Текст книги "Святой грааль"

Автор книги: Андрей Ветер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Барон ничего не отвечал. Граф думал с минуту, опустив голову, затем вскинулся и, вытянув руку к монаху, взревел:

– Ты лжёшь! Но я сумею вырвать из тебя правду! Стража, разденьте его и привяжите к тому дереву!

– Чего вы хотите? – забеспокоился монах, сопротивляясь схватившим его рыцарям.

– Мне нужна чаша! Отведи меня к Граалю, и я отпущу тебя.

– Но я не знаю… не слышал…

– Высеките его как следует! – Де Парси повелительно махнул рукой и пошёл к своему шатру. Выпив вина, он вернулся. Обнажённое тело монаха безвольно повисло на верёвках, по хилым плечам и впалой груди струилась кровь.

– Быть может, этот несчастный на самом деле ничего не слышал о Граале, ваша светлость, – подал голос барон де Белен. – Как он может знать о нём, если это название придумал сам мессир Фродоар.

– Он должен хотя бы что-нибудь знать… Хотя бы краем уха… – Де Парси подошёл вплотную к монаху. – Ты что, не понимаешь, что сейчас я начну убивать тебя?

– Будь ты проклят, сатанинское отродье! – выдохнул монах

– Что?! Как ты смеешь… – Лицо графа перекосилось и сделалось багровым. Он нанёс удар кулаком монаху в нос. Кровь хлынула с новой силой, и монах обмяк, потеряв сознание. – Удавите его и вздёрните повыше, – распорядился де Парси, сплёвывая налипшую на губе густую слюну. – Пусть его склюёт вороньё.

Шарль Толстяк удалился в противоположный конец лагеря и шёпотом молился. Когда возле него присел на корточки Ван Хель, Шарль спросил:

– Почему ты не остановишь графа?

– Ты хочешь, чтобы я прикончил его, перерезал ему глотку?

– Хочу.

– А как же воля Божья?

– Пусть это случится по воле Божьей, но сейчас же. Пусть ты будешь разящей рукой Господа нашего, – настаивал Толстяк.

– А почему ты не считаешь, что де Парси убил этого монаха, исполняя волю Божью? – почти равнодушно спросил Ван Хель. – Всякая смерть случается по прихоти Судьбы, а ею наделяет каждого из нас Бог.

– Мне страшно рядом с этим чудовищем.

– А мне кажется, что Парси ничем не отличается от других рыцарей. Ты слышал, что рассказывали в городе про сеньора Гвебера? По пути в Иерусалим он режет людей как скот, берёт в плен сотнями и всех подвергает чудовищным пыткам.

– Я слышал о нём.

– Он вымогает у пленников выкуп, чтобы на эти деньги кормить свой сброд, называемый войском Христовым. Он приказывает подвешивать мужчин за половые органы и с удовольствием наблюдает, как тела жертв разрываются и кишки вываливаются наружу. Женщин подвешивает за большие пальцы рук, а к плечам прикрепляет камни, сам же стоит рядом и лупит их дубиной.

– Я слышал об этом, – глухо отозвался Шарль.

– Так ты хочешь, чтобы я и его убил? И всех остальных, которые идут под знаменем Христа на Землю обетованную, грабя на пути своём каждую деревню? Может, лучше вырвать сердце у Папы, чтобы он больше никогда не призвал никого в поход против «неверных»? Но ведь появится другой Папа, другой епископ, другой пастырь заблудших душ человеческих… Нет, Толстяк, я не трону графа. Кровь льётся не из-за него и не из-за ему подобных. Насилие – выбор всего человечества. Ты хочешь, чтобы я поднялся против всего человечества? Братец, такое мне не под силу.

– Раньше ты проявлял благородство, вступался за людей.

– Ты отправился в путь, чтобы свидетельствовать о делах земных, – сказал Ван Хель. – Свидетельствуй, летописец!

ЭКТОР НЕПОБЕДИМЫЙ. ИЮНЬ 471 ГОДА

Выехав на пригорок, Эктор Хоель придержал своего коня и поднял руку, сжимавшую небольшую резную дубинку, приказывая следовавшему за ним отряду остановиться. Поверх длинной рубахи на нём был надет набивной доспех из плотного льна, напоминавший стёганый халат, достигавший колен, расшитый красными и синими треугольниками и украшенный золотой вышивкой по краям. На поясе поверх доспеха красовалась украшенная медными бляхами кожаная перевязь с двумя петлями, куда были продеты два боевых метательных топора. Помимо топоров к перевязи крепился короткий меч, а на спине – длинный меч, спрятанный в ножны из выдубленной кожи.

