Текст книги "Волки и волчицы"

Автор книги: Андрей Ветер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Весы времени

– Здравствуйте, Алексей Петрович, – Николай Яковлевич сделал пригласительный жест рукой и отступил от двери, – проходите, не стесняйтесь. Давно я вас не видел.

– Да уж, – неопределённо ответил Кирсанов.

– Чем вы так смущены?

– У меня назрели вопросы…

– Вопросы? Это похвально, – засмеялся Николай Яковлевич. – А не драпанёте ли снова после нашего разговора? Помнится, один лишь раз потолковали мы с вами, а вы исчезли надолго. Что же будет после сегодняшней встречи? Надо ведь более откровенную речь вести, но готовы ли вы к этому?.. Ох, сбежите вы опять, струхнёте…

Кирсанов шёл следом за профессором по коридору и тупо смотрел старику в затылок. Волосы на стариковском затылке были совсем белые и всклокоченные. Его облик никак не вязался с привычным представлением о мудрецах.

– Николай Яковлевич, я действительно был напуган и сильно смущён тем, что услышал от вас, – начал Алексей.

– Знаю, понимаю, – покачал головой профессор. – А теперь как же? Разве не боязно?

– Боязно. Но я должен разобраться. Слишком уж невероятными мне кажутся события последних дней. Я встречаюсь с людьми, которые…

– Можете не объяснять, я догадываюсь. Они связаны с вашими прошлыми воплощениями, так? В первую очередь с Римом? Тут и гадать нечего: всему виной ваш «Вечный Город». Мощно вы его слепили, ничего не скажешь! Он-то и всколыхнул во многих глубинную память. Такое иногда случается. Как ни странно, не священные писания обычно пробуждают людей, а произведения искусства, если, конечно, они выполнены должным образом.

– Ответьте мне, – поспешил с вопросом Кирсанов, – кем я был тогда?

– Именно тогда? Вас интересуют только времена античного Рима? Извольте… Впрочем, вы и сами знаете это, иначе бы не подняли такую махину, как «Вечный Город».

– Я не знаю, но лишь предполагаю.

– Ладно. Вас звали Валерий Фронтон, я уже говорил об этом. Я присутствовал при вашей смерти, когда вас отравила Антония. Ваш фильм удивительно точен, грандиозен по своей точности, хотя, как это обычно случается, он пропущен через фильтр вашего нынешнего восприятия мира.

– И что всё это значит? Мои сны – это воспоминания? – с беспокойством спросил Кирсанов. – Вы утверждаете, что я и есть Валерий, но что это означает?

– Это ничего не означает. Для васэто просто есть. Впрочем, из этого можно извлечь кое-какую полезную информацию, как из любого знания истории. Но лучше я скажу не про вас, а про других.

– Почему же не про меня? Меня интересует прежде всего моя персона, мои болячки, моя головная боль.

– Я не могу разжёвывать вам ваши ошибки. Вы сами обязаны понять, на чём вы спотыкались в прошлые разы и спотыкаетесь сейчас, конечно, если это происходит и сейчас… Видите ли, я не возьмусь растолковывать ничего из ваших поступков, хотя из тогомира всё видно очень ясно. Но пример других может послужить своеобразной подсказкой, поэтому я могу рассказать кое-что о других людях.

– Подсказкой? – Кирсанов жадно подался вперёд.

– Представьте, что мы просто анализируем какой-то исторический фильм. Возьмём человека, который был когда-то Тецием. Помните такого славного гладиатора? Впрочем, в той жизни вы не застали его известным гладиатором, слава пришла к нему уже после того, как вас отравили. Но в «Вечном Городе» вы сумели очень похоже нарисовать образ Теция, хотя он появляется у вас лишь в трёх эпизодах… Однажды он столкнулся возле Портика Наций с разбойниками и убийцами. Они ограбили и тяжело ранили девушку. Он мог спасти ту девушку, но не спас…

