Текст книги "Судьба боится храбрых"

Автор книги: Андрей Имранов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

– Вон! – громко сказал Тим, первым заметив мягко блеснувший в свете звезд металлический бок «тарелки». Но Годзилла не обратил на его выкрик ни малейшего внимания, продолжая идти, куда шел.

– Э! – Тим хлопнул Годзиллу по загривку. – Стой, пришли!

Годзилла сделал еще пару неуверенных шагов, потом остановился. Но не совсем – он слегка присел и начал водить всем телом из стороны в сторону, одновременно издавая уже знакомый Тиму свистящий звук – принюхивался. Сначала Тим решил, что Годзилла почуял какого-то другого крупного хищника, но через мгновение заподозрил неладное.

– Годзилла, – позвал Тим тихонько, – ты меня слышишь?

Чудище не ответило, но слышать оно его явно слышало – вздрогнуло, шагнуло в сторону, Тим покачнулся, и тут же с коротким «фьюить» мимо его лица пронеслось что-то стремительное.

– Блин, – сказал Тим одними губами, осторожно приподнялся и скользнул по хвосту Годзиллы на землю. Чувствительность кожи у чудища определенно была совершенно никакая – двигаться Годзилла начал, только когда Тим уже был на земле и с шумом несся в направлении упавшей «тарелки». К счастью, Тим был не единственным существом, шуршащим в этом лесу, поэтому Годзилле понадобилось некоторое время, чтобы определиться с выбором. Секунд пять примерно. За это время Тим почти добежал до «тарелки», он уже ясно видел ее смутно белеющее донышко, когда Годзилла двинулся с места и в два шага настиг убегавшего Тима.

Что-то плотно обхватило его за ступню, резко потянуло, подняло вверх и потащило назад. Тим, вращаясь в воздухе, разглядел на фоне темно-синего неба силуэт головы Годзиллы. Она выглядела как-то странно трансформировавшейся, но Тим не стал приглядываться – он вовсю дергал ногой, и наконец она выскользнула из кроссовки. Тим грохнулся на землю, к счастью с небольшой высоты, тут же вскочил и бросился к «тарелке». Упал на нее, обхватил обеими руками и перевернулся на спину. «По часовой или против часовой?» – попытался вспомнить Тим и, панически понимая, что не успевает сообразить, крутанул наугад ладонями верхнюю часть «тарелки». Направлять ее куда-то не было необходимости – Годзилла уже нависал над ним, загородив своей тушей звездное небо.

«Тарелка» провернулась, Тим сжался и закрыл глаза в ожидании.

Ничего не происходило. Получилось? Или нет? Тим, не открывая глаз, осторожно-осторожно, по полмиллиметра, принялся двигать «тарелку» в другом направлении. Наконец, сопровождаемые громким шипением, перед глазами пронеслись цепочки странных знаков, и Тим со вздохом разжал руки. Открыл глаза – Годзилла все так же стоял над ним, загораживая небо, но что-то в нем изменилось. Тим не мог сказать, откуда он это знал, но знал он это со всей определенностью.

– Отойди, – попросил Тим, спихивая «тарелку» в сторону.

– Как далеко? – поинтересовался Годзилла.

Тим хихикнул и уточнил:

– На два шага. В любую сторону.

Годзилла послушно повернулся и сделал два шага, сразу оказавшись метрах в шести. Тим встал на ноги и, хромая от впивающихся в ногу травинок, принялся искать потерянную обувь. Кроссовка нашлась минут через пять, точнее, нашлись два ее куска. Тим покрутил их в руках, рассматривая в свете звезд гладкий срез подошвы – кроссовка была разрезана пополам чем-то очень острым.

– Ну и, – сказал Тим по-русски, – какого хрена ты мне кроссовку располовинил? Думаешь, тут рибоки на каждом углу продаются?

– Хозяин, я не понял задания, – сказал Годзилла глухим голосом.

Тим сначала махнул рукой, бормотнув: «А, не заморачивайся», потом застыл и задумался. «„Хозяин?“ Вот как? Очень интересно. Очень-очень интересно».

– Что я должен сделать? – спросил Годзилла.

«Ну – подумал Тим. – Пожалуй, тебе надо прочитать те листки… но… завтра. А сегодня я бы лучше поспал. Только как бы ты не обиделся, если вдруг сам их прочитаешь…» Ухмыльнулся криво и сообщил:

– Охраняй меня, пока я не дам тебе нового задания. И ничего не читай.

