Текст книги "Судьба боится храбрых"

Автор книги: Андрей Имранов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

ГЛАВА 4

Первой и самой большой проблемой для него стал местный язык – его речевой аппарат был просто неприспособлен издавать такие звуки, которыми обменивались местные жители, желая передать друг другу какую-либо информацию. Но его упорство в достижении выбранной цели, помноженное на беспощадное отношение ко всему миру, включая самого себя, позволило ему достичь успеха – одного из самых важных в его жизни.

Его бывшие сородичи только посмеялись бы, скажи им кто, что строение речевого аппарата можно изменить усилием воли. Но это был лишь первый шаг в его стремительном пути к сияющим вершинам.

– Арво, – позвал Тим, – скажи мне, что у вас с детьми делают?

Фургон, поскрипывая, катился по дороге, с каждой минутой приближаясь к очередной деревне-жертве, и Тима это немного беспокоило. Если они начнут нападать на деревни каждые три дня, то у него совсем свободного времени не станет. А с некоторых пор вопрос свободного времени его сильно занимал. Да и деятельность Людей Дороги в свете недавно полученной информации приобретала довольно неприятный оттенок. Это, конечно, если информация была правдива. Тим не думал, что Нальма ему соврала, более того, он был уверен в обратном, но вдруг ее саму обманули?

– Не понял вопроса, – Арво положил точильный брусок, поднес меч к лицу и принялся тщательно разглядывать лезвие. – Кормят, растят, воспитывают.

Тим кивнул.

– Это понятно. Как воспитывают? Вот, скажем, родился у… пары ребенок… – Тим произнес эту фразу и озадачился – словосочетание «родился у пары» получилось каким-то невозможно корявым, на что не преминул обратить внимание Арво:

– У пары женщин, ты хотел сказать?

– Нет, – мотнул головой Тим, – я… – и задумался. Он вдруг понял, что представления не имеет о том, каким образом в этом мире формируются семьи и есть ли здесь вообще такое понятие, как «семья».

– Я хотел сказать, у мужчины и женщины, – сообщил Тим.

Арво хмыкнул:

– Ни разу не слышал, чтобы мужчина кого-нибудь родил. С женщинами это иногда случается, а вот с мужчинами…

Тим раздосадованно махнул рукой:

– Не говори, что не понял. Мужчина… – начал Тим, но тут же споткнулся об очередную языковую проблему. Слова «любить» здесь не было, слово, обозначающее процесс соития, было и неприличным не считалось, но все то же интеллигентское воспитание Тима никак не давало ему произнести это слово вслух. Тим попробовал найти подходящие эвфемизмы, типа тех «заниматься любовью», «кувыркаться», «трахаться», на которые столь богат русский язык, но тщетно. Здесь каждое слово означало только то, что означало.

– Не скажу. – Арво сунул меч в ножны и отложил его в сторону. – Скажу, что ребенок рождается все же у женщины. Дела мужчины обычно заканчиваются задолго до этого. Но тебя, как я понял, интересует, что будет с новорожденным? Так вот, это зависит от того, кто его мать. Если она крестьянка…

– А отец? – перебил Тим. – От отца зависит?

Арво поморщился:

– Редко. Обычно – нет… Продолжаю. Если мать – крестьянка, то ребенок будет расти среди крестьян. В младенчестве его будет кормить грудью мать, потом он будет есть наравне с остальными крестьянами из их общего котла. Специально крестьянских детей никто не воспитывает, они приучаются к труду сами. Если ребенок родился у свободной женщины, то она будет кормить его грудью, пока необходимо, потом отдаст его в сореса.

Тим нахмурился, слово было незнакомым, но значения его элементов он знал. «Соре» переводилось как «воспитывать», а суффикс «са» обозначал место или помещение. В результате получалось какое-то «воспиталище».

– Там ребенком будут заниматься воспитатели, – продолжал Арво. – Они дадут ему необходимые общие знания, определят его склонности к какому-то виду деятельности и будут готовить к самостоятельной жизни. Потом, если, скажем, кузнецу требуется помощник, он приезжает в ближайшее воспиталище и выбирает себе подходящего ученика из тех, что готовились стать кузнецом.

– А… разве он… ребенок не может сам выбрать будущую профессию?

– Каким образом? – Арво удивился. – Он же еще слишком молод, чтобы правильно оценить свои способности и склонности. Нет уж, пусть лучше это делают те, кто это делать обучен. То есть воспитатели.

– А может, ему не хочется становиться тем, кого из него решили сделать воспитатели? Может, он хочет стать магом, а воспитатели решили, что из него получится только столяр?

Арво задумался с очень озадаченным выражением лица.

– Не понимаю, чего ты хочешь узнать, – сказал он наконец. – Как кто-то может хотеть стать магом, когда у него нет к этому склонностей и способностей? Ведь тогда даже если он и станет магом, то только очень слабым. Никто не может хотеть стать слабым магом.

– Все равно. Я бы скорее стал слабым магом, чем хорошим счетоводом. Это же… ммм… важнее – быть магом.

– Неправильно! Совершенно неважно, кем ты станешь, важно, чтобы ты был эффективен. Максимально эффективен.

Тим почесал кончик носа.

– Странно как-то, – сказал он. – У нас вот по-другому. Сначала человек получает общие знания, ну как и у вас, а потом он сам выбирает, чем хочет заниматься во взрослой жизни, ну и идет учиться этому.

Брови Арво поползли вверх.

– Сам выбирает?

– Да… Что такого? Иногда бывает, что родители заставляют. У меня мама тоже хочет, чтобы я стал юристом…это человек, который законы хорошо знает. Но я не хочу. Я программистом хочу стать, это… – Тим почесал затылок, хихикнул и махнул рукой. – Это не объяснишь, у вас такой профессии и близко нет. Еще бывает, что в семье несколько поколений по одной профессииработают. Тогда ребенку вроде как и деваться некуда – приходится ту же профессиювыбирать, но у меня не так. Так что мне никто не помешает стать тем, кем я хочу. И это правильно.

– Правильно? – Арво покачал головой. – По-моему, это самое неправильное, что можно себе представить. Даже ваша система управления, эта ваша «власть народа», и то не столь неэффективна и вредна, как то, что ты мне рассказал сейчас. Как может кто-то выбрать себе ремесло, когда он даже не представляет, чем ему придется заниматься? С какими вещами и с какими людьми ему придется иметь дело?

– Это у вас не представляет, – Тим слегка обиделся за родное российское образование, – а у нас – очень даже представляет. Нам в школе… где общие знания дают, нам там про большинство профессий рассказывают. И даже учат немножко… Я вот хоть прямо сейчас программистомработать могу, хотя хуже, конечно, чем те, кто уже полностью выучился. Но что делать – представляю. Так и с другими.

– Вас учат всемпрофессиям?

Тим задумался.

– Не всем, но… как бы сказать… вот, скажем, у нас тоже есть счетоводы. Счетоводу что нужно уметь – считать хорошо, складывать-умножать, проценты разные вычислять. Вот этому в школе учат. А всяким тонкостям-мудростям – нет. Если человеку захочется числа считать, он уже сам дальше учиться пойдет. Или вот, скажем, ученые. Большинство законов природы нам рассказывают на уроках. Захочется человеку дальше про них узнавать – тогда он пойдет дальше эти законы изучать, то, что в школе не учат.

– А счетоводам тоже рассказывают про законы природы?

– Ну да. Никто же еще не знает, станут они счетоводами или нет.

Арво глянул на Тима искоса:

– Разве ты сам не видишь, сколь неэффективна такая система? Сколько у вас профессий?

Тим засмеялся:

– Много. Может, тысяча, может, две.

– Ты даже не знаешь, сколько их, а не то, чем примечательна каждая из них, – сказал Арво презрительно. – Как ты можешь тогда говорить, что правильно выбрал свою будущую профессию?

Тим пожал плечами:

– Я так думаю. И вообще, у нас так заведено.

