Текст книги "Страна нигде (СИ)"

Автор книги: Андрей Пинаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

–Да я и не думал. – я усмехнулся и пошел по дорожке дальше. – я, вообще-то, сразу что-то такое и предполагал, что ты где-то там задержалась и тебя забыли.

–А... ладно... – фея полетела следом за мной.

–Хотя знаешь, я не думал, что ты способна с кем-то подраться.

–Я не всерьез же... Просто тот мальчик, он... Ну, он дразнился, потом убегал, а я его догоняла и колотила. Это не со зла, это так... с детства. Привыкли уже.

–Понял. У нас тоже так дети играют.

Бета помолчала немного, потом сказала:

–Он, наверное, искал меня потом. Жалко, что когда виделись последний раз с ним, поссорились. Он, наверное, потом считал себя виноватым из-за этого.

–Может быть... – пожал я плечами, а затем страшная мысль пронзила меня ледяной молнией. Тот мальчик-фея, о котором говорила Бета, и с которым ее, скорее всего, связывали не только дразнилки и драки – вон как погрустнела, вспомнив – тот мальчик не считает себя виноватым. Тот мальчик вообще больше не существует. Если там, снаружи, острова нет и никогда не было – нет и не было тематического парка, нет и не было маленьких фей. Бета сейчас вообще единственный и последний представитель своего вида. Говорить ей об этом, пожалуй, не стоит.

Мне было хорошо здесь, на этом изолированном острове, а ей? А ей, наверное, тоже – пусть она и не понимала этого. Что за радость быть игрушкой у людей, всегда быть в подчинении? Что бы там ни говорили о правах 'существ, искусственно созданных с использованием генома человека', они всегда были управляемыми и зависимыми. Но здесь, со мною, фее будет хорошо. Я ведь отношусь к ней как к равной.

Я улыбнулся фее, чтобы приободрить ее, затем увидел сквозь плотные кусты блеск стекла. Я ускорил шаг и вышел к стоящему на широкой, открытой поляне полностью стеклянному низкому и широкому зданию.

–Ты посмотри... это что?

–Ой... я вспомнила. – сказала Бета. – я просто по карте не поняла, я раньше была здесь, только по другому пути... это теплица, здесь растения выращивают.

–Замечательно. – поспешил я ко входу.

Теплица оказалась оборудована автоматической системой полива, и к моей несказанной радости, эта линия не была отключена от электростанции, так что все два года несколько раз в сутки грядки поливались из разбрызгивателей водой, которая бралась из собственной скважины. Конечно, за два года без ухода растения выродились и частично погибли, но кое-что осталось. Я сорвал с ближайшей ветки здоровый перезревший огурец, ножом срезал толстую, чуть ли не картонную кожицу и откусил. Съедобно. Хорошо.

Окинув теплицу хозяйским взглядом, я наметил себе задачи на ближайшее будущее – тут заклеить, тут прибить, те подозрительные кусты выдрать на фиг – и вышел наружу.

–Пойдем ко второй отметке.

Теплица находилась на солнечной стороне острова, значительно ниже парка, вторая же отмеченная точка была еще ниже, почти на уровне моря. Мы стали спускаться по асфальтовой дорожке, и я задал вопрос – ритуальный вопрос из вежливости:

–Скучаешь по ним?

–А?

–По родителям. По остальным феям.

–Скучаю...

Мы прошли десяток метров, потом фея спросила меня:

–А ты по кому-нибудь скучаешь?

–Не... – расслабленно отозвался я. – у меня, в общем-то, никого там не осталось.

–Совсем никого?

–Неа... я из детского дома же.

–А что это такое? – удивилась фея.

–Ты не знаешь, совсем? Это... ну... когда у детей нет родителей, они там живут.

–Как это... нет родителей... умерли?

Я остановился, посмотрел на фею, тоже робко остановившуюся. Нет, она действительно не понимала.

–Умерли – это, дай бог, один процент. В основном так, от всяких алкоголиков или просто брошенные. Ненужные. Родился ребенок, а от него отказались. И вот его помещают в детский дом, его там воспитывают специальные воспитатели.

Бета молчала.

–Ну, разные бывают детские дома. Вот у нас – 'приют святой Анны' назывался он – там в основном с рождения, с самого детства, больших детей туда редко направляли. У нас же в городе несколько институтов было... слышала когда-нибудь про 'ночной факультет'?

–Не-ет...

–Ну... просто стало мало детей рождаться в стране, обычно в семье один всего ребенок. Вот и решили, чтобы больше детей рождалось, платить за рождение ребенка женщинам. Вот многие студентки, чтоб за учебу заплатить, рожали ребенка. Ну и отказывались от него сразу. Это в шутку называли 'ночной факультет'. У нас в основном такие и были.

–Вы... ты... совсем без родителей? – все еще не желала понимать фея.

–Ну как совсем... ну, есть они где-то, наверное, только я их не знаю и они меня не знают. Да мне и все равно, в общем-то. Я об этом как-то и не думаю. Или ты имеешь в виду, кто воспитывал? Воспитатели. У нас там было так, один воспитатель, и за ним закрепляется группа, восемь-десять детей, и он их с самого детства до совершеннолетия воспитывает, смотрит за ними, все такое. Обычно привязываются, ну, как родители, как одна большая семья, все братья и сестры, все такое. У нас вот была Татьяна Евгеньевна воспитатель. Золотой человек. Все восемнадцать лет, что прожил в том приюте, терпеть меня не могла, но ни разу этого не показала. Я бы и не узнал, если бы не подслушал случайно.

–Это... так странно... – выговорила Бета наконец. – я думала, у всех людей тоже как у фей, мама и папа, и братья и сестры. Я видела много раз, тут были дети с родителями.

–Ну, наверное, такие в ваш парк и ходили. Тут же вроде на детей ориентировано, вот с семьей и ходили. Тем более ваш парк, я так понимаю, не из самых дешевых был.

Фея замолчала, но к счастью, молчание длилось недолго: дорожка привела нас к небольшому полю, огороженному деревянным забором, раза в два больше того, на котором фея собирала хлебные зерна и ловила кузнечиков. На поле не было заметно никаких следов земледелия, никаких культурных растений, оно заросло густой мягкой травой высотою до пояса.

–Э-э-э... – я развел руками, затем заглянул в карту. – Бета, это точно то место?

–Да...

Я открыл калитку в заборе и вошел в траву. Прошел немного, провел по траве рукой. Вспомнил о змеях, на всякий случай стал раздвигать траву перед собой и наткнулся на странное, прежде не виданное мною растение. Оно имело тонкие, но довольно твердые стебли, украшенные редкими мелкими листьями, и с каждого такого стебля свисали один-два стручка наподобие бобовых, но гораздо крупнее и жестче. Сорвав один такой, я надломил его и вытряхнул на ладонь три светло-желтые овальные 'горошины' размером с перепелиное яйцо каждая.

–Бета, что это? – спросил я в полном недоумении. – это что, съедобное?

–Ой... можно посмотреть поближе? Это... кажется, такими кормили животных в зоопарке. Вроде бы... Да, точно.

Я поскреб одну из 'горошин', надорвал покрывавшую ее желтую кожицу. В воздухе появился слабый, призрачно знакомый, однозначно пищевой запах. Тогда кончиком складного ножа я отрезал от горошины маленький кусочек, сунул в рот и осторожно разжевал, прислушиваясь ко вкусу и будучи готовым при первом подозрении выплюнуть.

Неведомый плод оказался крахмалистым, плотным и более всего напоминал сырой картофель. Я прошелся вдоль забора, собрал стручки с прячущихся в траве растений (которые я для себя назвал 'бобами'), тут же очистил их, сложил бобы в пакет и взвесил в руке. Не менее килограмма, а ведь я прошел лишь десяток метров. Если по всему полю это растение растет с такой же плотностью, получается совсем неплохой запас.

Меня одолело любопытство, и я пошел обратно в парк, к домику Тигровой Лилии. Она открыла мне дверь, но отозвалась не сразу – должно быть, все еще восстанавливалась.

–Эм... извини, что побеспокоил, постараюсь не тревожить больше... я только хотел спросить, вот это что такое?

Я поднял на ладони одну из горошин.

–Кормовая соя.

–Соя? – удивился я. – она вроде другая?

