Текст книги "Тайная жизнь генерала Судоплатова. Книга 1"

Автор книги: Андрей Судоплатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 38 страниц)

Необъяснимая эта отстрочка, эта прихоть, игра судьбы спасла его – мы будем называть этого человека С. Пришел день, и Сталин – а он знал многих видных разведчиков лично – поинтересовался у Берия, где сейчас С. «Сидит в тюрьме, ждет расстрела», – ответил Берия. «Что за чушь?» – отреагировал неожиданно Сталин. Этого было достаточно, чтобы мне тут же поручили забрать С. к себе в отдел. Я спустился на несколько этажей вниз, в камеру, где он находился. Конечно, ему стало не по себе – С. решил, что это уже все… Что тут было делать? Я сказал: «Я пришел, чтобы отвести вас к себе в кабинет. Поедете домой…» Четыре месяца С. пробыл в больнице, прежде чем приступил снова к работе, – к тому времени война уже шла вовсю…

Но я, похоже, отошел от темы разговора… Итак, мы «проинвентаризировали» оставшиеся в целости кадры, дабы стало ясно, кем можем располагать. Это был первый шаг. Второй мы сделали, образовав парашютно-десантную группу во главе с Аркадием Михайловичем Фатеевым – заслуженным мастером спорта, опытнейшим парашютистом. Мы понимали: придется забрасывать людей в тыл противника.

Могу в этой связи повторить, что мы были людьми здравомыслящими и, уж конечно, не думали о том, что вся война будет вестись только на территории противника… Но уже то, что мы всерьез занимались парашютной подготовкой и готовили людей не только к приземлению, но и к приводнению, было очень хорошо и говорило о многом.

На вопрос: помнит ли он, как для него началась война? – отец ответил:

– Еще бы. Такое, да нс помнить… Я, как обычно, задержался допоздна на работе. Накануне пришло много сообщений от нашей агентуры о возросшей активности белогвардейской и украинской эмиграции. Смысл их был один: война на пороге. В половине пятого звонок. Первый заместитель наркома госбезопасности Меркулов: «Зайдите». Вхожу в кабинет. По лицу вижу – что-то случилось. «Началась война, – говорит Меркулов. – Немцы напали со всех сторон. Есть сообщения от пограничников, о том же передает иностранное радио… Нужно немедленно перестраивать всю работу. Собрать всех сотрудников. Отозвать всех, кто находится в отпуске… Ваша штаб-квартира вне Москвы – в Озерах. Вся территория, все помещения, обслуга – все в вашем распоряжении. Ставьте туда телефонные аппараты, рацию. Приступайте…» Павел Михайлович Фитин, начальник Разведуправления (я был его заместителем), в это время, как нарочно, находился за пределами Москвы. Разыскал его. «Видите, мы не просчитались, – сказал спокойно Фитин. – Выезжаю».

Город еще спал, дворники поливали улицы, в булочные завозили хлеб, а у нас уже хлопали двери, все сотрудники спешно собирались в отделе. На лицах один вопрос: в чем дело? Объясняю. Ни удивления, ни потрясения – все ждали именно этого. На лестничной площадке провели митинг… Не удивляйтесь. Да, даже в такой системе, как НКГБ, без этого не обходилось… Но дело есть дело, тут же возникли вопросы, где размещаться, где вести подготовку разведчиков и диверсантов…

Могу ли я назвать сегодня адреса, где мы развернули подготовку людей?.. Могу. В Мытищах, на стрельбище «Динамо». Там проходила боевая подготовка разведчиков и диверсантов. Главное внимание уделяли работе со взрывчаткой, стрельбе… Мы широко использовали и район Озер, о чем я уже упомянул. Там и летом, и зимой наши люди жили в лесу, обогревались костром, в таких же точно условиях, в каких им приходилось потом действовать. Один из наших центров располагался на хорошо знакомом москвичам стадионе «Динамо», под трибунами которого шла запись в войска Особой группы НКВД СССР. Были еще несколько загородных объектов, где шла такая же боевая подготовительная работа. Конечно, была создана специальная группа людей, которые проходили подготовку изолированно ото всех.

