Текст книги "Страна нигде (СИ)"

Автор книги: Андрей Пинаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

–Слушай, Бета... – мой язык спотыкался о дефис в ее имени, так что я позволил себе фамильярность его сократить. – я хочу тебя попросить кое о чем.

–Да, что? – в маленьких блестящих глазках – робость и желание угодить.

–Позволь мне дотронуться до тебя.

–А...? зачем? – глазки расширились, девочка густо покраснела, словно маленькая незрелая вишенка.

–Опустись вот сюда, на этот стол, и позволь мне прикоснуться к тебе. Я хочу убедиться, что ты... что ты реальна.

Фея стала на уголок стола, зажмурилась, когда я подошел ближе, непроизвольно сделала шажок назад, но остановилась. Я протянул руку и легко коснулся ее плеча тыльной стороной указательного пальца.

Маленькое плечико было упругим и горячим, оно чуть вздрогнуло от моего прикосновения. Моего пальца коснулся краешек ее полупрозрачного крыла, которое оказалось неожиданно мягким и очень гладким, словно полоска шелка.

Я отдернул палец, фея же вспорхнула и отлетела на прежнюю дистанцию.

–Можно я теперь пойду?

–Да, конечно... если что-то понадобится, я буду здесь, ты не стесняйся.

Заперев дверь за нею, я устало сел на диван и подпер рукой голову. День был богат на события, особенно по сравнению с предыдущими, и от обилия эмоций у меня разболелся желудок.

*****

Ночью я спал тревожно, просыпался несколько раз, на цыпочках подходил к окну и, осторожно отодвинув штору, окидывал взглядом площадку перед гостиницей. Толпа роботов с факелами и вилами так и не собралась вздернуть меня на фонаре, и ближе к утру я расслабился и уснул уже всерьез, так что проснулся лишь часов в двенадцать.

Накануне, опасаясь обнаружившихся соседей по острову, я закрыл дверь, запер замок и дополнительно стянул ручки двери металлическим хомутом. Кроме того, я повторил виденный мною в каком-то шпионском фильме трюк: придвинул к двери журнальный столик, по краям которого поставил несколько пустых стаканов, стеклянный графин и взятые из мусорного ведра жестянки из-под прохладительных напитков. Теперь, если бы кому-то пришло в голову взломать дверь, я по крайней мере проснулся бы от звона.

Все меры предосторожности оказались излишними и только повредили мне самому: из-за плотно закрытой стеклянной двери солнце нагрело воздух в холле до ужасающей температуры, а когда я, торопясь, стал открывать двери, проклятый журнальный столик упал со всем своим содержимым, так что мне пришлось начать день с уборки битого стекла.

Как-то в детстве я разбил стакан, и осколочек стекла, изогнутый, словно маленький полумесяц, воткнулся мне в палец. Я рефлекторно сунул палец в рот, и острая стекляшка, выпав из раны, прошла в горло, процарапала пищевод и застряла в нем. Стекляшку быстро достали, но до сих пор при виде разбитой посуды мне вспоминалось, как по моему горлу медленно сползала острая крошка.

Морщась от отвращения, я надел резиновые перчатки, потакая своим страхам (все равно никто не видит) натянул на нос ворот футболки (а вдруг вдохну маленький осколок?) и, совком и веником собрав осколки в мусорный пакет, завязал его и тут же убрал с глаз долой, закинув в подвал, а потом очень тщательно вымыл руки.

За завтраком я распланировал свой день, и первой в списке дел на сегодня стояла следующая задача: найти постоянный и восполняемый источник пищи, поскольку я не знал, сколько еще проживу на этом острове, и обнаружить себя без крошки съестного посреди зимы мне совсем не улыбалось. Собрав сумку с инструментами, я вышел к тому фонтану, где вчера встретил фею, и негромко позвал:

–Бета, ты здесь?

Она появилась сразу, словно все утро просидела на ветке одного из кустов, зная, что я приду именно сюда и позову ее, и повисла в воздухе, глядя снизу вверх.

–Здравствуйте...

–Привет, как спалось? – я решил начать со светской беседы.

