Текст книги "Судьба боится храбрых"

Автор книги: Андрей Имранов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

Темнота кончилась очень быстро, сменившись тусклым серым светом. Тим мягко приземлился на кучу какого-то мусора, потом быстро встал на ноги и посмотрел вверх. Причину своего падения он выяснил сразу же. Беспросветно черный диск не стоял у самой земли, а чуть наискосок висел метрах в трех над ней. Пока Тим пялился на него, размышляя о том, каким образом быстро и эффективно поверить в то, что он умеет прыгать на три метра, диск, негромко хлопнув, исчез. Сначала Тим упал духом – как будто что-то оборвалось внутри, сделав и без того серый мир вокруг еще более серым и безрадостным. Потом он заметил какую-то неправильность в том, что его окружало. Огляделся и хищно ухмыльнулся.

– Значит, в мой мир? – спросил он негромко, с мрачной веселостью в голосе. – В то же место, откуда я перешел? А как же байки про то, что волинам врать нельзя?

Никто, разумеется, ему не ответил. Да и непохоже было, что в этом мире вообще остался кто-то, способный разговаривать. Все небо было затянуто сплошным покровом темно-серых туч. А вокруг, насколько хватало взгляда, расстилались развалины. Когда-то это был город, но Тим даже ни на мгновение не испугался, что это – его Питер, хоть это и объяснило бы слова Руша Хема. Что бы ни случилось на Земле в его отсутствие – ядерная война, эпидемия или нашествие инопланетян, – Питер никогда бы не стал так выглядеть.

Все вокруг было сплошным переплетением разнообразных искусственных сооружений и конструкций. Заросшие каким-то мхом, засыпанные мусором и пылью, тянулись метрах в пяти над землей, сходясь и переплетаясь друг с другом, решетчатые фермы, поддерживаемые чашеобразными пилонами. Под и над фермами, подвешенные на эллипсовидных арках, расходились во все стороны плоские ленты шириной от полуметра до метров пяти – видимо, дороги. Местами на этих лентах проглядывались какие-то странные механизмы – похоже, средства передвижения. Полуистертые остатки незнакомой письменности покрывали все доступные взгляду – не засыпанные мусором и не покрытые пылью – плоскости. И над всем этим нависали громадные, возносящиеся на сотни метров ввысь башни непривычных очертаний. Из их вида было непонятно, были они зданиями, антеннами или какими-нибудь космолетами, но искусственными они были без всяких сомнений.

Резкие порывы холодного ветра периодически проносились над развалинами, поднимая пыль и гоня всякий легкий мусор – в основном такие же обрывки серой бумаги, как и те, что составляли кучу мусора у него под ногами. Тим подобрал один обрывок и нахмурился, крутя его в руках, – это была не бумага, а какой-то тонкий пластик. Только старый, выцветший и неровный, местами еще пластичный, а местами – легко крошащийся в руках. Тим хмыкнул, выронил обрывок из руки, отряхнул ладони. Интересно, есть тут вообще жизнь?

ГЛАВА 9

Применив все мыслимые и немыслимые средства предосторожности, он отправился в свой мир. К его сожале-нию, этот визит мало что дал – большинство инфохранилищ его мира были уничтожены, содержащиеся в них знания утрачены. Все, что ему удалось найти, – схематический рисунок этого самого меча и подпись к нему – «Уничтожающий недостойных». Несмотря на все его старания, никаких других упоминаний меча найти не удалось, это было плохо. Еще хуже было то, что, несмотря на все ухищрения, жители планеты обнаружили его присутствие.

Он в спешке вернулся домой, но путь его тоже был прослежен его создателями. Не прошло и года, как десять механических воинов (когда-то бывших специальными машинами для работы в условиях высокой гравитации) пришли за его жизнью. Применение Призрачного меча было просто жестом отчаяния, до этого момента он не рисковал брать винтовую рукоять в свои руки.

Опасения его оказались беспочвенны – меч рубил сверхпрочный, даже не имеющий названия – только номер – материал, из которого были изготовлены корпуса механических воинов, как бумагу. За считаные мгновения он расправился с самым опасным врагом из всех, с кем ему приходилось сражаться. Но он не обманывал себя – еще более опасные враги пока оставались живы.

Жизнь была. Тим узнал это часа через два блужданий по развалинам. К этому времени он уже выяснил, что башни были когда-то жилыми. Он дошел до основания одной из них – громадного, доброй сотни метров в диаметре, конуса – и долго стоял, раскрыв рот и пялясь вверх на уходящие в небо нагромождения наростов, выступов и штырей. Множество дорог заходило (или выходило) в это основание через овальные арки, именно поэтому Тим решил, что башня – это многоэтажный дом. Небоскреб. А утвердили его в этом предположении попавшиеся останки бывшего жителя этого небоскреба. Тим уже понял, что прямо по земле мало кто ходил в этом мире, поэтому отверстий на уровне земли в небоскребе не было. Почти не было – всего метрах в двадцати от того места, куда подошел Тим, в основании обнаружился небольшой, метра полтора в диаметре, круглый люк, а за ним – скелет. Тим с интересом поизучал его, близко, впрочем, не подходя – кто знает, от чего они тут все загнулись. Если от радиации, то это, конечно, очень грустно, потому что радиация, насколько знал Тим, быстро не выветривается. Но остатки какой-то плотной маски на черепе существа наводили на мысль, что если здесь и была война, то либо химическая, либо бактериологическая. Существо было выше человека – скелет лежал неровно, согнувшись, но с первого взгляда можно было оценить его рост метра в два минимум. Были у него две ноги, две руки и вытянутый вверх-назад череп. Остатки выцветшей одежды покрывали тело существа, поэтому в остальной анатомии Тим не разобрался, да и не больно-то хотел. В небоскреб заходить желания не было, поэтому он без особого труда взобрался на одну из низких дорожек и пошел по ней, попутно выяснив природу возникновения устилающего все улицы пластиково-бумажного мусора. Это отслаивалось покрытие дорог, которые ровными выглядели только снизу, а сверху были истрепаны и изъедены так, что идти по дороге оказалось не такой уж хорошей идеей – они и без дополнительного груза во многих местах порвались и попадали на землю. Пару раз Тим свалился со своей, к счастью невысокой, дороги, уронив попутно метров по пятьдесят дорожного полотна. А в третий раз падающая арка зацепилась за другую дорогу – пошире. Та упала сразу двухсотметровым куском, зацепив кучу других конструкций, многие из которых тоже не преминули рухнуть. Напоследок с какой-то невообразимой высоты обрушилась громоздкая решетчатая конструкция, окончательно добив дорожную систему в этом районе и подняв такую пыль, что видимость упала метров до двух. Вызвано ли было ее падение действиями Тима, или упала она сама по себе – он не понял, но на всякий случай решил идти теперь по земле. Мало ли. Грохнется такая хрень на голову – костей не соберешь, даром что волин. Тим чихнул, прикрыл лицо ниже глаз рукавом и почти на ощупь побрел прочь из разгромленного района. И почти сразу наткнулся на живое… животное.

Размерами оно было с мелкую собаку, правда, немного ниже и намного длиннее. Короткий хвост, вытянутая морда с парой глаз, зато без малейших признаков ушей, и коричневая шерсть со светло-серыми поперечными полосами. Эдакая помесь таксы, крысы и енота. Тим сразу понял, что это – животное. В смысле – неразумное. Во-первых, как выглядели разумные обитатели этой планеты, он уже себе представлял. Во-вторых, этот крысотакс и так выглядел совершенно неразумным. А в-третьих, Тим на всякий случай не преминул поинтересоваться вслух:

– Ну и кто ты такой?

В ответ крысотакс распахнул неожиданно большую пасть, усыпанную доброй тысячей мелких, но длинных зубов, и пронзительно заверещал.

– Но-но, – сказал Тим, нацеливая арбалет, – ты не больно-то.

Его охватило запоздалое беспокойство – а вдруг арбалет здесь не сработает? Все-таки технический мир со своей кучей давно придуманных законов. Хотя если тут все вымерли, то и верить в эти законы некому. И вообще – арбалет, он и в Африке арбалет, уж один-то раз он обязан выстрелить без вопросов. Но предаваться размышлениям было некогда – крысотакс наскакивал короткими прыжками, явно нацеливаясь тяпнуть Тима за ногу, и тут уж было не до раздумий. Тим быстро прицелился и нажал на спуск. Звонко прозвенела тетива, крысотакс споткнулся и упал набок, сменив верещание на не менее пронзительное шипение. Тим посмотрел на арбалет и облегченно вздохнул – оба лука взведены, оба болта лежат на ложе. Крысотакс, продолжая шипеть, пытался отползти – передние лапы у него не шевелились, похоже, болт перебил какие-то важные нервы; но задние лапы упрямо тащили длинное тело куда-то в сторону. Кровь у животного была ярко-голубой.

Тим поморщился и пошел дальше, размышляя о том – хорошо ли это, что болты вернулись на ложе? Значит ли это, что разумной жизни на планете нет? Из раздумий его вывело уже знакомое верещание. Тим обернулся и с раздражением увидел еще пару таких же крысотакс, странной вихляющей походкой спешащих ему вслед.

– Блин, – сказал Тим, успокоив обоих короткой очередью. Но верещание неслось уже со всех сторон, неуклонно приближаясь, и Тим занервничал. Закрутил головой, обнаружил торчащую вертикально вверх решетчатую мачту и пошел к ней. Первые ряды крысотакс добежали до мачты, когда Тим уже сидел возле самой ее вершины, довольно удобно устроившись между двумя скрещенными балками метрах в десяти над землей.

Крысотаксы потоптались под мачтой, поглядывая на Тима, потом довольно шустро полезли вверх, ловко перепрыгивая с балки на балку.

– Хрен ли вы лезете? – пробормотал Тим, вывешиваясь наружу. – Вы же меня наверняка все равно проглотить не сможете. Я из другого теста.

Выцелил мелькающее среди балок длинное тело и нажал на спуск. Звон тетивы и пронзительное шипение. Прицелился ниже, снова нажал на спуск – этот крысотакс упал молча, видимо, болт попал в какой-то жизненно важный орган. Тим подстрелил еще троих, потом с удивлением заметил, что остальные не очень-то горят желанием лезть на мачту – похоже, урок первопроходцев пошел им на пользу. Но расходиться тоже не спешили – сидели под мачтой, собравшись небольшими группами, периодически вереща и вроде как даже переговариваясь короткими гортанными вскриками.

– Так вы что, разумные? – Тим попробовал сымитировать некоторые из издаваемых крысотаксами звуков, но успеха его попытки не возымели, а точнее – были проигнорированы. Тим почесал затылок и крикнул во всю глотку: – А ну мотайте отсюда, пока живы!

Но удостоился только нескольких мимолетных взглядов.

– Ну – сказал Тим, – сами напросились.

Навел арбалет на ближайшую группу зверьков, нажал оба спуска и принялся водить арбалетом от группы к группе. Воздух тут же наполнился шипением и какими-то новыми мяукающими звуками, а земля наполнилась движением. Сначала Тим испугался, что все крысотаксы сейчас полезут на вышку и могут в конечном счете его достать, но скоро заметил, что метания их довольно бессмысленны. Зверьки неслись кто куда, сталкиваясь, отскакивая с оскаленными пастями, иногда кусая друг друга, а иногда – просто разбегаясь в разные стороны, так что некоторые просто возвращались на то место, с которого убежали. Впрочем, через недолгий промежуток времени все крысотаксы разбежались с открытого пространства, оставив под мачтой только раненых и мертвых.

Тим посидел на своем насесте еще минут пять, потом, убедившись в том, что крысотаксы потеряли к нему интерес, спустился вниз. Отошел от мачты метров на десять, постоял. Никто не верещал, никто не бросался на него с раскрытой пастью, и Тим успокоился. «Но все равно, – подумал он, – надо всяких трущоб избегать. Это я хорошо в тот небоскреб не полез. В узких пространствах у этих тварей преимущество». И пошел дальше, раздумывая над тем, куда, собственно, идти. Сейчас он шел просто «вперед», которое ничем не отличалось от «назад» или «вбок». Но достойных ориентиров пока не попадалось, и Тим начал думать над тем, как подать о себе знак выжившим разумным обитателям этой планеты. Если таковые, конечно, остались. Хорошо бы найти какую-нибудь радиостанцию. Если эти выжившие опустились настолько, что не знают про радио, то не больно-то они Тиму и нужны. А если знают, то наверняка слушают эфир. И стоит только Тиму сказать пару слов в какой-нибудь ихний микрофон, как они сразу про него узнают и немедленно прилетят. Вопросов оставалось всего два, но вопросов принципиальных: на что похожи их радиостанции и как их включать, если он таки умудрится найти что-то похожее? Только часа через три до Тима дошло, что радиостанция ему в общем-то ни к чему. Он кто? Он – волин. А волинам рации не нужны, они сами себе приемопередатчики.

Тим усмехнулся и принялся искать антенну. Всем радиостанциям нужны антенны, это любому известно. Торчащую из земли мачту – близнеца той, что спасла Тима от стаи крысотакс, он счел подходящей. Правда, она явно не была металлической, но, подумав, Тим решил считать ее электропроводящей. «Более того, – решил Тим, – в радиостанции кроме антенны еще и всякие радиодетали есть. Колебательный каскад там и прочее. Будем считать, что они тут как бы встроенные». Еще радиостанциям нужно электропитание. Например, батарейка. Тим, приложив некоторые усилия, оторвал от лежавшего неподалеку странного четырехколесного устройства пару длинных штырей, которые и воткнул прямо в землю рядом с мачтой. Потом сходил и принес еще два штыря. Один положил на землю рядом с воткнутым, прислонив к мачте, а второй оставил в руке. Огляделся – видеть его никто не мог, но привычка была сильнее – и обильно намочил землю рядом с воткнутыми «электродами» единственной имеющейся у него жидкостью. «Земля тут небось вообще сплошная химия, – подумал он, застегивая джинсы, – так что наверняка что-нибудь там потечет. И этот, как его… электролит, – Тим усмехнулся, – тоже не просто вода, а с солями всякими. Так что…» Тим осторожно приложил последний штырь к мачте, соединил его со вторым воткнутым штырем, и вздрогнул, отдернув руку и зажмурив глаза: с громким треском между мачтой и штырем проскочила яркая искра.

– Хо, – сказал Тим, – а то напридумывали… Проще надо быть, и люди к вам потянутся.

Тим не помнил, как в действительности должен звучать сигнал «SOS» – три точки, три тире, три точки или, наоборот, три тире, три точки, три тире. Но справедливо решил, что это неважно – вряд ли на этой планете знали азбуку Морзе. Зато такой сигнал точно нельзя принять за естественный шум в эфире. Поэтому Тим прикладывал и прикладывал, замыкая цепь, к мачте штырь, пока он не нагревался настолько, что его становилось невозможно держать. Потом Тим ждал, пока штырь остынет, и начинал снова. Таких «сеансов связи» он успел сделать пять, потом искрить стало меньше и нагреваться – тоже. Видимо, батарейка садилась.

А потом прилетел вертолет.

Увидев это рычащее и пыхтящее чудовище, Тим расстроился. Очевидно, радио и радиопеленгацию местные разумные еще не забыли, но были явно от этого недалеки – вертолет их на вершину инженерно-конструкторской мысли совершенно не тянул. Был он хоть и немаленький, двухвинтовой, но угловатый, с торчащими метра на три неубирающимися «ногами» и маленькими круглыми оконцами в носовой части. «Черная акула» на фоне этого монстра выглядел бы просто сплавом изящества и совершенства.

– Эх, – сказал Тим, – похоже, застрял я тут надолго.

Довольно неуклюже вертолет примостился на открытой площадке, подняв тучу пыли и мусора. Тим прикрылся от пыли рукавом и принялся ждать, полагая, что никто не высунется из вертолета, пока не осядет пыль. Но люк открылся даже раньше, чем остановились винты. Смутно различимая сквозь пыль долговязая фигура спустилась по выдвинувшейся лесенке на три ступеньки, потом спрыгнула вниз.

– Исторический момент, – пробормотал Тим, делая пару шагов вперед и приветственно маша рукой. – Эй, я здесь! – крикнул он и звонко чихнул.

Фигура встрепенулась, зашагала в сторону Тима двухметровыми шагами и очень быстро подошла вплотную. Тим на всякий случай снял с пояса арбалет. Выглядел инопланетянин (точнее, туземец – это Тим был здесь инопланетянином) примерно так, как его себе Тим и представлял по увиденному скелету: два метра ростом, длинные худые руки и большая вытянутая голова. Сюрпризом оказались разве что глаза – были они черные с перламутровым отливом и такие большие, что выступали по бокам головы, как у птиц. Лицо ниже глаз было прикрыто, похоже, дыхательной маской.

– Ну здрасте, – сказал Тим и улыбнулся.

Туземец медленно моргнул, потом его рука коснулась груди, что-то негромко щелкнуло, и Тим услышал голос. Голос сказал, несомненно, что-то осмысленное, но суть сказанного (что опять-таки неудивительно) от Тима ускользнула. Язык существа не был похож ни на какой, слышанный Тимом ранее, был наполнен щелкающими и свистящими звуками, напоминая скорее птичью перекличку, чем нормальную речь.

– Да-а… – протянул Тим. – И как будем договариваться? Давай так. Я – Тимоэ… Тьфу, блин!

Тим смешался, мотнул головой и начал по новой:

– Мое имя – Тим, – сказал он коротко, но внушительно. – А как тебя зовут?

Может, Тиму просто показалось, но он был готов поклясться, что туземец его понял. И очень этому удивился. Он опять поднял руку к груди, но уже не для того, чтобы что-то включить, а просто – указывая на себя.

– Да-да, тебя, – подтвердил Тим.

Снова раздалась птичья трель, но на этот раз – короче. Свист-«чик»-«фьють»-«уить»-«чик»-«чик» – так в простейшем приближении звучала эта фраза. И означала она именно имя – это Тим как-то почувствовал. Он вздохнул и, в меру своих возможностей, повторил это чириканье, закончив фразой:

– Давай я тебя просто Чикчик буду звать, а?

Опять несомненное удивление. Чикчик моргнул и наклонил голову. Тиму под его пристальным взглядом уже было не по себе.

– Ты за мной прилетел? – спросил Тим, показывая на вертолет.

Чикчик разразился длинной трелью, и Тим вдруг с удивлением понял, что смысл этой трели до него доходит! Не дословно, конечно, да и вообще, как он тут же откуда-то понял, речь местных жителей слишком сильно отличалась от человеческой – как структурно, так и содержательно, – чтобы ее вообще можно было перевести дословно. Но общий смысл сказанного Тим уловил:

– Общий (большой, главный) – сигнал – слышать (ловить) – посылать.

Там еще были прочие структурные параллельные отсылки, из которых становилось ясно, что «общий» – это некто (или нечто), объединяющий группу туземцев (возможно, командир); «слышать (ловить)» и просто «слышать» – разные вещи, и «сигнал», который не виден и не слышен, именно «услышали (поймали)». Были там вроде и еще тонкости, но в них Тим уже не лез, ему было вполне достаточно понятого.

– Тогда летим к этому «главному», – кивнул Тим.

Чикчик поморгал, потом закрутил головой и затоптался в нерешительности.

– Что еще? – спросил Тим.

Еще одна трель, теперь с вопросительной интонацией:

– Сигнал – сильный (мощный) – источник?

Тим усмехнулся и пошел в сторону, поманив Чикчика за собой. Подошел к мачте, приглашающе махнул рукой и замкнул цепь. Щелкнула искра, Тим подержал штырь, продолжая замыкать цепь, потом убрал. Шагнул в сторону. Чикчик пялился на представленную конструкцию во все глаза, и вид его являл совершеннейшее недоумение. Где-то что-то тихонько захрипело – похоже, динамик в маске у Чикчика, – захрипело и выдало длинную трель, смысла которой Тим не уловил – слишком тихо она прозвучала. Зато встрепенулся Чикчик, коротко свистнул «Да» и обернулся к Тиму, протянув руку с четырьмя длинными (сантиметров по двадцать) тонкими пальцами.

– Дай, – щелкнул он, имея в виду штырь.

Тим, внутренне похохатывая (ага, думаешь, нашел секрет фокуса?), но внешне спокойно, протянул требуемое. Чикчик вожделенно схватил штырь, зажал в руке и принялся крутить перед глазами, потихоньку приходя в еще большее недоумение. Наконец он засунул его куда-то за спину, уставился на Тима немигающим взглядом и выдал длинную трель, смысл которой почти стопроцентно передавался тремя русскими словами:

– Как, черт побери?!

Тим широко улыбнулся:

– Долго объяснять, некогда. Полетели.

– Полетели, – согласно чирикнул Чикчик; немного подумав, выдернул один из «электродов» из земли и тоже засунул за спину. Потом повернулся и зашагал к вертолету, Тим пошел следом. Чикчик довольно споро запрыгнул в вертолет, но Тиму нижняя ступенька приходилась как раз на уровень груди, и пришлось немножко заняться физкультурой, потому что невежливый туземец даже и не подумал протянуть руку помощи, сразу скрывшись в чреве вертолета. Тим, негромко ворча, забрался на нижнюю ступеньку, потом, высоко задирая ноги, поднялся вверх. Почти сразу же лесенка с жужжанием поднялась, а по бокам выдвинулись дверцы люка.

– Ну – сказал Тим, – нормально.

И пошел искать Чикчика. Очень быстро выяснилось, что громадный вертолет совершенно пуст внутри – ни вещей, ни туземцев, а единственным обитателем сравнительно небольшой кабины оказался тот же Чикчик. Причем он уже полулежал в довольно удобном, даже на взгляд Тима, кресле, надев на голову совершенно непрозрачный шарообразный шлем, а четырехпалые руки его порхали над серой доской, широким кольцом охватывающей почти все кресло. И явно не зря порхали – где-то с гулом завелись двигатели, и пол под ногами завибрировал. Тим вытянул голову, пытаясь увидеть какие-нибудь кнопки или переключатели на этой доске, но та была совершенно гладкой, даже рисунков на ней не было. Очевидно, все проецировалось непосредственно в шлем; все, включая изображение за бортом, потому что кабина находилась в хвостовой части вертолета, где никаких окошек и в помине не было. Такой уровень технологии Тиму понравился, он почувствовал, что не все еще потеряно, и снисходительно кивнул, пробормотав:

– Ладно, кажись, еще не совсем одичали.

Пол слегка накренился, потом выпрямился, и вибрация уменьшилась, а гул двигателей изменился, стал на полтона выше. Тим посмотрел на Чикчика, решил, что отвлекать его вопросами сейчас не стоит, и пошел сквозь пустой трюм вперед – в сторону окошек. За грязным и исцарапанным стеклом размеренно уходили вниз выступы и бугры очередного небоскреба – вертолет набирал высоту. Тим прижался к стеклу, попробовав оттереть его от грязи, но тщетно – то ли она была с той стороны, то ли намертво въелась в материал. Видно было плохо, детали искажались, но Тим, не отрываясь, смотрел и смотрел на башню, пока наконец ее плоская вершина не ушла вниз, в серую мглу. Вертолет набирал высоту еще минут пять, потом гул двигателей снова изменился, а Тима легонько качнуло назад – они перешли в горизонтальный полет. Тим, полный вопросов, поспешил к кабине, но Чикчик все так же продолжал сидеть со шлемом, надетым на голову, и водить руками над доской, разве что их движения стали редкими и менее размашистыми.

– Э… – сказал Тим. – Чикчик… ты меня слышишь?

– Слышать, – свистнул Чикчик. – Тим («Уить-уи-йю-ю») – ложиться (укладываться) – удобно – долго.

– Понял, лететь долго, – кивнул Тим. – А поговорить мы можем?

– Управлять – ветер (высоко) – внимание, – сообщил Чикчик отрицательным тоном и замолчал. Кроме того, в фразе еще имелся некоторый упрек в том смысле, что «не отвлекайте водителя во время движения».

Тим вздохнул:

– А автопилот?

– Нельзя! – испуганно щелкнул Чикчик, даже руками всплеснув для убедительности. Вертолет тут же вильнул в сторону – и Чикчик быстро принялся махать руками над видимой только ему клавиатурой, свистнув мимолетно: – Уить-все!

Тим вздохнул и поплелся в нос – там хоть иллюминаторы были.

Летели они и в самом деле долго – часов пять. То ли Тим сам не заметил, как долго возился с радиостанцией, то ли (что более вероятно) вертолет вылетел с какой-то резервной базы, а сейчас вез Тима прямиком в штаб. Во всяком случае, Тим на это надеялся. Он облазил весь вертолет и тихонько исследовал кабину, потом лег на пол возле иллюминаторов и задремал.

Проснулся он от изменившейся вибрации и как раз успел заметить, как вертолет опускается в громадный черный провал. Потом пол вздрогнул и замер, а двигатели затихли. Тим прижался к полу, пытаясь рассмотреть в иллюминатор то, что происходит наверху, но так ничего и не увидел, кроме того, что падающий сверху свет начал меркнуть, а потом исчез совсем. «Логично, – подумал Тим. – Радиация ли, отравление или болезнь – один черт самое лучшее – под землю залезть». Потом снаружи вспыхнул свет. За проведенный здесь день Тим уже успел отвыкнуть от такого света – яркого, почти слепящего. Он в это время как раз пытался смотреть вверх, поэтому одна из вспыхнувших ламп направила свои лучи прямо ему в глаза. Тим зажмурился, отодвинулся от иллюминатора и принялся моргать, сгоняя с сетчатки изображение сияющего прямоугольника. За этим занятием его и застал Чикчик.

– Лететь (всё) – идти, – чирикнул он и пошел к люку.

Тим кивнул, подобрал с пола арбалет, повесил его на пояс и поспешил следом. Выбравшись наружу, Чикчик сразу целеустремленно затопал в сторону. Тим пошел следом, вовсю глазея по сторонам, хотя смотреть было особо не на что. Ангар – он и есть ангар. Сам он был огромен – сюда запросто могло вместиться еще пяток таких вертолетов, но большая часть площади пустовала – стоял еще только один вертолет, кроме того, на котором они сейчас прилетели. Был этот вертолет, несомненно, той же модели и отличался от первого только широкими подпалинами на брюхе. Стены ангара были гладкие и серые, на одной из них имелись надписи. Тим всмотрелся в них, надеясь, что, подобно речи, письменность сейчас тоже дойдет до его понимания, но этого не случилось. Причем, как он понял, не потому, что он не может это прочитать, а просто потому, что эти надписи для постороннего не имели никакого смысла. Ну вроде словосочетаний типа «ШРАП – 1000» или каких-нибудь там еще, которые можно увидеть в земном аэропорту. А еще в той стене, на которой были надписи, внизу имелся ряд аккуратных дверец – со скругленными краями, мощными уплотнителями и без окон. Как раз к ним направлялся Чикчик, а следом за ним – и Тим. Подойдя к первой двери, Чикчик обернулся.

– Тим – идти – один (сам) – чисто (не-грязь), – пропел он, интонацией подчеркнув важность сообщения.

– Понял, – сказал Тим, – дезинфекция. А я что, против?

Чикчик поизучал его, наклонив голову, потом хлопнул пальцами по стене, и дверь открылась.

– Идти, – чирикнул Чикчик, и Тим шагнул внутрь. Дверь тут же захлопнулось, где-то загудел двигатель, и через щели в стене на Тима стал дуть теплый воздух с пряным ароматом. Тим огляделся. Дверь, через которую он зашел. Еще одна дверь. И – небольшое углубление в стене с надписью под ней. Тим подошел и всмотрелся. Читать оказалось неожиданно сложнее, чем слушать. Пока он успевал понять смысл одной структурной единицы написанного, прочитанное ранее уже ускользало, и приходилось вчитываться снова. Письменность не совсем совпадала с речью, она была многоуровневая. Речь – тоже, но в ней все же базовый смысл определялся как-то проще. А еще надпись одновременно с утверждением содержала и отрицание обратного.

«(Вещи – одежда) всё – сюда) – (дверь – идти)». – И она же: «(Вещь – одежда) один – не сюда) (закрыто – не идти)», – примерно так выглядела надпись, если попытаться перевести ее на русский, сохранив, по возможности, структуру. Тим, хмыкнув, огляделся. «Интересно, камеры тут есть?» – подумал он, впрочем, без особого волнения. Почему-то перспектива раздеться догола перед инопланетянами смущала совсем не так сильно, чем сделать то же самое, но под прицелом камер соотечественников. «Да и вообще, простирнуть не помешает», – согласился Тим и принялся снимать одежду и складывать ее в нишу. Арбалет Тим положил в самую последнюю очередь, даже после трусов. Положил, поднял голову и погрозил кулаком.

– Смотрите не поломайте, – сказал он грозно. – Тонкая работа.

Дверь открылась даже раньше, чем он успел закончить свою фразу. «Точно, камеры, – решил Тим, заходя в следующую комнату. – Вот извращенцы… хотя они, наверное, не привыкли за голыми инопланетянами наблюдать… Небось целой толпой к экрану сбежались». Фыркнул, осмотрелся. Дверь. И еще одна дверь. Больше ничего.

– Ну… – начал Тим и тут же с ног до головы оказался засыпан каким-то белым порошком. Без запаха и вкуса (часть его попала в рот, а часть – залетела в нос), но очень липкого. Тим чихнул, высморкался и принялся пальцами прочищать ноздри – а и пусть смотрят. Может, у них это вовсе не считается некультурным. Потом на Тима неожиданно вылилась целая ванна воды, а может, и больше – ему даже дыхание задержать пришлось, пока поток воды смывал налипший порошок. Вода утекла в пол через расположенные по периметру сливные отверстия, и из стен снова подул горячий воздух с тем же пряным ароматом. Тим стоял под ним минут пять, пока не открылась следующая дверь. Из этой комнаты выход уже был не герметичным, а вполне человеческим – увидь Тим такую дверь где-нибудь на Земле, даже и не удивился бы. Дверь как дверь, подумаешь. Вон даже ручка есть, ну и пусть на уровне головы, мало ли. А еще в комнате была полочка, на которой, аккуратно сложенная, лежала одежда Тима и поверх нее – арбалет.

– Спасибо, – сказал Тим в воздух, вытаскивая одежду из-под арбалета. Оделся, прошелся по комнате, с удовольствием ощущая чистой кожей – чистую одежду. Давненько ему такого удовольствия не выпадало. Он повесил арбалет на пояс и принялся ждать. Но прошло уже минут десять, а последняя дверь все не открывалась. Тогда Тим хмыкнул, подошел к двери и потянул за ручку. Дверь неожиданно легко отъехала вбок, за ней обнаружился небольшой зал, выдержанный в мягких зеленоватых тонах и с установленными вдоль противоположной стены стульями. Рядом с дверью, из которой вышел Тим, обнаружились еще три похожие двери, а на двух стульях уже кто-то сидел.

Тим сделал пару шагов навстречу и остановился в нерешительности. Возможно, кто-то из сидящих был Чикчик, но кто – Тим определить не решался. Да и вообще – он еще не видел Чикчика без дыхательной маски, поэтому задача из сложной становилась почти нерешаемой. Тим вообще думал, что у них под маской – клюв. И то, что на лице у туземцев обнаружились плоский и широкий, но вполне различимый нос вкупе с узким безгубым ртом под ним, дела не меняло.

– Гуманоиды, – пробормотал Тим, – это хорошо.

И спросил громко:

– Чикчик?

Один из сидящих коротко свистнул:

– Я, – повернулся ко второму и выдал быструю негромкую трель, о чем – Тим не расслышал. Второй медленно моргнул и поднялся.

– Мы (я) – говорить – понимать? – спросил он.

– Не очень хорошо, но понимаю, – кивнул Тим. Туземец три раза моргнул и посмотрел на Чикчика. Тот тоже встал.