Текст книги "Клуб любителей фантастики, 2015"

Автор книги: Андрей Анисимов

Соавторы: Владимир Марышев,Виктор Лугинин,Михаил Бочкарев,Григорий Казаков,Сергей Брэйн,Михаил Дьяченко,Валерий Бохов,Константин Чихунов,Валентин Гусаченко,Юрий Молчан
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

* * *

Первой приближающийся объект засекла автоматическая станция, выведенная далеко за пределы Солнечной системы в пояс Койпера. Её следящая система немедленно переключилась на сопровождение объекта, и когда расстояние между ними сократилось до минимума, мощная оптика позволила, наконец, рассмотреть, что это такое.

Двигающийся из глубин космоса корабль удивительно напоминал пропавший без вести почти четверть века назад «Странник», но как он выглядел! Центральных отсеков, где располагались баки с топливом, не было, вместо них зияли огромные неровные дыры, сквозь которые были видны части корабельного набора. Не было противометеоритного щита, закрывавшего головную часть, как, впрочем, и отделяемых исследовательских модулей и многого другого. Нетронутыми остались лишь носовые жилые отсеки с пузырями оранжерей и корма, в которой, подобно горнилам ада, зловещим багрянцем горели три чудовищные дюзы маршевых двигателей, нещадно при этом коптя и оставляя позади белёсый дымовой шлейф. Не хватало только клубов пара, чтобы представить себе этакий космический паровик. И, тем не менее, это действительно был «Странник». В его ходовой рубке стоял Шиндяпин. Прошедшие годы и упорный ежедневный труд оставили на его лице свои отпечатки, но капитан по-прежнему был подтянут и бодр, уверенно ведя свой корабль туда, откуда он когда-то стартовал. Оставалось совсем немного. Они были уже на подступах к родной системе. Шиндяпин работал. Поколдовав над светящимся прямоугольником навигационного планшета, что-то измеряя и записывая, он ввёл полученные данные в компьютер, и, увидев, что получилось, удовлетворённо хмыкнул.

– Хвала твоей машине, Дмитрий, – проговорил он, обращаясь к стоящему позади Мурзину. – Вышли, считай, тютелька в тютельку. Потребуется только небольшая коррекция.

– Она у меня молодец, – откликнулся инженер, нежно похлопав по панели навигационного комплекса, смонтированного так, что у любого земного кибернетика волосы бы встали дыбом. Шиндяпин снял с рычага выточенную из оргстекла телефонную трубку, пощёлкал тумблерами на самодельном коммутаторе и произнёс:

– Алло, конвертерное? Нужна дополнительная энергия. Да. Тяга для коррекции курса. Да, этого будет достаточно. – И повесил трубку.

Дежуривший в этот день в конвертерном отсеке Вольф тоже повесил трубку, затем заглянул в топливный бункер, прикидывая, что бы такого загрузить в конвертер. Покопавшись в горе разного хлама, он в итоге вытащил наружу половинку ремонтного лючка, кусок пластиковой обивки и целое ведро срезанных с переборок заклёпок, и кинул всё это добро на весы. Взвесив сваленный хлам и прикинув, что из него получится, он отсыпал немного заклёпок, затем открыл загрузочную камеру конвертера, швырнул туда лючок и обшивку, после чего подцепил лопатой оставшееся и ловким движением бывалого кочегара отправил заклёпки вслед за остальным. ^ТМ

Гипер
Валерий ГВОЗДЕЙ

№ 13 (991) 2015

В пятницу вечером настроение было – хуже некуда. Вялость, апатия.

– Снова хмурый, – улыбнулась жена за ужином. – Милый, ну что опять с тобой?

Владислав Сергеевич нечасто говорил с женой о работе, в НИИ квантовых проблем. Но вдруг захотелось поделиться.

Настолько измучили неудачи. Существование гиперпространства доказано, перспективы использования – теоретически обоснованы.

При этом – не пробиться.

– Гиперпространство? – раздельно произнесла жена. – А вы не искали в гипермаркетах? Поверь, дорогой, в гипермаркетах всё есть.

Ну-ну.

Столкновение обыденного сознания и – строго научного.

