Текст книги "Тайная жизнь генерала Судоплатова. Книга 1"

Автор книги: Андрей Судоплатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 38 страниц)

История украинских частей «Мертвая голова» до сих пор почти не известна. Осенью 1943 года украинцы, численностью около полка, охраняли Бухенвальд. Несколько украинских рот несли охрану лагеря в Освенциме. Сведения об этом содержатся в воспоминаниях уцелевших узников этих лагерей.

Но вернемся к истории 14-й дивизии СС. В мае 1944 года она была направлена в Карпаты, где воевала с немногочисленными в тех местах прокоммунистическими партизанскими отрядами. Имели место и столкновения с формированиями украинской повстанческой армии. В 1989 году на Львовщине был поставлен памятник 29 солдатам УПА, расстрелянным эсэсовцами из дивизии «Галичина».

Вскоре дивизия, переименованная к тому времени из «галицийской» в «украинскую», была включена в состав немецкого 13-го армейского корпуса. 13 июля началось советское наступление в Карпатах, а уже 18-го «Галичина», не успев переправиться через Западный Буг, попала в окружение, из которого она вышла с колоссальными потерями: из 18 тысяч человек в строю осталось всего три тысячи.

В августе 1944 года остатки дивизии были выведены в Словакию. После длительного отдыха и переформирования отдельные части дивизии участвовали в подавлении словацкого национального восстания.

Зимой – весной 1945 года на основе дивизии «Галичина» началось формирование украинской национальной армии под командованием Павло Шандрука. 14-я эсэсовская дивизия стала отныне именоваться 1-й дивизией УНА. До конца войны она действовала в Северной Югославии против партизан Тито и 5 мая капитулировала перед англичанами. Шандрук смог спасти своих солдат от депортации в Советский Союз, заявив англичанам, что все они являются польскими гражданами.

В 1944 году вместе с немецкими войсками отступила и набранная из местных жителей полицейская бригада «Зиглинг», названная так по фамилии командира. Из нее была сформирована 30-я дивизия СС «Вайсрутения». В немецких документах и в литературе она именуется по-разному – либо «1-й белорусской», либо «2-й русской» дивизией. В августе 1944 года «Вайсрутения» была отправлена во Францию, в район Бельфора, где непродолжительное время сражалась с французскими партизанами «маки». В ноябре она была выведена в Германию и расформирована. Ее солдаты были направлены в создаваемые части Русской освободительной армии, а немецкие офицеры и унтер-офицеры – в 25-ю и 38-ю эсэсовские дивизии.

КАЗАКИ

22 июля 1941 года к командующему немецкой группой армий «Центр» фон Шенкендорфу явился парламентер от советского 436-го стрелкового полка 155-й дивизии с предложением о сдаче в плен. Получив от немцев заверения в безопасности, командир полка собрал бойцов и изложил им свои намерения. Закончил он словами: «Желающие идти со мной (перейти к немцам) пусть станут справа, желающие остаться – слева». Все как один стали справа.

Это был первый массовый переход советских солдат на сторону противника. Командиром 436-го полка был майор Иван Никитич Кононов, впоследствии командовавший 3-й пластунской дивизией 15-го казачьего кавалерийского корпуса вермахта. Именно ему фон Шенкеидорф предложил сформировать первую казачью часть в составе вермахта – казачий эскадрон № 102, созданный из военнопленных в районе Могилева. Позже при активном участии Кононова появились еще шесть казачьих эскадронов, главной задачей которых была борьба с партизанами.

16 ноября 1941 года выходит директива главного командования сухопутных войск вермахта о формировании казачьих сотен при каждой из 10 охранных дивизий Восточного фронта. Казачьи части создавались и при штабах немецких танковых дивизий. Там их задачей была разведка и охрана. В составе 40-го танкового корпуса сражался 82-й казачий эскадрон под командованием Загородного. Летом 1942 года началось формирование полков «Платов» и «Юнгшультц» – первых казачьих частей, получивших собственную униформу, напоминавшую форму русской императорской армии. Оба полка действовали на южном участке Восточного фронта и постоянно пополнялись добровольцами из числа перебежчиков и военнопленных.

