Текст книги "Казаки против Наполеона. От Дона до Парижа"

Автор книги: Андрей Венков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

И все же к окончанию перемирия, к августу 1813 г., Наполеон имел достаточно многочисленную конницу. «В 1813 г. вся французская конница была сведена в 5 корпусов, имевших по окончании перемирия, с августа по октябрь, следующий состав:

I корпус Латур-Мобура: 2 легкие и 2 кирасирские дивизии (по 8 и 10 полков) – 34 полка, 10 000 человек;

II корпус Себастиани: 2 легкие и 1 кирасирская дивизии (по 6 и 7 полков) – 19 полков, 6000 человек;

III корпус Арриги: 2 легкие и 2 драгунские дивизии (по 8 и 10 полков) – 36 полков, 8000 человек;

IV корпус Келлермана: 3 смешанные дивизии (по 9, 3 и 2 полка) – 14 полков, 5000 человек;

V корпус Мильо: 1 легкая и 2 драгунские дивизии – 5000 человек.

Кроме того, имелись:

Гвардейская конница Нансут: 3 дивизии – 5000 человек;

Распределенная по пехотным корпусам конница – 10 000 человек ^{537} .

Таким образом, на поле боя французы выставили 49 тысяч всадников, разделенных на 118 полков. Непосредственно французских полков (набранных на территории империи, включавшей немецкие, голландские, швейцарские, итальянские земли) было 93, кавалерия союзников и иностранцев на французской службе насчитывала 25 полков.

Более половины союзников – 15 полков – составляли немцы, 4 полка выставили итальянцы. Организационно кавалерийские полки союзников Франции были неоднородны. Итальянские полки организационно копировали французские и состояли из 4 эскадронов. Баварский легкоконный полк (иных не было) имел 7 эскадронов по 129 человек. Саксонский легкоконный полк имел 4 эскадрона, всего в полку числилось 718 человек (таких полков было четыре), а в единственном гусарском – 1002 человека. Вестфальские полки имели по 3 сильных эскадрона, численность полка – 829 человек. Вюртембергские конные егеря и шеволежеры имели по 4 эскадрона, в каждом полку – 500 человек. Баденский гусарский полк имел 6 эскадронов и насчитывал 678 человек. Наиболее слабым звеном здесь были итальянцы, и пример тому – судьба 4-го итальянского конно-егерского полка, уничтоженного в первом же бою казаками Бенкендорфа (о чем выше).

Немецкая кавалерия, более дисциплинированная и обученная, чем французская, имевшая лучший конский состав, уступала французам в «порыве», в своеобразной удали. Она хорошо зарекомендовала себя в боях 1812 г. и «растаяла» позже французской. Баденцы и гессенцы на Березине стремительной атакой по метели опрокинули русскую пехоту и почти все погибли в схватке с русской кавалерией. Но в 1813 г. немецкая союзная кавалерия не проявила должной надежности.

В сражении под Лейпцигом 25-я кавалерийская (вюртембергская) бригада генерала Нордмана (2-й лейб-шеволежерский и 4-й королевский конноегерский полки) прямо на поле боя перешли к союзникам. Маршал Мармон вспоминал: «Вот уже четыре часа шел ожесточенный бой. Неприятель понес огромные потери благодаря превосходящей численности нашей артиллерии и сокрушительному действию, которое она произвела в его рядах, когда он попытался атаковать. Эта попытка, как и все предыдущие, окончилась неудачно и сильно нарушила порядок его построений. Я отдал приказ бригаде вюртембергской кавалерии, находящейся в распоряжении генерала Норманна, атаковать пехоту, пребывающую, на мой взгляд, в наибольшем смятении. Поначалу кавалерия отказалась выполнить мой приказ, а спустя короткое время уже поздно было что-либо предпринимать. Тем не менее, получив второй приказ, бригада пришла в движение, но, вместо того, чтобы устремиться на противника, они двинулись на батальон 1-го морского артиллерийского полка и разгромили его; противник тем временем восстановил порядок в рядах и продолжил наступление» ^{538} .