Грустно хмыкнув, учёный попытался возразить:

– Дорогая, созвучие названий ещё не гарантирует.

– Ведь не ходил со мной в магазин ни разу, – продолжала супруга. – Утром возьму тебя – хоть немного развеешься, посмотришь на то, чем нормальные люди живут.

Действительно, подумал Владислав Сергеевич. Может, сходить? Жена сумки таскает, руки оттягивает.

На следующее утро супруги вместе отправились в ближайший гипермаркет.

Там учёный выяснил, что сумки никто уже не таскает и руки не оттягивает – покупатели катают тележки. Про тележки, он знал, конечно, просто забыл как-то.

Ещё выяснил, что и в самом деле путь к гиперпространству лежит через гипермаркет. В жизни вообще многие вопросы решаются только через магазин.

Так люди и получили доступ к перемещениям на космические расстояния – за ничтожно короткое время. Конечно же, Владислав Сергеевич прославился.

Вроде бы нет причин для плохого настроения.

Хотя порой он сокрушается о том, что не поговорил с женой раньше. ^ТМ

Нечеловеческая
работа
Александр РОМАНОВ

№ 13 (991) 2015

Я посмотрел на листы бумаги, висящие на стене. Перевёл взгляд на самый большой из них.

На этот раз портрет Людмилы вышел лучше, чем в предыдущий. Волосы получились такие, как надо, – рыжие и длинные, они падали вниз, заворачиваясь в блестящие огненные кольца. Кольца эти лежали на её красивых плечах, закрывая их почти полностью. Глаза были длинными и узкими, в их уголках собирались морщины, высокий лоб скрывала густая чёлка, а уголки полных красных губ довольно загибались кверху. Подбородок получился просто здорово, не больше и не меньше обычного, и крохотная ямочка в середине смотрелась именно как ямочка, а не так, как на других её портретах: там она выглядела как неудачно сделанная вмятина.

Я удовлетворено откинулся назад. Потом подумал, что пора идти в вечерний обход, встал, потянулся, потрогал ладонью карман комбинезона, нащупал лежащий там Людмилин кулон, поднял с пола сумку и повесил её на плечо.

В первом блоке всё было как всегда – мирно гудели двигатели, собранные в цепи стержни послушно вращались вокруг ядра, охладители были в норме. А чего им быть не в норме? Они всего месяц как работают, а завтра смена моя кончится, и прощай блоки, прощай охладители, прощай длинные коридоры нескончаемой станции. Вот ещё придумали – дежурных здесь оставлять. Чего тут человеку делать? С ума сойдёшь от скуки. В окне каюты то чёрная бездна, то серо-жёлтый фрагмент планеты «А-Четыре». И вот ты сидишь тут и думаешь, то ли тебе в черноту пялиться, то ли считать кратеры. А чего их считать? Уже давно всё посчитано, зафиксировано и запротоколировано. Восемь крупных на северном полушарии и три на южном.

С такой работой и робот прекрасно справится, думал я, шагая в следующий блок. Чего охранять-то? Ну, залежи, ну, урана. Можно подумать, его кто-нибудь украдёт. Прилетят и уведут планету. На верёвочке. Идиотизм.

В следующем блоке было всё так же, как и в предыдущем, – тихо, светло и без происшествий. Диагностический экран успокаивающе мигал зелёным, я пробежался по клавишам и проглядел данные. Потом нажал кнопку общего сбора, вырубил экран и пошёл в главный зал осматривать своих ребятишек. Шёл я долго, по пути проверяя оставшиеся восемь блоков, и когда добрался, наконец, до зала, там уже было не протолкнуться. Под ногами, вдоль стен, в воздухе под самым потолком уже собрались все мои кибернетические помощники. При моём появлении они разом повернулись в мою сторону и приветственно замигали, загудели и задвигали манипуляторами.

Я осторожно перешагнул через «уборщиков», отодвинул в сторону норовящего залезть мне на голову, парящего в воздухе «тестера» и помахал рукой жмущимся к стенам «надсмотрщикам» и «проверяющим». Вообще-то их названия звучат куда длиннее, но я никогда не пытался их запомнить, а они прекрасно откликались и на «тестеров» с «надсмотрщиками».

Я встал в центре помещения, расставил пошире ноги, оглядел ребят и толкнул речь.