– Понял, – ответил Годзилла и сделал пару шагов, подойдя к Тиму вплотную. Тим хмыкнул, зевнул и улегся на землю.

ГЛАВА 9

Проснулся Тим от неприятного запаха и еще более неприятного жужжания. Он перевернулся в полудреме, спрятал голову под руку, но ни запах, ни жужжание не исчезали, и Тим нехотя открыл глаза. Потянулся, морщась от боли в отлежанных мышцах, и принюхался. Пахло чем-то кислым, а жужжали, несомненно, насекомые. Тим быстро приподнялся и огляделся. Годзилла безмолвной статуей маячил неподалеку от места, где лежал Тим, а вокруг этого места, радиусом примерно метра два, были вперемешку навалены трупы всяких животных – местами аж в три ряда. Пирующие насекомые облепляли туши так, что те казались живыми и шевелящимися. Тим сглотнул и перевел взгляд на неподвижного Годзиллу.

– Ну ты, тля, Терминатор, – сказал по-русски Тим с уважением.

Годзилла пошевелился.

– Не понял задания, – сообщил он, переступил с ноги на ногу, и добавил: – Я съел некоторых из нападавших, но это же не было запрещено?

Тима слегка замутило.

– Нет, – сказал он, перейдя на язык Сай, – все правильно.

Встал, выбрал участок, где трупов было поменьше, разбежался и перепрыгнул границу. Вспугнутые насекомые поднялись жужжащим облаком, Тим почувствовал в прыжке несколько мягких шлепков по телу, но кусать его никто не стал – спасибо тому мудрому ученому. Тим сделал по инерции пару шагов и зашипел от боли – в необутую ногу впился сучок. Тим сел на землю, вытащил его из пятки, мрачно осмотрел ранку и замотал ее импровизированным бинтом, сделанным из носка со второй, обутой ноги.

– Надеюсь, местные ученые позаботились насчет заражения крови, – пробормотал он, поднимаясь и пробуя перенести вес на раненую ногу. Терпимо. Но обувь надо найти.

– Хозяин, – сказал Годзилла, – мне следовать за тобой, охраняя?

Тим вздохнул и повернулся к чудищу.

– У тебя где-то есть листки с записями, прочитай их, – сказал он.

Тим ожидал, что чудище сейчас достанет листки и примется их перелистывать, но Годзилла не стал этого делать. Он постоял в раздумьях секунд десять, потом издал какой-то странный урчащий звук, слегка присел, снова встал и замер минут на пять.

– Э! – встревожился Тим. – Что случилось?

– Я прочитал, – ответил Годзилла секунд через пятнадцать странно изменившимся голосом. – Дозволяешь ли ты мне действовать в соответствии с собственными желаниями?

Тим озадачился. Вчера Годзилла ничего такого не спрашивал. А вот в соответствии с чем он вчера действовал – это вопрос. Интересно, что будет, если сказать «да»? В смысле – не будет ли чего плохого? Может, сказать «нет» и просто приказать ему идти к этому Сейесу? А если он как-нибудь сам освободится? Вряд ли Руша Хем разрешал ему делать что захочется.

– Дозволяю, – сказал Тим и напрягся.

– Я удовлетворен твоим дозволением, – сообщил Годзилла и повернулся. – Ты можешь продолжать сопровождать меня в Сейес?

– Могу, – сказал Тим. – Правда, перекусить бы не мешало. Я с позавчерашнего вечера ничего не ел.

– Можешь съесть любого из них, – великодушно предложил Годзилла, подразумевая, видимо, гору трупов. – Я уже сыт, и мне они больше не нужны.

– Нет, – сказал Тим, – я, пожалуй, еще поголодаю. Пошли к Сейесу. Далеко до него?

– Двадцать девять ланов.

«Ага, – прикинул Тим – одиннадцать ланов мы, стало быть, отшагали. Нормально, почти треть. Может, к вечеру доберемся». А вслух сказал:

– Подними меня, и пошли. «Тарелку» только не забудь.