–Хорошо...

Я присел на бортик фонтана, чтобы не так сильно возвышаться над ней, и вежливо сказал:

–Знаешь, Бета, тебе не обязательно обращаться ко мне на 'вы'. Давай на 'ты', хорошо?

–Хорошо... – все так же односложно ответила она.

–Расскажи мне, как ты живешь здесь?

–Ну... – она, должно быть, не очень поняла вопрос – живу просто... здесь никого нет, кроме меня, братьев и разных животных. Я ведь раньше помогала находить дорогу, а теперь людей нет, мне нечего делать.

–Чем ты питаешься?

То ли фея устала летать, то ли для нее было естественно смотреть снизу вверх, но она опустилась на противоположный моему бортик фонтана.

–Сначала, когда все люди ушли, там были запасы, ну, рационы... специально для фей. Вы не знаете, да?

–Нет. – отрицательно помотал я головой.

–Ну... такие маленькие коробочки, а там еда на один раз, всегда разная. Их специально для нас приносили, и там, в кормушке они лежали. Когда все уехали, мне одной надолго хватило.

–А потом?

–Ну... так. – фея засмущалась. – собираю... ловлю.

Вот тебе и нектар с росой, подумал я. Да уж, на нектаре много не налетаешь, нужны белки, жиры и углеводы – вот и приходится кого-то ловить.

Я подумал, побарабанил пальцами по камню и спросил:

–Можно мне посмотреть, как ты добываешь пищу? Я постараюсь тебе не мешать, и если нужно, помогу.

–Хорошо... – девочка вроде бы удивилась, но вопросов задавать не стала. – тогда подождите немного, ладно? Я сейчас.

Она пулей слетала куда-то и через пять минут вернулась с маленькой сумкой через одно плечо – почти такой же, как моя сумка с инструментами – и десертной вилкой в три четверти своего роста, которая в ее ручках выглядела грозно, как трезубец Посейдона.

–Хочешь, я понесу? – предложил я. – тяжело ведь, наверное?

–Нее...

Подъемная сила у феи, надо отметить, была неслабая – эта вилочка с острыми зубцами была в ее масштабах как связка из трех железных ломиков для человека, но она не только довольно резво с ней летала, но и без особых усилий вертела в одной руке.

–Ну... полетели тогда? То есть пошли... – сказала фея и медленно, оглядываясь, чтобы я не отставал, полетела к одному из углов парка. Там оказалась довольно большая, вытянутая в длину поляна, огороженная заборчиком, заросшая травой. Назначение поляны осталось для меня загадкой, может быть, здесь держали какое-то животное, может быть, просто валялись на травке с бутербродами и чашкой кофе, а может, еще что, но теперь поляна представляла собой личное хлебное поле маленькой крылатой девочки.

В траве тут и там попадались колосья неизвестного злака (в общем-то, все злаки были для меня неизвестными). Зерен в колосьях было не так уж много, да и те что были, выглядели довольно тощими, но фее хватало – она выбирала те, что получше, и выковыривала отдельные зерна, не обрывая колос.

Я перелез через забор и, пройдя немного по траве, сорвал один и растер его в ладонях, добыв таким образом несколько зернышек, которые вряд ли утолили бы мой голод. Повернувшись к фее, я обнаружил ее с приоткрытым ртом, зачарованно глядящей на меня.

–Что такое? – удивился я.

–Ой... – фея отвела взгляд. – а можно вас... можно у тебя попросить...

–Конечно, а что надо?

–А вы не могли бы... то есть пройди, пожалуйста, вот туда, ладно?

Пожав плечами, я выполнил непонятную просьбу и прошел по траве с десяток метров, спугнув при этом множество здоровенных кузнечиков, прыснувших из-под моих ног во все стороны.

–Ой... – на личике феи появилась улыбка. – а теперь, пожалуйста, пройди еще немного!

Все еще ничего не понимая, я сделал шаг. Из-под моей ноги вылетел очередной кузнечик и, расправив крылья, стал планировать куда-то в сторону. Фея ринулась ему наперерез, и где-то на полпути они с треском сшиблись. Спустя секунду оторванная голова кузнечика полетела вниз, фея в обнимку с еще дрыгающейся тушкой опустилась на столбик ограды.

–Ого... – только и нашел, что сказать я.

Насколько я знал, птицы съедают у кузнечиков брюшко, но фею интересовали лишь его задние ноги. Отделив толстые ляжки, она положила их в сумку и выжидательно посмотрела на меня.

–Что? Еще?

–Если не трудно...

Ходить по траве было совсем не трудно, и я сделал еще несколько шагов. Фея рванулась вслед за одним из кузнечиков, а я заметил место приземления другого и накрыл его ладонью. Выпутав из травы яростно сопротивляющееся насекомое, я также оторвал ему лапы и протянул их фее.

–Ты их ешь?

–Да, они вкусные... – без тени смущения ответила она, продолжая разделывать очередную тушку. – раньше были собаки, я звала их сюда, они бегали, а я ловила кузнечиков. А потом собак убили, а я их сама вспугнуть не могу... а в траве мне опасно, там крысы.

–Мммм... – задумался я. – слушай, давай я тебе лучше дам продуктов?

–Ну... мне пока не нужно, спасибо.

Фея смущалась или боялась принимать что-то от меня, но явно дала слабину – вчера отказ был более решительным.

Лишив жизни еще нескольких кузнечиков, фея привела меня на опушку леса, где сорвала еловую шишку, расковыряла ее вилкой и положила в сумку горсточку смолистых семян.

–Я их днем только не ем, потому что мне от них спать хочется...

Следующей остановкой был заросший прудик. На берегу, в тени нависшего над водой дерева, лежала наполовину погруженная в воду невесть как попавшая сюда широкая доска. На лету поймав маленькое длиннокрылое насекомое, фея раздавила его и бросила на доску, там, где было еще не глубоко. Буквально спустя пару секунд появился жадный маленький карасик, который принялся щипать 'бесплатный сыр'. На фоне доски серебристые бока были очень хорошо видны, и фея, спикировав сверху, пригвоздила его вилкой.

–Вот... – стоя по колено в воде, фея показала насаженную на вилку рыбешку. – это еще не все, я потом покажу остальное, только можно сначала я приготовлю? А то быстро портится... и я хочу кушать...

–Конечно, конечно... – я смущенно отвел взгляд от девочки, которая не замечала, что ее намокшая футболка стала совсем прозрачной. Хотя по правде говоря, смотреть там было особо не на что.

Свою добычу фея принесла в кирпичную беседку, закрытую от ветра. В ее бетонном полу была небольшая выбоина, почерневшая от сажи, рядом – закопченная жестяная баночка из-под детского питания (на обгорелом боку сохранилась довольная толстая детская мордашка) – маленькая кухня маленькой девочки.

Фея улетела и вернулась с охапкой соломы и мелких щепочек, а пока летала за следующей, я подобрал высушенную солнцем прямослойную досочку и нащепал ее своим складным ножом.

–Спасибо... – поблагодарила меня Бета. – а то бы мне долго пришлось таскать, оно быстро сгорает.

Из-под лавки фея извлекла пластмассовый ученический пенал, в котором хранились ее вещи: почти пустая одноразовая пьезоэлектрическая зажигалка, потрепанный, но при этом очень чистый кусочек клеенки примерно десять на десять сантиметров, грубо переточенная половинка бритвенного лезвия и запаянная с одного конца пластмассовая ручка с закручивающимся колпачком, наполовину заполненная мелкой солью.

Очень смущаясь, фея попросила меня принести воды в крошечной жестянке, родник, дававший начало ручейку, булькал совсем недалеко от беседки. Наполовину полную водой жестянку она поставила на край выбоины, бросила туда обезглавленного, выпотрошенного и почищенного половинкой бритвенного лезвия карасика, затем, наполнив выбоину щепками и подложив в качестве растопки тонкий пух каких-то растений, фея взяла зажигалку, уперла ее торец в живот и, отвернув лицо, двумя руками нажала кнопку, тут же отпустив. Выхлоп пламени зажег пух, от которого занялись щепки, и крошечный костерчик разгорелся. Фея отошла от огня, тщательно пряча крылья за спиной, и приближалась лишь на секунду, чтобы подбросить дров.

Пока карасик весело булькал в жестянке, фея сунула в огонь на зубьях вилки собранные на поле зерна. Поджарившись, они раздулись, словно попкорн, и их место заняли ножки кузнечика.

Когда фея решила, что карасик готов, она перестала подбрасывать щепки, и маленький костер быстро прогорел, не оставив углей. Тогда девочка закрыла пластмассовый пенал, застелила его клеенкой и разложила приготовленное.

–Угощайтесь... – предложила мне Бета свой завтрак, которого мне не хватило бы и на один укус. Из вежливости я взял одно пожаренное зернышко и стал мусолить его, наблюдая за трапезой феи. Она кушала руками, быстро, но очень аккуратно. От разварившегося карасика за минуту остались лишь кости, ножки кузнечика она надкусывала, ломала и вытягивала из них белое мясо, а жареные зерна успешно заменяли ей хлеб.

Фея съела довольно много для своих размеров, но ничуть не отяжелела, мысль о послеобеденном отдыхе была чужда ее головке. Едва прожевав последнюю крошку, девочка вскочила, собрала остатки – рыбьи кости и хитин кузнечика и выбросила где-то за беседкой, затем ополоснула в ручье заменяющую ей и скатерть, и тарелки клеенку и жестянку, в которой сварила рыбешку.

–Что теперь? – спросила она, сложив свои обеденные приборы обратно в пенал.

–Бета, а ты про запас ничего не складываешь? – спросил я.

–Складываю... – не удивилась она вопросу. – и зерна собираю, и орехи, и еще так, по мелочи всякое, только вот добыча долго не хранится. Я слышала, что можно засушить, но у меня почему-то не получается. Портится.

–Ты могла бы воспользоваться продуктами на складе. Там для тебя хватило бы за глаза.

–Нет, что вы! – чуть испуганно подняла на меня глаза фея. Поскольку она стояла на земле, почти у моих ног, для этого ей пришлось задирать голову. – феям нельзя туда...

–Куда – туда? На склад?

–И на склад тоже... вообще в дома нельзя. Только если с человеком...

Как я уже понял, фея не была ни моей галлюцинацией, ни кибернетической куклой, она была существом из плоти и крови, и при этом, как она сама сказала, во втором поколении. Я знал из учебников, что как раз лет тридцать назад и начались масштабные эксперименты с генетикой, вылившиеся в создание биокомбайна – устройства, способного на основе имеющихся генов создавать новые, ни на что не похожие существа. Биокомбайн был доступен по цене любой достаточно обеспеченной корпорации, и довольно скоро появились 'зоопарки химер' со странными, порой пугающими зверями, до смерти не взрослеющие котята с розовой шерстью, необычайно умные служебные собаки (куда же без биологического оружия) и, что потрясло нежную и ранимую общественную нравственность больше всего, созданные на основе человеческих генов существа.

Как это водится, тут же возникли всевозможные общественные организации, вступив в которые, любой обыватель мог потратить избытки времени и денег на 'защиту прав существ, искусственно созданных с использованием генома человека'.

Основным объектом их защиты стали наиболее распространенные существа такого рода – девочки-кошки, приобретаемые насмотревшимися японских мультиков пожилыми девственниками для самых низменных целей. Кошкодевочки искренне недоумевали, от чего их хотят защитить эти крикливые люди с плакатами и почему нехорошо заниматься разными забавными вещами со своим хозяином, но со временем правозащитникам удалось выдрессировать нескольких из них говорить правильные слова в суде, и любителям треугольных ушек и хвостиков с бубенчиками перекрыли кислород. Учебник утверждал, что кошечки, освобожденные от сексуального рабства, неплохо устроились в жизни – директора компаний, фирм и фирмочек охотно брали их для не требующей особых умственных усилий офисной работы, хотя мне отчего-то думается, что руководствовались они не одним лишь чувством сострадания.

