Текст книги "Путь домой (СИ)"

Автор книги: Андрей Турундаевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

– В тоннель сейчас доступа нет, – пояснил физик. – Радиация. Управление идет через компьютеры. Но я сам работаю на другом ускорителе, не на LHC, в смысле, не на коллайдере.

– А почему? – недоуменно спросила Люся. – Евреи не дают русским ученым пользоваться коллайдером?

Вельяминов расхохотался.

– Национальные разборки у нас как-то не приняты, хотя по другим поводам интриг хватает. Просто для моих целей коллайдер не подходит. Мне нужен плотный пучок пи-мезонов со средними энергиями на установке, разработанной нашей командой. А коллайдер дает сравнительно редкие столкновения встречных пучков со сверхвысокими энергиями внутри тоннеля. Понимаете?

Люся неуверенно кивнула, потом спросила:

– А как на коллайдере образуются черные дыры?

– Ну это, мягко говоря, преувеличение досужих журналистов. Теоретически столкновение двух частиц с колоссальной энергией может сжать вещество до гравитационного коллапса. Только коллайдеру до этих энергий очень далеко. Да и возникни черная дыра – она моментально испарится. Эффект Хокинга. Так что конец света не предвидится.

– Конец света наступит по воле господа, – размашисто крестясь, вставил скучающий полковник.

– Разве что, если под божьей волей понимать выгорание водорода в звездах и сброс оболочек, – расхохотался физик. – Но Солнцу остался не один миллиард лет – на наш век хватит. Один раз голландский астрофизик, Ван дер Меер, кажется, опубликовал статью под названием "Солнце взорвется через пять миллиардов лет". У нас в каком-то журнале перевели, перепечатали, но при переводе пропустили слово "миллиардов". Устроили небольшую панику на пустом месте. Надо жизнь на Земле улучшать, а не уповать на волю Христа или Будды.

– А есть ли в вашем ЦЕРНе храмы божии? – спросил Василий. – Я только языческий многорукий идол видел, когда шли сюда.

– Статую Шивы подарили индийские коллеги, – ответил Ростислав. – Как символ вечного обновления. А церкви здесь вроде ни к чему. Кому в них ходить? Если редкий оригинал найдется – в центре Женеве есть всякие храмы. Там недалеко от озера костел прикольный – в форме шара. Какой-то архитектор-авангардист постарался. А может, просто футбольный фанат.

– Да как же можно жить без веры в бога? – рявкнула Люся.

– Если начистоту, мне кажется нелепостью или шутовством сохранять религиозные взгляды в двадцать первом веке, – сказал Вельяминов. – Возвращаться от диамата к религиозной философии – всё равно, что машину заменять телегой.

Никитин заметил портрет Ленина над рабочим столом Ростислава.

– И тут этот немецкий шпион! – закричал омоновец, брызгая слюной. – Ты же русский человек! Ростислав, нельзя же так почитать Бланка после того, что он сделал с русским народом!

– В первую очередь я ученый и коммунист, – спокойно ответил физик. – Коммунизм неизбежен для всего человечества, но хотелось бы сократить путь к новой формации. Я уважаю труды Маркса и Ленина, они и сейчас актуальны.

– Православная Россия превыше всего, а остальное меня не волнует, – заявил Василий.

– А нельзя ли посмотреть на настоящий ускоритель? – попыталась перевести разговор на более спокойную тему Люся.

– Не проблема, – сказал Вельяминов. – Тогда поедем в Превессен. Покажу работу нашей группы.

Ростислав повел гостей к выходу с территории научного городка. Полковник угрюмо молчал, но его толстая супруга пыталась общаться с физиком, как ни в чем не бывало.

– Это, наверно, очень страшно – работать всё время с радиацией? Я бы так не смогла.

– Понимаете, Люся, радиация ничем не страшнее других издержек цивилизации. Электричество тоже опасно, если схватиться за оголенный провод. А сколько людей гибнет в автомобильных катастрофах? Просто соблюдайте технику безопасности – и всё будет в порядке. Сейчас сами увидите…

Скучающий таксист лениво листал журнал с фривольными иллюстрациями. Пожелание русских клиентов снова ехать во французскую часть ЦЕРНа водитель выслушал без видимых эмоций, будто был не франко-швейцарцем, а англичанином из анекдотов.

А в рабочем зале ускорителя работа шла полным ходом. Крики на русском, английском, французском, польском, итальянском языках перекрывали друг друга. Основной модуль установки уже стоял перед выходным окном пучка, а со вспомогательными возилась Пак Ма Ян. Миниатюрная девушка змеёй протискивалась между массивных металлических цилиндров, дотягиваясь паяльником до скрытых разъемов. Ростислав провел гостей вверх по металлической лестнице и показал набитый электроникой закуток, отгороженный металлической сеткой.

– Вот здесь наш "домик". Управляющий компьютер связан стандартным кабелем с установкой.

Через сетку с галереи хорошо просматривалась аппаратура, с которой возились Войцех и Ма Ян. Рядом о чем-то оживленно спорили, энергично жестикулируя, Михаил и Марио.

Вельяминов сказал Люсе:

– У нас надежная блокировка. Каждый, кто входит в зону облучения, использует особый ключ. Пока ключ вставлен в разъем, включить пучок невозможно. Еще имеются индивидуальные дозиметры, вроде наших старых "карандашей", – Ростислав достал из кармана квадратный датчик. – Главное, не повторить ошибки Марио. Он в прошлом году при монтаже трекового детектора забыл рядом с ним халат, в кармане которого лежал дозиметр. Пучок включили. А потом дозиметристы схватились за головы, увидев ходячего покойника – судя по показаниям прибора, итальянец схватил больше десятка смертельных доз.

– А это тоже надежное приспособление? – хихикнула Люся, показывая на соединение проводов, обвязанное шнурками от ботинок.

– Пардон, это результат межгосударственных заморочек. Сейчас мы на французской территории, но в ЦЕРНе приняты швейцарские, а не европейские стандарты, в том числе, на электрические розетки и, соответственно, вилки. Переходников вечно не хватает.

– Я сегодня в гостинице розетку разбил, когда пытался вставить вилку от электробритвы, – пробурчал полковник.

На галерею поднялся Гозман, утирая пот со лба.

– Славка, Ма Ян закончила пайку, Марио привез из криогенки жидкий гелий и залил его в систему охлаждения. Сегодня можно попробовать врубить пучок. Пардон, товарищи, у нас запарка.

При слове "товарищи" Никитин побагровел.

– Какой я тебе товарищ, морда жидовская! Развелось коммуняк! Даже в Швейцарии!

– Слава, я думал, всё единомышленники этого хера повешены в Нюрнберге еще в прошлом веке. Видно, ошибся маленько. Разреши, я чуть-чуть поучу твоего знакомого хорошим манерам.

Михаил сжал внушительные кулаки. Ростислав тоже напрягся. Правая рука полковника дернулась к поясу, но турист на экскурсии – не милиционер-полицейский при исполнении, оружия не имеется. При виде решительно настроенных ученых омоновец стушевался.

– Я это, немного выпил… Извините…

– Василий, Люся, вас наверно в гостинице заждались, а в такси счетчик тикает за простой, – попытался вежливо выпроводить надоевших гостей Вельяминов. – А нам работать надо. Сейчас пучок пойдет. Съездите лучше в женевский городской музей, там на днях открылась роскошная выставка старинных музыкальных инструментов, начиная чуть ли не со времен раннего средневековья. А около университета есть занятный памятник – "стена реформаторов". Впрочем, многим нынешним отечественным реформаторам давно требуется стенка.

– Пойдем, пойдем, Васенька, – подключилась Люся. – ЦЕРН мы уже посмотрели, спасибо господину профессору, теперь надо по магазинам прошвырнуться.

– Тогда вам на улицу Сервета, – посоветовал Гозман. – Там самые роскошные бутики Женевы. В общем, что-то среднее между Тверской и Кузнецким мостом. А еще, мадам, – Михаил обращался к женщине, демонстративно игнорируя её хамоватого супруга, – настоятельно рекомендую съездить в Лозанну. Там многие знаменитости жили – от Набокова до Фредди Меркьюри. Можно на катере от пристани в Монрепо.

Глаза Люси загорелись в предвкушении шопинга, но Никитин напоминал заупрямившегося быка с окрестных пастбищ.

– А я никуда не поеду! – пьяно рявкнул полковник. – Вот останусь и буду смотреть, как безбожники православных людей обманывают!

Ростислав даже перестал злиться на Василия. Физик глядел на омоновца, как на диковинного зверя в зоопарке.

– Интересно, в чем обман? – ухмыльнулся Вельяминов, поддразнивая святошу. – У нас не церковь, здесь всё по-честному. Ускоритель работает в полном соответствии со специальной теорией относительности.

– Ваш Эйнштейн – обычный еврейский жулик, всем мозги запудрил… Я читал в газете…

Михаил и Ростислав хохотали уже в полный голос.

– Ну, газета – это важный документ! Куда там Physical Review!

– А написал, небось, какой-нибудь архиерей?

– Нет, просто Геббельс доморощенный…

Стуча кроссовками по металлической лестнице, подбежала Пак Ма Ян, недоуменно рассматривая развеселившихся друзей.

– Охлаждение системы закончено. Можно давать ток. Ростислав, это твои друзья? Наверно, они люди с юмором. Переведешь мне их шутки?

Вельяминов пояснил, что его знакомые уже собираются уходить. Ма Ян села за компьютер, от которого тянулся кабель к блоку управления установкой. Тонкие пальцы забегали по клавиатуре. На экране появились строчки с данными диагностики аппаратуры.

– Всё в порядке, дорогие коллеги. Ловушка для темной материи работает, сцинтилляционные и микростриповые детекторы подключены к каналу регистрации. Пионный пучок дадут через пять минут.

Пак Ма Ян откинулась на спинку вращающегося кресла. Ростислав улыбнулся, глядя девушке в глаза.

– Всё у нас получится, любимая. Не волнуйся!

– Что говорит твоя косоглазая мартышка? – сказал полковник с кривой ухмылкой.

– Ну ты меня достал, урод православный!

Вельяминов сжал кулак, но ударил ногой, неожиданно для офицера. Носком ботинка по яйцам – достаточно чувствительно. Омоновец явно потерял профессиональные навыки на штабной работе, занимаясь пьянками и богослужениями в компании большого начальства вместо физподготовки, и не успел отреагировать. Жена полковника истошно завизжала.

– Прошу прощения, Люся, но с такими хамами, как ваш муж, приходится общаться на их языке. Нормальные люди произошли от обезьяны, а этого придурка точно сделал его бог, причем с большого бодуна.

Полковник наконец разогнулся и попытался схватить табурет, но Михаил и вовремя подоспевший Войцех скрутили отморозка. По ушам ударил звонок, предупреждающий о включении пионного пучка. На дисплее появились многоцветные диаграммы с показаниями различных детекторов установки. Основная часть луча проходила мимо концентратора темной материя. Пак Ма Ян набрала на клавиатуре команды коррекции координат. Тут же загудели сервомоторы – аппарат приподнялся и сместился в сторону.

– Метр вверх, полметра к Юре, – пояснила девушка, имея в виду Юрские горы, ограничивающие с севера женевскую долину.

Теперь мезоны сталкивались с таинственными частицами темной материи. Получилось! Детекторы фиксировали потоки продуктов реакций. Данные записывались на жесткий диск, но экспресс-информация оперативно отражалась на экране. Вельяминов заметил, что уменьшилась частота эталонного генератора сигналов, установленного на корпусе установки – течение времени замедлялось. Ростислав попросил Ма Ян увеличить поле ловушки. Частота генератора вернулась в норму, зато сразу померк дневной свет, проникающий через раскрытые двери корпуса.

– Откуда такая тьма? Вроде бы весь день хорошая погода была, – недоуменно сказал Гозман и пошел к выходу.

– Зона замедленного времени расширилась, – пояснил Вельяминов. – Мы внутри неё, поэтому частота световых волн извне вышла из оптического диапазона. Ма Ян, усиль еще поле! Попробуем довести до максимума.

Кореянка кивнула и набрала комбинацию команд. Тотчас в зале погасли лампы и экран компьютера. Ростислав почувствовал, что металлический пол проваливается. Затем – сильный удар…

Сознание возвращалось постепенно. Сперва была резкая боль и шум в ушах. На мгновение Вельяминову показалось, что он в Останкине, а на дворе осень 1993 года. Ельцинские полицаи расстреливают демонстрантов. Потом Ростислав сообразил – прошло два десятилетия, а он сам – уже давно не студент физфака, а старший научный сотрудник, находящийся в командировке в ЦЕРНе. Физик стер с лица кровь, натекшую с рассеченного лба, и попытался оглядеться. Вельяминов лежал на наклонном стальном листе недалеко от его рваной кромки. Сверху в каком-то метре угрожающе нависала искореженная ферма, не давая встать. Сквозь разрывы в крыше пробивался яркий солнечный свет. Похоже, здание рухнуло. Взрыв, землетрясение? Зеленые устроили теракт? Что с Ма Ян? Опасаясь обрушить поврежденные конструкции, ученый осторожно повернулся. Пак Ма Ян лежала рядом с разбитым компьютером. Ростислав дотянулся до руки девушки. Пульс прощупывался. Вельяминов подхватил Ма Ян за пояс и потянул из-под прогибающейся железяки. Выбравшись на уцелевшую площадку, физик встал на ноги, поднял остающуюся без сознания девушку и начал пробираться к выходу через завал. Пандус обрывался ровной границей, будто отрезанный огромным ножом. Дальше начинался грунт – куски дерна, смешанного с обломками бетона и металла. На конце пандуса что-то лежало. Приглядевшись, Ростислав узнал Марио, вернее, половину его тела, рассеченного наискосок. Остальное исчезло. Большая лужа крови растеклась вокруг. Обойдя труп, Вельяминов наконец вытащил Ма Ян из-под руин обвалившегося корпуса. Но вместо забитой машинами служебной автостоянки физик увидел поросшую травой лужайку без малейших признаков асфальта. Чуть дальше начинался лес – дубы и каштаны. Кое-где возвышались сосны. А на горизонте белела горная цепь. По очертаниям ученый сразу узнал Юрские горы, однако белый цвет был необычен. За лето в окрестностях Женевы снег успевал растаять почти на всех вершинах. Только Монблан оправдывал своё название и в ноябре. Сейчас же и окрестный лес не выглядел осенним. Ни единого желтого листка, только свежая зелень. В Подмосковье лес так выглядит в середине мая, но в Швейцарии подобный пейзаж обычен в начале апреля. Неужели получилась темпоральная инверсия? Вельяминов думал и раньше о такой возможности, но считал её маловероятной, надеясь на переброску в прошлое только центральной части установки. Форма руин подтверждала такую гипотезу – на месте вытянутого прямоугольного корпуса остался круг из бетона и стали, окруженный нетронутыми зарослями. Похоже, взрыва не было – просто несущие конструкции остались в другом времени, и лишенная опоры крыша просела. Но насколько глубоко в прошлое провалились люди и оборудование? Компьютер с данными измерений разбит, неизвестно, сохранился ли винчестер. Без компьютера едва ли возможно использовать и астрономические данные, впрочем, телескопа тоже нет. Остается рассчитывать на простую логику. За пределами круга развалин признаки цивилизации не наблюдаются. Значит, ЦЕРН еще не построен. С другой стороны, цепь Юрских гор вполне узнаваема. Скорее всего, последнее большое европейское оледенение уже закончилось. Выходит, произошел перенос минимум лет на шестьдесят, в первые послевоенные годы, максимум – на десяток тысячелетий.

Ростислав внимательно осмотрел Ма Ян. Вроде бы переломов не было, на затылке прощупывался след от удара – видимо, девушка ударилась при падении на спину, когда просел пол. Но рана была неглубокой, и физик надеялся, что Пак Ма Ян просто оглушило. Вельяминов слегка прикоснулся к щекам девушки. Та застонала, приходя в себя, потом пробормотала что-то по-корейски.

– Как ты себя чувствуешь, любимая?

– Голова болит. Тошнит.

– Вероятно, у тебя сотрясение мозга. Не уверен, что правильно перевёл медицинский термин на английский. Ничего, всё пройдет. Держись!

– Что случилось с лабораторией?

Ростислав подчеркнуто сжато описал обстановку, упомянув гибель Марио и изложив предположение о переносе в прошлое. Ма Ян помрачнела и сказала:

– Надо обследовать развалины корпуса. Возможно, кто-то застрял под обломками. Я сейчас постараюсь встать и пробраться внутрь.

– Тебе лучше полежать, пока есть возможность. Я попробую осмотреть руины.

Ростислав достал из кармана мобильник. Аппарат чудом уцелел и показывал, как и ожидалось, отсутствие базовой станции. Но аккумулятор был полностью заряжен, а встроенный фонарик мог давать довольно яркий свет. Физик спустился в пролом и огляделся с помощью подсветки, пытаясь вспомнить, кто где стоял в момент катастрофы. Вскоре Вельяминов обнаружил тело Войцеха. Молодой ученый погиб от удара упавшей стальной опорой. Раздавленный череп не оставлял никаких сомнений. А Михаил, похоже, остался в двадцать первом веке. Ростислав вспомнил, что Гозман успел отойти от установки дальше, чем Марио, на свою беду оказавшийся на границе прямого и обращенного времени. Вот только и в будущем шансов уцелеть не очень много – вряд ли оставшаяся часть корпуса стоит ровно.

Под рваным гофрированным листом что-то мелькнуло. По искореженному металлу карабкался Никитин. Полковнику пригодились профессиональные навыки, двигался он спокойно, без лишней суеты.

– Василий, что с Люсей? Помощь нужна?

– Уже нет. Кранты Людмиле, – офицер говорил об уже покойной жене ленивым скучающим тоном. – Спасатели уже прибыли?

– Не прибыли. И вряд ли вообще будут, – раздраженно ответил Вельяминов. Вот ведь судьба! Погибли Войцех и Марио, хорошие ребята, настоящие ученые. Неизвестно, что с Мишей. Ранена Пак Ма Ян. Да и Люся, пожалуй, не была такой дурой, какой показалась с первого взгляда. А её супруг-фашист жив и здоров. Придется волей-неволей налаживать сотрудничество.

– Что за бардак в этом ЦЕРНе! – ругнулся полковник. – Теракт нешуточный. Чтобы так аккуратно рвануть здание, заряды надо расположить в нагруженных точках, профессионально. Наверно, "Аль-Кайеда" постаралась. Надо, чтобы полиция зарегистрировала нас как жертв терроризма. Тогда хорошие деньги сможем получить от здешних властей.

– Черт его знает, что можно получить от властей, если таковые сейчас существуют.

– Что значит "если существуют"? В Женеве есть полиция.

– Василий, это не теракт. В результате побочного эффекта проведенного эксперимента мы оказались в прошлом. Правда, эпоху пока не могу определить, – сказал Ростислав.

– Как это в прошлом? Это юмор такой?

– Выйди и посмотри.

Вельяминов и Никитин выбрались наружу. Ростислав продемонстрировал отсутствие признаков цивилизации в ближайших окрестностях. Пак Ма Ян уже пыталась встать, опираясь на ствол каштана. Ростислав подбежал к девушке и кратко пересказал услышанное от полковника. А тот уже начинал осознавать происходящее.

– Как мы вернемся? – кричал офицер. – Я вас спрашиваю, умники хреновы!

– Любой эксперимент можно воспроизвести, – спокойно ответил Вельяминов. – Надеюсь, Гозман восстановит аппарат и создаст межвременной канал. Тут неподалеку собираются строить новую лабораторию. Мы определим дату и закопаем послание на месте фундамента. Информация поможет провести эксперимент более направленно, без лишнего риска, и выйти в данную эпоху.

– Какую эпоху? О чем вы говорите? Может, тут динозавры шастают! Сожрут нафиг! – столкнувшись с непредвиденной ситуацией, Никитин был близок к истерике. – Надо молиться!

– Посмотри на растительность! Вот дуб, вот каштан, под ногами – трава, – сказал физик. – Откуда динозавры возьмутся?

– И при чем тут ботаника?

– Элементарно. Я не палеонтолог, но помню, что даже в меловом периоде растения сильно отличались от современных. Не говоря уже про юрский и триасовый. Мы не настолько далеко удалились от нашего времени.

Пак Ма Ян с трудом разбирала русские слова, но суть оживленного разговора уловила.

– Ростислав, я немного интересовалась историей Женевы. Мне нравилось бывать в городском музее, помнишь, за ратушей. Здесь люди обитали еще в ледниковом периоде, неподалеку есть следы неандертальцев. В историческую эпоху жили кельты-аллоброги, потом пришли римляне. В средневековье эти земли принадлежали то местному епископу, то Савойскому герцогу. В шестнадцатом веке Женева под властью Кальвина вошла в состав Швейцарской конфедерации. Позже – наполеоновские войны, гражданская война, генерал Дюфур…

– Погоди, Ма Ян, об этих событиях поговорим попозже, – прервал девушку Ростислав. – Кажется, мы попали в сравнительно цивилизованное время. Вот прислушайся!

Из-за деревьев доносилось мелодичное звяканье. Полковник, моментально перейдя от паники к наглости, ухмыльнулся:

– Крестьяне местные коров пасут. Можно продуктами разжиться. Купим или стырим.

Действительно, по едва заметной тропе двигалось небольшое стадо крупных пегих коров с колокольчиками на шеях. Вельяминов пояснил на русском и английском:

– Колокольчики – не очень давнее изобретение. Да и в эпохи феодальных войн привлекать внимание к живности – лучший способ этой самой живности лишиться. Так что на дворе, скорее всего, вторая половина девятнадцатого или первая половина двадцатого века. Наши кредитки еще не действуют, но криминальная полиция наверняка имеется.

Физик выразительно посмотрел на омоновца. Василий прокашлялся и деловито заявил:

– Хватит болтать! Идем в Женеву, там разберемся!

– Между прочим, во время второй мировой войны швейцарцы вовсю укрепляли границу. Где-то здесь были минные поля. Да и за шпионов принять вполне могут. Придется двигаться осторожно.

– Ага. Твою… э…э…. даму, – полковник покосился на кулаки физика, – точно за японскую шпионку примут.

– Это я переводить не буду. Мисс Пак – кореянка, а у корейцев с японцами счеты очень давние. Покруче, чем у армян с азербайджанцами.

За стадом появился пастух. Низкорослый бородатый мужик стандартной европейской внешности. Потрепанная холщовая куртка на пуговицах, штаны, сапоги. Пожалуй, одежда не показалась бы особо архаичной и в двадцать первом веке. Помахивая кнутом, пастух что-то насвистывал. Ма Ян нахмурила лобик, затем улыбнулась и шепнула:

– Это же из "Риголетто". Песенка герцога. Правда, фальшивит безобразно.

Ростислав с трудом удержался, чтобы тоже не запеть "Сердце красавицы склонно к измене". Вместо этого он кратко изложил свои соображения.

– Мы или в конце девятнадцатого, или в начале двадцатого века. Раньше – Верди еще не написал свою оперу, позже – у широкой публики появились свои шлягеры. Разве нынешний пастух будет напевать оперную арию вместо попсы?

Никитин, вспомнив свой чеченский опыт, предложил захватить пастуха, допросить и получить все нужные сведения наверняка.

– Ну, допросим его, – усмехнулся Вельяминов, – если мои предположения верны, то вполне годится современный французский, которым в совершенстве владеет мисс Пак. А что дальше? Пастух расскажет окружающим про неизвестно откуда взявшиеся развалины и про странных людей, шляющихся рядом с ними. Дойдет до журналюг. По-моему, сейчас для нас широкая известность – прямая дорога в дурдом. Между прочим, до изобретения галоперидола и прочих психоактивных препаратов вовсю использовались смирительные рубашки и холодный душ от месье Шарко.

– Какие вы, интеллигенты, чистоплюи! – сказал полковник. – Выпотрошенных "языков" обычно ликвидируют. Перережем подходящей железкой горло этому душману – и нет проблем.

– Мы на французской территории, а здесь в ходу такое милое изобретение, как гильотина. Чтобы избежать близкого знакомства с ней, придется скрываться от полиции. Получится без документов, денег, знания языка и обычаев?

Тем временем пастух остановился и уставился на гору металлолома, оставшуюся от рабочего зала ускорителя. Пак Ма Ян сделала успокаивающий жест и спокойно вышла навстречу. Ростислав застыл, готовый в любой момент броситься на помощь девушке. Физик помнил, что кореянка владела тэквандо, но какое боевое искусство будет эффективно при несопоставимых весовых категориях?

Кореянка спокойно заговорила по-французски. Вельяминов различал лишь отдельные слова – упоминались Женева, Лозанна, Сен-Жени-Пуйе. Мужик явно удивился, но понял и ответил, не проявляя агрессивности. В ходе разговора и Ма Ян, и пастух показывали руками на обломки металла. Минут через десять француз кивнул и побежал к своим коровам.

Пак Ма Ян выждала, пока стадо, подгоняемое кнутом и энергичными криками, скрылось в роще и медленно отошла к залегшим за кустами физику и офицеру. Девушка перевела дух и улыбнулась.

– Всё в порядке, Ростислав. Ты прав, сейчас седьмое апреля тысяча девятьсот третьего года, если месье Франсуа не перепутал с похмелья. Он сезонный рабочий у какого-то местного богатого землевладельца. Я знаю, что для европейца выгляжу моложе своих лет, поэтому представилась четырнадцатилетней дочерью китайского дипломата, приехавшего в Швейцарию. Джинсы, соответственно, – последний писк пекинской моды при дворе старой императрицы Цыси. Любые промахи легко списываются на экзотичность происхождения и юный возраст. Франсуа я наплела, что вместе с родителями выехала из Женевы на верховую прогулку. Потом с неба упал дирижабль, – Ма Ян снова показала на остатки корпуса, – а что дальше – не помню. Спросила дорогу до Женевы и Сен-Жени-Пуйе, а Франсуа направился за местным полицейским и врачом. Так что нам лучше побыстрее отсюда убраться. Лучше в Швейцарию – граница, по словам Франсуа, охраняется только конными разъездами, гоняющимися за контрабандистами. Охрана несерьезная – ни КСП, ни, тем более, мин не имеется. Совсем непохоже на 38-ю параллель.