18 июня 1942 года был издан приказ о создании в Славуте (Украина) центра по формированию казачьих частей. Туда свозились все казаки из лагерей военнопленных. В течение года из них были созданы семь казачьих полков. В конце того же года при штабе командующего военнопленными на Украине появляется отдел по формированию казачьих войск во главе с бывшим полковником РККА Саркисяном, усилиями которого набираются еще 15 полков численностью от 800 до 1300 человек. Для подготовки казачьих офицеров были открыты 1-е казачье имени графа Платова юнкерское училище в Славуте и унтер-офицерская школа в Витебске. Преподавателями обоих учебных заведений были, главным образом, немцы, а слушателями – казаки, уже имевшие опьгг боевых действий.

Новый этап в создании казачьих частей начинается осенью 1942 года, когда германская армия оккупировала районы Дона, Кубани и Терека. В сентябре был создан штаб войска Донского во главе с атаманом Павловым, а 15 ноября того же года была опубликована декларация войска Донского, где лро-возглашалось восстановление конституции 1918 года и установление на Дону «казачьей власти». Немцы, положение которых на юге России ухудшалось с каждым днем, отнеслись к провозглашенной декларации без видимой враждебности.

21 апреля 1943 года германское командование издает приказ о создании первой казачьей дивизии. Формирование проходило на полигоне в Милау (в настоящее время Млава), куда стягивались казачьи части с Восточного фронта, в том числе и полки «Платов», «Юнгшультц», а также полк Кононова. К осени 1943 года дивизия, командиром которой стал Гельмут фон Паннвиц – «немец с душой казака», насчитывала 18 555 человек, сведенных в шесть полков. Казачья дивизия изначально предназначалась для действий на советско-германском фронте, но резко возросшая активность партизан Тито заставила немцев отправить ее на Балканы. Там она находилась до самого конца войны.

Осенью 1943 года гитлеровская армия начала отступление из Южной России. Вместе с немцами отходили не менее 100 тысяч беженцев – казаков, не желавших оставаться «под советской властью». Значительная их часть переправилась с Таманского полуострова в Крым, откуда их перевели в район Херсона. 10 ноября германское правительство приняло декларацию, в которой казаки провозглашались «союзниками рейха». В ней говорилось, что Германия берет казаков под свою защиту и обязуется предоставить им территорию для временного расселения. В конце 1943 года беженцы-казаки образовали так называемый казачий стан во главе с С. Павловым. Местом для поселения беженцев был определен район Перемышля. Однако быстрое продвижение Красной Армии заставило казаков отступать далее на запад. В конце концов они смогли обосноваться лишь в районе Тольмеццо-Фриули в Северной Италии.

В конце 1944 года казачий стан, командиром которого к тому времени стал Т. Доманов, насчитывал 24 тысячи человек, из которых не менее 16 тысяч составляли старики, женщины и дети. Активных боевых действий подчиненные Дома-нову казаки не вели, но им постоянно приходилось отражать атаки итальянских партизан. В начале мая 1945 года немецкое командование потребовало от Доманова начать наступление против английских войск, но тот отказался выполнять приказ и отвел своих людей на север, в Австрию.

В феврале 1945 года на основе казачьей дивизии фон Пан-нвица началось формирование 15-го казачьего кавалерийско-

го корпуса, номинально включенного в войска СС. Корпус состоял из двух конных и одной пешей (пластунской) дивизии. Его численность достигла 25 тысяч человек. До конца войны казачий корпус находился в Югославии, где сражался с местными партизанами и советскими войсками.

В мае 1945 года почти все казачьи формирования вермахта сосредоточились в Австрии, где капитулировали перед англичанами. Последние, пунктуально выполняя условия Ялтинского договора, депортировали всех попавших к ним в руки казаков в СССР. Казачьи генералы и старшие офицеры – Краснов, Доманов, фон Паннвиц, Шкуро и другие – были приговорены советским судом к смертной казни, а большинство рядовых казаков завершили свой жизненный путь в сибирских и заполярных лагерях.

ГОТОВИЛ ЛИ СТАЛИН СДАЧУ МОСКВЫ?.

Сказать об этом определенно еще и до сих лор нельзя. Однако недавно открылись некоторые неизвестные факты, которые позволяют несколько по-иному взглянуть на события, происходившие в 1941 году в Москве.

Столица, конечно же, без боя сдаваться не хотела. На опасных направлениях из мешков с песком строились баррикады. Близкая канонада вражеских орудий подгоняла москвичей делать эту работу и днем и ночью. Тянувшиеся по дорогам вереницы беженцев доносили слухи о том, что якобы немцы подошли уже к Химкам. И все же никто из москвичей не допускает и мысли, что Москва пойдет на поклон завоевателю.