Годзилла молча и стремительно посадил его себе на спину. Тим поморщился – слегка обожженную за вчерашний вечер кожу седалища тут же начало пощипывать. Он поерзал, устраиваясь поудобнее, а Годзилла уже шагнул внутрь круга трупов, подхватил с земли «тарелку» и поднял ее наверх. Тим, отмахиваясь от туч насекомых, быстро схватил протянутый предмет и с нетерпением сказал:

– Пошли быстрее.

Годзилла пожелание Тима воспринял буквально и рванул так, что у Тима ветер в ушах засвистел, он едва успел пригнуться и спрятаться за загривком чудища от летящих навстречу веток. «Клево, – подумал Тим. – Я и не знал, что он так быстро умеет. Теперь мы точно до этого Сейеса сегодня доберемся – с такой-то скоростью».

Но радовался Тим рано – лес скоро стал зеленее и гуще, так что даже Годзилле пришлось поумерить прыть. А если бы Тим шел тут один, он бы, наверное, и километра за день не проходил – такая вокруг раскинулась непролазная чаща. Умершие деревья здесь не падали, а засыхали над землей, удерживаемые ветвями других деревьев и разросшихся кустов. Годзилла выставил вперед две свои «руки» и работал ими, как топорами – только щепки летели. Получалось у него неплохо, но двигались они теперь медленно, тем более что рельеф местности значительно ухудшился – им постоянно попадались овраги с текущими по дну ручейками, просто овраги, обрывы и косогоры. Так что когда к полудню Тим поинтересовался, сколько еще осталось до Сейеса, то получил ответ, который его ничуть не порадовал:

– Двадцать один лан.

Тим сначала расстроился, но, подумав, расстраиваться перестал – подумаешь, на день больше, на день меньше. Воды тут хватает, вон – на каждом шагу ручьи. Тим уже напился из одного, и вода ему понравилась – холодная, чистая и вкусная. Так что от жажды он не умрет, есть, правда, хочется, ну так это ничего страшного: Тим слышал, что человек может месяц без еды прожить, а уж дней пять-шесть – так это даже полезно. А столько они уж всяко не будут по лесам шляться, да и вообще – вовсе не обязательно месяц голодать, когда совсем припрет, можно будет и тушку какого-нибудь животного сжевать. Ну и что, что костер развести нечем, жить захочешь – как-нибудь и сырое мясо проглотишь. Но пока сырого мяса не хотелось, более того, как ни странно, кушать вообще хотелось намного меньше, чем вчера.

Еще неделю назад, первый раз обдумывая бегство, Тим рассчитывал, что в лесу можно будет легко прокормиться подножным кормом. Несколько видов местных фруктов он знал – по десертам в столовой – и полагал, что они просто обязаны расти и в лесу. Взять тот же Крым – персики не персики, но абрикосы запросто можно было найти и на диких деревьях. Но тут его поджидало разочарование – сколько он ни всматривался в кроны деревьев и в кусты за все дни пребывания в лесу – что с Годзиллой, что без, – но ни разу не заметил не только знакомых фруктов, но и вообще никаких. Ягоды всевозможных форм и расцветок попадались под ногами довольно часто, но Тим их трогать опасался, справедливо полагая, что уж лучше съесть кусок сырого мяса, чем потенциально ядовитую неизвестную ягоду. Ладно еще, Годзилла в состоянии сам себя прокормить, не отвлекаясь от дороги.

Ближе к вечеру лес стал чуточку более проходимым, и скорость передвижения Годзиллы снова увеличилась. Но было уже совершенно очевидно, что достичь города до заката солнца они не успеют, и Тим забеспокоился:

– Как скоро ты снова потеряешь способность логически мыслить? – спросил он у мерно шагающего Годзиллы.

– Об этом нет записей в моем дневнике, – прозвучал безразличный ответ, но Тиму в нем послышался легкий сарказм. «В самом деле, – подумал Тим со стыдом, – как бы он мог записать, во сколько это с ним происходит? Хотя…»

– Это понятно, – сказал Тим. – Может, по ним можно как-нибудь догадаться? Например, если в твоих записях упомянут закат, это означает, что как минимум до заката ты остаешься разумным.

– Это означало бы, что один раз я оставался разумным до заката, но не то, что так бывает каждый день, – возразило чудище, немало удивив Тима – он-то уже привык считать Годзиллу простоватым и не слишком умным. – Но и это рассуждение лишено смысла, – добавил Годзилла. – В моих записях нет упоминаний заката или других явлений, по которым можно было бы определить время.

– Понятно, – сказал Тим с сожалением и задумался. «Пожалуй, зря я его тупым считаю, – решил он после некоторых раздумий. – Ему же фактически день от роду, он ни фига не помнит и не знает. Мне сотри всю память, я бы, наверное, с месяц полным идиотом выглядел. А этот – ничего. Раз-раз, прочел свои записки, все заново сообразил и дальше топает. Молодец». Потом мысли Тима приняли другое направление. «А интересно, как он их читает? У него глаза внутри, что ли? Будто это не листки с надписями, а компакт-диск какой-то… Точно!» Тим улыбнулся неожиданно удачному сравнению. «Я, стало быть, ему компашку с вирусом подсунул. Эти, Руша Хем со своими волинами, каждый день Годзилле вирус чистили, а компакт-диск вынуть забывали. Нормальное дело, с кем не бывает. Вот и допрыгались…» Но тут Годзилла вдруг неожиданно встал неподвижно, и Тим напрягся. «Уже? – подумал он. – Вчера полночи прошагал, а сейчас еще и не стемнело…» Осторожно положил руки на «тарелку» и тихонько спросил:

– Почему стоишь?

Против ожидания, Годзилла ответил, и ответил сразу же:

– Река. Обрыв. Я могу перепрыгнуть, но не уверен, сможешь ли ты удержаться.

«Обрыв?» – Тим посмотрел вниз и с удивлением заметил, что ровная поверхность заканчивается буквально в метре от ног Годзиллы. Растущие по краю обрыва кусты и нависающие над ним деревья маскировали обрыв своей листвой, но теперь Тим видел, что за листьями расстилается чистое пространство. Он вгляделся, прищурив глаза, и с трудом рассмотрел сквозь листву деревья и камни на другом берегу. Было до него, по прикидкам Тима, метров тридцать – сорок. «Перепрыгнуть? Ничего себе». Река глухо рокотала где-то далеко внизу, видно ее не было, да и слышно тоже не очень. Тиму совершенно не улыбалось измерить глубину обрыва самим собой, поэтому идея с «перепрыгнуть» ему не понравилась. Очень не понравилась.

– Нет, – сказал Тим, – я против. Если я упаду, то погибну, и ты не сможешь дойти до Сейеса, потому что некому будет использовать эту «тарелку».

– Что ты предлагаешь?

– Я предлагаю сейчас остановиться на ночь, а с утра продолжить путь. Вчера ночью ты меня чуть не убил, когда потерял это… способность логически мыслить. Мне просто повезло, что я успел применить «тарелку». Сегодня может и не повезти.

– Что ты предлагаешь? – повторил Годзилла.

– Есть одна мысль, – Тим скинул «тарелку» вниз, встал, прошел к хвосту Годзиллы и уже испробованным способом съехал по нему вниз. Спрыгнул с конца хвоста на землю, прошелся, остужая ноющую обожженную кожу. – Если использовать этот предмет, – Тим подобрал «тарелку», – до того, как ты все позабудешь, это не… поможет? Как думаешь?

Годзилла глухо уркнул и повернулся к Тиму.

– Полагаю, что не поможет. Или подействует непредсказуемым образом, например, отсрочит потерю мной способности логически мыслить на срок значительно меньший обычного. Кроме того, я не хочу, чтобы ты применял таэс до того, как это будет необходимо.

«Ага, – подумал Тим, пряча усмешку, – как я и полагал. Значит, достаточно крутануть эти тарелки, и ты снова станешь считать меня своим хозяином».

– Понял. Тогда такое предложение. Я сяду от тебя шагах в трех – твоих шагах конечно же, – а ты будешь потихоньку считать вслух до… до скольки получится. Как только ты замолчишь, я буду крутить «тарелки»… таэс, в смысле. Пойдет?

– Кто пойдет и куда?

Тим в досаде махнул рукой.

– Никто. Это я интересовался – приемлемо ли мое предложение?

– Да, – Годзилла помедлил. – Приемлемо. Я нахожу его разумным и достаточно надежным.

– Тогда, – Тим немного отошел от обрыва и сел на землю, – давай устраиваться на ночь.

Годзилла постоял секунд десять в раздумьях, потом шагнул наискосок от обрыва, встал боком к Тиму и сказал глухим голосом:

– Один… два…

Тим зевнул и пристроил перед собой «тарелку».

Замолчал Годзилла на счете «восемь тысяч семьсот семьдесят три». Или что-то около того. К этому моменту Тим успел уже десять раз проклясть свою идею, которая поначалу казалась очень умной, но с каждым часом, проведенным рядом с бубнящим числа Годзиллой, выглядела все тупее и тупее. Кроме того, монотонный счет глухим голосом в сочетании с мерным рокотом реки навевали сон похлеще снотворного газа. Тим уже и по щекам себя хлестал, и рожи корчил, и уши тер – тщетно. Веки тянуло вниз с такой силой, словно весили они кило по три каждое. Так что, когда Годзилла наконец замолчал, Тим даже не сразу среагировал. Секунд пять он тупо пялился на замерший в полутьме силуэт и, только когда Годзилла присел и резко развернулся к Тиму, крутанул ладонями внешнюю «тарелку» по часовой стрелке. Годзилла, уже поднявший ногу для шага вперед, поставил ногу обратно и замер.

– Ничего не читай, – Тим зевнул, – и охраняй меня, пока я не дам тебе другого задания.

– Понял, – глухо отозвался Годзилла.

Тим облегченно вздохнул, оттолкнул от себя «тарелку» и лег на бок.

Видимо, хищников в этих краях водилось меньше, чем там, где они шли вчера, – круг трупов поутру выглядел вовсе не так внушительно. Это даже и не круг был – просто штук десять тушек лежали на разных расстояниях от места, где спал Тим. Годзилла тем же безмолвным изваянием торчал неподалеку. Тим встал, потянулся, осмотрел ноющую и слегка распухшую ступню, потом похромал к торчащему неподалеку пеньку. Отломал большой кусок коры, приложил его к пятке и надел сверху оба носка. Критически осмотрел результат, хмыкнул и повернулся к Годзилле. Вряд ли эта «обувь» продержится хотя бы пару километров, но Тим пока пешком идти и не собирался. Зато теперь можно было наступать на правую ногу, не опасаясь новых заноз.

– У тебя есть листки с записями, – сказал Тим Годзилле, – прочитай их. Потом можешь делать, что захочешь.

Годзилла постоял немного, дернулся, уркнул.

– Я удовлетворен твоим пожеланием, – сообщил он. – Ты можешь продолжать сопровождать меня в Сейес?

– «День сурка», блин, – пробормотал Тим по-русски, подбирая с земли «тарелку» и осторожно подходя к обрыву. – Да, могу. Только сначала надо придумать, как мы на другой берег переберемся. Сейес же на другом берегу, как я понимаю?

– Сейес на другом берегу, – согласился Годзилла, – я могу перепрыгнуть.

– Но не уверен, что я удержусь, – отмахнулся Тим, ложась на землю и подползая к самому краю. – Плавали, знаем. Сделаем так – я спущусь вниз, обрыв не такой уж крутой, перейду речку и поднимусь с другой стороны. А ты перепрыгивай. И «тарелку» с собой прихвати.

Суставчатая конечность подхватила лежащую на земле «тарелку», Тим же вздохнул, развернулся спиной к обрыву и принялся нашаривать ногами опору. Но тут его плотно обхватило поперек спины и подняло в воздух.

– Ты чего?! – возмутился Тим, болтая ногами. – Отпусти меня!

– Не согласен, – сказал Годзилла, усаживая Тима себе на спину, но захвата не ослабляя. – Выполнение твоего предложения займет много времени. Я буду тебя держать в момент прыжка.

– Стой! – крикнул Тим, но чудище его не слушало – молча сделало два шага назад, потом рвануло к обрыву. Листья метнулись в глаза Тиму, он попытался пригнуться, но не смог – Годзилла по-прежнему крепко держал его. Тогда Тим закрыл глаза и заорал. Ветки больно хлестнули его по щекам, потом остались только ветер в лицо и ощущение свободного полета. Тим открыл глаза, увидел стремительно приближающиеся камни противоположного берега, сжался и снова закрыл глаза – берег был слишком высоко. Вдруг его резко дернуло вверх, потом Тим почувствовал сильный удар по ногам, упал и покатился, ничем не удерживаемый.

Полежал пару секунд, сел, отплевался от набившейся в рот пыли, протер глаза. Он сидел посредине развесистого куста и смотрел сквозь свежий пролом на освещенный солнцем обрыв другого берега. Похоже, Годзилла успел закинуть его на ровную поверхность. «А где же он сам?» – встревожился Тим, вставая на ноги, но подойти к обрыву не успел: из-за его края выметнулись две… нет, три (!) суставчатые конечности и принялись шарить по округе, сдирая дерн и кроша кусты. Тим на всякий случай выбрался из «своего» кустика и быстро отошел подальше от края обрыва, сразу заметив, что его нехитрая обувь на правой ноге приказала долго жить – видимо, от удара. Наконец Годзилла зацепился всеми конечностями за более-менее крупные деревья, потом, с корнем вырвав одно из них, вылез на край обрыва. Задумчиво покрутил в лапе вырванное дерево (Тим хлопал глазами, открыв рот), лениво отшвырнул его в сторону, спрятал все конечности обратно в тело и повернулся к Тиму.

– Круто, – сказал Тим. – Уважаю.

Годзилла молча протянул ему «тарелку». Тим взял ее обеими руками, посмотрел на чудище.

– Ну пошли дальше.

На этом берегу лес снова стал вполне проходимым, Годзилла прибавил скорость и понесся сквозь кусты, как взбесившийся бульдозер. Тим только и делал, что отряхивался от сыплющихся со всех сторон листьев и отломанных веток. Он периодически интересовался у бегущего Годзиллы, сколько еще осталось до Сейеса, и сделал вывод, что до своей цели они доберутся не просто сегодня, а уже к полудню. Если, разумеется, им не встретится каких-нибудь непредвиденных препятствий.

Не встретилось. Солнце висело в самом зените, ощутимо припекая даже сквозь листву, когда Годзилла вдруг резко снизил скорость, а потом и вовсе остановился. Тим выпрямился, отряхнулся и поинтересовался:

– Что случилось.

– Сейес, – последовал ответ.

Тим недоуменно огляделся, но по-прежнему не видел ничего, кроме листьев и веток.

– Где?

– Впереди. До него меньше лана. Прямо перед нами дорога, которая ведет к нему.

Годзилла обхватил Тима за пояс, поднял его в воздух и поставил на землю прямо перед собой.

– Мне требуется помощь, – сообщил он. – Я размышлял и сделал вывод, что в Сейесе есть люди, которые могут навязать мне свою волю без моего на то желания.

Тим подумал и кивнул:

– Ну да, логично. Раз такие, как ты, появляются в этом мире через Сейес, пожалуй, там знают, как с тобой обращаться.

– Поэтому я сам не могу пойти в Сейес.

Тим нахмурился, предчувствуя что-то неприятное.

– Ты пойдешь туда без меня.

– Я же… – начал возражать Тим, но чудище его не слушало:

– Ты не отличаешься внешне от жителей этого мира, поэтому ты сможешь проникнуть в Сейес и привести сюда человека, который сможет открыть для меня дверь.

– И как я это сделаю?! – возмутился Тим. – Думаешь, так он меня и послушается?

– Это единственный вариант, – невозмутимо сообщил Годзилла. – Если ты не вернешься до захода солнца, я пойду в Сейес сам, но нахожу вероятность своего успеха очень низкой.

Тим сел на землю и задумался. Как ни крути, выходило, что Годзилла прав – вряд ли таким, как он, тут позволялось спокойно разгуливать в одиночку. Наверняка у них как минимум должен был быть сопровождающий. Мысль о том, чтобы выдать себя за такого сопровождающего, Тим отмел моментально: тоже мне сопровождающий – он же спалится моментально, как только кто-то обратит на него внимание. У одинокого пацана, пусть даже босого на одну ногу и в необычной одежде, намного больше шансов незамеченным зайти в незнакомое селение, чем у него же, но в компании с Годзиллой. Хотя кто его знает, может, эти Годзиллы тут десятками шарахаются и к ним давно все привыкли? Тим встал и принялся искать что-нибудь, что заменило бы обувь.

– Что ты делаешь? – поинтересовался Годзилла.

– Ищу… ну… что-нибудь, что защитило бы мне ногу. Вот смотри, видишь, на левой ноге есть, а правая – босая. И я ее уже поранил, между прочим.

«И не будем показывать пальцем, кто именно испортил мою кроссовку», – добавил Тим про себя. Годзилла постоял некоторое время, потом наклонился и издал хлюпающий звук. Тим с удивлением обернулся.

– Наступи на это, – сказал Годзилла, выпрямляясь.

«На что?» – удивился Тим, но тут же заметил на что – на земле лежала продолговатая кучка белесой слизи.

– На это?! – неприязненно удивился Тим. Больше всего эта слизь напоминала обычную жидкую соплю. Офигенно громадную соплю.

– Да. Быстрее, пока не застыло. Это защитит.

Тим подумал, пожал плечами и опустил ногу в слизь. Ранку тут же защипало, Тим, зашипев, отдернул ногу и с удивлением заметил, что слизь осталась на ноге. Ранку щипать перестало, Тим осторожно опустил ногу на землю, попробовал наступить на нее и улыбнулся. Слизь подсохла, прилипнув к коже, и действительно неплохо защищала ступню. По ощущениям это было похоже на тонкую резиновую подошву, как у кед. Тим пошевелил пальцами ноги и спросил с подозрением:

– А ее потом отлепить можно будет?

Годзилла промолчал. Тим подождал немного, снова пожал плечами.

– Лучше бы все-таки мне вторую кроссовку сделал… ладно, проехали. Я пойду в Сейес, – сказал он. – Куда идти?

В конце концов ему вовсе не обязательно прямо сейчас приводить мага, который отправит Годзиллу (и Тима, разумеется) по домам. Можно просто спокойно зайти в селение, осмотреться и там уже решить, что делать. Если эти страхолюдины там пачками ходят, ничьего внимания не привлекая, то можно будет спокойно вернуться за Годзиллой и пойти в Сейес вместе с ним.

– Прямо, – сказал Годзилла, ничем не выразив своего удовлетворения. – Там дорога, ведущая в Сейес. Я полагаю, ты доберешься лирма за два, даже если не будешь спешить.

– Я буду спешить, – пообещал Тим, развернулся и пошел туда, куда смотрел Годзилла (ну, может, и не смотрел, кто его знает. Но голова его была направлена именно туда).

– Я буду ждать здесь, – прозвучал сзади глухой голос. – Запомни что-нибудь примечательное на дороге, чтобы знать, куда возвращаться.

– Учи ученого, – пробормотал Тим, прибавив ходу и почти сразу вылетев из кустов на дорогу. На нормальную такую проселочную дорогу – четыре широкие полосы утоптанной глины и трава между ними. Дорога шла наискосок к направлению, которым двигался Тим, и, очевидно, Сейес был впереди. Тим огляделся, отметил далеко сзади какую-то телегу, пожал плечами и быстрым шагом пошел по дороге.

Дорога шла в гору, и Тим уже минут через пять начал тяжело дышать – взятый им темп оказался быстроват. Тим замедлил шаг, пошел спокойнее, и движущаяся сзади повозка довольно скоро его догнала. Когда повозка поравнялась с ним, Тим искоса незаметно рассмотрел пожилого возницу, сидящих в телеге двух женщин и напрягся, готовый дать драпака в кусты, как только что-нибудь пойдет не так. Но напрягался он зря – ни возница, ни пассажирки не обратили на него ни малейшего внимания. Тим даже оскорбился немного – захотелось громко свистнуть или еще как-нибудь привлечь к себе внимание. Просто чтобы увидеть хоть какое-то выражение на серых лицах этих серых людей. Но ничего такого, разумеется, Тим делать не стал – спокойно пропустил повозку вперед и принялся исподволь ее разглядывать. Была она совершенно обычной, ничего особенного, встреть Тим такую телегу где-нибудь в российской глубинке – ничуть бы не удивился. Невысокая прямоугольная коробка из деревянных брусьев была установлена на четыре деревянных колесах с деревянными же спицами. К оси передних колес были прикреплены две длинные палки, которые, как знал Тим, называются оглоблями. По-русски, разумеется, – как они называются здесь, он понятия не имел. Правда, к лошади эти оглобли крепились как-то не так – они были прицеплены к широкому кожаному ремню, охватывающему плечи лошади. Но Тим все равно не помнил, как должны крепиться оглобли, поэтому не стал заострять своего внимания на этом элементе конструкции. Лошадь тоже была самая обычная, рыжая и лохматая. И люди, сидевшие в телеге, тоже были – обычнее некуда. Тим проводил повозку взглядом и прибавил шагу. «Может, не поздно еще внутрь попроситься?» – подумал он, но решил все же не привлекать к себе лишнего внимания. Годзилла же сказал, что Сейес близко, так что ничего – дойдет, не поломается.

Дорога дошла до перегиба и устремилась вниз, а Тим замер, охватывая взглядом открывшуюся ему картину. Сейес был велик – намного больше Хорта. Пожалуй, это был уже город. И это был приморский город – море вдавалось в сушу большой полукруглой бухтой, почти весь берег которой был плотно застроен домами – подобно многим приморским городам, Сейес был вытянут вдоль береговой кромки. Тим отметил большое количество двух– и трехэтажных домов, полное отсутствие даже декоративного забора вокруг города, порт с парой десятков парусных посудин разной величины и пошагал вниз. Начали попадаться повозки, редкие всадники и просто пешеходы – сначала их было немного, но с приближением к городской черте трафик заметно рос. Тим старался не обращать на встречных никакого внимания, разглядывая их только короткими незаметными взглядами искоса. Впрочем, встречные обращали на него внимания еще меньше. Во всяком случае, никакого интереса к своей персоне Тим так и не заметил, чему только радовался.

Без всяких приключений он добрался до первых домов и прошагал пару кварталов по улице, пока донесшийся до его ноздрей запах свежеприготовленной пищи не прибил его к мостовой. Тим вдруг сразу понял, что он голоден, как стая волков, и вообще если прямо сейчас не покушает, то упадет и умрет. Он повел носом, огляделся и заметил вывеску на противоположной стороне улицы – там, без особых художественных изысков, была изображена тарелка с какой-то едой, рядом с тарелкой лежал пучок чего-то зеленого.

Тим сомнамбулой перешел улицу и шагнул внутрь ничем не закрытого проема рядом с вывеской. От окативших его запахов еды Тима аж покачнуло. Он сглотнул набежавшую слюну и прошел к единственному в помещении широкому длинному столу, у торца которого, подбоченившись, стоял кряжистый бородатый мужчина. Обогнув парочку сидевших за столом людей (и с трудом удержавшись от того, чтобы не выхватить у одного из них тарелку и не выскочить с ней на улицу), Тим подошел к бородатому. Тот окинул его мрачным взглядом и состроил кислую физиономию. Но Тиму было не до хороших манер.

– Есть хочу, – сказал он, еще раз сглотнув слюну. Бородач смерил его еще одним мрачным взглядом, но ничего не сказал, а, шагнув в сторону, взял с полки тарелку и бухнул ее на стол перед Тимом.

– Ешь, – сказал со странным акцентом. – Ничего другого предложить не могу.

Но Тим его не слушал, уплетая обеими руками серую комковатую массу с такой скоростью, что глотка не успевала все проглатывать, и во рту скоро образовался затор. Тарелка очень быстро опустела. Тим передохнул, прожевал все, что было во рту, проглотил, тщательно вытер пальцами тарелку и облизал их.

– Еще! – сказал он бородачу, отодвигая пустую тарелку. Тот хмыкнул и снова шагнул к полкам. Вторую тарелку Тим ел медленнее – тем более что изысканным вкусом ее содержимое не отличалось и явно было классом похуже, чем еда его соседа по столу – тот демонстративно воротил нос, а потом так и вообще отсел на два стула в сторону. Но Тим не привередничал, старательно подчищая содержимое тарелки – в школе, гори она синим пламенем, и не такое приходилось есть. Вспомнить хотя бы три листа стеклоткани со вкусом паленой резины.

Доев, Тим отодвинул вторую пустую тарелку, встал из-за стола и замялся, не зная, какими словами отблагодарить бородача. Но тот даже не смотрел на него, и, потоптавшись немного, Тим просто вышел на улицу. Он с ужасом ждал возмущенных криков за спиной – шаретор шаретором, но видеть его Тим так и не научился, поэтому до конца в его существование так и не поверил. Мало ли – может, это только в Хорте все на этот шаретор считают, а в крупном городе вполне могли какие-нибудь деньги придумать. Но никто его останавливать не стал, и он спокойно вышел на улицу, впервые за последние дни чувствуя приятную тяжесть в желудке.