На волне того громкого процесса запрету подверглось создание других искусственных людей, под горячую руку Фемиды попал даже государственный проект по созданию идеальных колонистов для чужих планет. Большая часть искусственных людей была неспособна к самостоятельному размножению, и хотя некоторые корпорации этой естественной мерой предосторожности пренебрегли, очень небольшое их количество дожило до нынешних дней. Нет, никто не отлавливал полулюдей для кастрации, и размножаться им не запрещали – государством 'были созданы условия, благоприятные для неимения потомства искусственными людьми', как обтекаемо сообщал учебник истории.

Бета, вероятно, была потомком созданных по образу и подобию феи из 'Питера Пэна' существ, и пусть не очень походила на прототип в его диснеевской интерпретации, общие черты имелись – ее мать была если не копией, то уж родной сестрою точно. Феи прекрасно вписывались в общую стилистику парка и наверняка были незаменимыми работниками – экскурсоводами и аниматорами, вот только как обстояло дело с законностью?

–Ты получала зарплату?

–Что?

–Ты говорила, что твоя работа – помогать людям находить дорогу. Ты получала за нее зарплату?

Фея поднялась с земли и села на край беседки, свесив ноги.

–А... это. Да, мне мама говорила, что мы получаем зарплату.

–Вы могли уехать с острова?

–Зачем?

–Ну, неважно зачем. Вот просто если бы захотелось, могли бы?

–Да... только зачем? Мне здесь нравится... Здесь было здорово, когда были люди.

Я хмыкнул. Чудесно, чудесно устроились. Когда началась вся эта шумиха вокруг искусственных людей, крылатых малявок быстренько перевели в штат служащих парка, и в том, что им платили зарплату, я ничуть не сомневаюсь, и готов утверждать, что была она совсем не маленькой. Возможно, феи даже ее и тратили – покупали одну шоколадку на десятерых или платьице куклы Барби, хе-хе, но большая часть этой зарплаты лежала на банковских счетах, принося компании проценты или крутилась в обороте, не знаю этих финансовых фокусов, но точно не простаивала.

Феям для счастья хватало 'рациона', копеечной одежки и интересной работы (еще бы ей не быть интересной, если для нее родился), покидать остров они не видели смысла, и ни одному законнику не виделось в этом эксплуатации. И я не видел в этом особой трагедии, но все же фею пожалел: как-то унизительно, когда нельзя войти под крышу дома, просто потому, что нельзя. И черт возьми, что стоило этим высоколобым умникам хотя бы научить их давать детям нормальные имена вместо этих букв и цифр?

Закончив размышления, я вышел из беседки.

–Бета, отведи меня к пещере ужасов. Я забыл дорогу, больно быстро уходил вчера...

–Зачем? – обеспокоенно спросила она.

–Хочу посмотреть, что там сейчас.

–Может, я слетаю и посмотрю? – фея было сорвалась в полет, но я ее остановил:

–Нет, сегодня я посмотрю сам.

Фея привела меня к пещере, и я, пригнувшись и прячась за кустами, подошел поближе ко входу.

Вход оказался закрыт, причем очень и очень капитально. Первой была приварена металлическая решетка – фея говорила вчера о ней, должно быть, прежде решетка представляла собой ворота от какой-то ограды и была первым, что попалось на глаза испуганным братьям. Чуть позже, тем вечером либо ночью, к первой решетке добавилась вторая, сваренная на месте из рельсов, проходивших по пещере. Но и этого братьям показалось мало: за второй решеткой возводилась стена из силикатного кирпича, уже достигшая моего роста.

–Неужели они так сильно испугались... меня? – спросил я шепотом у феи и вздрогнул: на верх стены шлепнулась серая кучка цементного раствора, затем черная рука, двигаясь с нечеловеческой точностью, опустила на нее кирпич.

Был соблазн остаться и узнать о братьях побольше, но я не поддался ему. Так же тихо, как подошел, я удалился от пещеры.

–Бета, из пещеры есть другой выход?

–Есть... – ответила фея незамедлительно, словно ждала вопроса. – есть дверь с той стороны и люк сверху. Провести вас... тебя туда?

–Если не трудно, слетай и посмотри.

Вернувшись через три минуты, фея доложила, что дверь с обратной стороны валяется отдельно, дверной проем заложен кирпичом, люк же пока еще нетронут.

–Наверное, братья про него не знают... там рабочие что-то делали, давно еще, когда я маленькая была, и с тех пор к нему никто и близко не подходил. Он весь приржавел и мхом зарос...

Меня порадовало маленькое превосходство в информации над братьями, хоть пользы от проникновения в пещеру я и не видел, напротив, меня очень радовал их приступ паранойи и затворничество. Они внутри, я снаружи, пусть и впредь так будет.

–Ну что ж, это, наверное, неплохо, да?

–Ага...

–Покажешь мне, где еще ты добываешь пищу?

–Покажу... только надо будет идти далеко.

–Пойдем.

Фея полетела к ограде парка, но тут же остановилась.

–Ой... я не подумала... там трудно будет вам пройти. Вы там, наверное, вообще не пройдете, там надо пролететь...

–Да, летать я не умею. – пришлось признать мне.

Мои слова показались девочке забавными, она хихикнула и тут же засмущалась.

–Тогда пойдемте по другому пути, где тропинка.

'Тропинкой' оказалась узкая, но все же асфальтированная пешеходная дорожка, через лес спускающаяся к морю. Вдоль дорожки даже стояли фонари, хоть и гораздо реже, чем возле остальных дорожек. Я достал из сумки обрывок простыни и мимоходом протер их, краем глаза отметив явное одобрение феи.

Дорожка вела к маленькому пляжику, стиснутому с двух сторон высокими скалами. Скалы защищали от ветра, но не закрывали нещадно палящее солнце, благодаря чему воздух на пляже был заметно теплее, чем в парке. Недалеко от берега стоял парусный корабль.

Я проморгался, потер глаза, но корабль не исчез. Он был отвратителен в каждой своей досочке: не очень большой, но при этом толстый, с непропорционально большой кормой и низким носом, высокими и даже на глаз кривыми мачтами, на которых болтались грязные тряпки – некогда паруса, и весь какого-то гниловатого цвета.

Корабль стоял в воде абсолютно неподвижно, потому что намертво врос в песок – а если точнее, был там построен. С запозданием до меня дошло, что корабль кораблем не был, а представлял собой построенное на мелководье здание в форме корабля – очередное развлечение.

От берега к кораблю вел длинный металлический мостик с высокими перилами. Бета подлетела к нему и оглянулась на меня:

–Вот... скоро начнется отлив. Вода уйдет досюда, и можно будет поймать креветок и этих... я забыла, как они называются...

–Крабов? – не отрывая взгляда от корабля, предположил я.

–Да... и здесь чаек нет, а там, на другом пляже, они меня прогоняют.

–Отлив не начался еще? У нас есть немного времени?

–Вы хотите на корабль? – догадалась фея, проследив за моим взглядом. – а что там?

–Это ты мне скажи, что там, я ведь здесь впервые.

–Я не была на корабле...

–Да? – удивился я.

–Ну... я раньше работала возле пещеры ужасов, там водила людей... а здесь была пару раз, ну и меня на корабль никто не звал. А потом я хотела слетать, но...

Бета указала рукой на чаек, летающих вокруг корабля и то и дело опускающихся на него отдохнуть.

–Я их боюсь. Лесных птиц не боюсь, я могу, если что, отбиться, а эти меня съедят.

–На человека чайки ведь не нападут?

–Нет... наверное.

Ступив на мостик, я сделал по нему пару шагов, пошатал рукой перила. Мост был сделан на совесть и даже не скрипнул подо мной.

–Хочешь туда сходить?

–Ну... да. – заинтересовалась она.

Держась за перила (нужды в этом не было, но идти над мелкими пенными волнами оказалось как-то неуютно) я прошел по мостику к кораблю и поднялся на палубу. Чайки возмущенно заорали и сорвались прочь, к счастью, не решившись напасть, но перепугав маленькую фею. Обычно она держала дистанцию в пару метров, но на корабле летела совсем рядом со мной, так что я чувствовал плечом легкие потоки воздуха от ее крылышек.

Вся палуба была заляпана птичьим пометом. Доски сильно скрипели под моими ногами, что заставило меня обеспокоиться – я не хотел провалиться и сломать ногу, но все же решил, что за два года палуба не могла прогнить настолько, чтобы не выдержать мой вес.

На корме, на том месте, где, если верить фильмам, у парусных кораблей находится штурвал, размещалась барная стойка. Штурвал там все же был – как элемент декора, наряду с прикрывавшим полки с бутылками 'веселым Роджером', муляжами абордажных сабель и кремневых пистолетов, стульями-бочонками и небольшими пушками, намертво прикрученными к палубе. Не удивился бы, если б узнал, что в качестве бармена за стойкой стоял лично капитан Джеймс Крюк и разливал 'настоящий пиратский ром' (ну или 'настоящий пиратский ром без алкоголя с запахом земляники', если посетители были детьми), ловко откупоривая бутылки своим крюком и пыхая одновременно двумя сигарами. Боже мой, какая беспредельная пошлость.

В баре я не нашел ничего интересного, кроме изрядного количества бутылок с алкоголем, к которому никогда не испытывал нежных чувств, а вот маленькое помещение, куда вела дверь за барной стойкой, меня порадовало: там я обнаружил торговый автомат со стабилизированными гамбургерами, как и все прочее, раскрашенный в соответствии с киношными штампами о пиратах. Должно быть, прежде он стоял на палубе, но поломался либо мешал какому-то мероприятию, и его переместили сюда. Вскрыв аппарат, я обнаружил почти полный отсек для продуктов.

По-видимому, спускаться в трюм гостям не предлагалось, так как вход туда был лишь один – люк с узкой железной лестницей, который я обнаружил в маленьком помещении за барной стойкой. Оттуда пахло сыростью, и посветив туда фонариком, я увидел лишь неподвижную воду. Трюм (а если точнее, первый этаж выполненного в форме корабля здания) находился ниже уровня моря, и постепенно просочившаяся вода заполнила его целиком.

Я поскреб подбородок, затем разулся, снял носки, снова обулся и закатал повыше штанины.

–Вы собираетесь туда залезть? – спросила Бета.

–Да... я думаю, там могло сохраниться что-то полезное, продукты сейчас герметично запаковывают, и мышей здесь вроде не должно быть.

Фея оглянулась на чаек. Я понял ее без слов:

–Да, я думаю, тебе лучше тоже спуститься со мной. Ты не боишься темноты?

–Я боюсь чаек, – ответила она. – а темноты не боюсь... здесь два года каждую ночь темнота.

Когда она произнесла эту фразу, я уже начал спускаться и передернулся – частично потому, что представил, какого было этой малявке, не имеющей возможности просто щелкнуть выключателем и включить свет, а частично потому, что воды оказалось куда больше, чем я ожидал – джинсы я закатал лишь до коленей, но спрыгнув с последней ступеньки, оказался в воде по пояс. К счастью, в карманах не было ничего ценного и портящегося, мобильник я до этого переложил в сумку.

Трюм был наполовину складом, наполовину кабинетом, где, возможно, после тяжелого трудового дня капитан Джеймс Крюк, вполголоса бурча о тупых посетителях, которым даже на сказочном острове лишь бы нажраться, отцеплял с руки крюк-протез, снимал парик с длинными черными волосами, отклеивал нос с горбинкой и усики с бородкой (хотя допускаю, что они были настоящие) и, сняв шляпу и камзол, переодевался в цивилизованную одежду.

Вдоль стен тянулись полки, на верхних стояло несколько ящиков – в основном с бутылками, но целых два из них оказались с пакетиками соленого арахиса, сушеным кальмаром, сушеной рыбкой, сухими копчеными колбасками и прочей закуской. Не устояв перед искушением, я прямо там вскрыл один пакетик и положил орешек в рот. Арахис оказался вполне пригоден к употреблению, и я протянул несколько орехов фее.

–Это что? – спросила она.

–Соленый жареный арахис, пища богов... неужели ты никогда не пробовала?

–Нет...

–Ну так попробуй. Не хуже твоих поджаренных зернышек.

Я видел, что фея не прочь отведать угощение, но отчего-то не решалась взять что-либо из моих рук.

–Потом, ладно? – наконец нашла она компромисс. – не здесь.

–Хорошо. – Я набил карманы пакетиками, хотел было наполнить и сумку, но решил оставить в ней место для лотков со стабилизированными продуктами из торгового автомата. Была мысль унести ящики с собой, но я рассудил, что если уж они простояли здесь два года, могут постоять еще.

Что-то живое, упругое и скользкое коснулось моей ноги. Поперхнувшись орехом от неожиданности, я резво забрался на разбухший от воды письменный стол и посветил фонариком в воду.

–Что там? – забеспокоилась фея, взлетая повыше.

–Не знаю... там кто-то есть!

Луч фонарика, отражаясь от поверхности воды, слепил меня и ничего толком не освещал. Я посветил вокруг, ничего не увидел и выключил фонарик. Как только глаза привыкли к темноте, я увидел светлое пятно за одной из полок – немаленькую дыру ниже ватерлинии корабля. На фоне пятна мелькнул вытянутый силуэт.

–Ага! – понял я. Вода не постепенно просочилась в это нижнее помещение, она хлынула сюда через дыру, которую, скорее всего, пробило каким-нибудь бревном во время шторма. Дыру обнаружили любопытные рыбешки, и их любопытство было вознаграждено – в воде плавали размокшие остатки картонных коробок, стоявших на нижних полках, их содержимое, очевидно, послужило рыбам угощением.

–Гм... – я побарабанил пальцами по склизкому дереву письменного стола. – Бета, скажи мне, сейчас ведь прилив?

–Да. – ответила она, еще не понимая.

–А отлив будет сильный?

Фея подумала, затем показала:

–Вот отсюда... – она шлепнула ладошкой по стене, затем опустилась примерно на метр – и вот досюда. А что?

–Во время отлива здесь будет едва по щиколотку, вот что. Есть у меня одна идея...

Я подобрал плывущую мимо пластмассовую сетку, которой был некогда обтянут ящик с фруктами, и при помощи проволоки, которую извлек из своей сумки с инструментами, примотал ее к ножкам полки так, что отверстие оказалось перекрыто.

–Вот... что думаешь об этом? Вода уйдет, рыба останется.

–Рыба... – с некоторым сомнением отозвалась фея.

–Ну да, здесь рыба плавает. Не знаю, сколько ее здесь, но одна большая точно есть, видел.

За то время, что я потратил, перекрывая отверстие, уровень воды понизился на несколько сантиметров – прежде вода была вровень с поверхностью письменного стола и заливала его полностью, теперь же был виден краешек ящика.

–Пойдем на берег, Бета. Кажется, пора.

Поскольку берег был очень пологий, вода отступала быстро и отступила на немалое расстояние. На обнажившемся дне остались крупные клочки водорослей, в которых копошилась мелкая морская живность, в том числе креветки, которые увлеклись трапезой и прозевали отлив. Мелкие крабы тут же подбегали и начинали теребить водоросли клешнями, извлекая оттуда запутавшихся козявок, и поскольку чайки по какой-то причине игнорировали этот пляжик, на вершине местной пищевой пирамиды восседала, болтая загорелыми ножками, маленькая фея.

Фея спикировала на самого крупного краба и, размахнувшись из-за головы, со звонким щелчком плашмя ударила его вилкой. Удар очень огорчил краба, он печально вытянул клешни, спрятал глаза-стебельки и перестал шевелиться. Убедившись в безопасности краба (в ее масштабах клешни могли быть опасны), фея схватила его за одну из лапок и оттащила в тень скалы, где текущий откуда-то с острова крошечный ледяной ручеек наполнял маленькую ямку с отвесными стенками. Туда же отправилась крупная креветка.

–Ты потом потащишь его в беседку? – спросил я, пытаясь поймать шустрого краба.