– Какую девушку? Этого нет в моём фильме…

– Мы не сюжет вашего фильма разбираем, Алексей Петрович, а сюжет жизни… Что касается девушки, то её имя в данном случае не имеет значения, – Николай Яковлевич отмахнулся. – Важно, что Теций мог спасти, но не спас её, хотя с бандитами он расправился без особого труда. Он был чертовски силён… Но он не появился там в нужное время. Он стоял и тянул время, занимаясь пустой болтовнёй с Гаем… Разумеется, он не придал значения тому случаю. Ну, убили девушку на улице, такое происходило ежедневно. Большой город, преступность привычна, как толпа на площади… Мало ли что с нами случается! Мало ли что попадает нам на глаза! Люди редко понимают, что всякая увиденная ими мелочь, пусть даже самая незаметная, есть знак, который надо уметь прочесть. Жизнь наполнена такими знаками, но люди не видят их. Люди слепы, глухи, одурманены собственными домыслами… Да, Теций должен был спасти ту девушку. Такова была одна из его задач в той жизни. Понимаете меня? Это не означает, что других задач перед ним не стояло. Но в тот день ему предстояло спасти девушку. Так было назначено, и ему была дана возможность. Для этого ему следовало появиться возле Портика Наций на несколько минут раньше, а не прогуливаться с Гаем и не трепаться о чепухе с этим самолюбивым юнцом, который в тот вечер пытался переложить на Теция своё плохое настроение!

– До сих пор удивляюсь тому, что я слышу. Вы рассказываете об этом так просто, будто находились там рядом. Неужели и вправду можно видеть прошлое?

– С того момента, – продолжал говорить Николай Яковлевич, не обращая внимания на слова Кирсанова, – Теций повесил на себя груз невыполненного долга. Теций-человек не знал, что он не выполнил чего-то, но в глубине каждого существа заложена программа всех, как бы это сказать доходчивее, ступенек, по которым человеку предстоит сойти или взойти. И Теций-нечеловек, душа, если угодно, знает это. Таков Закон: мы несём с собой то, что не сделали, и будем носить до тех пор, покуда не «отработаем» психически и физически тяжесть этого «долга».

– Тяжесть долга?

– Я употребил наиболее понятное в данном случае слово. В действительности это вовсе не долг. Это выбор. Это опыт, который мы хотим получить. Представьте, что вы вознамерились, будучи спортсменом, взять планку определённой высоты. Это ваш личный выбор. Но никто не заставляет вас делать этот выбор. Вы вольны в вашем выборе. Но не выполнив то, что вы наметили, вы тащите груз этого намерения за собой до тех пор, покуда не осуществите ваш замысел. Понимаете?

– В общих чертах, – кивнул Кирсанов.

– Иногда ради того, чтобы «испить чашу выбора» до конца, надо пройти через пытки или мучительные болезни, иногда – через нищету, иногда – через славу, иногда – через абсолютную бесцветность. Я знавал молодую женщину, которая вытравила из себя несколько зародышей, то есть убила детей своих, но в следующей жизни на неё обрушилось гораздо большее число детей: она руководила детским приютом. И знаете, что в той ситуации было любопытного?

– Что?

– Среди приютских малышей были не только её неродившиеся в предыдущей жизни детки, но и воплощения тех людей, которые вынудили её на аборты… До чего же интересны хитросплетения жизни, когда на них можно посмотреть свысока и увидеть всю паутину этих связующих нитей! Какой узор! Так вот, возвращаясь к Тецию, скажу следующее: в последующих жизнях ему всё время доставался кто-нибудь, кому он должен был уделять очень много внимания, а он всякий раз находил причину, чтобы уклониться от этого. Даже сегодня у него есть больная жена, которой он не хочет уделить время. А ей так нужно его время и его внимание. Ему бы плюнуть на свою сволочную работу, сидеть возле постели жены, гладить её любовно по голове, нашёптывать ей тёплые слова, поддерживать её своей уверенностью и своим спокойствием, а он бежит от этого. Он должен забыть себя, отдать себя полностью жене, добрым чувствам, любви… Это не значит, конечно, что единственное его бремя – больная жена и что вся причина кроется в той девушке, которую он не спас от ножа разбойников. Но случай тот положил начало одной из многих ниточек, которые смотались за сотни лет в целые клубки…

– А что же я? Мне всё-таки необходимо узнать о себе! – воскликнул Кирсанов.

Николай Яковлевич улыбнулся, и Алексей заметил, что лицо профессора заметно состарилось с момента их прошлой встречи, хотя прошло не более трёх месяцев.

– А не испить ли нам чаю? – спросил Николай Яковлевич. – Не желаете? Пусть так… Вижу ваше нетерпение, вижу… Вы – не режиссёр Кирсанов, а Валерий Фронтон – были отравлены красивой женщиной, об этом вам уже известно. Она не смогла справиться с вскипевшей в ней ненавистью по отношению к вам, ведь вы страшно унизили, обесчестили Антонию. Вы весьма точно изобразили Валерия в «Вечном Городе», уж я-то знаю. Валерий жаждал наслаждений, его невоздержанность и безумная похоть не знали меры. Он настолько привык жить плотскими наслаждениями, что они вошли в привычку, он не мог уже жить без них и требовал, чтобы наслаждений было в избытке. Знаете, мой друг, пожалуй, самые несчастные люди – это те, для которых избыток становится необходимостью: наслаждения уже не тешат их, а повелевают ими, а потому становятся злом. Вы, Валерий Фронтон, обожали своё зло, ваши пороки превратились в ваш образ жизни. За это Антония отравила вас…

Кирсанов слушал сидевшего перед ним старика, вытаращив глаза. Он был подавлен. Он пытался верить тому, что говорил Николай Яковлевич, но поверить было трудно, почти невозможно. Всё сказанное относилось к Валерию Фронтону, которого Кирсанов видел в своих снах многократно, однако он привык считать того римлянина просто приснившимся персонажем, пусть и очень ярким, правдоподобным. Он даже был готов согласиться с тем, что видел чью-то далёкую жизнь. Но он ни на секунду не допускал мысли, что Валерий – это он сам. И вот теперь ему надо было перенести на себя все качества того отпетого мерзавца…

– Не стану обсуждать сейчас поступок Антонии, – продолжал говорить Николай Яковлевич, – хотя понятно, что она тоже переступила через черту допустимого. У неё были свои грехи, у вас – свои. Многие ваши последующие воплощения были связаны с жаждой наслаждений. Вы шагали по трупам людей ради того, чтобы завладеть богатством и через него добраться до удовольствий, но каждый раз вы находили какой-то новый аспект, новый ход, никогда не повторяя полностью предыдущего себя. Я уже говорил, что однажды вы даже убили вашего сына. А причиной послужил специально пущенный недругами слух, будто сын ваш готовит заговор с целью заполучить ваши земли и дворцы.

– Голова лопается, – прошептал Алексей.

– Ерунда, не принимайте мои слова близко к сердцу. Сейчас вы ведёте совершенно иной образ жизни, Алексей Петрович. Вы многое исправили, вы мало-помалу выбрались на прямую дорогу, как это принято говорить в обществе с определёнными нравственными установками… Вам не хватает лишь знаний, впрочем, знания не всегда идут на пользу. Важнее – чувствовать сердцем.

– Вы говорили мне, что мой сын, которого я убил… Одним словом, я помню, что вы говорили о Наташе. Неужели она и есть тот сын?

– Да, и мне пришлось немало потрудиться, чтобы сначала сложились те семейные узы, затем другие, а после того ещё ряд непростых отношений… Давайте всё же выпьем чаю. Что-то я неважно чувствую себя сегодня, – сказал Николай Яковлевич. – Устал я…

– Это так странно.

– Что тут странного? Каждый раз мы появляемся на земле в новом обличье, с новыми родственными связями. Отец приходит сыном, мать – женой, брат – дочерью.

– Почему так сложно? – спросил Алексей.

– Чтобы человек мог осознать Целое. Двое должны превратиться в одно. Один должен увидеть себя во множестве. Теперь вы станете отцом.

– Отцом? – не понял Кирсанов.

– Что вас так удивляет?

– Но врачи говорили, что я не способен… Однажды я хотел жениться на одной женщине, и мы очень долго и целенаправленно пытались, но…

– Послушайте меня, Алексей Петрович, – старик забарабанил пальцами по столу и прислушался к этому звуку, будто стук этот нёс ему какую-то информацию. – Всё очень просто: однажды вы попали в аварию, у вас был нервный шок, который и послужил причиной вашего бесплодия. Не стану вдаваться в подробности той аварии, но скажу лишь, что я имел к ней отношение…

– Вы?

– Да. Надо было обязательно сделать так, чтобы вы до определённого момента были бесплодны. А то, знаете, с той женщиной вы и впрямь связались бы надолго и не сошлись бы с Наташей.

– Послушайте, Николай Яковлевич, а не слишком ли много вы берёте на себя? Я же не полный идиот, в конце концов, чтобы слушать весь этот бред, – Кирсанов низко опустил голову. Казалось, что он начал терять контроль над собой.

– Но вы же слушаете… Впрочем, я не удерживаю вас.

Некоторое время Алексей напряжённо молчал, пытаясь совладать с обуявшими его противоречивыми чувствами. Наконец он сказал, медленно ворочая языком:

– Ладно. Я готов выслушать. Выкладывайте, что у вас там ещё есть?

– Настаиваете? – с оттенком язвительности уточнил профессор.

– Настаиваю, – кивнул режиссёр. – Что вы там говорили про аварию и невозможность иметь детей?

– Недавно вы снова попали в аварию, когда вас обстреляли из автомата. Помните? Эта встряска вернула ваш организм в нормальное состояние. Понимаете, о чём я? Ну, конечно, я очень схематично объясняю…

– То есть… Наташа, выходит, сказала правду о своей беременности? – Алексей почувствовал себя раздавленным.

– Зачем ей обманывать вас?

– А где она сейчас? Мы же… повздорили… Всё так глупо…

– Когда смотришь на это со стороны, всё имеет свой глубокий смысл. Нет ничего глупого и ненужного.

– Но зачем наша ссора? Зачем эти неприятности? И зачем тот, кто когда-то был моим сыном, явился теперь в облике Наташи? – настаивал Алексей.

– Не смогу объяснить вам. Обыкновенному человеку даже самая первая степень допуска к знаниям Тайной Коллегии показалась бы необъятной и фантастической.

– Именно таким мне всё и кажется, когда я слушаю вас, – тяжело кивнул Алексей.

– Это всё потому, что человек отказывается видеть целостность мира, воспринимает жизнь как отдельные, не имеющие никакой связи факты. Химия есть химия, физика есть физика, а литература есть литература. Люди не желают смотреть широко. Все ограничиваются узконаправленными пучками мыслей. «Меня обокрали! Накажите вора!» А что за этим кроется? Разве только невнимательность хозяина и алчность жулика? Нет, человек спотыкается не потому, что ему под ногу попадается камень. Камень – лишь повод, а не причина.

– Николай Яковлевич, – Алексей вдруг решительно подался вперёд, – объясните мне, очень вас прошу, почему вас называют Нарушителем? Я помню, что вы именно так назвали себя в прошлый раз.

– Почему меня называют Нарушителем? Видите ли, Алексей, людям положено умирать, то есть расставаться с предоставленным им для жизни телом. Это происходит со всеми людьми, даже с величайшими пророками и магами. Положено также появляться на Земле вновь, чтобы душа продолжала развиваться и расти. А духовный рост возможен лишь в непредсказуемых обстоятельствах, которые людьми обычно воспринимаются как необъяснимые препятствия. Люди не знают, что за путь им уготовлен, хотя выбирают его для себя сами ещё до рождения, определяя сложность поставленных перед собой заданий. Но человек – тут будьте предельно внимательны! – при рождении забывает, что именно положено ему выполнить на Земле, и живёт как бы вслепую, хотя его всегда окружают многочисленные невидимые спутники. Иногда эти спутники даже позволяют себе вмешиваться в его жизнь… Так вот обо мне, то есть о Нарушителе. Я открыл способ, при котором можно переходить из тела в тело без потери моих знаний. Я перехожу не в новорождённых, а во взрослых людей. И я сохраняю все мои прежние навыки. А это – нарушение Закона! Раньше я радовался тому, что я овладел этим искусством. Однако со временем я утомился. Вокруг меня происходит одно и то же на протяжении тысячелетий. Ничто не меняется. Перемена одежды, причёсок, государственных границ – всё это не в счёт. По сути своей всё остаётся неизменным. Я устал от этого. Когда-то я был магом, членом Тайной Коллегии, жил в закрытом для обычного люда и строго охраняемом храме, носил пурпурную полоску на рукавах, на шее моей висел золотой знак Коллегии, на моих запястьях красовались татуировки с ключевыми символами бытия… Да-с, мои знания были велики, но я возжелал, чтобы они стали всеобъемлющими! Я хотел абсолютного знания! Для этого я и нарушил Закон…

Кирсанов вопросительно поднял глаза на Николая Яковлевича и едва слышно шевельнул губами:

– Закон, о котором вы говорите, касается и потустороннего бытия?

– Он охватывает всё без исключения, ибо этот Закон есть Бог. Этот Закон написан не на бумаге и не выдуман государственными чиновниками. Этот Закон заключён в каждой клеточке нашего тела, в каждой ячейке наших мыслей, в каждой доле времени. Никому не дано обойти Закон стороной. Человек может спрятаться от суда людей, но не от Закона. Жизнь каждого из нас и есть воплощение Закона.

– Нарушитель… – проговорил Алексей и мучительно поморщился.

– Если быть точным, то это вовсе не имя.

– А что?

– Это в определённом смысле статус.

– Какой статус? – не понял Кирсанов.

– Ну, я же не один такой Нарушитель. Есть и другие. Или вы полагаете, что из всех магов Тайной Коллеги мне единственному пришла в голову мысль получить абсолютное знание? Я видел, как кое-кто ещё выбрал путь, подобный моему. Я даже встречался с ними несколько раз. Очень, знаете, мило бывает побеседовать с такими людьми.

– Получается, вы не один?

– Не один Нарушитель. Не один представитель Тайной Коллегии. Эта организация продолжает существовать. И до настоящего момента она пытается противодействовать мне.

– В чём противодействовать?

– Они не хотят, чтобы кто-то добрался до информационного поля Абсолюта. В Коллегии всё строго распределено: там все специалисты, но каждый – только в ему отведённой области. А я хочу всего! И вот попытайтесь представить, что получится, когда мои планы осуществятся.

– Что?

– Тайная Коллегия будет не нужна! Само существование её потеряет всякий смысл! – Николай Яковлевич негромко засмеялся и потёр руку об руку. Его лицо сморщилось.

«Да он просто сумасшедший», – подумал Алексей, наблюдая за менявшимися выражениями на лице профессора.

– Я не одну тысячу лет потратил на осуществление моих планов! – Нарушитель согнал с лица улыбку. – Я выбрал семь душ, с которыми работал непрерывно. Семь душ! Вы – одна из них. Если угодно, можете считать себя избранными для осуществления важной миссии…

– Ничего себе избранный, – хмыкнул Кирсанов. – По-вашему, исполнять чужую волю и есть избранность?

– Именно так… Я работал с вами, как… как режиссёр с любимыми актёрами. С помощью магических формул (только не спрашивайте, что это такое) я выстраивал коридоры событий и пускал вас в нужную сторону, хотя не всегда вы исполняли всё правильно.

– Коридор событий? – не понял Алексей.

– Да, но я не стану растолковывать вам, что кроется за этим понятием. Вы всё равно не поймёте. Не сейчас…

– Зачем мы вам понадобились? Зачем эти семь душ?

– Магия… В каждое вложен… как бы это попроще… ну, энергетический заряд, энергетическое семя, если угодно. Путь, который выбрал я, предполагает наличие семи таких энергетических семян. Они прорастают, поднимаются, распускаются цветами. Я задумал, чтобы вы прошли через полный цикл чувств и поступков. Это очень важно: ошибки, исправления, осознание, заблуждения, шаги, движения… Каждое движение человека – магия. Каждый из нас оставляет свой собственный рисунок. Мне нужно, чтобы семь многовековых рисунков составили одну большую картину. Тогда семь выполненных задач соединятся в нужный мне магический узор.

– Зачем?

– Это похоже на химический процесс… Произойдёт реакция… Тайное знание откроется мне…

– И много ли вам осталось выстраивать этих коридоров?

– Теперь уже нет. Мне нужно дождаться последнего поворота, одного вашего шага.

– Какого?

– Не могу сказать. Это тайна. Вы либо сделаете этот шаг, либо… – Нарушитель перевёл взгляд на фотокарточку с античной женской головкой. – К сожалению, люди сами делают свой выбор. Не я решаю за них. Поэтому нередко всё происходит не так, как я планирую. Вы режиссёр, поэтому должны понимать, о чём я говорю… Знаете, самым трудным временем для меня был Рим времён Клавдия. Там всё пошло наперекосяк. Мне пришлось проявить большую изобретательность, чтобы залатать прорехи, если так можно выразиться.

– Какие прорехи?

– Отравление Валерия, отъезд Гая в Британию и его гибель там… Вы спрашиваете, кто и где из членов Коллегии орудует? Помните того друида, который воспитывал Браннгхвен?

– Да, вы давали мне читать про Траяна.

– Друид был послан Тайной Коллегией. Он разработал свой коридор событий и, если так можно выразиться, замаскировал его под легенду-пророчество.

– Ничего не понимаю, – сокрушённо признался Алексей. – Вы открываете всё новые и новые страницы ваших неведомых игр, но я не вижу ни в чём смысла!

Нарушитель вяло потёр лоб, размышляя над чем-то, затем что-то надумал и сказал:

– Вы представляете, что такое файл в компьютере? Ну, хотя бы примерно? Если нужный файл удалить или испортить, то программа не будет работать. Так вот, у меня всё едва не рухнуло, когда Валерий нанял Теция для убийства сенатора. Теций был своего рода вирусом, запущенным в мою программу. Если бы не он, то из Рима не изгнали бы Траяна Прекрасноликого и от семьи не отдалился бы Гай… Снова возвращаюсь к примеру компьютера: Гай был необходимым для меня файлом, но его выдрали с корнем из моего коридора событий. Пришлось заменить его, но это было непросто… Тайная Коллегия едва не взяла верх надо мной.

Алексей закрыл глаза, вслушиваясь в клокотавшие в нём чувства.

– Вы сказали, что выбрали семь душ! – спросил он. – Кто они? Кто эти люди?

– Пожалуй, я рассказал вам даже чересчур много… Пойдёмте пить чай, Алексей Петрович…

В глазах Николая Яковлевича блестели старческие слёзы. В одно мгновение он сделался обыкновенным человеком.

– Я очень устал, – проговорил он едва слышно. – И мне даже жаль, что я однажды совершил ошибку, которую мне, боюсь, никогда не исправить… Но вас это никак не касается, дружок. Моя ошибка – тоже мой выбор. В действительности это даже не ошибка, просто так принято говорить. И Нарушитель-то я лишь для тех, кто считает, что Закон нельзя нарушать.

– А разве можно?

– Закон «нарушается» лишь в тех случаях, когда это нужно самому Закону.

– Странная постановка вопроса, – Алексей обречённо покачал головой, понимая, что в этот раз ему не добиться ничего большего. Непонятное останется непонятным.

– Закон земного притяжения не нарушается только тут, на нашей с вами планете, – Николай Яковлевич сипло вздохнул, – но стоит вылететь за пределы Земли, и там начинает работать другой закон. Оба они – часть какого-то более сложного закона, а он, в свою очередь, – крупица какого-то более высокой системы. Вы понимаете, о чём я говорю?

Кирсанов пожал плечами. Весь его облик говорил об огромной усталости.

– Пожалуй, я пойду… Простите, мне нужно переварить всё это…

– Я должен был поговорить с вами, Алексей. По мере того как задача приближается к решению, со многими людьми, вовлечёнными в составление моего магического узора, происходят странные (по человеческим меркам) вещи: видения, озарения, беспричинные тяжёлые болезни…

– Да, у меня случались даже галлюцинации, – вспомнил Кирсанов. – Зачем всё это?

– Это вроде встряски. Приходится будоражить нервную систему, чтобы человек двигался, не задерживался на одном месте.

– Что ж, признаюсь, вы растрясли меня на славу, – на лице Алексея появилось невесёлое выражение. – А теперь я всё-таки пойду…

Кирсанов поднялся и посмотрел на профессора:

– Николай Яковлевич, вы передадите Наташе, что я заходил?

– Зачем? Ни в коем случае! – старик замахал руками. – Вы же не к ней пришли, а ко мне. Мы с вами побеседовали… А с ней решайте ваши дела сами. Телефоны, ожидания у подъездов, надежды… Сколько прелести в этом нервном возбуждении.

– Какая ж тут прелесть? Или опять ваши тайные игры? Опять встряска?

– Самая настоящая прелесть, высшая, стопроцентная… И выбор! Выбор, Алексей Петрович! Сделать решительный шаг, испытать при этом неповторимые чувства! Вы даже не догадываетесь, насколько это всё важно и ценно! Помните Браннгхвен? От Траяна у неё родилась дочь, которую тоже назвали Браннгхвен. Лицом Младшая Браннгхвен была точная копия своей матери. Это было сделано для того, чтобы усилить притягательность того места, куда Тайная Коллегия заманивала Гая. Как первую, так и вторую Браннгхвен воспитывал друид, в лесной глуши, далеко от посторонних глаз. Легенда утверждает, что обе Браннгхвен должны были позже зачать от одного и того же мужчины, опять же римлянина. У обеих должны были родиться сыновья. В общем-то вполне обычная кельтская легенда… Позже эти сыновья возглавили очередную войну бриттов против римлян. Затем они полюбили женщину, прибывшую из далёкой страны. Оба спали с ней, она родила сына, но никто из них не знал, от кого зачала чужеземка. Их сыну предстояло стать родоначальником дома, в котором через много лет появится на свет Артур, учредитель Круглого Стола. К этой истории мне тоже пришлось приложить руку…

– Зачем вы рассказываете мне это? Какое это имеет отношение ко мне?

– Это прежде всего имеет отношение к ожиданию, предвкушению, надежде. Представьте того друида, который воспитывал Браннгхвен. Того мага Тайной Коллегии… Он жил ожиданием, потратил неимоверные силы, чтобы древнее предсказание сбылось и чтобы через это помешать мне осуществить мои планы. Маг – это тоже человек. Может, ему и удалось бы сделать это, но он, как и я, тоже мечтал получить абсолютное знание…

– Он тоже Нарушитель?

– Стал им чуть позже. Сейчас он борется за то, чтобы помешать мне на последнем этапе…

– Как он может помешать?

– Например, вашими человеческими глупостями. Я ведь знаю, что женщину, из-за которой вы, Алексей Петрович, поссорились с Наташей, он вам подсунул.

– Валентину?

– Её самую.

– По-моему, всё это бред! – Кирсанов с вызовом посмотрел на профессора. – Вы уж простите меня, Николай Яковлевич, но не верится мне, что ваша магия держится на такой глупости. Не верю, что могущественные жрецы опираются на банальную человеческую ревность и похоть.

– А также на голод, жажду, страх, сплетни… Если бы вы только могли догадываться, какая силища сокрыта в самых обыкновенных человеческих желаниях! – Старик многозначительно ухмыльнулся. – Магией занимаются люди амбициозные, а как раз таким-то и не следует давать в руки силу. Если бы не обычные человеческие страсти, магии не было бы вообще. Поверьте знающему человеку: магия – очень привлекательный, но ошибочный путь.

– Пожалуй, мне пора.

– Ступайте, – кивнул Николай Яковлевич. – Я буду ждать вашего хода. Я умею это делать и знаю, что нет ничего насыщеннее чувств, которые испытываешь, когда воплощается в жизнь по-настоящему важное дело… Впрочем, я чувствую, что всё уже произошло. Вы спросили про Наташу, и механизм сработал…

Он проводил совсем уже растерянного Кирсанова к двери и подал ему руку.

– Прощайте, – сказал профессор.

Оставшись один, он медленно вернулся к себе в кабинет.

– Что ж, всё идёт, как задумано…

Он остановился перед письменным столом и задержал взгляд на фотокарточке с античной женской головкой.

– Лидия, моя красавица… Кто-то теперь направляет твою жизнь? – старик закашлялся и опёрся обеими руками о стол. – Кхм, кхм… Надо было сказать Алексею, чтобы он поговорил с тобой… Чтобы ты не снималась никогда у Васнецова, иначе… Впрочем, он уже обратил внимание на тебя. События начались выстраиваться в коридор…