Бодрые марши по радио лишь утверждают защитников столицы и жителей в своих надеждах. Между тем, как свидетельствуют документы, Сталин не был до конца уверен, что Москву удастся отстоять. Вот что рассказывал на страницах газеты «Комсомольская правда» офицер госбезопасности Михайлов (это его псевдоним) о том, как готовились в Москве к тайной войне, которая должна была развернуться, если немцы войдут в столицу:

«В Москве создавалось подполье. Сотни и сотни добровольцев должны были отрешиться от своего имени, биографии. В то время, когда над городом шли воздушные бои, в кабинетах за затемненными окнами люди разных профессий получали новые паспорта, пароли, явки. Их вымышленные фамилии были вписаны в домовые книги. Так что ни одна проверка не могла бы найти подделки. Я тоже получил задание остаться в подполье. Квартира в артистическом доме, в которую меня поместили, должна была стать одной из явок для главного резидента в Москве – Федотова. Мне выдали новые документы – я числился сотрудником Наркомата путей сообщения. Помню такой эпизод. В городе Чехове под Москвой в психиатрическую больницу вдруг поступил новый поток «больных». Это были тоже подпольщики. На каждого из них завели «историю болезни», как говорится, не подкопаешься. Пришел тогда в эту больницу и новый заместитель главврача по хозяйственной части – это был офицер Геннадий Николаевич Калинин. Так укрылся в Чехове один из крупных боевых отрядов…

В Москве в октябре 1941 года минировались некоторые здания, заводские цехи, вокзалы. Слишком велика была угроза, нависшая над Москвой… У каждого, кто закладывал мины, душа разрывалась от горя. Однако готовились взрывать здания, если в них разместятся немецкие части, и заводские цехи, в которых немцы могли наладить военное производство. Всего один пример. В те дни офицера В. А. Арапова, инженера-электротехника по образованию, направили на автозавод. Он стал бригадиром в цехе. Между тем Арапов получил задание взорвать цех, как только в нем появятся немцы. Один из наших офицеров В. А. Дроздов стал начальником аптекоуправления столицы. Предполагалось, что он может войти в доверие к немцам, когда они придут за лекарствами. Между тем в его квартире, заставленной книжными полками, был оборудован пульт, к которому тянулись нити проводки от заложенных фугасов. Ему предстояло ждать приказа – когда нажать кнопки…

Если бы москвичи, уходившие на восток, могли заглянуть в те дни в некоторые квартиры в центре Москвы, дело могло обернуться самосудом. После отбоя воздушных тревог в квартирах спешно наводили лоск: чистили люстры, ковры, на полки ставили томики книг на немецком языке.

Среди тех, кто должен был остаться в подполье, были люди, которые могли придать ему вполне респектабельное прикрытие. Во Владивостоке в 1941 году разыскали и привезли в Москву забытых персонажей нашей истории. Это были бывшие депутаты Народного собрания Дальневосточной республики Врублевский и Мячина. Они тоже дали согласие стать подпольщиками. В московское подполье должны были вой-ти известные ученые, артисты, священники, члены религиозных сект»

…Положение на фронте под Москвой было слишком серьезным. Однако высшее руководство страны оставалось в Кремле. Как известно, на Центральном аэродроме стоял наготове самолет для Сталина. В то же время в Нижнем Новгороде и Самаре в спешном порядке сооружались запасные помещения для работы Ставки, на тот случай, если бы высшему руководству страны пришлось покинуть Москву. Все знают о параде 7 ноября 1941 года в Москве. Между тем происходили и другие события, оставшиеся в памяти незабвенными. На заснеженных улицах – пустынно, только редкие прохожие. А в Колонном зале идет концерт, в котором участвуют лучшие артисты. Мы верили в победу, однако на войне, как на войне. Готовились и к худшему повороту событий… Словом, Гитлеру в Москве готовилась участь Наполеона? Пожары, взорванные здания? Была разработана специальная операция по физическому устранению Гитлера. Немцы тогда трубили на весь мир о том, что проведут парад на Красной площади. И Гитлер будет приветствовать своих солдат. Среди тех, кто собирался остаться в московском подполье, нашелся человек, который готовился осуществить покушение на Гитлера. Это известный композитор Л. К. Книппер. Он написал замечательную песню «Полюшко-поле», автор симфоний, музыкальных поэм. В те тревожные дни этот талантливый человек вызвался поставить на карту свою жизнь. Он был племянником известной актрисы МХАТа О. Л. Книппер-Чеховой и родственником артистки Ольги Чеховой, которая жила в Берлине. На концертах и приемах она часто появлялась рядом с Гитлером. Лев Константинович Книппер предложил такой план покушения: он может, пользуясь родственными связями, быть представленным Гитлеру в Москве, скажем, во время концерта. И тогда… По существу, готовясь совершить акт возмездия, Л. К. Книппер почти не оставлял себе самому шансов выжить.