Воспоминания английских офицеров, военных наблюдателей в армии союзников, и наградные документы дают представление о том, как после окончания перемирия казаки стали истреблять французскую кавалерию.

7 (19) августа 1813 г. полковник Быхалов получил приказание произвести с донским казачьим полком рекогносцировку по направлению на Люкенвальде. «Французские пикеты начали отходить при его приближении, и мы получили возможность вполне ясно видеть поля, лежащие к северу и востоку от Люкенвальда, – вспоминали англичане. – Как раз в это время сильный отряд конницы поспешно двигался из города прямо на нас и, подойдя, построился в сомкнутую эскадронную колонну; фланкеры пристроились к флангам. Затем французы двинулись рысью, плотно сомкнувшись, чтобы не дать русским возможности прорваться в интервалы, прямо на наш центр, который немедленно раздался, и казаки бросились на тыл и фланг колонны. Французы, не встречая с фронта никакого сопротивления, остановились, а их мучители начали колоть фланговые ряды и стрелять в густую массу, где скоро возник совершенный беспорядок, лишивший возможности сделать какое-либо перестроение. Казаки даже и не пытались произвести общую атаку и продолжали колоть и стрелять, производя частные нападения, где представлялась к тому возможность. Между тем фланговые ряды французов повернули кнаружи, так что получилось нечто вроде каре, и открыли стрельбу из карабинов, продолжавшуюся около получаса. Наконец появились головы французских пехотных колонн, и, как только артиллерия их открыла огонь, конница была освобождена из тяжелого положения. Полковник Быхалов отошел по дороге на Шарфенбрик, никем не преследуемый» ^{539} .

Второй англичанин описывал бои в Силезии близ Мюльберга 6 (18) сентября 1813 г., где 1200 казаков генерала Иловайского атаковали 2000 французских драгун: «Французы окончили перестроения, пока казаки развертывались; они построились в одну линию en muraille, с небольшим резервом. Казаки бросились, были встречены огнем из карабинов и повернули назад; французы совсем не обнажали сабель. Они заехали в колонну, взяли полные интервалы и вторичным заездом построились во фронт. Мы каждую минуту ожидали атаки, но, как кажется, намерение их состояло просто в удлинении протяжения фронта, чтобы не подвергнуться охвату – обыкновенному образу действия казаков… После того, как обе стороны окончили почти одновременно приготовления к бою, казакам было строго приказано не поворачивать назад перед огнем неприятеля, а офицерам – рубить первого, кто повернет. Несколько сотен получили приказание атаковать противника во время боя с тыла и флангов. Все эти приказания были исполнены в точности. Казаки наскочили на французов и окружили их; я видел при этом собственными глазами, что многие из драгун, выстрелив, не успели вынуть сабли, как были зарублены или заколоты. Французы сначала сопротивлялись упорно, насколько это возможно для стоящей на месте конницы, против такого деятельного противника, наседающего со всех сторон; затем некоторые одиночные люди повернули назад, их примеру скоро последовали прочие. Резерв, вместо того чтобы восстановить бой, также обратился в бегство: все скакало по направлению к Якобсталю, и вся равнина была покрыта бегущими всадниками. Не было ни одного взвода, отступавшего в порядке; это была настоящая охота; многие падали с лошадей и затем захватывались в плен. Наконец, мы наскочили на линию кирасир, выходивших из леса, и ее сомкнутость остановила нас без всякой команды. Мы, впрочем, были довольны одержанной нами победой и ушли назад в Мюльберг» ^{540} .

19 сентября (1 октября) отряд генерал-майора И.Д. Иловайского 4-го, напав в Гросенхайне на 8-й и 19-й конно-егерские полки, взял в плен 17 офицеров и 500 рядовых ^{541} .

Наградные документы показывают, как это произошло. Список отличившихся в бою 19 сентября «при разгроме у деревни Бораки неприятельских конных егерей» показывает, что в бою участвовали полки Иловайского 3-го, Иловайского 5-го, Быхалова, Кутейникова 6-го.

