Текст книги "Мечник, Вернувшийся 1000 лет спустя. Том 4 (СИ)"

Автор книги: Андрей Протоиерей (Ткачев)

Соавторы: Оливер Ло
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Глава 8
Апостол Хаоса

Я смотрел на разбитое окно, где еще секунду назад стоял Леон. Холодный ночной ветер врывался в кабинет, разбрасывая бумаги и заставляя шторы трепетать как крылья раненой птицы. В моем коммуникаторе затрещали помехи, а затем прорвался взволнованный голос Арии:

– Дарион, все в порядке! Я видела, как Леон вылетел с сотого этажа. Зара как раз закончила свой бой, она подхватила его в полете. Он без сознания, но жив.

Я выдохнул, даже не заметив, что задержал дыхание. Хорошо. Значит, мелкий выкарабкается. Теперь можно полностью сосредоточиться на этом напыщенном ублюдке.

Риверс Монтильяр стоял у разбитого окна, и ночной ветер развевал его белоснежные волосы. Картина была почти поэтичной – если не считать того, что глаза у него были черными как смоль, а от всей фигуры исходила аура нечеловеческой силы. Он медленно повернулся ко мне, и на его губах играла слегка раздражающая снисходительная улыбка.

– Ах, Дарион Торн, – начал он голосом, который звучал на нескольких октавах одновременно. – Наконец-то мы можем поговорить без лишних помех. Знаешь, я долго ждал этого момента.

Я прислонился к стене, скрестив руки на груди. Похоже, предстояла очередная пафосная речь злодея. Почему они все так любят поболтать перед боем? Неужели нельзя просто подраться и помереть как должно?

– Ты думаешь, я злодей, – продолжил Риверс, расхаживая по кабинету. Каждый его шаг оставлял на мраморном полу тонкую корку черного льда. – Но это далеко от истины. Я не разрушитель – я созидатель. Не тиран – а спаситель.

– Ого, какая речь, – не удержался я. – Ты ее заранее репетировал перед зеркалом или это импровизация?

Риверс проигнорировал мою издевку, продолжая свой монолог:

– Этот мир болен, Торн. Слабые правят сильными, традиции душат прогресс, а настоящая сила прячется в тени. Я лишь хочу исправить это. Создать новый порядок, где каждый займет свое истинное место.

– Дай угадаю, – вставил я. – И ты, конечно же, будешь на самой вершине этого «нового порядка»?

– Разумеется, – кивнул Риверс без тени смущения. – Кто еще достоин править? Эти жалкие советники? Главы кланов, которые больше заботятся о своих амбициях, чем о будущем империи? Нет, Дарион. Только тот, кто обладает истинной силой и видением, может вести человечество к величию.

Он остановился у своего массивного стола и провел рукой по полированной поверхности.

– Но ты… ты извечный хаотичный элемент в моих планах. Всегда оказываешься в нужном месте в нужное время. Разрушаешь то, что я так тщательно выстраиваю. Сначала в академии, потом с Крестоном, теперь здесь. Словно сама судьба послала тебя, чтобы мешать мне.

– Знаешь, я тоже встречал парней, которые хотели спасти мир, – сказал я, подавив зевок. – Обычно они заканчивали очень плохо. Пафосно, да, но плохо.

Черные глаза Риверса сузились, но он продолжил:

– Ты даже не понимаешь масштаба моих планов. Это место, где мы находимся… это даже не настоящая столица. Просто провинциальный городок по сравнению с тем, что скрывается за Стеной.

Теперь он привлек мое внимание. Я слегка выпрямился, внимательнее прислушиваясь к его словам.

– Верхний Доминус, – произнес Риверс с благоговением. – Настоящее сердце империи. Там, за непроницаемой Стеной, находятся Великие Кланы. Не эти жалкие подобия, что ты видишь здесь, а истинные властители. Охотники, чья сила превосходит все, что ты можешь вообразить. Разломы такой мощи, что наши А-ранговые кажутся детской забавой.

Интересно. Очень интересно. Но показывать это я не собирался.

– И дай угадаю – ты хочешь туда попасть?

– Не просто попасть, – усмехнулся Риверс. – Я хочу править ими всеми. И я уже близок к цели. Все эти мелкие жертвы, все эти необходимые шаги…

Он повернулся ко мне, и в его глазах плясало безумие.

– Да, Дарион. Это я стоял за исчезновениями Охотников. Я создал эссенцию, которая делает их сильнее, но забирает волю. Я убил Крестона, когда он стал слишком любопытным. И я повесил все эти преступления на твой «Последний Предел». Удобно, не правда ли? Террористическая организация под руководством загадочного чужака – идеальный козел отпущения. Цель, в которую поверят все глупцы, если ее поставить под правильным углом.

– Ого, и как я не догадался, – язвительно вскинул руки я. – Наконец-то честность, а я уж думал, ты весь вечер будешь изображать философа.

Риверс подошел ближе, и температура в комнате упала на несколько градусов.

– Но знаешь что самое забавное? Я признаю твою силу, Дарион. Ты, действительно, впечатляешь. Поэтому я сделаю тебе предложение, которое делаю только раз.

Он протянул мне руку. Ногти на его пальцах были черными, словно обмороженные.

– Присоединись ко мне. Вместе мы сможем изменить этот мир. Твоя сила и мое видение – идеальная комбинация. Ты станешь моим главным полководцем, моим мечом. И когда мы войдем в Верхний Доминус, ты будешь стоять рядом со мной как равный.

Я посмотрел на протянутую руку, потом на его лицо, искаженное фанатичной уверенностью.

– Заманчиво, – сказал я. – Но знаешь что? У меня встречное предложение.

– Какое же?

– Ты так готовился, я ценю, но у меня дела. Давай ты закончишь свою речь, я надеру тебе задницу, и мы все пойдем домой. Идет?

Лицо Риверса застыло. Секунду он просто смотрел на меня, словно не веря своим ушам. А потом рассмеялся – холодным, лишенным веселья смехом.

– Что ж, – сказал он, убирая руку. – Глуп тот, кто не принимает дарованную жизнь.

Риверс двинулся так быстро, что даже мои натренированные рефлексы едва успели среагировать. Его кулак, покрытый черным льдом, просвистел там, где мгновение назад была моя голова. Мрамор стены за мной взорвался от удара, оставив кратер, размером с колесо.

Я откатился в сторону, выхватывая меч, и тут же перешел в контратаку.

Стиль Раскалывающей Горы – одна из моих любимых техник для начала серьезного боя. Энергия сконцентрировалась в клинке, заставляя воздух вокруг него дрожать. Я обрушил удар сверху вниз с силой, способной разрубить броню танка.

Риверс поднял руку, и перед ним мгновенно выросла стена черного льда толщиной в метр. Мой удар врезался в преграду, и на мгновение мне показалось, что техника сработала – лед пошел трещинами, начал крошиться…

Но затем трещины… исчезли. Лед восстановился быстрее, чем разрушался, словно обладал собственной волей к существованию. Необычно.

– У тебя такой большой потенциал, Торн, – прокомментировал Риверс, стоя за своим ледяным щитом. – Но ты растрачиваешь его на каких-то жалких людей.

Стена взорвалась тысячей острых осколков, летящих во все стороны со скоростью пуль. Я тут же стал уклоняться. Мое тело двигалось между осколками, огибая их траектории с точностью до миллиметра.

Но Риверс уже был рядом. Его скорость превосходила все, что я видел у магов этого мира. Кулак, усиленный магией, врезался в вовремя выставленный блок, отбросив на несколько метров назад.

– Ты силен, – признал он, массируя кулак. – Но я теперь нечто большее, чем простой человек.

Черный лед начал расти из-под его ног, покрывая пол замысловатыми узорами. Но это был отнюдь не обычный лед – в нем пульсировала чуждая энергия, искажающая само пространство вокруг. Ни с чем таким я пока что не сталкивался – тем интереснее было это разрубить.

Я перешел к Стойке Огненной Геенны. Огонь и скорость, сочетание, которое редко подводило. Пламя обвило клинок, а мои движения стали текучими и непредсказуемыми. Серия ударов обрушилась на Риверса со всех сторон: сверху, снизу, сбоку, каждый раз из неожиданного угла.

Но он парировал. Не мечом – голыми руками, покрытыми черным льдом. Каждый блок был точным, каждое движение выверенным. И что хуже – он учился. С каждым обменом ударами его защита становилась все более совершенной.

– Недостаточно огня, – сказал он, блокируя очередной выпад. – Но позволь я покажу тебе то, с чем тебе никогда не справиться.

Температура в кабинете резко упала. Мое дыхание превратилось в пар, а пламя на клинке начало тускнеть. Но это было только начало. Риверс воздел руки, и весь кабинет превратился в ледяную гробницу. Стены покрылись инеем, мебель треснула от мороза, а сам воздух, казалось, начал кристаллизоваться.

– Абсолютный Ноль моей собственной разработки, – объявил он с гордостью. – Температура, при которой останавливается само движение молекул. Посмотрим, как долго ты продержишься.

Холод был не просто физическим – он проникал глубже, пытаясь заморозить саму жизненную энергию. Обычный человек умер бы за секунды. Даже Охотник S-ранга не продержался бы дольше пары минут.

Впрочем, я никогда и не считал себя Охотником.

Внутренняя Печь – техника, которую я разработал, сражаясь с ледяными демонами в Северных Пустошах тысячу лет назад. Вся внутренняя энергия концентрируется в ядре тела, создавая источник тепла, способный противостоять любому холоду.

Пространство вокруг меня начало оттаивать. Сначала маленький круг, потом все больше и больше. Риверс нахмурился, усиливая холод, но моя Печь горела ярче.

– Как раздражает, – пробормотал он. – Ладно, попробуем иначе.

Черный лед вокруг него начал принимать форму. Сначала появились очертания, потом детали, и вот передо мной стояли три точные копии Риверса, созданные из того же черного льда. Они двигались независимо, каждая со своим оружием – мечом, копьем и парой кинжалов.

– Ты ничтожен Торн, – усмехнулся оригинал. – Каждый сражается за идею, за свои амбиции, что есть у тебя? Зачем ты защищаешь этот город?

Копии атаковали слаженно, их движения были идеально скоординированы. Меч целился в голову, копье в сердце, кинжалы искали бреши в защите. А сам Риверс оставался позади, управляя боем как искусный кукловод.

Я парировал, уклонялся, контратаковал, но это было как сражаться с гидрой – стоило отбить одну атаку, как следовали три новые. Копии были не такими сильными, как оригинал, но их слаженность компенсировала это с лихвой.

Клинок копии с мечом оставил порез на моем плече. Копье едва не пронзило бок. Кинжалы постоянно искали возможность нанести смертельный удар.

– Что, сложновато? – насмехался Риверс. – А ведь это только разминка!

Я отскочил назад, создавая дистанцию. Кровь текла по руке, но рана была неглубокой.

– Забавно, – сказал я, вытирая кровь. – Но я тоже так умею.

И принял Стойку Тысячи Отражений.

Я разработал ее, наблюдая за светом, отражающимся в осколках разбитого зеркала. Каждое движение создает не одно, а десятки остаточных изображений. Не иллюзий – именно изображений, отпечатков движения в пространстве.

Я сделал шаг, и вместо одного Дариона появилось десять. Еще шаг – уже двадцать. К тому времени, как я начал полноценно двигаться, весь кабинет заполнился моими отражениями.

– Правда, моих больше.

Копии Риверса растерялись. Они атаковали ближайшие изображения, но клинки проходили сквозь пустоту. Настоящего меня среди сотен отражений найти было невозможно – каждое выглядело абсолютно реальным.

– Что за… – начал Риверс, но договорить не успел.

Я появился прямо перед ним – настоящий среди толпы отражений. Два удара крест-накрест, быстрых как молния. Клинок прошел через его защиту, оставив глубокий Х-образный порез на груди.

Риверс отшатнулся, прижимая руку к ране. Кровь сочилась между пальцев, но в его глазах горела не боль, а ярость.

– Ты… – прохрипел он. – Моя божественная сила была обманута простым трюком скорости и света⁈

Ледяные копии рассыпались, не выдержав потери концентрации создателя. Мои отражения тоже начали таять, оставив нас один на один в разрушенном кабинете.

– Я устал от этих игр! – взревел Риверс. – Ты заставил меня показать мою истинную мощь!

– О нет, опять монолог, – вздохнул я, потерев мочку уха. – Слушай, давай ты просто покажешь, что там у тебя, а то уши вянут. Драться будем или нет?

Лицо Риверса исказилось от бешенства.

– Ты еще пожалеешь о своей дерзости! Я – апостол Слепого Безумного Бога! Носитель его воли! И сейчас ты узнаешь, что это значит!

Взрыв силы был такой мощи, что выбил все оставшиеся стекла в радиусе трех этажей. Риверса окутала аура черно-фиолетового пламени, а его тело начало меняться. Кожа покрылась узорами, похожими на фрактальные трещины. Глаза засветились нечеловеческим светом. А самое главное – вокруг него начала искажаться сама реальность.

Законы физики в этот момент словно сошли с ума. Обломки разбитой мебели начали подниматься в воздух, медленно вращаясь вокруг невидимой оси. Куски пола отрывались и зависали на разной высоте, создавая парящие платформы. Гравитация работала выборочно – в одном месте усиливаясь, в другом исчезая полностью.

– Вот это да, – присвистнул я. – А ты не говорил, что умеешь в фокусы с пространством.

Риверс не ответил. Он прыгнул… нет, скорее, телепортировался на одну из парящих платформ. Его скорость увеличилась в разы. Теперь он двигался не как человек, а как хищник, рожденный для охоты в этом искаженном пространстве.

Первый удар я едва успел блокировать. Сила отбросила меня на соседнюю платформу, которая тут же начала крошиться под ногами. Второй удар пришел сверху – Риверс использовал измененную гравитацию, чтобы атаковать под невозможными углами.

– Умри, Торн! – рычал он, обрушивая на меня шквал ударов.

Из его брони начали срываться фиолетовые вспышки – сгустки чистой энергии хаоса. Они выстреливали лучами, которые не просто разрушали материю, а заставляли ее терять связность. Платформы рассыпались в пыль, пространство покрывалось черными шрамами разрывов.

Я прыгал с обломка на обломок, уворачиваясь от лучей и контратак Риверса. Но поле боя постоянно менялось – стоило найти устойчивую позицию, как она рушилась под воздействием хаотической энергии.

– Недостаточно быстр! – смеялся Риверс, создавая из черного льда огромные руки и пасти.

Да уж, кто-то разошелся в попытках достать меня. Обидно, наверное, что никак у него это не получается.

Ледяные конструкции были размером с треть этажа. Руки пытались схватить меня, раздавить между ладонями. Пасти кусали воздух там, где я был секунду назад, их челюсти крошили парящие обломки как печенье.

Платформа подо мной рухнула, и я на мгновение завис в искаженной гравитации. Риверс тут же воспользовался моментом – фиолетовый луч прошел в миллиметрах от головы, спалив кончики волос.

Я приземлился на вращающийся кусок пола и тут же пришлось отскочить – ледяная пасть чуть не откусила мне ногу. Пространство для маневра сокращалось с каждой секундой.

«Зараза, – подумал я, отбивая очередную атаку. – Похоже, придется рискнуть».

Техника, о которой я думал, была из разряда запретных. Не потому, что кто-то запрещал – просто использование грозило серьезными последствиями для самого мечника. В последний раз я применял ее в мире демонов против Баала, но сейчас мое тело было далеко от того, что я имел тогда.

«Не хотелось бы опять откатиться в состояние, в котором я был после перехода, – размышлял я, уклоняясь от ледяного кулака размером с машину. – А то и хуже, проваляться месяц, восстанавливаясь. Но тело должно выдержать».

Я остановился на относительно стабильной платформе и принял стойку. Ноги на ширине плеч, меч держится двумя руками, дыхание замедляется до предела. Стойка Равновесия.

Риверс, что удивительно, почувствовал изменение. Он остановил атаку, настороженно наблюдая за мной с соседней платформы.

– Что ты задумал, Торн? – спросил он, и в его голосе впервые прозвучала неуверенность.

Я не ответил. Все внимание ушло на балансировку внутренней энергии. Стойка Равновесия требовала войти в особое состояние – точку между созиданием и разрушением. Нужно было направить через тело и клинок два противоположных потока энергии одновременно. Морочная штука.

Созидательная энергия – белая, чистая, дающая жизнь. Разрушительная – черная, всепоглощающая, несущая смерть. Они не должны были смешиваться, но существовать параллельно, усиливая друг друга через контраст.

Малейшая ошибка, и энергии схлопнутся, разорвав меня изнутри. Но если все сделать правильно…

Клинок начал светиться. Не просто светиться – сиять ослепительно-белым светом, от которого отбрасывались четкие тени даже в этом искаженном пространстве. Вся созидательная энергия сконцентрировалась в лезвии, готовая к высвобождению.

– Не думай, что твои трюки помогут! – крикнул Риверс и ринулся в атаку.

Он двигался на пределе скорости, используя все преимущества своей формы. Фиолетовые лучи, ледяные конструкции, искажения пространства – все обрушилось на меня одновременно.

Но было поздно. Я уже двигался.

Горизонтальный удар слева направо получил всю накопленную созидательную энергию. Клинок рассек воздух, оставляя за собой слепящий белый след. Сама реальность, казалось, расступалась перед этим ударом. Это был Коготь Рассвета, и он поглотил большинство атак, летевших в меня.

Риверс почувствовал смертельную угрозу. С нечеловеческой скоростью он изогнулся, уклоняясь от основной траектории удара. Но полностью избежать не смог – энергетический след отсек его левую руку по самое плечо.

Конечность упала вниз, мгновенно растворяясь в искаженном пространстве. Риверс приземлился на дальнюю платформу, прижимая обрубок. Но на его лице не было боли – только безумная улыбка.

– Промахнулся! – безумно захохотал он. – Ты потратил свой сильнейший удар, а я еще жив! Без руки, но жив! Ты проиграл, Торн!

Я усмехнулся, не меняя стойки.

– Кто сказал, что это был сильнейший удар? В Стойке Равновесия два движения. И отдача от первого…

Белое сияние на клинке начало меркнуть, сменяясь абсолютной чернотой. Разрушительная энергия хлынула на место созидательной, используя уже проложенный канал. Клинок теперь не светился – он поглощал свет, создавая вокруг себя ореол тьмы.

– … это подготовка ко второму.

Пасть Заката – вертикальный рубящий удар сверху вниз. Инерция от первого удара перешла во второй, усиливая его. Черная энергия разрушения обрушилась на Риверса как кара небесная.

Он попытался защититься, создав перед собой стену из черного льда. Но бесполезно. Пасть Заката разбила защиту.

Удар попал, как и планировал. Риверс даже крикнуть не успел – энергия подхватила его и швырнула вниз. Как метеор, он пробил парящую платформу под собой. Затем следующую. И следующую.

С оглушительным грохотом он пробил остатки пола сотого этажа. Затем девяносто девятого. Девяносто восьмого. Звуки разрушения эхом отдавались по всему зданию, пока, наконец, на девяностом этаже раздался финальный удар – Риверс врезался в пол зала заседаний.

Я прыгнул следом, отталкиваясь от руин этажей. Приземлился на краю груды обломков, готовый добить противника, если потребуется.

Но в этот момент меч в моей руке дрогнул. По клинку пробежали первые трещины – сначала тонкие как волос, потом все шире. Металл не выдержал столкновения двух противоположных энергий.

С громким треском, похожим на стон умирающего металла, меч рассыпался в пыль. Остатки клинка просыпались на пол, как песок.

– Вот зараза, – пробормотал я, глядя на пустую рукоять. – А он мне начинал нравиться.

Из кратера раздался хриплый смех. Я повернулся и увидел, как Риверс выбирается из-под обломков. Вернее, то, что от него осталось.

Левой руки не было – гладкий срез на уровне плеча. На теле красовались два огромных пореза от моей первой атаки и страшная рваная рана от плеча до бедра от Пасти Заката. Кровь лилась потоками, а сам он едва держался на ногах.

Израненный, искалеченный, но живучий, как таракан. Интересно, а все апостолы так могут или этот конкретный?

Встав на колени в луже собственной крови, Риверс поднял голову и посмотрел на меня. В его глазах больше не было безумия или ярости. Только что-то похожее на уважение? По крайней мере, я так думал.

– Ты… – прохрипел он, сплевывая кровь. – Сильнее, чем я думал. Достоин стать сосудом для моего господина.

– Спасибо, но я пас, – ответил я. – У меня аллергия на безумных богов.

Риверс засмеялся – влажным, булькающим смехом умирающего.

– Ты думаешь, это конец? О нет, Торн. Ты беспросветно туп, если считаешь, что остановил меня. Мой план уже давно приведен в действие. Пока ты думал, что останавливаешь меня сражением, механизм был запущен.

В моем коммуникаторе внезапно затрещали помехи, а затем прорвался взволнованный голос Арии:

– Дарион! Дарион, ты меня слышишь⁈ Тут что-то происходит!

– Что случилось? – спросил я, не сводя глаз с Риверса.

– Мы видим трансляцию с камеры Зары! Она на уровне семидесятого этажа, удерживает Леона и медленно спускается. Но дело не в этом! Смотри вниз, на землю!

Я подошел к разбитому окну и выглянул наружу. То, что я увидел, заставило меня невольно присвистнуть.

На земле Доминуса, охватывая добрую половину города, горела огромная восьмиконечная звезда. Линии пылали тем же черно-фиолетовым пламенем, что окружало Риверса в его апостольской форме. Символ хаоса, начертанный в масштабах мегаполиса.

– Все вы… – прохрипел Риверс за моей спиной, – все жители этого города… станете жертвами во имя Слепого Безумного Бога. Ритуал уже начался. И его… не остановить…