Текст книги "Святой грааль"

Автор книги: Андрей Ветер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

Народ бойко загомонил и ринулся к бочке, все отпихивали друг друга, норовили стукнуть в глаз и в ухо.

– Терпение, дети мои! – воззвал к ним священник. – Дождитесь, пока мы вынесем чашки…

– Где у вас кузница? – Ван Хель тряхнул за плечо беспрестанно сморкавшегося мужчину. – Мне надо поправить колесо.

– Отправляйтесь чуток вниз по дороге, ваша милость, там и найдёте кузнеца, – по возможности учтиво ответил крестьянин. Несмотря на небогатую одежду Хеля, он намётанным глазом сразу определил по осанке Ван Хеля, что тот не был простолюдином.

Кузнец сидел на лавке возле своей мастерской, набросив на плечи шерстяной плащ, и ковырял металлическим прутом в жирной земле. При входе в кузницу виднелась покосившаяся деревянная фигура Мадонны с младенцем на руках, любовно покрытая яркими красками – лицо светилось бледно-розовым, плащ – синевой, младенец – снежной белизной. Мадонна приветливо улыбалась гостям кукольным лицом и неотрывно наблюдала за ними чёрными крапинками глаз.

– Почему не слушаешь священника, дружище?! – крикнул ему Ван Хель. – Славно у него язык подвешен. Народ уже горит желанием громить неверных.

– У каждого своя стезя, – откликнулся кузнец, говоря медленно, словно взвешивая каждое слово. – Моё место здесь. Надо оружие выковать – сделаю. Надо лошадь подковать – сделаю. Ключ или замок придумать с хитринкой – тоже могу. А кровь пусть другие льют, коли им охота.

– А как же отпущение грехов? Церковь большие обещания даёт.

– Что мне на роду написано, того не избежать, и церковь тут ни при чём. А грехи – отпущены они или нет – никуда от нас не денутся. Отпущенные грехи всё равно грехами остаются. Перед Богом отвечать будем, а не перед Церковью.

– Весело рассуждаешь.

– Жизнь весёлая, – широко оскалился кузнец.

– Колесо посмотришь?

– Чего же не взглянуть. – Кузнец поднялся, и шерстяной плащ мягко соскользнул с него, открыв круглые обнажённые плечи.

– А переночевать тут есть где?

– У меня и заночуйте, сударь, если не брезгуете. – Он указал сильной рукой на приземистый домишко, приютившийся возле кузницы и обнесённый аккуратным деревянным забором

– С удовольствием. – Ван Хель обернулся к Шарлю: – Спрыгивай с телеги, Толстяк. Отдыхать пора.

– Хвала Господу, – забормотал радостно Шарль и, тяжело перевалившись через борт повозки, плюхнулся обеими ногами в глубокую вязкую лужу, и если бы его кожаные боты не были туго перетянуты сверху толстыми ремнями, он наверняка зачерпнул бы изрядную порцию грязи.

***

– Сколько же нам ещё до владений графа? – спросил Шарль, когда седьмой день их путешествия подходил к концу.

– Ты утверждал, что нам ехать пять дней.

– Мне так говорили…

– Доберёмся до какого-нибудь хутора и там спросим.

– Мы сегодня весь день никого не видели. А эта дорога ведёт неизвестно куда. Мы заблудились!

Было холодно и ветрено. Кое-где в лесу и на дороге виднелись белые пятна снега.

– Я продрог насквозь, – пожаловался Шарль.

– Хорошо, что похолодало. Дорога застыла, грязи нет совсем, – сказал Хель.

– «Хорошо, что похолодало», – передразнил Шарль. – Не понимаю, как ты умеешь обходиться без плаща.

Телега загромыхала, переваливаясь на закостеневших комьях земли.

– Как бы наше колесо опять не разболталось, – заволновался Толстяк.

– Если бы не твоё жирное пузо, колёса выдержали бы и не такую дорогу, – оглядывая темневший вокруг лес, ответил Ван Хель.