Длинные тёмно-русые волосы Эктора растрепались, то и дело падая на глаза.

Далеко впереди сидел на мшистом валуне старый человек, облачённый в синюю тунику, поверх которой был надет чёрный плащ с капюшоном. Капюшон полностью скрывал его лицо, но большая седая борода, выступала вперёд. Перед ним стояли две рыжие косули и, вытянув шеи, тёрлись о его лицо носами. Заслышав конский топот, косули вздрогнули, подняли большие уши, мигнули чёрными влажными глазами и испуганно бросились прочь, мгновенно скрывшись в зарослях орешника. Человек в капюшоне медленно повернул голову.

Эктор Хоель ударил коня пятками и двинулся вперёд в сопровождении ещё одного всадника. Старик поднялся. Теперь на его тунике стал виден белый голубь.

«Друид», – догадался Эктор.

Внезапный порыв ветра сдёрнул капюшон с головы старика, длинные седые волосы всколыхнулись. Эктор увидел старое, очень выразительное лицо, заросшее густой бородой. Тёмно-синие глаза внимательно смотрели на приближавшихся людей.

– Да будет Небо милостиво к тебе! – громко поприветствовал Эктор.

– Желаю и тебе здравия, незнакомец. – Старик чуть заметно кивнул.

– Как называется это место? – спросил Эктор, указывая на журчавший поодаль ручей.

– Брод Совокупления.

– Теперь уже, должно быть, рукой подать до Круглого Стола?

– А кто ты таков, чтобы спрашивать о Круглом Столе? Назовись. – В голосе старика слышались властные нотки. Он умел приказывать.

– Эктор Хоель из Арморики, – звучно ответил всадник.

– Не тебя ли величают Эктором Непобедимым? – Друид снова окинул незнакомца с ног до головы.

– Ты слышал обо мне? – Всадник горделиво подбоченился.

– Так вот ты какой, – продолжил старик. – Слава о твоих подвигах мчится далеко впереди тебя.

– Могу ли я узнать твоё имя?

– Мерддин.

Эктор указал глазами на голубя, вышитого на тунике Мерддина и спросил:

– Ты проповедуешь учение Христа?

– Ты угадал. Голубь на моей тунике – символ Святого Духа. А ты из тех, кто придерживается старинных взглядов?

– Ты умеешь заглядывать в сердце, – улыбнулся Эктор. – Не тот ли ты Мерддин, о котором ходит столько невероятных историй? Не ты ли был наставником Артура? Не тебя ли громко прозвали Лесным Вепрем?

– Верно. Я воспитывал Артура, – старик качнул головой, – но это было давно. С тех пор он возмужал и теперь мало прислушивается к моим советам.

Эктор внимательно оглядел Мерддина, затем повернулся к своему спутнику и велел ему:

– Поезжай к отряду, скажи, мы сделаем короткий привал. Мне нужно поговорить. Я дам знать, когда мы продолжим путь.

Всадник молча кивнул и повернул обратно.

Эктор спрыгнул с коня, опустился на землю и вытянул ноги. Мерддин неторопливо занял своё место на валуне, где сидел раньше.

– Я проделал долгий путь, – сказал Эктор. – Хочется отдыха. Хочется пить и есть…

– В доме Артура ты получишь хороший приём. – Глаза друида буравили Эктора. – Там всегда найдётся угощение для настоящего мужчины.

– Ты смотришь на меня с подозрением.

– Нет, просто изучаю.

– Я не женщина, чтобы меня разглядывали, – возразил Эктор Хоель. – Моё достоинство – умение драться, а не нежная красота.

– У меня такое чувство, будто я знаком с тобой, – проговорил друид, приближаясь к Эктору.

– Мы никогда не встречались.

– От тебя исходит особый дух…

– Дух одинокого волка.

– Может быть, – неуверенно произнёс старик и опустился рядышком на землю, – всё может быть…

Эктор Хоель, поигрывая травинкой, подался вперёд и потыкал стебельком в руку друида.