– Сегодня мы работаем с вами последний день, – торжественно объявил я. – И мне, конечно, очень жаль с вами расставаться. Я ко всем вам привык. Но моя вахта кончилась, меня ждёт жена. Слушайтесь того, кто прилетит вместо меня. Смотрите, не подведите, а то скажут потом, что Андрей не умеет это, Андрей не умеет то. Хватит уже. Наслушался. У-у! – погрозил я пальцем парящему под потолком «тестеру». – Смотри у меня, морда.

Он выпустил наружу щупы и помахал ими в воздухе.

Перед глазами вдруг поплыло, по щеке покатилась капля, я подумал, что ещё не хватало мне расчувствоваться перед машинами, показал им кулак и двинулся к выходу.

* * *

Челнок пристыковался хорошо: чисто, без ляпов и происшествий. Я, на случай Чэ Пэ, полностью облачённый в скафандр, отключил аварийную систему, вернулся в шлюз и принялся переодеваться.

С Сергеем мы встретились точно в середине коридора, он с готовностью пожал мне руку и спросил, как прошла вахта. Сказал, что он, как всегда, опаздывает, поэтому сегодня будем делать всё быстро.

Быстро так быстро, подумал я. Я только «за».

Потом мы шагали с ним по коридорам, он топал ногами и говорил о том, как его достала эта невесомость, и как тут у меня на базе хорошо, легко и привычно. Не то что в его этой душегубке, где не то, чтобы ноги вытянуть, а даже повернуться негде.

Сергей осмотрел блоки, скопировал информацию себе на планшет, потом попросил меня собрать всех помощников в «зачисточной» и умотал к главному реактору.

Понятно, что он торопится, подумал я, ясно, что у меня конец дежурства и ребят надо собрать всех вместе для перезагрузки, но сколько уже раз я просил его не называть её «зачисточной». Слово такое, неприятное. Гнусное словечко.

Я дал сигнал на общий сбор в комнате перезагрузки и неторопливо зашагал по коридору.

Из боковой двери, ведущей в реакторную, вынырнул Сергей.

– А ты молодец, – похвалил он. – Всё идеально. Не то, что некоторые.

Я аж покраснел от удовольствия.

– Надо же! – продолжал он восторженным тоном. – Ни одного сбоя, работает моя система, да?

– Ага, – согласился я, не совсем его понимая. Почему это система вдруг стала его?

– Как там моя Люда? – осторожно спросил я.

– Кто? – спросил Сергей. – Ах, да… Твоя Люда… – он потёр пальцами виски.

– Что? – спросил я, чувствуя, как заколотилось сердце. – Что случилось?

– Ничего, – сказал Сергей. – Всё нормально. Ждёт тебя. Чего ты спрашиваешь? Ты же с ней каждый день, небось, разговаривал?

– Разговаривал, – согласился я. – И писал. И смотрел, как она…

Я осёкся, сообразив, что ляпнул лишнее.

Он сделал вид, что ничего не заметил. Мы вышли, наконец, в нужный сектор.

Коридор перед перегрузочной был шире, чем остальные, и заканчивался высокой камерой с расположенным внутри неё пультом управления. В коридоре уже собрались все мои ассистенты, отбитый красным цветом проём «перезагрузочной» был открыт.

Сергей бодро добежал до камеры, пискнул замком, прозрачная дверь отъехала в сторону, и он быстро взобрался по стремянке в кресло.

Я оглядел своих помощников. Они стояли и висели вдоль стены. Я указал им пальцем в сторону двери, и они один за другим устремились в проём.

Они шли мимо меня, маленькие и большие, короткие и длинные, круглые и плоские, а я всё думал, какими они будут после чистки? Опять ведь придётся их настраивать и отлаживать.

Я проводил взглядом заехавший в проём последний автомат.

Стоявший за стеклом Сергей помахал мне рукой. Я помахал ему в ответ и почти уже повернулся, чтобы пойти обратно, как сообразил, что он указывает мне рукой на красную арку портала.

– Мне тоже? – одними губами спросил я.

Он кивнул.

– Зачем? – весело спросил я.

Он пожал плечами и смешно выпучил глаза.