– А не перекусить ли нам? – предложил Толстый Шарль.

– Ты способен думать о чём-нибудь, кроме своего брюха?

– Думать можно о чём угодно, но моё брюхо всё время напоминает о себе настойчивым урчанием…

– Чёрт с тобой.

Ван Хель остановил мула и спрыгнул на землю. Расправив плечи, он постоял несколько мгновений, прислушиваясь.

– Что такое? – Шарль вскинул брови.

– Какой-то шум в лесу.

– Далеко ли?

– Далеко, – ответил Хель, продолжая вслушиваться. – Не пойму.

– Мало ли что там… Олени дерутся… Эх, сейчас бы свежей оленины!

Ван Хель кивнул и стал собирать хворост, бросив через плечо:

– Может, ты соизволишь спуститься на эту грешную землю, Толстяк, и поможешь мне развести огонь?

Шарль шумно завздыхал и тяжело спрыгнул с повозки.

– Не жалеешь ты меня, Хель. Требуешь от меня чего-то и требуешь, а у меня такое слабое здоровье.

– Брюхо твоё надрывает тебе здоровье…

Тут Ван Хель, прижав к груди подобранные ветви, опять прислушался. Беспокоивший его шум стал громче. Хель бросил хворост и вперил взор в лесную чащу. Звуки становились ближе и громче с каждой секундой. Постояв несколько мгновений неподвижно, Ван Хель вдруг круто развернулся и закричал:

– Шарль! Быстро в повозку!

– Что?

– Лезь в повозку! – повторилась команда.

– Зачем? То слазь, то залезь!

– Прячься! Вепрь!

По характеру стремительно нараставшего шума Хель безошибочно определил, что сквозь лесную чащу мчался огромный кабан. Его кто-то гнал. Возможно, шла охота, и затравленный зверь нёсся сквозь заросли напролом. Где-то далеко раздавались людские голоса, гулко расплывавшиеся над лесом.

Шарль торопливо двинулся к повозке, приподняв полы рясы. Когда он уже вскарабкивался на телегу, из леса, громко топая, вырвался гигантский кабан. С его высокой рыжей щетины, стоявшей дыбом на спине и похожей на жёсткую гриву, сыпалась налипшая хвоя и труха древесной коры. Животное вильнуло, не останавливаясь, и бросилось к телеге, где испуганно встрепенулся мул. Судя по сильному запаху навоза, исходившему от кабана, этот зверь устроил себе логово где-нибудь возле деревни близ свинарника в навозной куче, чтобы насладиться теплом. Вероятно, там его и спугнули проезжавшие всадники и начали погоню, заставив зверя броситься наутёк и мчаться напролом сквозь такие заросли, которые для лошадей были непроходимы. Но сейчас, когда на лесной опушке перед очумевшим животным оказалось лишь два человека, кабан решил отыграться за свой нарушенный покой и метнулся для начала к телеге. Испуганный голос Шарля привлёк его внимание. Вепрь тряхнул своими большими ушами, зычно хрюкнул, словно рявкнул, и ударил могучей головой в колесо. Повозка вздрогнула, и Толстый Шарль едва не вылетел из неё. Мощное тело вепря, покрытое чёрным подшёрстком, было похоже в сумерках на сгусток ожившей тени, невероятно юркий и страшный. Все дикие свиньи весьма неуклюжи, но очень быстры и сильны. Ударив плечом в колесо второй раз, вепрь сломал две деревянные спицы. Шарль не удержался на ногах и рухнул на дно телеги, отчаянно закричав и дёрнув на себя вожжи. Испуганный мул, неуверенно топтавшийся на месте, рванулся вперёд, но уже на втором его шаге повреждённое колесо повозки издало громкий треск и переломилось в ободе. Мул бешено забил передними ногами и заревел, стараясь сдвинуть перекосившуюся телегу, но это ему не удалось. Зато рассвирепевший кабан теперь направил всю свою силу против несчастного мула, лишённого возможности спастись бегством от ярости обезумевшего зверя. Длинные и чрезвычайно острые бивни вепря с лёгкостью вспороли мулу брюхо, вытаскивая наружу кишки. Кабан, словно выплёскивая свою ненависть на всё, что имело отношение к человеку, снова и снова ударял запряжённое животное, которое пыталось лягаться, но копыта его лишь один раз слегка задели кабана.

