Текст книги "Александр I"

Автор книги: Андрей Сахаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 57 страниц)

ГЛАВА XXI

Сергей, по приезде в Каменки, рассказал отцу и матери всё, что с ним случилось на войне; он с большим чувством и жаром описывал, как на ферме доброго австрийца Гофмана нашёл себе радушный приём и как молодая девушка, Анна, ухаживала за ним во время болезни, заботилась и не отходила от него.

– Я много, много обязан Гофману и его милой дочери! Они спасли меня от смерти, – такими словами закончил молодой князь свой рассказ.

– О, если бы мне увидать Анну – я бы её расцеловала! – громко проговорила Софья, со вниманием выслушав рассказ брата.

Старый князь ничего не сказал; он встал и стал задумчиво ходить по комнате.

– Что же, за их уход надо послать им денег, – сказала княгиня, зорко посматривая на сына; она догадалась, что Сергей если не влюблён, то увлечён этой «немкой».

– Мама, что ты говоришь? – с укором сказал Сергей.

– А что, мой друг? Это в порядке вещей.

– Она не примет от меня денег.

– Полно, Серж! Вероятно, старик немец и его молоденькая дочь, немочка, узнали, что ты богат, знатен, – ну и приложили все свои труды, в надежде получить с тебя щедрую награду, – хладнокровно сказала Лидия Михайловна.

Слова матери покоробили Сергея; он побледнел и, не сказав ни слова, сердито вышел из комнаты; Софья тоже вышла вслед за братом.

– Ты понял? – спросила у мужа княгиня.

– Понял: «немочка» увлекла.

– Не только увлекла – он влюблён.

– Что же нам делать?

– А вот что, князь: скорее женить Сергея… А если мы будем медлить, то он женится без нашего спроса на этой сентиментальной немочке.

– Избави Бог! Я никогда не назову немку своей невесткой!

– Пожалуй, не называй… Может, ихняя дружба так далеко зашла, что он принуждён будет назвать её женою.

– Лида, что ты говоришь!

– Полно, князь, не притворяйся непонимающим! Лучше поговорим, как спасти Сергея.

– Но как, как?

– Через несколько дней мы дадим бал в честь Сергея. На этот бал, конечно, приедет Сухов с Ириной?

– Разумеется, он первый мой гость.

– Красавица Ирина, надеюсь, своею прелестью очарует Сергея, а мы с тобой, князь, – пожалуй, и сам Сухов – давно считаем её невестою нашего Сержа.

– Лучшей партии я и не желаю для сына. Ах, Лида, если бы наше предположение сбылось!

– И сбудется, только надо действовать осторожно.

– Я во всём, княгиня, полагаюсь на тебя – ты на эти дела тонкий дипломат, – сказал князь Владимир Иванович и с чувством поцеловал руку у своей жены.

– Мы упросим Ирину погостить у нас: скоро святки, начнутся гаданья, веселье, молодёжь поедет кататься, Ирина пококетничает с Сержем – и, поверь, он забудет свою сентиментальную немку и полюбит Ирину, я уверена. Только не надо раздражать Сержа и по возможности во всём с ним соглашаться. Я несколько горячо поступила, мои слова его рассердили – не надо бы так резко выражаться.

– Верно, ты пересолила, – засмеялся князь.

– Что за выражение!

– Прости, – так с языка сорвалось.

Между тем княжна позвала своего брата к себе. Половина княжны состояла из трёх комнат, небольших, но мило отделанных и с большим вкусом обставленных; усаживая брата на мягкое кресло и садясь с ним рядом, она у него спросила:

– Серж, ты любишь Анну?

Князь посмотрел на сестру, в её чудные, добрые глаза; он прочёл в них беспредельные к себе сочувствие и любовь.

– Да, да, люблю, – тихо ответил он, – люблю больше жизни, больше всего на свете!

– И она тебя тоже любит?

– Любит, любит…

– Вы говорили, объяснились?

– Да. Я приехал просить согласия на мою свадьбу.