– У вас заведено неэффективно и неправильно. Видимо, в вашей школе «немножко учат» только самым распространенным профессиям, поскольку всем профессиям одного человека научить невозможно, даже если учить совсем понемногу. И это очень, очень неправильно. Даже если учить хотя бы десяти профессиям, это будет означать: первое – что девять десятых труда учителей потрачены впустую, и второе – что учить ребенка придется в десять раз дольше, чем при нормальном обучении. – Арво хмыкнул. – Чем больше ты мне рассказываешь про свой мир, тем больше я удивляюсь, насколько неэффективно он устроен. Наше устройство намного эффективней, неужели ты этого не видишь? В нашем устройстве только одна ошибка – волины захватили управленческие функции, в то время как управлять должны специально обученные люди. Но у вас – ошибки на каждом шагу! Мне удивительно, что такое общество вообще может существовать.

– Просто у нас мир – для людей, а не для эффективности, – буркнул Тим и отвернулся.

Арво в ответ на это только фыркнул пренебрежительно – дескать, этот аргумент даже возражений не заслуживает.

– Понятно, – сказал Тим, – с обучением разобрались. А если ребенок родился у волина?

– Все равно. Среди волинов мало женщин, поэтому я не могу сказать точно, кормят они ребенка грудью сами или нет. Но то, что потом ребенок идет в сореса, – это несомненно.

– А не может мать его сразу в школу волинов отдать?

Арво хихикнул:

– Сразу, как от груди отняла? Нет, не может. И позже не может. Склонности часто передаются от родителей, но сила воли – нет. Поэтому отдавать дитя волина в школу волинов смысла нет. Если в нем есть сила воли – он придет сам.

– Кстати, а волинов тоже воспитатели выявляют?

– Нет. Вообще, волин – единственная профессия, которую выбираешь сам. Любой человек в любом возрасте может попытаться пройти проверку. Это связано с определенными трудностями, особенно для небогатых людей, но это возможно. И если человек не остановился перед этими трудностями, прошел их, это означает, что у него есть шанс.

Тим вспомнил гигантскую кошку в подвале.

– Трудности… Меня в комнату к хищному животному посадили… забыл, как называется. Это что – трудность?

– В разных школах разные проверки, да и перед прохождением этих проверок порой следует пройти через множество препон. Качик – не просто хищное животное, он способен видеть будущее. Немного, не больше, чем на эрм, но этого достаточно. Если бы ты его испугался, он бы тебя убил. Если бы ты поборол свой страх и набросился на него с кулаками – он бы тебя убил. Если бы ты закрыл глаза и представил, что тебя там нет, – он бы тебя убил. Единственный способ избежать смерти при встрече с ним – сотворить свое будущее так, что ты в нем остаешься жив. И это умение сразу определяет волина.

– А гладить его кто-нибудь пробовал? – тихо спросил Тим. Запоздалый страх мурашками пробежал по коже. «Да я же его погладить пообещал, – понял Тим, – вот он и не стал меня убивать. Ну и дела. Это что же выходит…»

– Гладить? Зачем? – Арво моргнул непонимающе. Тим вздохнул. Слово «гладить» здесь употреблялось только в смысле «разглаживать». Понятия «ласка» у них не было, и объяснить, зачем человеку может понадобиться ворошить шкуру живого зверя, Тим был не в состоянии.

– Неважно… А он, качик, не может ошибиться?

– Он же просто животное. Конечно, может. Это и ошибкой не будет – никто же не обязывал его определять будущих волинов. Но насчет себя можешь не беспокоиться – качик не ошибся.

– Почему?

– Не могу пока сказать, это может повредить твоему обучению. Но основания так считать у меня есть.

«Это хорошо», – подумал Тим облегченно. Мысль о том, что его посчитали потенциальным волином по ошибке, оказалась почему-то весьма неприятной.

– А бывает, что ребенка не отдают в воспиталище? Допустим, какой-нибудь волин решил оставить ребенка с собой и учить его самостоятельно. Может такое быть?

Арво моргнул.

– Волину никто не указ, – сказал он медленно, – но я не могу себе представить обстоятельств, при которых такое могло произойти. Зачем? Даже если волин – женщина…

– Это мужчина, – перебил Тим.

Арво замер на мгновение, потом отблеск какой-то мысли мелькнул в его глазах.