…В Москве создавались тайники с оружием. В назначенный день боевые группы должны были по единому сигналу выступить разом в тылу у немцев. В машине «завхоза» из города Чехова Г. Н. Калинина находилась радиостанция. Именно он, получив приказ, должен был оповестить подпольщиков: «Наступило время «Ч». Тысячи людей готовились вести в городе разведку, чтобы потом, взяв оружие из укрытий, напасть на немецкие военные объекты.

Все это конечно же было засекречено. И спустя более полувека об этом почти неизвестно. Но, как говорится, слава Богу, что ничего этого не случилось. В заснеженных окопах под Дубосековом политрук Клочков сказал тогда: «Велика Россия, а отступать некуда. Позади – Москва!»

КАК БЫЛ РАССТРЕЛЯН СЫН ХРУЩЕВА
(Версия)

Одним из секретов «сталинской эпохи» является трагическая судьба старшего сына Никиты Сергеевича Хрущева Дмитрия (от его первого брака). Но и он наконец стал достоянием прессы. А передал его для прессы старый чекист генерал-майор Вадим Удилов.

Во время войны, – рассказывал В. Удилов, – Дмитрий Хрущев, военнослужащий Красной Армии по мобилизации, оказался в плену у немцев. Конечно, не один, а в составе окруженного подразделения. Он стал вторым отпрыском членов Политбюро ЦК ВКП(б) (первым был сын Сталина Яков Джугашвили – старший лейтенант, командир артиллерийской батареи), попавшим в плен к фашистам.

Противник решил использовать сына Хрущева в пропагандистских целях. Сталин распорядился – во что бы то ни стало выкрасть пленника. Выполнить это нелегкое задание было поручено генерал-лейтенанту Павлу Судоплатову.

«Первый диверсант Страны Советов» блестяще справился с заданием Сталина. Через партизанский аэродром сына Хрущева доставили в Москву. Контрразведка собрала свидетельские показания и документы, «неопровержимо доказывающие предательство сына члена Политбюро Н. С. Хрущева. На основании этих ложных документов военный трибунал Московского военного округа приговорил его к высшей мере наказания – расстрелу. Никита Сергеевич, до войны первый секретарь ЦК Компартии Украины, во время войны член военного совета ряда фронтов, генерал-лейтенант, обратился в Политбюро ВКП (б) с просьбой пересмотреть решение трибунала. Сталин предложил всем высказаться.

Первым взял слово Александр Щербаков, занимавший высокие посты в годы войны: секретаря ЦК, начальника Глав-ного политического управления Красной Армии и ВоенноМорского Флота, начальника Совинформбюро.

От его мнения зависело многое. Щербаков вспомнил слова Ленина о необходимости единообразного понимания закона для всех. Он предложил оставить приговор в силе. Берия, Каганович, Молотов и Маленков его поддержали. В заключение выступил Сталин. Ему, наверное, было тяжелее всех. Он помнил о Якове. Своим решением как бы заранее подписывал приговор и сыну.

Как известно, согласно архивным документам (абвера – гитлеровской военной разведки), обнаруженным в ФРГ, Яков Джугашвили в плену вел себя достойно, но, понимая всю безысходность своего положения (его содержали в особом офицерском лагере), покончил с собой, бросился на колючие проволоки под высоким напряжением.

«Мы, безусловно, с уважением относимся к нашему товарищу по Политбюро, – сказал Сталин. – Никите Сергеевичу надо крепиться и согласиться с мнениями товарищей. Если то же самое произойдет с моим сыном, я приму этот суровый, но справедливый приговор».

После смерти Сталина и прихода к власти Хрущева в жизни участников описываемых событий произошли коренные изменения.

На второй же день Никита Сергеевич издал распоряжение о переименовании одного из районов Москвы и крупного универмага, носящих имя Щербакова. Камень, заложенный в основание будущего памятника Щербакову, умершему в конце войны, был с корнем выдран, а место заасфальтировано.

