Текст книги "Осколки Прошлого"

Автор книги: Андрей Лавригин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Сбивчивые оправдания и челобитная вместо Предисловия

В свое, и довольно далекое, время я полюбил КА и много размышлял об этой книге. Идеи фонтанировали рекой, мир Альвандера выглядел не завершенным, и, казалось, скрывал за своими кулисами еще много волнующих тайн. Я был чуть моложе, я был восторженней, моря казались по колено, а пуд соли – на один укус. И я взялся писать фанфик.

С самого начала, он был задуман, как попытка раскрыть и достроить те аспекты общества псиоников, о которых автор не сказал ничего. Это и экономическая система, и более подробное построение социума. Но главное, о чем я хотел сказать – это об искусстве, которое может существовать в мире Альвандера. Я задумывал повесть, где вместо науки и производства, как это было в оригинале, во главу угла будет поставлено искусство. Я хотел создать Алвандера-музыканта, и показать его путь и преодоление его "Барьера". Такой вот производственный роман о творчестве.

Но что-то писать, это даже не мешки ворочать – это гораздо хуже. И повесть неоднократно откладывалась мной в дальний ящик.

Шло время, я становился циничнее и, возможно, злее. Во время перерывов, главная идея фанфика не раз переосмысливалась, а сюжет, в итоге, поменялся практически кардинально. Поэтому книга, в конце концов, вышла далекой от оригинала, как по стилю, так и по настроению. В конце концов, я понял, что у меня получилась... драма.

Драма о том, как в благополучном обществе может возникнуть неблагополучная жизнь. Драма о человеке, который не может жить даже в утопии.

Прошлое псиоников не могло быть благополучным всегда. Неизбежно должны были быть кризисы, или даже целые катастрофы. Именно экскурсом в прошлое, по сути, и является моя повесть.

Здесь, мир за Барьером предстает в чуть более мрачном свете. Нет, нет, я не превратил его в парк аттракционов для вояк, кровавых интриганов и таких героев, как Володька Старинов (никаких грязных намеков – мне нравится и этот персонаж, и его мир). Но я обязан предупредить, что тот идеально бесконфликтный мир, построенный Сергеем, в моем произведении дал крепкую трещину. В качестве оправдания, отмечу, что это полностью оправдано сюжетно и Чеховские ружья развешаны мною предельно аккуратно.

Наверное, я слишком сгустил краски, поэтому поспешу Вас заверить – в конце, я постарался сделать то, чем сильны книги Садова – выношу хоть и простую, но позитивную мораль. Робко надеюсь что, как и у Сергея, это получилось у меня сделать вдохновляюще.

Ну что ж... Предупреждающие таблички развешаны, все стрелки переведены, и вы дадите зеленый свет моей повести. Надеюсь, что вы прочитаете ее до конца, и она вам понравится. Возможно, она сможет слегка утолить ваш "голод" по Вселенной Альвандера.

И в заключение... Я робко, но, каюсь – тщеславно, лелею надежду, что с фанфиком ознакомится и сам Сергей. Его высказанное мнение – неважно, положительное или отрицательное – было бы для меня самой лучшей наградой.

Глава 1. Импульс.

16 лет до старта «Пилигрима»

Младенец лежал неподвижно.

Его лицо застыло в плаче; рот широко раскрыт в беззвучном крике; а из распахнутых глаз спускаются дорожки слез. На подбородке собралась капелька, которая, казалось, вот-вот упадет вниз, но она медлила и медлила – целую вечность. Младенец тянул руки вверх, будто хотел дотянуться до кого-то, обнять и никогда не отпускать. Словно застывшая навеки мольба: «Не отпускай меня, я хочу быть с тобой!»

Но этот кто-то нарушил его просьбу. И сейчас ребенок один, затерянный где-то в Сибирских лесах, в неказистом сарае, лежит на грубом деревянном столе, словно древняя восковая статуя. Любой скульптор, создавший такую, навеки бы обессмертил свое имя. Но это не было произведением искусства – младенец жил. Странной и очень... очень медленной жизнью.

