Текст книги "Я вернулся. Том 5 (СИ)"
Автор книги: Андрей Протоиерей (Ткачев)
Соавторы: А. Байяр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)
Глава 15
Хвангапур, лаборатория профессора Александра Волкова.
Двадцать два года назад…
Шумно втянув пропитавшийся химикатами воздух и резко выдохнув, молодой ассистент профессора уселся перед компьютером и белой тряпочкой промокнул проступившие на лбу капли пота.
Вот опять. Целый день кропотливой работы насмарку только лишь потому, что в формулы снова были внесены изменения. Завтра придется начинать всё сначала. Новое время кипячения, перегонки и фильтрации, а еще заказ и поставка веществ, которые ранее в состав компонентов не входили. Если так пойдет и дальше, то Вуну придется овладеть телепатией и научиться заранее предугадывать мысли Александра, иначе времени на изготовление партии останется еще меньше…
– Вун, ты здесь⁈ – неожиданно прервали уединение парня, ворвавшись в химическую лабораторию без стука.
Запыхавшаяся лаборантка с перекошенным от страха лицом на пороге явно ничего хорошего не предвещала. А ведь Вун и так торчал здесь уже вторые сутки без единого намека хотя бы на короткий отдых.
– Что случилось? – нахмурился парень, развернувшись на кресле вполоборота.
– Джу Минхо… – сбивчиво начала та, борясь с отдышкой. – Он загружал цистерны… в грузовик…
– И что дальше? – нетерпеливо перебил химик.
– … а потом упал. Вроде, дышит… Сознание потерял, может?.. Но в чувство не приходит. Что… что с ним делать⁈
– Черт, этого только не хватало… – раздраженно процедил Вун сквозь зубы и, поднявшись из-за стола, отправился на улицу следом за перепуганной лаборанткой.
Опасения девушки были понятны. Вызывать сюда какие-либо службы, в том числе скорую помощь, сотрудникам не дозволялось категорически – это привлекло бы лишнее внимание к лаборатории. А уж если Минхо в процессе работы чем-то надышался или свалился с ног от банальной усталости, то приводить его в чувство придется собственными силами, как и отвозить в больницу.
Когда Вун вышел из здания через запасной выход, младший лаборант всё так же лежал на асфальте. Лицо его казалось белее халата, накинутого на плечи, а одна из цистерн с утилизированной сывороткой валялась рядом. Впрочем, закупорена она была плотно – содержимое от удара с землей не разлилось, и на том спасибо.
Остальные сотрудники сгрудились возле потерявшего сознание Минхо, споря между собой и решая, кому же из них придется отвезти паренька в больницу после окончания тяжелого дня. Само собой, желанием сделать это никто особо не горел.
* * *
– Вот как… – задумчиво протянул я, когда господин Вун замолчал. – Никакой скорой помощи, никакой полиции… Такими, значит, были указания моего отца? Но разве лаборатория тогда не принадлежала семье Чен?
– Именно им она и принадлежала, но зарегистрирована была как мелкое фармацевтическое предприятие, – пояснил мужчина. – Производство пастилок от кашля, болеутоляющих лекарств и прочего. Если бы правительство прознало о том, какие исследования профессор Волков вел на самом деле, без суда и следствия дело не обошлось бы. А если бы еще и факт проведения опытов на живых людях вскрылся…
– Но как они догадались бы о том, что там происходит? Группа парамедиков вряд ли принялась бы что-то разнюхивать, приехав на вызов.
– На тот момент мы не знали, отчего Минхо потерял сознание. И если бы причиной этому стала повышенная концентрация используемых нами веществ в его организме… Попусту рисковать не хотелось.
– Но потом причина всё же выяснилась?
– Да. Причина его состояния выяснилась в тот же вечер, – покачал химик головой. – Именно я взял на себя ответственность отвезти Минхо в больницу после безрезультатных попыток привести его в чувства. И увы, это была не усталость…
* * *
Хвангапур, частная клиника в районе Чжунчхо.
Двадцать два года назад…
– Третья стадия?.. – пробормотал Вун, сидя в кабинете напротив доктора и с трудом веря в озвученный им диагноз. – Но как такое возможно? Никаких… никаких симптомов я за ним не замечал.
– Господин Джу уже полгода состоит на учете в отделении онкологии, хотя, по правде говоря, даже так он обратился к нам слишком поздно. Рак головного мозга – само по себе коварное заболевание, и симптомы его проявляются далеко не сразу. К сожалению, дискомфорт человек начинает ощущать с третьей или четвертой стадии, и к тому моменту оперативное вмешательство уже не гарантирует выздоровление.
– А как же лучевая терапия?
– Господин Джу предпочел от нее отказался, – последовал ответ лечащего врача.
Вун уже догадывался, по какой причине его коллега это сделал. Лечение онкологии – процесс дорогостоящий, а Минхо всего лишь год назад выпустился из института. Да, профессор Волков прилично оплачивал работу даже младших своих лаборантов, но этих денег всё равно не хватило бы на покрытие всех медицинских расходов.
У молодого парня просто не оставалось другого выбора, кроме как пичкать себя таблетками в надежде на ремиссию. И при всём этом коллегам своим он не сказал о заболевании ни слова. Продолжал вкалывать наравне с остальными, пока в конечном итоге не свалился без сил.
– Какой тогда прогноз? – бросил химик взгляд на подсвеченные рентгеновские снимки. – Сколько ему осталось?
– В лучшем случае около двух лет. Но не больше. И даже если бы господин Джу прямо сейчас решился начать прохождение лучевой терапии, вероятность ремиссии составила бы всего процентов… двадцать.
* * *
– Двадцать процентов? – переспросил я, и господин Сон кивнул. – Вот уж, действительно, человек, которому нечего терять… Выходит, наш главный кандидат – младший сотрудник лаборатории по имени Джу Минхо?
– Минхо первый, кто пришел мне в голову, это так, – неуверенно произнес мужчина. – Но…
– Дайте-ка угадаю, – сложил я пальцы в замочек перед собой. – Он мертв?
– Скончался еще за неделю до того злополучного рейса.
– А причина?
– Точная причина лично мне неизвестна. Вроде как попал в аварию. Автомобильную. В какой-то момент не явился на работу, а немного погодя…
– То есть, – снова перебил я химика, – спустя два года после того, как вы узнали о диагнозе Минхо, он всё еще исправно продолжал работать в лаборатории? Ему ведь два года жизни и обозначили. К тому моменту рак уже должен был перейти в терминальную стадию. Этот парень и с кровати встать не смог бы без посторонней помощи. Это вас не смутило?
– Я думал об этом, но, поверьте, проблем мне тогда и своих хватало с лихвой. Лабораторией в отсутствие профессора заведовал я. Слишком многое навалилось, а улучшение состояния Минхо списал на ремиссию. Мы так и не поговорили, как следует, после его обморока, да и не спешил я сам поднимать разговоры подобного рода. Не так уж мы были с ним близки, чтобы лезть в чужую жизнь.
– И до самого закрытия лаборатории он продолжал заниматься утилизацией сыворотки?
– Как и все младшие сотрудники, – закивал господин Сон.
– А какова вероятность, что утилизированная сыворотка излечила бы его на последней стадии рака мозга?
– Понятия не имею! Говорил же, что результаты ее использования могли быть максимально непредсказуемыми, как в лучшую, так и в худшую сторону. Но даже если бы Минхо решился использовать отходы в собственных интересах, чтобы вылечиться, то смерть его всё равно настигла. Какой же тогда спрос может быть с мертвеца?
– С мертвеца – никакого, – не смог не согласиться я. – Выходит, это всё, что вам известно?
– Полагаю, что всё.
Хм… А я вот упорно отказывался верить, что мы в очередной раз зашли в тупик. Если сыворотка изначально позиционировалась как лекарство от всех болезней, то парень, о котором у нас зашла речь, вполне мог соблазниться возможностью начать с ее помощью новую жизнь. Достать рабочую версию у него получилось бы вряд ли, а потому оставались только отходы производства с непредсказуемыми последствиями. Своеобразная лотерея для человека, который уже одной ногой стоял в могиле.
Но если подумать о том, что поздние версии сыворотки не только в разы ускоряли регенерацию, но и наделяли носителя прочими сверхчеловеческими способностями… Во что она со временем могла бы превратить простого младшего лаборанта Джу Минхо? И в самом ли деле он погиб в той аварии?
Поднять архивы? Связаться с родственниками? Взглянуть на свидетельство о смерти и ее причину? Возможен ли вариант, что парень занимался перепродажей утилизированного продукта третьим лицам?..
Сегодня я рассчитывал получить ответы, но, как это частенько бывает, оброс кучей новых вопросов. Зато мы наконец-то могли сдвинуться с мертвой точки, что не могло не радовать.
Хотелось прямо сейчас связаться с Джинхёком, чтобы начать копать под подозрительного лаборанта, однако уговор есть уговор.
Профессор Сон поделился со мной ценной информацией, а я, в свою очередь, как мы и условились, описал ему все последствия приема сыворотки на организм. По большей части пересказал заключение Пак Джису, включая серию проведенных надо мной тестов. От себя добавил немногое – про интуицию, скорость регенерации и пару-тройку историй из жизни, в которых они проявили себя особенно хорошо. Всё-таки, после стольких лет работы над сывороткой, бывший ассистент моего отца имел полное право знать о том, что она сотворила со мной.
Мужчина слушал меня, затаив дыхание. Не перебивая, но периодически кивая, хмыкая и подмечая что-то про себя. Только о сестре я не обмолвился ему ни словом. Раз уж ее считают мертвой, пусть так оно и будет. В этом господин Сон прав – с мертвецов спроса нет.
Как только я посчитал наш разговор оконченным, расплатился с хозяйкой и довез профессора до дома. Светиться в его компании больше не было нужды, как и бередить его старые раны. Он и так поведал мне всё, что мог, а дальше дело оставалось за детективом Кёном.
Много ли он сможет нарыть на Джу Минхо в полицейских архивах и сколько времени это займет? Если парень умер своей смертью, придется разыскивать людей, которым он мог сбывать утилизированную сыворотку, но было у меня предчувствие, что авария – всего лишь подлый трюк для отвода глаз. Попасть в нее за неделю до авиакатастрофы, в которой погиб мой отец… ага, как же! Так я, сукин сын, тебе и поверил…
– Джу Минхо? – переспросил Джинхёк, стоило мне ввести его в курс дела по телефону. На заднем фоне слышались шутливые перебранки полицейских между собой. Работа в участке центрального округа кипела вовсю. – Ты уверен?
– Ага. Подними всё, что сможешь. Протокол с места аварии, свидетельство о смерти, заключение из больницы, морга. Адреса и контакты родственников тоже не помешают. Короче говоря, все документы, в которых фигурирует его имя.
Я специально не стал сообщать лейтенанту о своих догадках относительно странной смерти этого лаборанта. Если он тоже посчитает аварию сомнительной, значит, я мыслю в верном направлении.
– Хорошо. Работы, правда, невпроворот совсем… но постараюсь закончить побыстрее, – заверил Джинхёк. На фоне его уже кто-то истошно звал по имени.
– Нам нужна полная картина, – терпеливо добавил я.
– Понял. Как только соберу все – сразу же свяжусь.
– Я могу помочь! – с энтузиазмом вызвалась Джина, когда я уже сбросил звонок. – Подбрось до участка, а?
– Вот еще чего… – закатил глаза. – Ты и так уже помогла, чем смогла. Под ногами только путаться будешь.
– Никакой благодарности! – обидчиво выпятила та нижнюю губу.
Еще два светофора мы проехали, храня молчание. Ну а когда я остановился на третьем…
– Спасибо, Джина, – повернулся к уткнувшейся в смартфон девушке. – Ты, правда, очень нам сегодня помогла. Но будь осторожной. Ради своего же блага. Пожалуйста.
Глава 16
Хвангапур, лаборатория профессора Александра Волкова.
Двадцать три года назад…
Незнакомый мужчина стоял перед мальчиком, которому можно было бы дать от силы три года, замерев на месте и приоткрыв рот. В одной его руке поблескивал инъекционный шприц, а вторую он сжимал в кулак и разжимал. Сжимал и разжимал. За это время профессор уже успевал вколоть сыну сыворотку, обработать место укола и отправить восвояси, а вот незнакомец просто стоял и смотрел.
И чем дольше затягивалась пауза, тем сильнее странная реакция мужчины пугала ребенка. Глаза его заблестели от слез, руки вцепились в края металлического стола, а нижняя губа задрожала. Того и гляди разревется, если ассистент не предпримет попытку успокоить мальчишку.
Нет, Сон Вуна уже успели предупредить о том, что эксперименты на животных не возымели должного эффекта, и пришла пора более радикальных действий, но… ребенок? Да еще и такой маленький…
Мальчик же насупился, изо всех сил стараясь не заплакать. Отец ведь строго-настрого наказал ему вести себя хорошо. Будучи в отъезде по делам, он не сможет сегодня вколоть ему лекарство самостоятельно, и процедуру проведет один хороший дядя, который не причинит Алексею никакого вреда. Но если это и был тот самый хороший дядя, тогда чего он так уставился? И почему ничего не делает?
– Привет, – наконец сдавленно произнес молодой ассистент. Затем отложил шприц в сторону и нагнулся к ребенку так, чтобы глаза их оказались на одном уровне. – Меня зовут Вун. А как твое имя?
– Аексей, – не ослабляя бдительности, ответил ему мальчик. Букву «л» он пока не выговаривал, видимо, в силу возраста.
– Очень хорошо, – похвалили его. – И давно… папа колет тебе такие уколы?
– Не помню, – честно признался ребенок, мотнув головой. – Наверное, я давно боею…
– А как чувствуешь себя после них? – участливо поинтересовался парень. Голос его дрожал. – Лучше?
Мальчик неуверенно кивнул.
– Что ж… – с горькой улыбкой выпрямился ассистент и снова взял шприц в руки. – Знаешь, что нужно делать?
Не говоря ни слова, мальчишка вытянул руку и начал активно работать кулаком, чтобы увеличить венозный поток крови ради лучшей визуализации вены. И, наблюдая за этим, Вун сам едва не пустил слезу.
Они с профессором с самого начала понимали, что столь сложные исследования будут сопряжены с большим количеством проблем, но маленькие дети в качестве подопытных… О подобном раньше и речи не шло! Если бы только Вун знал, к чему приведут опыты с самого начала, то, может быть, и вовсе отказался бы принимать в них участие.
Вот ребенок уставился на ассистента исподлобья, с некоторым укором в глазах, и парень до крови прикусил губу в попытках вернуть себе самообладание.
Первым делом стоило завершить работу, а уже после переговорить с профессором и сделать попытку вразумить его. Может, и не одну. Вкалывать сыворотку мышам и собакам – еще куда ни шло, но людям… это уже слишком.
Игла вошла в вену далеко не с первой попытки. На нервах Вун промахивался, доставляя ребенку еще больший дискомфорт, однако ничего не мог с собой поделать. Руки не слушались его, а вена казалась слишком маленькой. Но, плотно стиснув челюсти, мальчик терпел, а парень срывающимся голосом рассыпался перед юным подопытным в извинениях.
Наконец, раза с пятого, сыворотку ввести удалось. Вещество из инъекционного шприца до единой капли смешалось с кровью ребенка, и в тот момент химику пришло четкое осознание, что ничего сложнее ему в жизни делать не приходилось. И он надеялся, что больше не придется…
– А теперь? Как себя чувствуешь? – осведомился ассистент, отворачиваясь и выбрасывая использованный шприц в синий контейнер, предназначенный для фармацевтических отходов.
– Ничего, – последовал ответ.
– Совсем ничего? – обернулся к нему Вун, и мальчишка пожал плечами. – А ты крепкий парень.
– Угу, – отвел ребенок взгляд и уставился на пол, уложенный белоснежной плиткой. – Пойдемте уже? Вы отвезете меня домой?
– Отвезу, – натянуто улыбнулся химик, снова отвернувшись от сына профессора и упершись руками в столешницу. – Не хочешь заехать куда-нибудь по пути? Какие игрушки тебе нравятся?
– Не знаю.
– Не знаешь? – удивленно переспросил он и почувствовал, как глаза опять защипало. – А мне вот в твоем возрасте динозавры нравились…
Свет в лаборатории мигнул, но мальчишка даже не вздрогнул от этого. Просто сидел и продолжал терпеливо ждать, когда же странный дядя сдвинется с места и они уедут отсюда.
* * *
Распахнув глаза, я уставился в потолок своей спальни и еще некоторое время смаковал вернувшееся ко мне воспоминание.
Неудивительно, что оно так сильно припозднилось. Сколько мне тогда было? Два года? Три? Готов был поспорить, что это сыворотка, ставшая уже неотъемлемой частью меня, постепенно открывала мне доступ к заблокированным нейронным связям. Даже к таким, которые для обычного человека уходят безвозвратно.
И всё-таки с профессором Сон Вуном мы познакомиться успели еще до авиакатастрофы. Слишком уж быстро он признал меня вчера, и причина тому теперь была очевидна – иногда он подменял моего отца и проводил процедуры самостоятельно.
А я и не думал, что наш неожиданный визит в университет может доставить ему столько боли. Заставит его вспомнить о совершенных по юности ошибках, о выборе, который ему пришлось сделать на рассвете карьеры. Растерянное лицо помолодевшего в моих воспоминаниях ассистента стояло перед глазами так отчетливо, словно я снова пережил наш первый сеанс в той лаборатории.
Но что случилось – то случилось, и сейчас уж точно незачем ворошить прошлое. Да, в настоящий момент перед нами стоят задачи посерьезнее, и пора было вернуться к ним.
Поднявшись с кровати, собирался уж было отключить будильник, но с удивлением заметил, что тот прозвенел аж час назад. Выходит, я сам отключил его⁈ Вот тебе и хваленая интуиция, мать ее…
Поспешно натянул домашние штаны, прыгая на одной ноге, и на первой световой скорости полетел в ванную.
Начальник отдела опаздывает на работу. Такое себе событие, особенно на фоне успехов красавчика Кан Чхоля. Сколько бы председатель ни благоволил мне, если я без предупреждения начну систематически оставлять своих подчиненных, никакого повышения мне не светит.
Хотя на кой-хрен мне вообще сдалось это повышение?..
Перебегая из спальни в ванную, периферическим зрением уловил, что на кухне суетятся два человека, хотя гостей я сегодня не ждал. Время будто бы замедлилось, когда наши с Джинхёком взгляды пересеклись, и ровно в тот же момент я замер на месте, ухватившись за ручку двери в ванную комнату.
Не понял. Дежавю какое-то…
– Сегодня суббота, работничек, – отошел лейтенант на шаг от плиты, с деревянной ложкой в руках. – Или ты так на переработку спешишь? Похвально. Финансы поджимают?
Черт… Выходной, значит. И будильник я заводил только чтобы на пробежку встать с утра пораньше. Совсем счет времени потерял, перескакивая из прошлое в настоящее, и обратно. Разумеется, о переработках сейчас и речи не шло. В будни бы не напортачить.
– А ты почему здесь, а не в участке? – посчитал я, что нападение в данной ситуации будет лучшей защитой. – Сам же говорил, что на эти пару дней график у тебя ненормированный.
– Ненормированный, верно, – усмехнулся мужчина. – Я сутки просидел на двух стульях: разгребая два дела об убийствах с особой жестокостью, три о грабеже и заодно занимаясь поиском сведений о некоем Джу Минхо. Всё, что нашел, в той папке, – кивнул Джинхёк в сторону гостиной.
– Одно дело он, между прочим, раскрыл, – вставила Джина и свои пять вон, выглянув из-за его спины.
– Ну кто бы сомневался… – пробурчал я себе под нос.
Похоже, с водными процедурами мне пока что придется повременить. Папка с найденными по бывшему коллеге профессора Сона материалами интересовала меня сильнее, чем бодрящий душ.
Усевшись на диване в гостиной, взял ее в руки и бегло пролистал.
– Это меньше, чем за сутки?.. – уже в который раз невольно восхитился я способностями детектива Кёна. На самом деле впечатляло! Сам бы я провозился с этим намного дольше.
– Мы живем в век цифровых технологий, Алекс, – напомнил мне тот, не отходя от плиты. – Даже для получения доступа к документам двадцатилетней давности достаточно звонка из полиции с просьбой поднять архивы. А вот с причинами такого возросшего интереса к покойнику пришлось импровизировать уже на ходу.
– Начальство, надеюсь, не в курсе? – вернулся я к первой странице, а именно, к копии личного дела студента Хвангапурского национального университета.
– Пока нет. Но… сказать по правде, когда я лично изучил всё это дело, у меня появились веские причины доложить им о некоторых… несостыковках.
Несостыковки. Замечательно! Ведь именно их я и рассчитывал здесь отыскать. Выходит, доблестный лейтенант хвангапурской полиции меня не подвел, и сейчас мои интуитивные догадки подкрепят вескими доказательствами.
– С этого места можно поподробнее, – попросил я, параллельно скользя глазами по личному делу времен студенчества нашего главного подозреваемого.
Джу Минхо, двадцать четыре года, выпускник биологического факультета. Высокий средний балл, активная социальная работа, посещение литературного и драматического кружков… Можно подумать, самая обыкновенная студенческая характеристика. Взгляд ни за что не цепляется. Позволено же человеку, посвятившему всю оставшуюся жизнь науке, заниматься творчеством время от времени?
– Дам небольшую подсказку, – решил детектив подсобить. – Взгляни на протокол с места аварии, а еще на заключение судмедэксперта. Быстро догадаешься, где собака зарыта.
– Хм…
Так я и сделал. Перелистнул сперва на протокол, в котором было указано, что Джу Минхо сидел за рулем легковушки, которую протаранил грузовик. Сама авария состоялась глубокой ночью на окраине города, а водитель грузовика оставался на месте происшествия до самого приезда полиции и скорой помощи, констатирующей смерть Минхо. Мужчина по имени Чин Хосок сознался в том, что от накатившей на него усталости случайно выехал на встречку. Удивительная самоотверженность.
– И какое наказание получил водитель? – поинтересовался я у лейтенанта.
– За убийство по неосторожности – полтора года тюрьмы и штраф в четыре миллиона вон. Суд сначала рассматривал два года и шесть миллионов, но из-за чистосердечного признания смягчил приговор.
– Что ж…
Двигаемся дальше, а именно – на страницу с судмедэкспертизой. Минхо поступил в морг той же ночью, и о личности его узнали лишь благодаря документам, имевшимся у парня на руках. Смерть наступила практически мгновенно после столкновения автомобиля с грузовиком в лоб. Причина – травма головы, несовместимая с жизнью. Лицо всмятку, а никто из родственников и знакомых на опознание так и не приехал.
– И по какой причине не приехали на опознание?
– Незадолго до аварии его единственная родственница – тётя по линии матери – была принудительно отправлена в психиатрическую клинику. Бросилась на чужого ребенка с ножом из-за голосов в голове. Поставили прогрессирующую шизофрению. Личность трупа пришлось устанавливать только по документам.
– Насколько я знаю, за два года до аварии Минхо диагностировали рак мозга третьей стадии… – перелистнул я на следующую страницу.
– В медицинской карте об этом тоже указано, но вот тебе небольшой спойлер – через год после этого наступила ремиссия. Опухоль без оперативного вмешательства начала уменьшаться в размерах, а после рассосалась сама собой.
– Выходит, на момент аварии этот парень был здоров? – пробежался я по строчкам медицинских записей.
– Не знаю, как на момент аварии, но после заключения лечащего врача о ремиссии новые записи в его медкарте уже не появлялись.
– Значит, он перестал посещать врачей, перед этим стоя одной ногой в могиле?..
– Получается, что так. Рак отступил, личность потерпевшего так аргументированно и не подтвердилась, а единственный человек, который мог приехать на опознание, был не в состоянии сделать это, – подытожил Джинхёк. – Теперь-то понимаешь, с чем мы имеем дело?
– В аварии мог погибнуть не Джу Минхо, – кивнул я, соглашаясь с подводкой лейтенанта. – Этим человеком вообще мог стать, кто угодно… А что по пропавшим без вести в тот период?
– Список немаленький, и неплохо было бы его сократить.
– Каким образом?
– Ну… его тетка всё еще жива и находится в той же клинике, если документы не врут. Начать можно с нее. Шизофрения у этой женщины или нет, но если нам удастся вытянуть из нее хоть что-то полезное, то докажем наверняка, что личность установили неправильно.
Вздохнув, закрыл папку с собранными материалами и вернул ее на столик.
– Докажем кому? – сразу усомнился я в успехе такого мероприятия.
– Хотя бы самим себе, – невозмутимо заявил детектив, гремя посудой за моей спиной. – Полиция вряд ли примет ее показания, ну а мы с чистой совестью обратимся к списку пропавших и опросим их родственников. Пройдемся по особым приметам, указанным в рамках судмедэкспертизы. Родинки, шрамы и прочее. К тому же, чем лучше мы подготовимся, тем будет проще опрашивать родственников пропавших людей по списку.
– Вот же чертов коп, – с усмешкой выругался я, откидываясь на спинку дивана и поднимая взгляд к потолку.
С самого начала было ясно, что Джинхёк при любом раскладе будет четко придерживаться протокола. Совсем неважно, чей труп отправили на кремацию – сперва он железно убедится в своих доводах, а уже после мы перейдем к конкретным действиям по восстановлению полной картины событий.
Это может занять время. Много времени, которого нам и так критически не хватало. Доктор Сугахара всё еще экспериментирует с измененной до неузнаваемости формулой, а Инхо… неизвестно даже жив ли он или уже кормит червей.
– Время до начала аукциона у нас еще есть, – будто бы прочитал лейтенант мои мысли на расстоянии. – Можем поехать в клинику и навестить тетку Джу Минхо сегодня же. Не гарантирую, правда, что беседа пройдет легко. Скорее, с точностью до наоборот, но…
– … но выбора у меня всё равно нет, – подвел я неутешительный итог нашего обсуждения.
Я готов был пойти Джинхёку навстречу ради поисков организатора, даже если нам со скрипом придется выпытывать информацию из душевнобольного человека. Но если мы ничего от нее не добьемся… что ж, тогда придется воспользоваться иным путем.
