она слышит рёв разъярённого дракона. Шум от «чиха» был таков, что уши заложило. Эхо рвануло в неведомую даль и тут же возвратилось, усиленное до предела многократными отражениями. Опять шарахнулось прочь, в темноту, вернулось … И так раз десять! Оглушённая, растерянная, девушка только смогла произнести слабым голосом:

  – Мама дорогая! Я состарилась на двадцать лет и поседела.