– Ты говоришь о… – начал он, но тут снаружи послышался голос Вана:

– Арво!

Тим удивился. Он до этого ни разу не слышал, чтобы Ван сам начинал разговор. И еще – это было настолько необычно, что Тим даже не сразу понял – голос Вана звучал не спокойно-безразлично, как всегда. На этот раз в его голосе слышалась неприкрытая тревога.

– Что случилось?! – Арво метнулся вперед. За приоткрывшимся на секунду пологом Тим заметил спину Вана, деревья вдоль дороги и корму другого фургона.

– Слушай! – сказал Ван и замолчал.

Тим нахмурился – похоже, что-то случилось. Он прислушался, но никаких подозрительных звуков не услышал. Тим подождал секунд десять, потом забеспокоился и высунулся наружу.

Арво и Ван напряженно всматривались куда-то вперед. Тим проследил их взгляд, посмотрел вдоль дороги, но ничего не заметил. Ничего необычного, точнее. Их фургон шел замыкающим, три других фургона стояли впереди, и от первого быстрым шагом кто-то шел. Тим напрягся, но тут же узнал идущего – это был Иксая, хозяин головного фургона. Арво однако, не стал ждать, пока тот подойдет.

– Разворачивай фургоны! – зычно крикнул он, соскакивая на землю. – Возвращаемся к дороге.

«А мы сейчас где?» – хотел спросить Тим, но тут же понял: они уже свернули к Аноралу, и дорога, на которой сейчас стояли фургоны, была просто утоптанной землей. А не Дорогой.

Разворот фургона на месте был задачей сложной и нетривиальной – Люди Дороги старались без особой необходимости этот фокус не проделывать. Нужно было вручную, при минимальной помощи лошади, оттолкать фургон на обочину, одновременно поворачивая его, потом развернуть передок (иногда для этого лошадь приходилось выпрягать), и только потом, общими усилиями, фургон вытаскивался обратно на дорогу. Видимо, случилось что-то непредвиденное.

– Тимоэ, – позвал Арво снаружи, – помогай!

Ван уже возился возле лошади, освобождая ее от упряжи. Тим подошел к борту и примерился спрыгнуть, но его внимание отвлек какой-то звук. Металлический лязг, к которому явно примешивалось чье-то восклицание. Тим повернул голову и замер.

Сначала ему показалось, что он видит каких-то животных – вроде обезьян. Уж больно ловко человекообразные фигурки перепрыгивали с дерева на дерево, легко преодолевая в прыжке порой метров по десять – по диагонали над дорогой. Но в следующее мгновение он увидел белые с серебром одежды, блеск мечей и все понял. Подумал, что, наверное, следует испугаться – как-никак Люди Дороги оказались лицом к лицу с самым опасным своим врагом. Потом подумал, что дерущиеся заняты друг другом и вряд ли станут на них отвлекаться. Но думалось все это как-то отстраненно – Тим, широко раскрыв глаза, наблюдал за поединком. Один из волинов был постарше – средних лет мужчина с короткими ежиком седых волос, длинные черные волосы молодого волина были собраны в пучок на затылке. Похоже было, что молодой потихоньку побеждает – это он гнался за своим противником по деревьям, да и сейчас атаковал в основном он, пожилой весь сосредоточился на обороне. Схватка развивалась очень динамично – сражающиеся постоянно перебегали и перепрыгивали с места на место, абсолютно игнорируя все законы физики. Они скрещивали мечи, стоя лицом друг к другу, но – на стволе дерева, почти параллельно земле, метрах в шести над землей – только сыпались густым дождем обломки веток, попавших под меч. В головокружительных кульбитах они перескакивали с ветки на ветку, умудряясь сохранять равновесие на прутиках, которые, пожалуй, и белки бы не выдержали. Один раз сражающиеся, не прерывая поединка, даже пробежали по крышам фургонов. Глядя на то, как два человека собираются приземлиться на не такую уж толстую ткань фургона, Тим напрягся, ожидая, что сейчас дерущиеся свалятся сквозь крышу внутрь, – но тент только легонько вздрогнул – словно роса с дерева осыпалась, а не два взрослых человека пробежали. Толстенное дерево случайно оказалось на пути меча одного из волинов – и тут же, перерубленное, упало на дорогу, затруднив и без того непростое положение Людей Дороги. Что-то кричал Арво, но Тим не слышал, полностью захваченный разворачивающимся действом. Он ни разу до этого не видел поединков волинов – даже учебных, – поэтому смотрел, открыв рот и вытаращив глаза. Впрочем, пару раз у него появлялось смутное ощущение, что где-то он что-то подобное уже видел.