Комнатенка словно была погружена в вечный сон. Даже блестевшая в свете от окна пыль, казалось, бездвижно повисла в воздухе. И только пульсирующий огонек кристаллика в медальоне на шее младенца, говорил, что время не остановило свой бег.

В конце концов, мерцание огонька привлекло своего зрителя. Нарушив густую тишину этого места, снаружи захлопали крылья, и вскоре, на ветку дерева за окном, села ворона. Черным, немигающим взглядом она уставилась на младенца.

И снова наступила тишина. Шли минуты... Часы..?

Снаружи послышались тихие шаги – кто-то неторопливо шаркал босыми ногами по суховатой траве.

С тихим скрипом приоткрылась дверь, и в сарай вошел древний старик.

Он размеренно, насколько это было возможно при его хромоте, пошел к столу с ребенком. Чуть шуршала видавшая виды серая туника, и увесистая палка мелко подрагивала в нетвердой руке. Серые глаза старика ни на секунду не задерживали взгляд на одной точке. Зрачки метались, словно мухи в закрытой банке, перебегая с одного предмета на другой, и дальше на третий, совершенно бессистемно.

Старик недобро улыбнулся... Самый краешек его сухих тонких губ нервно подернулся кверху, и будто подвешенный на нитку, застыл, превратив лицо в ухмыляющуюся деревянную маску.

За окном раздалось гортанное карканье. А старик, все также неспешно, занес палку над ребенком. С ее кончика сами собой стали срываться слои дерева – еще, и еще, формируя... острие.

Теперь прямо в грудь младенцу был нацелен острый колышек.

По телу старика вдруг будто прошла волна, руки крепче сжали дерево, почти уже дрогнули в усилии мышцы...

Как вдруг в окно со всего маху влетела ворона. С гулким треском разбилось стекло, с острым звоном посыпались внутрь осколки, осыпая весь стол. Ворона упала прямо на ребенка и задергалась в шоке, пытаясь подняться.

Старик испуганной крысой шарахнулся в сторону. В его глазах вспыхнул животный ужас. Не отрывая взгляда он наблюдал, как израненная ворона, тяжело хлопая крыльями, неуклюже пытается подняться. Ее пронзительное карканье заполонило собой все помещение.

Старик попятился к стене и скороговоркой зашептал:

-Я не хотел, не хотел, не хотел... Это они, это они, это они...

Он вдруг споткнулся о выступающую половицу, вскрикнул и упал на пол, обронив свое нелепое оружие. А ворона, наконец, смогла подняться и тяжело вылетела в окно. Некоторое время, в округе эхом раздавалось ее возмущенное карканье.

Старик же дернулся к стене и вжался в нее, будто пытаясь слиться с ней и спастись от чего-то.

Он тяжело и хрипло дышал, его руки мелко дрожали. Зрачки расширились, заметались в глазницах еще беспокойнее, но вряд ли он вообще замечал сейчас окружающий мир. Казалось, он смотрел внутрь себя и видел там нечто такое, что пугало его до глубины души. Жуткая ухмылка с его губ исчезла, и теперь лицо выражало ужас пополам... с мольбой?

Он просидел так в углу, почти полчаса. Его тело постоянно сотрясала дрожь, а изо рта иногда вырывался судорожный хрип.

Но время шло, и старик потихоньку успокаивался.

Выровнялось дыхание, зрачки замедлили свой безумный бег. Впервые, его взгляд стал осмысленным.

Старик оглядел взглядом комнату, словно впервые ее увидел, и провел по лицу рукой, словно паутину с него снимая. Он тяжело поднялся и сделал шаг... Неудачно оперся на хромую ногу, вздрогнул и удивленно окинул ее взглядом.

– Все хуже и хуже... – пробормотал он.

Старик закрыл на секунду глаза, будто прислушиваясь к чему-то внутри себя. По его телу вдруг прошла слабая судорога, чуть дернулась больная нога. А глубокие морщины на лице вдруг сами собой стали разглаживаться.

Человек молодел прямо на глазах, и вскоре древний старик превратился в пожилого мужчину.

Гораздо более легким шагом, и уже не хромая, он подошел к столу с застывшим младенцем и задумчиво повел над ним рукой.