С момента появления вепря на опушке прошло не больше минуты, но для Шарля это время вытянулось в вечность. Увидев, что Шарлю угрожает серьёзная опасность, Ван Хель решил, что надо действовать, и выхватил меч, лежавший в закреплённых на спине ножнах. Примериваясь, как удобнее подступить к метавшемуся взад и вперёд грозному зверю, он сделал несколько шагов по направлению к завалившейся набок телеге и остановился.

В следующее мгновение вепрь увидел его и, не замедляя своих движений, молниеносно повернулся и бросился на нового врага. Кабану оставалось сделать последний рывок, чтобы свалить стоявшего перед ним человека, когда тот внезапно подпрыгнул, сделал переворот через голову и в прыжке рассёк могучую кабанью холку. Зверь оглушительно завизжал, остановился на несколько секунд, дико мотая головой и разбрызгивая вокруг себя кровь, затем опять сорвался с места и ринулся на человека. В этот раз Ван Хель лишь немного отпрянул в сторону, присел и, стремительно опустив руку почти к самой земле, подсёк мечом переднюю ногу кабана. Тот споткнулся, кубарем покатился по мягкому мху, попытался подняться, ткнулся тяжёлой мордой в камень, но всё же заставил себя развернуться и прыгнуть к человеку, свирепо хрипя. Хель ловко отстранился и очередным ударом отсёк вторую переднюю ногу вепрю.

– Разрази меня гром! – раздался за спиной Ван Хеля изумлённый голос.

Секундой раньше Хель уже увидел появившегося на лесной опушке всадника с копьём в руке. И в тот момент когда кабан рухнул на бок, обливаясь кровью, дёргая крепкими задними ногами и бешено вертя большими ушами, ему в сердце вонзилось длинное копьё.

– Разрази меня гром, – почти выкрикнул всадник, – но вы справились с этим дьяволом без меня! И как! Без коня, без копья! Клянусь святым Георгием, вы – настоящий мастер. Ничего подобного мне не доводилось видеть в жизни…

Всадника переполняли эмоции, он не мог подобрать нужных слов, чтобы выразить своё восхищение.

– Где вы научились так владеть мечом? А ваш прыжок! Такое под силу только акробату!

– Пустяки, мессир. – Ван Хель скромно улыбнулся и вытер лезвие меча пучком сорванного мха.

– Ваше платье не отличается блеском, сударь, и мне трудно судить о вашем положении, – проговорил всадник, – но ваше умение владеть мечом да и ваша ловкость, столь изумившие меня, свидетельствуют о том, что вы принадлежите к рыцарскому сословию. Простолюдину не доступно такое мастерство. Кто вы?

– Признаюсь, мессир, что ни в Британии, ни во Франции, ни в Италии никто не посвящал меня в рыцари, – сказал Ван Хель. – Но в далёком восточном царстве я был усыновлён тамошним государем и с тех пор ношу громкое имя древнейшей династии Ван. А этот меч, – он плавно махнул обнажённым оружием перед собой, и блеснувшее лезвие издало мягкий свист, рассекая вечерний воздух, – выковал для меня лучший оружейник королевства. Там я был удостоен почестей, какие оказывались разве что самому императору. Так что, мессир, если вас не смущает мой скромный наряд, вы можете разговаривать со мной, как равный с равным.

– Ваше имя?

– Винсент Эктор Ван Хель, прозванный Непобедимым.

– Барон де Белен. – Всадник в ответ сделал учтивый поклон в седле.

В ту минуту раздававшиеся в лесу голоса и конский топот внезапно сделались громкими, и из зарослей наконец появились одним за другим всадники – всего десятка полтора. Одним из первых на опушку выехал человек в чёрно-красном костюме, расшитом золотом. В руке он держал копьё. Его голова спереди была абсолютно лысой и блестела выступившими каплями пота, сзади же, от затылка, спускались длинные чёрные волосы. Вероятно, его тёплый головной убор сорвался с головы во время погони за вепрем. Сейчас его волосы были взлохмачены от быстрой езды и придавали их владельцу демонический вид. Рыхлые щёки всадника подёргивались, тонкие нервные губы пересохли и раскрылись, жадно глотая холодный воздух. Мелкие зубы добавляли к блестящему черепу тот незначительный штришок, за счёт которого облик человека делался поистине отталкивающим.

С первого взгляда Ван Хель понял, что перед ним был граф де Парси.

– Чёрт возьми, барон, вы всё-таки опередили меня! – с досадой обратился граф к барону де Белену, и его горячее дыхание вырвалось изо рта облаком пара. – А крови-то пустили кабану! Крови-то! На куски вы его, что ли, успели порубить?

– Ваша светлость, вынужден признать, что вепрь пал не от моей руки. Я лишь добил его ударом копья.

– Кто же разделался с этой огромной тварью?

Барон указал свободной рукой на Ван Хеля и пояснил:

– Слава в убийстве этого зверя по праву принадлежит мессиру Ван Хелю, ваша светлость.

Граф перевёл горящие глаза на Ван Хеля и словно впервые заметил его, хотя стройная фигура Ван Хеля сразу бросилась ему в глаза, привлекли внимание и торчавший из-за спины меч и гордо вскинутая голова. Но одет этот человек был столь непритязательно, что граф, выехав со свитой на опушку, не удостоил его даже беглого взгляда.

– Мессир? – переспросил он с откровенным удивлением и перевёл взгляд на опрокинутую повозку. – Это ваше, чёрт возьми… ваше имущество?

Граф объехал повозку вокруг и потыкал древком копья умиравшего мула.

– И даже свой собственный пастырь, – усмехнулся он, разглядывая перепуганного Шарля, скорчившегося в глубине телеги.

Затем он остановился перед Ван Хелем, подъехав к нему почти вплотную, и спросил:

– Вы что же, сударь, не на коне были, когда разделались с вепрем?

– Нет, ваша светлость, – подняв голову и стараясь смотреть графу в глаза, ответил Хель. – Я намеревался собрать хворост, чтобы погреться у костра, и тут появился кабан.

– Ваша светлость, – вступил в разговор барон, – я видел, как это произошло, и осмелюсь сказать, что ничего подобного мне не приходилось созерцать прежде. Это было великолепно! Какое мастерство! Словами не передать! Думаю, что никто из ваших рыцарей не умеет обращаться с оружием так искусно. Мессир Ван Хель – настоящий виртуоз!

– Вы поёте словно соловей, барон, – недовольно хмыкнул граф де Парси и опять посмотрел на того, кто вырвал у него из-под носа охотничью славу. – Значит, вы убили его мечом?

– Да, ваша светлость.

– Кхм, кхм… Но этот кабан из моего леса.

– У меня и в мыслях не было охотиться на него, – скупо улыбнулся Ван Хель. – Я лишь защищался, ваша светлость. К сожалению, я немного опоздал и не сумел спасти нашего мула. Теперь у него вылезают кишки и нам не на чем ехать дальше. Зато у нас появилась возможность полакомиться кониной.

– Думаю, что вы заслужили полное право полакомиться лучшими кусками этого кабана, – опять включился в разговор де Белен. – Надеюсь, вы не откажетесь провести вечер в нашем обществе?

Ван Хель молча опустил голову в почтительном поклоне.