– Согласия? – испугалась Софья.

– Да, чего же ты испугалась?

– Я? Нет, нисколько, я только думаю, Серж, что нелегко будет испросить тебе согласия.

– Попробую.

– Вот что, голубчик, не спеши. Ты знаешь, Серж, я люблю тебя, и твоё счастие для меня так же дорого, как и для тебя.

– Верю, милая, верю.

– Скажу, Серж, что поступаешь ты честно, благородно; но папа и мама – люди старого убеждения, и знатное происхождение у них прежде всего. Нелегко их убедить! Вот я и говорю, Серж, не спеши, надо папу и маму подготовить.

– Какая ты милая, добрая, Соня, какое у тебя хорошее сердце! – Молодой князь обнял и поцеловал свою сестру. – Я исполню твой совет и не стану спешить просить согласия на мой брак с Анною. Ты права, надо стариков к этому раньше подготовить.

– Непременно, Серёжа.

– Да, да, я подготовлю их и потом скажу… Я уверен, что отказа мне не будет.

Молодой князь Гарин решил до времени ничего не говорить отцу с матерью про свою любовь к Анне.

ГЛАВА XXII

Наступили святки, весёлая, разгульная пора; смех, разные святочные игры, гаданье, песни подблюдные, вещие – не умолкают с утра до позднего вечера в княжеском селе Каменки. Эти песни и смех вырываются сквозь окна и двери на широкую улицу и замирают где-то вдали на морозном воздухе. Любят красные девицы и парни молодые разгульное святочное время – да и нельзя не любить: тут для молодёжи полное раздолье! Игры, гаданье, песни без конца, без устали. Большой гурьбой крестьянские девицы гадают о своих суженых, о своих ряженых: ходят подслушивать свою судьбину у чужих дверей, у чужих окон, и которые посмелей – ходят и к церковной паперти. С каким ужасом и страхом, озираясь по сторонам, подходят красавицы-девицы к церковному помосту! Ни одна из них не решается первой приложить ухо к церковной двери: хорошо, если услышит молитву венчальную, стих святой, радостный, – а ну как вдруг услышит песнь печальную, похоронную. Робеют девицы, прижимаются друг к другу, «узнать свою судьбину» хочется, да боязно. А тут какой-нибудь лихой парень-потешник притаится у паперти да как ухнет, крикнет нечеловеческим голосом… С громким криком и визгом бросятся девицы врассыпную, перепуганные до смерти…

Святочная песня глубоко связана с народной жизнью; свято и глубоко верит молодёжь деревенская, воспитанная на народных преданиях, которые передаются из рода в род, в неотразимую силу и правду святочных предсказаний. «Что верится, то сбудется, не минуется», – поют в подблюдной песне.

В княжеских хоромах рождественский праздник всегда встречался торжественно. В ночь на Рождество Христово все залы освещались множеством свеч; перед иконами, горевшими дорогими окладами с драгоценными камнями, ярко теплились лампады. С вечера в княжеской моленной совершалась всенощная, на которой присутствовали родные и близкие, соседи князя Гарина. После ранней обедни в зале обыкновенно накрывался стол со всевозможными закусками и холодными кушаньями; за этим столом «разговлялся» князь в кругу своих близких. Днём назначался приём лиц, приезжавших поздравить князя. В обширных людских тоже накрыты были столы для «разговенья» дворовым. Князь Владимир Иванович был русский боярин-хлебосол – он заботливо относился не к одним своим гостям, которые на его «харчах» проживали по неделям, – он любил, чтобы и его дворовые были сыты и ни в чём не имели нужды.

Со второго дня праздника в княжеской усадьбе начиналось веселье. На этот раз особенно было весело в княжеских хоромах: молодой князь Сергей, красавица Ирина, дочь губернатора, весёлая, находчивая, резвая, княжна Софья и ещё две молоденькие девушки, дочери помещиков, подруги княжны, с утра до поздней ночи справляли святки по русскому коренному обычаю – пели, гадали, резвились, катались с гор; старый князь придерживался старины, и в былое время сам он, несмотря на своё высокое положение, руководил святочными играми и забавами. Княгиня Лидия Михайловна хмурилась на дочь, которая предавалась святочному веселью, «мужицкому», но всё-таки её не останавливала. Бывшая фрейлина блестящего двора Екатерины хорошо помнила, как великая императрица, мудрейшая из женщин, не гнушалась русского святочного обычая – и проводила вечера на святках в кругу своих вельмож, и сама рядилась в различные костюмы, гадала и нередко заставляла петь подблюдные песни, и каталась с ледяных гор на золочёных « саночках-самокаточках».

Сергей и несколько молодых людей – соседей, гостивших в усадьбе князя, принимали участие в играх с Софьей, Ириной и другими барышнями. Они рядились в различные святочные костюмы и на лихих тройках с бубенцами, с разудалою песнею ездили по соседям, где и веселились до упаду.

А то молодёжь устраивала катанье наперегонки по большой, широкой улице княжеского села. Красавица Ирина сидела в маленьких саночках, бойкою лошадью правил Сергей; рядом с их лошадью ехало несколько других.

– Ирина Дмитриевна, вы любите катанья? – поворачивая голову к молодой девушке, спросил князь.

– О да, князь, быстрая езда – моя страсть! Я люблю так кататься, чтобы дух захватывало.

– И не боитесь?

– Нет, я не робкая.

– Хотите, Ирина Дмитриевна, мы перегоним всех.

– Пожалуйста, это так приятно.

– Только крепче сидите. Не выскочите из саней! – предостерёг молодой князь молодую девушку и пустил лошадь, тряхнув вожжами. Сильный конь взвился, понёсся вихрем; лошадь Сергея перегнала других и далеко оставила их за собою.

– Хорошо ли? – спросил Сергей молодую девушку.

– Чудно хорошо! – задыхающимся от удовольствия голосом ответила Ирина. От быстрой езды и мороза лицо у неё разгорелось, красивые глаза сверкали. Она была обворожительно хороша. Сергей пустил лошадь шагом, повернулся к молодой девушке и стал любоваться её красотою; Ирина это заметила и опустила глаза.

– Что вы так на меня смотрите? – тихо спросила она.

– Восхищаюсь вашей красотой!

– Будто я так хороша? – лукаво посматривая своими чудными глазами на князя, спросила Ирина.

– Обворожительны! – страстно ответил князь.

Уже признание готово было сорваться с его языка. Да и кто бы мог устоять против такой красавицы?! Сергей увлёкся ею, но только увлёкся, а не полюбил. В нём заговорила совесть, он вспомнил Анну.

– Ну, пора домой.

Он направил лошадь к дому.

– Так рано? Давайте ещё кататься.

– Извините, Ирина Дмитриевна, я устал, у меня болит голова.

Ирина с удивлением посмотрела на князя: она удивлялась перемене, происшедшей с ним.

– Куда же вы, неужели домой? – крикнула брату Софья.Она каталась с подругами на лихой тройке; лошадьми правил один из гостей, красивый молодой человек.

– Домой, – ответил ей Сергей.

– Ирина, идите к нам, мы ещё покатаемся, – позвала Софья молодую девушку.

– Нет, я довольно каталась, – ответила Ирина и поехала с молодым князем к дому.

Чуть не до ночи каталась молодёжь, со смехом и визгом обгоняя друг друга.

– Ну, что, моя резвушка, весело ли каталась? – ласково спросила княгиня красавицу Ирину, когда она вошла в кабинет Лидии Михайловны.

– Ах, княгиня, так весело, так весело! – ответила молодая девушка, целуя княгиню.

– Что рано вернулись?

– У князя разболелась голова – он и вернулся.

– Ты не сердись на него, Ирен. Сергей ещё не совсем оправился от болезни.

– Что вы, княгиня, разве я сержусь на князя?

– Ты, кажется, моя прелесть, и сердиться-то не умеешь?

– Вы правы, княгиня, – не умею. Когда хочется посердиться, не умею.

– Счастливый у тебя характер.

– Говорят, я в маму – сама я на неё похожа, и характером.

– Я не знала твою покойную матушку: ведь она так давно умерла.

– Давно, пятнадцать лет. Мне тогда было всего два года, – печально проговорила молодая девушка, наклонив свою головку. – Сиротой я росла… – со слезами добавила она.

– Даст Бог, и сиротой не будешь – замуж выйдешь.

– Я не скоро выйду.

– Скажи, Ирен, откровенно – желаешь, чтобы я была твоею мамою? – спросила у красавицы княгиня, зорко на неё посматривая.

– Как мне это понять, княгиня?

– Очень просто, моя прелесть: хочешь быть женою князя Сергея? – Княгиня хотела узнать, любит ли она молодого князя.

– Княгиня, что вы говорите? – Молодая девушка вся вспыхнула.

– Скажи откровенно – Сергей произвёл на тебя впечатление?

– Знаете, княгиня, я не умею хитрить и скажу вам правду: мне очень нравится князь Сергей. Я… я рада быть его женою – но князь меня нисколько не любит.

– Что ты говоришь, Ирен!

– Да, да, княгиня, – со вздохом проговорила молодая девушка.

– Это я узнаю – мне нужно было узнать, любишь ли ты сына. Теперь узнаю, любит ли он тебя.

– Узнайте, княгиня, – мне папа говорил, вы желаете назвать меня дочерью?

– О, да, Ирен, это сердечное наше желание – за откровенность я плачу тебе тем же. Сегодня же буду говорить с Сергеем, и, думаю, он не откажется обладать таким сокровищем.

– Княгиня, мама моя, дорогая мама! – Молодая девушка стала обнимать и целовать княгиню.

Спустя немного после описанного старый князь позвал к себе в кабинет сына. Когда Сергей вошёл к отцу, он застал там и княгиню… С первого на них взгляда Сергей догадался, о чём будут с ним говорить.

– Садись, Сергей, мне и матери нужно с тобою поговорить.

– Я рад вас слушать.

– Ты видишь, что мы становимся всё старее и старее, жить нам осталось недолго.

– Зачем ты это говоришь?

– Слушай и не перебивай меня. При жизни нам хочется порадоваться на твоё счастье. Ну, одним словом, мы нашли тебе невесту – красавицу и богатую.

– Благодарю вас обоих. Позвольте же и мне сказать.

– Говори, говори!

– У меня есть невеста, – твёрдым голосом проговорил князь Сергей.

Князь и княгиня никак не ожидали такого решительного ответа; они растерялись.

– Вот как! А дозволь узнать, кто она? – сердито спросил у сына Владимир Иванович.

– Вероятно, та немочка, которая так усердно за ним ходила во время болезни… – с иронией заметила княгиня.

– Вы не ошиблись, мама: моя невеста – Анна.

– Ну, так знай, я и твоя мать никогда не назовём немку своей дочерью. Ты на ней не женишься.

– Отец!

– Да, да. Так знай. Пока я жив – я не допущу тебя до этого безумства! – горячился старый князь.

– Но я люблю Анну. Я дал ей слово. Я должен жениться!

– Только не на немочке. Мы нашли тебе подходящую партию: Ирен прекрасная девушка.

– Я с этим согласен… но моею женою она не будет.

– Вот как ты поговариваешь!

– Разве Ирен тебе не нравится? – спросила княгиня плаксивым голосом.

– Напротив, такая красавица понравится всякому.

– Почему же ты не женишься за ней?

– Мама, я уже говорил вам, что я дал слово Анне – она ждёт меня, я приехал за вашим согласием!

– И никогда его не получишь! – крикнул князь.

– Я настаивать не буду – подожду.

– Моей смерти подождёшь?

– Я не то хотел сказать!