Я засмеялся и показал ему язык, потом развернулся и собрался было уйти, как ближайшая ко мне переборка вдруг коротко загудела и упала вниз, перекрыв путь к отступлению.

Я повернулся обратно.

Сергей уже не улыбался. Он заметил мой взгляд и пальцами изобразил шагающие ноги.

– Куда идти? Зачем идти? Мне тоже туда? – громко спросил я. – Я же не механизм. Чего ты, в самом деле?

Я требовательно постучал рукой по переборке.

Сергей изобразил на лице страдание, потом закатил глаза и передёрнул плечами. Он вытянул руку в сторону и зашевелил пальцами, нажимая кнопки на боковой панели.

Справа от меня в стене раскрылось отверстие, и из него наружу вылезла широкая чёрная труба, похожая на шланг системы вакуумной уборки.

Она быстро и мелко задёргалась, и не успел я даже удивиться, как из неё вырвалась огненная струя и ударила прямо мне в лоб.

Я открыл рот, чтобы заорать от боли, но наружу вырвался только жалкий писк. Подумал, что надо бы отклониться в сторону, и какой он оказывается негодяй, этот Сергей, тут пламя погасло, труба скрылась в стене и отверстие закрылось.

Я стоял ни жив ни мёртв, боли я не чувствовал, и вообще ничего не чувствовал, кроме текущих по спине капель и запаха горелого мяса.

Я осторожно поднял руку и провёл себя по голове. Поверхность была гладкой и почему-то холодной. Попытался нащупать волосы. Их не было. Там вообще ничего не было, кроме ровной и твёрдой черепушки. Щёлкнул громкоговоритель, и голос Сергея сказал:

– Долго ты будешь так стоять? Я, между прочим, должен вылететь через час, а мне ещё обновлять тебе программу.

– Ты? Почему это ты должен вылететь, а не мы? – тупо спросил я, повернул голову и увидел, как Сергей открывает люк и спускается по скобам.

Он подошёл ко мне, взял за голову и наклонил вниз. Я послушно стоял, чувствуя, как он касается меня пальцами, потом увидел, как рука его залезла мне в карман, он вытащил оттуда кулон Людмилы, нажал на него пальцами, тот раскрылся, и оттуда к Сергею на ладонь выпал микрочип.

– И в этот раз пришлось спалить твой головной предохранитель, – сказал он. – Но всё-таки так получается гораздо быстрее, чем постоянно тебя уговаривать.

Я стоял и ничего не понимал. Вроде хотел пошевелиться и не мог. Просто стоял как истукан и слушал, о чём он там бормочет.

– Вот, каждый раз одно и тоже, – ворчал Сергей, пыхтя. – И чего тебе всё-таки надо, а? Все работают и работают спокойно. Без сбоев. Без нареканий. Один ты вечно у меня чудишь. И в прошлый раз. И в позапрошлый. Одно тебя оправдывает – всё у тебя в твоём хозяйстве идеально. Ну, ничего, я программу подновил, авось в следующий раз получится без сюрпризов.

Он подошёл ко мне и взял за руку.

– Может, это от одиночества, а? – спросил он участливо. – Сидишь ты тут совсем один, никого нет…

Сергей пошёл вперёд, ведя меня за собой. Я молча шагал следом. Попытался было вырваться и не смог. Даже просто пошевелиться, кроме как перебирать ногами, и то не получилось.

– Да-а, брат, – протянул Сергей. – Забрать бы тебя с собой да показать ребятам. Вот бы они обрадовались. Они такого в жизни не видели.

Он завёл меня внутрь и поставил спиной к стене.

– Всё удалю! Всё! Чтобы больше не чудил, – угрожающе сказал он, достал планшет и принялся стучать по экрану пальцами.

– Хотя, пожалуй, рыжую Людку я тебе оставлю, – пробормотал Сергей. – Да и всё остальное, наверное, тоже. Ты же у меня один такой. Без сбоев.

Он с размаху ткнул пальцем в свой экранчик, и на меня разом навалилась темнота.

* * *

Я открыл глаза и потянулся. Посмотрел на висящий на стене портрет.

Да-а, подумал я, в этот раз он получился совсем хорошо. Не то, что в предыдущие.