Тим был уверен, что победит молодой волин, но тут ход схватки неожиданно коренным образом изменился. Пожилому волину удалось обезоружить противника – Тим не очень-то успевал следить за ходом боя, поэтому даже не заметил, что случилось такого, после чего меч одного из сражающихся вдруг разлетелся добрым десятком осколков, а сам волин, выронив рукоять меча, отлетел метра на два в сторону и упал на спину. Тим ожидал, что пожилой волин сейчас добьет упавшего, но волин засунул меч в ножны и принялся бить противника руками и ногами. Молодой пытался сопротивляться, но с собственным телом он управлялся хуже, чем с мечом, и явно хуже, чем пожилой, – пожалуй, победа ему уже не светила.

Рукопашная схватка в исполнении волинов выглядела ничуть не менее захватывающей, чем бой на мечах, но Тим только в этот момент понял, откуда у него взялось ощущение дежавю при виде этого поединка, – китайские боевики! Тим даже присвистнул удивленно – как он раньше не сообразил? Там тоже всякие воины-монахи лихо скакали по деревьям и бегали по воде. Ну и ну! Может, это вовсе не сказки, а когда-то некоторые земные воины тоже так умели? И были волинами? Тима так захватила эта мысль, что он даже за боем следить перестал – военрук им как-то рассказывал… Фамилия у военрука, кстати, была Приходько, прадед его был самый настоящий донской казак, а дома на ковре висела пара настоящих боевых сабель. Так вот, военрук рассказывал, что хваленые японские мечи делались из довольно паршивого металла, ни в какое сравнение не идущего с настоящей дамасской сталью. Вроде как даже самураям запрещалось скрещивать в бою мечи, чтобы избежать их поломки. Класс тогда выслушал этот рассказ с понимающим недоверием – ну да, кому не хочется немного прихвастнуть, когда дело касается легендарных предков? Короче, серьезно его рассказ никто не воспринял, и слава катаны как самого крутого меча ничуть не пошатнулась, несмотря на немалый авторитет военрука. Тим тогда тоже не поверил, но сейчас подумал, что, пожалуй, зря: взять вон уцелевший меч у пожилого волина – тоже небось сталь дерьмовая, кусок хлеба толком не отрежешь. Наверное, важнее все-таки не какая сталь у твоего клинка, а какая сталь у твоей души.

Чей-то яростный крик выдернул Тима из ступора. Тим огляделся и с удивлением отметил, что Арво времени зря не терял – три фургона уже заканчивали разворот, Ван впрягал лошадь в их фургон, а сам Арво, громко ругаясь, руководил операцией по удалению с дороги некстати упавшего дерева. Тим бросил последний взгляд на дерущихся волинов, собрался выскакивать и бежать к Арво – помогать, но помощь его уже не понадобилась.

Арво вдруг замолчал, медленно обернулся, и, увидев его лицо, Тим замер, как кролик при виде удава. Остальные, тащившие дерево, тоже отпускали ветки и обреченно выпрямлялись. Тим, заподозрив неладное, закрутил головой в поисках дерущихся волинов, но на месте, где они были буквально две секунды назад, никого уже не было. Арво, как и все остальные Люди Дороги, загипнотизированно смотрел вдоль дороги, чуть в сторону от фургона, где сидел Тим, но куда он смотрит – Тим не видел. Идти же в корму фургона и откидывать полог, чтобы посмотреть, ему не хотелось категорически – он в принципе и так догадывался, что там увидит. Тим даже, наоборот, отодвинулся вглубь, спрятался за пологом и, присев на корточки, наблюдал за происходящим в узкую щель, лихорадочно размышляя – пора ли уже звать Рекса или пока не стоит? Когда через щель стало видно спину человека в расшитых серебристым узором белых одеждах, Тим ничуть не удивился, только напрягся и отвел взгляд чуть в сторону – хороший волин умеет чувствовать направленный на него взгляд.

– Значит, Волки решили, что в Анорале есть чем поживиться, – донесся снаружи спокойный голос волина. Говорил он негромко, но голос его удивительным образом проникал сквозь все преграды, и, сидя в закрытом фургоне шагах в пятнадцати за спиной говорившего, Тим слышал его так, словно тот стоял рядом с ним внутри фургона. Тим даже вздрогнул от неожиданности, потерял равновесие и чуть не упал. Какой-то предмет подвернулся ему под руку, Тим машинально схватил и вытащил его из-под полки – арбалет. Последнего поколения – с воротком. Тим пару секунд смотрел на него, потом осторожно посмотрел сквозь щель на спину волина. «Надо бы Рекса для подстраховки позвать, – подумал он, – а то ведь не факт, что успею… С другой стороны, с йельмами они знакомы, а с арбалетами нет. Он сейчас расслаблен и не ждет подвоха, а как увидит йельма… м-да». Тим тихонько вздохнул, зацепил тетиву за тросик и принялся крутить вороток, краем глаза следя за происходящим на улице.

С тихим щелчком тетива зацепилась за крючок, Тим отцепил тросик и потянулся к мешочку с болтами. Вынул один, вложил в ложе и поднял взведенный арбалет на уровень глаз. Спина волина все так же отчетливо виднелась сквозь щель в тенте, будь это что-нибудь другое, Тим выстрелил бы с полной уверенностью, что попадет, даже особо не целясь, – подумаешь, каких-то десять метров. Но это не было «что-то другое». Оказывается, натравить на человека йельма было делом куда более простым, чем нажать на спусковой крючок самому – Тиму еще не приходилось никого убивать собственными руками. Он сглотнул и сделал несколько глубоких вдохов, успокаиваясь.

– Тебя я оставлю в живых, – тем же спокойным голосом сказал кому-то волин, – ты станешь моим сесса, остальные… у вас есть один эрм, чтобы сообщить мне о причине, по которой я не стану вас убивать.

– Я свободный торговец, – быстро выпалил Ван, – но я могу…

– Мне не нужны торговцы, – безразлично отозвался волин. Тим не видел, чтобы он хватался за меч, более того, он вроде даже не пошевелился, но Ван, схватившись за рассеченную грудь, уже падал на утоптанную землю. Хотя никогда до этого (и даже сейчас) Тим не испытывал к Вану ни малейшей симпатии, поведение волина вывело его из себя. «Как будто, кроме них, людей на свете нет», – с ненавистью подумал он, кладя палец на спуск и опираясь локтем левой руки на лавку для лучшей устойчивости. Лавка слегка покосилась, и с дальнего края ее с отчетливым стуком на пол фургона свалился срезанный клином чурбачок, который подсовывали под колеса фургона при остановках. Тим вздрогнул и сам не заметил, как палец нажал на крючок.

Волин, несомненно, услышал этот звук, он даже успел повернуть голову к Тиму и наполовину вынуть меч. Но больше не успел ничего – во лбу его, прямо над переносицей, вдруг образовался маленький металлический крестик. Волин, косясь, с полсекунды удивленно на него пялился, потом закатил глаза и рухнул набок. На улице воцарилась напряженная тишина. Тим, глядя на замерших людей, даже испугался – а вдруг рядом, где-нибудь за фургоном, находится второй волин, которого Тим не видел?

– Удачный выстрел, – сказал громко Инги и весело рассмеялся. Тишина тут же рассеялась – все одновременно загомонили, кто-то смеялся, кто-то даже вопил от радости. Потом гам перекрыл голос Арво:

– Тихо все! Быстро убирайте дерево и уезжаем отсюда!

Инги попытался что-то возразить, но Арво не стал слушать:

– Немедленно уходим! Тимоэ, иди сюда.

