Текст книги "Клуб любителей фантастики, 2015"

Автор книги: Андрей Анисимов

Соавторы: Владимир Марышев,Виктор Лугинин,Михаил Бочкарев,Григорий Казаков,Сергей Брэйн,Михаил Дьяченко,Валерий Бохов,Константин Чихунов,Валентин Гусаченко,Юрий Молчан
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Уникальная работа
Валерий ГВОЗДЕЙ

№ 4 (983) 2015

Магазинчик «Сувенир» на океанской набережной пользовался огромной популярностью у туристов. Сегодня, в эпоху конвейерного производства, когда всё делают роботы, вещицы, предлагаемые тут, – выделялись, поскольку имели своё лицо и несли печать оригинальности. Вопреки ожиданиям, продавали их недорого, в больших количествах. Причём, вещицы не иссякали, широкий ассортимент рос непрерывно.

Хозяин, весёлый толстяк, – процветал. А другие торговцы безделушками – завидовали. И пытались разведать – где, у каких резчиков по дереву, кости или камню он закупает фигурки людей и животных, браслеты и бусы, гребни и заколки, пепельницы и шкатулки.

Ничего у конкурентов не выходило. Хозяин же, в ответ на расспросы, добродушно посмеивался и повторял, что его бизнес – семейный.

Конкуренты не верили. Толстяк жил в особняке за городом, с женой и двумя сыновьями-студентами. Вчетвером невозможно изготавливать шедевры прикладного искусства почти в промышленных объёмах.

Разозлившись, наиболее коварный завистник сочинил донос, обвинив хозяина в том, что он беззастенчиво эксплуатирует бедных ремесленников из нищих горных селений.

В соответствующих инстанциях на донос отреагировали. Молодой и полный служебного рвения детектив, специалист по расследованию экономических преступлений, стал копать. Выяснил, что с горными селениями у хозяина магазинчика связей нет.

Хотя сувениров на полках не становится меньше.

И прибыль – не становится меньше. Неужели действительно – семейный бизнес?

Тайно понаблюдав за жизнью в особняке, сыщик выяснил: супруга хозяина, в основном, занята бытовыми заботами и кухней, в художественном промысле – не участвует. Сыновья-студенты пропадают в университете, в котором изучают цифровые технологии, или торчат на пляже, в клубах. Тоже не до художественного промысла.

Вот так семейный бизнес.

Решившись на крайние меры, детектив заглянул в магазинчик, вечером. Когда на улицу вышла очередная партия счастливых покупателей, заговорил с хозяином:

– Покажите вон ту мечтательную корову.

– Держите, – улыбнулся хозяин. – Вы дочке?

– Верно, – соврал детектив. – Моя дочурка любит фигурки животных.

– Лучше возьмите ей телёночка, он тоже мечтательный, а стоит меньше.

Рассматривая фигурки, детектив недоумевал.

Уникальная работа.

Вещи неповторимы.

В каждую мастер вложил душу, вдохнул тепло.

Каждая линия, каждое прикосновение резца к древесине – выразительны, полны смысла.

Он поднял взгляд на толстяка. Может ли благодушный, уже немолодой человек, любящий хорошо поесть и поболеть за любимую футбольную команду по телевизору, быть столь непосредственным, глубоким? Способны ли его тяжёлые волосатые руки – на запредельное мастерство? Губы детектива растянулись в неискренней улыбке. Вынув деньги, он сказал:

– Вы правы, куплю телёночка. Если выбирать между взрослым животным и детёнышем – моя дочка бы, наверное, предпочла его. Спасибо огромное!..

Сделав вид, что по-настоящему растроган, детектив полез к толстяку с объятиями.

Хозяин был, разумеется, удивлён, но счёл неудобным уклониться. Покупатель ловко закрепил на воротнике толстяка микрокамеру.

– Спасибо ещё раз!

Детектив вышел из магазинчика, словно торопился обрадовать несуществующую дочку.

Установленная камера с широкоугольным объективом транслировала всё, что видела, на лэптоп детектива, сидящего неподалёку в джипе.

Сначала демонстрировала туристов, оживлённо покупающих сувениры. Потом хозяин, удовлетворённый торговлей, закрыл магазинчик.

Камера добросовестно показала внутренние помещения. Деревянную лестницу, ведущую куда-то вниз, должно быть – в подвал.

Там был склад продукции.

Хозяин взял пару коробок и вынес, кряхтя, наверх.

Вынув из коробок фигурки, расставил на полках, на освободившихся местах. Ну, теперь он поедет на своей машине домой.

Нет.

Толстяк, прихватив опустевшие коробки, снова пошёл к лестнице. Миновал склад.

Топая ногами, спустился ниже.

Встал перед дверью.

Набрал цифровой код на терминале.

У детектива забилось сердце.

В подземелье, конечно, сидят несчастные резчики, подневольные рабы, вынужденные за гроши, а то и вообще за одну лишь кормёжку творить чудеса.

Открылась дверь.

В просторном, хорошо освещённом помещении – ряд столов. Возле них роботы, занятые вырезанием поделок из древесины, камня или кости. Выверенные, точные движения резцов, зажатых в манипуляторах.

С долгим вздохом детектив расслабился.

Уникальная работа. Сыновья-студенты – головастые. Проанализировали сотни лучших образцов, вывели точные алгоритмы. Затем – написали специальные программы. Клиенты покупают то, что им понравилось. Качество их вполне устраивает.

Хозяин не обманывает никого, платит налоги. Благодаря ему, туристический бизнес тут – получает дополнительный импульс.

Толстяк осматривал готовые изделия, сортировал, заботливо укладывал в коробки.

Детектив отключил трансляцию, завёл двигатель.

Сейчас камера, из новых органических материалов, начнёт мягкое самоуничтожение. И – впитается еле заметным пятнышком в ткань рубашки.

А после стирки – исчезнет без следа… «Факты не подтвердились», – написал детектив в служебном отчёте. ^ТМ

Я всё исправил
Валентин ГУСАЧЕНКО

№ 4 (983) 2015

Аист, что взялся меня подбросить до родительского дома, оказался жутко косоглазым. Выронил у детского дома, курица щипаная.

И сразу всё пошло наперекосяк.

К сорока годам, правда, выкарабкался я из той ямы, в которую забросила меня придурковатая птица.

Дом построил, жену завёл, машину – подержанную – купил. Осталось что-то посадить и кого-то вырастить.

Одного вырастить с Ленкой сможем. О втором и не думали.

Именно о посадке, росте и мерзком дождливом утре я и размышлял, заваривая кофе.

Семейные трусы мирно колыхал сквозняк. Семейными трусами я обзавёлся гораздо раньше самой семьи. Какая ирония.

В стекло балкона постучали. Ребятня снова голубей булыжниками воспитывает? Аиста на вас нет, хулиганы. Постучали снова. Затем ещё. Кто там? Третий этаж.

Отодвинул занавеску. На балконе топтался тот самый косоглазый аист из детских фантазий.

– Чур меня, – крикнул я с перепугу. Бутерброд совершил прыжок головою вниз.

– Петрович, извини меня, – аист просунул тонкую голову в щель приоткрытой балконной двери, – виноват, признаю, виноват. Щипай! Лучше из правого крыла, оно больше.

– Проваливай, – я попытался выпихнуть длинную шею-палку обратно на улицу. Схватился за неё обеими руками.

– Пеитровищ, не дурр-р-р-и, – закашлял аист, – сфушай, шо кажу.

– Ты ещё и говорить надумал, – не унимался я, – завяжу сейчас на узел, скотина.

– Я ф ифвинениями прифетел.

– Поздно ты прилетел, носатый.

Звонок требовательно запиликал. Ленка пришла.

– Пшел вон, – сказал я аисту, вы-толкнув-таки птицу на балкон. – Чтобы исчез, когда вернусь.

На автомате развернулся и побежал к двери.

– Прафти, Петрофич, – аист дотянулся до форточки, – прафти. Я фсё ифпрафил.

Ленка заскочила в квартиру, мокрая и счастливая. Волосы к щёчкам прилипли, глаза светятся. Аиста тоже встретила?

Не дав мне проронить и слова, она бросила зонт в сторону, кинулась на шею.

– Четверо! Четверо! – заверещала она на всю квартиру.

– Что «четверо»? – непонимающе я уставился на неё.

– У нас будет четверня! – не унималась Ленка. – Четверо маленьких карапузов!

И тут я связал воедино слова аиста с нашей четвернёй. Пулей выскочил на балкон. Косоглазый аист только-только взмыл. Я попытался ухватить его за хвост.

Не успел.

– Стой, птица! – прокричал я ему вслед. – Стой, носатый!

– Ифпрафил! – донеслось сверху.

Я развернулся. За спиной стояла Ленка. Она плакала от счастья. ^ТМ

Время в подарок
Михаил БОЧКАРЁВ

№ 4 (983) 2015

С трудом Степан взобрался на сугроб и зажёг сигнальный огонь, чтобы все пингвины его увидели и испугались. Но случилось обратное: бесчисленная стая животных взметнулась ввысь, и Степан понял, что просчитался. Увидев его, пингвины угрожающе закричали и все как один ринулись в его сторону. Тут он понял, что арктические птицы держали в лапах блестящие топорики, с кроваво-красными древками. Летящие пингвины были похожи на миниатюрные мессершмитты, а лязг топоров, которые они оттачивали в полёте, превратился в металлический рёв и звон, от невыносимости которого Степан тяжело, словно в болезни, проснулся, истекая холодным потом. Звонил телефон, лежащий возле кровати на журнальном столике.

– Да, слушаю, – ответил Стёпа, протирая глаза.

– Ты никуда не ходи сегодня, понял? – быстро и нервно проговорил в трубке незнакомый голос.

– Это кто?

– Дурак, не ходи никуда, говорю.

– Да кто это? Вы ошиблись, наверное.

– Это… да ты не поверишь, короче… – в трубке замолчали, было слышно лишь нервное дыхание незнакомца. Степан уже хотел дать отбой, но тут услышал:

– Это я, вернее ты. Короче, это ты из будущего, понял?

– Что? – Стёпа как-то моментально проснулся. – Что за шуточки!

– Какие тут шутки! Тебе сейчас пингвины снились с топорами, да?

– А… откуда… Кто это? – разнервничался Стёпа так, словно его голым показали по центральному телеканалу.

– Да говорю тебе, это я, вернее ты сам. Дурак! Никуда не ходи.

– Это почему?

– Потому что попадёшь, как я, в ловушку. А если не пойдёшь, может этого и не будет!

– Сань, это ты? Хорош придуриваться, мне на работу вставать через полчаса! – сказал Степан, разглядывая электронные часы на стене.

– Ну, дурак… Ты не понимаешь, что он… О, боже, это же всё… – и на этом связь в трубке оборвалась.

Степан стоял под душем и обдумывал телефонный звонок. Поверить в то, что он сам только что звонил себе из будущего, он не мог. Это казалось вершиной абсурда. Тем более голос незнакомца был совершенно чужим. Если бы это был я, – решил Стёпа, – я бы себя узнал, это точно. Наверное Санёк, нажрался, сволочь, и какого-нибудь дружка подговорил. Сидят теперь на кухне ухахатываются. Идиоты! Смущал только эпизод с пингвинами. Но и это Степан объяснил себе вероятностью необыкновенного совпадения. Я наверное сам спросонок про пингвинов в трубку бормотал, – понял он. Определив для себя, что дело обстояло именно так, Степан вышел из душа, обтёрся полотенцем и пошёл готовить завтрак. Включив телевизор и посмотрев новости, он совершенно забыл о звонке, о пингвинах и о том, что плохо выспался. Выйдя из дома, Степан сел в автобус и отправился к метро.

Громадная очередь, спешащих на работу граждан, толпилась у входа. Степан встал за высокой женщиной с ребёнком, одетым в костюм паукообразного героя американских комиксов. Противный ребёнок всё время плакал и требовал отвести его в туалет, но в ответ получал жестокий отказ. За Степаном быстро, как хвост ящерицы, отрастала очередь. Прямо за ним пристроился худющий тип пенсионного возраста с огромным чемоданом старого образца.

– Молодой человек, подсоби, – просил тот всякий раз, когда очередь приходила в движение.

– У тебя там что, папаша, золото партии? – кряхтел Степан, поднимая ношу.

– Оно самое, – отшучивался дед. Однако чемодан был поистине неподъёмным, и Степан с огромным трудом подтаскивал чужое добро всё ближе и ближе к дверям метрополитена.

– Ты уж помоги мне его в вагон втащить, – попросил дед жалостливо, когда они были у самого входа.

– У меня, отец, времени нет, – ответил Степан, как можно более участливо, но с такой интонацией, что было понятно – тащить чемодан он не станет.

– Ну это ты загнул, на счёт времени, – сказал старик, деловито нахмурившись.

– На работу опаздываю, – пожаловался Стёпа.

– Так и быть, подарю тебе месяцок, – хитро прищурился дед и, нагнувшись, щёлкнул застёжками чемодана. Чемодан издал характерный звук, похожий на мгновенную зарядку аккумуляторной батареи, и раскрылся сам собой. В руг замолк и замер, даже взлетающий с асфальта голубь застыл, расправив крылья, в метре от земли, напуганный каким-то человеком, бегущим без очереди к дверям. Степан ошалело посмотрел в чемодан. Там находилось нечто необъяснимое: в тумане, похожем на чёрный и в тот же миг прозрачный снег, сияли крохотные солнца и галактики, всё это было в движении и в тоже время необъяснимом спокойствии. Когда Степан смотрел на это, нельзя было сказать, что ОНО находится в чемодане, это было парадоксально, но ему казалось, что это он сам находится внутри чемодана и смотрит куда-то в бездну своей бесконечной души. Оторвавшись от мистического созерцания необъяснимого чуда, Степан посмотрел на старика и тяжело выдохнул:

– Это чего?

– Вселенная, – спокойно сказал дед.

– Вы маг?

– Сложно сказать, для одного это магия, для другого наука, но это не значит ровным счётом ничего. Это просто слова. А всё, что ты видишь, находится в тебе самом, как и время. Ведь времени нет, человек сам и есть время, – произнёс старик загадочную тираду и вдруг легонько толкнул Стёпу в плечо. Стёпе показалось, что его пнули бревном. Он не удержался на ногах и начал падать в чемодан, причём с каждым мгновением падения он телескопически уменьшался, за секунду превратившись в крохотную песчинку. Он летел сквозь чёрный космос со скоростью невообразимой и невозможной, и вокруг него стрекотало пространство. Вот он приблизился к Земле, с хлопком вошёл в стратосферу и пулей полетел к своему дому, когда он понял, что вот-вот расшибётся о крышу здания. Он зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел пред собой потолок и люстру. Степан находился у себя дома.

– Это что сон? – ужаснулся он, – Но ведь всё было так реально…

Тут он понял, что лежит на кровати полностью одетым, а с кухни доноситься слабый шум. Он осторожно встал и, медленно выйдя из комнаты, прошёл по коридору. Заглянув из-за угла в кухню, Степан похолодел. Он увидел себя. Тот, другой Степан, безмятежно напевая себе под нос мелодию из кинофильма «Бриллиантовая рука» о бесстрашных и безразличных ко всему ушастых зверьках, накладывал в тарелку омлет. И тут Степана словно ударило молнией, он вспомнил ночной звонок.

– Чёртов старик! – сказал он, шипя, и попятился обратно в комнату. Он не знал, что предпринять, и чтобы как-то осмыслить произошедшее, не травмируя себя же самого из прошлого, ещё не посвящённого в тайну, залез под кровать. Стараясь не проронить ни звука, долго, с чувством внутреннего разрушения всех логических и физических догм, он наблюдал за самим собой, собирающимся на работу, и только когда его ранняя копия покинула дом, он осмелился вылезти из своего укрытия. Мысль работала в бешеном темпе. Он понимал, что оставаться дома было делом невозможным, встреча с самим собой грозила вселенским парадоксом, неминуемой катастрофой, сумасшествием, наконец. В памяти всплывали эпизоды фантастических фильмов о путешествиях во времени, и все они подсказывали, что встреча со своей ранней копией равнозначна смерти.

Степан принял решение поселиться на съёмной квартире в доме напротив и наблюдать. Выудив из заначки приличную сумму денег, он занялся поисками подходящей квартиры. К удивлению, нашлась она довольно скоро – старушка Зинаида Матвеевна сдавала комнату на девятом этаже соседнего дома, с окнами, выходящими в общий двор. Там Степан и поселился. Первым делом он купил восьмикратный бинокль и блокнот, чтобы записывать наблюдения, но оказалось, что записывать особенно нечего. Следить за самим собой было очень удобно, в прошлом он жил на седьмом этаже, окна шторами не занавешивал и почти всё свободное время проводил дома. Степан, освобождённый теперь от необходимости работать, был предоставлен самому себе (во всех смыслах), и это помогло ему понять, что живёт он жизнью никчёмной и жалкой. Каждый вечер он возвращался домой, плотно ужинал и либо смотрел телевизор до поздней ночи, гогоча во весь рот над пошлыми шутками новых юмористов, расплодившихся в эфире подобно блохам в собачьем питомнике, либо сидел перед монитором компьютера, строча бесконечные послания своим бывшим одноклассникам и новым интернет-друзьям, которых и в глаза не видел ни разу. После чего заваливался спать, а утром шёл на работу. Со стороны его жизнь казалась бесконечным и унылым путешествием глупого хомяка, заточённого в бесконечный и бессмысленный круг в клетке, перед которой стоит ящик с картинками о потенциально свободной жизни. Но вырваться из этого круга не было никакой возможности. Можно было только наблюдать. И тогда у Степана возникло желание убить себя, но не себя теперешнего, а того – свою копию. И он всерьёз начал обдумывать этот план, пока его не постигло чудовищное озарение, что это убийство автоматически приведёт к уничтожению его самого в теперешнем состоянии. Он много думал о себе и пришёл к неутешительной мысли, что его перемещение – чудовищная ошибка. Ему стало невыносимо противно от себя самого, и он решил, что это нужно прекратить. Он не хотел знать о себе ничего! Он не хотел видеть свою бесполезную жизнь со стороны. И тогда он решил всё изменить. В ночь, перед тем как старик отправил его в прошлое, он позвонил себе и попытался предостеречь, но пока он подбирал слова, пришло осознание, что он уже делал это, и это не помогло. Тогда он решил самостоятельно предотвратить роковую встречу. Степан заблаговременно вызвал такси и поехал к станции метро, чтобы ни в коем случае не опоздать и не дать проклятому старику столкнуться с ним. Но случилось невероятное – на улице Мстислава Келдыша в его такси врезался джип, управляемый пьяным водителем. Степан не пострадал, лишь слегка расшиб бровь, но опоздал на роковую встречу. Он бежал со всех ног и уже видел громадную очередь, видел старика, тянущегося к застёжкам чемодана, и себя возле самых дверей входа в метро. Ему оставалась всего-то пара шагов до того, чтобы не дать столкнуть свою раннюю копию во внутрь невероятного чемодана, но время застыло, и сам Степан застыл в прыжке на секунду, словно замёрзший всплеск фонтана… А когда время восстановило ход, он увидел, что старик стоит уже один и чемодан его закрыт.

– Что ты наделал! – вскричал Степан, подлетая, как безумный, к сухому и крохотному старику. – Верни меня!

– Куда?

– Обратно!

– Зачем же? – удивился старик, и на лице его появилась хитрая и коварная улыбка. – Ты уже вернулся. Всё встало на свои места.

– Да, но… – запнулся Степан.

– Я подарил тебе целый месяц. Надеюсь, ты распорядился им разумно? – с этими словами старик легко, словно пустую картонную коробку, подхватил свой чемодан и скрылся в дверях метрополитена.

Степан стоял возле входа и хлопал ресницами. Он всё понял. Теперь он опять был в одном-единственном экземпляре, и это было удивительно приятное и фантастическое чувство. Степан осмотрелся по сторонам, посмотрел в небо с сияющим, ослепительным солнцем, и ему вдруг нестерпимо захотелось куда-то далеко, к морю и счастью. Он понял, что больше не хочет быть бессмысленным хомяком в колесе, и тогда он развернулся и свободной походкой двинулся в сторону торгового центра, где большая зеркально-синяя вывеска сияла, отражая белоснежные облака, пленительной и кружащей голову надписью – «Авиакассы». ^ТМ

Люди из молний
Юрий МОЛЧАН

№ 5 (984) 2015

Официально планета называлась «Э-Джей-7», но мы, те, кто проводил на ней исследования, называли её – Планета Молний. Она вращалась вокруг звезды средней величины TXN-4 в пятнадцати световых годах от Плутона.

Именно туда отправился мой младший брат Вячеслав Бродский неделю назад вместе с исследовательской группой, которой мы с ним руководили. Я собиралась присоединиться к ним послезавтра. После того как прочитаю на конференции доклад на тему «Белый иммуналис. Новые методы лечения». Наша лаборатория, в числе многих, проводила исследования с целью изобретения универсального средства, которое избавило бы людей от этого, самого страшного заболевания в настоящее время не только на Земле, но и на её рабочих колониях в Соларе.

Однако доклад вместе с конференцией пришлось отложить, и я, Мария Бродская, полетела на Планету Молний сегодня. На следующий день после того, как раздался звонок по видеофону и координатор исследований в лаборатории при МГУ сообщил, что на Э-Джее Славка впал в кому. В него ударила молния.

* * *

Специально оборудованный одноместный корабль позволил мне быстро добраться до Э-Джей-7. Я приземлилась на зелёной, заросшей травой и полевыми цветами равнине, метрах в десяти от лагеря. Ребята из исследовательской группы уже ждали меня, отключив на время защитный купол вокруг лагеря. Они провели меня в лагерь, где в два коротких ряда стояли небольшие домики из металлопласта в один-два этажа. Было около полудня по местному времени, в небе сияло громадное красное с лёгким зелёным оттенком солнце TXN-4. Оно плыло ярким пятном, то скрываясь за плотными облаками, то появляясь в просветах.

* * *

Отказавшись от предложения перекусить с дороги, я попросила сразу же проводить меня в медкорпус. Первым делом я хотела увидеть Славу.

Он лежал на кушетке в зелёной больничной одежде, к рукам и к лицу его прикреплены похожие на крупных жуков беспроводные датчики, снимающие показания работы его сердца и остальных внутренних органов. Вместе с данными о работе мозга, всё это передавалось на мониторы. Местный врач Анд Куародо только разводил руками. Единственное, что он мог сказать, так это то, что Слава остался жив, и, как говорится, слава Богу. Ибо выжить после прямого попадания молнии – это на грани фантастики.

– Как это случилось? – спросила я, глядя на доктора и ещё двоих ребят, что привели меня в медблок – Марка Голдвина и Петра Штока.

Голдвин посмотрел на Петра, потом на меня.

– Маша, с помощью сканирования методом томографии мы сняли с его мозга воспоминания о том, что Вячеслав видел, прежде чем впасть в кому.

– Мы перевели эти данные в привычный видеоформат, – добавил Шток, – и увидели там кое-что интересное.

– На «Э-Джее» присутствует, по крайней мере, одно существо, которое мы видели. И которое, судя по всему, наделено разумом.

– Дело в том, что это существо, – сказал Голдвин негромко, – как раз и было последнее, что видел Слава. Может, как раз из-за него твой брат и оказался в коме.

– Раз так, – сказала я, – покажите мне это немедленно.

* * *

Вернувшись после этого в свою комнату в одном из домиков, я попыталась осмыслить то, что увидела. Сопоставить свои знания о молниях с тем, что мне только что показали. Классическая наука говорит, что молния – это гигантский электрический искровой разряд в атмосфере во время грозы. Ток в разряде молнии здесь, как и на Земле, достигает десяти или ста тысяч ампер, напряжение – миллион, иногда – пятьдесят миллионов вольт.

Тем не менее шанс выжить после удара молнией есть, так как, по статистике, погибает только десять и две десятых процента людей. У меня перед глазами до сих пор стоял увиденный братом светящийся силуэт, возникший перед ним и состоявший из вонзившегося в землю и… продолжавшего сиять и передавать ток разряда молнии. Изображение на мониторе передавало в точности то, что увидел Слава. У того существа были руки, ноги, глаза – светло-голубые пятна света на тёмном лице, за спиной клубился комок сверкающего электричества, похожего на крылья странной, округлой формы. Существо протянуло к нему руку, перед глазами у Славы полыхнула вспышка света – будто сверкнула ещё одна молния, а затем наступила темнота. Брат потерял сознание. Его нашли в лесу спустя час после того, как он не вышел на связь, отправившись на прогулку.

Из того, что я увидела на записи, сделать вывод о том, что световое существо обладало разумом, можно было лишь по его внешнему виду. Это был ярко выраженный гуманоид. Просто назвать это существо человеком не поворачивался язык – людей, чьи тела сотканы из молнии, не бывает.

Выпив чашку кофе, я попросила ребят установить вокруг лагеря и внутри него камеры. Самые обычные, которые снимают одновременно и в инфракрасном режиме. На всякий случай.

Посмотрев, как ребята в плащах под хлещущим дождём устанавливают камеры, я вернулась к себе в комнату и отдалась Морфею.

* * *

Два дня ничего не происходило, мы проводили наши плановые исследования на этой планете. Пытались «поймать» молнии на специальные «катушки», разложить заряд на составляющие, чтобы сравнить с «небесным огнём» Земли, точно установить причину столь сильного скопления электричества в атмосфере.

Вечером второго дня я, навестив лежащего в коме Славку, легла спать. Однако долго понежиться мне не пришлось. Раздался громкий настойчивый стук в дверь. На пороге возник взлохмаченный и слегка промокший от дождя Пётр Шток, ясно было, что он чего-то очень сильно боится, но вида старается не подавать.

– Маш, – проговорил он быстро, с тревогой. – Они – повсюду.

– Кто? – не поняла я.

– Люди-молнии, – сказал Шток, – словно решили нанести нам визит. Их человек десять вокруг лагеря, то исчезают, то появляются. Все камеры выведены молниями из строя, кроме двух, они продолжают снимать.

– Они пытаются как-то вступить в контакт? – спросила я после паузы, которая длилась пару секунд.

– Образами. Они посылают нам в мозг образы.

– И что они вам показывают?

Шток посмотрел на меня, прищурившись.

– Тебя, Маша.

– Не поняла.

– Похоже, они хотят видеть тебя.

У меня внутри всё сжалось в тугой комок.

* * *

Застегнув плащ до самого горла и надев капюшон, я вышла под хлещущий дождь. Пётр и присоединившаяся к нам по дороге техник Стефани шли сзади, я слышала их хлюпающие шаги по размокшей грязи.

Впереди стояло человек десять с фонариками. Я услышала возмущённый голос:

– Чёртовы молнии – теперь они угодили в оставшиеся две камеры!

– Сашка, ты камеру взял?

– Да взял-взял, готов!

– Будь начеку!

Едва я подошла, как все посмотрели на меня. Шум стих. С неба ударило сверкающее изогнутое копьё. Громадное, как фонарный столб.

Молнии били одна за другой. Я уже думала, что меня вызвали зря, как вдруг одна молния вонзилась в землю метрах в пяти от меня, подняв тучу брызг. Но сам её изогнутый, сверкающий «ствол» не исчезал.

Я слышала, как зашипела размокшая грязь, и молния продолжала ввинчиваться в землю. А потом – появился он… оно… Гуманоид, в точности такой, как я видела на видеозаписи Славки.

Он не двигался, но мне было хорошо видно его полупрозрачное, бело-голубое «тело». Лишённые зрачков и даже радужной оболочки «глаза» смотрели на меня. На миг я решила, что с неба спустился ангел или ещё какое-то мифическое существо, но мой рациональный ум это отбросил, и всё внутри меня заполнил страх, хоть я этого и не показывала. Существо пристально смотрело на меня, а затем. его рука прыгнула вперёд в волнообразном движении, совсем как это в детстве, а потом, когда вырос и уже хотел просто подурачиться, делал Славка. Моё тело будто охватил огонь. Перед глазами всё поплыло.

Последнее, что я запомнила, прежде чем лишилась сознания, это падающие на меня упругие струйки воды и – Славкина «змея» рукой.

* * *

Когда я проснулась, то увидела сидевшего у моей кровати человека, в котором узнала Петра Штока.

– Наконец, ты пришла в себя, – сказал он с видимым облегчением. – Мы уже начали беспокоиться. Пока ты была в отключке, кое-что случилось.

– И что же это?

Дверь тихо открылась. Я повернулась посмотреть на вошедшего, и у меня перехватило дыхание.

Слава подошёл ко мне легко и свободно, своей непринуждённой походкой, как будто не пробыл несколько дней в коме и в него не била молния. Нагнулся и поцеловал в щёку, как обычно делал, когда мы долго не виделись.

– Здравствуй, сестрёнка.

* * *

Слава рассказывал и рассказывал, а я слушала, и мне казалось, что я – схожу с ума.

– Это разумное электромагнитное поле, сестра, ты понимаешь? Разумное! Один сплошной, громадный коллективный разум, который в то же время состоит из отдельных особей. И при желании или при необходимости, например для того, чтобы вступить в контакт с кем-то на планете, особь может отделиться. Как то существо, которое я увидел, прежде чем в меня попала молния.

– Значит, ты был у них «в гостях», – резюмировала я то, что он говорил ранее, пытаясь понять, что на этой планете происходит. Я прекрасно помнила видеоизображение «человека-молнии», которого видел брат, и ещё лучше помню то, что увидела сама, пока не упала в обморок под дождём. Разумная цивилизация, обитающая в магнитном поле планеты и, вероятнее всего, также составляющая и её ноосферу. Звучало как какой-то бред. Я сделала глоток уже начинающего остывать кофе. Я и так пью его раз по пять в день, а теперь этот стимулятор мозговой деятельности необходим тем более.

– Выходит, они нарочно тебя «похитили»?

– Я бы сказал – пригласили.

Слава допил воду в стакане и налил себе из бутылки ещё.

– Телепатия, – сказал он. – Я понимал их без слов. Да и какие могут быть слова, если у нас не было ртов. Ни рук, ни ног – чистая энергия. Моё сознание, как они объяснили, тоже набор электромагнитных полей, поэтому я смог находиться там вместе с ними.

– Я знаю, у тебя есть с собой образец штамма «белого иммуналиса», – вскинул голову Вячеслав. – Достань его, и я тебе кое-что продемонстрирую.

Я открыла небольшой шкафчик на стене и вынула колбу вместе с переносным микроскопом. Колба находилась внутри небольшой, обложенной изнутри сухим льдом пластиковой коробки.

Я протянула колбу Славе, но он покачал головой.

– Сначала посмотри на него в микроскоп.

– Зачем? – не поняла я.

– Убедись, что он живой, сестрёнка. Пожав плечами, я сделала, как он сказал.

Я увидела крохотный, но увеличенный, с миллиметр, бело-зелёный, похожий на микроскопического червяка, объект. Глядя через микроскоп, я улавливала его едва заметные движения. Внутри «червяка» среди белёсой массы медленно перемещались, точно соринки в луже, светящиеся, похожие на короткие палочки, частицы. Вирус живой, это было видно. Я подняла глаза от микроскопа.

– И что теперь?

Слава протянул руку, и его ладонь накрыла колбу со штаммом. Мне показалось, что на долю секунды под его пальцами зажёгся свет. Но, видимо, это мне только почудилось. Слава убрал руку и попросил, чтобы я взглянула на штамм «белого иммуналиса» снова. Пожав плечами, я согласилась.

Я заглянула в микроскоп. Бело-зелёный «червячок» больше не двигался, как не двигались и частицы-палочки внутри белёсой массы. Штамм в виде «червяка» съёжился и почернел.

– Ты убил его, – произнесла я, наконец, не веря тому, что случилось. – Ты уничтожил штамм вируса… – У меня в голове пронеслось видение того, к чему это может привести, но я не могла больше ничего произнести – моё изумление было слишком велико.

– Мои возможности теперь шире, чем раньше, – сказал брат просто. Его глаза улыбались.

Я подошла к Славе ближе.

– Тебя могут счесть опасным. Ты же знаешь – людей, на которых падало только подозрение в обладании сверхъестественными способностями, человечество убивало ещё в Средневековье.