Граф недовольно стрельнул глазами в сторону барона, дёрнул щекой и, тронув коня, поманил де Белена за собой. Всё это время остальная свита не проронила ни слова, только лошади громко всхрапывали, наполняя холодный воздух клубами горячего пара, и били копытами о землю.

– Барон, вы уже несколько раз назвали этого человека мессиром, – полушёпотом сказал граф. – Разве он благородного происхождения?

– Он принадлежит к императорской семье какого-то далёкого восточного царства Ван. Этот человек не простой, ваша светлость.

– Не простой? Не простолюдин, хотите сказать вы?

– Не простолюдин и совсем не простой. Он особенный, уверяю вас. Нам следует взять его с собой в замок. Убеждён, что он вам будет полезен.

Граф долго молчал.

– Что ж это за королевство такое? Как вы назвали его? Ван?

– Так он назвал королевский род, к которому принадлежит.

– Королевский род? – фыркнул граф де Парси. – Если судить по его одёжке, то он просто бродячий наёмник.

– Даже если бы он был безродным воином, ваша светлость, такой человек для вашей свиты – редчайшая находка, клянусь святым Георгием!

– Находка? Вы говорите о нём только в превосходной степени.

– Он владеет мечом, как если бы его рукой водил сам Сатана!

– Чёрт возьми, чем же он покорил вас, барон?

– Предложите ему участвовать в турнире, и вы увидите сами.

– В турнире?… А почему бы и нет?

– До турнира ещё почти месяц, ваша светлость. Вы вполне успеете сблизиться с мессиром Ван Хелем и к началу турнира с уверенностью сможете объявить его вашим почётным гостем.

– Что ж, – задумчиво проговорил граф, – коли вы так настойчивы в своём желании ввести сомнительного незнакомца в наше общество… Да будет по-вашему. Но имейте в виду, – де Парси хищно оттопырил верхнюю губу и показал жёлтые зубы, – я возлагаю на вас всю ответственность за эту подозрительную затею, барон. Пусть для начала он появится в моём доме в качестве вашего гостя, а не моего. Дальше посмотрим.

Де Белен низко склонил голову:

– Вы как всегда мудры, ваша светлость.

Барон прекрасно знал врождённое чувство осторожности графа, доходившее порой до болезненной подозрительности. Однако в этот раз, к его удивлению, Робер де Парси согласился невероятно быстро. Видно, он был заинтригован жадным стремлением барона сблизиться с незнакомцем.

– Господа, – де Белен вернулся к Ван Хелю и Толстому Шарлю, – я повторяю моё приглашение. Согласитесь ли вы провести нынешний вечер во владениях его светлости графа Робера де Парси в качестве моих гостей?

– С удовольствием! – гаркнул Шарль, успев прийти в себя после внезапной и бешеной атаки вепря. – Признаться, по моему брюху уже давно раскатывается голодное эхо.

– Как зовут вашего спутника? – спросил барон у Ван Хеля.

– Это брат Шарль, странствующий монах и составитель всевозможных документов. Некоторым он известен как Толстяк. Он сочиняет поэмы и пишет семейные хроники для знатных родов, – важно проговорил Ван Хель, стараясь придать максимум веса своим словам. – Брат Шарль пользуется неизменным уважением среди многих благородных господ.

– Ты занимаешься написанием хроник? – заинтересовался граф.

Шарль Толстяк попытался смиренно поклониться, но не устоял на перекосившейся повозке и сорвался вниз. Дружный хохот рыцарей огласил опушку.

– С вашего позволения, я пишу всё, что угодно благородным господам, и оформляю тексты множеством рисунков, кои оживляют книгу и придают ей красоту и неповторимость, – поспешил похвалить себя Толстяк. – Если вашей светлости интересно, я могу хоть сейчас вскрыть мой сундук и продемонстрировать вам мои таланты.

– У меня будет для тебя работа, – громко сказал граф де Парси, вдоволь насмеявшись. – Что ж, пожалуй, сегодняшний день на редкость удачен. Разделайте кабана, – велел он кому-то из свиты, – и отправляйтесь в замок.

– Ваша светлость, – позвал Шарль, молитвенно сложив руки на груди. – А как же мне донести мои вещи? Повозка сломалась, несчастный мул издох!

Граф не обратил внимания на этот призыв о помощи, зато барон де Белен вновь вернулся к опрокинутой телеге.

– Я пришлю за вами людей… Что у вас за груз?

– Книги и рукописи. Другим богатством я себя не обременяю.

– За вами приедет мой оруженосец с вьючными лошадьми. Через пару часов он будет здесь. Отсюда до замка его светлости подать рукой, так что скоро вам представится возможность уютно устроиться за обеденным столом и выпить доброго вина.

– Буду молить пресвятую Деву о вашем вечном здравии, мессир! – благоговейно воскликнул Шарль.

– Лучше уж ты напиши историю о моей встрече с мессиром Ван Хелем. Наша встреча должна стать достоянием рыцарских хроник. – Барон де Белен оскалился. – Как видишь, у меня тоже есть для тебя работа, брат Шарль. И обычно я бываю более щедр, чем его светлость. Учти это…

***

Шумное застолье быстро утомило Ван Хеля. Рыцари успели сильно опьянеть, некоторые спали, уткнувшись головой в блюдо, другие вытянулись на скамьях, покрытых коврами и подушками, кое-кто продолжал лениво, без аппетита, пережёвывать мясо, остальные перебрасывались пустыми фразами, вовсе не слушая друг друга и скучающе смотрели на плясавших в центре зала шутов, приехавших в замок графа дней пять назад. Ван Хель вышел из-за стола и спросил у прислужника, где могли находиться покои женщин, занимавшихся вышивкой.

– Ступайте вниз по лестнице, господин. Внизу пойдите по коридору до конца. Там минуете охотничий зал, а после него снова будет коридор. Вот где-то в тех краях и должны быть комнаты мастериц…

Изабеллу он увидел в охотничьем зале. Она в задумчивости стояла перед огромной головой лося, висевшей на стене, и, похоже, была зачарована размахом его невероятно больших ветвистых рогов. Она была в мягкой голубой рубахе до пола, поверх которой была надета тёмно-синяя далматика; небольшое лёгкое покрывало одного цвета с далматикой окутывало её голову и ниспадало на плечи.

– Изабелла, – негромко позвал Хель, – любовь моя!

Девушка медленно обернулась. Несколько мгновений она вглядывалась в сумрак зала, затем лицо её озарилось счастьем.

– Милый Ванхель! Неужели это вы? Сердце моё, душа моя! – Она бросилась к нему и прильнула головой к его груди.

– Изабелла, дорогая, как вы?

– Совсем извелась. Я уже думала, что никогда не увижу вас.

– Прошло не так много времени.

– Для меня это была целая вечность!

– Поверьте, вечность сильно отличается от семи дней нашей разлуки.

– Я боялась… Боялась, что вы не приедете сюда… не сможете… Эта мысль пугала меня пуще смерти.

– Смерти нет, любовь моя…

– Её не будет, если только мы заслужим жизнь вечную нашей праведной жизнью, – поправила его Изабелла.

– Смерти нет, – повторил Хель, гладя девушку по голове, – есть только безумно сильный страх перед ней… Но не будем спорить об этом, – поспешил сказать он, увидев, что Изабелла шевельнула красивыми губами, чтобы возразить ему. – Как вам тут живётся? Хорошо ли вас устроили?

– Очень уютно. Разве что здесь гораздо скучнее, чем в городе. И стены эти каменные нагоняют тоску… Зато скоро будет рыцарский турнир! Все здешние уверяют, что ради такого блестящего праздника можно провести в ожидании хоть целый год!… Ванхель, пойдёмте, я покажу вам мою скромную обитель.

Она потянула его за собой, радуясь его присутствию, как малый ребёнок любимой игрушке.

– Сюда. – Она завела его в небольшую комнату, стены которой были сплошь увешаны шкурами зверей. В стене напротив двери располагался камин, в нём пылал огонь. Справа от входа громоздилась мощная дубовая кровать, накрытая пуховым одеялом и пледом из сшитых звериных шкур. Возле кровати примостилась тумбочка со всевозможными баночками и флаконами, без которых немыслим женский туалет. Прямо за тумбочкой возвышался деревянный шкаф. Посреди комнаты стояла большая деревянная рама с натянутым на ней полотном.

– Здесь вы занимаетесь вышиванием? – спросил Хель.

– Пока ещё только обживаюсь, ведь я приехала всего позавчера вечером. Но для работы всё уже готово. Если захочу, могу вообще не выходить отсюда. Мне будут приносить сюда кушанье.

Он обошёл комнатку по периметру и остановился перед тумбочкой. Его взгляд задержался на раскрытом резном ларце.

– Изабелла, что это? – Хель подцепил пальцем кожаный шнурок, на котором была подвешена крохотная деревянная куколка: обнажённая женская фигурка с поднятыми и сложенными над головой руками. – Откуда это у вас?

– Матушка передала мне перед своей смертью, – пояснила девушка. – Она сказала мне по секрету, что эта деревянная фигурка очень необычна.

– Что ещё сказала она?

– Что это амулет и что давным-давно он принадлежал какому-то очень знатному человеку. – Изабелла неуверенно пожала плечами. – Только я не знаю, кому именно.

– Как же он попал к вашей родительнице?

– От её матушки, а та получила его от своей… Это родовой амулет. Только теперь такую вещицу нельзя носить на теле, потому что она языческая. Но мне было велено хранить её и никогда не расставаться с этим амулетом, хоть он и пришёл из варварских времён.

– Так вы, моя милая Изабелла, оказывается, происходите…

– От кого? – жадно спросила она.

– Вы слышали о знаменитом короле Артуре?

– Сейчас бродячие артисты всюду поют о нём песни.

– Так вот знайте: этот амулет принадлежал ему.

– Не может быть!

– Поверьте мне. – Хель вытянул перед собой руку, и деревянная фигурка легонько закачалась, повиснув на шнурке.

– Откуда вы знаете?

– Я много чего знаю… Вы когда-нибудь внимательно разглядывали эту вещицу?

– Нет.

– Тогда посмотрите. У неё снизу, на кончике ноги есть маленькая выбоина. Это след от ударившей стрелы.

Девушка рывком поднесла амулет к глазам.

– Верно, вот вмятина… Откуда же вы знаете об этом? Надо очень хорошо вглядеться, чтобы увидеть это повреждение, а вы сразу углядели…

– Эта фигурка сделала из дерева, которое древние валлийцы называли каменным деревом. Его долго вымачивали, затем долго коптили над огнём, снова выдерживали в специальном растворе, и оно становилось крепким, как камень. Обычное дерево от удара стрелы разлетелось бы вдребезги.

– Вы видели этот амулет раньше? – догадалась Изабелла и тут же отрицательно покачала головой. – Нет, исключено. Мама не показывала эту вещь посторонним. И я тоже… Откуда же вы знаете?

– Есть очень осведомлённые люди. Также есть древние хроники, описывающие самые разные события.

– Вы слышали про этот амулет! – поняла девушка. – Слышали про этот случай со стрелой! Я верно угадала?

Он улыбнулся и кивнул.

– Значит, поэмы про короля Артура – не измышления? – спросила она. – Все эти баллады рассказывают правду?

– Песни и баллады нагло лгут, дорогая.

– Песни врут, но король Артур не выдуман, раз вы знаете про эту вещицу. – Изабелла поднесла к лицу деревянную фигурку. – А Мордред и прекрасная Гвиневера? Они были?

– Да, все они были: Артур, Мордред и Маэль, выведенный в нынешних французских стихах под именем Ланселот. И между этими мужчинами пропастью пролегла вражда из-за любви к Гвиневере…