Где-то в середине дня вдруг зазвонил телефон – специальный аппарат наркома. «Зайдите», – говорит Берия… (Было бы крайней нелепостью полагать, что Сталин мог доверить этот важнейший пост непрофессионалу. Берия досконально знал, что такое боевая работа в условиях подполья за рубежом.)

Спускаюсь на третий этаж. Берия сидит за столом: «Что успели сделать?» Докладываю о парашютно-десантной службе, о том, что приступили к боевой подготовке в Мытищах и что подбираем кандидатуры агентов-одиночек, которых будем запускать (простите профессиональную терминологию) в тылы противника. «Районы вашего действия?» – «Ближние и дальние тылы противника на Западном направлении». – «А Восток?» Я говорю: «Но у нас войны с Японией нет». – «Мало ли что может произойти. Готовьтесь. Займитесь и Дальним Востоком. Создавайте разведгруппы без трескотни. Нам будут нужны разведчики. Нужны люди с японским языком. Постарайтесь быстрее найти таких».

К этому часу уже было ясно, что войска с трудом сдерживают гитлеровскую армаду. Вопреки всем прогнозам, война уже шла на нашей территории. Под угрозой захвата оказался ряд важнейших центров страны. «Немедленно пошлите людей, на которых мы можем положиться, на Минское, Одесское, Киевское направления и в Прибалтику», – приказал Берия.

Как свидетельствует мой отец, тут же всем службам наркомата было дано указание всячески оказывать ему содействие. Без промедления началась работа по формированию так называемых войск Особой группы. Для них требовалось огромное количество людей – тысячи и тысячи. Никакие штаты НКГБ не выдержали бы этого. И главное – для всех этих людей, готовых сразу же принять участие в вооруженной борьбе против гитлеровцев, была нужна надежная правовая база. Ведь руководство отчетливо понимало: будут раненые, будут погибшие. И всех их должен был охранять закон, так сказать – принять всех под свою опеку. Так возникла идея необычной воинской части, которая должна была заниматься исключительно разведывательно-диверсионной работой.

Действенную помощь в формировании этого войска оказал ЦК ВЛКСМ. Он мобилизовал на помощь чекистам около тысячи человек из числа комсомольцев. Сюда влилась почти вся спортивная элита Москвы – чемпионы страны, рекордсмены мира. Все это был мужественный народ, имеющий четкое понятие о долге. Воевать рядом с такими людьми для рядовых комсомольцев было огромной честью.

– Выяснилось, – вспоминал отец, – что до моего прихода к Берия звонил Георгий Димитров, руководитель Коминтерна. Речь шла о политэмигрантах, нашедших убежище в Советском Союзе.

Я выехал к Димитрову. «Есть люди, которые хотят воевать, просят направить их на фронт», – сказал он. «Кто именно, сколько?» – «Прежде всего – испанцы, несколько сот человек…»…Да, мы воевали с Германией, но уже пришли сведения, что Франко просится стать участником войны против СССР и направляет «Голубые дивизии». Но главное, испанцы, о которых говорил Димитров, были очень опытные люди, прошедшие на родине трудную школу гражданской войны и знавшие, что такое стрельба и что такое диверсия и разведка… Нам передали не только испанцев, но большую группу болгар, немцев, прибалтов, англичан, французов, девять вьетнамцев – все потом воевали в составе наших подразделений за линией фронта.

