Текст книги "«Мы от рода русского…»"

Автор книги: Андрей Сахаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Впервые мы видим, что договор подписан византийскими императорами, впервые византийской стороне поручено договором вновь послать своих представителей в Киев для того, чтобы принять клятву на договоре со стороны русского великого князя и его мужей. Впервые Русь и Византия берут на себя равные обязательства по части утверждения договора. Русь тем самым с начала выработки нового дипломатического документа до самого конца этой работы стояла на равных с империей, и само это было уже явлением примечательным в истории Восточной Европы.

Да и сам договор, который с таким тщанием вырабатывали обе стороны, стал событием экстраординарным. Дипломатия того времени не знает документа более масштабного, развернутого, обнимающего и экономические, и политические, и военно-союзные отношения между странами.

Начнем с того, что в этом документе как бы объединены все предшествовавшие русско-византийские договоры. Этот документ стал синтетическим, итоговым, он вобрал в себя все, что оба государства в течение десятилетий выработали с такой пользой для себя.

Это типичный договор «мира и любви». Но то, что раньше являлось сутью клятвенных устных миров, что впервые прозвучало в преамбуле договора 911 года, возвращающего сторонам мир после военного противоборства, теперь раззернуто в стройную концепцию политического документа. И Русь, и Византия провозгласили в договоре восстановление прежних мирных отношений между странами и возвратили их к светхому миру», под которым можно понимать договор 907 года. Автор «Повести временных лет» полагал, что византийские послы поначалу прибыли в Киев <:построити мира первого» н Игорь вел с ними переговоры о «мире. В начале договора также говорится о том, что цель его – «обновити ветъхий мир;>, «утверднти любовь;> между Византией и Русью, «створнти любовь» <;на вся лета^. В одной из статей о воггп-юм союзе между партнерами с гордостью отмечается: «...и оттоле уведять (узнают) ииы страны, каку любовь имеють грьци съ русью». «Миром» назван договор неоднократно и в заключении.

Тем самым были повторены, возобновлены нормы общеполитической части клятвенного договора 907 года. Русско-византийские отношения получили новый мирный импульс; теперь «ветхий мир» 907 года отошел в историю. Его заменил новый развернутый мирный договор 944 года.

В состав договора вошли и статьи экономического и политического характера, регулирующие посольские и торговые отношения между странами, которые не обновлялись с 907 года. Теперь они почти без изменения попали в новый письменный договор. Подтвержден был порядок предоставления руссам «хлебного» и «месячного:*, т. е. посольского и купеческого, содержания, предоставления им всяких припасов на обратную дорогу. Б отдельных случаях просто было сказано: «яко же уставлено есть преже»

Но появились и новые мотивы. Более пространно были определены обязанности «царева мужа», который должен был вводить в город посольские миссии и купеческие караваны. Если раньше его обязанности по сотрудничеству с руссами звучали в общей форме, то теперь они развернуты; сказано, что он должен переписывать, охранять, разбирать возникшие недоразумения между руссами и греками и если кто «створить криво», то этот чиновник первым должен выяснить суть дела, наказать виновного, «оправить» правого. Ему же вменяется в обязанность контролировать характер и масштабы торговых операций, удостоверивать своей печатью на товарах законность сделок.

Чувствуется, что за истекшие тридцать с лишним лет со времени заключения договора 911 года много «проказ» пришлось испытать в отношениях между собой и грекам, и Руси, и вот теперь фигура «царева мужа» выходит на первый план в качестве регулятора этих отношений.

И еще новшество в этой части договора. Если раньше просто декларировалось, что «месячину» получает только та русь, что приходит с куплей, то теперь вводится строгий порядок выявления – кто, зачем, с какими целями из руссов пожаловал в Константинополь. Появляются своеобразные «удостоверения личности» – грамоты, выданные послам и купцам от имени великого русского князя в адрес византийского императора. В случае, если руссы явятся без таких грамот, то их следовало по новому порядку взять под стражу и сообщить о них в Киев: «Аще ли без грамоты придуть, и преданы будут намъ, да держимъ и хранимъ, дондеже (до тех пор, пока) възвестимъ князю вашему». Если же руссы при этом начнут сопротивляться, то греки имели право убить их, и русский князь не должен за это взыскивать

На первый взгляд кажется, что договор просто-напросто ставит русских пришельцев в тяжелые условия: чуть что – и «по этапу» на родину, а будешь сопротивляться, то и жизнь потерять недолго. Но оказывается, что все наоборот. Этот пункт договора – целиком в пользу Древнерусского государства. По существу русское правительство ставит появление своих соплеменников под жесткий контроль великокняжеской власти, и византийцы им в этом лишь помогают. Путешествие руссов в Византию может осуществляться лишь с позволения киевского князя, с предъявления его именной грамоты.

Взятым под стражу руссам, явившимся без княжеских удостоверений, положено выехать на родину, где киевский князь решает, что с ними делать. «.„Мы,– говорят греки в договоре,– напишемъ ко князю вашему, яко нмъ любо, тако створять*. Вот как оборачивается на деле это кажущееся стеснение Руси в Византии. Киевский князь берет под строгий контроль вояжи своих подданных в Византийскую империю.

Но это было выгодно и грекам. Тем самым они оберегали себя от появления в Константинополе нежелательных лиц, разного рода авантюристов, беглецов,

В этой части договора по сравнению с соглашением 907 года появились и иные новшества, говорящие об усилении контроля обеих сторон за деятельностью руссов в Византии. Купцов ограничили в масштабах торговых операций: отныне они могли купить шелковых тканей (паволок) лишь на 50 золотников. Можно себе представить, сколько таких тканей вывозили из Византии предприимчивые русские гости прежде.

И купцам и послам отныне запрещалось зимовать на подворье святого Маманта. И это не случайно. На Руси шло упорядочение государственной службы, дипломатия приобретала все более и более четкие очертания определенной системы, и в этих условиях прежнее правило, когда послы оставались в Константинополе и получали посольское содержание, «елико хотяче», язно устарело. В Киеве хотели видеть а скором времени результаты своих посольских миссии, и стремление посольств подольше пробыть в византийской столице на дармовом корме расходилось с желанием киевского правительства.

Тяжким бременем ложилось такое длительное, ке ограниченное временем пребывание русских посольств и на византийскую казну, тем более что теперь не два, не пять послов, а десятки людей прибывали в составе русских посольских миссий. Кстати, подобные ограничения были свойственны и посольской практике других стран. В знакомом нам греко-персидском договоре 5G2 года было записано, что послы «обязаны оставаться недолго в земле, куда приезжают.^.

Действительным ограничением для Руси, конечнэ, больно ударившим по русским торговым интересам, явилось устранение в новом договоре права русских купцов на беспошлинную торговлю в Византии.

Сколько международных бурь, сколько коллизий а страстей во все времена вызывала борьба за прапо беспошлинной торговли в другой стране! Каким сильным притягательным средством, могучим инструментом дипломатической игры становилось оно для партнеров! Этим правом приобретали союзников и замиряли врагов, нейтрализовали колеблющихся и завлекали неподдающихся. А потом под натиском собственного купечества, отчаянно сопротивлявшегося подобным льготам для купцов-конкурентов из других стран, рано пли поздно это право отменялось, что вызывало новые коллизии и даже войны.

Так, болгары объявили империи войну в конце IX века, едва греки стеснили болгарскую торговлю и нарушили ее пошлинные льготы. Так, видимо, было и с Русью. Под натиском войска Олега, испытывая угрозу штурма Константинополя, греки согласились на допущение русской беспошлинной торговли в Византии. Возможно, здесь сыграло свою роль и стремление греков привязать Русь к своей военной антиарабской колеснице. II походы Руси на Восток, кажется, это хорошо подтверждают. Но потом в силу вступил постоянно дей-ствующий фактор – интересы византийского купечества, и в условиях обострения отношений Руси и Византии в 30-е годы X века это право было, вероятно, отменено, что могло стать поводом к новой русско-византийской войне.

И вот теперь за столом переговоров, после обмена посольствами, после длительной посольской конференции вопрос был решен: право беспошлинной торговли руссами было безвозвратно утрачено. Не последнюю роль в этом решении сыграло и поражение русского войска в военной кампании 941 года.

А потом пошел «ряд:; 944 года – статьи по конкретным экономическим, юридическим, военным вопросам, которые значительно дополняли, видоизменяли, совершенствовали прежний «ряд» 911 года, к этому времени изрядно устаревший.

Следом за статьей, регулирующей посольские и торговые обмены, следуют еще шестнадцать. И первая среди них начинается весьма многозначительно; «Аще ускочить челядинъ от Руси...», что означает: «Если убежит челядин у русских». Два раннефеодальных государства договариваются здесь о выдаче бежавшей из Руси челяди в далекую Византию. Стороны согласились в том, что если такого беглеца обнаружат в месте постоянного обитания руссов – у монастыря святого Маман-та, то византийцы должны немедленно выдать его руссам. А следующая статья подтверждает такое же право для греческих феодалов и рабовладельцев: Русь должна была возвращать греческую челядь в Византию по искам греков: «Аще ли кто от людий царства нашего (т. е. из Византии), ли от города нашего, или от инехъ городъ ускочить челядинъ наш къ вам... да въенятять и (да зернут его назад).,.» При этом должно быть возвращено и то имущество, которое мог унести с собой бежавший челядин.

Классовые интересы обоих государств, их господствующих слоев выступают здесь в неприкрытом виде.

Следом идут две статьи, посвященные наказаниям за преступления против имущества и греков, и Руси. И снова мы видим, как и в 911 году, большую озабоченность господ по поводу своего имущества. Снова договор грозит наказаниями за кражу возмещением украденного в двойном размере. Но в то же время убийство за кражу и тройная плата за украденное, если вор добровольно отдался в руки правосудию, заменяются теперь более умеренным наказанием, причем вводится понятие «закона греческого» и «устава и закона русского». К этому времени право и на Руси, и в Византии получило свое дальнейшее развитие, и договор учитывает в своих статьях этот уровень в обеих странах.

По-иному, чем прежде, выглядят статьи о пленных. Снижается максимальная сумма выкупа пленных греков с 20 до 10 золотников, и устанавливаются другие цены выкупа плененных греков в зависимости от возраста. Но теперь появляется и пункт о выкупе русских пленных по 10 золотников за каждого. Вот они, отзвуки недавнего военного похода и поражения руссов на подступах к Константинополю и на побережье Малой Азии!

Специальная статья посвящена вопросу о наказании греков, совершивших преступление на территории Руси. Она очень своеобразно трактует эти наказания. В основном греки добились для себя права экстерриториальности, т. е. наказания преступника грека по своим византийским законам, но это лишь до того, как будет совершено тяжкое преступление – убийство; здесь праЕа греческого суда, греческого закона заканчиваются и вступает в силу «закон русский»: «...держимъ будгтъ створивый убийство от ближних убьенаго, да убьют и (его)». А это наказание убийством за убийство близко по духу к «Русской правде» – древнейшему нашему судебнику.

Эти же русские нормы записаны и в следующей статье, где говорится об имущественной ответственности убийцы в случае, если ему удастся бежать. Если же убийца будет пойман, ему все равно грозит смерть.

Повторены статьи 911 года о наказании за побои.

Другие пункты прежнего договора исчезли безвозвратно, потому что в них отпала необходимость, потому что они отражали уже отжившие, архаические нормы прошлого (вроде статьи о недействительности оправдательной присяги, потери женой убийцы права на свое имущество и некоторых других).

Но, конечно, центральными в договоре 944 года стали статьи о военном союзе и взаимопомощи Византии и Руси против общих врагов.

Если применительно к IX веку мы могли лишь догадываться о подобных соглашениях и проводить некоторые аналогии, если применительно к 911 году дело стало более прозрачным и военно-союзная статья уже проглядывает в этом договоре, то в 944 году развернута подлинная программа военного союза двух государств.

Русь здесь выступает в роли полноправного союзника империи: обе стороны обязуются помогать друг другу против общих врагов и охранять территории, в которых заинтересованы оба государства.

Любопытно, что во всей византийской дипломатии, по всей огромной документации империи не сохранилось (а может быть, и не было вовсе) документа, который оформлял бы на бумаге, на письме, а «не точью просто словесемъ», как говорится в летописи, военный союз Византин с другим государством.

Конечно, таких союзов было много. Византийские дипломаты сновали по всей Восточной и Центральной Европе, в странах Передней Азии, в причерноморских степях, сколачивали военные блоки, искали союзников, расстраивали происки своих врагов, поднимали венгроз против болгар, руссов против арабов, хазар и печенегов против Руси и т. д.; по огромным территориям Европы и Азии шли войска, исполняя внешнеполитические замыслы Византийской империи, оплаченные золотом, территориальными уступками, торговыми льготами, династическими бр.аками. И все же документально эти военные союзы отражены не были, что еще раз подтвердил большой знаток византийской дипломатии английский ученый Д. Миллер. Он писал: «Мы не имеем документального подтверждения, которое определенно бы показало, что эти народы берут на себя обязательства по военному вмешательству на стороне империи, к которому призывала их Византия».

Тщательно скрытые от глаз, рождающиеся в тиши приватных переговоров, они вдруг обрушивали на врага свою устрашающую силу, и недаром еще грозный предводитель гуннов Атилла засылал в Византию своих шпионов с тем, чтобы проникнуть в тайные ходы византийской дипломатии.

И вот Русь разорвала это молчание документов. Впервые военный союз двух государств заговорил со страниц русско-византийского договора 944 года.

Здесь может возникнуть закономерная мысль: какие же были глупцы и те и другие, если они во всеуслышание заявили, да еще и закрепили на бумаге свои военно-союзные обязательства.

Объявили и закрепили – да. Но врагов своих вслух не назвали, имена их были скрыты. И нам предстоит, опираясь на мнения других историков, совместно со всеми любителями истории догадываться об истинном адресе русско-византийского военного союза.

Частично мы говорили об этом в главе о походах руссов на Восток. Сейчас же попробуем сделать это более основательно.

Итак, речь идет о целой группе статей. Первая из них – это та, которая формулирует сам союз; «Аще ли хотети иачнеть наше царство (Византия) от васъ вой на противящаяся намъ. да ппшемъ к$ великому князю вашему, и послеть к намъ, елико же хочемъ: и оттоле увсдять ины страны, каку любовь нмеють грьцн с русью». Вот она, одна часть боевого союза: если Византия пожелает получить войско руссов в помощь против своих врагов, то император пишет письмо к русскому князю и тот присылает к нему столько воинов, сколько потребуется.

Но это, так сказать, одна сторона союза – обязательство Руси оказать своему партнеру военную помощь по первому требованию, Отражена в договоре-и другая сторона. Вот статья, формулирующая обязательства империи оказывать военную помощь Руси: «А о Корсуньстен стране (т. е. о районе, прилежащем к Херсонесу, а иначе говоря, о Северном Причерноморье и Крыме). Елпко же есть городовъ на той части, да не имать волости князь руский, да воюеть на техъ странахъ, и та страна не покаряется вамъ, и тогда, аще просить вой у насъ князь руский да воюеть, да дамъ ему, елико ему будеть требе».

Русский князь обязуется «не имать волости», т. е, византийские владения, которые лежат в той стороне, но если Русь начнет войну «на техъ странахъ», т. е. с кем-либо, кроме византийских городов-волостей в том регионе, и если противник окажет упорное сопротивление, то русский князь вправе обратиться за военной помощью к империи, и та предоставит ему столько воинов, сколько «будеть требе». Но симптоматично: греки соглашаются помогать Руси не вообще, а лишь в определенном районе, в Северном Причерноморье и Крыму, где у них есть свои собственные интересы, где находятся их города, поселки, форпосты, рыболовецкие стоянки. Однако «страна», против которой собираются вести войну руссы, не названа, о ней сказано в общих словах – понимай как хочешь

Но думается, что и Игорь, и Роман Лакашш, и русские и византийские дипломаты отлично знали, о ком идет речь.

Попробуем и мы проникнуть в тайну этого союза. Сделать это помогает еще одна статья, находящаяся здесь же, рядом. «А о сихъ, оже то, приходять чернии болгаре н воюють въ стране Корсуньстей, и велнмъ князю рускому, да нхъ не пущаеть: пакостять стране его».

Речь здесь идет о совместных действиях против племени «черных болгар», одного из тюркских племен, осевшего в районе Приазовья, которые, видимо, не давали покоя ни здешним греческим, ни русским поселянам. А то, что у Руси были здесь свои владения, ясно говорит фраза – «пакостять стране его», т. е. русского князя, у которого здесь была своя «страна».

Этот противник назван вслух, он определен, значит, не он имеется в виду под тайным врагом и Руси и Византин в регионе. Может быть, печенеги? Вряд ли, потому что их кочевья не доходили до крымских владений Византии, да кроме того, и у Руси, н у империи в это время были с ними добрые отношения. Печенеги были союзниками Руси в 944 году, потом они были перекуплены византийским золотом. Кроме того, они, быстрые на ходу, изменчивые в своих решениях, не могли быть учтены в долговременных планах двух государств.

Остается Хазария, и дело не в том, что здесь не было больше крупного противника и империи, и Руси, а в том, что действительно в это время отношения каганата с обоими государствами чрезвычайно обострились.

Что касается Византии, то мы уже говорили: империя давно уже отказалась от нее как от союзника а борьбе с арабами, боролась против каганата по религиозным мотивам, опасалась его давления на свои северо-причерноморскпе владения, натравливала против него северо-кавказские народы, в частности алан, а также печенегов. Хазары где могли пакостили империи.

Нечего говорить и о том, что Русь и Хазария были противниками историческими. Столетиями каганат блокировал торговые пути из Руси на Восток, ^примучн-ьал;> восточно-славянские племена. А когда Русь прочно встала на ноги, повел против нее борьбу, о чем говорит засада против возвращающейся из восточного похода в 95 2/13 году русской рати. Русь теперь заняла место союзника Византии против арабов, и Хазария с удивлением и яростью наблюдала, как Русь «обкладывает» ее и с севера, и с запада, и даже с юго-востока. Русские поселения на Таманском полуострове были совсем неподалеку от Саркела, который и был-то создан в свое время как военная крепость и антирусский форпост.

Хазары еще держались. На собственной военной силе, на поддержке своих союзников – волжских булгар, некоторых северо-кавказских народов, на существующих глубоких противоречиях между Византией и Русью.

С интересом мы читаем сегодня в этой связи сочинение византийского императора Константина VII Багрянородного «Об управлении империей», где он дает характеристику многим окружающим империю государствам и народам. Написано это сочинение было в середине 50-х годов этого же века, т. е. вскоре после описываемых событий, так что оно отражает весьма свежо отношения Византии и к Руси, и к Хазарин. Так вот: нет для империи более ненавистных врагов, чем оба эти государства. Глава X этого труда так и называется: «О Ха-зарии, как и кому с ней воевать». «Узы,– пишет Константин VII,– могут ходить войной на Хазарию, так как живут близко к ним.., Подобным же образом и властмтель Алании, потому что девять климатов (административных районов) Хазарии примыкают к Алании, и алан может, если захочет, опустошать их и этим причинять хазарам большой вред и убыток...» Враждебные оценки дает царственный автор и Руси, объединяя ее с венграми и хазарами.

Складывается причудливая картина. Византия этого времени явно враждебна Хазарии, союзником империи является здесь Русь. Все говорит за то, что именно Хазарский каганат имеет в виду русско-византийский договор 944 года в качестве той «страны», против которой Константинополь готов помочь Руси войском. И в то же время мы видим, что Византия боится своего нового союзника, не доверяет ему. Константин VII откровенно советует своему сыну крепить дружбу с печенегами – этим «сильным народом», который может всегда нанести Руси удар, едва русское войско уйдет в дальний поход. Создается впечатление, что Константин VII предугадал дальнейшее развитие событий: когда в 967 году Святослав увел войско на Дунай, греки подняли своим. золотом печенегов против Киева, п те летом 968 года осадили русскую столицу.

Итак, военный союз против Хазарии и ее друзей – таково содержание этих статей договора 944 года.

В то же время мы видим в нем и иные внешнеполитические сюжеты. Стороны договорились по тем острым и спорным вопросам, которые могли вызвать войну 941—944 годов.

Читаем статью, касающуюся днепровского устья: если руссы обнаружат там херсонесцев, ловящих рыбу, то «не творять имъ зла никако же». А это значит, что греки признали нормальным явлением пребывание руссов в этом крае. Это значит также, что до этого русские отряды, аванпосты, поселенцы сбивали прочь появлявшихся в этих местах херсонссских рыбаков. Да и рыбаков ли? Зачем жителям Херсоиееа нужно-было плыть так далеко от Крыма? Может быть, за пресноводной рыбой? Что ж, может быть. Но ведь днепровское устье было районом, через который регулярно проходили русские рати во время своих походов на Балканы, на Восток, против Хазарин. И вспомним, что херсонесцы дважды предупреждали Константинополь о начавшемся русском походе: в 941 и 944 годах. Сдается, не о «корсунянах рыбы ловяща:> заботились византийские власти, а о своих разведывательных постах, которые позволяли им своевременно узнавать о направлении и силе очередного русского похода.

Как видим, стороны пошли на компромисс: Византия смирилась с тем, что устье Днепра стало русской сферой влияния, но и добилась того, что бывающие здесь херсонесцы не терпели ущемлений от руссов. Равновесие сохранилось, но прочность его могла определиться лишь в ходе дальнейшего противоборства в этом районе: Русь медленно, но верно продвигалась на юг, туда, где испокон веков были расселены восточно-славянские племена и откуда их периодически, век за веком прогоняли кочевники.

Но компромисс, вернее борьба, продолжается: «И да не имеють власти Русь зимовати въ вустьи Днепра, Белъбережи, ни у святаго Ельферья, но егда придеть осень, да идуть в домы своя в Русь».

Смысл этой статьи прост: византийцы практически признают право Руси еще на два стратегически важных пункта в этом краю – Белобережье и остров святого Елферия, находящихся в Днепровском лимане. Лишь одного добивается Византия, чтобы руссы, находящиеся в этих местах, по осени покидали их и отправлялись на север. А это значит, что греки отчаянно сопротивлялись возникновению здесь постоянных русских поселений и всячески пытались ограничить срок пребывания своих соперников в стратегически важном районе лишь летним периодом.

Однако ни в той, ни в другой статьях ни слова не говорится о том, что же будет, если руссы «сотворят зло;> херсонесским «рыбакам» или останутся здесь на зимовку. Жизнь есть жизнь, и, если санкции не предусмотрены, можно с полным основанием сказать, что борьба в этом районе должна была продолжаться. Руссы должны были стремиться к закреплению в здешних местах и изгнанию отсюда византийских соглядатаев; греки обязаны были следить за соблюдением Русью лет-пего пребывания в крае и без конца жаловаться в Киев, если руссы станут зимовать в днепровском устье. Источник напряжения оставался, а значит, оставалась и причина для будущих коренных разногласий двух государств, которые на время были утишены после недавнего противоборства и заключения нового договора, да затушевывались общими интересами в борьбе против Хазарского каганата, черных болгар, Волжской Булгарии и других союзников Хазарни.

Таковы были сложные и противоречивые отношения между союзниками, которые и отразились в серии статей договора 944 года.

И все-таки, несмотря на противоречия между ними, возможные будущие конфликты, вызванные борьбой за преобладание на западе и востоке Северного Причерноморья, а может быть и в Северном Крыму, сегодня Русь и Византия были военными союзниками, их союз был обращен в Причерноморье и Приазовье – против Хазарин, в Закавказье – по традиции против арабов и повсюду против любых врагов Византийской империи, на которых Константинополь мог поднять своих друзей.

Договор стал реализовываться очень быстро. Уже на следующий год русская рать, как мы это уже видели, ударила по Бердаа, обойдя на сен раз стороной враждебные хазарские владения. В 949 году G29 русских воинов на девяти судах, как уже упоминалось, участвовали в экспедиции византийской армии против критских

арабов, В 954 году вместе с союзными империи болгарами и армянами руссы сражались на стороне Византии с войсками сирийского эмира, в 960—961 годах вновь вместе с греками боролись за Крит.

Игорь был уже мертв. Во главе киевского правительства при малолетнем наследнике престола князе Святославе встала жена Игоря, княгиня Ольга, а военный союз двух государств неукоснительно соблюдался.

Да и позднее, когда подрос Святослав и обрушился на Хазаршо, буквально стерев с лица земли ее военные крепости и нанеся ей решающий удар, Византия из шевельнула пальцем в защиту своего прежнего союзника,

А теперь попробуем оценить договор 944 года. По поводу него было написано немало. Ученые говорили о том, что он п повторяет и развивает нормы договоров 907 и 911 годов, и о том,, что он отражает перевес то Византии, то Руси, называли его и лишь торговым договором и т. д.

Нам тоже пришлось участвовать в дискуссии по этому поводу, и потому, естественно, мы предложим читателю свою оценку этого документа, считая, что если интересующиеся захотят проверить нашу точку зрения, то они могут обратиться и к специальной литературе.

На основании уже изложенного мы полагаем, что договор 944 года стал подлинной вершиной древнерусской дипломатии. Но не только. В тогдашней мировой истории нет ни одного документа, который бы столь масштабно, столь совершенно по форме решал вопросы взаимоотношения между двумя странами.

По существу договор обнимал всю сумму политических, экономических, военных, юридически-имущественных проблем, которые остро интересовали оба государства. Он объединил все «миры» и «ряды» прошлого в единый комплексный документ. Военный союз, отраженный, в этом договоре, охватил своим действием значительную часть Восточной Европы, он учитывал тогдашнюю расстановку сил в регионе, четко определил противников и Византии, и Руси.

Кому было выгодно это соглашение? Сам вопрос кажется сегодня нелепым. Он был выгоден обеим странам, и в то же время ни та, ни другая не могли быть удовлетворены им полностью.

Компромисс, достигнутый по многим вопросам, конечно же был временным, и дальнейшее соотношение сил способно было коренным образом изменить создавшуюся обстановку.

Что касается «ряда», то здесь обоюдные права и обязанности связывают Византию и Русь.

Но особенно ярко равные и взаимовыгодные обязательства как Русл, так и Византии отражены в статьях о военном союзе.

Что-то потеряла в этом договоре Русь, что-то Византия, на что-то стороны согласились скрепя сердце, на чем-то стояли до конца. Все это довольно прозрачно видно из самого текста соглашения. Оно глубоко драматично по своему характеру, наполнено не только духом согласия, компромисса, но и духом противоречий, которые, если дать им выход, неминуемо могли привести к новой войне.

Форма договора весьма совершенна для своего времени. Он состоит из трех четких частей: протокола, т. е. начальной части, куда входит и политическая преамбула, основной части – статей «ряда» и заключения. Первая часть и заключение идут целиком от имени руссов. В начале документа они дают характеристику посольству, торжественно заявляют, от кого и ради каких целей посланы – «створити любовь... на вся лета, допдеже съяет солнце и весь миръ стоить». Здесь же содержится обращение к богам.

Основная же часть, «ряд», идет как от имени Византии, так и от имени Руси. На первый взгляд такое положеиие кажется парадоксальным. Обычно ученые приписывали это ошибкам переписчиков, путанице с местоимениями. Но вот крупный исследователь византийских документов той поры немецкий ученый Карл Нейман обратил внимание на то, что нередко иностранные посольства специально требовали, чтобы текст отдельных наиболее важных статен шел непременно от имени византийского императора, независимо от того, кому адресуется экземпляр договора. Вспомним, что в летописном тексте, который, судя по всему, был копией русского оригинала, врученного грекам, статьи, касающиеся обязательств византийцев, идут от лица императора («царство наше»).

Это еще раз подчеркивает, что Русь просто-напросто добивалась своего, и даже в русский текст, который, как и в 911 году, был вручен грекам от имени Игоря, руссы вставили статьи, идущие от имени греков.

Потом был обряд утверждения выработанного договора. Русские послы «водили суть царе.... роте», т. е. приняли в Константинополе клятву в верности договору со стороны византийского императора и его соправителей. Сами клялись здесь же, в соборной церкви (христиане),, и на оружии, обращаясь к своему языческому богу Перуну (язычники). Но это была лишь часть заключительной процедуры. В завершающей договор части отмечено, что он написан «на двою харатью», т. е. выработан в двух одинаковых по духу экземплярах. Один отдается Руси, и на нем «крестъ и имена наша (т. е. византийского императора) написана». А другой – византийскому императору, и на нем написаны имена послов и гостей. И далее говорится, что теперь русские послы должны «проводить» византийское посольство «къ великому князю рускому Игорсви и къ людемъ его», и они обязаны на русском экземпляре договора также идти «на роту», т. е. дать клятву «хранити истину» принятому соглашению.