Полка Иловайского 3-го есаул Петр Тарасов: «Командуя полком, повел быстро оный в атаку на неприятельские колонны в правый фланг оных»;

Полка Иловайского 5-го есаул Григорий Кошкин: «Командуя полком, с примерною храбростию бросился с оным в центр неприятельских колонн»; есаул Иван Пимонов: «Бросился с сотней в колонну, стоявшую в центре, и тем принудил оную ретироваться в беспорядке»;

Полка полковника Быхалова есаул Лев Денисов: «Командуя полком ударил в центр колонн неприятельских и опрокинул оные»; хорунжий Леонов: «Был с фланкерами впереди и сам изрубил нескольких егерей»;

Командир полка своего имени Василий Кутейников 6-й: «Командуя полком, удачным нападением на левый фланг неприятеля решил сие дело в нашу пользу и принудил неприятеля ретироваться»; его полка сотники Иван Греков и Федор Попов: «С сотнями врубились в неприятельский левый фланг и взяли многих егерей в плен» ^{542} .

Недавние враги и нынешние союзники

В 1812 г. на стороне Наполеона в походе на Россию участвовали Австрия и Пруссия. Но участвовали без большой охоты и воевали «спустя рукава».

Прусская кавалерия считалась хранительницей традиций Фридриха Великого, но в кампанию 1806—1807 гг. потерпела ряд поражений и подверглась резкому сокращению (примерно наполовину) после проигранной войны.

В 1809 г. Пруссия располагала следующим составом кавалерии. Всего 19 полков – 4 кирасирских (в том числе garde du corps № 3), 6 драгунских, 6 гусарских и 3 уланских, все по 4 эскадрона, и 1 эскадрон лейб-улан (всего 77 эскадронов).

Эскадроны по штату имели 125 коней, и, кроме того, в каждом из них должно было быть наготове еще 25 человек (в том числе 3 вице-унтер-офицера) для пополнения рядов в случае мобилизации ^{543} .

В походе в Россию приняли участие по 2 эскадрона от 4 драгунских, 6 гусарских и 2 уланских полков, сведенные в 6 полков (2 драгунских, 3 гусарских и 1 уланский) и 3 бригады; всего около 4000 человек (вместе с пехотой – 14 тысяч).

В 1813 г., выступив против Наполеона, Пруссия начала формирование многих новых конных частей, из которых некоторые были чисто временного характера.

1(13) февраля был сформирован гвардейский казачий эскадрон, который вместе с гвардейским уланским и двумя учебными эскадронами образовал легкий гвардейский кавалерийский полк из 4 эскадронов ^{544} .

Весной на основании разрешения короля от 27 марта в провинциях стали формироваться так называемые национальные полки. Первыми их выставили Восточная Пруссия (3 полка, вооруженных пиками, в одежде наподобие гусарской, по 5 эскадронов в полку), Померания (1 конно-егерский в 3 эскадрона) и Силезия (1 гусарский в 2 эскадрона). Позднее, с развитием операций и возвращением прежних областей, были созданы еще 2 гусарских полка: эльбский и бергский.

На основании того же воззвания только на время войны начали формировать вольные егерские команды при всех конных полках (включая национальные) – на каждый полк по эскадрону в 204 всадника. Всего набралось около 2350 человек.

Кроме того, на время войны была сформирована ландверная кавалерия. К августу 1813 г. 6 старых провинций выставили 31 полк – 12 054 человека. Впоследствии, к концу года, были сформированы еще 10 эскадронов, или 2 полка, в возвращенных Пруссии ее старых провинциях ^{545} .

Кроме того, появилось значительное число вольных отрядов (Шилля, Гельвига, Лютцова и др.), имевших по нескольку эскадронов гусар. Больше всего конницы было в отряде Лютцова, который начал создаваться с 6 (18) февраля 1813 г. (2 гусарских, 1 егерский и 2 уланских эскадрона).

Всего эти вольные отряды (Freischaaren), именовавшиеся также «черными егерями» или «ночными разбойниками», насчитывали 5 тысяч человек ^{546} .