Генерал-лейтенанту П. А. Судоплатову было предъявлено обвинение в том, что он как начальник внешней разведки КГБ якобы принимал участие в бериевском заговоре, имевшем целью уничтожение советского правительства. Генерал был осужден на 15 лет и полностью отбыл наказание во Владимирской тюрьме.

«ШПИОНКА, КОТОРАЯ ОВЛАДЕЛА ГИТЛЕРОМ, ИЛИ КОРОЛЕВА НАЦИСТСКОГО ОБЩЕСТВА»

В октябре 1945 года в английской газете «Пипл» была опубликована статья под названием «Шпионка, которая овладела Гитлером». События второй мировой войны продолжали волновать народы мира, однако сведения, сообщенные «Пипл», носили прямо-таки сенсационный характер. В статье рассказывалось о судьбе русской актрисы, переехавшей в начале 20-х годов из России в Германию, сумевшей войти в доверие к нацистской верхушке и стать любимицей Гитлера. Автор публикации Вилли Фришауэр называл эту даму «королевой нацистского общества».

Ее имя – Ольга Константиновна Чехова. Английские читатели были знакомы с творчеством великого русского писателя, поэтому фамилия Чехова вызывала дополнительный интерес. Фришауэр высказывал мнение, что Ольга Чехова оказывала гауляйтерам (губернаторам завоеванных территорий), генералам и крупным германским промышленникам содействие при их контактах с Гитлером, а полученные в ходе таких встреч сведения она через своего шофера передавала в Москву.

Спустя полвека к этой истории вернулся один из близких родственников Ольги Чеховой – Владимир Книппер в книге «Пора галлюцинаций». Правда, Владимир Книппер сразу оговорился: «Делая попытку добиться правды, мы с вами угодим в такой запутанный лабиринт, что станет совсем темно». Однако интересно проследить за хитросплетением событий, связанных с Ольгой Чеховой, с этой удивительной и во многом загадочной женской судьбой, поскольку на нее наложил отпечаток ход мировой истории.

Итак, Ольга Константиновна Чехова, в девичестве – Книппер, 1897 года рождения. Ее отец занимал довольно важные посты в чиновничьей иерархии Петербурга. Девушка могла получить любое образование, но рано увлеклась театром и мечтала о карьере актрисы.

Станиславский пригласил Олю в свой театр: на сцене Художественного она играла в таких знаменитых постановках, как «Сверчок на печи» Диккенса, «Вишневый сад» и «Три сестры» Чехова.

В сентябре 1914 года Ольга Книппер обвенчалась с известным актером, племянником Антона Чехова Михаилом Чеховым. С того времени она носила двойную фамилию – Книп-пер-Чехова. Счастливый супруг писал одному из друзей: «Жена моя красавица!.. Жена моя – не по носу табак… Да, я думаю, не легко тебе представить меня рядом с красавицей женой, семнадцатилетней изумительной женкой».

Но счастье это длилось недолго. Ольга познакомилась с бывшим австро-венгерским пленным Фридрихом Яроши. По словам Михаила Чехова, «это был авантюрист… изящный, красивый, обаятельный и талантливый. Он выдавал себя за писателя и часто увлекательно излагал нам темы своих будущих рассказов». Ольга ушла с ним. Сцена расставания с женой запомнилась Чехову навсегда, кроме того, она выразительно характеризует эту особу: «Помню, как, уходя, уже одетая, она, видя, как тяжело я переживаю разлуку, приласкала меня и сказала: – Какой ты некрасивый. Ну, прощай. Скоро забудешь. – И, поцеловав меня дружески, ушла».

Ольга Книппер-Чехова покинула Москву в 1921 году. Она получила приглашение немецкого режиссера Фридриха Мур-нау сняться в фильме «Замок Фогельд». Вслед за удачным кинодебютом последовали другие работы в кино, быстро сделавшие ее знаменитостью. Актрису приглашают к себе такие мастера, как Дуглас Фербенкс, Гарольд Ллойд, Адольф Ман-жу. Знаменитый режиссер Альфред Хичкок предлагал ей главную роль в одном из своих фильмов – детективе «Мари».

Некоторые из фильмов с участием Чеховой были у нас в прокате после войны. Сегодня увидеть их не просто. Как актриса Книппер-Чехова сейчас практически забыта, однако в начале 30-х годов она действительно была одной из самых популярных актрис Германии. Ее имя было хорошо известно в других странах Европы и в Голливуде.

В 1936 году творческая деятельность Чеховой была отмечена германским правительством: она получила звание «государственной актрисы». Несколько позднее сам фюрер подарил ей свое фото с такой выразительной надписью: «Фрау Ольге Чеховой – откровенно восхищенный и удивленный». А незадолго до войны в Москве передавали слух, будто на одном из приемов в имперской канцелярии в Берлине Гитлер представил фрау Чехову чуть ли не хозяйкой вечера.

Актриса и в самом деле чувствовала себя в рейхстаге, как на собственной вилле, могла позволить себе весьма независимые суждения. Об этом она написала в воспоминаниях под названием «Мои часы идут иначе», изданных в Мюнхене в 1971 году и на русский язык не переводившихся. И если верить им, Ольга Чехова и в отдалении понимала Россию лучше, чем вожди рейха: «В этот момент Геббельс обращается непосредственно ко мне:

– Не думаете ли вы, мадам, что эта война будет окончена еще до зимы и Рождество мы отметим в Москве?

– Нет, – отвечаю я спокойно.

Геббельс холодно:

– А почему нет?

– Наполеон убедился в том, каковы русские пространства.

– Между французами и нами огромная разница, – снисходительно улыбается Геббельс. – Мы пришли в Россию как освободители. Клика большевиков будет свергнута новой революцией!

Пытаюсь успокоить нервы. Это удается плохо.

– Новая революция не состоится, герр министр, перед опасностью русские будут солидарны как никогда!»

Конечно, этот отрывок может напомнить фильм «Подвиг разведчика», где Павел Кадочников, исполнитель главной роли советского офицера-разведчика, провозглашал тост «За нашу победу!» среди пьяных и ликующих до поры до времени немцев.

Но отношения Ольги Чеховой с руководством третьего рейха и по прошествии многих десятилетий остаются большой загадкой. Даже в своих воспоминаниях она оставалась актрисой и театрализовывала события, для нее вовсе не безопасные. Владимир Книппер, со слов самой Ольги Константиновны, рассказал в книге «Пора галлюцинаций» такой эпизод. Уже в самом конце войны, весной 1945 года, над Чеховой нависла угроза ареста. Эту акцию должен был осуществить Гиммлер. С помощью хитрости ей удалось отсрочить арест с вечера предыдущего дня на утро следующего. Когда же эсэсовцы во главе с Гиммлером вошли в дом Чеховой, они увидели, что утренний кофе она пьет вместе с Гитлером. Арест так и не состоялся.

К слову, причины, по которым Гиммлер хотел – и не единожды – расправиться с актрисой, она не называет. Однако настойчивость главного эсэсовца, пытавшегося вывести кинозвезду из-под опеки фюрера, сама по себе говорит о многом. Тем более что, по рассказам Чеховой, Гитлер сообщал ей о своей благосклонности в таких выражениях: «Я беру, фрау Чехова, над вами шефство, а не то Гиммлер упрячет вас в свои подвалы. Представляю, какое у него досье на вас».

История несостоявшегося ареста, как и многое в судьбе Чеховой, покрыта тайной. Знал ли Гитлер о разведывательной деятельности Чеховой, а если знал, то почему не препятствовал? Или же был самоуверен и не допускал мысли, что его может обманывать эта беззащитная женщина?

Сведения о том, что Чехова была разведчицей, кроме стародавней статьи Вилли Фришауэра в английской газете «Пипл», можно найти у достаточно авторитетных источников. В частности, в 1993 году один из старейших чекистов, «магистр русского шпионажа» Павел Судоплатов, называл Ольгу Книппер-Чехову «одной из самых сверхсекретных агентов Берия и Сталина». Ему вторил Серго Берия, который в книге «Личные агенты отца» называл Чехову опытнейшей советской разведчицей.

По некоторым сведениям, именно Чехова сообщила нашему командованию время танкового удара немцев под Курском. Утверждают также, что вскоре после войны Ольгу Чехову тайно вывозили в Москву. Несколько дней она вела переговоры с людьми Берия, после чего ее вновь переправили в Берлин. О чем были эти переговоры – остается загадкой.

Часы жизни Ольги Константиновны Книппер-Чеховой остановились в 1980 году: в возрасте 83 лет она умерла от рака мозга. Уже после этого была высказана версия, что знаменитая Янтарная комната спрятана в бункере Гитлера в Тюрингии с кодовым названием «Ольга».