Текст книги "Тайная жизнь генерала Судоплатова. Книга 1"

Автор книги: Андрей Судоплатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 38 страниц)

После образования 10 июля 1934 года Народного комиссариата внутренних дел СССР Иностранный отдел (ИНО) перешел из упраздненного ОГПУ в состав Главного управления государственной безопасности НКВД. Основными задачами ИНО, как и прежде, оставались:

легальная и нелегальная закордонная разведка; борьба с антисоветскими эмигрантскими террористическими организациями в стране и за рубежом;

выявление интервенционистских планов буржуазных государств;

вскрытие шпионской деятельности иностранных спецслужб и эмигрантских центров и других антисоветских организаций на территории СССР (совместно с другими отделами ГУГБ НКВД);

получение агентурным путем новых технологий для советской промышленности (научно-техническая разведка);

контрразведывательное обеспечение советских колоний и загранучреждений.

Еще с 1930 года был определен общий штат центрального аппарата ИНО в 121 человек. Согласно основным направлениям разведдеятельности в отдел входило восемь отделений:

1– е – нелегальная разведка;

2– е – вопросы выезда и въезда в СССР;

3– є – разведка в США и основных странах Европы;

4– е – разведка в Финляндии и странах Прибалтики;

5– е – работа по белой эмиграции;

6– е – разведка в странах Востока;

7– е – экономическая разведка;

8– е – НТР (научно-техническая разведка).

Возглавил Иностранный отдел ГУ ГБ ветеран органов ВЧК – ГПУ Артур Христианович Артузов, руководивший до этого внешней разведкой ОГПУ. Для более тесной координации разведывательных действий за рубежом А. X. Артузов в мае 1934 года был по совместительству назначен заместителем начальника Разведуправления Красной Армии (РККА). Начальником нелегальной разведки (1-е отделение) стал Н. И. Эйтингон.

В связи с изменением внешнеполитической обстановки изменились и приоритеты внешней разведки: белоэмигрантское движение перестало представлять первостепенную угрозу для СССР, важнейшими направлениями работы разведки стало создание надежной агентуры внедрения на жизненно важных объектах буржуазных стран, способной добывать информацию политического, экономического и научно-технического характера; вскрытие шпионской и подрывной деятельности и планов в отношении СССР со стороны иностранных спецслужб и эмигрантских организаций; контроль за пребыванием в стране иностранцев; усиление контрразведывательного обеспечения советских загранпредставительств. Была изменена и структура центрального аппарата – в И НО вошли два отдела и два самостоятельных отделения:

1– й отдел, в который входило девять географических секторов, руководил закордонной разведкой;

2– й отдел ведал внешней контрразведкой и состоял из шести секторов, которые занимались борьбой с диверсиями, террором, шпионажем зарубежных спецслужб и белоэмигрантских центров на территории СССР.

После окончательного перехода корпусного комиссара А. X. Артузова в военную разведку в мае 1935 года на посту начальника И НО его сменил комиссар ГБ 2-го ранга Абрам Аронович Слуцкий.

25 декабря 1936 года отделам ГУГБ была присвоена нумерация. ИНО стал 7-м отделом ГУГБ НКВД СССР.

17 февраля 1938 года А. А. Слуцкий был найден мертвым в кабинете замнаркома НКВД Μ. П. Фриновского, по официальной версии – смерть наступила в результате острой сердечной недостаточности, однако, согласно версии большинства историков, начальник внешней разведки был отравлен. После него обязанности руководителя отдела исполнял майор ГБ Сергей Михайлович Шпигельглас, а затем – старший майор ГБ Зальман Исаевич Пассов.

9 июня 1938 года, в связи с расформированием ГУГБ, служба внешней разведки вошла во вновь созданное Первое управление (госбезопасности) НКВД СССР как 5-й отдел.

Большую помощь республиканской Испании оказала разведка органов госбезопасности. По ее каналам была налажена доставка республиканцам оружия, боеприпасов, военной техники, переправка добровольцев, вывоз из Испании женщин, детей и раненых. В тылу франкистских войск проводились разведывательно-диверсионные операции.

Высокой оценки в 30-е годы заслуживала работа нашего разведчика в Европе Дмитрия Быстролетова. Он сумел добыть шифры Англии, Франции и Чехословакии, что давало возможность читать шифрованную переписку этих стран и получать достоверную информацию по многим вопросам европейской политики.

С приходом к власти в Германии фашизма и образованием антисоветской «оси» Берлин – Рим – Токио внимание советской разведки было направлено на вскрытие планов подготовки войны против СССР, добычу информации о вооружениях потенциального противника. Для решения этих задач разведка располагала немалыми возможностями. У нас, как выше отмечалось, имелись надежные источники информации в нацистской партии, полицейских органах, военно-политических и экономических кругах Германии, в окружении итальянского диктатора Муссолини, в информированных кругах Японии.

В результате «чисток» в 30-х годах по советской разведывательной службе был нанесен сокрушительный удар: из 450 сотрудников (включая загранаппарат) было репрессировано 275 человек, то есть более половины личного состава. Были расстреляны начальники ИНО М. А. Трилиссер, А. X. Артузов, С. М. Шпигельглас и 3. И. Пассов, посмертно объявлен «врагом народа» д. А. Слуцкий, ликвидированы или отправлены в лагеря руководители оперативных подразделений. Отозваны в СССР й репрессированы: резиденты в Нью-Йорке – П. Д· Гутцайт (Гусев), в Берлине – Б. М. Гордон, в Лондоне – А. С Чапский, Г. Б. Графлен и Т. С. Малли, в Париже – С. М. Глинский (Смирнов) и Г. Н. Косенко (Кислов), в Риме – Μ. М. Аксельрод, главный резидент по странам Азии И. Т. И ванов-Перекрест, выдающиеся разведчики-нелегалы Б. Я. Базаров, Д. А. Быстролетов, Г. С. Сыроежкин и другие. Была полностью ликвидирована «Группа Яши», репрессированы ее руководители Я. И. Серебрянский, А. И. Сыркин, Π. Н. Серебрянская, С. М. Перевозников, А. Н. Турыжников, Ю.И.Волков. Большинство из оставшихся в живых сотрудников разведки попало под следствие, многие были уволены из органов или понижены в должности. К 1939 году в результате «чисток» работу части ведущих резидентур, лишившихся всех работников, пришлось полностью свернуть.

В связи с острой нехваткой кадров разведчиков в 1936 году был создан специальный учебный центр для их ускоренной подготовки – Школа особого назначения (ШОН) ГУГБ НКВД СССР. Начальником школы и его заместителем первоначально являлись Горский и Μ. М. Аксельрод, арестованные в октябре 1938 года, после чего школу возглавили В. X. Шармазанашвили и Η. Ф. Крупенников. В ней преподавали опытные мастера разведки С. М. Шпигельглас, Μ. М. Аксельрод, В. С. Гражуль, Π. М. Журавлев, Е. П. Мицкевич, В. И. Пудин, В. М. Зарубин. Преподавал в этой школе и мой отец. К 1941 году школа подготовила несколько десятков разведчиков. Среди первых ее выпускников был будущий начальник советской внешней разведки Π. М. Фитин, будущие резиденты и разведчики В. Г. Павлов, Е. Т. Синицин, А. С. Феклисов, А. А. Яцков, Η. М. Горшков, В. М. Иванов и другие.

Много раз менялось название этого уникального учебного заведения. Вначале это была Школа особого назначения (ШОН), затем – Разведывательная школа (РШ), потом Высшая разведывательная школа (ВРШ, она имела и зашифрованное название – школа № 101), с ноября 1968 года – Краснознаменный институт (КИ), в дальнейшем имени Ю. В. Андропова, с октября 1994 года – Академия внешней разведки Российской Федерации. В первые два года набор в ШОН составлял 30 человек. Практически весь первый набор был репрессирован в ходе большой «чистки». С 1939 года ШОН выпускала уже более 70 человек. Ее бюджет составлял 1,5 миллиона рублей.

13 сентября 1938 года 5-й отдел вошел в состав воссозданного ГУГБ НКВД СССР.

В 1938 году было принято решение об укреплении разведки. Структура 5-го отдела была перестроена, в него вошли следующие подразделения:

а) Руководство (начальник и два заместителя).

б) Секретариат, ведавший вопросами секретного делопроизводства (30 человек).

в) Функциональные подразделения (хозяйственное, кадровое, финансовое).

г) Оперативные отделения:

1– е – Германия, Италия, ЧСР, Венгрия;

2– е – Япония, Китай;

3– є – Польша, Румыния, Югославия, Болгария;

4– е – Великобритания, Швейцария, Франция, Испания, страны Бенилюкса;

5– е – Греция, Турция, Иран, Афганистан;

6– е – Финляндия, страны Скандинавии и Прибалтики;

7– е – США, Канада;

8– е – оппозиция: троцкисты, «правые» и пр.;

9– е – эмиграция;

10– е – НТР;

11– е – оперативно-техническое обеспечение;

12– е – визы и учет иностранцев.

Всего в центральном аппарате 5-го отдела на тот период работало 210 человек. 5 октября 1938 года в 5-й отдел ГУГБ были переданы функции и штаты упраздненного Особого бюро при наркоме НКВД СССР, бывшего на тот период первым информационно-аналитическим подразделением в системе НКВД. Среди прочего в функции Особого бюро входила подготовка справочных материалов по формам и методам работы иностранных разведок, составление характеристик на руководителей, государственных и общественных деятелей зарубежных стран. После назначения Л. П. Берия народным комиссаром внутренних дел СССР в ноябре-декабре 1938 года обязанности начальника 5-го отдела исполнял мой отец – старший майор ГБ Павел Анатольевич Судоплатов. Потом внешнюю разведку возглавил, как выше уже говорилось, ближайший сподвижник Л. П. Берия по работе в Грузии и его заместитель по НКВД СССР Владимир Григорьевич Деканозов, совмещавший эту должность с постом начальника 3-го отдела ГУГБ (контрразведка). Его сменил пришедший· в органы НКВД по партнабору молодой журналист Π. М. Фитин, выпускник ШОН, плодотворно руководивший внешней разведкой в последующие семь лет до 1946 года.

В 1939–1940 годах в структуру 5-го отдела ГУГБ входило семнадцать оперативных и функциональных отделений: три европейских, американское, дальневосточное, ближневосточное, информационно-аналитическое, оперативно-техническое, кадровое, финансовое, хозяйственное, связи и другие.

В предвоенный период, благодаря притоку и тщательному подбору молодых кадров, другим экстренным мерам по укреплению разведки, руководству НКВД удалось воссоздать действенный и надежный разведаппарат.

В составе созданного 3 февраля 1941 года Наркомата государственной безопасности задачи по руководству внешней разведкой были возложены на Разведывательное, а с марта 1943 года – Первое управление. В центральном аппарате управления работало около 120 человек, включая технический персонал. За рубежом действовало 45 легальных и 14 нелегальных разведалпаратов. В таких странах, как Германия, Великобритания, Франция, помимо легальной, работало от двух до четырех нелегальных резидентур.

В УНКГБ приграничных регионов (Хабаровский край, Архангельская, Брестская, Ленинградская, Львовская и Читинская области) были образованы местные подразделения внешней разведки – 1-е (разведывательные) отделы. В апреле 1941 года было принято решение о переходе разведаппаратов за рубежом на линейный принцип работы: за отдельными сотрудниками резидентур были закреплены определенные направления деятельности (линии): политическая, экономическая или научно-техническая разведка, внешняя контрразведка.

В предвоенные годы разведка регулярно добывала данные о воєнно-политических планах Германии. За несколько месяцев до начала войны наши источники из Берлина сообщали:

20 сентября 1940 года. В начале будущего года Германия начнет войну против Советского Союза. Предварительным шагом к этому будет военная оккупация Румынии.

25 февраля 1941 года. В высших правительственных и военных организациях Германии в строгой тайне разрабатывается вопрос о военной операции против СССР.

24 марта 1941 года. Германский генеральный штаб ведет интенсивную подготовку к нападению на СССР. Составляется план бомбардировки важных объектов. Разработан план бомбардировки Ленинграда и Киева. В штаб авиации регулярно поступают фотоснимки городов и промышленных объектов СССР.

2 апреля 1941 года. Штаб германской армии полностью подготовил план нападения на СССР. Созданы армейские группы.

12 апреля 1941 года. С полной ответственностью сообщаем, что во всех официальных немецких инстанциях вопрос о военном вторжении в СССР считается решенным.

16 июня 1941 года. Все военные приготовления Германии к нападению на СССР полностью закончены, удар можно ожидать в любое время.

Данные о подготовке Германии к внезапному нападению на СССР поступали также от нашего агента, бывшего командира гитлеровских штурмовых отрядов в Берлине капитана Стенесса, выдворенного в Китай за разногласия с фашистской верхушкой. Как известно, информация разведки не была учтена, и Германии удалось 22 июня 1941 года внезапно напасть на нашу страну. Почему к этой информации не прислушались, не раз уже говорилось в нашей печати. Здесь и дезинформационные мероприятия Германии, и противоречившие этой информации данные разведки военных округов и конечно же уверенность Сталина в собственной прозорливости. Однако вместе с тем очевидно, что одной из причин пренебрежительного отношения к указанным сообщениям разведки было то, что сама разведка к концу ЗО-х годов была скомпрометирована необоснованными арестами, обвинениями ее сотрудников в измене и шпионаже.

Во время своего пребывания в качестве исполняющего обязанности начальника Иностранного отдела НКВД мой отец смог подробнее узнать структуру и организацию проведения разведывательных операций за рубежом. В рамках НКВД существовали два подразделения, которые этим и занимались. Это Иностранный отдел,'которым руководили сначала Трилиссер, потом Ар-тузов, Слуцкий и Пассов. Задача отдела была собирать для Центра разведданные, добытые как по легальным (через наших сотрудников, имевших дипломатическое прикрытие или работавших в торговых представительствах за рубежом), так и по нелегальным каналам. Особо важными были сведения о деятельности правительств и частных корпораций, тайно финансирующих подрывную деятельность русских эмигрантов и белогвардейских офицеров в странах Европы и в Китае, направленную против Советского Союза. Иностранный отдел был разделен на отделения по географическому принципу, а также включал подразделения, занимавшиеся сбором научно-технических и экономических разведданных. Эти отделения обобщали материалы, поступавшие от наших резидентур за границей. При этом приоритет нелегальных каналов был вполне естествен, поскольку за рубежом тогда было не так уж много советских дипломатических и торговых миссий. Вот почему нелегальные каналы для получения интересовавших разведданных были столь важны.

В то же время существовала и другая разведывательная служба – Особая группа при наркоме внутренних дел, непосредственно находящаяся в его подчинении и глубоко законспирированная. В ее задачу входило создание резервной сети нелегалов для проведения диверсионных операций в тылах противника в Западной Европе, на Ближнем Востоке, Китае и США в случае войны. Учитывая характер работы, Особая группа не имела своих сотрудников в дипломатических и торговых миссиях за рубежом. Ее аппарат состоял из двадцати оперработников, отвечавших за координирование деятельности закордонной агентуры. Все остальные сотрудники работали за рубежом в качестве нелегалов. В конце 30-х годов число таких нелегалов составляло около шестидесяти человек. Руководство НКВД могло по своему выбору использовать силы и средства Иностранного отдела и Особой группы для проведения особо важных операций, в том числе диверсий и ликвидаций противников СССР за рубежом.

После ликвидации Троцкого часть агентуры, завербованной Эйтингоном, и другие привлеченные к его сети лица, действовавшие в Соединенных Штатах и Мексике, присоединились к нелегалам, не задействованным в операции против Троцкого. Эта расширенная сеть агентуры впоследствии сыграла важную роль в выходе на крут ученых, работавших над американской атомной бомбой. Советские нелегалы с фальшивыми документами, не занимавшие никаких официальных должностей, обосновались в США еще в конце 20-х и начале 30-х годов. Их главной задачей было поступить на такую работу, где можно иметь доступ к научно-технической информации и военно-стратегическим перевозкам на случай войны с Японией.

Именно в эти годы Эйтингон и Серебрянский начали активную работу в Соединенных Штатах по вербовке китайских и японских эмигрантов, которые могли пригодиться в военных и диверсионных операциях против Японии. К этому времени японцы успели захватить центральные и северные районы Китая и Маньчжурию, и в СССР опасались предстоящей войны с Японией. Одновременно Эйтингон внедрил двух агентов для длительного оседания – польских евреев, которых ему удалось привезти в США из Франции. Эйтингон также должен был дать оценку потенциальным возможностям американских коммунистов в интересах нашей разведки. По его весьма дельному предложению, не следовало вербовать агентов из членов компартии, а имело смысл сконцентрировать внимание на тех, кто, не будучи в ее рядах, выражал сочувствие коммунистическим идеям.

Эйтингон действовал параллельно с Ахмеровым, который, несмотря на серьезные возражения Эйтингона, все-таки женился на племяннице Эрла Браудера, основателя Американской компартии. Операции в Соединенных Штатах и создание там сети нелегалов не входили в число важнейших целей Кремля, поскольку в то время получение разведывательных данных из Нового Света не влияло на принимаемые Москвой решения. Эйтингон, однако, поручил нескольким своим агентам следить за американской политикой в отношении Китая.

Ему, в частности, удалось найти журналистов из журнала «Амерэйш», которые впоследствии сформировали лобби, влиявшее на американскую линию дипломатии в Азии.

Одним из завербованных Эйтингоном агентов был весьма известный японский живописец Мияги, позднее вошедший в группу Рихарда Зорге в Японии. Эйтингон, хороший друг моего отца Иван Винаров (советник по разведке при Георгии Димитрове в 40-х годах) вступили в контакт с Зорге в Шанхае в конце 20-х годов. Информация Зорге рассматривалась как довольно ценная на протяжении всех 30-х годов, правда с оговоркой, что и немцы, и японцы считают его двойным агентом.

Советский агент Друг – Генеральный консул Германии в Шанхае (речь о нем несколько подробнее пойдет ниже) – часто встречался с Зорге в 1939–1941 годах. Он отмечал его широкую осведомленность об обстановке на Дальнем Востоке, не догадываясь о работе Зорге на Разведуправление Красной Армии, и подчеркивал прочные, солидные связи Зорге с немецкой военной разведкой.

В 1932 году Эйтингон покинул Калифорнию и возвратился в Советский Союз через Шанхай. Его назначили заместителем Серебрянского, затем Эйтингон перешел на руководящую работу в Иностранный отдел ОГПУ.

В период обострения международной обстановки в канун вступления в войну Америки разведывательную работу по линии НКВД на Восточном побережье США возглавлял Хейфец. Ранее он работал в Коминтерне. Его отец являлся одним из организаторов Американской компартии. Хейфец лично знал многих видных американских коммунистов. Учитывая коминтерновский опыт, его направили в начале 30-х годов на работу в разведку НКВД. Он организовал нелегальные группы в Германии и Италии в середине 30-х годов, выступая в роли индийского студента, обучающегося в Европе. На самом деле Хейфец был евреем, но из-за своей смуглой кожи, даже несмотря на свои голубые глаза, он выглядел как настоящий эмигрант из Азии. В Соединенных Штатах в «левых» кругах он был известен как господин Браун. Находясь до этого в Италии, Хейфец познакомился с молодым Бруно Понтекорво, тогда студентом, учившимся в Риме. Хейфец рекомендовал Понтекорво связаться с Фредериком Жолио-Кюри, выдающимся французским физиком, близким к руководству Компартии Франции. В дальнейшем именно Понтекорво стал тем каналом, через который к нам поступали американские атомные секреты от Энрико Ферми.

Хейфецу повезло: в 30-х годах он не был репрессирован. Его отозвали в Москву, и хотя в ноябре 1938 года Ежов дал указание об его аресте, оно не было выполнено. Вскоре Хейфеца направили в Соединенные Штаты, на Западное побережье, для активизации разведывательной работы. Перед ним была поставлена задача установления прочных связей с агентурой «глубокого оседания», созданной в свое время Эйтингоном. Первоначальный план заключался в том, чтобы создать сеть нелегалов в американских портах по примеру Скандинавии для уничтожения судов со стратегическим сырьем и топливом для Японии. Не зная о японских намерениях атаковать Юго-Восточную Азию или Перл-Харбор, в советском военном руководстве предполагали, что они сначала начнут военные действия против СССР.

Помощнику Хейфеца в консульстве Сан-Франциско Лягину, инженеру, выпускнику Ленинградского судостроительного института, было дано специальное задание получить данные о технологических новинках на предприятиях Западного побережья. Основная задача, поставленная перед ним, – сбор материалов по американским военно-морским судостроительным программам. Так, в одном из его донесений говорилось о большом интересе, который проявлялся американцами к программе строительства авианосцев. Лягину также удалось завербовать агента в Сан-Франциско, давшего советской разведке описание устройств, разрабатывавшихся для защиты судов от магнитных мин. Чтобы не вызывать подозрений, Лягин воздерживался от любых контактов с американскими прокоммунистическими кругами. Однако в Сан-Франциско он проработал недолго. Его отозвали в Москву и выдвинули на должность заместителя начальника закордонной разведки НКВД. Ему было всего тридцать два года. Во время немецкой оккупации он был послан в качестве резидента-нелегала на немецкую военно-морскую базу в Николаев на Черном море. Ему удалось провести ряд диверсий на базе. Гестапо в конце концов захватило его и радиста группы. Лягин отказался бежать из тюрьмы, так как не мог оставить арестованного вместе с ним раненого радиста. Они были расстреляны. В 1945 году ему было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Оставшемуся в Сан-Франциско Хейфецу удалось, получив ориентировку от Эйтингона, выйти на внедренных ранее двух агентов «глубокого оседания». Оба они вели обычную, неприметную жизнь рядовых американцев: один – зубного врача, другой – владельца предприятия розничной торговли. Оба они были, как я уже говорил, еврейскими эмигрантами из Польши. Врач-стоматолог, известный лично Серебрянскому, в свое время получил от нашей страны деньги, чтобы окончить медицинский колледж во Франции и стать дипломированным специалистом. Оба этих человека были внедрены на случай, если бы их услуги понадобились советским разведорганам, будь то через год или через десять лет. Потребность в них возникла в 1941–1942 годах, когда эти люди неожиданно оказались близки к коммунистически настроенным членам семьи Роберта Оппенгеймера – главного создателя американской атомной бомбы.

Бытует представление, что агентурно-оперативные группы сети Разведупра Генштаба (тогда так называлось ГРУ) и Иностранного отдела (ИНО) НКВД располагали надежной агентурой, имевшей доступ в высшие эшелоны командования вермахта и политического руководства Германии, и что советское руководство проигнорировало поступавшие из этих источников материалы о подготовке и непосредственных планах развязывания Гитлером войны против Советского Союза. Как же обстояло дело в действительности?

Разведуправление Генштаба и ИНО НКВД располагали важными источниками информации, которые имели выход лишь на руководящие круги немецкого военного командования и политического руководства, но не имели доступа к документам верховного командования вермахта. К тому же получаемая информация от кругов, близких к Гитлеру, отражала колебания в германском руководстве по вопросу о принятии окончательного решения о нападении на Советский Союз.

В начале и середине 1930-х годов Разведупру, а такЖе ОГПУ – НКВД удалось создать в Западной Европе и на Дальнем Востоке – в Китае, Японии – мощный агентурно-диверсионный аппарат, располагавший более чем 300 источниками информации. Особую роль в создании этого аппарата сыграли так называемые специальные агенты-нелегалы: австриец Стефан Дейч (Ланг), привлекший к сотрудничеству известную «пятерку» К. Филби и других в Англии, Т. Малли (венгр, бывший католический священник), работавший в Англии и во Франции, К. А. Богуславский (поляк, бывший сотрудник разведки генштаба Польши), Ш. Радо, Л. Треппер, Р. Зорге, Э. Волльвебер, И. Р. Григулевич (литовец, ставший послом Коста-Рики в Италии, Югославии и в Ватикане).

Массовые репрессии 1937–1938 годов нанесли серьезнейший удар разведслужбам СССР. Однако разведывательная деятельность продолжалась, несмотря на болезненные перерывы в поддержании контактов с агентами, ранее находившимися на связи у оперативных работников, павших жертвами репрессий или отказавшихся вернуться в страну.

Хотя советские разведорганы и потеряли временно связь с рядом ценных агентов, нашим агентурным сетям в Скандинавии, Германии и в странах Бенилюкса повезло. Источники информации в Германии (группа Шуль-це-Бойзена – штаб ВВС, Харнака – Минэкономики, Кукхоффа, Штеббе – в МИДе, Лейман – сотрудник гестапо) были привлечены к сотрудничеству супругами-нелегалами Е. Ю. и В. М. Зарубиными, резидентом Белкиным, агентом Гиршфельдом, которые избежали репрессий. Связь с ними поддерживалась регулярно. Помимо этих источников, в 1940 году к ним добавились сотрудничавшие с советскими органами на основе доверительных отношений и вербовочных обязательств знаменитая актриса Ольга Чехова и князь Януш Радзивилл, имевшие прямой выход на Геринга. Резиденту НКВД Гудимовичу в Варшаве вместе с женой Е. Д. Модржин-ской удалось создать мощную группу, осуществлявшую тщательное наблюдение за немецкими перевозками войск и техники в Польшу в 1940–1941 годах.

Серьезные агентурные позиции имелись также в Италии. Резиденту Г. И. Рогатневу удалось привлечь к сотрудничеству племянника министра иностранных дел графа Чиано.

И в эмиграции среди бывшего царского офицерства и в ОУН советские агентурные позиции были также прочны. Кроме того, по решению правительства СССР в связи с угрозой нарастания войны руководители белой эмиграции – генералы А. П. Кутепов и Е. К. Миллер – были похищены и ликвидированы. ОУН также была обезглавлена. После гибели ее главаря Евгения Коновальца в Роттердаме между лидерами ОУН Мельником и Бандерой шла ожесточенная борьба за власть, в результате которой без всякого участия НКВД бандеровцы ликвидировали видных членов Провода ОУН Сциборского, Сушко, Барановского, Грибивского и других. Политический авторитет ОУН в глазах немцев был подорван, и вместо планов создания «правительства Карпатской Украины» шеф абвера В. Канарис рекомендовал использовать ее как чисто полицейскую и карательную силу.

Еще в 1937 году нашей разведкой под руководством Шпигельгласа были добыты важные документальные сведения об оперативно-стратегических играх, проведенных командованием рейхсвера, а позднее вермахта, включавшие войну с Россией. Этим документам суждено было сыграть значительную роль в развитии событий и формировании менталитета нашего руководства в канун германо-советской войны.

Оперативно-стратегические игры, проводившиеся X. фон Сектом, а позднее В. фон Бломбергом, доложившим завещание Секта Гитлеру, в то время убедили германское руководство в отсутствии реальных возможностей у Германии выиграть войну с Россией, если военные действия затянутся на срок более чем два месяца, если в течение первого месяца войны немцам не удастся захватить Ленинград, Киев, Москву и разгромить основные силы Красной Армии, оккупировав одновременно главные центры военной промышленности и добычи сырья в европейской части СССР.

В августе 1938 года мой отец работал в ИНО НКВД, Иностранном отделе ГУГБ, реорганизованном в 1941 году в Первое (Разведывательное) управление НКВД СССР. В круг его обязанностей входило курирование немецкого направления нашей разведки, возглавлявшегося в 1938–1942 годах непосредственно майором госбезопасности Π. М. Журавлевым. Руководство всегда придавало немецкому направлению особо важное значение.

В 1940–1941 годах наша резидентура в Берлине хотя и возглавлялась неопытным работником А. Кобуловым, тем не менее работала крайне активно и инициативно. Разведывательные материалы из Берлина, Рима, Токио, как видно из публикуемых ныне архивных документов, регулярно докладывались в правительство. Однако руководство разведки (как Голиков, так и Фитин) не было в курсе того, что И. В. Сталин и В. М. Молотов после ноябрьского (1940 года) визита Молотова в Берлин встали на путь секретных переговоров с Гитлером фактически о разделе сфер влияния на Ближнем Востоке и в остальных частях мира. Между тем, по воспоминаниям Бережкова (переводчика Сталина), Молотов и Ф. фон Шуленбург (посол Германии в СССР), безусловно с ведома Сталина и Гитлера, в феврале – марте 1941 года вели переговоры об учете интересов России в выходе в Средиземное море через Босфор и Дарданеллы. Таким образом, очевидная неизбежность военного столкновения с Германией в длительной перспективе вместе с тем совмещалась с вполне серьезным рассмотрением предложений Гитлера о разграничении сфер геополитических интересов Германии, Японии, Италии и СССР.

Лишь теперь стало очевидно, что зондажные беседы о разделе сфер влияния между Молотовым и Шуленбур-гом в феврале – марте 1941 года отражали не только попытку Гитлера ввести Сталина в заблуждение и застать его врасплох внезапной атакой, но и колебания немецкой верхушки по вопросу о войне с СССР до победы над Англией. Получаемая ИНО НКВД информация и дезинформация от Латыша, агента гестапо,· отражали эти колебания. Именно поэтому даже наши источники, сообщая о решении Гитлера напасть на СССР, вместе с тем, как видно из донесений А. Харнака, X. Шульце-Бойзена, а также жены видного германского дипломата, близкого к Риббентропу, по кличке Юна, в сентябре 1940 – мае 1941 годов «не ручались за достоверность полученных данных» и со ссылками на Геринга увязывали в той или иной мере предстоящую агрессию Гитлера против СССР с достижением договоренности с англичанами о примирении.

Озабоченное поступающей информацией о подготовке Германии к войне с Советским Союзом, руководство разведки НКВД еще в феврале 1941 года открыло так называемое литерное дело «Затея», в котором концентрировалась вся информация об угрозе немецкого нападения. Однако это нападение, согласно подавляющему большинству поступавших данных, предсказывалось на конец весны 1941 года. Прогноз не сбылся отчасти в силу нападения немцев на Югославию в апреле 1941 года и отчасти в силу просчетов в завершении сроков перевозок войск и техники к границам СССР. Это, однако, породило иллюзии, что войны все же удастся избежать, ибо сведения о нападении немцев весной не нашли подтверждения.