– Что это? – спросил он, указывая на синюю татуировку, покрывавшую пальцы Мерддина.

– Тайные друидические символы, – спокойно ответил Мерддин. – Тебе не нужно знать этого.

Внезапно Эктор заразительно расхохотался.

– Друидические символы, – повторил он, успокоившись. – Ты доведешь меня до слёз, старик…

– Что рассмешило тебя? – нахмурился Мерддин.

– Друидические, говоришь? – опять улыбнулся Эктор.

– Вижу, ты на что-то намекаешь, но никак не возьму в толк…

– Я намекаю на Тайную Коллегию Магов, старик.

Мерддин внимательно посмотрел на собеседника, но ничто не изменилось в его лице.

– Где ты слышал о Коллегии?

– Это не имеет значения, – беспечно отмахнулся Эктор.

– Имеет. – В голосе Мерддина прозвучала угроза, хотя сам он продолжал сидеть в прежней позе.

– О, ты сделался серьёзнее… Только не следует меня пугать, Лесной Вепрь. – Эктор взял травинку губами и перекатил её из одного угла рта в другой. – Я не случайно получил прозвище Непобедимого. Даже члены Тайной Коллегии не могут одолеть меня. По крайней мере, магу второй степени посвящения, каким являешься ты, это не по силам.

– Ты хорошо осведомлён, Эктор Хоель. Ты знаешь даже мою степень…

И тут лицо Мерддина изменилось, по нему пробежала тень недоумения, затем в глазах зажёгся огонь догадки, брови удивлённо поползли вверх.

– Какой же я старый болван! – Старик шлёпнул себя ладонью по лбу, и морщинистая кожа задрожала, будто готова была осыпаться с его лица. – Тебя зовут Эктор Хоель из Арморики? Эктор Хоель! И ты знаешь о Коллегии! Куда же подевалось моё чутьё?! Теперь я понимаю, откуда проистекают твои вопросы, Хоель… Ты – Хель, знаменитый Хель из числа отступников!

– Да.

– Бывший маг Коллегии. Теперь мне всё понятно, – с облегчением вздохнул Мерддин. Он прикоснулся пальцами правой руки ко лбу, затем опустил руку к солнечному сплетению, поприветствовав собеседника так, как это было принято делать во время встреч членов тайного общества с глазу на глаз. – Приятно увидеть тебя воочию. О тебе ходят легенды, Хель.

– Легенды… Человечество кормится легендами.

– Что привело тебя в наши края?

– Здесь пахнет яростной схваткой, – ответил Хель.

– Схваткой пахнет всюду.

– Я много слышал о братстве Круглого Стола. Хочется познакомиться с этими людьми. Скажи, ты приложил руку к его созданию?

– Немного.

– Это какой-то очередной замысел Тайной Коллегии? – уточнил Хель.

– Я не в курсе всех замыслов моих старших братьев, – уклончиво ответил Мерддин.

– Забудь о моём вопросе, жрец, – отмахнулся Хель, выплёвывая травинку. – На самом деле мне дела нет до ваших тайных планов. Мне важно лишь дело, активное движение. Я не умею жить без этого.

– Ты хочешь встать в ряды Артурова войска?

– Почему бы нет? Я чувствую, что здесь назревает нечто важное… Большая схватка. Битва старого с новым… Сейчас я приехал только познакомиться с Артуром, но если предчувствия не обманут меня, я призову сюда остальных моих людей… Правда, теперь меня будет смущать твоё присутствие.

– Я не причиню тебе вреда.

– Мне с трудом верится, что ты не сообщишь верховному жрецу Коллегии о моём появлении.

Мерддин помолчал, затем проговорил медленно:

– Если ты не будешь мешать мне, то у меня нет причин натравливать на тебя кого бы то ни было.

– Я никогда не вмешиваюсь в дела Тайной Коллегии. Я лишь живу в собственное удовольствие. Или в ваших кругах обо мне рассказывают что-то иное?

– Нет, но о тебе всегда вспоминают как об отщепенце. Ты овладел тайными знаниями и позволил себе ступить за пределы дозволенного круга.

– Я люблю свободу.

– Ты осмелился стать самостоятельной единицей. Коллегия Магов никому не прощает таких поступков.