–Модифицированная кормовая соя.

–А, ясно. А как ее выращивать? Если ее просто сажать, прорастет?

–Нет. Ее не следует сажать. Она не прорастет нигде, кроме того поля. Это лицензионное ограничение. На поле сажать ее также не нужно, по крайней мере до тех пор, пока не погибнут прежние растения.

–Жалко. Ну что ж, спасибо большое, я пойду.

–Одну минуту. – Тигровая Лилия остановила меня, и судя по ее голосу и богатству его оттенков, она наконец-то восстановилась полностью.

–Что?

–Я достаточно помогла в ответ на твою помощь?

–Ну... достаточно.

–Я больше тебе ничего не должна?

–Нет. Все, в расчете.

–Тогда больше сюда не приходи.

Я развел руками.

–Хорошо, не буду, только давай так – если вдруг кому-нибудь из нас понадобится помощь, друг другу поможем?

–Нет. – коротко ответила Тигровая Лилия.

–Но ведь я пришел тебе на помощь, когда ты позвала?

–Я расплатилась за это сполна.

–Но я-то тогда ничего не был должен, и все равно пришел на помощь. Просто потому что ты позвала.

–Это был твой выбор.

–Хорошо... – сказал я, сдерживая досаду. – но имей в виду, если тебе понадобится моя помощь, ты можешь ко мне обратиться. Я не буду выключать свой телефон, ты в любое время можешь меня позвать, ладно?

Тигровая Лилия даже не поблагодарила меня, она лишь распахнула входную дверь и приглушила в коридоре свет – понятный намек на то, что гостю пора убираться восвояси, что я и сделал.

–Что-то не так? – встревожилась Бета, увидев мою недовольную физиономию. За моею спиной закрылась дверь, с мягким шелестом встали на место засовы – надежные, ни одному брату не сломать.

–Сказала, уходи и не приходи больше. Жаль. Я надеялся... – я прищелкнул пальцами и решил не кривить душою перед феей. – Я надеялся, что она мне пригодится. Ну... польза от нее мне, конечно, была, но я думал, будет более долгосрочное сотрудничество. Да...

Фея наклонила голову.

–А, не заморачивайся! – рассмеялся я, все мое недовольство растаяло в один момент, ведь жизнь была прекрасна.

Половину тех зерен модифицированной сои, что я собрал утром, я отварил, вторую половину измельчил ножом на деревянной досочке и попытался приготовить нечто вроде рагу с овощами из теплицы. Вареная соя представляла собой нечто среднее между фасолью и картошкой и пришлась мне по вкусу, а вот рагу не очень удалось: я слишком долго его тушил, и оно превратилось в однородную массу. Впрочем, было съедено и оно.

Фея тоже оценила новый продукт и в одиночку управилась с целой горошиной, однако ела молча и отчего-то была невесела.

–Бета... – позвал я ее тихонько. – ты чего?

–А? – она подняла голову. – нет, ничего, я просто задумалась... а вот этот твой, э... детский дом... тебе хорошо было там?

Она произнесла 'Детский дом', словно название какого-то очень горького лекарства. Я улыбнулся.

–Да ничего, нормально. Многие ведь судят о них по книгам да по газетам, а там же всегда стремятся сгустить краски. На самом деле все не так, ничего особо плохого... только что места мало, одна большая комната на десять человек, а мне всегда хотелось свой какой-то уголок иметь.

–На десять человек? А сколько там было всего детей, во всем доме?

–Ну... тысячи полторы, кажется. У нашего дома было несколько корпусов, ну как бы несколько домов, и все были соединены общим коридором. Не сказать, чтоб тесно, однако совершенно некуда деться, всегда рядом люди. Вот.

–Полторы тысячи... – Бета приоткрыла рот. – так много...

–Это в нашем доме. А их в городе было пять или шесть, точно не знаю. Ну и в каждом городе примерно так же.

Кажется, я только что здорово пошатнул ее представления о людях. Фея отложила еду и вскочила на ноги.

–Но как же... это так много... ради денег?

–Не... – мотнул я головой. – не все ради денег. Ну, просто получился ребенок... не хочется воспитывать и отдают. Или даже проще – подбрасывают. У нас, например, несколько раз такое было: стук в дверь ночью, охранник открывает – а там сверток с ребенком, прямо как в кино.

Поставив тарелку в раковину, я налил чаю себе и фее и вернулся за стол.

–Ты знаешь, ходят такие слухи – это, конечно, просто городская легенда, но вот рассказывают, что многие из подброшенных детей, они, как бы, искусственные.

–Как это?

–Ну... – я задумался, чтобы не обидеть фею неосторожным словом. – вот ты, например, ты фея. И у тебя есть мама, которая тебя родила... а у твоей мамы нет мамы, верно?

–А... ну да...

–Твоя мама, она была сделана искусственно. Ну, я не знаю всех тонкостей технологии, в общем, конкретно твою маму никто не рожал, ее сделала машина. Та самая Тигровая Лилия. Ты знаешь об этом?

–Да...

–Ну так вот, я книжку читал 'разоблачающую', будто был секретный эксперимент – искусственно вырастили несколько сотен тысяч детей и направили их в детские дома, причем замаскировали это так, словно их подбросили. Шутки шутками, но действительно одно время несколько лет подряд очень много детей поступало, значительно больше, чем обычно. Так вот, пытались сделать идеальных граждан, и будто бы эти искусственные дети законопослушны, трезвенники, трудолюбивые и вообще – прелесть. Но говорят, был один побочный эффект: их создавали склонными к какой-либо профессии, и они эту профессию так любили, что плохо себя контролировали, когда кто-то пытался им мешать. Ну и происходили такие случаи, например, девушка посчитала, что парень-программист компьютер любит больше, чем ее, и отформатировала жесткий диск, а парень, вместо того чтобы извиняться и уверять в вечной любви, взял да ее с третьего этажа выбросил. Из-за этого, мол, и свернули программу. Врут, конечно, люди ведь любят всякие теории заговора... Тот автор книги даже предлагал способ, как отличить таких людей от нормальных: всего не помню, но они все примерно одного возраста, от двадцати до двадцати пяти, с детства любят свою профессию и главный признак – такого невозможно убедить в том, что он искусственный, будет игнорировать все доводы. Будто бы подсознательный механизм самозащиты. Смешно, да?

–Не знаю...

Фея сидела, опустив глаза. Я наклонился вперед, чтобы увидеть выражение ее лица, она подняла голову и робко улыбнулась мне.

–У вас там, на большой земле... все странно.

–Тебе интересно было бы узнать, что там?

–Интересно... – фея снова опустила голову. – только страшно...

–Тебе бы там, наверное, многое не понравилось. Хотя с другой стороны, откуда я знаю, что тебе нравится?

–Что... мне нравится?

–Кстати, да! что тебе нравится?

–Что нравится... делать?

–И делать тоже.

–Не знаю... мне нравится... ну... ремонтировать с вами... с тобой...

–А развлекаться нравится? Как там у фей с, эммм, досугом? Ну, как вы свободное время проводите?

–Ну... по-всякому...

Я помыл посуду, составил ее и снова повернулся к фее.

–Слушай, Бета, а что мы с тобой все работаем и работаем? Давай-ка... возьмем выходной, что ли.

–Выходной? А что мы будем делать?

–Я хотел просто погулять. Ты... можешь делать, что хочешь. Можешь со мной.

Должно быть, прежде у феи было не очень-то много свободного времени: когда-то она была занята посетителями парка, затем весь ее день уходил на добычу пищи. Она полетела со мной, не зная чем заняться – не знал и я, однако был тверд в своем намерении целый день бездельничать.

Я прошел мимо торгового автомата, схемы которого уже несколько дней паял и перепаивал. Звякнул инструментами в сумке, но удержался. Подошел к карусели, которую починил в один из первых дней. Нажал на кнопку включения, а когда карусель раскрутилась, выключил и ждал, пока не остановится.

–И что люди в этом находят?

–А? – обернулась Бета. – в чем?

–Не понимаю, что за радость – сидеть на деревянной лошади и вертеться.

–Ну... это детям нравится. Наверное, они представляют, что на настоящей лошади ездят по кругу...

Фея вдруг подлетела к одной из лошадок и ухватилась за ее синтетическую гриву.

–Если можно... включи еще, пожалуйста.

Я хмыкнул, ткнул кнопку, затем повернул рукоять и добавил оборотов. Фея сначала просто стояла на деревянном крупе, затем расправила крылья, чуть взлетела и, держась за гриву, позволила лошадке себя тянуть. Когда фея в очередной раз пролетала мимо меня, я успел увидеть, что выражение ее лица очень серьезное и сосредоточенное, не выдержал и расхохотался. Фея тут же отпустила гриву и приземлилась в траву.

–Ты чего?

–Не знаю. – ответил я, все еще фыркая. – у тебя было такое серьезное лицо... ну как, понравилось?

–Не... и у меня теперь кружится голова. – пожаловалась фея и, словно в подтверждение своих слов, взлетела и попыталась приземлиться на край панели управления карусели, но промахнулась и едва не ударилась головой.

–Осторожно.

–Я осторожно...

–Ты посиди пока, не летай, пока голова не перестанет кружиться.

–Ладно...

Мне на глаза попался киоск с автоматом для продажи мороженого. Я подошел, включил автомат, подождал, пока он разогреется и ткнул кнопку. Спохватившись, выскочил из киоска, сорвал лист лопуха и успел подставить его под ползущую с веселым 'фшшшш' из мгновенно покрывшейся инеем стальной трубки искристо-белую массу, не уронив ни капли.

–Вот. Хочешь? – положил я лист с мороженым перед феей.

–Хочу... – Бета подошла к листу лопуха, оторвала от него кусочек и попыталась зачерпнуть мороженое им.

–Ой, погоди, об этом я не подумал. Подожди минутку.

Я достал из сумки нераспечатанную упаковку пластмассовых хомутов, вскрыл ее, достал один и кусачками отделил половину. Получилась этакая пластмассовая палочка как раз для маленьких рук феи.

Фея зачерпнула мороженого с края, где оно подтаяло, и отправила его в рот и изобразила такую улыбку, что я, хоть и никогда любителем мороженого не был, достал складной нож, отделил кусочек сверху – там, где мороженое еще было твердым и где поблескивали крошечные льдинки – и слизнул его с лезвия.

Порция была крошечная и кончилась быстро. Лист лопуха с остатками мороженого я положил на выросший возле карусели муравейник и некоторое время наблюдал за ошалевшими от счастья муравьями, накинувшимися на халявное угощение, затем не торопясь пошел к пруду, уже пришедшая в себя после карусели и весьма повеселевшая Бета последовала за мной. То ли ударная доза сахара ее опьянила, то ли от мороженого она замерзла и пыталась так согреться – фея летала вокруг меня, словно муха вокруг лампочки.

–А ты спрашивал вот, как феи проводят свободное время... – первой нарушила она молчание.

–М-м-м? Ну и как же?

–Я вспомнила... мы играли с цветами.

–С цветами? А как можно играть с цветами?

–Ну вот... например, когда яблоня цветет – там много яблонь, ты видел? Можно пролететь вот так... по самому краю...

Фея проиллюстрировала свои слова, облетев маленькую березку.

–И когда летишь, там цветы совсем близко. И тогда вытянешь руку и по ним так: хлоп, хлоп, хлоп... и тогда они сильно пахнут. Когда несколько фей летает так, цветы очень сильно пахнуть начинают. А в некоторых еще пчелы сидят и жуки всякие... ты по ним хлопнешь, а они так смешно: 'ЖЖЖЖЖ!!!'.

–Офигеть. – засмеялся я. – никогда бы не подумал.

–А еще... – фея огляделась – можно вот так...

На лужайке вперемешку росли ромашки и опушившиеся одуванчики. Фея зигзагом пролетела лужайку, хлопая по цветам и отскакивая от них, словно шарик в пинболе. Воздух наполнился пухом одуванчиков, ромашки же так сильно запахли, что у меня защекотало в носу, я не сдержался и чихнул. Слегка запыхавшаяся фея вернулась и пояснила:

–И вот несколько фей так летит, одна за другой, первый сбивает, а остальные повторяют. От ромашек пыльца летит, и от нее чихаешь, а от одуванчиков пух – он такой щекотный, когда пролетаешь через него...

–О да... пожалуй, это действительно весело.

–А еще можно с шиповником играть... он колючий, если случайно влетишь, можно ободраться. Но все равно он мне нравится. У него красивые цветы.

–Хм... всем девочкам нравятся цветы.

–Разве тебе не нравятся?

–Мне? – я огляделся вокруг, ловя взглядом все попавшие в поле зрения цветочки. – я как-то не задумывался. Вообще-то, наверное, нравятся. Тот же шиповник... я помню, как-то повели нас в поход, по берегу реки, там были огромные заросли этого шиповника, и он как раз цвел вовсю. Так одна девочка взяла пластмассовое ведерко и стала лепестки обрывать и собирать в него. Полведра, не меньше набрала, ну да потом ей помогали. Говорила, будто бы можно их подсушить и в чай добавлять – до этого, правда, так и не дошло, потерялось потом это ведро где-то. Но запах был очень приятный, и на ощупь эти лепестки приятные... и выглядели красиво, да.

–Целое ведро лепестков шиповника? – восхитилась Бета.

–Полведра. И ведерко было маленькое, чуть больше того, в которое я ягоды собираю.

–А здесь тоже много шиповника... он растет на берегах вот этого ручья. Только ниже по течению.

Фея указала на ручей, текущий от пруда. Поскольку мне было все равно куда идти, я пошел вдоль него.

–Весной... ну, то есть в начале лета, он цветет, потом отцветает, и лепестки падают в воду. И они плывут, плывут... их так много. А там, чуть ниже, там еще один есть прудик, только маленький. И они там плавают. Представляешь, весь прудик в розовых лепестках!

–Ишь ты... хм. Хотел бы я такое увидеть. Жаль, шиповник отцвел уже.

–А знаешь, тут есть цветы такие, они похожи на шиповник, только маленькие. И раскрываются по ночам. И светятся. Только я не знаю, как они называются.

–Похожи на шиповник... раскрываются по ночам... светятся? – я озадаченно остановился. – ты шутишь, что ли?

–Нет... правда.

–Ну надо же, я о таких и не слышал никогда. А где они?

–Там, где я живу... немного в стороне, там еще одна полянка есть. Эти цветы там посадили, совсем недавно... ну, в смысле, перед тем, как люди уехали. Я помню, тогда говорили, что их как бы для проверки садят. Их сначала было много, а сейчас их все меньше и меньше каждый год.

–А... наверное, какие-то искусственно созданные. Покажешь их мне?

–Конечно! Только они сейчас закрытые и не светятся... а может, светятся, но не видно, потому что днем. Их надо смотреть ночью...

–Ну... ночью я вряд ли так далеко пойду. Ты уж извини, в этом вашем лесу и днем ногу сломать можно, а уж ночью-то я точно там грохнусь. Хотя жаль, конечно.

–Так тебе не нужно никуда идти ночью! – фея обогнала меня и зависла перед моим лицом. – там же есть домик, ну тот, где раньше Виктор Сергеевич жил. Ты можешь там заночевать, а оттуда совсем близко и там тропинка хорошая.

–А вообще-то, почему бы и нет... – поскреб я подбородок. Даже если не удастся увидеть светящиеся цветы, ночевка в железном вагончике посреди леса – забавное приключение. Да и фее, видимо, хочется отдать мне долг вежливости и пригласить к себе.

–Конечно! – обрадовалась фея. – пойдем!

–Вообще-то, почему бы и нет... – повторил я. – только нужно взять с собою кое-что.

Вернувшись в гостиницу, я нашел хозяйственную сумку, положил туда легкое, но очень объемное синтетическое одеяло (после которого сразу осталось мало места), клеенчатую скатерть, джинсы и куртку, кое-какие продукты и небольшую кастрюльку из тех, которыми не пользовался.

Дойдя до полянки и зайдя в вагончик, я плюхнул сумку на одну из коек, вышел, срезал ножом несколько веток с куста, соорудил метелку и поскреб ей по полу. Заметно чище не стало, напротив – добавились осыпавшиеся с веток листики, однако на полу вагончика и так было немного пыли, мои действия носили скорее ритуальный характер.

Лампочка под потолком оказалась перегоревшей. Возвращаться в парк за новой я поленился и решил, что хватит фонарика. Проверил заряд источника бесперебойного питания (убыло меньше процента) и вышел наружу.

Конечно, можно было использовать электроплитку, запитав ее от бесперебойника, но электроплитка сожгла бы его заряд за полчаса, да и что за выход в лес без костерка? Я спросил фею:

–Бета, ты не против, если я костер разведу здесь?

–Нет, не против...

Мне очень не хотелось оставлять черное пятно кострища на этой прекрасной лужайке, поэтому я срезал кусок дерна со всеми цветочками прямо возле входа в вагончик, отложил в сторону, поковырял землю подвернувшейся дощечкой (полноценную ямку выкопать не удалось, лишь чуть углубился), принес из леса несколько камней размером с кирпич и обложил ими кострище.

Лесной бурелом показался мне влажным, так что для костра я наломал сухих нижних сучьев с сосен и притащил пару елочек, погибших в тени великанских сосен и стоявших сухими – костер нужен был мне лишь для приготовления пищи и для уюта, нагретый за день солнцем железный вагончик в обогреве не нуждался, так что много топлива я запасать не стал.

Для костра была нужна растопка. Жечь инструкции, как в первую ночь на острове, мне было жаль, поэтому я полез в настенный шкаф, надеясь обнаружить там какие-нибудь бумаги или хотя бы тряпки. Во время первого посещения полянки фей я уже заглядывал туда мимоходом, но не мог вспомнить, что видел тогда – мой взгляд ни за что не зацепился, ничего на тот момент полезного я не увидел, это все, что я помнил.

Шкаф был пуст, только на одной из нижних полок стояло пластмассовое ведро с плотной крышкой, покрытое чем-то липким и сильно запыленное. Полузатертая надпись на этикетке сообщала, что внутри содержится 'Консервант синтетический ST плотность 14'. Я достал ведро, сковырнул крышку. Ведро было до половины наполнено каким-то плотным веществом белого цвета со специфическими мутными разводами, более всего напоминающим застывший свечной стеарин.

Я подцепил вещество щепочкой, положил стружку на ладонь. При комнатной температуре оно было твердым и белым, но нагревшись от моей руки, моментально и без всяких промежуточных состояний растаяло и стало жидким и прозрачным. Я наклонил руку и прозрачная капелька, упав на пол, сразу застыла белой кляксой.

Это вещество, напоминающее стеарин, и горело так же. Я нащепал ножом стружек, положил его немного сверху и поджег. Стружки, пропитанные консервантом, занялись жарким ровным пламенем, я подбросил толстых сучьев и дал им прогореть.

Все время, пока я возился с костром, фея занималась своими фейскими делами и закончила как раз к тому времени, когда костер накопил достаточно золы и углей.

–Ты пробовала когда-нибудь печеную в костре картошку? – поднял я заслезившиеся от дыма глаза на приблизившуюся фею.

–Не-ет... а она вкусная?

–Не помню, если честно. В походе был всего пару раз, да и так давно это было. Впрочем, неважно, картошки все равно нет. Я хотел попробовать эту вот сою испечь.

Выбрав десяток горошин покрупнее, я закатил их в костер и присыпал горячей золой с угольками. В костре модифицированная соя проявила себя с неожиданной стороны: когда горошины нагрелись, их оболочка стала лопаться, выпуская пар, и с каждым хлопком в воздух взлетали маленькие фонтанчики золы. Стряхнув с голого колена пятый по счету прилетевший после такого хлопка уголек, я веточкой извлек сою, занес в вагончик и положил на застеленный клеенкой стол.

–Ну, попробуем?

–М-м-м... они вкусно пахнут. – опустилась на стол напротив меня фея.

Соевые горошины все же были заметно меньше даже самой мелкой картошки и за те несколько минут, что провели в костре, успели не только испечься, но и высохнуть изнутри и обуглиться снаружи, так что тем, что удалось выскрести из корочки, мы лишь раздразнили аппетит. Я сходил до ближайшего родника, который показала мне фея, набрал воды в кастрюльку, при помощи проволоки подвесил ее над костром и сварил остаток сои, затем сразу же ополоснул кастрюльку и снова наполнил ее водой. К тому времени, как мы покончили с вареной соей и холодной жареной рыбой, которую я принес в пластиковом лотке из гостиницы, вода снова закипела и я заварил из пакетиков чай.

–На свежем воздухе хороший аппетит, правда?

–Наверное... – ответила фея, почти всю жизнь питавшаяся на свежем воздухе. – у меня всегда хороший аппетит.

–Ты ведь, наверное, растешь еще?

–Что? Ну... немножко, может быть. – встала на ноги фея. – я ведь уже не ребенок.

–Ну... не ребенок, конечно, но ведь, эммм, не совсем еще взрослая?

–Почти...

–А сколько тебе лет?

Фея сказала.

–У вас в этом возрасте считаются взрослыми?

–Не знаю... наверное, нет...

Она чуть загрустила – то ли снова вспомнила родных, то ли просто по-подростковому обиделась на вопросы о возрасте. Чтобы приободрить ее, я спросил:

–Бета, а когда у тебя день рождения?

–День рождения? Он прошел уже... был весной. – улыбнулась фея. – а у тебя?

–У меня зимой будет. Но я не отмечаю.

–Почему?

–Так... не привык как-то. А феи отмечают?

–Немножко...

Разговор затих. Я достал нетбук, открыл на нем папку со схемами и уткнулся в экран. Вскоре я заметил краем глаза, что Бета наблюдает – статичная картинка на экране, в отличие от фильма, ее не пугала. Я чуть повернул нетбук, чтобы ей было удобнее.

Фея вздрагивала, когда я закрывал и открывал изображения схем и когда перемещал их по экрану. Наконец я не выдержал:

–Чего ты боишься-то?

–Не знаю... – шепотом ответила она. – как оно движется...

–Но это же всего лишь экран. Я ведь, вроде, рассказывал тебе, как он устроен?

–Да... – фея вдохнула поглубже, набираясь смелости, и подошла ближе. – включи... пожалуйста.

–Что включить?

–Что-нибудь...

Я бы не отказался помочь фее испытать свою смелость, да только на нетбуке не было ни фильмов, ни мультфильмов, ни даже захудалой флэш-анимации. Нетбук был забит схемами и инструкциями, единственное, что мне удалось найти – разновидность тетриса, падающие цветные светофоры, игрушка, которую я установил когда-то, поиграл пять минут и тут же забыл.

–М-м-м... Вот. – я запустил игру и уронил первые несколько светофоров.

Бета сделала шажок, еще один. Подошла совсем близко. Я соединил три одинаковых ячейки в линию, и они лопнули, разлетевшись по экрану цветными звездочками. Крылья феи дрогнули – но она удержалась.

–Вблизи не так уж страшно. Даже красиво...

–Хочешь попробовать?

–Давай. – Храбро согласилась она. – как?

Я показал ей нужные кнопки, но обнаружилась проблема: кнопки не были тугими, однако Бета едва могла их нажать. Силы ей было не занимать -не хватало веса, и чтобы нажать рукой кнопку, фее приходилось переносить на эту руку вес тела.

Игра увлекла фею, и несмотря на трудность, она жала кнопки, пока совсем не запыхалась.

–Я... на минутку, ладно?

–Ага.

Она летала, должно быть, к роднику, потому что вернулась умытая и посвежевшая.

–Интересные вы, феи, существа. – заметил я. – вот ты весь день летаешь и не устаешь, а тут на кнопки понажимала и устала. А ведь чтобы летать, нужно намного больше энергии, как я понимаю.

–Я не устаю, когда летаю. Почти совсем не устаю. А вы... люди... тоже интересные.

–Да ну? – поднял я бровь.

Фея помялась и сказала:

–Можно... я хочу попросить...

–Что? Спрашивай, не стесняйся.

–Если можно... покажи мне спину.

Я замер. Поразмыслил. Обкатал слова в своей голове.

–Зачем тебе моя спина?

Совсем засмущавшись, фея ответила:

–Просто вы... без крыльев. Если можно...

Я помолчал немного, затем чертыхнулся шепотом, повернулся спиной и снял футболку. Постояв так несколько секунд, я надел ее обратно.