Солнце, заглядывая в разбитое окно, мягко освещало комнатушку. В его лучах, старик напоминал пастыря с древних икон, который осеняет знаменем новорожденного.

Старик закончил свое занятие, со вздохом опустил руку. Задумчиво глянул в окно и только сейчас заметил что оно разбито. Его губы дрогнули в раздражительной усмешке, и, на мгновение, лицо снова стало похожим на безумную маску. А осколки стекла, подчиняясь взгляду старика... пожилого мужчины... вдруг поплыли другу к другу, собираясь вместе. Тихий шорох, легкий звон, и окно снова стало целым.

Старик посмотрел на младенца. И опять он будто перестал замечать окружающий мир. Что-то происходило сейчас у него в душе.

Пару минут он так стоял, пока, наконец, не решился. Он снова поднял руку над ребенком-статуей и тихо сказал, обращаясь к нему:

– Извини, парень, я делаю это для себя, так что тебе придется не сладко.

Старик на миг прикрыл глаза, звездочка в кристалле вдруг ярко вспыхнула. И тут же в комнате раздался громкий детский плач...

6 месяцев после старта «Пилигрима»

Город утопал в густой лазурной листве многочисленных деревьев. Летний ветер трепал их кроны, и, казалось, что вовсе и не листья волнуются, а морская гладь. Это «море» неохотно выпускало на поверхность синие и зеленые обветренные рифы домов, а солнце радостно играло в их окнах яркими бликами.

В центре Города скалой вырастал шпиль Центрального Вычислителя. Это огромное здание походило на облюбованный чайками высокий утес, о который в бессилии бились лазурные лесные волны. Только вместо чаек были люди. Они перепархивали с этажа на этаж, а иногда уносились вниз, в Город. Там, ведомые Потоком, они словно летучие рыбы носились над поверхностью лиственного моря, то ныряя вглубь, то выныривая на "поверхность".

В целом, Город походил на оживленный коралловый риф, омываемый тропическими водами.

Но мне был чужд этот праздник жизни. Он рождал в моей голове мрачную и тягучую мелодию. Проливной дождь вместо яркого солнца и чистого неба – тогда городской пейзаж выглядел бы привлекательнее. Жаль, что синоптики не допустят здесь непогоды на время Выставки.

Я расположился на ветке высокого дуба, росшего на самой границе леса и пригорода, и пытался насвистеть крутящийся в голове мотив. Выходило тускло и невзрачно, как и вся моя музыка за последние пару месяцев.

Через пару особенно отвратительных тактов я бросил это бесполезное занятие, и задумчиво поскреб кору ветки.

Вдруг кто-то прошептал мне прямо на ухо:

– Нашла!

Я дернулся от неожиданности и чуть не сверзился с дерева.

– А если бы я упал? – спросил я, не оборачиваясь, хотя прекрасно знал, что Лил бы этого не допустила.

– Считай это маленькой местью... За то, что пришлось тебя искать.

Я обернулся. За моим плечом, скрестив руки на груди, парила мой ангел-хранитель. Сегодня, она оделась так, будто собиралась на важную деловую встречу масштаба слияния крупных институтов, не меньше. Из коротких светлых волос собрана строгая прическа, тщательно выглажена черно-белая туника простого, но стильного фасона, и минимум косметики на, и без того, красивом лице. Образ деловой женщины дополнял ясный и уверенный взгляд светло-голубых глаз.

– Кстати, не думай, что я забыла про тест, который ты мне еще со вчера должен, – сказала она и мягко приземлилась рядом со мной на ветку.

– У меня выходной.

– Это ты так думаешь... Кстати, я там свою сумочку внизу забыла. Не поможешь даме? – Лил иронично мне улыбнулась.

– С дерева слезать... – я решил изобразить идиота.

– Артур!

– Я уже семнадцать лет Артур.

Лил строго прищурилась. И этот ее учительский образ не оставил мне никаких шансов.

– Десять, девять, восемь... – начала Лил.

– Да что с тобой сегодня?

– Замечательное настроение, хмурый мальчишка! – вдруг счастливо воскликнула она и слетела с ветки.