Тима вдруг охватила странная эйфория, даже голова чуть-чуть закружилась. Он моргнул, мотнул головой, потом радостно откинул полог, спрыгнул на землю и направился к Арво.

– Не надрывайтесь, – весело сказал он бойцам, возившимся у дерева, – лучше отойдите в сторону. Рекс!

Оранжевый шар выскользнул из леса. Тим огляделся и сказал, указывая на лежащее дерево:

– Рекс, сожги это дерево. Съешь его!

Мгновенно гудящее пламя охватило все дерево целиком, заставив стоящих вокруг людей прикрыть лица руками и отшатнуться в стороны. Как и раньше, огонь бушевал недолго – уже через пару секунд о нем напоминали только пятно пепла на дороге да тлеющий полог оказавшегося поблизости фургона. Ну и сам йельм тоже выглядел куда более довольным.

– Полог потушите, – сказал Тим, – загорится еще.

И обернулся к Арво. Арво, к его удивлению, обрадованным не выглядел. Даже наоборот, он выглядел весьма и весьма недовольным.

– Ты чего? – спросил Тим озадаченно. – Ты как будто не удовлетворен исходом?

Арво отвел глаза.

– Удовлетворен, – сказал он мрачным голосом.

Тим разозлился.

– Не ты ли говорил, что волины нас просто не замечают, и хотел, чтобы мы стали силой, с которой надо будет считаться? Не ты ли всегда мечтал о том дне, когда Люди Дороги смогут противостоять волинам? Так вот, этот день настал!

«Может, он и в самом деле под колпаком у кого-то из волинов, – подумал Тим, – тогда-то, конечно, все ясно. Тогда я ему малину крепко подпортил – шеф небось недоволен будет».

– Рано! – зло сказал Арво. – Да, теперь волины обратят на нас внимание. И уничтожат! Потому что силой, с которой надо считаться, мы не являемся. Два десятка арбалетов ситуации не изменят.

– Так, может, мне не надо было стрелять? Пусть бы он, – Тим махнул рукой в сторону лежащего тела, – лишил тебя собственной воли, а остальных поубивал, так правильнее было бы?

– Нет. Но и так – тоже неправильно. Правильно было бы, если бы мы успели уйти на дорогу до того, как они, – Арво мотнул головой, – закончили поединок. Если бы мы все действовали слаженно, то могли бы успеть.

Тим фыркнул.

– Могли бы успеть, а могли бы не успеть. Зато теперь мы знаем, что арбалет – действенное оружие и против волинов.

– Не арбалет, а… – начал говорить Арво, но запнулся и махнул рукой. – Я и так знал, что он окажется действенным против волинов. Я не хотел, чтобы волины об этом узнали. Но что случилось, то случилось. Сейчас не время для разговоров, нам надо быстрее достигнуть безопасного места. Залезай внутрь, потом поговорим.

И, повернувшись в сторону остальных фургонов, крикнул:

– Сойл, Инги, отнесите труп в лес и ветками там присыпьте, чтобы в глаза не бросался… Болт только выдерните сначала.

От группы бойцов отделились двое и подошли к лежащему телу. Инги взял его за ноги и остановился, поджидая Сойла, хотя, на взгляд Тима, здоровяк мог бы и сам запросто справиться. Сойл присел, нажав коленом на голову мертвеца, выдернул болт и обтер его пальцами. Потом кинул болт Арво под ноги, а испачканные пальцы – просто облизал, насмешливо глядя на Тима. Тим сглотнул, отвернулся и полез в фургон. По его мнению, Сойл был самым натуральным психом, больным на всю голову. Утром, когда Тим спросил его насчет питания для йельма, Сойл ответил: «Кого жгет, того и ест. Вон, видишь Ремиса? Скажи йельму, чтобы он его съел, сам увидишь». И глянул с прищуром. Выглядело это как злобная шутка, но Тим подозревал, что Сойл шутить и не думал, а предлагал скормить йельму Ремиса совершенно серьезно.

Арво залез в фургон через пару минут. Прошел внутрь, присел на полку, потом помрачнел и, негромко что-то пробормотав, встал.

– Что случилось? – поинтересовался Тим.

– Ничего, – хмуро ответил Арво, откидывая полог и садясь на место погонщика. – Надо будет Иксаю в воспиталище Сейеса отправить – пусть поищет ученика.

Ехать и в самом деле пришлось недалеко, что и неудивительно – большинство деревень вообще находилось почти вплотную к дороге. Анорал, отстоящий от дороги на добрый километр, был в этом смысле почти исключением. Тим подумал, что, догадайся он сразу сжечь упавшее дерево, чтобы Люди Дороги не тратили на него время, они и в самом деле могли успеть сбежать на дорогу, пока волины были заняты друг другом. Но – могли и не успеть, а после явления йельма местный хозяин уже был бы настороже. Может, и арбалет бы не выручил. «Так что все к лучшему», – успокоил себя Тим.

– Арво, – сказал он в спину вознице, – а почему сначала побеждал один, который моложе, а потом вдруг проиграл?

Спина пошевелилась, Арво хмыкнул.

– Видимо, первый лучше владеет мечом, а второй – собственным телом. Так часто бывает – воля поединщиков примерно равна, но первый умел в одном, а второй – в другом. В этом случае часто побеждает более опытный. Вот тот, что постарше, и выжидал момента, чтобы обезоружить противника.

– А почему он его не убил? И куда делся побежденный?

– Очевидно, таковы были условия поединка. Побежденный поспешил уйти, и в этом наша удача: если бы он оставался поблизости, то не преминул бы вмешаться. Все, приехали.

В последних словах Арво слышалось явное облегчение. Фургон медленно повернул в сторону и встал. Тим заметил сквозь косо висящий полог вытоптанную площадку, скопление фургонов, снующие фигурки людей и понял – стоянка.

– Жди здесь, – сказал Арво, вставая. – Я скоро вернусь.

И спрыгнул на землю. Тим удивился. Обычно на стоянках ни Арво, ни большинство других Людей Дороги и носу из фургонов не высовывали. Безопасность безопасностью, но лишнее внимание к себе привлекать не стоит – это понимали почти все. Людей на стоянке много, любому из них одного взгляда на шаретор хватит, чтобы понять, кто это такой вышел погулять. Тим, полный подозрений, уже собирался тихонько пойти следом, но его остановила мысль о состоянии его собственного шаретора. Он же только что убил волина… И не в поединке, между прочим. Что-то там Арво говорил об этом, но что конкретно – Тим не помнил. Вроде бы его шаретор должен был сильно упасть… но даже не это главное. До сегодняшнего дня каждый встречный сразу видел, что основной долг Тима принадлежит Руша Хему. Интересно, что они увидят сейчас? Может, по его шаретору сразу ясно, что он – убийца волина? И Тим остался в фургоне, наедине со своими мыслями. Вспомнился удивленный взгляд волина, пытающегося разглядеть болт у себя во лбу. Потом – тот же волин, лежащий в пыли с остекленевшими глазами и приоткрытым ртом. И Сойл, с усмешкой облизывающий пальцы.

– Если бы я не убил его, – сказал Тим, словно оправдываясь перед кем-то, – он бы убил всех нас. И меня тоже. У меня не было другого выхода.

Никто ему, разумеется, не ответил. Тим помолчал и сказал негромко:

– Он был враг. А врагов убивать почетно. Поэтому я его убил. У-бил. И точка.

Тим прерывисто вздохнул, вытащил арбалет и принялся его разбирать.

– Надо какую-нибудь насечку на шпильке сделать, – бормотал он по-русски, словно стараясь заглушить чей-то негромкий голос. – Спуск слишком мягкий, и предохранителя нет. Небезопасно… Дернется рука, мало ли в кого болт полетит и… прямо в лоб. Да блин! – Тим бросил полуразобранный арбалет и выпрямился. – Все, хорош! Убил и убил. Понадобится – и следующего убью.

– Чего кричишь? – послышался с улицы голос Арво. Тим его появлению обрадовался – находиться наедине с самим собой становилось невыносимо. Тим выглянул наружу и с первого взгляда понял, что мести волинов Арво больше не боится. Тим некоторое время, прищурившись, следил за ним, неуклюже возящимся с лошадью, потом спросил: