Текст книги "Осколки Прошлого"

Автор книги: Андрей Лавригин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Она будто впервые за все это время меня заметила. Со слабым удивлением взглянула на меня.

– Что ты здесь делаешь?.. – прошептала Лилиана, – беги...

– Куда мне бежать?

Лицо Лилианы вдруг изменилось. Она дернулась ко мне, с яростным шипением схватила руку... И вцепившись в нее ногтями, разодрала до крови. Я вскрикнул, и не успел даже отшатнуться, когда Лилиана вцепилась мне в другую руку. Ее глаза пылали животной яростью.

Секунда... Она вдруг пошатнулась, на миг прикрыв глаза. Хватка ослабела. Я хотел было вырваться, но она вдруг прошептала:

– Артур... Это ты?..

Я замер. Лилиана со слабым недоумением посмотрела на кровь на своей руке, прикоснулась к ней... Посмотрела прямо мне в глаза... И в ее взгляде не было ненависти.

Два теплых огонька, какие горят в кристаллах.

– Как такое может быть... – слабо выдохнула она.

Ее энергия таяла с каждой секундой. Она основательно опустошила себя за эти минуты, а псиазы не давали восстановиться, дожирая остатки. В ней оставались только какие-то крохи.

Он воспользовалась ими, что дотронуться окровавленной ладонью до моей щеки и прошептать:

– Сын...

Затем, жизнь полностью покинула ее тело.

А я, все также сидел на коленях. Держа за руку умершую женщину, которая внезапно стала мне матерью.

Вокруг стало оглушительно тихо. Свет от шарика под потолком пещеры начал резко меркнуть. Пару раз он еще мигнул напоследок, и осветил полную темных облаков пыли пещеру, навечно застывшее лицо моей матери, замершего в плаче младенца. А затем погас, погрузив пещеру в полную тьму.

Я не знаю, сколько я так сидел в полной темноте, держа Лилиану за руку. Но внезапно, она провалилась сквозь мой мягкий захват и с мягким стуком упала на каменный пол.

Меня скрутило знакомое болезненное ощущение в теле. В глазах замелькал водоворот безумных красок, и я с облегчением провалился в беспамятство.

Глава 7. Ловушка Шредингера.

5 лет ДО отлета «Пилигрима», sСовет Солнечной

В здании Совета, затерянный в глубине многочисленных пристроек и спрятанный в сети переходов Комитета Социальной Протекции и Развития, расположился один небольшой департамент. Вряд ли случайный прохожий обратил бы внимание на серую, неприметную дверь с изрядно выцветшей старой вывеской. Только присмотревшись к ней внимательнее, он мог заметить блеклую надпись: «Департамент Регуляции и Коррекции».

За этой дверью, обычно царило спокойствие. Среди чистых узких коридоров редко царила суета, как во всех других отделениях Совета.

Здесь, в одном из маленьких кабинетов, склонился над рабочим столом Вим Каетан. При первом взгляде на него, у людей всегда возникала одна ассоциация – этот человек наверняка работает учителем. И только те, кто общается с ним достаточно долго, мог заметить, что мягкость его движений обманчива. Что иногда в них проявляется уверенность, сила, и энергетика человека, который явно занимается спортом. И только люди совсем знающие, поняли бы – боевыми искусствами.

...За окном, маленького кабинета Вима, стояло раннее утро. Здание Комитета в это время было мирным и спокойным. Этот гигантский человеческий улей проснется чуть позже.

Вим любил начинать работать именно в это время, за час до того, как все здание Комитета оживет, как муравейник поутру, заполнится беготней и бесконечным потоком эмооборазов с отчетами, приказами, да и просто мимолетной болтовней.

В этот час спокойствия можно было разобраться с делами, оставленными с вечера и наметить план работы на сегодня. Над головой не висело постоянное ожидание того, что тебя выдернут из кабинета посреди работы, на очередной вызов, на очередное совещание.

Вим часто посвящал это время, чтобы просмотреть дела своих подопечных, подумать об их проблемах и путях их решения.

Сейчас перед ним на столе лежала папка с аккуратной надписью в уголке «Л. Кордейру». Молодая девушка, двадцать девять лет. Вим вел ее практически с самого рождения, и это дело стало настоящим испытанием его профессионализма. Да, самая сложная часть работы уже позади, но была одна вещь, которую Вим с ней так и не мог пока решить...

От мыслей его отвлек вызов. С Департаментом хотел связаться Кайл из Вычислительного Центра. По просьбе Департамента, Кайл, помимо своей основной работы, приглядывал за эмофоном планет Солнечной. И его вызов, особенно в нерабочее время, был по меньшей мере странным.

– Наблюдатель, Базе. Есть кто на дежурстве?

– Здесь Вим. Доброе утро Кайл, что случилось?

– А, Вим... Привет. Тут такое дело, час назад регистраторы засекли вспышку на Земле, в средней полосе Западной Сибири. Ее конфигурация проходит по типу М1. В базе данных она не зарегистрирована.

Вим, молча, переваривал услышанное. Быть такого не может. Ничего же не предвещало...

– Вим, я такого за свою практику ни разу не видел. Что это значит? – Кайл не был посвящен в детали работы Департамента, он был одним из многих привлеченных работников.

– Мы все проверим. Давай карту и слепок ауры вспышки.

Секунду Вим изучал пришедшее сообщение, а потом выругался про себя.

– Спасибо, Кайл! До встречи!

– Вим, подожди! Что случилось?!

Но Вим уже отключил связь.

Аутосоциальная группа? С какой стати? Ведь по всем прогнозам, ничего подобного и близко быть не могло!

Вим секунду колебался, но тот отчет, что прислал Кайл не оставлял никаких сомнений. Вим стал быстро рассылать сообщения по мыслесвязи, не заботясь о личном времени своих коллег. Он связался с начальником Департамента, затем с Реакционной группой, с некоторыми из свободных агентов. И, в конце, у него состоялся долгий разговор с представителями ближайших к вспышке селений. Почти все они выражали изумление, пойманными ими эмоциями. Данные Кайла полностью подтвердились.

Через пару минут сонный и пустынный Департамент, превратился в филиал Марсианского университета в момент сдачи экзаменов. За дверью кабинета Вима захлопали гиперпорталы, раздался зычный голос Начальника департамента. По этому срочному делу неизбежно надо было собрать блиц-совещание.

Через час Вим уже был в селении, которое находилось поблизости от источника вспышки. Это был самый обычный поселок, в подобных ему жила большая часть людей на Земле. Может только этот был больше обычного – здесь жило около сотни семей.

Виму нужно было поговорить с местным главой селения, выяснить подробности утреннего происшествия. Люди, неизбежно должны были уловить те эманации человеческой смерти, которые зафиксировал спутник. А так как это совсем нетипичное происшествие, многие люди не были с ним знакомы и были изрядно взволнованы.

Разговаривая с председателем, он подбирал те слова, которые должны были его успокоить, и которые чуть позже он должен донести до всех жителей поселка. На самом деле это была не совсем его работа. За разговором Вим ждал сообщения Реакционной группы, которая должна была провести первичную разведку. Только затем в дело вступал он.

Время тянулось медленно. Но Вим был терпелив. Да, его поколение с этим ни разу не сталкивалось, но их готовили ко всякому развитию событий.

– Вим? – на связь, наконец, вышел глава Реакционной группы, капитан Мозэ, – Мы засекли только одного человека в этом районе.

Вим жестом прервал словоохотливого Председателя.

– Одного? – Вим слегка напрягся, – Проверяли на маскировку?

– Да. Спутники показывают лишь одного человека. Самое интересное, мы сравнили текущую картину с прошлыми записями. Раньше на этом месте ничего не было. Обычная лесная живность, обычная картина для глухого леса. Но сейчас маскировка полностью снята.

– И что там?

– В общем и целом... Ничего опасного, – в эмоциях Мозе чувствовалось непередаваемое облегчение, – видим небольшой дом с пристройками. Внутри по данным тепловизоров кто-то есть, но он маскирует свою ауру.

– Он точно один?

– Точно, вряд ли кто-то смог замаскироваться от нас на таком расстоянии. Правда вот аура и пси-энергия... Даже наши приборы не видят их у человека внутри. Да и силуэт, если честно... Маловат. Похож на ребенка.

– Образ! – приказал Вим.

Через мгновение ему пришел мыслеобраз той картины, что видел Мозэ.

Его группа находилась в лесу, широко рассредоточенная вокруг небольшого дома. Не выращенного, а построенного из бревен и досок, как делали предки. И построенного очень качественно. Домик выглядел очень уютным, хотя и основательно обветшалым. А вот в отдалении от дома стоял уже более грубый сарай. Просветы между досками такие, что можно было ладонь просунуть, местами виднелись подпалины. Рядом с неказистым сараем, колодец. И все. Ни сада, как это обычно принято, ни забора вокруг, ни даже изгороди.

И все это надежно укрыто под кронами деревьев, только в отдалении видна небольшая полянка.

Не похоже, чтобы здесь жило больше нескольких людей. Это успокаивало Вима. Но зачем так прятаться? Вся эта прошлая маскировка. Отшельников никто никогда не трогает, зачем такие сложности?

В мыслеобразе капитана, также были картины, снятые различными визорами. И в эмо, и в пси диапазоне все спокойно. Электромагнитное излучение – чисто. Только тепловизор выдает маленькую сгорбленную фигуру, стоящую на коленях прямо на полу, в одной из комнат странного дома.

Фигурка не шевелилась.

– В дом не входить. Держать позиции и ждать меня.

– Принял...

????

Блаженное забытье сменилось холодом и тупой болью по всему телу. Я очнулся, обнаружив, что ничком лежу на россыпи мелких камешков. Они всюду впивались в меня своими острыми гранями. К правой щеке, подступала ледяная вода, и пока я недоуменно хлопал глазами, просыпаясь, эта лужа продолжала расти. Вот она добралась до шеи и пошла дольше. Вода уже насквозь пропитывая влагой мою футболку, джинсы и кроссовки.

Где-то недалеко от меня сочно барабанили капли воды. Пахло дождем и влажным камнем.

Вставать не хотелось, но эти острые камушки подо мной и ледяная вода, кого хочешь доведут до белого каления. Я нервно хихикнул неожиданно пришедшему в голову нелепому сочетанию: "ледяная вода" и "белое каление".

При попытке встать, мое тело отозвалось знакомым ощущением – будто в мышцы подсыпали песка и теперь он терся там, почти слышно скрипя и причиняя боль. Я сдавленно охнул, но вставать пришлось. Похоже, меня опять перенесло к черту на куличики, и хорошо, если здесь спокойнее, чем в прошлом...

И я внезапно вспомнил все. Стиснул зубы, но яркие картины не хотели уходить из головы. Я не хотел их видеть!

Во мне взорвалась жгучая и суетливая энергия. Кровь будто перемешали с шампанским, и я, казалось, даже чуть опьянел.

– Камни... Большие... Мокрые, – я не обращая внимания на боль в мышцах, начал щупать все, на что упадет взгляд, – вода... холодная черт!

Под руку попался мягкий мох, и я начал остервенело его отдирать, ломая ногти о камни. Я кусками срывал его и раскидывал в сторону, стараясь, чтобы он улетел как можно дальше. Многие с хлюпом падали в лужи.

Когда я очистил ближайший камень от мха, я энергично выпрямился. Да так, что хрустнуло в позвоночнике.

Быстро осмотревшись, я понял, что снова был в пещере. Только камней было больше, они устилали весь пол, иногда собираясь в завалы выше моего роста. Многие были покрыты мхом, на некоторых на небольшом слое земли, даже росла куцая трава. В в потолке, чуть дальше от места, где находился я, зияла огромная неровная дыра, метров тридцать в диаметре. Из нее пробивался тусклый свет, погружая всю пещеру в серые сумерки.

Из этой дыры, словно из гигантской лейки хлестал дождь. Именно он постепенно превращал пол в огромную лужу. Где-то сверху вдалеке глухо ударили раскаты грома.

Я любил дождь. Не знаю почему, но обильно капающая с неба вода приводила меня в неописуемый восторг еще с детства. "Шампанское" в моей крови разыгралось пуще прежнего.

– Дождь! – возбужденно завопил я, словно обезумевший.

И устремился на четвереньках, словно обезьяна, прямо по завалу камней в сторону дыры, из которой лилась вода с неба. Руки скользили, ноги разъезжались, и я пару раз чувствительно ударялся коленкой. Плевать!

Добравшись до дыры, я дико захохотал, запрокинув голову вверх и подставив лицо свежим струям воды. Сквозь бьющие в глаза капли дождя на меня смотрел гигантский проем широким неровным туннелем поднимающийся на поверхность. За ним, совсем близко, рукой подать, тянулись светло-серые тучи.

Я возбужденно начал ползать по камням и нашел небольшую ровную площадку. Я принялся бегать по ней, как заведенной. Я прыгал и смеялся, иногда вопил что-то в полный голос до одури. До хрипов в горле. Мне вторили тяжелые раскаты грома, и яркие росчерки молний.

Одежда быстро промокла и прилипла к телу, я вывозил ее в местной грязи, валяясь на камнях, и крепко разодрал в нескольких местах. Плевать!

Тело болело, но в душе царила истеричное и бездумное веселье. В ботинках хлюпала вода. Пару раз, в разгаре веселья, я задевал ногой камни. Я не чувствовал боли, но подошва одного кроссовка отошла на половину. Громко горланя что-то нечленораздельное, я отодрал ее с мясом, высоко выпрямился и швырнул высоко вверх.

– Мокрая вода! Дождь! Дождище! Дождяра! – орал я во все горло, – Ааааргх!!!

Последний вопль вышел совсем уж диким и сильно не понравился моему горлу. Я согнулся в три погибели и закашлялся. Легкие, казалось, сейчас вырвутся наружу.

Когда кашель прекратился, силы вдруг оставили меня и я упал на четвереньки. На глаза попалась разодранная левая рука, залитая засохшей кровью. Я мгновенно отвел взгляд и, пошатываясь, встал обратно на ноги.

Я стоял в полутемной пещере, под дырой на поверхность, под угрюмыми серым небом. Сверху падала вода и ее капли барабанили по камням. Шум дождя эхом отдавался в пещере. Было мокро и холодно.

Накатившее безумие выветрилось у меня из головы, будто кто-то отключил ему питание. Взамен там поселилась пустота и растерянность.

Внезапно где-то сбоку, из глубины пещеры, раздался каменный шорох и стук, будто кто-то рассыпал груду камней. Раздались мерные влажные шлепки – шаги по мелкой луже, в которую превратился пол пещеры. И вряд ли этот кто-то не расслышал тот концерт, который я здесь устроил.

Я быстро спрятался за камнем побольше и осторожно высунул голову.

По всему телу снова стала проявляться боль. Мое внезапно вспыхнувшее безумие оставило о себе хорошую память, в виде синяков, ушибов и царапин. Но я был даже немного рад этому. Боль не давала нормально думать. Не давала вспоминать.

В свободный от камней круг, где недавно резвился я, вышел мужчина.

Это был Грег. Постаревший лет на триста. Я узнал его, даже не смотря на серые сумерки вокруг.

Мое сердце провалилось прямо в пятки. Боялся ли я его? Да. Рад ли я его видеть? И снова да.

Противоречивый клубок чувств туго скрутился где-то в районе груди, и без того ноющей от многочисленных синяков.

Грег медленно прохаживался по пещере, иногда разбрасывая мыслью камни вокруг, но ко мне пока не приближался. Он явно что-то искал. Его лицо выражало упрямую решимость.

Но иногда что-то в нем менялось.

Взгляд мог вдруг без причины метнуться в совсем другую сторону, а через мгновение вернутся обратно. Иногда подергивались руки. Иногда он дергал шеей, будто кто-то несильно бил его по лицу. Иногда у него не получалось нормально сконцентрироваться и камни не хотели повиноваться его воле. Или наоборот разлетались с такой силой, будто их выбивал обезумевший гигант.

Но не смотря на все это, он упрямо продолжал свои непонятные поиски.

А я не знал, что мне делать. Неужели он не слышал меня? И что будет делать, если найдет?

Против воли я вспомнил Стива. И свою мать. Меня стали душить слезы. Зачем, зачем он это сделал? Тугой комок в груди закручивался сильнее, порываясь выскочить из груди. Я вдруг почувствовал, что сейчас просто разревусь.

Нет! Хватит с меня истерик. Нельзя, нет! Сейчас нельзя.

Я до боли прикусил губу и до хруста в пальцах вцепился в холодный влажный камень, чтобы не закричать от отчаяния.

Я вдруг вспомнил Лил. Она единственный живой человек, которого я хотел сейчас увидеть, и который смог бы мне как-то помочь. Но Лил далеко отсюда. И если, я еще раз хочу с ней встретиться, я должен продолжать бороться.

Куда меня выкинуло на этот раз? Судя по Грегу, гораздо ближе к моему времени. Но что он здесь делает? И где мы?

Впервые после пробуждения, я осмотрел пещеру внимательнее. Получалась, что это та же самая пещера, где Грег... убил родителей. Я закусил губу еще сильнее.

Острая боль немного отрезвила меня, и мне вдруг пришло в голову что я, мелкий я, сейчас где-то здесь, под завалами.

Только сейчас я осознал, ЧТО сделала Лилиана. Она погрузила маленького Артура... меня... в стазис. Собрав необходимый кристалл буквально из подручного мусора! Невероятно... Невозможно! Но факт – я все видел своими глазами. Мог ли стазис защитить меня мелкого от псиазов? От обвала пещеры? Теоретически, мог. Ничто не может проникнуть внутрь или выйти во вне стазиса без специальных ухищрений. И как она поняла, как так быстро раскусила суть псиазов, что не стала даже пытаться защитить меня по-другому?

Вот только стазис никогда не применялся на людях. Может поэтому, я такой странный?

И неужели, после конца Венерианской чумы никто так и не нашел меня в этих завалах?

Не нашел, понял я. Как найти под завалами человека, когда не видно ни тепла его тела, ни ауры, ни псиэнергии которую он излучает. Стазис останавливает время. Что может пробиться из остановленного времени? Исследователи этих пещер могли толпами бродить здесь после Венерианской чумы, но так и не обнаружить заваленного камнями годовалого младенца.

Только Грег знает, что здесь произошло. Но не меня же он ищет! Откуда ему знать, что я здесь? Его не было в пещере, тогда... в самом конце.

Тем временем Грег скрылся от моего взгляда за очередной кучей камней. И, я, решившись, бросился за ним, стараясь двигаться как можно тише.

Грег – убийца. Но он все же забрал меня отсюда, забрал в свой маленький дом в глубине лесов. Я не мог не быть ему благодарным за это. Этот человек воспитал меня, как своего сына.

Аккуратно выглянув из-за кучи, за которой скрылся Грег, я не удержался от вскрика. Он находился на расстоянии вытянутой рук.

Будто в скале вырубленное лицо, тонкие, плотно сжатые губы, острый и холодный взгляд. Он смотрел прямо мне в глаза.

Я не выдержал и отшатнулся, споткнулся и так больно ударился спиной о камни, что не удержался и снова вскрикнул. Спина теперь казалось сплошным синяком, хорошо, что я так удачно упал, что не повредил себе позвонки. Я не выдержал и застонал, свернувшись калачиком.

Мне было жутко.

"Сейчас он меня убьет", – думал я.

Но прошла, наверное, целая минута. А ничего не происходило. Продолжала ныть тупой болью спина, где-то недалеко в стороне продолжал глухо барабанить дождь по камням сырой пещеры. А я все еще был жив.

Снова раздался шорох и глухой стук камней о камни. А затем шлепающие по мелкой луже шаги босых ног.

С трудом переборов страх, я заставил себя посмотреть в сторону Грега. Он шел куда-то вбок, совершенно не обращая на меня внимания.

Я сразу вспомнил пещеру Альвандера, где тот также не замечал меня, будто я в призрака превратился. Вовремя, очень вовремя эта штука включилась вновь. Я снова отчего-то закашлялся. Грег опять не обратил на меня внимания, хотя эхо наверное удваивало громкость всех звуков.

Чувствуя себя побитым воином из древних фильмах, и шатаясь всем телом, будто после нокаута, я побрел за Грегом. Прятаться было уже не нужно – единственным смыслом моего пребывания здесь, похоже окончательно стал безучастный просмотр документального фильма о моем прошлом.

Грег продолжал свою неспешную походку, раскидывая камни по сторонам. А я ходил кругами вокруг него, осматриваясь и пытаясь понять, где же закопан я в стазисе. Я не обращал внимания на тупую боль во всем теле и острую – в левой руке. Я отводил взгляд, когда замечал, что вся левая сторона футболки заляпана моей кровью.

Иногда Грег буквально взрывал особо крупные груды, и один раз камень полетел как раз в мою сторону. Я не успел даже испугаться, как он пролетел сквозь меня. Совершенно жуткое зрелище.

Меня еще некоторое время удивлял механизм регуляции моей странной прозрачности. Камень пролетел насквозь, но вот пройти, например, через груду камней мне уже не удавалось – они были такими же твердыми, как и те по которым я ходил. В особо больших грудах, правда, через некоторые мне удавалось просунуть руку, пока они не опирались на камень в глубине завала. А вот другие – такие же твердые и неприступные. Странно. Но я так и не понял, от чего это зависит.

Путь Грега был совершенно непредсказуемым, в нем не было никакой разумной системы. Он петлял, часто резко поворачивая в сторону, и вообще был очень похож на безмозглого муравья в поисках снеди. Или на сломанного робота.

Его постаревшее серое лицо совершенно не меняло своего выражения, а тело был спокойным и расслабленным. И только иногда по нему будто проскакивал разряд и, Грег дергался, как от удара током, чтобы через мгновение снова продолжить свои упрямые поиски.

Где-то через полчаса таких скитаний, Грег наткнулся на довольно большую кучу камней.

Треск. Груду словно изнутри поднимала гигансткая рука. И камни не удержались на своем месте. Вот скатился самый верхний и вызвал лавину. Вскоре всю пещеру заполнил грохот камней, поднялась пыль. И в ней, в редких местах поблескивало синевой.

Я не выдержал и закашлялся. Грег, как и раньше, совершенно меня не замечал. Он и на странную синюю пыль не обратил внимания.

Пока я протирал заслезившиеся внезапно глаза, Грег прошел к центру раскиданной теперь по половине пещеры груде камней. Его шаг теперь вдруг стал увереннее, но гораздо осторожнее. Он почти прокрался туда. И остановился, как вкопанный, не дойдя буквально пары шагов.

Когда пыль осела, я увидел, что из-под камней тянулись к кому-то невидимому неподвижные детские ручонки. В полумраке пещеры, они казались сделанными из кипенно-белого мрамора.

Грег стоял неподвижно и сам стал похож на статую.

Пауза затягивалась. И я не выдержал и прошептал, ужасаясь своей смелости и глупости одновременно:

– Грег... Забери же его... Что ты стоишь?

Он не обратил на мои слова никакого внимания. А потом вдруг резко, без предисловий, развернулся и быстро зашагал прочь.

– Грег?

Я бросился за ним следом. Но он вдруг ускорил шаг. Его походка стала дерганной, он стал припадать на одну ногу...

Я догнал его только когда мы дошли до проема в потолке пещеры. От хлещущих струй дождя, Грег стал совсем дерганным. Он начал пригибать голову и суетливо оглядываться, будто за ним гнались все демоны из преисподней. Каждый раз он непременно глядел сквозь меня, не замечая. От его спокойного, пристального взгляда не осталось ни следа – в глазах жил только страх. Страх безумца.

– Грег, стой! Ты совершаешь ошибку!

Меня уже несло. Я сам не мог понять своего поведения, будто в меня снова вселилось что-то.

Но Грег снова не обратил на меня никакого внимания. Он выбежал в самый центр круга из льющего сверху дождя и вдруг взлетел. Через пару секунд, он уже был на поверхности.

Не успел я осознать происходящего, как меня снова обхватил водоворот беснующихся красок и сухой, ломкой боли. Я перестал ощущать пол под ногами.

В этот раз я пережил весь процесс переноса, находясь в сознании. И вскоре я сильно пожалел об этом.

Перед глазами проносился водоворот цветных линий и пятен.

Хаос, беснующийся уродливый хаос.

Внутренности, казалось, тягуче перемешивались в моем теле, как патока в миксере. Мышцы ныли, руки и ноги будто держал кто-то гигантский и очень, очень недобрый. И этот некто забавлялся с моим телом, как с игрушкой, то растягивая его, то наоборот сжимая.

– Когда ты отстанешь от меня проклятый кристалл! – заорал я вне себя от боли и ярости в лицо цветной какофонии. – Черт бы побрал тебя, и Альвандера заодно!

Словно, подчинившись моему окрику, боль вдруг стихла и мешанина красок перед глазами поблекла.

Через секунду сквозь эту слабую цветную завесу, словно сквозь помехи, пробилась новая картина.

В просторной комнате на огромном листе-кровати сидит, плотно закутавшись в одеяло, черноволосая девчонка лет пятнадцати. Та самая, что я видел в пещере Альвандера. Как же давно это было...

–Да заходи уже, – сказала она. – Сил уже нет, твои душевные метания слушать.

Дверь в комнату открылась, и в нее вошел Альвандер. Их взгляды встретились...

На мгновение меня снова скрутила боль, "помехи" ненадолго стали ярче. А когда все успокоилось, я уже видел продолжение этой сцены. Словно время быстро прокрутилось чуть вперед.

– Да плевать мне на кристалл! – кричал Альвандер. – Меня сейчас ты волнуешь!

– Действительно?! – холодно спросила девушка, – Ты нашел весьма оригинальный способ это доказать.

И снова болезненная перемотка.

Девчонка кидает Альвандеру кристалл ровной цилиндрической формы. Тот самый, который мучил меня сейчас. Альвандер его поймал. Испуганно глянул на него и вздрогнул.

– Правильно боишься! – в полный голос злобно сказал я. – Чтоб тебе сквозь землю за него провалится!

На меня никто не обратил внимания.

И снова тягучий водоворот из боли и яркого хаоса перед глазами. На этот раз он длился гораздо дольше.

– Верни меня домой! Злобный кусок... – я проглотил последние слова.

Новая картина.

Все та же, до зубовного скрежета знакомая пещера. Только теперь, провал был еще шире. Бьющий из него свет венерианского солнца, ярко освещал основательно заросший мхом и травой подземный зал.

Сквозь цветные помехи, я увидел как старый, уже со знакомой внешностью Грег, снова копается в камнях. На этот раз он делал это методично, видимо находился в полном рассудке. Вот он отыскал младенца, аккуратно взял его на руки. И спокойно пошел из пещеры.

– Не подлизывайся мерзавец! – заорал я ему вслед. – Я знаю, кто ты на самом деле!

Всё.

На меня накатил такой вал ослепляющей ненависти ко всему этому проклятому миру, что, когда меня снова скрутило, я закричал в цветной калейдоскоп:

– Верни меня домой тварь! Я сыт по горло!

В глазах продолжало издевательски рябить.

– Клянусь, что когда очнусь, я соберу тебя по кусочкам и выброшу на Солнце! Ты слышишь, разорви тебя Барьер?!

Буйство красок равнодушно смотрело мне в глаза и продолжало давить болью. Потеряв голову от ярости, я заорал.

И тут же все прекратилось. Исчезли краски и боль. Остался только гнев и паршивый песок в мышцах.

Я оказался в комнате Грега. Знакомой до каждой уголка – я много раз рассматривал эту комнату из окна. Рабочий стол в центре комнаты, словно у него здесь приемная была. Стол пустой, другим я его никогда не видел. Пара шкафов с книгами. Я все их знал наперечет. Живой ковер из осенних листьев застилал пол. На стене, грубо нарисованные, странные картины из темных пятен и корявых геометрически фигур.

Грег всегда мне запрещал сюда заходить. А теперь пусть утрется. Маньяк. Убийца. Садист. Из-за него, я сейчас здесь. Только он во всем виноват!

Грег сидел за своим столом и неподвижным взглядом глядел сквозь меня.

– Может быть, пора? – вдруг спросил он сам себя.

– На кладбище тебе пора, консерва ржавая! – ответил ему я.

Плевать он на меня хотел! Грег принялся рыться в ящиках, доставать из них листы папируса, инфокристаллы, какие-то трубки. Все это он, не разбирая, бросал на стол, и через минуту он оказался завален барахлом.

– Наводишь уборку, старый хрен? – спросил я его. – Чтоб тебя черви сожрали со всеми потрохами!

Ругань была приятна. Ругань давала силу. Ругань окрыляла.

Я стал возбужденно мерить шагам комнату. От стены до стены. В крови закипала радостная ненависть. Вот источник моих проблем! Вот кто во всем виноват! До Альвандера я не доберусь, из кристалла не выберусь. А Грег – вот он. На ладони.

Совершенно меня не замечая, Грег поднял обе руки и занес их на столом. С них сорвались ярко-белые потоки энергии. И все находившееся на столе вдруг стало чернеть, скукоживаться и рассыпаться серой пылью. Грег немного подумал и вытащил из своего шкафа памятную мне темную ветровку, с которой я потом создал свою. Секунду он колебался, но затем уничтожил, также как и весь остальной мусор.

Грег мыслью собрал всю грязь со своего стола в один большой пыльный комок и выкинул мыслью в открытое окно, вверх. Над лесом ком рассыпался и, в конце концов, всю черную пыль разнес ветер. Никаких следов.

– Даже малявка Альвандер, сильнее чем ты, старый хрыч. Чтоб его корабль черти сожрали за этим Барьером! – возбужденно сказал я, прекратив свой забег по комнате.

Грег развернулся ко мне, словно расслышал, что я сказал.

– Чего ты уставился?! – злобно прошипел я, сжимая руки в кулаки.

Грег на миг замер, затем, снова покопавшись в ящиках стола, вытащил на свет знакомый медальон и бросил его на пустой стол.

Я закипел от бешенства:

– Ты убил мою мать и моего отца. Ты убил меня, сволочь! Из-за тебя я здесь, в этом чертовом кристалле!

Грег вышел в центр комнаты, встал прямо передо мной. Прикрыл глаза...

– Так ты слышишь меня, тварь?! – зашипел я, срывая связки.

В моей руке набухало густое черное облако. Я отдавал ему всю свою злость и обиду. Я настроился убивать.

– Прости... – прошептал вдруг Грег.

И за секунду до того, как с моей руки сорвалась сама тьма, в псиэфире разрядилась ослепительно яркая молния. Грег покачнулся. А затем с моей руки сорвался сотканный из черного дыма шар и ударил его в грудь.

Грег тяжело рухнул спиной на стол. Нелепо раскинул руки в стороны. Упал на пол. Его глаза, мертвенно поблескивая, знакомо глядели в потолок.

– Сволочь, сволочь, сволочь... – твердил я, с ужасом осознавая, что натворил.

В дверь комнаты раздался неуверенный стук.

– Грег? – спросил звонкий мальчишеский голос из-за двери.

Дверь с легким скрипом приоткрылась.

– Сволочь... – прошептал я.

– Грег! – испуганно воскликнул мальчишка, вбегая в комнату.

Он пробежал прямо сквозь меня и бросился к лежащему на полу телу мертвого старика.

– С тобой все в порядке? – с испугом и надеждой спросил он, вставая рядом с ним на колени.

Двенадцатилетний я, уже понял, что произошло. Он читал об этом в книгах. Но до самого последнего момента он не хотел в это верить.

– Сволочь... – я медленно отходил к стене, с ужасом наблюдая, как совсем мелкий мальчишка в панике начинает захлебываться слезами.

– Грег, очнись!

– Сволочь... – я уже не знал, кому адресовано это слово, я просто цеплялся за него как за последнюю соломинку.

Я сел у стены и прижал колени к подбородку, крепко обхватив их руками.

– Какая же сволочь...

Двенадцатилетний Артур захлебывался слезами, отчаянно теребя плечо мертвого Грега.

Мир мигнул.

И я вдруг увидел, как в центре комнаты рядом с живым Грегом стоит моя копия. Она заносит руку с пылающей в ней тьмой. Вспышка, шар ударяет Грега в грудь и он падает на пол. Стук в дверь. Дверь со скрипом открывается. В комнату вбегает двенадцатилетний Артур и бросается к телу Грега.