Вооружена прусская кавалерия была карабинами, пистолетами, саблями и пиками.

Кирасирские и драгунские полки имели по 20 карабинов на эскадрон и по 48 винтовок на полк; прочие люди в этих полках были вооружены пистолетами. Гусары были все вооружены карабинами.

Прусский карабин имел следующие характеристики – длина 100,7 см, приклад – 62, 5 см. Вес 4,54 кг, калибр от 14, 64 мм до 16,42 мм. Прусский пистолет для кавалерии образца 1787 г. имел длину 41 см, длину ствола 23, 5 см.

В легкой кавалерии в вольных корпусах применялся британский карабин – длина 78 см, ствол 40 см, калибр 17 мм – и британский пистолет – калибр 17 мм, длина 40 см, длина ствола 23 см.

Кирасиры и драгуны имели на вооружении палаши, но после 1811г. драгуны получили вместо палашей сабли английского образца, подобные гусарским. Сабли имели длину 875 мм, ширину 40 мм на 7/8 и 50 мм на конце, пика, бывшая на вооружении только у улан, а также в национальных и ландверных полках, имела длину 2, 53 м ^{547} .

Заметно распространение пики, которой до кампании 1806 г. в Пруссии был вооружен только один полк – легкоконный полк №9.

Боевое содружество прусской кавалерии и казаков проявилось еще до перемирия, что явствует из рапорта генерала Чаплица о бое под Гайнау от 15 (27) мая 1813 г.: «13-го числа сего мая, ночевав в селении Кренбау, поутру неприятель 14-го числа начал на нас наступать. Отступая к Гейнау на преследующую нас кавалерию, генерал-майор Иловайский с генерал-майором Грековым 8-м с казачьими полками ходили 2 раза в атаку, причем взято 8 человек в плен и много истребили. При приближении моем к Гейнау получил я от генерала Блюхера извещение удерживать неприятеля, сколь возможно будет, и потом понемногу отступать, стараясь заманивать неприятеля подалее от города в то время, как он со всей своей кавалерией и артиллерией ударит с флангов и в тыл неприятеля. Условием между нами было положено, что, когда стоящая на высоте ветряная мельница загорится, мне со всей моей кавалерией ударить во фрунт неприятеля, а генералу Блюхеру – во фланг. Неприятель вывел на возвышение 12 орудиев под прикрытием пехоты и кавалерии, открыл по мне канонаду. Отступлением моим, будучи обманут, подавался вперед за мною. В 6 часов пополудни положенный знак был подан, мельница загорелась, и я приказал немедленно всей моей кавалерии и казакам атаковать неприятеля. В то самое время прусские войска пустились тоже в атаку. Храбрость соединенных войск была необыкновенная, неприятель, устрашенный атакой, мнил спастись бегством. Нашей кавалерией отнято у неприятеля 2 орудия, убито много и в плен взято 62 рядовых и 3 офицера» ^{548} .

Австрия позже вступила в войну с Наполеоном, но имела более длительный опыт союзных отношений с Россией. Вместе с австрийцами русские воевали против французов и еще раньше против турок.

К началу описываемых событий в австрийской коннице было полков: 8 кирасирских, 6 драгунских, 6 легкоконных, 12 гусарских и 3 уланских. Тяжелые полки (кирасиры и драгуны) имели по 6, легкие – по 8 эскадронов; кроме того, в военное время еще по одному резервному эскадрону, на который возлагалось пополнение полка людьми и лошадьми.

Полки тяжелой кавалерии (кирасиры и драгуны) имели 3 дивизиона, или 6 эскадронов по 133 коня, всего 788 строевых; полки легкой кавалерии (легкоконные, гусары, уланы) – 4 дивизиона, или 8 эскадронов по 149 коней, всего 1192 строевых человека в полку. Всего было в линейной коннице – 11 172 и в легкой – 25 032 человека ^{549} .

Юго-восточные провинции австрийской империи славились своим коневодством и во время войны могли выставить конное ополчение. «В Венгрии, Трансильвании и Хорватии Австрия имела ресурсы, которыми обладали немногие другие государства», – писал по этому поводу Жомини ^{550} . Так, венгерская конная «инсуррекция» в 1809 г. выставила до 98 эскадронов (15 107 человек).

В 1813 г. количество австрийской кавалерии увеличилось. Галиция выставила 4-й уланский полк, а в Венгрии были навербованы из охотников дивизионы велитов, которые были приданы по два каждому гусарскому полку.

В 1814 г. австрийская кавалерия была усилена 7-м легкоконным полком, сформированным в Ломбардии.

Лучшей легкой кавалерией Европы до начала XIX века считались венгерские гусары, входившие в состав австрийской армии.

«Венгерская поговорка так определяет роль гусар в войне: «Гусары первыми приходят на поле боя и последними с него уходят». То есть в задачу гусар входила разведка, нанесение беспокоящих ударов, устройство засад, проведение внезапных набегов, а также преследование отступающего противника. Гусары первыми устанавливали контакт с противником, вели фуражировку, обстреливали аванпосты противника. Небольшие рейды и засады расстраивали планы противника. Перехват курьеров противника часто давал гусарам очень важную информацию…» ^{551} . Гусары часто сопровождали артиллерийские конные батареи, поддерживая их в атаке и обороне. С конца XVIII в. гусары часто поддерживали действия тяжелой конницы, создавая локальное численное превосходство или проводя маневренные атаки.

«Слово "гусар" происходит от латинского cursarius, означавшего "участник набега". Так обычно именовались балканские мародеры. Позднее слово попало в венгерский язык, где стало обозначать легкую конницу» ^{552} .

Гусары формировались на территории современных Венгрии, Словакии, Румынии, Сербии, Хорватии, Словении. Подавляющее большинство составляли венгры, пришедшие в Европу в X веке из Азии в составе орды кочевников. Местное ополчение, формируемое на этих территориях, составляло корпус легкой кавалерии, который быстро создавали с началом войны, а в мирное время расформировывали, чтобы сберечь средства. К концу XVII века это ополчение приобрело структуру европейских кавалерийских полков. Первый регулярный гусарский полк (Надасдь) был сформирован в 1688 г.

По закону, принятому в 1715 г., гусарские полки комплектовались исключительно на добровольной основе. Рекрут должен был быть в возрасте от 18 до 30 лет, рост желателен не менее 168 см. Критерием здоровья служило отсутствие седых волос.

Добровольцы подписывали договор на службу в течение двух-трех лет или на время войны. Реформа 1802 г. определила службу в кавалерийских частях сроком в 12 лет, а в 1811 г. этот срок увеличили до 14 лет. До 1781 г. рекруты получали премию при поступлении на службу в размере 1 дуката (8 флоринов или гульденов). В дальнейшем премию увеличили до 5 дукатов.

«На службу шли из чувства патриотизма, любви к выпивке, желания избежать проблем гражданской жизни, стремления к безделью, нежелания заниматься общественно-полезной деятельностью, под давлением родителей, желанием испытать себя, надеясь получить в армии свободу, из опасения попасть под суд за совершенные прежде преступления, а также множества других причин, обычно называемых бездельниками. Но для большинства азарт добычи и возможность носить красивую униформу вместо серого крестьянского тряпья служило достаточным стимулом для поступления на службу» ^{553} .

Один из полков составлял исключение – 11-й секлерский. Он набирался из племени секелей, связанного с мадьярами, жившего у восточных карпатских перевалов ^{554} . В рапорте, составленном в 1792 г., о секелях содержался следующий отзыв: «прекрасные и сильные люди, коренастого и нормального телосложения. Обычно у них овальные лица, основные их черты: плоский лоб, маленький кривой нос, маленький рот с выступающими вперед губами, совершенно круглый подбородок… пара свирепых глаз. Они смуглые, волосы их обычно черные, хотя среди выходцев из Верхнего Цика встречаются и блондины… Простой образ жизни обеспечивает им изрядное долголетие. Простые люди… очень суеверны, упрямы и честны. Вместе с тем они добродушны, трудолюбивы, верны, смелы, сочетая в себе осторожность и отвагу» ^{555} . Служба секелей была отнюдь не добровольной. Семьи получали во владение земельные наделы, обязуясь взамен нести военную службу. Все мужчины записывались в армию. Жители пограничных округов обязывались нести военную службу с 14 лет, но в одно время призывался на службу только один мужчина от семьи. Откупиться от службы было невозможно, но в тяжелых случаях существовала возможность выставить вместо члена семьи другого добровольца» ^{556} . Офицерский состав полка состоял из немцев, секелей и венгров.

До 1751 г. гусарские полки формировались и финансировались магнатами (Inhaber). Во главе полка стоял полковник (Oberst), которому помогал подполковник (Oberstleutnant). Дивизионами командовали первый и второй ротмистр (Rittmeister), которым помогали обер-лейтенант и лейтенант (Oberleutnant и Leutnant). В каждом эскадроне имелся вахмистр (Wachtmeister), восемь капралов (Korporal) и два младших капрала (Vize-Korporal). Эскадрон подразделялся на два крыла (Fluegel), которые в свою очередь подразделялись на два взвода (Zug). Взводы состояли из двух капральских отрядов (Korporalschaft), а те – из трех отделений (Kameradschaft). Отделение состояло из солдат, живущих в одной палатке. В каждом дивизионе имелся знаменосец (Estandartenfuehrer), который нес дивизионный штандарт.

В отличие от пехотных частей, в кавалерии большинство кандидатов в офицеры выдвигались из числа рядовых.

Обучение предусматривало на первом этапе пехотную (zu Fuss) подготовку, которую гусары проходили без лошадей. В ходе первого этапа новобранцы также учились обращаться с огнестрельным оружием и нести боевое охранение. Гусары также отрабатывали строевые упражнения: построение в шеренги и повороты. Далее гусары учились приемам рукопашной борьбы, отрабатывали навыки заряжания оружия и стрельбы залпами и попеременной стрельбы (Lauffeuer). Кроме того, отрабатывались построения в две и три шеренги из построения маршевой колонной, повороты и развороты.

Рекруты, не умевшие ездить верхом, сначала тренировались на деревянных козлах, отрабатывая правильную посадку в седло. Далее учения проводились с живыми лошадьми.

После того как новобранцы в полной мере овладели искусством верховой езды, приступали к строевой подготовке верхом (zu Pferd). Строевая подготовка верхом заключалась в отработке построения в шеренги, посадку в седло и спешивание, а также действия в составе небольших подразделений. Затем проводились учения «на плацу». Рекруты перестраивались, удваивая или, наоборот, сплачивая ряды, совершали повороты и развороты, вынимали сабли из ножен, заряжали карабины и пистолеты, стреляли залпами и по очереди, двигались вперед и назад, отрабатывали остановку и эшелонированное наступление, а также развороты. Отрабатывались перестроения из двух шеренг в одну, а также развертывание в цепь. Практиковались учения по посадке и спешиванию ^{557} .

После отработки движений с саблей и пистолетами, начинались упражнения с «турецкими головами» – чучелами из дерева и соломы. Как правило, упражнение предусматривало поражение поочередно нескольких целей за один заход. По турецким головам сначала стреляли, потом, приблизившись, рубили их саблями. Здесь просматривается главное отличие от обучения казаков. Казаки рубили и кололи на полном скаку. Гусары, выстрелив по мишени, приближались к ней галопом, но «в 6—8 шагах от первой цели гусар переходил на шаг и наносил три удара по первой "турецкой голове"» ^{558} .

К рассматриваемому периоду гусары были вооружены саблей образца 1803 г., полностью откованной из стали. Длина клинка 84 см. Клинок офицерских сабель часто был шире, чем у рядовых. Ножны полностью железные, подвешены на двух ремнях к поясу ташки. Красный кожаный темляк на рукоятке общей длиной 45 см.

Гусары имели карабин образца 1798 г., который при длине 85,2 см весил только 2,45 кг и представлял собой укороченный вариант полноразмерного ружья образца 1798 г., его носили на перевязи прикладом вниз. Кроме того гусары имели пистолеты образца 1798 г. Пистолетные кобуры прикреплялись к седлу. К пистолетам полагался небольшой патронный ящик на восемь патронов.

С 1788 г. в каждом эскадроне назначались шесть снайперов, которых вооружали нарезными штуцерами. Штуцер представлял собой вариант егерской винтовки с семью нарезками в канале ствола калибром ⁵/ ₄. Кавалерийский штуцер образца 1798 г. при длине 69 см весил 2,5 кг, его подвешивали к стандартной карабинной перевязи.

Гусары предпочитали венгерских и трансильванских лошадей в возрасте от четырех до семи лет, высотой в холке 14—15 ладоней. Лошадей закупали централизованно, на уровне полка или военного министерства. Каждый эскадрон старался по возможности держать лошадей одной масти ^{559} . При покупке старались отбирать животных с «живым темпераментом, быстрых и выносливых. Узкая голова и шея, живые глаза, ровные плечи и мускулистые ноги однозначно характеризуют лошадь положительным образом», – отмечалось в уставе 1807 г. ^{560} .

«Лошадь – неотделимый товарищ всадника, разделяющий с ним самые важные моменты жизни», – гласил устав 1807 г. «Лошадь делит со всадником славу, помогает ему одерживать победу, спасает в случае опасности». Коня полагалось кормить в 5 и 8 часов утра, в полдень, в 4 и 8 часов вечера. Кони получали соль, каждые восемь дней лошадей осматривал полковой ветеринар. С 1 ноября и до конца апреля лошадей кормили сухарями, тогда как летом их пасли на лугах. С июля начиналась заготовка фуража (Pferdfutter). Лошадей кормили смесью, на треть состоящей из старого сена, на треть – из соломы и на треть из ячменя или пшеницы. Устав 1807 г. гласил: «Всадник должен знать характер и темперамент своего коня, и обращаться с животным соответственно. Он не должен плохо обращаться с животным, но стараться пресечь дурные привычки с терпением и любовью… После каждой напряженной поездки или в жаркую погоду всадник должен сперва поводить животное по кругу, освободив уздечку и другую упряжь, промыть лошади глаза и не кормить и не поить ее до тех пор, пока она не остынет» ^{561} .

Униформа гусар основывалась на костюме куманов – тюркского племени, прибывшего в Европу вместе с мадьярами. Куманы заселяли верхнее течение Тисы, их костюм был популярен среди мадьярской знати.

Устав 1751 г. (Regulament und Ordnung filer gasammte k.k. Husaren-Regimenter) прописал единообразную гусарскую униформу, которая получилась весьма эффектной, и вскоре была скопирована большинством европейских армий.

Любимой тактикой гусар была внезапная атака, которую они начинали, стреляя из карабинов и пистолетов, а потом вынимая сабли. В атаку гусары шли полным галопом, сея панику и смерть среди солдат противника ^{562} . Первая тактическая директива для гусар была издана в 1722 г. Она определяла furor hungarius – умелый и быстрый охват противника с фланга и нарушение его боевых порядков: «Венгерский кавалерист в бою предпочитает действовать саблей. Он сближается с противником, действуя спокойно и мужественно. Гусар срывается с исходной позиции, направляется к противнику со скоростью пули. Он атакует прямо, рубя врага саблей. Если противник обращается в бегство, гусар преследует его, пока не поразит из пистолетов или карабина, не давая врагу шанса повернуться лицом к лицу. Если же противник повернулся, гусар вынимает саблю, сберегая заряды в карабине и пистолетах как можно дольше. Если противник пытается перегруппироваться, гусар снова атакует врага, ведя огонь из карабина, и снова пытаясь опрокинуть противника и обратить его в бегство. Если же противнику удалось закрепиться, гусар отступает, сохраняя порядок» ^{563} .

Устав 1751 г. определял, что гусары должны сражаться, построившись в три шеренги, хотя практиковалось построение и в две шеренги. С 1807 г. обычным построением гусар стало построение в две шеренги. В первую шеренгу ставили самых сильных и рослых гусар, вторую шеренгу составляли менее способные солдаты. В третьей шеренге находились старшие и славнейшие воины. Наиболее решительных гусар ставили на фланги (распределение бойцов в построении напоминает казачью лаву. – А.В.).Гусары всегда образовывали плотный строй, исключая возможность прорыва строя противником.

Со времен введения устава 1751 г. фланговые эскадроны обеспечивали огневую поддержку атаки, стреляя из карабинов по противнику с расстояния 35 м, тогда как основные силы полка атаковали в центре. Эскадроны строились с интервалом 3 конских корпуса (Pferdlaengen) или 9 шагов (Schritte) между собой. Атака велась на большой скорости. Начиная с шага (Schritt – примерно 100 м/мин) гусары переходили на рысь (Trab – около 210 м/мин), а затем в галоп (Galopp – около 300 м/мин).

Сигнал к атаке (Signal zur Attacke) подавался полковым горнистом (Stabstrompeter), после чего его дублировали эскадронные горнисты. Затем полковой горнист подавал сигнал Trompetenstoss (einfache Stoss), по которому командиры дивизионов подавали команду «Im Schritt, Marsch!» («Шагом, марш!»), по этому приказу гусары начинали движение. Затем следовал двойной сигнал «doppelte Stoesse» («Удвоить шаг»), который командиры дивизионов дублировали приказом «Im Trab, Marsch» («Рысью, марш!»). По этому приказу гусары переходили на рысь. Сблизившись с противником на 200 шагов, следовал тройной сигнал «doppelte Stoesse», который командиры дивизионов дублировали приказом «Im Gallop, Marsch» («галопом, марш!»). Через 40 шагов подавалась новая команда «марш!», а на удалении 80 шагов от противника эскадронные горнисты трубили сигнал «Alarm», командиры дивизионов подавали команду «Marsch, Marsch!». В этот момент все гусары кричали «Ratja!» («Атака!»), давали шпоры лошади и поднимали сабли над головами. Хотя при этом гусары несколько ослабляли вожжи, кони продолжали нестись во весь опор. Все гусары старались поддерживать одинаковую скорость, чтобы не смешивать строй.

После того как атака достигла своей цели, горнисты трубили «Стой!», и часть перестраивалась. Из каждого эскадрона капрал вел восемь рядовых из третьей шеренги в преследование (совсем как «маяк» у казаков. – А.В.).За этой восьмеркой следовал остальной эскадрон. Если приходилось отступать, полк отступал en chequier («в шахматном строю»). Эскадроны с нечетными номерами отходили первыми. Если приходилось отступать под давлением превосходящих сил противника, или если полк приходил в беспорядок, подавался сигнал «Vergatterung» («Отход»), и полк рассыпался, отходя на заранее определенные позиции ^{564} .

В походе гусары могли проделать суточные переходы до 60 км в сутки при движении по открытой ровной местности. При движении рысью каждые полчаса гусары делали краткую остановку.

В составе основных сил гусары получали суточный паек. В 1793 г. под Кобленцем гусарам выдавали в сутки два фунта хлеба, полфунта мяса, овощи, две пинты пива или пинту вина, удерживая за это 8 крейцеров из жалованья. Кони получали шесть фунтов овса, десять фунтов сена и три фунта соломы за 18 крейцеров. Но находясь в самостоятельном походе, гусары могли брать с собой запасов только на два-три дня, поэтому им приходилось самостоятельно обеспечивать себя провиантом, часто прибегая к мародерству.

По образцу казаков, гусары питались группами из одного котла. Котелок образца 1769 г. был рассчитан на приготовление пищи для 5—8 человек, при необходимости его можно было использовать в качестве сковородки. Изготовленный из чугуна, котелок имел 25 см в высоту в собранном состоянии. Традиционным венгерским блюдом был гуляш – мясо, тушенное с овощами и острым перцем.