Работа пошла. Из наркомата я уже не уезжал. Про дом можно было забыть… Мы понимали, что самое трудное – это выдержать, устоять. Хотя бы три, четыре месяца. Потом будет легче. К нам был назначен моим заместителем Виктор Александрович Дроздов, сын шахтера, мужественный и опытный чекист, очень интересный человек. Это он занимался подготовкой знаменитого Кузнецова. Впрочем, не только его…

На вопрос корреспондента, сколько же человек было отправлено в тылы противника, отец сказал, что было их более десяти тысяч. А на вопрос, был ли еще кто-нибудь из разведчиков класса Кузнецова, ответил односложно:

– Немало. Был у нас такой выдающийся разведчик – Гейне. Исключительная наша находка. Был Игорь Миклашевский – боксер. Отправили его в тыл противника не в группе, а в одиночку – это потруднее. Он пробрался туда, куда нам нужно было… В Берлин. Нашел того человека, который нам был нужен. Сделал то, что было нужно. Ушел, был ранен. Но благополучно выкрутился из всех ситуаций… Повторяю: таких людей было немало…

Война учила нас жестоко, а главное, быстро. Думаю, мы противостояли немецкой разведке совсем не худо… Главное было, как теперь говорят, – запустить механизм. Потом он сам набирал обороты. Ненависть к врагу – сильное и безотказное чувство.

..Лубянка работала, хотя и наполовину опустела. Был эвакуирован ряд служб, в том числе архивы, – в Куйбышев и еще дальше. А мы выполняли свои задачи. Нам ведь приказали по-своему встретить врага. Нужно было как следует готовиться. Не исключалась работа в подполье, а это дело архисложное, не то что показывают в кино. Прежде всего нужно было обеспечить себя радиосвязью. В разных районах Москвы было размещено много наших подпольных радиостанций. Одна из них, кстати, располагалась на месте нынешнего театра Образцова – тогда там был какой-то долгострой. В его подвале мы и разместили свою рацию, одну из многих, – она позволяла держать связь с Куйбышевом, передавать сообщения и получать указания о дальнейшей работе. Строительная незавершенка была вообще идеальным прикрытием: траншеи, подвалы – черт ногу сломит, а знающий человек в этих катакомбах как дома. Обычно мы размещали там наши нелегальные резидентуры.

Иосиф Сталин и Георги Димитров на заседании VII конгресса Коминтерна. Москва, 1935 г.

Долорес Ибаррури выступает перед бойцами-интернационалистами на одном из участков фронта близ Мадрида

В боях под Барселоной (горы Сьерра-Гваррамы). Слева в берете – командир разведывательно-диверсионного отряда Л. П. Василевский, комиссар отряда Галарса Перес Перегрин, третий – старший советник 14-го партизанского корпуса Г. С. Сыроежкин с бойцами. Сентябрь 1937 г.

Испанский город Герника – жертва германской варварской бомбардировки

Ян Берзин, старший военный советник

Временное правительство страны басков. Барселона, 1936 г.

Ф. Ларго Кабальеро

Ф. Монтсени

X. Гарсиа Оливер

X. Негрин

Рабочие на баррикадах Барселоны, май 1937 г. Не имея стойкой революционной партии, восстание было подавлено

Тела расстрелянных активистов ПОУМа и анархистов. 1937 г.

Волонтер Двенадцатой интербригады Семен Чебан (С. Я. Побережник). Испания, июль 1936 г.

В центре руководители военной и политической разведки СССР в Испании В. Горев и А. Орлов (Фельдбин), с работниками резидентуры. Барселона, 1937 г.

М. Рейн

А. Нин

Н. Прокопюк (справа). Испания, 1937 г.

Командир Двенадцатой интербригады генерал Лукач (писатель Матэ Залка) и военный советник бригады Пабло Фриц (генерал П. И. Батов). Испания, 1937 г.И. Г. Старинов (Подрывник)

Командир Двенадцатой интербригады генерал Лукач (писатель Матэ Залка) и военный советник бригады Пабло Фриц (генерал П. И. Батов). Испания, 1937 г.

Премьер-министр Великобритании Н. Чемберлен после подписания мюнхенского соглашения заявил: «Я привез мир нашему поколению» 1938 г.

Министр иностранных дел СССР В. М. Молотов в Берлине встречается с Р. Гессом, заместителем Гитлера по нацистской партии

Радиостанция «Гляйвиц», инсценированный немецкими спецслужбами разгром которой стал «причиной» начала второй мировой войны. 1939 г

Уинстон Черчилль голосует за мир

Пьер Лаваль и маршал Франции Филипп Петэн, пошедшие на сговор с Гитлером

Подписание в Кремле германо-советского договора о дружбе и границе.

На снимке: В. М. Молотов (подписывает договор), стоят – И. фон Риббентроп, И. В. Сталин, В. Н. Павло, Ф. Гауе

Наркоминдел Μ. М. Литвинов дает интервью западным журналистам. Лондон, 1938 г.

Полковник П. Я. Зубов (слева) среди сотрудников советского посольства в Праге

А. Гитлер и X. В. Гудериан.

Доктор Й. Геббельс

Немецкие солдаты в гостях у советских пограничников. Имитация верности пакту

Торжественный марш советских и немецких войск по случаю передачи советскому командованию Брест-Литовской крепости. 22 сентября 1939 г.

Германские войска перед уходом из Брест-Литовска. Конец сентября 1939 г.

Посещение немецкими военными одной из передовых танковых частей Красной Армии

Посол СССР в Швеции Александра Коллонтай и Зоя Рыбкина

Карл Маннергейм, маршал Финляндии

Резидент советской разведки в Финляндии Б. А. Рыбкин

„В течение 8 февраля… продолжавшиеся последние дни на Карельском перешейке стычки передовых пехотных частей привели к занятию нашими частями укрепленного района Хотинен (район Сумма) с восемью железобетонными артиллерийскими сооружениями**

Трудная зимняя война (советско-финляндская 30.11.1939 – 12.03.1940). На снимке: оперативная сводка Ленинградского военного округа о взятии передовыми частями фронта на Карельском перешейке укрепрайона Хотинен с восемью железобетонными артиллерийскими сооружениями. «Правда»,9 февраля 1940 г.

На снимке : схема направления удара частей Красной Армии по разгрому неприступной «линии Маннергейма»

Π. Μ. Фитин, начальник внешней разведки (слева)

П. А. Судоплатов, замначальника внешней разведки

Школа особого назначения НКВД в Подмосковье. В этом здании проходили подготовку будущие нелегальные разведчики.

Конец 30-х гг.

В. X. Шармазанашвили, первый начальник ШОНа

Фашистская Германия готова к походу на восток. На снимке А. Гитлер на смотре отборных частей вермахта. 194 0 г.

Риббентроп приветствует В. М. Молотова в Берлине

Актриса Ольга Чехова

Александр Орлов

Теодор Малли

Η. М. Белкин

Сергей Шпигельглас

Л. П. Василевский

Всеволод Меркулов

Павел Журавлев

Александр Коротков

Анатолий Горский

Елена Модржинская

Петр Гудимович

Василий Зарубин

Елизавета Зарубина (Горская, Розенцвейг)

Георгий Мордвинов

Федор Карин

Василий Пудин

Иван Каминский

Дмитрий Быстролетов

Борис Базаров (Шпак)

Глеб Рогатнев

Василий Рощин

Евгений Кравцов

Михаил Аллахвердов

Вальтер Кривицкий (Вальтер), перебежчик

Игнас Порецкий (Рейсс, Людвиг), перебежчик

Гертруда Шильдбах-Нойгсбауэр

Борис Афанасьев Ролан Аббиат (Виктор Правдин)

Рената Штайнер

В предвоенном Париже сходились нити многих разведок европейских государств

Йозеф и Эрика Леппин

Лев Троцкий в изгнании. Мексика, 1940 г.

Рамон Меркадер

Диего Ривера, живописец, хозяин виллы в Кой-якане

Давид Сикейрос, мексиканский художник, организатор покушения на Троцкого

Сильвия Агелоф, подруга Рамона, с которой он по заданию НКВД отбыл из Парижа в Америку

Наум Эйтингон, один из организаторов покушения на Троцкого

Вилла в Койякане, где находилась официальная резиденция Л. Д. Троцкого

Рамон Меркадер после совершенного им теракта против Л. Д. Троцкого 20 августа 1940 г.

Лев Троцкий на смертном одре

Сотрудники мексиканской полиции демонстрируют журналистам орудие убийства – ледоруб

Надгробная стела на могиле Льва Троцкого в Койякане. Мексика

Рамон Меркадер – узник одиночной камеры мексиканской тюрьмы строгого режима

Документы из полицейского досье на Фрэнка Джексона. Под таким именем Рамон Меркадер внедрился в близкое окружение Л. Д. Троцкого для совершения против него теракта

Рамон Меркадер, Герой Советского Союза. Он скончался в 1978 г. и покоится на Кунцевском кладбище в Москве под именем Рамона Ивановича Лопеса

Ф. И. Голиков

Немецкие офицеры прорабатывают тайные планы внезапного нападения на СССР

Министр иностранных дел Японии Мацуока после подписания в столице третьего рейха пакта Берлин – Рим – Токио. 1941 г.

Руководство Украины накануне большой войны. Слева направо – члены Политбюро ЦК КП(б)У: И. А. Серов, нарком внутренних дел УССР, Л. Р. Корниец, предсовнаркома УССР, М. С. Гречуха, Председатель Президиума Верховного Совета УССР, Н. С. Хрущев, первый секретарь ЦК КП(б)У, Д. С. Коротченко, секретарь ЦК КП(б)У, М. А. Бурмистенко, второй секретарь ЦК КП(б)У, К. С. Караваев, член ЦК КП(б)У, зампредсовнаркома УССР, К. 3. Литвин, секретарь Сталинского обкома КП(б)У. Киев, февраль 1941 г.

На вопрос: как принималось решение о подготовке Москвы к возможной эвакуации?., кто руководил этой операцией? – отец ответил так:

– По линии НКВД руководили двое: Берия и Кобулов. От Берия же, – сказал отец, – исходил сигнал о подготовке нелегалов для Москвы… Осенью, где-то в сентябре – октябре он вызвал меня к себе: «Обстановка тяжелая. Не исключено, что какой-то части немцев удастся прорваться в город. Мы хотим создать в Москве нелегальные резидентуры и группы боевиков. Они развернут здесь нелегальную работу».

Центр города заняли боевики, здесь разместились подразделения нашей Отдельной мотострелковой бригады особого назначения (ОМСБОН) – она была дислоцирована в Колонном зале Дома союзов и в здании нынешнего ГУМа на Красной площади. Весь этот район – от Охотного ряда вдоль улицы Горького до Белорусского вокзала – был занят подразделениями бригады. На случай прорыва немцев Москва была поделена на районы, контролируемые воинскими частями и группами нелегалов-боевиков, которые должны были вести боевые действия в самой Москве и работать в тылу у немцев. На территории города действовали люди Управления НКВД по Московской области во главе с Михаилом Ивановичем Журавлевым – он принимал самое активное участие в подготовке Москвы к обороне. Был задействован столичный гарнизон, все наличные внутренние войска, курсанты пограншколы. Под ружье поставили все, что нашли.

Помню одно совещание, в нем принимали участие Берия, Маленков, секретарь МК Попов. Разговор шел жесткий. Я понял: дело серьезнее, чем я предполагал. В тот день в мое подчинение передали нескольких инженеров-взрывни-ков. Среди них были Пономарев и Разживин – крупнейшие специалисты взрывного дела, имевшие дело с зарядами не меньше чем в тысячу тонн. Безупречно работали…

…Вопрос о том, чтобы от Москвы ничего не осталось, не стоял и стоять не мог даже в то неимоверно сложное время. Были подготовлены к взрыву лишь определенные объекты, но Мне бы не хотелось их называть.