– Вот поэтому-то я и раздумываю теперь, как мне поступить. Не покончить ли с тобой прямо сейчас? Ты знаешь, кто я, и ты обязан, согласно вашим строгим правилам, приложить все силы, чтобы уничтожить меня… Впрочем, это будет даже интересно…

– Ты хочешь вступить в противоборство с Коллегией?

– Уже не одно столетие я занимаюсь этим. Просто обычно я борюсь лишь против ваших козней и далеко не всегда встречаю это. – Хель снова сорвал травинку и потыкал ею в татуировку на руках Мерддина. – Ваша сила присутствует всюду, но встретиться лицом к лицу с действующим жрецом – большая редкость.

– Однажды ты убил Кармеля, мага четвёртой степени посвящения.

– Он рискнул преследовать меня и вступил со мной в открытый бой. У меня на одну степень посвящения меньше. Как маг я был слабее Кармеля, но его подвела самоуверенность. Даже сильные маги страдают порой избытком ненужных чувств. Он слишком полагался на свои сверхъестественные способности, я же действовал обыкновенным клинком, надеясь только на крепость моих рук.

– Позволь спросить, а куда подевалась твоя татуировка? На твоих руках нет никаких узоров.

– Однажды я сильно обгорел, кожа сошла почти со всего тела.

– Я слышал, ты научился восстанавливать любые повреждения тканей на себе.

– Это и есть мой ключ к вечной жизни, – кивнул Хель. – А теперь ты ответь мне, Лесной Вепрь. Зачем тебе потребовалось создавать Круглый Стол?

– Зачем ты задаёшь ненужные вопросы? – Друид отвернулся.

– Боишься, что тебе голову оторвут, если сболтнёшь что-нибудь? – Хель выразительно поцокал языком. – Но ведь ты так и так смертен, Вепрь, как смертны все люди. Какая разница, как умереть, если ты знаешь, что всё вокруг – лишь игра? В своё время каждый из нас покинет этот мир и, родившись снова, уже ничего не будет помнить ни о своих подвигах, ни о своём отступничестве. Не обидно ли это, Вепрь? Пройти нескончаемо долгий путь ученичества, служить делу самого таинственного братства магов, сути которого ты никогда не узнаешь, если не доберёшься до самого верха, а после этого лишиться всякой памяти о том, кем ты был раньше и какой силой обладал. А ещё ужаснее стать в следующей жизни человеком, который будет искоренять магию, преследовать всех, кто имеет отношение к тайным знаниям, обвинять обыкновенных фокусников в колдовстве и вырезать их семьи. Не страшно тебе, что ты можешь стать таким?

– Этого не знает никто. – Мерддин нахмурился и уточнил: – Не знает наверняка.

На лице Хеля появилась широкая улыбка

– Знает Амрит, – сказал он.

– Ах этот… Нарушитель… Первый проложивший дорогу отступникам.

– Он умеет видеть далеко вперёд. И меня радует, что Тайная Коллегия бессильна против него. Она вставляет палки ему в колёса, но всё это напоминает обыкновенное хулиганство, ведь Нарушитель не умрёт до тех пор, пока сам не пожелает этого. Что может Коллегия против него? Убить его? Порвать на куски? Но он восстанет из мёртвых. Он знает то, что неведомо всем нам, даже получившим самую высокую степень посвящения. Возможно, даже Магистр не знает того, что знает Амрит.

Тут Хель задумался и, помолчав немного, спросил вкрадчиво:

– Скажи мне, жрец, а не Нарушитель был ли причиной вашего нынешнего усердия?

– Не понимаю, о чём ты говоришь?

– О христианстве… С чего вдруг Тайная Коллегия так рьяно взялась за распространение новой религии? Какую цель она преследует?

– Я выполняю лишь то, что поручено мне, – проговорил Мерддин. – Я умею объяснить только то, что знаю.

Хель недоверчиво прищурился.

– Но ведь ты не можешь не знать, что воскресший иудей по имени Иешуа, послуживший причиной стольких разговоров, был вовсе не тем, за кого его нынче выдают.

Мерддин задумчиво посмотрел на Хеля.

– Что за странный взгляд? – удивился Хель. – Погоди-погоди, да ты, я вижу, и впрямь ничего не знаешь! Неужели ты, могущественный жрец, на самом деле веришь в то, о чём толкуют евангельские тексты? Ответь мне, ты веришь в это?

– Жизнь – сложная игра. Написанные на пергаменте слова служат нынче многим путеводной звездой, – негромко произнёс Мерддин. – Все мы живём по воле Творца.

– Разве кто-то оспаривает это? Но я задал тебе конкретный вопрос. Веришь ли ты в то, о чём рассказываешь?

– Я рассказываю о сыне Божьем.

– А кто из нас не сын Божий? Все мы – дети Создателя. Каждого из нас Творец вылепил собственными руками. Всех – от последнего глупца до величайшего мудреца.

– Это так.

– Тогда объясни мне, для чего Тайная Коллегия старается внушить всем, что люди – ничтожные твари? Зачем стремится только одного провозгласить сыном Бога? Почему побуждает уверовать в него? Открой мне эту цель, жрец! Растолкуй, что за страшный замысел осуществляет братство магов?

Мерддин вздохнул и посмотрел в небо.

– Конечно, ты имеешь право не отвечать, – понимающе кивнул Хель. – Но что-то подсказывает мне, что замысел тут прост – швырнуть наш мир во всеобщую войну… Нескончаемая рознь по всей земле. Думается мне, что Коллегия именно этого добивается.

– Я проповедую Любовь, – резким тоном возразил Мерддин. – Этому учил Иисус.

– Какой Иисус?

– Которого называют Спасителем!

– А кому дано это имя?

Мерддин строго посмотрел на Хеля и промолчал.

– В тот день на Лысой Горе было распято много людей, – заговорил Хель, мысленно уходя в воспоминания. – Большинство из них были сикарии, главаря их тоже пригвоздили к кресту. Его звали Иешуа бар Гиора, а среди черни он был известен под кличкой Потрошитель – за частые и жестокие убийства римских легионеров. Он был из числа самых непримиримых врагов Рима. Он отличался могучим телом, и римские солдаты долго и с удовольствием истязали его. Примитивные люди почему-то очень любят пытать. Когда Поторошителя подняли на крест, он был уже без сознания. Никто из простых смертных не знал, что телом Потрошителя интересовался Нарушитель. Ты же знаешь, что время от времени он вселяется в человеческое тело, чтобы осуществить некоторые свои планы. Тайная Коллегия ненавидит его именно за это… Так вот, он для каких-то своих нужд решил воспользоваться телом бар Гиоры. Так как он умеет заглядывать в будущее, он узнал, что этому смутьяну предстояла гибель на кресте. И он терпеливо ждал этой казни, ждал, когда душа Потрошителя покинет тело… И вот стражники поочерёдно пронзили грудь каждого распятого, чтобы ускорить их кончину.

Мерддин угрюмо поглядел на собеседника из-под лохматых седых бровей.

– Надвигались праздники, – продолжал Хель, – и римляне не решились оставить казнённых гнить на крестах, опасаясь волнения иудеев. Поэтому всех прикончили ударом копья. Когда их, залитых кровью, снимали с крестов, никто не подозревал, что в теле Иешуа бар Гиоры уже жил Нарушитель. После мощного удара копьём под сердце невозможно было выжить. Да и измучен Потрошитель был смертельно уже до казни. Однако Амрит Нарушитель умет сохранять жизненную силу даже в самой немощной плоти. Ему нужна лишь лёгкая зацепка за тело, тончайшая нить, которую никто из обыкновенных людей не видит.

– Почему Нарушитель выбрал тело именно Иешуа бар Гиоры?

– Этого не узнает никто. Он никому не открывает своих замыслов.

– Что произошло дальше?

– Покойников отвезли подальше от Лысой Горы, разложили на земле и стали омывать. Когда дело дошло до Потрошителя, он открыл глаза, чем поверг в ужас всех стоявших вокруг. Если бы поблизости находились римские стражники, они бы наверняка пронзили его мечами, но римлян рядом не оказалось, они ничего не увидели. А иудеи просто потеряли дар речи. Иешуа, то есть теперь уже Нарушитель, протянул руку к склонившимся над ним и сказал: «Я вернулся. Помогите мне, иначе Бог нашлёт на вас кару». Его спрятали, залечили раны, но слушок всё-таки пополз по городу. «Иешуа не умер! Бог отказался принять его до тех пор, пока он не уничтожит достаточно римских оккупантов!…» Вот так пустили первые корни великого мифа. Неугомонный Потрошитель вскоре погиб в очередной схватке с легионерами, но об этом никто уже не говорил. Из уст в уста передавалась только история о его чудесном возвращении в жизнь после распятия.

– Но ведь был другой Иешуа. Я точно знаю, – сказал Мерддин.

– Да, был и другой… Иешуа по кличке Галилеянин. Нищий проповедник из кумранской общины, учивший тому, чего никто из иудеев не мог понять. Он был тщедушный, с едва слышным голосом, всегда полуголодный. Всюду, где он начинал проповедовать, в него швыряли камнями. Дважды его чуть не убили. Если бы не десяток последователей, закрывших его собой, Галилеянин погиб бы сразу. Его прогоняли из селений не только потому, что его слова во многом расходились с текстом Святого Писания, но и потому, что у него не было законного отца. Галилеянина обвиняли в том, что его родила блудница. Сколько раз слышал он эти горькие слова, но лишь слабо улыбался и отвечал: «Вы ничего не понимаете, люди. Позвольте мне открыть вам истину». В ответ в него летели камни. Его арестовали с несколькими другими бродягами, прятавшимися в саду во время очередной облавы на сикариев. Их всех отправили на крест. Это случилось через полгода после казни Потрошителя… Я помню, как мучительно умирал Галилеянин.

– Ты видел это собственными глазами? – недоверчиво спросил старик.

– Да… Ведь я живу так долго, что многие, кто знает обо мне, называют меня бессмертным.

– Это верно. О тебе именно так говорят… Но почему тебе было дано видеть Галилеянина? Ты ведь не веришь в него? За что ты был удостоен такого великого счастья?

– Не я один видел ту казнь, о Мерддин! На Лысой Горе находились простые иудеи, высокородные граждане, чужеземцы и римские легионеры. Но уверяю тебя, что никто из них не считал ту казнь чем-то особенным. Обычный знойный день, обычные приговорённые, обычная казнь. Для всех она была лишь одной из многих. Люди глазели просто ради развлечения. Нет, это не было большим событием. Лишь несколько человек пришли из-за распятого бродячего учителя, потому что считали себя его последователями… Разве ты не помнишь ничего?

– Я? – удивился друид. – Как я могу помнить это?

– Потому что ты тоже был на Лысой Горе. – Хель хитро улыбнулся.

– Я? – Мерддин оторопел.

– У тебя короткая память. Что ж, попытаюсь расшевелить её… Так вот, Иешуа по кличке Галилеянин оказался невероятно выносливым, несмотря на худобу. Казалось, что он должен был умереть сразу, умереть просто от боли, а то и просто от страха. Но нет, он долго оставался в сознании, то и дело открывал глаза и шептал что-то, обращаясь к солдатам. Они не понимали его, потому что римские легионеры никогда не учили арамейского языка. А евреи, стоявшие за оцеплением, плевали в его сторону и выкрикивали оскорбительные слова. «Сын шлюхи! Как смеешь ты проповедовать, когда у тебя нет отца!» – ругались они. Один из стражников страдал болями в животе и всё время бегал по нужде в деревянный нужник, специально поставленный для солдат на Лысой Горе. Этот легионер был сильно раздражён, от палящего солнца кружилась голова, шум толпы пробуждал злость, распятые стонали, и от их голосов у легионера звенело в ушах. Вернувшись в очередной раз из нужника, он остановился перед крестом, на котором висел Галилеянин, и зарычал на него: «Неужели ты не можешь заткнуться, вонючая скотина? Из твоего рта льётся дерьмо, сводящее меня с ума! Замолкни поскорее сам, пока я не помог тебе!». Но проповедник продолжал бормотать что-то. Тогда стражник выловил кусок губки, плававшей в лохани с уксусом, и насадил на наконечник копья. В походе и в военных лагерях не было возможности подмываться после туалета, поэтому солдатам предписывалось тщательно протирать промежность губкой, смоченной в уксусном растворе. И вот кусок такой губки легионер затолкал в рот Галилеянину. Он не церемонился, пихнул губку настолько грубо, что глубоко проткнул острием наконечника нёбо Галилеянину. Тот вскрикнул, тряхнул головой, пытаясь избавиться от жгучего кома, забившего рот, но не смог сделать этого. «Теперь ты не произнесёшь ни слова, тварь», – засмеялся солдат, весьма довольный собой. Галилеянин был настолько слаб, что не мог выплюнуть губку, быстро разбухшую от крови, и скоро подавился ею. Он ушёл из жизни бесповоротно, как и все остальные распятые рядом с ним. В течение нескольких дней они висели на крестах, птицы клевали их, солнце иссушивало.

Мерддин угрюмо молчал, слушая Хеля. Затем спросил после долгой паузы:

– Ты хочешь сказать, что Галилеянин не воскрес?

– Никто не воскресает никогда. Только маги способны иногда заставить мёртвых ходить. Я видел халдейских магов, которые умели наполнять покойников силой и на некоторое время придавали им облик живых. Но это не воскрешение. Мёртвый остаётся мёртвым. Лишь один Нарушитель умеет, умерев, вернуться обратно в жизнь… Неужели твоя память, Мудрый Вепрь, не подсказывает тебе ничего? – Хель сокрушённо покачал головой. – А ведь ты мог бы воспользоваться своим умением, прибегнуть к магии и пробудить для себя тот день…

– Ты пытаешься убедить меня, что я был свидетелем того, о чём ты только что рассказал? Нет, я не помню ровным счётом ничего.

– Ты был там. Ты участвовал во всём.

– Участвовал? Как?

Хель подумал и проговорил медленно:

– Тот легионер с насаженной на копьё губкой – это ты.

– Ты лжёшь! – Мерддин сжал кулаки. – Ты жаждешь очернить меня!

– Какой мне прок от этого, старик? Мне нет никакого дела до тебя.

– Ты явился с тем, чтобы сокрушить мою веру, – прошептал друид.

– Нет, я лишь передаю то, что знаю. Все толки о воскресшем начались из-за Нарушителя. Ожило тело сикария по имени Иешуа бар Гиора. Других восставших из мёртвых в то время там не было. Но слухами, как говорится, земля полнится…

– Ты пришёл сокрушить мою веру, – повторил Мерддин и ладонями погладил свои колени, скрытые плащом.

– Нет. Просто ты должен вспомнить кое-что. Ты должен знать…

– Я знаю то, что мне нужно знать и что даёт мне силу.

– Ты искренне веришь в Христа?

– Эта вера необходима мне, чтобы выполнять миссию, возложенную на меня Коллегией.

– Ты искренен? – Хель немного изменил вопрос.

– Я рассказываю людям о Спасителе, – чеканя каждый слог, сказал Мерддин. – А каким он был в жизни и что из написанного соответствует действительности, а что является вымыслом, людям вовсе не обязательно знать. Мифы опираются только на мифы.

– Но ты же обманываешь людей, Вепрь! – почти весело воскликнул Хель. – Проповедуя истинную веру, ты обманываешь!

– В основе сегодняшней неопровержимой истины всегда лежит вчерашняя ложь! – напористо проговорил Мерддин.

– О, я вижу, в идеологии Коллегии произошли глубокие изменения. – Глаза Хеля сделались холодными. – Человечеству можно только посочувствовать.

– Христос принесёт людям умиротворение.

– Умиротворение? В одном из ваших священных текстов Христос говорит: «Не думайте, что я пришёл принести мир на землю; не мир я пришёл принести, но меч». Нет, Лесной Вепрь, вы несёте страшную рознь людям, разделяете их бессовестно… Ты посвятил свою молодость изучению друидических наук, ты добился положения в сообществе друидов, овладел многими тайными искусствами. Скажи, зачем ты согласился вступить в Тайную Коллегию?

– Братство друидов стало терять свою власть над людьми из-за того, что в умах людей сейчас царит неразбериха. И мне было предложено присоединиться к Тайной Коллегии, я решил не упускать плывшую мне в руки рыбу.

– Ты прозорлив.

– Нет народа, который смог бы жить достойно, не имея духовных ценностей. Я решил, что сумею стать проводником свежих сил. Тайная Коллегия, пусть и преследует свои цели, служит также и моим… Говорят, раньше членов тайного братства магов можно было пересчитать на пальцах, теперь же их много, они разошлись по всему миру. Одни слабее, другие сильнее, но их много. И разве ты, Хель, не понимаешь, что значительная часть из них преследует в основном личные интересы?

– Понимаю. Я и сам такой.

– Мне нравится твоя честность, Хель. Думаю, что у нас не будет причин для вражды. Я честно выполняю возложенные на меня обязанности. Но одновременно я служу стране, в которой живу и которую люблю. Я посвятил этому служению всю жизнь. Скоро мне умирать. Я воспитал Артура и горжусь им, хотя он и отказывается принять крещение.

– Зачем ему крещение? Зачем ему то, что порождает злые споры и вносит раздор? – Хель недовольно тряхнул головой. – Я помню, как в Британию ехал епископ Оксерский, теперь вы называете его святым Германом. Сколько шуму было связано с его миссией! Сколько крови еретиков обещал он принести к алтарю! А причиной его похода против «заблудших овец» была лишь их убеждённость в том, что внутренних сил человека достаточно для «снискания вечной благодати». И ещё они отрицали «первородный грех». За это епископ сжигал их деревни. Как же так, Вепрь? Учение Христа существует уже почти пятьсот лет, а вы – его проповедники – никак не договоритесь даже между собой.

– Я никого не караю, – решительно возразил Мерддин.

– Пусть не ты лично. – Хель милостиво кивнул. – Но христиане всюду кричат о любви, на деле я вижу только жестокость по отношению к тем, кто осмеливается высказываться против Церкви. Нет, Мерддин, нищий проповедник Галилеянин учил любви и долготерпению, а к мечу призывал Иешуа-Потрошитель. Вы же всё смешали в одну кучу, да так, что теперь сами не можете разобраться. Кому нужна такая вера?… Ты сделал великую ошибку, друид, пойдя по христианской тропе. Может, для тебя эта тропа и хороша, но ты не вправе принуждать других идти по ней…

Они говорили долго. Воины Эктора Хоеля, вытянувшись на земле и жмурясь под тёплыми солнечными лучами, наблюдали за беседой со стороны, не слыша ни слова.

Наконец Эктор поднялся и сделал знак, чтобы отряд вернулся в седло.

***

Эктор понравился Артуру, он чем-то напоминал ему погибшего Маэля – та же неукротимая жажда боя, тот же неугасимый задор, та же уверенность в победе. Только Маэль был гораздо наивнее Эктора. Порой Эктор Хоель говорил вещи, смысл которых озадачивал слушателей, временами никто в братстве Круглого Стола не понимал его, и тогда Человек-Медведь просил: «Будь милосерден, Эктор. Мои воины не в состоянии поспеть за твоими мыслями. Они виртуозны с оружием, но не со словом». Сам Артур любил посидеть с новым другом у костра и поговорить о том о сём. Он не заметил, что с появлением Эктора Хоеля в братстве Круглого Стола ему на глаза ни разу не попался Мерддин. Старый чародей исчез.

Однажды, когда Человек-Медведь собирался на охоту, к нему подошёл отец Герайнт и, смиренно приложив руки к груди, спросил:

– Государь, не согласишься ли ты пойти со мной в покои твоей супруги?

– Что-нибудь случилось?

– Она послала за тобой.

Артур быстрыми шагами направился в дом.

Гвиневера сидела на кровати. Едва Артур появился на пороге, она протянула к нему руку.

– Муж мой…

– Гвиневера, любовь моя! Наконец-то я слышу твой голос! – Глаза Артура засияли.

– Мне привиделся Мерддин. – Её худая рука легла в огромные ладони Артура. – Он благословил нас. Он сказал, что ты готов принять крещение. Так ли это?

Артур смутился, насупился, но кивнул утвердительно.

– Я рада. Теперь я смогу называть себя твоей законной женой.

– Как ты себя чувствуешь, дорогая?

– Лучше… – Она обняла его и спросила шёпотом: – Когда же это случится?

Артур привлёк её себе и удивился невесомости её тела.

– Как только ты поднимешься, любовь моя.

– Силы возвращаются ко мне с каждой минутой. Скоро я буду на ногах.

– Ты вернёшь мне утраченное счастье. Без тебя жизнь стала бессмысленной, Гвиневера.

Она опять улыбнулась и краем глаза посмотрела на ожидавшего у дверей отца Герайнта. Он тоже улыбался.