Сейчас совершу последний обход и завтра домой. Завтра прилетит Сергей, дай бог, привезёт мне замену. И улечу. Хватит уже, насиделся я тут. Ишь, чего придумали, человека одного оставлять на целый месяц в такой дыре. Планету караулить. Мне тут и делать особо нечего.

Тут и робот прекрасно справится. ^ТМ

Домашний любимец
Владимир МАРЫШЕВ

№ 13 (991) 2015

Эту планету они встретили, оставив за кормой половину пути. Настоящий подарок судьбы – с ярким светилом, идеальной силой тяжести, отличным воздухом. Наконец-то можно покинуть тесные отсеки звездолёта и размяться на просторе!

Они гонялись друг за другом среди нагретых солнцем камней, выписывали зигзаги, и каждое движение, каждый вдох дарили радость. Зильмун был взрослый, но, опьянённый открывшейся свободой, дурачился, словно детёныш. Порой, не рассчитав силы, он так наскакивал на госпожу, что опрокидывал её.

После очередного падения ей это надоело.

– Ну, держись! – нарочито грозно сказала она.

Все представители её цивилизации обладали индивидуальным хронополем. Возможно, когда-то оно помогало выживанию вида, но давно утратило эту роль и теперь применялось только для развлечений.

– Застынь! – приказала госпожа и, сжав хронополе в кинжальный луч, уколола им зильмуна. Тот немедленно опустился, прижал брюхо к камням и замер, как изваяние, погрузившись в стазис первого рода. Она полюбовалась своей работой, немного побродила по окрестностям, а вернувшись, повелела:

– Оживи!

Они продолжали резвиться, но зильмун ничего не помнил о наказании и спустя какое-то время вновь сбил хозяйку с ног. На этот раз она серьёзно ушиблась, а потому, поднявшись, была мрачнее тучи.

– Застынь! – выкрикнула госпожа и вторично заморозила зильмуна. Но перестаралась.

У хронополя есть критический уровень. Распалившись, хозяйка нечаянно превысила его, а потому ввергла домашнего любимца в стазис не первого, а второго рода. Стазис, который невозможно прервать извне, но когда-нибудь он прекратится сам собой. Только ждать этого придётся долго. Невыносимо долго. Тысячи лет… Поняв, что она натворила, госпожа замерла от ужаса. Попыталась вернуть зильмуна к жизни, сознавая при этом, что всё равно ничего не получится. Ничего и не получилось.

Затем подумалось: нельзя оставлять питомца на чужой планете, надо обязательно доставить его домой! Но главный корабельный компьютер убедил её, что брать на борт находящийся в стазисе объект слишком рискованно. Ведь наведённое хронополе, в отличие от скрытого в теле госпожи, способно расстроить работу приборов. Кто знает, чем это обернётся?

Присев рядом с зильмуном, его хозяйка долго выплакивала боль потери. А когда, наконец, поднялась, её глаза уже были сухими.

«Надо лететь, – решила она. – Это не первая моя утрата, переживу и её. Мы с тобой больше никогда не увидимся. Но однажды, спустя тысячелетия, ты проснёшься и начнёшь искать своё место в этом мире. От всего сердца желаю тебе найти его».

* * *

Туристы замерли. От гигантской статуи веяло несокрушимой мощью, но особенно завораживал взгляд, устремлённый в вечность.

– Итак, – гид величаво повёл рукой, – перед вами Большой Сфинкс. Его возраст – до сих пор загадка. Некоторые исследователи считают, что он не имеет отношения к пирамидам, поскольку был сооружён задолго до них. Так ли это, науке только предстоит…

Он не договорил.

Сфинкс зашевелился! Повернул голову в одну сторону, в другую, подобрал под себя лапы и вдруг поднялся во весь рост, нависнув над людьми. Рядом с ним они казались кучкой муравьёв. Туристы завопили и кинулись врассыпную. Однако ожившему зильмуну было не до них. Он тщательно разглядывал пирамиды, дышащую зноем пустыню и наступающие на неё кварталы Гизы. Госпожи нигде не было видно. Но она не могла бросить его, своего любимца, которого ещё детёнышем носила на руках. Это невозможно, немыслимо! Значит, случилось что-то страшное…

Зильмун поднял голову к небу и завыл. Его вой был полон такой беспредельной тоски, что казалось – пирамиды вот-вот затрясутся от горя и рассыплются, превратившись в груды щебня. Но пирамиды устояли. За тысячи лет они видели много трагедий и точно знали, что любая боль со временем проходит. Пройдёт и эта. ^ТМ

Cоюз
Валерий БОХОВ

№ 14 (992) 2015

Не успел Виктор Васильевич оторвать палец от кнопки звонка, как дверь распахнулась.

– Виктор Васильевич, как быстро Вас домчали!

– Да. Ян, здравствуй! Домчали на скорой, больница заинтересована, чтобы люди умирали дома. Чтобы на неё ни тень, ни даже полутень не падали.

– Ну, так уж и «умирали».

– Ян, занавес закрывается, на сей раз. Я сам это чувствую, да ещё разговор двух врачей услышал – месяц или полтора мне остаётся. Потом мой лечащий двумя мазками мне всё обрисовал. Да ты сам посуди – более полувека уж мы с тобой вместе. Работы, выставки, работы… Износился организм…

– Виктор Васильевич! Пюрешку, может, съедите? Я её пастозно взбил, как Вы любите.

– Нет, дорогой, не буду есть, не хочу. Ты знаешь, ехал я домой и вспоминал нас с тобой. Я – молодой, на первом курсе Суриковского. Ты – только пришёл в нашу семью. Молодой помощник по хозяйству. Тебя, Ян, очень привлекли и заинтересовали мои первые шаги живописца.

– И я стал учиться у Вас. А потом вместе стали писать.

– Но вначале я думал, что ты будешь грунтовать холсты, картон. Большие площади полотна закрашивать. На пленере – будить меня в миг появления нужного света при восходе светила.

– И мне это всё нравилось. Сначала меня привлекли монотонные движения по холсту. Также мне нравилось, как натирать полы. А потом меня поразило волшебство переноса действительности на полотно. Это в корне поменяло моё отношение к живописи.

– И тут ещё проявились твои фотографические способности.

– Да, я запоминал некоторые моменты освещения, например.

– И тогда, Ян, мы стали работать вместе. И всё было очень гармонично в наших картинах.

– Но без Вашего чувства прекрасного, без ощущения нюансов цвета, без чувства трепетного восхищения природой, привносимого Вами.

– Это, Ян, всё идёт из души. А знаешь, кроме нашего творческого союза, мне известен всего только один – Кукрыниксы. Это были титаны. У них и вместе, и порознь сделаны и портреты, и пейзажи, и натюрморты… Не говоря уж о карикатурах.

– Но кое в чём мы их, Виктор Васильевич, превзошли.

– В чём же это?

– В работах в технике пуантилизма.

– Это так. И должен отметить, Ян, эти работы выполнены благодаря твоему колоссальному терпению.

– Когда рядом безупречный вкус, то сделать любую работу не так уж и сложно.

– Ян, я думаю в ближайшие дни написать и оформить завещание. Наряду с моими родственниками я впишу первым тебя в качестве распорядителя моим творческим наследием. Потому как работы эти – наши совместные. Можешь продать их, представить на выставку, подарить.

– Виктор Васильевич! От этого увольте меня. Я не желаю перебегать дорогу Вашим родственникам. Деньги мне не понадобятся. Выставляться никто меня не пригласит. Дарить картины мне некому. Единственное, что я прошу включить в завещание, это – надпись на могильном камне.

…Вечер. Сторож у кладбищенских ворот заметил спешащему Яну:

– Мы скоро закрываем. Успеете ли?

– Я успею, – ответил Ян.

Он быстро нашёл свежую могилу, где в первой половине дня прошли похороны Виктора Васильевича. Темнело. Ян вырыл углубление в могильном холмике. Сел в эту ямку. Достал бутылку бензина и облил себя. Чиркнул зажигалкой. Вспыхнуло пламя.

В отблесках пламени можно было прочитать надпись на могиле: «Мухинян. Художник-живописец. Годы жизни… Творческий псевдоним союза двух художников – Мухина Виктора Васильевича и андроида модели Ян-235». ^ТМ