– Своенравный, непокорный, – сердился князь.

– Оставь, князь, упрёки и брань! Это ни к чему не поведёт, – вставая, сказала княгиня. – Ты знаешь, Сергей, как я люблю тебя и забочусь о твоём счастии, – но знай, что я сумею также вырвать эту любовь из своего сердца! И если ты женишься на немке против нашего желания, я… не буду признавать тебя своим сыном, хоть и нелегко это мне сделать. Помни! Я всё сказала! – Лидия Михайловна величавой походкой вышла из кабинета мужа.

– Отрасль славного рода Гариных – и жениться на простой немке! Никогда не бывать этому! – крикнул князь.

– Прости, отец, ты в возбуждённом состоянии, с тобою нельзя говорить. Я лучше уйду.

Сергей вышел. На другой же день он велел Михееву укладывать свои вещи и стал собираться обратно в Петербург. В продолжение всего дня он не выходил из своей комнаты; однако к вечернему чаю вышел в столовую и между прочим сказал, что завтра утром уезжает.

Ни отец, ни мать ни слова на это ему не сказали, а находившаяся в столовой Ирина побледнела.

– Разве твой отпуск окончился? – спросила Софья. Ей жаль было расставаться с братом.

– Да, мне надо быть. Держится упорный слух, что война скоро опять возобновится, – отвечал Сергей.

– Опять с Наполеоном?

– Да, с ним. После Аустерлицкого сражения он ещё более возгордился и опять покушался своим хищничеством нарушить строй европейских государств.

После чая старый князь и княгиня, а также и Софья умышленно поспешили уйти из столовой и оставили Сергея наедине с Ириною.

– Вы уезжаете, князь? – печально спросила молодая девушка.

– Да, Ирина Дмитриевна, еду завтра утром. Прощайте! Будьте веселы и счастливы, – крепко пожимая руки красавице, сказал князь Сергей.

– Моё веселье и счастье для меня потеряны, – с глазами, полными слёз, ответила Ирина.

– Да что с вами? Вы встревожены?

– А вы как будто не знаете причины моих слёз?

– Ирина Дмитриевна! – заговорил было Сергей.

– Довольно, князь! К чему объяснения? Прощайте, будьте счастливы!

В голосе молодой девушки слышно было рыдание; она, чтобы не расплакаться, поспешила оставить столовую. Сергею было жаль её. Но что он мог сказать ей в утешение?

На другой день, ранним утром, он собрался в дорогу. За несколько минут до отъезда к нему в комнату вошёл старый князь. Волнение и тревога видны были на добром лице Владимира Ивановича.

– Едешь? – отрывисто спросил он.

– Еду…

– А с матерью простился?

– Мама спит, я не хочу её тревожить.

– Эх, Сергей…

Князь хотел что – то ещё сказать и не сказал.

– Прощай, отец!

– Прощай, будь здоров! Ты за вчерашнее на меня не сердись.

Старый князь крепко обнял сына; на его глазах видны были слёзы.

Слёзы отца тронули Сергея; он поспешил выйти на крыльцо – там его дожидались Софья и Ирина: они вышли его проводить. Сергей обнял сестру, сердечно простился с Ириной и поспешил в сани. Михеев сел с кучером.

Лошади рванулись и скоро скрылись из глаз молодых девушек.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА I

Молодой князь Гарин спешил в Петербург: он знал, с каким нетерпением дожидалась его возвращения Анна.

Посмотрим, что в отсутствие своего жениха делала молодая девушка и что с ней произошло.

Николай Цыганов, отказавшись от поездки в княжеские Каменки, остался в Петербурге не без умысла; потеряв надежду на взаимность любви княжны Софьи, нравственно испорченный молодой человек не задумался теперь поухаживать за невестой своего благодетеля. Перед отъездом в Каменки князь Сергей, ничего не подозревая, познакомил его с Анной и её отцом. Цыганов чуть не всякий день стал бывать в квартире Гофмана. Там его ласково принимали; старик Гофман и его дочь смотрели на него как на близкого к князю Сергею человека. Николай старался приходить к Гофманам, когда самого Гофмана не было дома. Молодой ловелас пытался всеми способами увлечь Анну. Он по целым часам рассказывал ей про своё геройство и самоотверженность на войне. Молодая девушка слушала его рассказы как-то рассеянно; она не переставала думать о своём женихе, которого так страстно любила.

Как-то раз Николай, рассказывая с увлечением о битве под Аустерлицем и о своём «геройстве», был прерван следующими словами молодой девушки:

– Князь Сергей под Аустерлицем тоже оказал чудеса храбрости: под ним была убита лошадь, и сам он ранен в плечо.

– Может быть, – с неудовольствием ответил Николай.

Он в душе ненавидел молодого князя Гарина, хотя и скрывал это. Последняя поездка в Каменки разбила все его самолюбивые мечты. Теперь Николай презирал Гариных; его страстная, кипучая любовь к Софье обратилась в злобу и ненависть.

– Послушайте, Николай, вы как будто недовольны князем, – пристально посматривая на Цыганова, спросила Анна.

– Я недоволен? Что вы! Я должен быть доволен князем Сергеем Владимировичем: он мой благодетель.

– Вы неоткровенны, Николай. В вашем голосе слышно какое-то недовольство, недружелюбие.

– Что вы, Анна Карловна!..

– Да, да… я вижу, вы не любите князя.

– А вы, Анна Карловна, его любите?

– Да, я люблю, люблю больше жизни!

– Вот как – с!.. Напрасно это вы делаете.

– Что это?.. Что вы говорите?..

– А то – с, что из вашей любви хорошего ничего не будет.

– Как вы смеете так говорить! – хмуря брови, чуть не крикнула молодая девушка.

– Правду говорю… Вас жалея…

– Я не нуждаюсь в вашей жалости, слышите ли вы?..

– Напрасно-с; теперь не нуждаетесь, впоследствии понуждаетесь.

– Никогда!..

– Не зарекайтесь, Анна Карловна, судьба переходчива-с. Вы уверены, что князь Сергей на вас женится?..

– Разумеется. Он мой жених.

– Женихом вашим он может быть, а мужем не будет.

– А вы это знаете, знаете? Как вы смеете так говорить! Оставьте меня, уйдите! Вы злой человек…

– Молодому князю не велят на вас жениться – его отец и мать слишком горды: они свой род считают старейшим из всех княжеских родов. Вы на меня не сердитесь, Анна Карловна.

– Как же на вас не сердиться! Вы своими словами меня убиваете, на части режете моё сердце – и говорите, чтобы я на вас не сердилась. За что вы мучаете меня? Что я вам сделала?

Анна горько заплакала; Цыганов стал её утешать, но молодой девушке противен, гадок был Николай; она, не говоря ни слова, ушла в свою комнату и заперлась. И когда на следующий день Цыганов, по обыкновению, пришёл к Гофману, его не приняли; он пришёл на другой день – его опять не приняли. Николай понял, что между ним и Анною произошёл разрыв. Им пренебрегают, ему отказывают. Самолюбие его было задето; он поклялся отомстить молодой девушке, добиться её любви. Для достижения своей цели он был готов на всё, ни перед чем не останавливаться. Николай стал обдумывать план.

Спустя несколько дней после описанного Цыганов остановился около подъезда квартиры, занимаемой Гофманом, и позвонил.

Молодая красивая горничная отперла дверь и, не впуская Николая, насмешливо проговорила:

– Господ нет дома.

– Ты врёшь, моя милая, господа твои дома.

– Ну, дома, да не приказали вас принимать, – откровенно созналась горничная.

– Скажи барышне, что мне очень нужно её видеть, и она меня примет.

– Я не смею.

– Надеюсь, теперь будешь сметь. – Николай дал горничной рубль, та побежала доложить; спустя немного вернулась и с сияющим лицом проговорила:

– Пожалуйте.

Горничной удалось уговорить Анну принять Цыганова. В это время старика Гофмана не было дома.

– Что вам надо? Зачем пришли? – встретила Анна молодого человека.

– Не гоните меня, Анна Карловна!

– Говорите, что вам угодно?

– У меня есть доказательство…

– Какое доказательство?

– Словам моим – что они правдивы-с.

– Я вас не понимаю, говорите ясней.

– Я говорил вам, что князь и княгиня Гарины не позволят князю Сергею на вас жениться. Так и вышло-с! – с торжествующей улыбкой проговорил Николай и подал молодой девушке какое-то распечатанное письмо.

– Это что? – спросила Анна, не дотрагиваясь до письма.

– Письмо-с. Извольте прочитать.

– Письмо адресовано не ко мне, а чужих писем я не читаю.

– Ничего-с. Извольте прочитать. Письмецо довольно интересное для вас.

– Кто писал?

– Молодой князь. Извольте взглянуть, его подпись.

Анна хорошо знала почерк Сергея Гарина, взглянула на подпись и узнала его руку. Молодую девушку стало подстрекать любопытство прочитать письмо.

– Письмецо это написал князь, ваш жених, своему приятелю, и совершенно случайно оно попало ко мне в руки-с.

Анна взяла письмо и стала читать; смертная бледность покрыла её красивое лицо.

«Добрый мой друг Пётр Петрович! – начиналось письмо. – Пишу тебе из Москвы. Болезнь удерживает меня, а то бы я давно был в Петербурге. Доктора не пускают. И болезнь моя, скажу тебе, приключилась от семейной неприятности. Тебе известно, поехал я в Каменки с целью испросить разрешение и благословение на мою женитьбу с Анной; мои старики – люди предрассудка – отказали мне: они считают, что брак мой с Анной принесёт бесчестие «имени, дому, роду князей Гариных». Они нашли мне невесту по своему вкусу, с громким именем и с миллионным приданым, впрочем, очень хорошенькую и очень миленькую, и настаивают, чтобы я на ней женился. Но тебе известно моё отношение к Анне: никто, кроме неё, не будет моею женою. Я дал ей слово и сдержу его во что бы то ни стало! Бедная Анна! Что я скажу ей? Она ждёт меня, думает – я привезу согласие. Грубый отказ моих отца с матерью убьёт её, голубку. По получении моего письма сходи, пожалуйста, к Анне, навести её – я давно не пишу ей. Да и что мне писать, чем её порадовать!»

Далее следовала подпись Сергея Гарина.

А как это письмо очутилось у Цыганова – мы сейчас объясним. Как-то Николай зашёл к ротмистру Зарницкому и не застал его дома. Он хотел дождаться возвращения Петра Петровича, пошёл в его кабинет, уселся в кресло и стал от нечего делать в сотый раз осматривать находившиеся в кабинете предметы; его взгляд совершенно случайно упал на распечатанное письмо, лежавшее на письменном столе. Цыганов как-то машинально взял его и стал читать. И представьте его радость, когда он познакомился с содержанием этого письма: оно было от князя Сергея Гарина к ротмистру! Молодой человек не так бы обрадовался находке в несколько тысяч рублей, как этому письму; он дрожащими от радости руками спрятал письмо в карман и поспешил уйти, не дождавшись ротмистра. Доказательство в его руках; скорее к гордой и неприступной красавице.

«Посмотрим, как теперь ты не поверишь мне. Что, помертвела и позеленела! Видно, от злости на своего князька! Любит тебя он, да вот горе – любить-то ему не велят!» – злорадствовал Цыганов, посматривая на отчаяние молодой девушки.

– Я не спрашиваю, как это несчастное письмо попало к вам в руки, – мне всё равно. Но всякая услуга, какая бы она ни была, оплачивается; вот, возьмите и, прошу, оставьте меня, – немного успокоившись, промолвила Анна, подавая кошелёк с серебряной монетой молодому человеку.

– Как, вы даёте мне деньги?! – растерянным голосом, покраснев, сказал Цыганов.

– А что же вам? Вы заслужили это.

– Вы оскорбляете меня.

– И вы ещё можете оскорбляться! Я догадываюсь, как это письмо попало к вам в руки: вы его украли.

– Вы ошибаетесь – я… я нашёл это письмо.

– Нет, вы его украли!

– Анна Карловна! – позеленев от злости, крикнул Николай.

– Да, да, украли, и сделали это с целью. Подите вон, я вас презираю! Ненавижу!

– Молчать, немка! Я научу тебя!

Николай вне себя выхватил из ножен саблю.

– В ножны саблю, мальчишка, не то застрелю тебя, как курицу! – раздался громкий голос позади Николая.

Он быстро повернулся. В дверях стоял бледный, взволнованный старик Карл Гофман; правою рукою он прицеливался в Николая из пистолета.

– Я… я готов дать вам удовлетворение, – как-то растерянно проговорил молодой человек.

– Что такое? Мне драться с мальчишкой! Вон! – крикнул Гофман.

Цыганову не оставалось ничего больше делать, как уйти.

Старик пришёл вовремя; он видел происшедшую сцену между дочерью и Николаем, снял со стены пистолет и взвёл курок. Старик убил бы Цыганова, если бы тот не поспешил убраться…

– Отец, отец, какая я несчастная! – кладя свою хорошенькую головку на плечо отца, со слезами проговорила Анна.

– Что у вас здесь случилось? Расскажи, Анна.

Молодая девушка показала отцу письмо.

– На, отец, прочти.

Гофман прочитал и задумчиво опустил свою седую голову.

– Отец, оставаться в Петербурге больше нам нечего.

– Ты права, Анна, нам надо ехать не мешкая, не дожидаясь возвращения князя.

– Мне хотелось бы с ним проститься…

– Зачем, Анна? Этим ты и себя, и его расстроишь. Мы завтра выедем.

– Так скоро?

– Чем скорее, тем лучше. Пойми, Анна, князь Сергей не может быть твоим мужем: гордые аристократы никогда не примут тебя в свою семью. Имей самолюбие, дочь моя, – пусть князь женится на той аристократке, о которой он так увлекательно пишет.

– Ты винишь Сергея, отец?!

– Оставим, Анна, про это говорить. Одного я тебе желаю: скорее забыть князя.

– Отец, отец! – со слезами упрекнула старика молодая девушка.

– Да, да, Анна, постарайся его забыть.

– Ах, разве это можно! Я до самой смерти буду помнить Сергея!

– Это твоё дело – запретить тебе любить князя я не в состоянии, – но знай: ты должна прервать с ним всякие отношения. Почитай, Анна, себя счастливой, что ваша любовь не зашла так далеко.

– Что ты говоришь, отец! – вспыхнув, сказала красавица.

Отец и дочь стали поспешно собираться в путь; сборы их были невелики, и на следующее утро они выехали из Петербурга в дорожном тарантасе, запряжённом тройкой лошадей.

Нелегко было молодой девушке уезжать, покинуть дорогой ей дом, где она так часто встречала своего возлюбленного. Ей дорог был и Петербург по своим воспоминаниям. По его широким улицам и по тенистым бульварам она часто гуляла с красавцем князем. Сколько было надежд, счастливых, радостных, светлых! И по воле злой судьбы теперь всё, всё рушилось.

«Пусть он будет счастлив с другой, а меня забудет, но я всю жизнь буду его помнить», – думала молодая девушка. Она хотела было оставить письмо князю Сергею, но отец запретил ей это. Анна сильно страдала.

Они выехали за заставу; лошади бежали быстро по утрамбованной шоссейной дороге; скоро Петербург совсем скрылся из глаз наших путников; только высокий шпиль Адмиралтейства виден был, да блестел на солнце своею позолотой крест на Исаакиевском соборе. Но вот и их стало не видно.