У нас, между прочим, была одна очень интересная боевая группа из четырех человек. Один – артист-свистун (специалист по художественному свисту). Другая – женщина-жонглер. Она жонглировала боевыми гранатами, закамуфлированными под… небольшие поленья. Представляете? Идет концерт, скажем, в немецком офицерском собрании. На сцене изящно жонглирует своими «полешками» дама. И вдруг эти «дрова» летят в публику…

Этот номер придумал Маклярский. Тот, который потом написал сценарий фильма «Подвиг разведчика». Он работал очень много и очень результативно. Конечно, как у всякого талантливого человека, у него были и свои недостатки, и срывы, и, когда мне ставили это на вид, я обычно отвечал: «А результаты его работы? А подготовленная им агентура?» У меня были такие козыри, которые не побьешь: одна из самых ярких наших операций – «Монастырь» – была его детищем… Между прочим, мы начали ее именно осенью сорок первого…

Нами был подготовлен к подпольной работе в Москве и такой известный человек, как крмпозитор Лев Константинович Книппер, автор знаменитой песни «Полюшко-поле». Дело, которым ему предстояло заниматься, могло быть очень перспективным, поскольку его родная сестра Ольга (кстати, племянница знаменитой Ольги Леонардовны Книппер-Чехо-вой) жила в Германии с 1922 года – эмигрировала. Осела там крепко… Фамилия «Чехова» у нее от мужа – племянника Антона Павловича. Книпперы – немцы. Старший Книппер – отец будущего композитора – был крупным железнодорожником в Тбилиси, семью эту там хорошо знали. А Ольга Чехова бывала на правительственных приемах в Берлине, где можно было увидеть и Гитлера. Это нас и привлекало, как возможный вариант на перспективу… Сам Лев Константинович – участник Гражданской войны, причем воевал на стороне белых. Потом – эмиграция. Обратно в Россию его просто вытащила Книплер-Чехова, народная артистка СССР… Она сыграла большую роль в возвращении МХАТа из-за границы. У нас со Львом Константиновичем установились очень хорошие деловые отношения. В случае оккупации Москвы он должен был действовать в одиночку, по индивидуальному плану…

Далее отец рассказал о немецкой агентуре, которую немцы держали в Москве. Ее было достаточно, но в результате оперативных действий много агентов было выведено из «игры».

Это были люди, подготовленные наспех. Может, у немцев такая установка была – брать числом? В Москву они попадали разными способами. У них была явка к одному известному московскому врачу. Шли к нему на прием. А врач направлял их к одному из наших людей, своему родственнику. Там-то и начинался деловой разговор – и насчет раций, и насчет того, кто с каким заданием прибыл… «Чужой» расслаблялся. Дальше уже было дело техники… О каждом случае появления диверсантов докладывалось наркому. Причем отец всегда просил его не торопить с арестами. «Дайте мне возможность два-три дня «поводить» этих людей по Москве: куда они пойдут, к кому обратятся?» – уговаривал отец.

«Голову снимем, если из виду потеряете!» – отвечало начальство. Обошлось. Тогда все остались при головах.

– Прибывая в Москву, – рассказывал отец, – немецкие агенты в первую очередь интересовались, не стягиваются ли к Москве новые воинские части, как обстоят дела на железной дороге, каково положение с продовольствием, какие настроения господствуют в Москве, не появилась ли какая-то слабина в действиях местной советской администрации, которую можно было бы использовать? И что самое примечательное – едва ли не каждый второй агент мечтал убить кого-нибудь из членов Политбюро.

…После войны, когда в руки советских спецслужб попали архивы абвера, удалось установить, что «продуктивность» наших контрразведывательных операций была все-таки высокой.

– Все мы, – говорил отец, – были живые люди и, значит, ии от чего в этой жизни не застрахованы. Все было – и ошибки, и промахи. Но было и главное. Вера в нашу правоту, в нашу победу. Это было сильнее остальных чувств. Заставляло собираться в кулак. Так что обвальной паники, о которой так много теперь говорят, не было. Хотя, может статься, я тут и не все знаю. У меня было конкретное дело. Особо отвлекаться от него я просто не мог.

Конец первой книги