Теперь она парила напротив меня, заложив руки за голову, и делала вид, будто лежит в невидимом кресле. На секунду она мечтательно закатила глаза, но затем спохватилась:

– Шесть, пять... – ее взгляд снова стал нарочито серьезен.

Вроде взрослый человек, а ведет себя...

– Три...

Я искушать судьбу не стал и поспешил найти взглядом сумочку на траве. Как по заказу, она лежала прямо подо мной. Интриганка Лил...

Я сосредоточился, и от меня к сумке, протянулся фиолетовый дымный след, нечеткий и рваный. Он то и дело норовил вильнуть в сторону, и мне стоило больших трудов не потерять над ним контроль. Сумка дернулась на земле, словно дохлая лягушка от тычка палкой, и, нехотя подчиняясь моей воле, начала подниматься вверх.

Я весь взмок от этой нехитрой процедуры и где-то на полпути потерял контроль. Сумка упала, если бы не помощь Лил. С ее стороны вырвался тонкий и аккуратный золотистый луч и придержал сумку на месте. Я был ей за это благодарен.

Я собрался и на этот раз закончил дело – сумочка подлетела к парящей Лил, и она повесила ее на плечо. Образ деловой женщины был окончательно завершен.

– И какого цвета была энергия на этот раз? – поинтересовалась она.

Я только открыл рот для ответа, но Лил, глядя на меня, постучала пальцем по своему виску. Я обреченно вздохнул, но покорно стал оформлять ту картину псиэфира, которую видел, в мыслеобраз.

Я на удивление быстро с этим справился, всего полминуты провозился. Уже неплохо. Ответ Лил пришел моментально:

– Вечный фиолетовый... И золотой, – Лил хмыкнула, – Рад меня видеть?

– Я точно обрадовался не Городу...

– Артур, Выставка проходит раз в триста лет! И мы просто обязаны на ней побывать. Неужели не интересно? Я вот просто сгораю от нетерпения.

– Радуешься, будто никогда на ней не была.

– Я радуюсь, как в первый раз.

И с этими словами она мягко приземлилась на петляющую под деревьями дорожку из синего камня. Мне же пришлось слезать с дерева по старинке.

Лил терпеливо меня ожидала.

– Ну что, готов? – спросила она, когда, я отряхиваясь вышел на тропинку.

– Безумству храбрых поем мы песню... – продекламировал я вместо ответа.

Лил ободряюще мне улыбнулась, и мы вошли в пригород.

Мы шли по узкой и безлюдной улочке, между домов сине-зеленого цвета, укрытых тенью редеющего леса. На все лады голосили пичуги, и с их щебетом причудливо переливался нарастающий людской шум – голос живого Города где-то впереди.

Пригород же, будто вымер – ни света в окнах, ни людей на улице. Но меня это полностью устраивало – было время собраться и взять себя в руки.

Пустынная улочка сделала поворот, и стоило нам его миновать, как Город показал себя во всей красе.

На миг мы будто оказались на границе двух миров. Шаг назад – и ты в спокойной прохладе зеленого леса. Шаг вперед – и ты в шумной, пестрой и яркой реке из людей, текущей в русле высоких домов.

После однотонной зелени леса, эта улица просто пестрела красками. Дома, будто оплавленные – ни одного острого угла, зеленых, синих, оранжевых тонов. Тонкие деревья с воздушными кронами лазурной листвы, росшие по краям улицы. Под ногами камень глубокого синего цвета, играющий бликами в своих множественных кавернах и пузырьках.

И люди, люди, люди...

Они были везде. Шли навстречу, обгоняли со спины, и ведомые Потоком пролетали сверху, над домами. Своим вторым зрением я заметил, что и под землей помимо толстых псиэнергетических магистралей иногда виднеются характерные узоры человеческого энергобаланса.

– Многолюдно... Обычно здесь более спокойно, – заметила Лил, уверенно шагая вперед.

Я вместо ответа нахлобучил на голову капюшон ветровки. Лил по-своему обыкновению не оставила это без внимания, и мне пришел ее мыслеобраз. Без слов, просто картинка – я в некоем подобии примитивного кирпичного бункера, смотрящий в мир, через маленькое окошко.

– Очень смешно... – пробурчал я, уворачиваясь от парня, который, казалось, сейчас налетит прямо на меня.

– Артур, парень, кажется, испугался тебя больше чем ты его.

И верно, заметив мой маневр, парень странно на меня посмотрел, и после зеркально повторил мое движение, так что мы разошлись, словно давние враги – держа как можно большее расстояние меж друг другом.

Мне было неуютно. Это самое большое мое испытание с тех пор, когда Лил впервые вытащила меня к людям. Тогда она привела меня на концерт Джея Сорра. Но там было меньше народу, и я смог спрятаться за толпой, поодаль от нее. Здесь же такой номер не пройдет.

Я постарался дышать поглубже.

– Не забудь, нам еще надо зайти в пару мест, перед Выставкой, – сказала Лил.

Мы шли в бурном людском потоке, и большая его часть направлялась вместе с нами к Центру. Народ спешил на Выставку.

Меня окружала сонма обрывков чужих разговоров. Они царапали мое ухо, словно концерт музыканта-неумехи на расстроенном вдрызг фортепиано. Я постарался собраться, и пружина страха, пополам с раздражением сжалась в моей груди, норовя распрямиться и выплеснуть накопленную энергию в любой момент. Но я держался. Я практически сроднился с этим чувством, которое наполняло меня всегда, стоило мне выйти в люди.

На первом же перекрестке мы свернули направо, к Центру – туда же, куда и шло большинство людей. "ул. Солнечная" – гласил пси-образ указатель, висящий над нашими головами.

Дома здесь вырастали до пугающих четырех этажей. Казалось, мы сейчас плыли в огромном канале, ведомые потоком толпы к только им известной цели – ни сбежать, ни спрятаться.

Мы прошли мимо станции Потока. В него периодически заходили люди и уносились вверх, где, следуя видимым мною туннелям из пси-энергии, пулями разлетались в разные стороны.

Но большая часть людей предпочитала идти пешком.

– Хороший день, – добродушно заметила Лил.

Она походила на ледокол. Прямая спина, ясный взгляд и уверенная походка – люди сами уважительно расступались перед ней, будто она была местной знаменитостью. Я не раз задавался вопросом, почему же Лил так себя ведет на людях, хотя со мной она более чем свободна, и больше напоминает девчонку моих лет, чем взрослую женщину. Но сейчас ее целеустремленная и деловая аура играла мне на руку – мы находились, как бы поодаль от людского потока. Так что я рыбой-прилипалой прицепился к Лил, и шел с ней, защищенный от многих проблем.

– Хороший... Я, кажется, понимаю, почему Грег спрятался в лесу ото всей этой кутерьмы, – сказал я, глядя на пролетающих над домами людей.

Я тут же пожалел о своих словах. Лил, как и всегда, когда я упоминал Грега, сделала "охотничью стойку".

– Как думаешь, почему он решил жить в лесу?

Я вздохнул.

– Иногда я думаю, что из-за того, что его не приняли люди...

В голове промелькнул вихрь воспоминаний из прошлого. Вот он терпеливо объясняет мне непонятные моменты в книгах. А затем – мертвые белки глаз вплавленные в безумное лицо, и скрюченные руки которые напряженно тянутся ко мне... И эти же руки, спокойно и умело демонстрирующие мне основы работы с деревом через примитивные инструменты.

– Думаешь, такое сейчас возможно?

– Иногда... – я покосился на мужчину, который точно так же покосился в ответ.

– Ты знаешь, а я сталкивалась только с пониманием. Очень и очень многие хотели помочь мне...

– С чем?

– С моими проблемами, – Лил иронично мне улыбнулась.

Понятно... Зато я теперь знал, как избежать неприятных разговоров о Греге – спросить Лил про ее проблемы.

Любопытно, что за все эти четыре года, я знал о Лил не так уж и много. Нет, она не скрывалась от меня. Любила она разговаривать и про ее основную работу инженером, и про ее отношения с коллегами и друзьями. Несколько раз я помогал ей писать статьи по психологии, где я был объектом исследований. Но вот, например, о ее детстве я не знал ничего. Лил всегда отшучивалась и ловко уклонялась от этой темы.

Или вот, например, тот странный случай с Аланом...

Я вздрогнул от этих воспоминаний и поспешил вытряхнуть их из головы. Сейчас мне хватало забот и в реальном мире.

Мы дошли до магазина одежды. Лил обещала мне оплатить половину стоимости любой вещи которую я захочу купить – ее подарок на мой недавний день рождения. Точнее, мы условились считать эту дату таковой.

Это здание мало чем отличалось от всех остальных. Те же сине-зеленые тона и будто оплавленные углы, только оно было меньше – всего двухэтажное. Вывеска гласила: "Дизайнерская одежда Льва Бертрама".

Мы вошли внутрь. Звякнул невидимый колокольчик, и я против воли улыбнулся – его звук был точь-в-точь как в фильмах докосмической эпохи. Я с облегчением почувствовал себя в замкнутом помещении, где не было шумящего людского водоворота, и снял капюшон с головы.

В просторном светлом зале, с обилием витрин с разной одеждой по бокам, находился кроме нас, всего один человек. Он расположился в дальнем углу комнаты и читал книгу, разлегшись в гамаке.

– Ну, кого это еще занесло? – и человек оставил книгу в своей странной кровати и ловко спрыгнул на пол.

Он был похож, скорее на космического бродягу, чем на кутюрье. Взлохмаченные длинные волосы, мятая-перемятая туника, и отчего-то черная повязка на лбу. Выражение его лица было скептическим, будто он сомневался, что мы именно те, кто по достоинству оценит его творчество.

Мне сразу захотелось зайти как-нибудь в другой раз. А вот Лил ни капли не растерялась.

– Нам нужны кроссовки, – сказала она.

Человек рассмеялся.

– К вашим услугам целый комплекс заводов по производству типовой одежды, господа. Не смею вас больше...

– Хотим ваши, – Лил была непоколебима.

А я тихо удивлялся про себя. Нет, ну какая ориентация на клиента... Просто немыслимо! Все торговцы, о которых я читал в книгах, имели вполне четкую цель впарить покупателю как можно больше. Этот же...

Лев скорчил недовольное лицо, и у них с Лил завязался оживленный разговор. Видимые мне, красноватые разряды мыслеобразов так и скакали между ними, так что у меня зарябило в глазах. Похоже, они увлеченно скандалили. Причем, выражение лица Льва постепенно менялось в сторону заинтересованности, Лил же, наоборот внешне оставалась спокойной.

Про меня все забыли и через минуту я заскучал. Они там что, обсуждают план возрождения добарьерной Империи?

Так что я принялся разглядывать витрины. Большая их часть была отдана под туники – псионики, что с них взять. Я прошел мимо, мне нужны были кроссовки.

Раздел с обувью был дальше от входа, и на первый взгляд не отличался разнообразием. В Солнечной многие люди ходили босиком – это благоволило энергообмену. Полноценная обувь была уделом слабых, вроде меня. Однако и сильным псионикам нужен был завершающий штрих для собственного имиджа. И в последнее время вырастала мода на... галстуки для ступней. Разных форм и размеров, цветов и рисунков – целая витрина маленьких галстучков. Я в который раз захихикал при виде них. Всегда считал такой стиль глупым и неряшливым. Галстук должен висеть на шее, только на ней он выглядит серьезно.

Однако вот этот вроде ничего... Простой пси-образ в качестве узора, темный цвет... Но это все-таки не для меня – мне нужна была нормальная обувь.

Но такая витрина здесь была только одна, и в ней присутствовали только эти самые галстуки. Но вот сбоку нарисованы стрелочки – вверх и вниз. Я попробовал понажимать на них – никакого толку. Немного подумав, я понял, в чем тут дело и махнул рукой – сверху вниз.

Результат меня несколько обескуражил– модели галстуков замелькали в витрине словно я стоял перед огромным быстровращающимся барабаном – образы, а это, оказывается, были именно они, сместились вверх из под низа витрины показались следующие и так далее, с невообразимой скоростью. Я махнул вверх и "вращение" замедлилось. Здесь были только одни галстуки.

Быть того не может. И верно, снизу витрины были нарисованы стрелочки – вправо, влево. Я, помня здешнюю чувствительность, аккуратно повел рукой вправо. Галстуки сменились более традиционными шлепанцами, потом какими-то странными чешками, затем показались и кроссовки. Мне стало интересно, что будет за ними – а там шла уже более тяжелая обувь – зимняя, не иначе.

Я вернулся к кроссовкам и начал присматриваться. Слишком много "кричащих" фасонов, совсем не то, что мне нужно. Но я продолжал поиск и, в конце концов, наткнулся на Них. Идеальный вариант, достаточно простые, но при этом изящные черные кроссовки с полным отсутствием украшений. То, что надо.

Я попробовал ткнуть в них пальцем. Сработало, и образ стал больше, развернулся на всю витрину. Теперь их можно было вращать и рассматривать. Сбоку появился текст и цена.

– Сколько?! – кажется, я сказал это вслух.

Приписка гласила: "В подошве использован жидкий кристалл разработки, Морозова А.П., для лучшего обмена пси-энергией с окружающим миром". Это мне точно без надобности. Зато понятна цена – новые разработки, нормальные производство для бытовых нужд которых еще не налажено всегда поначалу так стоят.

Интересно, можно ли сделать такие же, но без жидкого кристалла?

Я обернулся , и обнаружил, что Лил и Лев вполне мирно что-то обсуждают.

– Лил! – требовательно и раздраженно окликнул я.

Она обернулась и посмотрела на меня, словно я сморозил невиданную глупость. А я сам, прикусил язык, потому что мой окрик отчего-то получился донельзя наглым.

– Извините, что перебиваю, но вы не могли бы мне помочь? – пролепетал я, чувствуя, как щеки начинают пылать от смущения.

– Да, что ты хотел? – спросил Лев.

– Кроссовки... Есть ли такие же, но без кристаллов?

... минут через пятнадцать, мы вышли из магазина, снова оставив Льва наедине со своей книгой.

После тихого и спокойного зала, мне снова пришлось привыкать к хаосу ярких красок и гомону толпы вокруг. Я нахлобучил свой спасительный капюшон обратно на голову. Помогало и мое новое приобретение. Кроссовки плотно облегали ногу, даруя чувство еще большей защищенности. Казалось я хожу, не касаясь ногами грешной земли.

Лил тоже не ушла без покупок, и под мой скептичный взгляд купила как раз те самые галстучки для стоп. Но чтобы я там не думал, но все-таки признал, что они под ее образ все-таки подходили неплохо.

Рядом с нами, была очередная станция Потока. Я посмотрев, как люди взмывают вверх по видимым мне трубам из пси-энергии, воспылал любопытством. Левитация была мне недоступна, а мне всегда хотелось узнать каково это – летать.

Лил почему-то засмотрелась на группу подростков лет одиннадцати, которые устроили свои глупые игрища на улице. Ее лицо выражало совершенно непонятный мне интерес и... зависть?

Я нагло подергал ее за рукав туники.

– Лил?

– Да, – она нехотя обернулась ко мне.

– Давай долетим до Центра в Потоке.

Лил разулыбалась.

– Я уже боялась, ты никогда не предложишь.

Станция стояла по центру улицы. Это был просто кусочек мостовой, где вместо синего, как и везде, вулканического стекла, была выложена темная плитка.

Люди заходили в Станцию и, кто мысленно, а кто вслух, сообщали пункт назначения. И через секунду взмывали вверх, увлекаемые силами Потока.

Лил взяла меня за руку и уверенно произнесла:

– Вычислительный Центр.

Вокруг меня, казалось, сгустился мягкий желтый гель, который полностью закрыл весь обзор. Я почувствовал, как ноги отрываются от земли, а затем у меня захватило дух от ускорения, влекущего нас вверх. Ничего не было видно, плотный желтый туман застилал глаза.

У меня перехватило дыхание от ощущения высоты и пустоты под ногами. Признаюсь, я начал слегка паниковать. Черт меня дернул на этот эксперимент.

А гель вокруг меня вдруг начал окрашиваться багровым.

– Красиво да? – услышал я голос невидимой Лил.

Только после ее слов я сообразил, что туман вокруг меня – это невидимая для остальных рука пси-сил, которые и несут сейчас нас над городом. Необычный побочный эффект от моей способности видеть пси-эфир.

Я отключил свое "второе зрение" и багровая пелена вокруг меня тут же пропала.

У меня опять захватило дух. И на этот раз от восторга.

Мы неслись над Городом. Под нами мелькал пестрый кисель людского потока на улицах, крыши разноцветных домов и лазурная листва вездесущих деревьев. Ветер, гасимый экранами Потока, вместо того чтобы обжигать лицо на такой скорости, лишь мягко трепал волосы.

Я был в полнейшем восторге. Совершенно восхитительное ощущение! Я попробовал изменить положение тела – удалось, невидимая рука сил подстраивалась под тело. Интересно, а можно ли здесь кувыркаться, как в невесомости? Оказалось можно.

– Уии! – заорал я от избытка чувств.

Лил расхохоталась. В отличие от меня, опьяневшего от эйфории, она устроилась на невидимом диване и заинтересованным взглядом энтомолога смотрела на мои безумные выкрутасы в воздухе.

Я заставил себя успокоиться, когда заметил, что на меня уже косятся летящие по соседству люди. Некоторые открыто ухмылялись.

Я замер в воздухе и раздраженно накинул сорванный ветром капюшон обратно на голову. Эйфория растворилась без следа, и я вспомнил о мире вокруг меня. Черт, нигде нет свободы...

Лил неодобрительно посмотрела на меня.

– А вот если бы ты видел ауры, ты бы понял, что люди смотрят просто с любопытством. И даже больше – заражаются твоей радостью.

– Мне не дано видеть ауры.

– Ты просто не хочешь.

Я ничего не ответил. Воодушевление от полета прошло, как не бывало, и я искоса наблюдал за другими людьми в Потоке из-под капюшона ветровки.

Потом все-таки я отвлекся от них и стал смотреть по сторонам.

Все-таки Поток очень любопытная транспортная система. На разной высоте, и в разные стороны, то и дело пролетали по своим делам люди. Поток сплошной сетью покрывал Город, а когда я был еще внизу, я заметил, что он часто перестраивается под нужды людей, меняя свою конфигурацию и сеть его "труб" постоянно находилась в движении.

Я не удержался от вопроса:

– Зачем тратить так много энергии на Поток? Дешевле, проще и быстрее пользоваться гиперпорталами.

– Модифицированные деревья, которыми усажен город, полностью обеспечивают все потребности в энергии. И потом, представь, что ты вызываешь портал из дома на работу. Каждый день, из года в год. Мир сжимается у тебя до двух замкнутых помещений. Ну и кому это понравится?

– Мне.

– И плохо. Замкнутость губит жизнь в человеке. Движение жизнь – помнишь? А тут тебе и моцион, и встречи с людьми, и возможность настроится на работу. Многие поэтому даже и Поток игнорируют – ходят на работу пешком.

Мы приближались врастающей в небо башне Вычислительного Центра. И вскоре она выросла до совершенно немыслимых размеров. Шпиль, казалось, вот-вот процарапает небо насквозь.

Мы пролетали над широкой улицей, ведущей к Центру, и я успел заметить вывеску пси-образ, сотканную между домами. "Блики Солнца" – гласила она. И подпись: "ЕжеЦикличная выставка достижений науки и искусства Солнечной".

Я задумался о том, куда же я хочу пойти на Выставке в первую очередь.

Мне захотелось побывать в обществе музыкантов. До этого я довольствовался только наблюдением за их общением в Общем Эфире, в румах специально для этого созданных. Но вот увидеть живьем...

Я так живо представил себе это любопытное собрание, что даже не сразу заметил – нас с Лил вдруг разделило. Она удивленно на меня смотрела, пока Поток опускал ее на Площадь. Меня же быстро относило за Вычислительный Центр, на противоположную сторону площади. Лил успела передать всего одно сообщение, прежде чем потеряла меня из виду: